Повелитель полумёртвых

Любовь Отраднева
(в соавторстве с Valery)
Повелитель полумёртвых
Посвящается дражайшему соавтору
От автора
Началось с придумавшегося тупого анекдота.
Сидят в песочнице Люк Скайуокер и Эдвард Элрик. Жалуются на жизнь:
– А у нас с Леей папа – киборг.
– А у нас с Алом мама – гомункул.
Потом какое-то неустановленное существо у меня в голове прокомментировало: «А если их познакомить?» Ну, и получилось то, что получилось. Посвящение двум самым трагическим персонажам в поле моего зрения за последнее время.
В мире «Алхимика» – 1911 год, Лень только что стала секретарём фюрера. В мире «Звёздных войн» – классическая история только что закончилась.

Вместо пролога
– Данте, а где наш мальчик?
– А я его прибила. И не надо на меня так смотреть, Палпатин. Из него выйдет отличнейший гомункул, который сможет править этой страной и приближать меня к моей цели.
– Ну ты и мерзавка!.. – даже с долей восхищения.
…Через много лет.
– Палпатин, а где наш мальчик? Я его жду-жду с каникул…
– А я его прибил. Теперь уже окончательно. Потому что он мне сказал: «Папаша, ты зажился на этом свете, я хочу сам править Галактикой».
– Ты подлец, Палпатин! Ты меня без ножа зарезал! А-а-а!!!
– Ну не плачь… Этот мальчик плохой, глупый… Я тебе пришлю другого, хорошего!
…Когда император Палпатин сделал ставку на Люка Скайуокера, одной из проблем стало – быстро и тихо сдать в утиль Дарта Вейдера. Кажется, не было лучшего для этого места, нежели мир за Вратами, где обитала бывшая подружка Палпатина, алхимик и аморальная женщина по имени Данте, алчущая вечной жизни и крепящая свою изношенную душу ко всё новым телам.
Только вот сдержать обещание и заодно решить собственные проблемы Император не успел. Только и удалось, что в последние минуты жизни, летя в смертоносную шахту, зацепить мятежного ученика молнией и длинно проклясть на древнем языке ситхов. Мол, фиг тебе, а не упокоение на Светлой стороне! Только помрёшь – окажешься за Вратами!

1
Старушка щурилась, вглядываясь в выраставшую из полумрака чёрную фигуру и пытаясь понять, что же предлагают ей взамен утраченного.
– Приветствую тебя, о посланец далёкой Империи! – сказала она по возможности мило-торжественным голосом.
Реакцию этого самого посланца определить было бы довольно трудно. По причине наглухо закрытого лица.
Старушке резко захотелось проверить, есть ли что под доспехами, и поискать кровавую печать, прикрепляющую душу – вот к этому. Хотя, насколько ей рассказывали, стоявшее перед ней существо было создано по-другому и из другого…
Посланец пока что молчал, разглядывая старушку.
– Я учительница Данте, – представилась та, – я очень милая. Тех, кто меня слушается, я делаю людьми.
– Да что вы, – судя по всему, гость не сильно впечатлился.
– Спросите гомункулов, потому они мне и служат, – сообщила старушка, непроизвольно переходя на «вы». От непроницаемой фигуры вдруг повеяло холодом и странной силой…
– Ну допустим.
– А вы, как я понимаю, были правой рукой Палпатина. Ну, теперь вам предстоит заменить Гордыню… то есть фюрера Аместрис.
– Это с какой же стати?
– С такой, что ваш бывший повелитель означенного фюрера распылил. А вас отдал мне. В виде компенсации.
– Ну меня это мало волнует.
– Оригинальное вы существо. Между прочим, император мне сообщил, что как только он вас прибьёт, вы поступаете в полное моё распоряжение. И если вы за Вратами – значит, уже.
– И?
– Да присягайте на верность уже! Власти у вас будет много…
– Спасибо, но меня это не интересует.
– Я о вас наслышана, Вейдер, но вы ещё хуже, чем я думала. Кстати, а где сам Император и почему не приходит больше на рюмочку чая?..
– И не придёт. Он, как ни странно, помер.
– Помер и не желает меня видеть? Какой он нехороший… За Врата мёртвому попасть легче, нежели живому.
– Ну, значит, не желает. Я не спрашивал.
– Ладно, хотя бы успел отдать долг в виде вас. И я всё ещё надеюсь, что мы поладим.
– Сомневаюсь.
– Ну да, с ним вы тоже что-то, судя по всему, не поделили… Но у вас всё равно нет выбора. Мне нужен военачальник и командир гомункулов. Вы немножко другого рода существо… но подойдёте.
– Не думаю. И вообще нахожу дальнейший разговор бессмысленным.
– А если я вас сейчас преобразую?.. Скажем, всю вашу броню – в бумагу?..
– Попробуйте.
Старуха хлопнула в ладоши – и потянулась приложить обе руки к чёрной броне на груди собеседника.
Он же с некоторым любопытством наблюдал за её действиями.
Великая Сила свободно текла через его сознание, охватывая разум женщины, комнату в целом и всё, до чего могла дотянуться. Можно было даже не контролировать потоки. Всё произойдёт само собой.
Под старческими ладонями, напоминавшими императорские, полыхнуло белым холодным пламенем, окутавшим фигуру в доспехах. А в следующую секунду Данте очень длинно и грязно выругалась.
Алхимия не работала.
Зато, кажется, работало что-то ещё.
Старушка отступила на шаг… схватилась за горло… и грузно рухнула на ковёр. Прямо в странный круг, в который были вписаны многоугольные фигуры. Круг засветился, навсегда запечатывая старую колдунью в каком-то наиболее подходящем для неё месте.
Впрочем, её недавнего собеседника это уже не интересовало.

2
Зато случившееся весьма интересовало других присутствующих существ, выступивших из тёмных углов.
– Ну что же вы наделали, – сокрушённо сказала темноволосая женщина с выцветшим лицом. Типичный такой конторский работник.
– Я её никогда не любила, – добавила другая, жгучая брюнетка в донельзя открытом платье, просившаяся бы в гарем, если бы не замогильное выражение лица, – но только она могла сделать нас снова людьми.
– Может, и могла, но сомневаюсь, что стала бы, – равнодушно уронил Вейдер.
– Думаете? – первая женщина слегка подняла брови и почти безразлично вздохнула. У второй покривились губы:
– Сгинуть бы скорее…
– Успеется, – беспечно отозвался ещё один из присутствующих – лохматый мальчишка странной наружности.
– И что теперь будет? – «конторской крысе», судя по всему, больше всего хотелось лечь на пол и забыться. Черноволосая красотка нервно пощёлкивала невероятно длинными ногтями – или уже когтями? – издававшими металлический скрежет:
– Надо сыскать человека, который помог бы нам. Если не стать людьми – то умереть.
– Я в этом, признаться, мало что пока понимаю, но… Какие есть способы вам помочь? – почти неожиданно для себя спросил Вейдер. – И да, кто же вы, если не люди?
– Гомункулы, – с отвращением сообщила брюнетка.
– Когда кто-то пытается создать человека, – подхватила её товарка, – то получаются чудовища без души. Со мной это родные сыновья сотворили…
– А потом люди ещё чего-то пугаются и делают вид, что ни при чём, – мрачно добавил мальчишка.
– И ведь всё это от любви, – продолжила та, что пожаловалась на сыновей. – От желания вернуть. А плохо потом всем.
– Не жизнь, а… – вторая махнула рукой. – Ну да, бессмертие в каком-то смысле, но лучше и вовсе не жить, чем так… Позвольте представиться: она вот – Лень, это, – она кивнула на мальчишку, – Зависть, а я, простите мой ишварский, Похоть. И где-то здесь ещё Обжорство бегало… оно, бедное, вообще только и умеет, что лопать.
– Очень приятно, – хотя это прозвучало с явным сомнением в голосе. – Ладно, так всё-таки, чем же вам можно помочь?
– Хозяйка, которую вы убили, – грустно-холодно сообщила Лень, – говорила, что если мы поспособствуем созданию философского камня – то он-то и сделает нас людьми.
– Так, уже хоть что-то…
– Вы сами-то кто? – между делом поинтересовалась Похоть. – Алхимию знаете? Людей убивать не брезгуете?
– Не знаю. Не брезгую, хотя смотря зачем.
– Чтобы создать камень, нужны жизни примерно целого города.
– Ясно.
– И хороший алхимик, – добавила Лень. – Наша работа – ходить и провоцировать, и провоцировать. Похоть это делает, так сказать, частным порядком, а наш не вовремя ушедший фюрер, у которого я, кстати, служила секретарём, предпочитал методы помасштабнее. Например, развязать большую войну…
– И что, оно бы сработало, или так, попробовать?
– Могло и сработать, когда людей загоняют в угол, они ещё не то могут создать.
– Это да…
– И зачем мы вам всё это выкладываем, – риторически вопросила Лень, – когда даже не знаем, кто вы такой и не враг ли вы нам.
– С отчаяния, наверно, – заметила Похоть почти в сторону.
– Вроде не враг, с чего бы вдруг…
– А зачем вы грохнули хозяйку? – осведомилась Лень.
– А не люблю, когда мной пытаются командовать, причём непонятно кто.
– Знаете, я вас понимаю, – милостиво кивнула Похоть.
А Лень даже сама себе удивилась:
– Тогда уж не бросайте нас…
– Да похоже, уже не брошу…
Обе дамы благодарно улыбнулись.
– Мы не командуем, мы просим, – сказала Лень, – будьте фюрером Аместрис.
– Больше некому?
– Некому. Пока дождёшься, чтобы какой-нибудь псих создал человека, да чтобы человек ещё был подходящий… А что фюрер так изменился – так всегда можно сказать, что это результат неудавшегося эксперимента. Здесь у нас подобным никого не удивишь – кто выживает, на тех часто живого места не остаётся.
– Ну раз так…
– То мы присягаем на верность, – обе женщины склонили головы. Обеим хотелось ему верить. Мальчишка же по шумок куда-то делся – впрочем, его всегда отличал большой пофигизм.
– Только хоть объясните, куда меня занесло-то…
– Мы так поняли, – попыталась объяснить Лень, – что вы из-за Врат. То есть до сих пор жили в мире без алхимии. И там, где сидят гомункулы, после того, как от них отрекаются, и пока их не находят и не инициируют.
– Ну и неправда, – поправила Похоть, – гомункулы сидят между мирами. У меня с памятью лучше.
– У тебя детей нет, – по странной логике парировала Лень и продолжала: – А в нашем мире есть алхимия и самые одарённые умеют ею пользоваться.
– Ясно.
– Ну вы тоже чем-то умеете… – отметила Лень.
– Может, и поможет пойти нестандартным путём, – с надеждой сказала Похоть. – В крайнем случае вы нас просто перебьёте, это будет акт милосердия.
– Со временем разберёмся, что из всего этого выйдет.
– Спасибо. Тогда, если я по-прежнему секретарь фюрера, то представляюсь заново: Джульетта Дуглас. На это имя у меня легенда.
– Ещё раз очень приятно.
– Вы если официально – то будете Кинг Брэдли, – проинформировала Лень.
– А неофициально – на Гордыню непохожи, вы другой, а настоящих имён мы и не помним, ни своих, ни чужих, – Похоть вздохнула и отвернулась.
– Ясно… Не повезло вам…
– Вам тоже не слишком повезло, – бестактно заметила брюнетка. – Автоброни больше, чем остального, и прочее, видимо, не слаще.
– Ну да, у каждого свои проблемы…
– Отстань от него, – бросила Лень. – Пусть человек вписывается и приходит в себя. Не успеешь оглянуться, как нам с ним выходить на работу…

3
Оправдывая своё истинное имя, секретарь фюрера демонстративно красила ногти на рабочем месте и подпевала радиоприёмнику:
– «И зачем мне, право, моя душа, если ей у тебя, мой гость, хорошо?..» – голос у неё был небольшой и почти механический, как у дроида. – Придумали тоже, чушь ведь поют…
– Почему же чушь? – осведомился Вейдер, перекладывая на столе какие-то бумаги. Кроме как вести разговоры о музыке, всё равно делать было нечего.
– Потому что когда я была молодая – это была правда. А сейчас я хочу прямо противоположного…
– Например?
– Душу свою обратно хочу. Это дороже, чем принадлежать мужчине. Я плохо помню, но такая дура была… Всё для них, и что получила? Муж удрал, а сыночки… найду – утоплю в кастрюле! Конечно, они и так наказаны, старший потерял руку и ногу, от младшего и вовсе одна душа осталась, к доспехам прикреплённая… И всё равно, – глаза её нехорошо сузились, губы сошлись в тонкую линию.
– Ну они, наверно, как лучше хотели… – когда-то давно Анакин Скайуокер мог бы, не дрогнув, сделать то же самое и больше, чтобы вернуть мать. Только вот здесь и сейчас это решительно никого не касалось.
– Хотели-то они как лучше, но недаром же это запрещают! Знаете, как больно, когда тебя насильно возвращают с того света?! А потом ещё оставляют помирать снова…
– Примерно представляю.
– Вот. Главное – быстро утопить. Пока не вспомнила, как мы все любили друг друга… – кажется, она украдкой всхлипнула. – Не хочу ничего помнить.
– А оно всё равно помнится, да?
– Да. И очень мешает идти к цели…
– Понимаю…
– Кажется, не понаслышке понимаете… извините. Вот Похоть говорит, что всё помнит… но она ишваритка по рождению, они вообще странный народ с этой своей религией… помнит и от этого только мучается.
– Ну да.
– Отчёт сейчас будет. Когда у меня ногти высохнут. А так… почему у меня ощущение, что войны не будет?..
– А зачем?
– Да ни за чем, конечно, по большому счёту что нам сделало очередное сопредельное государство? Это ваш предшественник был другого мнения, при нём страна только и делала, что с кем-то грызлась. Упомянутый Ишвар вообще превратили в руины и рассыпали жителей по всему обитаемому пространству. Раньше я как-то не задумывалась, хорошо это или плохо… а сейчас понимаю: стало спокойнее, и наверняка есть другой путь стать человеком.
– Надеюсь, что есть, только мы его всё никак не найдём…
– Пробовать надо. Я всех ваших возможностей, конечно, не знаю…
– Я сам много чего не знаю. В смысле, как оно здесь работать будет…
– Так пробовать надо. Мне и компании терять-то всё равно нечего. Вам хуже, вам страну навязали, ей порядок нужен…
– Ну пока порядок вроде наблюдается, а там найти только, кому перепоручить.
– Тоже верно. Вы уже тоже хотите только исчезнуть и упокоиться?
– Давно уже…
– Так и знала, что товарищи по несчастью.
– Иначе бы, наверно, не поладили.
– Думаю, да. Вы же не хозяйка и даже не прежний фюрер. Есть те, кто играет, а есть те, кем… Только некоторыми – по любви, а некоторыми… – Лень задумалась. Непохоже было, чтобы её нынешнего шефа когда-нибудь сильно любили.
– Мало ли причин…
– Да. Если что – можем просто уйти вместе.
– Может быть.
Она не стала уточнять – имеет ли в виду всю компанию гомункулов или только их двоих. Покусала перо, принялась писать…
Да он тоже не смог бы, наверно, точно сказать, что имел в виду.

4
Шеф, кажется, ушёл в астрал. Общаться с Силой и искать выход. Хотя по непроницаемому виду нового фюрера Аместрис никогда нельзя было сказать наверняка, о чём он думает…
Так или иначе, а Джульетта Дуглас пользовалась случаем и опять ленилась. Художественно и в своё удовольствие. Развалившись в кресле, она протянула во все стороны голубовато-прозрачные водяные щупальца. Одно, которое создала на месте ноги, даже на стол положила. В конце концов, ей тоже надо было прокачивать способности… Как-то она хвасталась Вейдеру, что может удержать внутри себя любой предмет, да и сама просочиться в какую угодно щёлочку и занять малый объём. Сейчас одним из щупальцев секретарь фюрера время от времени дотягивалась до звеневшего телефона и скучно-безжизненным голосом, почти в режиме автоответчика, сообщала, что повелителя нельзя беспокоить ещё долго…
…Здесь, конечно, всё ощущалось по-другому. Но разобраться вполне было можно. Главное, что Сила, хоть и текла по непривычным каналам, не отторгала Дарта Вейдера. Нужно было только время и терпение – но и того и другого хватало.
А вот в этом смысле хорошо было быть Ленью. Помогало расслабиться, перестать нервничать – и просто верить и ждать.
И в какой-то момент оказалось, что ждали не зря…
– Кажется, что-то есть, – прозвучал глухой голос шефа.
Джульетта даже вздрогнула, собирая прозрачные отростки и всю себя снова в человеческую фигуру:
– Серьёзно?..
– Серьёзно. Нашёл, куда уходят души из вашего мира вот в таких случаях… и, думаю, смогу их вернуть.
Очень захотелось его расцеловать, но было бы как-то несолидно… Молодая женщина просто благодарно прижала руки к груди и даже разрумянилась от радости:
– Я схожу за остальными? Или лучше не спешить?..
– Я, конечно, пока не знаю, как быстро оно получится. Но хоть сообщить, думаю, нужно.
Лень кивнула. И минут на сорок повисла на телефоне с подружкой по несчастью, выдавая фразы вроде: «Да серьёзно!», «Да ну тебя!» и «Не дождётесь!»
Этого времени Вейдеру вполне хватило, чтобы просчитать возможные варианты и выбрать наиболее подходящий.
Джульетта положила трубку:
– Фух, философиня доморощенная, насилу отвязалась от неё. Правда, она скоро сюда лично явится…
– Ну понятно.
– Делать-то что надо?..
– Вам – ничего.
Она развернулась к нему вместе с креслом, чинно сложила руки на коленях, чувствуя, как колотится сердце и плещется внутри колдовская вода…
…Он, конечно, знал, что то, что предстояло сделать, считается почти неосуществимым по законам любого мира… но именно, что почти. Где не получится по-джедайски, с наскоку прорубиться – может сработать хитрость и коварство, оружие ситхов. Только ради этого стоило столько лет прослужить тёмной стороне – ради мощного альтернативного оружия.
Нити, удерживающие души гомункулов, распутывались, рвались, так или иначе исчезали, отпуская пленников на волю.
…И вскоре, повинуясь загадочной фразе на древнем, гортанном и с придыханиями, языке, над Ленью соткалась из воздуха полупрозрачная фигура и протянула к ней тонкие руки.
«Та девочка, которой я была…» Триша Элрик умерла, кажется, двадцати восьми лет от роду. И перед тем долго болела. Но сейчас выглядела совсем девчонкой.
Лень сначала почувствовала безграничную радость и улыбнулась. А потом на смену счастью пришёл вдруг какой-то протест и словно бы отторжение…
– Почему ты не хочешь меня принять? – спросила прозрачная фигура.
– Потому что я уже познала другую жизнь. Я думала, что обретя душу, я стану свободной. Но я ведь стану тобой. А ты до сих пор любишь этого подлеца. Вот это я и не хочу впускать в своё сердце.
– Он не подлец! Он… он…
– Ну да, конечно. Полярник, ударник и национальный герой, повешенный на доску почёта. Этому даже наши с тобой мальчишки не поверят. Милочка, тебе уже давно не двадцать!..
– Хочешь сказать – я дурочка? Может быть. Зато у меня сердце зоркое. А у тебя его, по-моему, вообще нет.
– Не по моей вине. И вообще это ещё спорный вопрос. Я могу чувствовать, быть благодарной… могу привязываться…
– Побойся Бога! Кажется, ты любишь ситха.
– Бога нет. И лучше честный ситх – наполовину машина, чем светлый и подлый красавец. Он тебе заделал двоих детей и свалил. А мой Лорд знает нас без году неделя и взялся помочь. И если бы он не владел тёмным знанием, он не смог бы привести тебя сюда.
– И поэтому ты не хочешь становиться мной. Чтобы не увидеть его моими глазами. Ладно, это не главное. А дети?
– Вот детям действительно нужна ты. Меня они уже испугались и выкинули на помойку.
– Ты не хочешь полюбить их опять?
– Страшно. Ну представь себе картинку, как явишься ты в моём теле с того света… мальчишки же в обморок попадают, а уж что люди скажут…
– Пусть благодарят нового фюрера. Он у нас чудотворец. И поверь, Лень, тебе лучше стать мной, чтобы не мучиться. Ты ему не нужна. Он тебя никогда не полюбит.
– Твой подлец тоже никогда не вернётся.
– Лучше смотреть на дорогу и ждать… чем знать, что человек рядом, но совершенно недоступен во всех смыслах. Если ты станешь мной – я сумею отблагодарить лорда Вейдера по-настоящему. Я помогу ему обрести покой, которого он так жаждет.
– Ладно, Триша Элрик, чувствуй себя как дома, но не забывай, что ты в гостях! У нас с тобой всё-таки дети. Иначе послала бы я тебя назад по месту прописки!..
Прозрачная фигура исчезла, лёгким облачком окутав Лень.
…Молодая женщина открыла глаза, понемногу приходя в себя и пытаясь осознать, кто же она такая. Потом предпочла осмотреться – это было проще, чем прислушиваться к себе.
Вейдер сидел на прежнем месте и, как всегда, проникнуть в его мысли не было дано никому. На свободном столе устроилась бывшая Похоть – татуировка гомункула с её груди пропала – и, видимо, договаривала начатую фразу:
– …замуж хочу.
– За кого? – поинтересовалась бывшая Лень. Скептически и с долей зависти – сейчас было видно, что подружка совсем молоденькая и в расцвете экзотической красоты.
– Ну мало ли… Мир большой, всегда найдётся кого нежно изнасиловать… – брюнетка послала лорду Вейдеру воздушный поцелуй и исчезла в дверях.
Кажется, у неё тоже не всё гладко было с совмещением двух индивидуальностей. Правда, Лень не знавала её прежнюю, может, она и всегда была такой… И к тому же имела право обидеться на мужчин после того, как жених пытался её воскресить – а мстить можно по-разному, это точно.
За Похотью потрусил Обжорство. Это существо и при жизни умом не отличалось, поэтому просто толком не поняло, что произошло. Ну не мог он больше прогрызать дырки в камнях – но привязанность к Похоти осталась. И, значит, было кому её защищать в мире, где последние ишвариты вынуждены были скрываться…
Зависти видно не было. Впоследствии выяснилось, что мальчишка из принципа воссоединяться со своей душой не захотел – сидите, мол, благодетели…

5
Потихоньку улеглись удивление, страх и восторг после воскрешения нескольких десятков покойников – правда, только тех, кого пытались вернуть, а из них лишь тех, кто сам пожелал вернуться.
На место фюрера был назначен подающий надежды подполковник Рой Мустанг, Пламенный Алхимик.
И у Дарта Вейдера в этом мире осталось только одно дело. Открыть Врата, а потом уничтожить их навеки, чтобы больше никто не пытался создавать людей. И обрести там, за Вратами, вечный покой. Только сначала найти способ открыть-то, чтобы без человеческих жертв и прочих гадостей…
Пока ещё при лорде ситхов оставалась Лень, измученная борьбой двух своих сущностей. Когда она смотрела на спутника, в её глазах как будто мигали лампочки: восторг – страх – восторг – страх… А ещё она и хотела, и боялась увидеть своих мальчиков.
– Хорошо бы они стали нормальными, когда вы покинете этот мир…
– Ну будем надеяться, что и это тоже получится.
– Сдаётся мне, что это наименьшая из проблем. Главная – в том, что мальчикам нужна нормальная мама, а я себя ею чувствую всего лишь наполовину. У меня в голове постоянно ссорятся голоса…
– Понимаю… Только, к сожалению, не знаю, можно ли с этим что-то сделать.
– Что-то, наверно, можно… А то я не могу с ней в одном теле жить! – тут у неё даже интонации начали переключаться с душевных на механические и обратно.
– Я и забыла, какая она отвратительно хорошая! – это Лень.
– А она вообще… нехорошая женщина! – это Триша.
– Мама Элрик вас боится до смерти, лорд Вейдер, – наябедничала гомункул. – Даром что вы ей младшего сына напоминаете, в его нынешнем состоянии.
– Зато Джульетта Дуглас, кажется, в вас влюблена! – не сдержалась в ответ Триша.
– Уберите её от меня! – закончили обе хором.
– Хотя, может, я сама уберусь… – добавил безжизненный голос Лени. – Из меня можно сделать Врата…
– А что это будет значить для всех остальных?
– Остальным всем хорошо будет… Вы их сделаете, пройдёте и прихлопнете с той стороны. То, чего мы и добивались. Больше не будет ни Врат, ни вас, ни меня.
– Тогда хорошо.
– Сейчас… – её фигура пошла волнами. Видно было, как молодая женщина прижимает руку к груди, к тому месту, где раньше было клеймо гомункула, словно пытаясь что-то оторвать и бросить.
Наконец это ей удалось, пусть и не без крика боли. Волны собрались в водяной шарик и зависли на расстоянии вытянутой руки от Вейдера.
Триша Элрик похлопала глазами, словно пытаясь понять, что она вообще здесь делает, и как можно быстрее убежала. К счастью, в нужном направлении.
Лень ждала – вот возьмёт в руку или хоть поманит к себе. Но лорд Вейдер стоял неподвижно. Может, даже сам не очень представляя, что нужно делать.
Тогда шар завис над его головой… а потом обрушился водяной стеной, окружившей лорда со всех сторон. Ощущение было удивительное – на пару последних минут их жизни они стали единым целым. Тихий голос Лени прозвучал уже прямо у Вейдера в голове:
– А ведь я была неправа… «И зачем мне, право, моя душа, если ей у тебя, мой гость, хорошо?..»
– Делать-то что надо?..
– Наложить на нас руки… в буквальном смысле.
В следующую секунду ослепительный свет из-за Врат залил всё вокруг.
Последним, что увидели и запомнили Вейдер и Дуглас, растворяясь в этом сиянии, была довольно бредовая картинка. Рычащие друг на друга Палпатин и Данте, заточённые в чём-то прозрачном. И сторожащий их крошечный магистр Йода с огромной, раза в три больше его роста, шваброй наперевес.
Двое исчезли, тихо смеясь. Вместе с ними навсегда пропали Врата.
…А неподалёку от того места, где вспыхнул и погас свет, молодая женщина, смеясь и плача, обнимала двоих целых и невредимых мальчишек-подростков.
Ноябрь 2008