Очередь

Было раннее утро, почти ещё ночь и редкие прохожие то ли возвращались с работы, то ли шли на работу. Я шла занимать очередь, вернее, сразу три очереди. По четвергам в единственном книжном магазине нашего провинциального городка "давали" книги. Это были долгие годы дефицита и все, особенно книги, надо было доставать по знакомству или стоять в многочасовых очередях. Привозили книги в среду вечером и беспроволочный книголюбский телеграф донес, какие книги завтра будут продаваться и одно имя - Анна Ахматова - подняло меня в эту рань и повело через весь город занимать очередь. Через день у моего сына день рождения, придут гости, надо чем-то угощать и за этим чем-то надо было тоже стоять в очереди. К счастью, все три магазина: книжный, виноводочный и мясоколбасный, были рядом и я заняла очередь во всех. В книжной очереди говорили, естественно, о книгах. Стоящий за мной мужчина с пренебрежением отозвался о стихах Анны Ахматовой, назвав их "бабским нытьём". Я стала спорить с ним, читать стихи из её Ленинградского цикла:
       Это было, когда улыбался
       Только мертвый, спокойствию рад
       И ненужным привеском болтался
       Возле тюрем своих Ленинград.
Или такое:
       Мне все твоя мерещется работа,
       Твои благословенные труды:
       лип, навсегда осенних позолота
       И синь сегодня созданной воды
Потом спохватилась, что надо постоять в винноводочной очереди и побежала туда. Когда пробиралась к тем, за кем я занимала, на меня стали кричать, что я лезу без очереди, что"вас здесь не стояло". Я стала оправдываться, что я занимала вот за этим дядечкой, просто,я ещё заняла очередь в книжный, тут раздался общий смех - очереди было смешно, что кто-то тратит время и деньги на такую ерунду. Тот, кто не пускал меня, сообщил всем, что за всю жизнь прочитал всего две книжки, некоторое время мучительно вспоминал, что одна называлась"Как закалялась сталь", а вторую так и не вспомнил. Тут раздался голос того, за кем я занимала: " Да стояла она, стояла". Здесь разговоры были о том, сколько вчера "приняли, как посидели, погудели", где раздобыли денег на опохмелку, делились опытом, как обмануть жену. А в мясном магазине, где, в основном, стояли женщины, шло обсуждение, как заставить " этого подонка, что заливает зенки с утра",отдать хотя бы часть денег, чтобы было за что накормить детей, купить "косточек" и дешовой колбасы. Послушав и посочувствовав им, я побежала опять в книжный,оттуда в винноводочный и здесь я вдруг вспомнила стихотворение Анны Ахматовой, посвященное жене Лота и не заметила, что читаю его вслух:
       И праведник шёл за посланником бога
       Огромный и светлый по черной горе,
       Но громко жене говорила тревога:
       Не поздно, ты можешь ещё посмотреть
       На красные башни родного Содома,
       На площадь, где пела, на двор, где пряла,
       На окна пустые высокого дома,
       Где милому мужу детей родила.
       Взглянула и, скованы смертною болью,
       Глаза её больше смотреть не могли
       И сделалось тело прозрачною солью,
       И быстрые ноги к земле приросли.
       Кто женщину эту оплакивать будет?
       Не меньшей ли мнится она из утрат?
       Лишь сердце моё никогда не забудет
       Отдавшую жизнь за единственный взгляд.
Когда я закончила и увидела задумчивые, просветлевшие лица людей, стоявших вокруг меня и, возможно, никогда не слыхавших об Анне Ахматовой, я поняла, что спор мой с книголюбом из книжного магазина напрасен и только ей, по словам то ли Раневской,то ли Яблонской,как и Джаконде,дано выбирать на кого производить впечатление, а на кого -нет.