Земеля

       Молодые были. Бесшабашные… Сто верст – не крюк. Сорвался на выходной и пое-е-ехал к чёрту, на другой край, пусть и не света, - области. Просто, чтоб увидеть родные, с детства знакомые, облупленные под жарким южно-русским солнышком рожи. А то, всё чужие и чужие кругом, как уехал на эту кому-то нужную учёбу...
       Нет, потихоньку-потихоньку и на новом месте начали появляться какие знакомые. Но, чтоб знакомство в дружбу переросло, так сколько ещё времени нужно, чтоб тот пуд, да вместе… Город, не село, он доверительности не терпит, расслабиться не позволяет… На расстоянии держит. Попробуй, привыкни к тому…
       Молодые были. Разной ерунде, мелочи, что тогда большой и значительной казалась, радовались... Водка? «Столичная»? Ого-го! Папиросы? «Беломор» Урицкого!
       Радовались, планы строили. И казалось... Казалось, что впереди ещё – ого-го… Ого-го сколько! Всё успеем!

       * * *
       С платформы пригородной электрички была видна Ладога.
       Пытаясь хоть как-то согреться, иззябнувшие почти до свинцовой невменяемости тучи плотно прижимались к неласковому озеру. Оно же, злясь и волнуясь, хлестало по ним совсем не тёплыми волнами. Ещё не проснувшийся от зимней спячки берег, кое-где сохранивший остатки былой роскоши, в виде грязно-белых и уже порядком обледеневших ошмётков белой снежной шубы, сонно отгораживался от этих забияк бритвенной пеной полоски прибоя…
       Линию горизонта нельзя было определить даже мысленно. В месте её предположительной временной прописки, тучам, видимо, уже удалось договориться с волнами и обнять Ладогу так крепко, что разобраться, кто из них и где, не было никакой возможности…

       * * *
       Хорошо, что взял у Лёньки геологическую штормовку. Иначе небогатое тепло промозглого вагона уже давно улетело бы в сторону Карелии. Конечно, надевать её не очень удобно. Только через голову. Зато и грудь, и спина хорошо защищены от пронизывающего ветра сплошными кусками плотной ткани, намертво схваченными между собой двумя боковыми швами.
       Щас, ещё капюшончик накинем... Да и молнию его, что закроет лицо до самого носа, застегнём... Вооот... Ну, теперь порядок!
       Правда, пока осматривался, да с капюшоном возился, те немногочисленные пассажиры, с которыми вместе выходил, уже прошли мимо, к краю платформы, где, ограниченная металлическими перилами с щербинами канувших местами в Лету перекладин, виднелась лестница.
       Без помощи местного населения найти КПП будет, пожалуй, нелегко...
       И расписание. Когда будет последняя электричка на Питер?..
       Ладно, не убежит. Потом!
       - Извините, не подскажете, как мне к КПП пройти?
       Да у меня земляк в Псковской воздушно-десантной служит. Вот, письмо прислал, что где-то здесь, в Новой Ладоге, полигон и у них сейчас весенние учебные стрельбы должны быть…
       Да-да, в Псковской! Десантной.
       Как с платформы сойду, - налево и всё вдоль берега?
       А далеко это?
       Спасибо большое!
       Районный центр… И это город? Деревяшки-деревяшки… Сараи-сараи… Пузырящееся на сильном ветру, пытающееся сорваться и улететь поближе к тёплому югу, бельё…
       А вот и основательный забор из бетонных плит. Массивные, крашеные серо-зелёным суриком, металлические двустворчатые ворота с наваренными на них, прямо по центру каждой створки, ярко-красными звёздами.
       Рядом с воротами – небольшое кирпичное помещение… КПП?
       По небольшой лесенке – вверх. Дверь, пусть и со скрипом, но открылась неожиданно легко.

       * * *
       У вертушки, поблескивающей холодом нержавейки, в новой, еще не привыкшей к хозяевам и потому коробящейся форме, стояли двое.
       Слева, отделённый от турникета стеклянной перегородкой, за порядком пошарпаным столом сидел прапорщик.
       - Куда?! Какой такой земляк? Сосед? С одного села? Дивизион зенитчиков говоришь?.. Родин, пропусти! Пусть зайдёт.
       Снимая фиксатор и поворачивая вертушку, тот который поменьше, с чистыми, как совесть погонами, быстрым шёпотом:
       - Ду-уура! Какой земляк?! Говори – родственник. Брат... Двоюродный.
       И уже в голос:
       - Куда-а! Вот, в дверь. К прапорщику...
       Из необъятного, как та Ладога, воротника – худая цыплячья шея. Круглое, со впалыми щеками и щедрой рукой брошенными веснушками, лицо, на котором чуткими локаторами топорщатся уши, каким то чудом удерживающие ушанку.
       - Хм-мм... Земляк? Так земляк или брат?!
       Брат? Двоюродный? И стена в стену?
       Из одного села?
       Дивизион зенитчиков говоришь? Какого призыва? Осень позапрошлого? Черпачок уже!
       Ну-ка, дай письмо…
       У самого-то какой документ есть? Кучеренко... Алексей...
       А что фамилии разные? Мать и тётка сёстры родные?!
       Ой, брешешь поди, Студент! Как сивый...
       А в рюкзаке то что? Ладно, не развязывай! Вижу, что автомата в нём нет!
       Вон, табурет бери, садись... Придумаем щас что...
       Да не там! За дверь... Чтоб лишний раз глаза не мозолить...
       Фу-уу... Кто ж знал, что тут шмонать могут?! Так бы может и не брать ту водку... Хорошо хоть, в пару тёплых носков засунул и свитером обернул.
       Кстати! На обратном пути надо будет надеть и то, и другое. Медленно и тягуче потянулось время...
       Через вертушку, торопливо козырнув прапорщику, пару раз в город проскочили офицеры. Документов у них никто не проверял.
       Однотонно-порывистый шум непогоды за стеной вдруг прервался резким звуком автомобильного сигнала. Раз. Другой.
       Двое у вертушки стремительно выскочили к воротам. Неспешно поднялся прапорщик...

       * * *
       - Эй, Студент! На выход!
       Наряд уже закрывал ворота. Рядом с КПП стоял крытый тентом бортовой «Урал».
       - Вот, тут машина к ракетчикам идёт, у зенитчиков притормозит. Ну, счастливо, Студент! «Тётке» то отпиши потом, что воин живой-здоровый!
       - ЗдорОво! Откуда сам? С Белгородщины... Не, я – вологодский... К брательнику? Молотком. Залазь!
       Посмотри, - в кузове кусок брезента старый, подстели, а то задница - поди не казённая... Дорога ещё та, так что потрясёт! И ближе к кабине устраивайся. Там, правда, бочки с соляркой для дизеля... Так что осторожней, не вымажься!
       Что, с Богом?
       Хлопнула дверца. Рыкнул и довольно заурчал двигатель. Дёрнуло...
       Пое-е-хали...
       Ритмично захлопал по борту незакреплённый хвост прикрывающего вход тента. Затрясло...

       * * *
       Подложенный под бочину брезент настойчиво и неотвратимо пополз к кабине и бочкам с соляркой... «Урал» стал притормаживать.
       - Эй, Студент! Живой? Не сильно растрясло? Кости целы - мясо нарастёт! Вылезай, приехали. «Где-где»? В Караганде! Гляделки то открой пошире, а то, небось, заспал все. Да вон – на той стороне дороги. Ну, быва-аай!
       Точно, на той стороне дороги, в сотне-полутора метров от обочины, виднелось несколько параллельных рядов палаток, своей полукруглой формой чем-то напоминающих киргизские юрты.
       Только, если верить картинкам с учебника по географии, юрты вообще-то должны были быть белого или близкого к нему цвета, в то время как палаточные пологи коричневели приглушенной зеленью стандартного армейского хаки. Да и стояли они на основательных, белого силикатного кирпича, невысоких, до метра, квадратных основаниях...
       - Стой, кто идёт?! Стой, стрелять...
       Какой такой братан? Усенко? Серёги, что ли?! А он разве не остался в части?
       Эй, дух! Знаешь, где расчёт Палёного? Быстро, жопу в горсть, дуй, к их палатке! Скажешь, старшему, кто там будет, к Серёге Усенко братан приехал. Стоит, ждёт его у первого поста. Того, что у дороги.
       Да, смотри, молодой. Одна нога здесь, другая там!
       Так ты как, прям из дому?
       А-аа… Учишься? В Питере? В каком-каком колледже?! Дубовом? Ха-ха... Мы тоже в Ростове училище бурсой называли...
       Куревом не богатый? «Беломор», так «Беломор». Нам, татарам, всё равно! Я с прицепом?..
       - Лёо-ооха... Ты как тут?!
       - Васька, ты?!
       - Я, я! А чё, Серёга не писал?
       Мы же с ним в одном дивизионе. С самого начала, как в Белгороде в Псковскую партию попали, так всё вместе и вместе...
       Ты то как?! Серёга сообщил? Что стрельбы?
       А Серёги и нет... У него ведь почерк, не то, что у меня, как кура лапой. Его писарем в штабе и оставили. Щас же у штабных запара, документов на дембель кучу готовить надо. Вот Серега и строчит, как заведенный...
       Ракетчики подбросили? А стоим что?!
       Не бзди, воин! Всё чики-пики будет. Где ты в выходной офицера видел? Да и что нам из палатки высовываться? Не учи отца, родной!
       Пошли, Лёха! Тут рядышком…
       И Васькина спина замаячила впереди, споро продвигаясь между палаточными рядами... Прямо, прямо, направо... Стоп.
       И откидывая, брезентовый полог с пристёгнутым к нему войлочным утеплителем:
       - Проходи!
       В полумраке палатки ласковым теплом дышала небольшая железная печурка, труба которой уходила в специальное отверстие в кирпичном фундаменте. В мерцающем красном свете, что шёл из приоткрытой дверцы, присев на корточки, возился боец, время от времени подбрасывающий в жадно раскрытый зев, что-то отдалённо напоминающее столовские котлеты.
Печка немного коптила, добавляя воздуху помещения запах дымка и ещё чего-то неуловимого, но очень знакомого...
       Дороги. Железной дороги! Вагон, титан для кипячения воды, торфяные брикеты... Они, родимые!
       Вот, что, оказывается, с таким аппетитом исчезало в печке, сопровождаемое негромким, но сытым гулом тяги...
       - Шор! Принимай гостей! А Рыжый где?
       - Гостям мы всегда рады,- повернувшееся навстречу слегка чумазое, по-монгольски плоское, лицо ласково улыбалось, от чего и без того узкие глаза превратились в продолговатые щёлочки, - Рыжий на кухню ушёл. Только-только!
       Слово «кухня» заставило судорожно сглотнуть невесть откуда взявшуюся в таком количестве слюну. Есть не просто хотелось. Хотелось жрать...
       - Мужики! У меня ж под армейскую закуску кое-что есть! - и, скинув с плеч лямки, торопливо начал развязывать верёвочный узел, стягивающий горловину рюкзака.
       - Сашка… Са-ашка! Вставай! Смотри, что у нас есть…
       До того пребывавшая в покое куча за печуркой недовольно завозилась. Из-под бушлата показалось заспанное лицо:
       - Для кого Сашка, а кому – Александр Егорыч!
       Что орёшь, Лысый. Или за службу ещё не понял? Только сон приблизит нас к увольнению в запас!
       Эх, Васька-Васька... Служить тебе ещё и служить... Как медному котелку!
       Ого!! - до того ещё осоловело-заспаные глаза удивлённо расширились на ширину приклада. Сна в них – как не бывало, - А это откуда? Земеля?! Студентом в Питере? Привёз?
       Ни фига-аа себе – кучеряво нынче студенты живут! «Столичная»… У нас там от НЗ что осталось?!
       А-аа, Рыжий уже на кухню ушёл? Ну, тогда можно и подождать манёхо…
       - Васька... Не понял… Ты что, не дедушка СА? У тебя разве не этим маем дембель?!
       - Ну, Студент, ты даёшь! Во-первых, не СА, а ВДВ. Понял?! Вэ-Дэ-Вэ!
       Разницу то чувствуй и нас с этими недоделанными... Не ставь рядышком!
       А, во-вторых, с каких Лысому дедушкой быть? Он ещё черпачок... Черпачё-о-оок. Ему ж только к ноябрьским откидываться…
       - Вась... Ты ж с Батрачиной учился? Со Страной? Вассалом? Ну!
       Петька бархатный фотоальбом сразу после Нового года просил ему купить.
       Купить то купил, да высылать куда?! Их же танки с под Котбуса выводят по Одностороннему сокращению. И где он сейчас – даже не знаю... Союз большой. Ау-у-уу! Но! Он точно в мае должен дембельнуться. А ты что?!
       - Да я с ними и призывался. Как путягу вместе закончили, в мае...
В Старом всё нормально. А в Белгороде ещё одну медкомиссию проходили. Там и нашли какое-то затемнение в лёгких. С подозрением на туберкулёз отправили домой, на дополнительное обследование...
       Вот я с вашим классом и ушёл. Уже осенью…
       - Пятно в лёгких?!
       - Чё удивляешься, Студент? Смолить, Васенька, надо меньше! И куда, в своё время смотрела семья и школа? Как она тебя воспитывала?! Вот не пойму я чё-то… Не пой-му! Ты с какого класса куришь, придурок мамкин и папкин?!
       - С «какого-какого»? Ты вон, у Лёхи лучше спроси с «какого» он курит! Кстати, кулацкий недобиток, ты куда табак заныкал?
       - Никуда и не заныкивал! Куда сам положил, там оно и лежит. Вон, в цинке посмотри…
       - Ой, мужики, чуть не забыл! Я же две упаковки «Беломора» привёз. Фабрика имени товарища Урицкого. Эт тебе не Умань какая!
       Кто видел, куда мой рюкзак кинули? Вот! Оно, конечно, весу немного, но обидно было бы взад с собой увезти…
       - Беломор»? Эт что, нынче студенты на «Беломор» перешли?!
       - А они с него никогда и не уходили. На инженеров ведь учимся, земеля!
Инженер – шо то е такэ? То е советская техническая интеллигенция!
       А советская интеллигенция, и техническая, и не, после последнего подорожания курит именно «Беломор», бо на другие сигареты у неё просто грОшей не хватает!
       - А-аа... Ну, тогда всё с вами, интеллигентами вшивыми, ясно!
Разбирай, воины, табачок! А кто дарёному коню в зубы смотреть будет, так мы тому быстро организуем, шоб служба мёдом не казалась…
       - Рыжий! Ры-ыыжий!! – сначала показывается приподнимающая полог, по обшлаг бушлата до тёмной бронзы загорелая кисть, и, вслед за ней, в палатку просовывается такого же цвета лицо,- Привет, воины! А Рыжий где?
       - Нет его. В армию забрали…
       - А без балды?
       - Да на кухню ушёл. Уже минут сорок как. Скоро должен быть.
Подождёшь?
       Присаживайся, раз уж зашёл. В ногах правды...
       - Ого! А чёй эт у вас?
       - Эй-эй! Руки то мыл? А то смотри, быстренько корявые пообрубаем! По самые уши... Мы – не вы, всё в яблочко кладём!
       - Да ладно тебе, отличник боевой засраный. Мы тоже вчера нормалёк отстрелялись!
       - Кстати, Студент, а что тему свернули? Правда, когда смолить то начал?
       Кстати, Пермь, познакомься – эт к Ваське земеля приехал. Лёха. Да только что…
 Ракетчики подбросили.
       - Не-не! Лёха! Ты расскажи, расскажи, как в первом классе на Козаку под мостом курил. С Гагариным Колькой?
       - И с Быцей…
       Тогда ж помнишь, пирожок с повидлом и стакан чаю сладкого к нему пятачок стоили? С утра бабуля всегда той денюжкой снабжала, чтоб на большой перемене перекусить можно было.
       Ну, мы их дружненько и заныкали…
       А в сельпо «Охотничьи» по девять копеек и коробок спичек.
       Да Быця завсегда ещё тем скопидомом был! А на халявку, чего б и не курнуть!
       Залезли под мост, посмотрели – никого нету? Никого... Ну, и засмоли-или…
       А Рексова бабка, Гача старая, откуда только и заметила?
       Я ещё и до дому дойти не успел, а она уже докладывает бабуле: «Иду со станции... Дывлюсь... Господы Сусе! С-пид моста, шо через Козак, дым клубамы валыть! Горыть?.. Не... Заглядаю пид мист, сыдять голубочкы... Смолять...»
       Ка-ак потом бабуля меня хворостиной через тот Козак, да до самой водокачки гнала...

       * * *
       - Ну, Рыжий, етит твою! Тебя за смертью только посылать!
       «Очередь-очередь»...
       Что там?
       Ставь в центр круга. Шор, дай Студенту ложку!
       Пермь! Ты вааще оборзел? А своя за голенищем?! Ладно, Шор – и ему...
       От поставленных на брезентовую подстилку котелков шёл тёплый, сытный мясной дух...
       - Шор, кружки сполоснул? Ну, Студент, начисляй!
       - Не, Егорыч... То уже забота хозяйская... Ты командир, тебе и отвечать за рОзлив…
       - Подставляй посуду! Ну, что мужики?.. За встречу? Ого-онь!
       Ху-у-уу... И все дружно застучали ложками...

       * * *
       - Э-ээх, к такой-то водочке да ещё б и сальца кусочек... Небольшой такой… Килограмм на пару!
       Хохлы-хохлы... Сало то ваше где?!
       - Молчи, морда алтайская! Молчи, а то умрёшь в страшных муках!
       В ОЗэКа давно не бегал? А то я щас резко вспомню, что ты в норматив сроду не укладывался, вечно позоря наше спаянное и отличное подразделение перед лицом командования, Политбюро и лично Дорогого и Уважаемого товарища…
       - Спа-ааянного… Споенного!
       - Ууубьюуу, шорец недорезанный! Ты ещё за «хохлов» мне не ответил!
       - А чё? Усенко-Лысенко... Ты ещё скажи, что не хохлы!
       - Юг России, то ещё не Украйна! Понял?! Я ж не клИчу кочета «пивнем»…
       - Так и петухом не называешь!
       - Да какое тебе са-а-ало, морда мусульманская! Аллах же покарает... Жестоко покарает!
       - Не обижай, дорогой! Какой такой мусульманин? Мы, - шоры, православные...

       * * *
       - Что, Студент, смотришь? Вот такой вот штуковиной мы и пуляем в белый свет, как в копеечку…
       Что? Из чего пуляем?!
       Рыжий, ты ещё курс молодого бойца не забыл? Из чего пуляем?!
       - Из счетверённой зенитной пулемётной установки конструкции Лещинского под 14,5-мм патрон крупнокалиберного пулемёта Владимирова. ЗПУ-4. Предназначена для борьбы с самолётами на высоте до 2 км, а так же с наземным легкобронированными целями и живой силой. Скорострельность — 600 выстрелов в минуту на ствол»...
       - Молоток! Подрастёшь, кувалдой станешь!
       - То-то я и смотрю, что-то знакомое... На БэТэРе ведь тот же КПВТ стоит!
       Кстати, эти уроды по своей, НАТОвской, классификации к пулемётам его не относят. Считают скорострельной пушкой малого калибра.
       - Нравится? Эт Мишка себе дембельский сувенир готовит.
       Вытаскиваешь осторожненько пулю... Видишь, наконечник красный? Зажигательная... Вытаскиваешь пулю, высыпаешь порох, вставляешь пулю обратно, аккуратненько зажимаешь юбочку и драишь до золотого блеска. Сначала мелкой шкуркой, потом асидолом или пастой гоя, что в Военторге будет.
       Нравится? Забирай!
       - Ва-а-аська! А если шмон на КПП?! Тебе что, неприятности нужны?
       - Спакуха, Егорыч! Какой шмон? Лёха, как КПП проходил, шмонали тебя?
Кто там сегодня на сутки заступил? Прапор? Невысокий такой, тёмненький? С фиксой железной? Не заметил?
       Да Корниенко это! Как пить дать – Корниенко.
       Тем более, какой шмон, Егорыч? Забирай, Лёха!
       Мишка то? Да ещё одну такую себе сделает! С наряда придёт, чем ещё ему заняться? Забирай, забирай…
       Быстрее-быстрее – в рюкзак, пока Васька не передумал, а Егорыч помалкивает!
       - А чтой-т эт в кружках пусто? Кто забыл, что между первой и второй перерывчик со-о-овсем махонький?!
       - Не гони, Пермь! Командир своё дело знает. Кружки составили... Ну, что – за неотвратимость дембеля? Ого-онь!
       - Ху-уу… Кто всё мясо в котелке выловил, а каши ещё немеряно оставил?! Пермь, скотина с солёными ушами! Вот приглашай таких уродов моральных в гости…

       * * *
       - Не-ее… Первый то раз и не страшно совсем. Пинка под задницу получил, полете-е-ел, отсчитал до десяти, кольцо и рванул... Страшно на следующий, после того, как тебя к земле приложит крепенько.
       - Или к воде…
       - Ну, к воде, так то вааще... Полная задница... Не приведи. И костей можно не собрать.
       - Да-аа…
       После того, как ударишься сильно, вот тогда – прыгать стра-аашно... К люку идти, а у самого ноги, как гири свинцовые на них навесили...
       «Что-что»… Сзади то борт целый в спину толкает, им же тоже прыгать. А не помогает, так за ноги-руки и ууух в люк. Полете-еел ясным соколом...
       - Ты что? Какой парашют эту бандуру выдержит?!
       Рыжий! Правильно...
       Чуть больше двух...
       Двух тонн! ЗПУшка на специальную платформу крепится, а у той уже на каждой стороне по парашюту. Задняя подфюзеляжная рампа откидывается и – вперёд…
       - Для того, чтоб всё нормально было, надо, чтобы платформа горизонтально, или около того, на землю опускалась и скорость снижения в норме была. А как парашют не раскроется? Ну, хотя бы один?!
       Ка-ак хряпнется... Собирайте металлолом...
       Деньжищ котяре под хвост...
       А батя всё новую «Ниву» никак дождаться не может. Считай, уже пятый год к каждой уборочной из двух списанных одну рабочую собирает. И как она работать будет?!
       Вот так, если посмотреть, знаешь, сколько на дивизию идёт всего? И денег, и техники, и жрачки. Все-го! На область бы, наверное, хватило...

       * * *
       - Всё, воины, закончили! Подъём!
       - Ты чё, Егорыч? Ещё же одна…
       - Заныкай... Заныкай, пока! Ребята с наряда придут, остаграмятся.
       Пошли, пошли! Пусть земляки тут между собой спокойненько погутарят. «Куда-куда»…
       А стволы кто после вчерашней стрельбы чистить будет? Или мне Рыжего к связистам сгонять? Пусть по открытой связи Устинову звякнет: «Так, мол, и так, товарищ маршал Союза, тут стволы почистить бы надо, прилетайте! Авиации главкому я позвонил уже!»?!
       Кстати, Рыжий! А действительно... Сгоняй-ка к связистам! У них там что-то полетело ещё вчера, вроде, они к вечеру машину собирались отправлять по запчасти. Вот и разузнай конкретненько. У тебя когда обратная электричка, Лёх?

       * * *
       После разноголосого гомона застолья в палатке стало непривычно тихо...
       - Мать-то что пишет из дому?
       - Да что пишет? Всё, как обычно. Вот, в прошлом году картошка не уродилась, но ничего, перезимовали и на семена вроде бы нынче хватить должно.
       - Не уродилась?! А бабуля писала, ничего, нормально...
       - Так сравнил! Лето какое было?! Сушь… Все дожди по пальцам пересчитать можно!
У вас же, на Зубовке, чернозём. Всё, что с неба упало, в нём и осталось. Картошке того и хватило. А у нас, ближе к речке, песок сплошной... Через него вода, как сквозь сито! Что был дождик, что не было его…
       - Да! Слышал? У нас же теперь совхоз будет! Так же «Имени Кирова», но совхоз.
       - Ну, может оно и к лучшему. Который год, всё убытки, да убытки! А так мож и держава какую деньгу подбросит.
       Вот только мне это уже по барабану. Не хочу я после дембеля обратно в совхоз уже. Щас же в Старом наши с немцами комбинат металлургический строить начали.
       Пацаны пишут, общежитие сразу дают, через полгода – квартиру однокомнатную в городе. А женился, так и быстее...
       Ха, да у тебя глаза совсем осоловелые!
       - Что-то в тепле, после водочки... Ну, и встал сегодня рано. Вот и сморило…
       - Так ложись. Вон, бушлатом укройся…

       * * *
       - Лёха… Лёо-охаа! – Васькин голос сквозь приятную дрёму, - Вставай, вставай! Машина от связистов пришла.

       * * *
       В суете дороги было не до рюкзака, а когда, уже поздней ночью, сторожко вошёл в тёмную комнату общежития со сладко посапывающими пацанами, разбирать его не было ни сил, ни желания…
       Утром золотой пулемётной гильзы от КПВ в рюкзаке почему-то не было...
       А лет через пять после дембеля не стало Васьки.
       В конце рабочей смены, уже сильно под газом, варил металлические створки ворот в гараже. Снятые с петель, ничем не закреплённые, они и опустились прямо на сварщика.
       Увлечённый процессом, отскочить куда в сторону Васька не успел.
       Сменного сняли. Но пенсию Васькиным малЫм назначили.
       Двое их после него осталось…


05-06.05.2008