Новый роман. 7 глава

Утром они вдвоём собрались, перекусили свежим хлебом и молоком, и чинно, как настоящие муж и жена, отправились в церковь. Всю дорогу Вэллия держалась рядом, молча смотрела перед собой. Алдор чуть поддерживал её под локоть пальцами, скорее для себя, чем для неё. Если она поднимет крик на рыночной площа-ди, вряд ли он сумеет хоть что-то сделать, чтобы остановить её. Но она обещала молчать и слово своё сдержала.
В церкви они сели рядом на пустую скамью, служба уже началась, и на них никто почти не обратил внимания.
Алдор украдкой поглядывал девушке в лицо. Строгий чёткий профиль бледно-го лица, распахнутые глаза, она шептала молитву. Сам он в церкви не был уже давно, сердце его жило местью за родных, а сеньор готовил войска к войне – какая уж тут церковь? Но для неё это, видно, было важно.
Время тянулось медленно, и Алдор невольно начал прислушиваться к словам священника за кафедрой. Он рассказывал притчу о блудном сыне. Алдор уже слышал её в детстве от матери.
Хорошо возвращаться домой, если он у тебя есть, а если его нет? Куда вернуться? Если жестокий человек лишил тебя дома, убил твоих близких, как быть? Разве прощение вернёт их? Успокоется ли сердце после прощения? А месть – это выход?..
Вот он украл её у отца. Алдор перевёл взгляд на профиль графской дочери. Она не особо нужна-то ему была, он хотел убить графа. Отомстить ему. А накануне войны убить главного врага, это был бы смелый поступок, подвиг. Доранн сам та-кого никогда бы не ожидал, это был бы подарок сеньору. Но... девчонка эта вмешалась и поплатилась за это. Как, интересно, чувствует себя сейчас её отец? Какие мысли и предположения лезут в его голову? Конечно, он боится за свою честь, боится грязных слухов. Если бы это был мальчишка... А украли дочь, зрелую кра-сивую девку, да в одной ночной рубашке... Такое будешь держать в секрете...
Но то, что было у него с ней, то, что поселилось в сердце – в самом закоулке его! – это не месть, это точно не месть. Ему было жалко расставаться с ней, он знал, что не увидит её больше, не будет знать, что станет с ней. Он оттягивал мо-мент расставания, оправдывался разными способами перед самим собой. Пони-мал, что так и так придётся оставить её отцу, оставить здесь, а самому уйти в Лион, понимал, но не хотел оставлять. Какая-то непонятная жалость к ней жила в его сердце, и предстоящее расставание щемило душу печалью. Что с ней будет при таком отце? Что этот человек сделает с ней, когда узнает всю правду? Выдаст её замуж? Сошлёт подальше? Запрёт в монастыре? Он не смирится с таким позором...
«Эх, Корвин-Корвин... Зачем было трогать её... Да и сам хорош... Но я не мстил ей! Ни ей, ни её отцу через неё! Я просто давно этого хотел и, если бы не Корвин, я бы не тронул её...» Он оправдывал сам себя, глупо, нечестно, и сам это понимал, и корил себя и ругал... Разве можно было себя оправдать? Ведь каждому, а особенно её отцу, не объяснишь, что совсем не месть двигала им, а что-то другое, может быть, более важное, чем это проклятое желание сделать больно своему врагу. Может быть, кто-то даже назвал бы это чувство любовью...
Он даже сам испугался своих мыслей. Любовь? Нет, он не мог полюбить его дочь, не мог этого сделать...
Служба закончилась, и все начали потихоньку расходиться, а дочь графа зашла в исповедальную комнату. Алдор проводил девушку глазами и остался сидеть на своём месте. Что она скажет священнику? Расскажет всё, как было, кто она? И их арестуют... Алдор не верил, что святые отцы хранят тайну исповеди, за деньги покупаются любые секреты и тайны.
Наконец, она вышла, молчаливая, бледная, вместе с Алдором они покинули церковь. Шли рядом, молчали. Он первым спросил её:
- Что тебе посоветовали?
Она помолчала, словно решала, говорить или нет.
- Я уйду в монастырь...- прошептала. Алдор аж остановился.
- Зачем? Это же... это всю жизнь насмарку!
Теперь уже она остановилась и, обернувшись к нему, глянула исподлобья.
- Почему насмарку? Что за... Я стану невестой Христа и буду замаливать грехи свои и чужие...
- А есть, что замаливать?- Она только сухо поджала губы и нахмурилась.- Это же не твоя вина! В чём ты виновата, чтобы что-то замаливать?
- Вы не понимаете.- Она отвернулась и пошла дальше. Алдор догнал её и взял за локоть.
- Монастырь – это могила. Я видел, как они живут, это же не жизнь. А тебе надо выходить замуж, рожать мужу детей, заниматься хозяйством, воспитанием...
- Да?- Она вопросительно глянула на него огромными глазами, и Алдор не мог отвести от них взгляда.- Вы так считаете, что я могу выйти замуж и иметь детей, вы думаете это возможно? После всего...
- Ну...- Он замялся, не зная, что сказать. Они молча смотрели друг на друга, стояли посреди улицы.- Вы же знаете, какое сейчас время, сколько войн вокруг, десятки женщин страдают, переживают насилие... Они потом выходят замуж и рожают детей...- Она перебила его:
- Да? А вы хоть раз разговаривали с одной из этих женщин? Они любят своих мужей? Они же ненавидят их...
- Женщины вообще редко любят своих мужей.
- Откуда вы знаете это?
- Я помотался со своим сеньором по замкам, поглядел, как живут там семьи... У жён вассалов такие лица, словно они всю жизнь несут кару небесную, и детей своих ненавидят, потому что ненавидят их отцов...
- И, наверное, есть за что...- Вэллия отвернулась и пошла вперёд, плотнее запа-хивая на себе плащ. От холодного воздуха в лёгких появилась хрипота и боль, скоро начнётся кашель. Алдор догнал её и заговорил негромко:
- Большинство мужчин – неграмотные жестокие свиньи, я знаю, как они обращаются с жёнами и детьми... Как говорят: «Гость мало гостит, да много видит...» Я видел синяки и выбитые зубы, но бывают и хорошие семьи... Мой отец любил мою мать, а она любила его и нас всех...
- Просто ей повезло... Отцы сами выбирают женихов своим дочерям, что самим выгодно, никто не спрашивает их мнения... Неужели вы думаете, что со мной будет по-другому?- Она посмотрела через бровь, наклонив вперёд голову.- Он и Келле выбрал жениха сам... А я пойду в монастырь,- повторила упрямо своё решение.- Я не хочу замуж, я не позволю им... никому не позволю...- шептала чуть слышно, и Алдор улавливал лишь обрывки. И ужасался. Ценой попытки их мести графу стала искалеченная жизнь его дочери. Она не выйдет замуж, не станет матерью, она сгинет в монастыре... Его единственная дочь...
Она спросила вдруг его, перебив все мысли:
- Вы так ругаете мужчин, а сами? Считаете, что будете хорошим мужем и отцом? Считаете себя грамотным и не жестоким, и не свиньёй?
Он аж опешил, остановился, сморгнул растерянно.
- Многие из них даже читать не умеют, или не хотят...- проговорил смятенно.
- А вы?
- Я несколько лет прожил в монастыре, меня многому научили... Но я невыгодный жених, у меня только клочок земли даже без замка, и я всего лишь рыцарь... У меня вся надежда на войну...
- Надеетесь, что она обогатит вас?
- Надеюсь, вернуть своё...
- Земли Берга?
- И титул свободного князя...
Она усмехнулась вдруг с недоверием, прошептала:
- Думаете обрести свободу? Вы – вассал, вы выполняли и будете выполнять чужие приказы, и платить налоги сеньору тоже будете по-прежнему. Берг никогда не станет свободным княжеством, никто не отпустит на волю эти земли – ни мой отец, ни ваш сеньор, граф Доранн... Вам наобещали того, чего не будет...
- Вы этого не знаете!- Чуть повысил тон голоса. Весь разговор он переходил с «ты» на «вы» и обратно, и сам не замечал.
- Я просто слышала однажды, как отец отзывался об этих землях... Горы, ценный строевой лес, железная руда... Я слышала, в Берге хорошие мастера-кузнецы... Эти земли никогда уже не будут свободными, кто бы ни был их хозяином...
- Посмотрим...
То, о чём она говорила, было смыслом жизни Алдора, даже, может быть, глав-нее в несколько раз, чем отомстить графу Вольдейну. Он хотел сделать Берг независимым княжеством, как было это при его предках. Он хотел стать правителем Берга и не служить никому, ни Вольдейну, ни Доранну... Он хотел восстановить историческую справедливость, снова вернуть род свой на свободное княжение Берга...
И вот тогда, когда он станет правителем Бергских земель, он женится на той, которую обязательно полюбит, и у него будут сыновья, те, кому он оставит свои земли. Только так. По-другому он не хотел.
На рынке, где было много народу, Алдор, чтоб не потеряться в толпе, взял Вэллию за руку, сжал её пальцы в ладони, и удивился, что девушка даже не попыта-лась выдернуть руку. Торговки предлагали гусей и капусту, мастера приглашали поглядеть дорогие ткани и украшения, ремесленники предлагали товары на любой вкус. Все толкались и громко разговаривали друг с другом.
На выходе с рыночной площади стояли вооружённые люди, Алдор поздно заметил их, и назад поворачивать было уже нельзя, их бы увидели. Алдор только перехватил руку Вэллии, взял её под локоть, и придвинул девушку к себе, не успел и слова ей сказать. Почувствовал, как от липкого страха побежали мурашки по спине. Если сейчас она скажет хоть слово, он не успеет спрятаться в толпе, а к вечеру все ворота Ротбурга будут перекрыты...
- Господи...- шепнул чуть слышно с замиранием в сердце, и Вэллия поджала дрожащие губы.
Высокий рыцарь в тёмно-синем плаще окинул их взглядом с головы до ног, спросил сухо:
- Гости?- Алдор утвердительно качнул головой.- Откуда?
- Из Вальда...- быстро нашёлся.
- Далеко...- Тёмные глаза рыцаря буквально прощупывали лица стоящих напротив. Всех подозрительных здесь задерживали и опрашивали.
- Мы в собор на праздник...
- А это?- Перевёл прямой взгляд на лицо Вэллии.
- Моя жена...- Алдор почувствовал, какой тяжёлой стала рука на её локте, как всё вокруг замерло вдруг, время остановилось. «Если он знает её в лицо, он её уз-нает, ведь не зря же его поставили здесь...»
- Жена...- медленно повторил рыцарь, разглядывая лицо девушки. Вэллия закашлялась вдруг под его пристальным взглядом, опустила голову в капюшоне.- Что она нездорова у вас?..
- Приболела немного... Мы уже обратились к врачу...
- Где вы остановились?
- На постоялом дворе у Северных ворот...
Рыцарь долго глядел в глаза Алдора, словно ещё о чём-то хотел спросить, но за спиной стояли уже другие люди, покидающие рыночную площадь, и Алдора с Вэллией не стали больше задерживать.
Боже! Как он был благодарен её за её молчание, за то, что всё обошлось. Он буквально летел до постоялого двора, словно кто-то гнался за ними. И дух перевёл только в комнате. Усталая Вэллия всё время боролась с приступом кашля, дала себе волю только тогда, когда присела на кровать, раскашлялась до слёз.
Алдор подбросил в камин последние дрова. Сходил на кухню, скоро должны были позвать на обед. Вэллия, уставшая от прогулки и церкви, сидела неподвижно, по-прежнему кутаясь в плащ.
- Он был не из ваших?
- Я ни разу не видела его до этого...
- Нам повезло. Спасибо... Спасибо тебе...- Алдор не сводил с неё сияющего взгляда.
- За что?
- Я уже подумал, они убьют меня...
Вэллия промолчала, медленно растягивая шнурки плаща. Алдор следил за её руками. Спросил:
- Почему ты ничего не сказала им?- Перешёл на «ты».- Ты же уже могла сейчас быть у них... Это же люди твоего отца... Почему?
Она долго молчала под взглядом Алдора, тот ждал объяснений, не мог понять причину её поступка. Она ведь всё время хотела домой, убегала и просила её от-пустить. Что случилось сейчас?
- Почему, Вэллия?- Впервые позвал по имени.
- Не знаю…- Она опустила голову.- Они убили бы вас... У них были копья и арбалеты...
Конечно, он не успел бы спрятаться в толпе, как ни старайся, они были слишком близко друг к другу. Она, выходит, переживала, что его убьют? Это после всего?..
- Ты не хотела, чтобы меня убили?- Он присел на колено, опустился, чтобы заглянуть ей в лицо, найти глаза.- Почему?- прошептал с удивлением.- Разве честно мы поступали с тобой? Разве, по-твоему, мы заслуживаем жизни после всего? Как? Как ты можешь так?..- Он сокрушённо покачал головой.
- А разве правильно было бы мстить? Разве месть – это хорошо?- Посмотрела в упор.
Алдор поднялся резко, её слова были как удар, как упрёк ему. Он жил своей местью, и всё это делал ради неё. И сейчас всё прошлое показалось каким-то нере-ально далёким, как сон, будто и не было его вовсе. И смерть всех близких это все-го лишь плод воображения детского мозга. И не было ничего... Но ведь он-то знал, что было! Всё это было на его глазах! И он помнил графа Вольдейна и его людей, и их смех, и ту боль, что он пережил... И от того дня остались шрамы и на теле, и на сердце...
Он присел на край кровати, с другой стороны от Вэллии, запустил пальцы в волосы на затылке, опустил голову, уставившись в пол. Заговорил негромко о том, что с детства не давало покоя, что душу рвало.
- Я уже пытался тебе рассказывать... Тогда всё не рассказал... Мне было десять лет, когда твой отец со своими людьми попросились к нам на ночлег, а отца не было... Они ели у нас... с нами... за одним столом сидели... Лето было... Солнце зашло, ещё светло было, ворота в замке закрыли... Мама боялась, и без отца их за-крывали раньше... Их словно подменили... Резали нашу охрану и слуг, всех муж-чин в замке... Я, как сейчас, это помню... С арбалетов расстреливали... Маму сразу убили, она, наверное, и не поняла ничего... Гирана тоже... Он успел за меч схватиться... Ему шестнадцать было... Рику...- Он выдохнул с нескрываемой болью и стиснул в кулаки свои тёмно-русые волосы. Вэллия боялась пошевелиться, даже кашель где-то в лёгких потерялся.- Рику рыцари себе забрали... я слышал, как она кричала... Я только потом... через много лет понял... что они делали...- Он дёрнулся вдруг и, неожиданно отдёрнув руки, развернулся к Вэллии, глянув в спину девушки.- Мне не говорили, я слышал, как потом женщины со священником шушукались... Уже после того, как их всех похоронили... Это всё отец твой... Граф Вольдейн... Его узнали... и я его запомнил... Да и приехали они сразу открыто, представились...
- А вы?.. Почему вас не тронули?..- Она повернулась к нему, и их взгляды скре-стились, но Вэллия смутилась и опустила глаза, словно сама в чём-то виновата была перед ним.
- Почему не тронули? Тронули!- Он зло усмехнулся.- Хорошо тронули, я потом до самой зимы проболел, монахи меня прятали, а сразу – наш духовный отец и кухарка... Я маленький был... стрела арбалетная меня насквозь пробила... Никто из них и не думал, наверное... что жив останусь...- Он замолчал и снова отвернулся, подпёр голову кулаком, волосы посыпались, закрывая лицо.
Вэллия тоже долго молчала, следила за ним, смотрела в спину, на подраги-вающие лопатки, поднимающиеся вместе с дыханием в груди. Что она могла сде-лать, чтобы уменьшить его боль? Разве у неё нашлись бы силы, чтобы сделать это?
Вместо всего она спросила:
- И что, теперь вам легче? После всего... От мести...
Его как хлыстом ударили через спину, вздрогнул, вскочил на ноги.
- Ещё хуже стало!
- Это месть, кто сказал, что от неё делается легче?..
Он смотрел ей в лицо, пытался запомнить каждую чёрточку, и думал, что по-том, когда снова станет князем, он будет искать себе в жёны девушку, такую, как эта дочь графа Вольдейна. Она права, она всё это поняла лучше него, она моложе, но она мудрее...
«И почему я не могу жениться на тебе? Почему я должен ждать? Почему дол-жен искать другую, похожую?»
Возможно, он бы что-то успел сказать ей, но зашедшая служанка позвала на обед. И жизнь заставила их вернуться к действительности. За столом они отгоро-дились друг от друга, потом Вэллия легла в постель, а Алдор ушёл в город и за-чем, не сказал.
Она вспоминала его слова, думала, понимая, что всё, сказанное, пропитанное болью, не могло быть только выдумкой, напрасным обвинением её отца. А если так? Значит, его слова – правда? Значит, отец, в самом деле, сделал это?..