Верочка

       
Вера запомнила это хорошо: по телевизору диктор с перекошенным лицом, объявил, что началась война. Мама Наташа торопливо одела её, схватила за руку и отвела в подвал, где была их кладовка.

Там стояли железная кровать с матрасом и подушкой, стол с единственным табуретом и длинный, во всю стену стеллаж со всевозможными банками и баночками. Рядом с кроватью – бочка с ковшиком.

Под потолком тускло горела, немного потрескивая, лампочка, но Верочка видела хорошо, что мама очень боится чего-то. И девочка заплакала. Ей было только четыре года, поэтому можно понять и её слёзы, и страх, холодным ужом, проникающим в сознание ребёнка.

Мама успокаивала дочку, прижав её хрупкое тельце к своей груди, гладя по голове и приговаривая:
-Не плачь, родная моя, всё хорошо. Не бойся, мама здесь, мама с тобой.
Когда Верочка успокоилась, мама сказала ей:
-Ты пока поиграй здесь, а я сейчас вернусь.

Верочка вцепилась в мать двумя руками, и не хотела её отпускать. Она никак не могла забыть лицо диктора и слово война. Девочка не знала, что такое война, но уже знала, что это плохое слово, что на войне убивают людей. Она вдруг страшно испугалась, что мама уйдёт и не вернётся.
-Не бойся, голубка, моя! – сказала мама, - Ты уже большая девочка – стыдно плакать! Я только посмотрю, что там, на улице, и вернусь.

Девочка, глотая слёзы, кивнула головой и мама, поцеловав её, ушла в ночь, в разрывы. Вера чувствовала, как сотрясается дом, как что-то бухает, свистит, рвётся, ударяет. И после каждого удара она вздрагивает, теснее прижимая к себе любимую куклу, подаренную мамой на день рождения.

Мама ушла, и Верочка терпеливо ждала её возвращения. Она, то засыпала, то просыпалась, плакала, жалобно звала маму Наташу. Пила воду из ковшика. Играла с куклой Таней. Потом снова плакала. И снова спала. И ждала-ждала. Но мама не приходила. Тогда Вера заплакала: тоненько, горько, безнадёжно.
За дверью раздались шаги, и грубый мужской голос произнёс:
-Тут кто-то есть!

Девочка с испуга замолчала и забилась в уголок. Плечики у неё мелко тряслись, а глаза были широко раскрыты. Дверь распахнулась, и на пороге появился большой человек в пёстро-серой одежде.
-Смотри ка! – сказал он удивлённо. – Тут девочка! Маленькая девочка!
-Сколько она тут? – поинтересовался другой человек, одетый точно так же, заглядывая в просвет двери. Его молодое, лицо, с прищуренными, озорными глазами, показалось Верочке знакомым. Девочка притихла, разглядывая вошедших мужчин.

-Дня два-три, - ответил старший из них.
-А эта женщина, - начал молодой и осекся, так и не закончив фразы, встретившись взглядом с напарником.
-Как тебя зовут, девочка? – поинтересовался тот, что постарше.
-Верочка, - ответила она доверчиво.
-Пойдёшь с нами? – спросил «весельчак».
-Пойду, - не раздумывая, ответила девочка, слезая с кровати.

Они долго ехали куда-то на машине. Вера смотрела по сторонам и видела вокруг разбитые машины, воронки в земле, разрушенные дома. Девочка прижимала к себе куклу и думала о том, как же её теперь найдёт мама? Но спросить об этом грозного дядю, сидящего рядом, боялась.

Военные отвезли девочку в детский дом, и она стала одной из многих детей, попавших сюда, в результате военных действий, развязанных взрослыми и сильными мужчинами.
Девочка сильно изменилось: что-то сдвинулось в ней. Верочка больше не плачет, и всё больше молчит. Она весь день стоит у окна и большими, не по-детски печальными глазами, смотрит на дорогу. Смотрит и ждёт свою маму…