Скарлетт. Александра Риплей. Глава 2

Глава 2

В притворенную дверь каморки просунулась голова Присси.
- Мисс Скарлетт, мистер Уилл приказал мне присмотреть за Мамушкой, пока вы будете завтракать. Далила говорит, вы себя измотаете уходом  за хворой негритянкой.
- Она приготовила мясной бульон для Мамушки?
- Он у меня, - Присси проскользнула  в комнату, держа поднос в руках. – Мне разбудить ее, чтобы покормить?
- У воробья больше мозгов, чем у тебя, Присси! Будить не надо, поставь бульон возле печки, чтобы  не остыл. Если она очнется, покорми ее, но думаю, я успею вернуться до этого.
Аромат горячего бульона заставил Скарлетт почувствовать, насколько она сама голодна. Наскоро умыв лицо и руки на кухне, она поспешила в столовую. Ей следовало бы переодеться, платье ее все в пыли, но она слишком хотела есть, чтобы тратить время на переодевание.
Уилл как раз поднимался из-за стола, когда вошла Скарлетт. Сколько она его помнила, он никогда не тратил много времени на еду. Фермер не может себе этого позволить, особенно в такой погожий осенний день, который обещало яркое солнце за окном.
- Можно мне пойти с вами, дядя Уилл? – с надеждой в голосе спросил Уэйд.
Он вскочил со стула так быстро, что едва не уронил его, но тут  увидел входящую мать, и лицо его потускнело. Теперь ему придется остаться и демонстрировать свои лучшие манеры, иначе мама рассердится. Он подошел к стулу Скарлетт и отодвинул его, ожидая, пока она сядет.
- Ты хорошо воспитанный мальчик, Уэйд, - просюсюкала Сьюлин. – Доброе утро, Скарлетт. Гордишься ли ты своим юным джентльменом?
Скарлетт озадаченно посмотрела на Сьюлин. Джентльменом? Уэйд еще совсем ребенок! Затем она перевела взгляд на сына и с удивлением обнаружила перед собой симпатичного мальчика, рослого для своего возраста, выглядевшего на тринадцать лет, хотя ему не исполнилось еще и двенадцати. Она никогда не обращала особенного внимания на своего ребенка от первого брака с Чарли Гамильтоном, а он вырос таким миловидным. Впрочем, немудрено, в роду Гамильтонов все мужчины были красавцами, а женщины – невзрачными и некрасивыми, вроде тетушки Питтипэт или Мелли.
«Боже, как он вытянулся, а я и не заметила! – подумала Скарлетт. - Руки торчат из рукавов, брюки коротки, ему необходима одежда большего размера. Ну и что я буду с этим делать? Я понятия не имею, что носят мальчики и где это покупать. Одеждой Уэйда всегда занимался Ретт, кажется, он водил его к своему портному. Но ведь наверняка после смерти Бонни он не делал этого, он ничего не видел в своем горе.  Если бы детьми по-прежнему занималась Мамушка, она за всем бы проследила, а от этой дуры Присси чего ожидать? Еще одна забота на мою голову!».
Скарлетт решила, что займется этим потом, когда разузнает у Уэйда, что ему надо  купить. А сейчас она хочет позавтракать. 
Опустившись  на стул, который придерживал ее сын, она рассеянно поблагодарила:
- Спасибо, Уэйд Хемптон.
Кусок окорока на ее тарелке, розовый и сочный, с ободком жира, выглядел очень аппетитно. Скарлетт положила  себе еще моркови в густом сметанном соусе, бросила на колени салфетку и решительно взяла в руки нож и вилку.
- Мама, - осторожно начал Уэйд, - разреши мне пойти помогать дяде Уиллу в поле, пожалуйста.
Во рту у Скарлетт была ветчина, и она, не желая прерывать еду, только кивнула и отрезала еще один кусок.
Тут Элла подала голос.
- Я тоже хочу!
- Я тоже хочу, - повторила за ней Сьюзи.
- Вас не приглашают, поле – это мужское дело, - объяснил Уэйд. – Девочки остаются дома.
Сьюзи тут же разревелась.
- Взгляни, что ты наделала! - напустилась на сестру Сьюлин.
- Я? – возмутилась Скарлетт. – По-моему, воет не мой ребенок…
Она старалась избегать ссор со Сьюлин, когда приезжала в Тару. Если б Скарлетт умела анализировать, то поняла, что до сих пор где-то в глубине, на самом донышке души испытывает вину перед младшей сестрой. Скарлетт говорила себе, что все не так уж плохо, Сьюлин не осталась старой девой после того, как она увела у нее из-под носа и женила на себе Фрэнка Кеннеди. Сью вышла за Уилла Бентина, а он в некотором смысле еще и лучше, чем Фрэнк, хоть и не родовитый плантатор. Конечно, Скарлетт старалась…  Однако привычка была сильней ее благих намерений. Они со Сьюлин начали ссориться, будучи маленькими девочками, и не прекращали никогда. Скарлетт всегда считала сестру ябедой, занудой и мелкой пакостницей. К тому же не могла забыть, что  гнусное поведение сестры явилось косвенной причиной гибели Джералда. Сьюлин, в свою очередь, называла Скарлетт себялюбивой эгоисткой и жадиной. Она всегда завидовала старшей сестре, окруженной блестящими поклонниками, способной шутя заставить любого из молодых плантаторов графства Клейтон оказаться у ее ног, сгорая от любви.  Она завидовала Скарлетт и сейчас. Ее роскошным платьям, ее громадному дому в Атланте, ее экипажам, слугам, ее мужу. Хотя далеко не все считают Ретта Батлера достойным джентльменом, однако в том, что он едва ли не первый богач в Атланте, а то и во всей Джорджии, не сомневается никто. И уж конечно, Сьюлин до конца своих дней не сможет забыть, что Скарлетт отобрала у нее жениха.
«Я не дам ей втянуть меня в перепалку и  испортить аппетит», - думала Скарлетт, сосредоточенно намазывая масло на булочку. Она даже глаз не подняла, когда Уилл с Уэйдом покинули гостиную, и к реву Сьюзи присоединился писклявый плач Эллы.
- Тише вы, обе! - прикрикнула на них Сьюлин.
- Дядя Ретт отпустил бы меня… - рыдала Элла.
Скарлетт  хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать этого, но руки были заняты едой.
- Мама, мама, а когда приедет дядя Ретт?
  Скарлетт раздраженно взглянула на красное заплаканное  личико. Неужели девчонка не может оставить ее в покое хотя бы на время завтрака?
Элла сквозь слезы смотрела на мать своими глазами-бусинками. Рыжие курчавые волосы, в точности, как у ее отца, Фрэнка Кеннеди, ржавой проволокой прилипли к мокрым щекам. Вечно они выбивались из плотно заплетенных Присси косичек! И сама Элла худая, как проволока – кожа да кости. Немудрено, что Сьюзи безнаказанно задирает ее, она хоть и младше почти на год, но выше и сильнее.
«Конечно, Элла хочет, чтобы приехал Ретт. Он всегда заботился о ней, в отличие от меня, - чувствуя, что внутри нее закипает злость на дочку, думала Скарлетт. – Никогда не понимала, отчего он так возится с этой девчонкой, она ведь ему даже не родная! Мне Элла всегда действовала на нервы, точно так же, как и Фрэнк, и как бы я ни старалась, я все равно не смогу полюбить ее, как любила Бонни».
- Мама, когда дядя Ретт приедет? – повторила вопрос Элла.
Скарлетт резко встала из-за стола.
- Это дело взрослых, - строго сказала она. – Мне надо присмотреть за Мамушкой.
И зачем Элла напомнила про Ретта? Она не может думать о нем. Она и так слишком расстроена. Сейчас для нее важнее уговорить Мамушку выпить немного бульона.
- Еще одну маленькую ложечку, Мамушка, дорогая, - уговаривала Скарлетт.
Старушка отвернулась от ложки.
- Устала, - тяжело вздохнула она.
- Хорошо, тогда спи, я не буду больше тебе докучать, - согласилась Скарлет, глядя на почти нетронутую чашку в своих руках. С каждым днем Мамушка ела все меньше и меньше.
- Мисс Эллин, - слабым голосом позвала больная.
- Я здесь, Мамушка, - вздохнув,  ответила Скарлетт.
Ей было больно и обидно, когда Мамушка не узнавала ее, когда думала, что это любящие руки Эллин кормят ее, моют, переодевают. Стараясь не раздражаться, Скарлетт повторяла себе, что должна гордиться тем, что ее принимают за Эллин. Ведь ее мама была безупречной леди, сущим ангелом, всегда ухаживала за больными, была ко всем добра. Может, если она будет хоть немного похожа на свою маму, то попадет в рай? «Скорее всего, в ад, - грустно усмехнулась Скарлетт, - потому что ревную Мамушку за ее любовь к Эллин».
- Мисс Эллин…
- Я здесь, Мамушка.
Полуоткрытые глаза прояснились.
- Вы не мисс Эллин…
- Мамушка, я Скарлетт – твоя Скарлетт.
- Мисс Скарлетт… мне бы надобно повидать мистера Ретта…. Кой-чего сказать ему…
- Мне он тоже нужен, Мамушка, очень нужен, - проговорила Скарлетт сквозь слезы, - но он ушел. Я не могу привести его.
Она заметила, что больная опять впала в беспамятство и была теперь даже рада этому. Она уже знала, что, потеряв сознание, Мамушка не чувствует боли. Ее же собственное сердце ныло, как будто ему нанесли множество ран. Ей так не хватало Ретта, особенно сейчас, когда Мамушка была в нескольких шагах от смерти.
«Если бы он просто был здесь, рядом, переживая ту же боль, что и я, мне было бы легче. Ведь Ретт очень любил Мамушку, и Мамушка любила его. Я прекрасно помню, как терпеливо он пытался заслужить ее расположение.   Когда он узнает, что Мамушка умерла, то будет очень жалеть, что не успел проститься с ней…»
Вдруг Скарлетт встрепенулась и глаза ее расширились. Почему ей не пришло это на ум  раньше?
Она взглянула на больную негритянку и быстро прошептала:
- Мамушка, дорогая, спасибо. Я ехала к тебе за помощью, и ты помогаешь мне, как всегда!

Уилл чистил лошадь на конюшне.
- Вот ты где, а я тебя везде искала! - сказала Скарлетт, немного отдышавшись. – Можно взять двуколку? Мне надо съездить в Джонсборо.
Уилл поднял свое простоватое деревенское лицо и посмотрел на нее. Зеленые глаза Скарлетт сверкали, на щеках показался румянец. Затаив дыхание, она ждала ответа.
- Может, я могу чем-то помочь?
- Уилл, ты всегда такой милый и добрый! – проворковала Скарлетт. – Конечно, я бы предпочла остаться с Мамушкой, но мне срочно надо оповестить Ретта о ее болезни. К тому же Мамушка хочет его видеть, а он всегда так любил ее, что ни за что не простит себе, если не попрощается с ней.
Она смотрела на невозмутимое лицо Уилла, но понимала, что это ничего не значит. Сколько раз этот человек ставил ее в тупик своей проницательностью!
Она потрепала гриву лошади и добавила, стараясь говорить как можно естественней:
- Ретт в Чарльстоне, по семейным делам. Ты не представляешь, какая у него мать! Порой мне кажется, что его драгоценная мамочка вздохнуть боится, пока не спросит совета у сына.
На самом деле Скарлетт понятия не имела, где сейчас Ретт. Тогда, в ту последнюю ночь, он сказал, что поедет в Лондон, или в Париж или в Чарльстон. Но не посылать же телеграмму в Европу наобум? Может, родные знают, где его искать?
Уилл смотрел все так же спокойно и невозмутимо, но почему-то ей казалось, что он видит ее насквозь.
- Я дам тебе его адрес, чтобы ты мог послать телеграмму, и…   и лучше бы ты послал ее от своего имени, Уилл, – в голосе Скарлетт послышались умоляющие нотки. – Ретт знает, как я обожаю Мамушку, но он такой недоверчивый! Он может подумать, что я преувеличиваю серьезность ее болезни. Он решит, что  из мухи я делаю слона…
Уилл почувствовал, что Скарлетт хитрит. Ее невинное личико не могло его обмануть.
- Я думаю, ты права,  - сказал он раздумчиво, - и мистер Батлер должен приехать как можно скорее. Я поеду верхом, помоги мне оседлать эту лошадь.
Держа подпругу, за которую тянул Уилл, Скарлетт тихонько улыбалась. Она сделала правильный ход, и была уверена, что Ретт обязательно приедет. Если он выедет из Чарльстона, как только получит телеграмму, то будет здесь послезавтра.

Но Ретт не приехал ни через день, ни через два, ни через пять. Поначалу Скарлетт прислушивалась к скрипу колес и стуку копыт во дворе, но потом забыла об этом. Все ее мысли были только о Мамушке, которой становилось все хуже. Старая негритянка дышала с большим трудом, воздух из легких вырывался с хрипом. Казалось, измученное болезнью тело тратило на дыхание последние силы.
Теперь Скарлетт не покидала каморку за кухней даже днем.  Вместе со Сьюлин, забыв о вражде, продолжавшейся всю жизнь, они пытались облегчить страдания старой няньки. Казалось, под бременем общего горя сестры очистились от таких мелких чувств, как обида и зависть.   Они обложили больную подушками, которые принесли сверху, из господских комнат, обмывали ее, смазывали потрескавшиеся губы маслом, поили водой из ложечки…
Но ничто не могло облегчить страданий Мамушки. Изредка приходя в сознание, она с  мукой в глазах смотрела на них.
- Не выматывайте  вы себя, молодые мисс. Мне уж ничем не поможешь…
Скарлетт прикладывала ладошку к ее губам.
- Тише, - просила она, - побереги силы.
«О Господи! - молча взывала она. – Ну почему ты не дашь ей умереть спокойно, пока она блуждает по своему прошлому? Зачем ты будишь ее и заставляешь так страдать? Она заслуживает легкой смерти. Она была доброй христианкой всю свою жизнь, всегда заботилась только о других, и никогда о себе! Если Ты не избавишь ее от мучений, я не склоню перед тобой  головы, пока живу!»
Вслух она громко читала Мамушке Библию, стараясь голосом не выдать нечестивого возмущения в своем сердце. Когда спустилась ночь, Сьюлин зажгла лампу и сменила Скарлетт. Через некоторое время она опять заняла свое место, потом опять Сьюлин… . И так до тех пор, пока Уилл не отослал жену хоть немного отдохнуть.
- Ты тоже иди, - предложил он Скарлетт. - Я посижу с Мамушкой. Вслух я читаю не очень хорошо, зато многое из Библии помню наизусть.
- Тогда рассказывай. Но только я не уйду отсюда, я не могу.
Она села прямо на пол, прислонившись к теплой стене возле печки, и закрыла глаза, прислушиваясь к монотонному голосу Уилла и к звукам, доносящимся из постели. Ей было неудобно, корсет впивался в живот, но у нее не было сил встать и найти более удобное место.
Когда занимающийся рассвет окрасил окна розовым, дыхание умирающей стало не только хриплым, но и захлебывающимся,  промежутки между вдохами увеличились.
Скарлетт вскочила. Уилл тоже поднялся со стула возле кровати.
- Я позову Сьюлин, - озабоченно сказал он и вышел, припадая на свою деревянную ногу.
Скарлетт тут же заняла его место и взяла умирающую за руку. Та открыла глаза и, превозмогая боль, произнесла:
- Так… устала…
- Я знаю. Не надо говорить, не утомляй себя…
- Хотела… дождаться… … мистера… Ретта…
Скарлетт проглотила комок, вставший в горле и утерла набегающие слезы.
- Мамушка, он не может приехать. Успокойся, отдыхай.
Из  кухни послышались быстрые шаги.
- Вот идут Сьюлин и Уилл. Мы будем с тобой, дорогая Мамушка. Мы все любим тебя.
Тень упала на кровать, и Мамушка раздвинула запекшиеся губы в подобии улыбки.
- Она ждала меня, - произнес низкий голос.
Скарлетт оглянулась, не веря своим ушам. Ретт! Он приехал…
- Подвиньтесь, - мягко сказал он. – Дайте мне подойти поближе к Мамушке.
Скарлетт поднялась, но не могла сделать ни шагу, ее охватило такое волнение, что ноги  ослабели. Отодвинув ее в сторону, Ретт опустился на колени возле постели.
«Он приехал, теперь все уладится. А я уже совсем потеряла надежду!» - облегченно подумала Скарлетт.
Она преклонила колени рядом с Реттом, касаясь плечом его руки, чувствуя его близость, силу, его мужественность. Несмотря на то, что сердце ее разрывалось от жалости к Мамушке, она чувствовала себя счастливой – он все-таки приехал!
- Мистер Ретт… я хочу… чтоб вы кой-чего  сделали для меня…
Голос Мамушки окреп, будто она хранила остатки сил именно для этого разговора. Ее дыхание стало легче и чаще.
- Все, что угодно, - ответил Ретт, - для тебя я сделаю все, что ты хочешь.
- Похороните меня …в  той шелковой красной нижней юбке,… что вы подарили мне. Проследите за этим, мистер Ретт,… а то, я знаю,… Люти уже положила глаз на нее.
Ретт рассмеялся. Скарлетт изумленно посмотрела на него. Он что, спятил? Разве можно смеяться у постели умирающей? Но тут она заметила, что Мамушка тоже растянула губы в улыбке.
Ретт приложил руку к сердцу.
- Клянусь, Люти даже не увидит ее! Не беспокойся, Мамушка, уж я позабочусь, чтобы ты забрала ее с собой на небеса.
Мамушка сделала ему знак придвинуться ближе. Ретт наклонился к самому лицу умирающей негритянки.
- Не оставляйте мисс Скарлетт, мистер Ретт…. Ей нужна забота, а я-то уж больше не смогу позаботиться о ней…
У Скарлетт перехватило дыхание от этих слов.
- Я позабочусь, Мамушка, - пообещал Ретт.
- Поклянитесь в этом, - голос умирающей звучал совсем тихо.
- Клянусь, - отозвался он.
Мамушка глубоко вздохнула.
Скарлетт зарыдала.
- Мамушка, дорогая, благодарю тебя, - слезы ручьем катились из ее глаз. – Мамушка…
- Она не слышит вас, она умерла.
Ретт провел рукой по лицу негритянки, закрывая ей глаза.
- Целая эпоха закончилась, - мягко протянул он. – Пусть она покоится с миром.
- Аминь, - раздался голос Уилла от дверей.
Ретт  поднялся с колен и обернулся.
- Здравствуйте, Уилл, Сьюлин.
- Ее последние слова были о тебе, Скарлетт, - сморкалась в платочек Сьюлин. – Ты всегда была ее любимицей.
И она зарыдала, прижавшись к  плечу мужа.
Скарлетт протянула руки к Ретту, чтобы обнять его.
- Я так скучала… Вы не представляете, Ретт, как мне было тяжело без вас…
Но он удержал ее на расстоянии, поймав за запястья.
- Стоп, Скарлетт, - жестко сказал он, лицо его было непроницаемо и черные глаза равнодушны. – Ничего не изменилось.
Радость ее померкла и она ощутила в груди неприятный холодок предчувствия.
 - Что вы имеете в виду?
Ретт вздохнул.
- Не заставляйте меня повторять это снова, Скарлетт. Вы отлично знаете, о чем я.
- Нет, я не знаю, – быстро проговорила она, и сердце у нее упало. Ничего не изменилось… это значит, что он не вернется к ней?
 - Я не верю вам. Вы не можете покинуть меня, когда я так люблю и нуждаюсь в вас. О Ретт, не смотрите на меня так! Почему вы не обнимете меня и не утешите? Вы же обещали Мамушке заботиться обо мне.
Ретт криво усмехнулся и покачал головой.
- Вы никогда не переменитесь, дорогая. Ведь вы знаете меня столько лет, но когда вам хочется, вы способны забыть все, чему  должны бы были научиться за это время. Я солгал. Солгал, чтобы осчастливить последние мгновения жизни Мамушки. Я негодяй, моя дорогая, а не джентльмен.
Он пошел к двери и на пороге молча поклонился присутствующим в знак прощания.
- Не уходите, Ретт, прошу вас…
Она не должна была говорить этого, она закрыла рот обеими руками, чтобы остановить сорвавшиеся слова. Она перестанет уважать себя, если еще раз попросит его. Резко отвернувшись от уходящего Ретта, Скарлетт заметила огонек любопытства в глазах Сьюлин и сожаление во взгляде Уилла. Гордость ее была уязвлена и надежды на примирение с мужем рухнули, но  она не должна показывать это.
- Он вернется, - сказала она, высоко подняв подбородок. – Он всегда возвращается.
«Если я буду повторять это достаточно часто, - с грустью подумала она, - то сама поверю в это. И может быть, тогда это станет правдой».
- Всегда, - повторила она, глубоко вздохнув, а потом сказала она совсем другим тоном:  - Где эта красная нижняя юбка, Сьюлин?  Я должна проследить, чтобы Мамушку похоронили в ней.

Она держала себя в руках, пока тело Мамушки обмывали и одевали, но когда Уилл втащил гроб, Скарлетт затрясло, как в лихорадке. Ни слова не говоря,  покинула  она каморку.
В столовой она дрожащими руками налила себе полстакана виски из графина. Три обжигающих глотка - и тепло постепенно возвратилось в ее измученное тело. Но тут стороны кухни послышались испуганные голоса детей.
«Если я сейчас кого-нибудь из них увижу – я не выдержу и сорвусь! Мне нужно выбраться из дома, подальше от них всех, здесь мне не хватает воздуха».
Почувствовав, что еще минута, и она задохнется в этой обветшалой комнате, Скарлетт подобрала юбки и побежала прочь из дома.
Утренний ветер был прохладен и свеж, он подхватил ее растрепанные волосы,  будто играя ими. На ощупь прибирая непослушные пряди шпильками, Скарлетт пыталась вспомнить, когда она в последний раз причесывалась. Мамушка не позволила бы ей ходить лохматой, она всегда следила, чтобы ее мисс Скарлетт выглядела, как подобает настоящей леди. Мамушка! Скарлетт прикусила кулак, чтобы не разреветься и, минуя разваливающуюся изгородь, быстро зашагала по пастбищу к полоске леса, окаймлявшего реку. Там, под столетними соснами, она опустилась на мягкий выцветший ковер опавшей хвои, прислонившись спиной к пахнущему смолой стволу. О, если бы она могла тихо поплакать сейчас! Слезы жгли ей грудь, душили ее, но не могли пролиться. «Наверное, я такая бесчувственная, потому что устала», - вяло подумала Скарлетт.
Ей надо отдохнуть и успокоиться. А потом подумать о том, как восстановить из руин свою разрушенную жизнь.
Но она не могла собраться с мыслями, от усталости у нее не было сил найти выход.
Она уставала и прежде, и даже больше, чем сейчас. Она не позволила усталости взять над собой верх, когда  на повозке с больной Мелани, двумя детьми и безмозглой черной девчонкой пробиралась  из осажденной Атланты в Тару, через ведущие сражение армии. Она, напуганная до смерти, измученная и голодная, шла из последних сил, ведя в поводу еле двигающуюся клячу. Любая другая на ее месте свалилась бы на половине пути. Например, Мелли… . Хотя, нет, как раз Мелли, несмотря на свою хрупкость, сумела бы спасти Скарлетт, окажись она больной и в опасности. Но у Мелани уж наверняка не хватило бы сил пешком рыскать по всей округе, руками выкапывая на заброшенных негритянских огородах овощи, по чистой случайности не вытоптанные лошадьми янки. Если бы Скарлетт поддалась усталости, они бы все тогда умерли с голоду! И папа, и больные сестры, и обессиленная тяжелыми родами Мелли, и Уэйд с Бо, и все негры, включая Мамушку. Она плевала на усталость и потом, когда, изнемогая от боли в спине, как простой ниггер с плантации, собирала хлопок, в кровь царапая руки; когда пахала землю; когда без помощи мужчины справлялась со всеми делами в имении, потому что на ее шее висела целая орава людей, которые без нее были ни на что не годны.
В глубине души она всегда испытывала гордость оттого, что вынесла все это. Ни одна женщина не могла бы справиться лучше, даже Эллин. За последние годы образ матери, которая всегда была для нее недостижимым идеалом, потускнел в  сердце, но Мамушка, в бреду часто принимавшая Скарлетт за   мать, напомнила о ней. Эллин! Всегда безукоризненно причесанная и одетая, всегда деятельная и невозмутимая. Никто не смел ослушаться ее, несмотря на мягкий голос, которым она отдавала приказания. На ее плечах лежала забота о семье, куче негров и огромном хозяйстве, но спина ее была всегда пряма, а дух несгибаем. Да, пожалуй, Эллин могла бы гордиться тем, что сделала Скарлетт. Конечно, она пришла бы в ужас, услышав, каким тоном и какими словами ее дочь заставляла работать на огороде своих едва оправившихся от болезни сестер, и она не одобрила бы, что Скарлетт ложью и хитростью вынудила Фрэнка Кеннеди жениться на себе. Но что еще Скарлетт могла сделать тогда? Ведь Сьюлин, выйдя замуж за Фрэнка, уж конечно, не стала бы выплачивать налог за Тару из  его кошелька. Да сестра, при своей вечной бестолковости,  пустила бы по ветру те  небольшие деньги, которые давала лавка Кеннеди, а Скарлетт, напротив, увеличила его доходы да еще сколотила собственное состояние. Благодаря ей имение было спасено. Она сохранила землю своего отца. Ведь сам он тогда был не в состоянии ничего сделать –  он совсем потерял рассудок после смерти Эллин. 
Эти мысли помогли Скарлетт прийти в себя. Уже более спокойно она вспоминала всю свою жизнь и те горести, которые свалились на нее за последнее время. Едва притупилась боль от утраты любимой дочки, как умерла Мелли, теперь Мамушка и Ретт… Ретт, отвешивающий, прощаясь, равнодушный поклон, покидая ее в самый трудный момент… . Ретт, произносящий своим тягучим голосом эти ужасные слова: «Ничего не изменилось, Скарлетт».
Неужели это правда? Нет, она не может в это поверить! Ей надо придумать способ, как вернуть его. Когда-то она знала тысячу способов, как заполучить нужного ей мужчину, никто не мог устоять перед чарами ее зеленых глаз, она любого могла заставить есть у нее с руки. А Ретт такой  же мужчина, не так ли?
Нет, он не такой, вздохнула Скарлетт. Он всегда видел ее насквозь, знал все ее уловки и лишь смеялся над ними. Даже выйдя за него замуж, она не чувствовала себя победительницей, ей и тогда казалось,  что он обвел ее вокруг пальца. Хотя именно в браке с Реттом  она наконец почувствовала себя защищенной от того жестокого мира, который окружал ее долгие годы. С ним она могла отдохнуть, не думать ни о чем и наслаждаться жизнью. Он взял на себя воспитание ее детей и о ней заботился, как о ребенке. Усмехаясь, он выполнял  ее капризы, покупал наряды и драгоценности, дал деньги на  поражающий своими размерами и богатой внутренней отделкой дом на Персиковой улице, этого «монстра», как он его называл.
Ретт был ее опорой и защищал все эти годы. Какими ласковыми были объятья Ретта, когда он прижимал ее к себе, успокаивая после снившихся ей ночью кошмаров. А какими беспощадно-страстными они были, когда однажды, потеряв над собой контроль, пьяный не то от выпитого виски, не то  от ревности, он поволок ее в спальню. Ни одна леди не позволила бы вытворять с собой такое, что он делал с ней тогда, но как же она была счастлива той ночью! Один-единственный раз в своей жизни она испытала неизъяснимое наслаждение от близости с мужчиной…. Почему она не чувствовала такого раньше? Какой дурой она была, закрыв перед Реттом двери своей спальни вскоре после рождения Бонни! Если бы уже тогда она оставила свои бессмысленные мечты об Эшли, ее жизнь могла сложиться иначе, она бы намного раньше поняла, что за саркастическими усмешками и внешней невозмутимостью Ретта скрывалась страстная любовь к ней, которую она сама, по своей глупости, выжгла из его сердца. Будь проклят Эшли Уилкс! Она должна была проклясть его еще в тот день на барбекю в Двенадцати Дубах, когда он сказал, что женится на Мелани, что они  с ней близки по духу и только такие люди могут быть счастливы в браке. И он был прав, а Скарлетт тогда не хотела понимать этого, она пропускала мимо ушей все, что не касалось ее лично. Она слышала только, что он восхищается ею, ее красотой и неуемной жизненной энергией… Он бы и извержением вулкана восторгался со стороны, этот чудак Эшли - говорил бы, что это красиво. Но ведь не потащишь же вулкан к себе домой, чтобы жить с ним? Она тогда не понимала, что может, Эшли и хочется обнять ее, поцеловать и получить все остальное, чего хотят мужчины,  но  его свадьба с Мелани не исполнение воли отца, а собственное решение по зову сердца. У него и в мыслях не было жениться на Скарлетт, а она упрямо тешила себя иллюзиями. Чертов Эшли Уилкс! Он отравил ей всю жизнь! В конечном счете, именно из-за него она потеряла Ретта!
Неужели навсегда? Мысль эта показалась ей ужасной. Она не хочет его терять! Она любит его! Любит намного сильнее, чем когда-либо любила Эшли. Она хочет быть с ним! А если она чего-то хотела, то всегда этого добивалась, по крайней мере, до сих пор. Она уже забыла про Эшли Уилкса, которого так и не добилась, хотя только что думала о нем.
Что-то такое Ретт сказал… Не сегодня, а той ночью, когда уезжал из Атланты… Что-то такое, за что она может зацепиться… . Он много говорил тогда спокойным, безучастным, усталым тоном, а она ничего не могла поделать, не могла зажечь даже искру страсти в его потухших черных глазах. Скарлетт напрягла память, чтобы вспомнить, что он говорил. Конечно, там было много всего, но она же не безмозглая курица, чтобы не вспомнить… У нее прекрасная память, даже Ретт как-то сказал, что если бы при таких способностях она взяла на себя труд прочитать десяток книг, то прослыла бы весьма образованной женщиной. Итак, вначале они говорили о Мелани, потом об Эшли, и она призналась, что  уже давно не любит его. Что это было что-то вроде привычки. Потом она призналась, что давно любит Ретта, только не понимала этого… Он говорил о ее выкидыше и о том, как страдал и винил себя за него, о Бонни, и о том, что после ее смерти ушло все. Она пыталась настаивать, уверяла, что любит его, а он с насмешкой сказал, что страшится за свой покой, если она перенесет свои бурные чувства с Эшли на него. Он говорил что-то о том, что не молод и начинает ценить то, что не имело для него значения в юности: свои корни, семью, свою честь. Он нес ерунду о достоинстве, благородстве и респектабельности - совсем как Эшли! А потом  сообщил, что уезжает и хочет подать на развод, а когда она горячо отказалась от развода, то сказал, что согласен и на это, но все равно уедет. А потом… потом… он сказал что-то очень важное: «Я буду часто приезжать, чтобы не давать повода для сплетен».
Она улыбнулась, будто снова услышала его голос. Вот оно! Он будет приезжать, чтобы общество Атланты не подозревало о том, что они разошлись!  Она еще увидит его! Значит, у нее есть шанс! Конечно, Ретт Батлер способен  обставить в игре любого, он ведь известный шулер, но у нее тоже есть пара карт в рукаве.
Над ее головой пролетела птичка и уселась в кустах, издав насмешливый звук. Скарлетт рассмеялась:
- Птичка, как ты думаешь, у меня есть шанс?
Услышав ее голос, пересмешник вспорхнул и взмыл ввысь.
Скарлетт встала, отряхнулась и посмотрела на реку, которая медленно несла свои воды внизу, под уступами. Она много раз слышала выражение: «Нельзя дважды войти в одну реку» и никогда не могла понять его. Подразумевалось, что нельзя вернуть прошлое. Но вот же она, река Флинт, текла здесь тысячи лет назад и будет такой же до скончания века. Ничто не меняется, и она сумеет вернуть то, что потеряла, она сделает все, чтобы вернуть Ретта.
Повеяло свежестью. Ощутив, что порядком продрогла, Скарлетт поспешила к дому.


Продолжение на странице автора или по ссылке:
http://proza.ru/2008/11/22/175