Дезинфекция

       Отражение тлеющей сигареты промелькнуло на оконном стекле, словно бледный огненный призрак, и утонуло в темноте. Андрей затушил окурок, выдохнул в форточку облачко сизого дыма и приник к окну.
       Лес молчаливо наступал. Темная монолитная стена, беззвучно шелестящая черной иссохшейся листвой, сантиметр за сантиметром продвигалась все дальше...
       "Если скорость не измениться, то к утру он будет уже возле дома..." - Мрачно констатировал Андрей, и снова потянулся к пачке.
       В углу яркой картонной коробочки сиротливо жались две последние сигареты.
       - Две пачки за день... Новый сомнительный рекорд... Хотя... К чему теперь забота о здоровье... - Высказал он вслух и достал зажигалку.
       Щелкнул пьезоэлемент. Заплясал маленький язычок пламени, и от сигареты потянулась тоненькая серая змейка.
       Андрей открыл форточку и прислушался. На мгновение, ему показалось, что он слышит едва заметный звук, похожий на шелестящий шепот сухого песка.
       - Врешь... - Злобно прошипел парень. - Ты наступаешь молча... Тупое, безразличное ко всему, чудовище...
       Лес молчал. Он не обижался и не внимал к мольбам, он просто, как одержимый работой трудоголик, делал свою работу. Ежедневно, каждую ночь, вот уже на протяжении, как минимум, месяца...
       - А может я сошел с ума?! И ты просто плод моего больного воображения?! А?! - Выкрикнул в форточку Андрей, вспомнив, что люди его принимали за безумца, рассказывающего небылицы. - Ведь кроме меня, ты больше никому не показался!
       Живая, медленно надвигающаяся стена не ответила. Она, не замечая ничего, неотвратимо шла к своей цели.
       - Молчишь?! Ну и черт с тобой!
       Андрей выкинул окурок в окно, включил в комнате свет и сел за кухонный стол. Сразу навалилась жуткая усталость. Организм, изможденный семидневным бодрствованием, требовал сна, но парень догадывался, что спать никак нельзя, если только он не хочет расстаться с еще одной частью воспоминаний в обмен на отдых.
       "А может плюнуть на все? - Отрешенно подумал он. - Проснусь завтра и буду снова гадать, что же случилось с фотографиями... И то... Если вообще вспомню про них...". Красные воспаленные глаза с отвращением покосились на маленький фотоальбом, словно это он был виновен в происходящем; с потрепанной обложки печально смотрел в пустоту огромный, высунувший розовый язык сенбернар.
       - Странно, вроде бы никогда не любил собак... - Подумал он вслух, и где-то на границе сознания проскользнул призрак мысли, ему начало казаться, что альбом был подарком. Вот только от кого и когда, вспомнить, никак не получалось. Зато только при одной попытке поковыряться в памяти сразу начинало щемить в груди, и появлялось странное чувство, что человек подаривший альбом был для него самым важным, возможно самым близким человеком на свете. Но кто?
       - Мать?
       Память молчала.
       - Отец?!
       Снова никакой реакции.
       Парень распахнул альбом, и принялся судорожно переворачивать страницы. Везде были только его фотографии. Иногда он был запечатлен в странных, довольно нелепых позах, словно кто-то с помощью фотошопа выкинул из картинки находящегося рядом человека, или даже нескольких людей. Но самым необъяснимым было то, что везде был красивый и приятный для глаза задний фон. На одних снимках это были деревья, на других сочная зеленая трава, множество ярких полевых цветов, но Андрею постоянно казалось, что там должно быть что-то другое...
       "Дома?.. Кажется, там должен быть город, или нет?.. Или мне все это просто приснилось?.."
       Начала болеть голова. Так случалось всякий раз, когда он пытался вспомнить что-либо из того, что находилось за черной, постоянно движущейся чертой, за этим проклятым лесом.
       Парень поднялся, подошел к окну и прикурил последнюю сигарету. Глубокая затяжка. Едкий дым устремился в легкие. Боль понемногу начала отступать.
       Андрей снова открыл альбом. На снимке была огромная гора, увенчанная белоснежной шапкой.
       "Просто пейзаж? Нет... Кто-то должен был быть на снимке..."
       Боль начала возвращаться. На этот раз она была сильнее, парню показалось, что кто-то невидимый решил вбить ему в голову раскаленный гвоздь.
       "Отец... Кажется, здесь был отец..."
       - Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! - Посмотрев в окно, закричал в полный голос Андрей, но не сколько от боли, сколько от осознания, что проклятый лес лишил его семьи, дома, отобрал всех кого он любил, разбил все мечты.
       - Любил... - Пробормотал парень, словно что-то почувствовав, и прикоснулся пальцами к одному из снимков.
       На этой фотографии его не было. Были только сто пятьдесят квадратных сантиметров пейзажа, вырванного у времени объективом фотоаппарата. Но при взгляде на раскидистый клен, слегка склонившийся от ветра, чувство безвозвратной потери усилилось на порядок.
       "Порыв ветра... - Всплыло из темных, почти недоступных глубин памяти. - ... Растрепал волосы..."
       - Кому?!
       На очередную попытку влезть в, казалось бы, утерянные воспоминания, голова ответила новой вспышкой боли, и на мгновение, Андрею показалось, что внутри черепной коробки расцвел огромный красный георгин с острыми, как бритва, лепестками.
       Он взвыл, но стараясь пересилить боль, прохрипел:
       - Кому?!
       Боль усилилась, теперь он чувствовал, что кроваво-красные лепестки вознамерились расколоть голову на множество мелких частей. В момент, когда цветку это почти удалось, парень потерял сознание.

       Андрей ошибся, лес преодолел разделяющее их расстояние еще до восхода солнца. Но ему на это было уже наплевать, он с отрешенным видом сидел на маленькой кухоньке небольшого, занятого всего лишь на одну ночь, дачного домика, и бережно водил пальцем по фотографиям. Он смог преодолеть чары леса, и вспомнить всех, кого уже не было: и хохотушку мать, способную развеселить даже вечно угрюмого отца, свою сестренку-первоклашку Светлячка, и обожающую собак, темноволосую красавицу Карину, которой так, и не суждено было стать его женой...
       Лес прикоснулся к дому. Фасадная стена, через окно которой Андрей полночи наблюдал за перемещением живой стены, начала покрываться сетью мелких трещинок. Через некоторое время начали выпадать первые кусочки; они откалывались, в полете становились похожими на прогоревшую бумагу и оседали на дощатом полу чуть сероватым пеплом; все происходило в абсолютной тишине.
       Минут через десять, в проломах показались первые ветви, черные будто обгоревшие, местами украшенные полуистлевшими листьями. Лес торжественно входил в дом.
       Почувствовав какое-то движение, Андрей поднял глаза. Стена, украшенная аляповатыми выцветшими обоями, уже исчезла под плотным живым ковром. Черные, непрерывно двигающиеся ветви, напомнили ему увиденный когда-то по телевизору клубок спаривающихся змей. Он попытался рассмотреть, что же скрывается за шевелящейся всепожирающей стеной, но ничего кроме черных ветвей-змей так и не увидел...
       Не было паники, куда-то подевался страх, что гнал его от этой напасти почти месяц. Осталось лишь чувство опустошенности...
       Андрей брезгливо поморщился, окинув взглядом медленно подбирающуюся смерть, вытащил из альбома несколько самых дорогих для себя фотографий, и вместе со стулом развернулся. Он мог лишь догадываться каким будет конец, но не хотел случайным вскриком, или проснувшимся страхом доставить этой твари хоть какое-то удовольствие.
       Он снова посмотрел на снимок с таинственной горой, возле которой фотографировался отец.
"Кажется, на этой фотографии он улыбался..."
       - Я-по-ни-я... - Произнес по слогам Андрей, словно пробуя на вкус, странное слово, всплывшее из подсознания.
       "Что это? Город? Или название этой горы?" - спросил он у себя, но память промолчала.
       Внезапно, он почувствовал едва заметный запах, чем-то наведший его на мысль о средстве для дезинфекции. По спине начали сбегать мурашки, но, не пробежав и половины предполагаемого пути, исчезли.
       Андрей посмотрел на снимки, мысленно прощаясь с любимыми людьми...
       Постепенно мысли становились все более вялыми...
       Запах усилился...
       "Нас просто стерли с лица земли, как..."
       Упали на пол фотографии. На одной из них медленно, словно краска под действием растворителя, таяло изображение молодого жизнерадостного парня, обнимающего пустоту. Спустя мгновение, снимок присыпал сероватый пепел...

       Огненная шевелюра солнца едва показалась из-за линии горизонта, когда промчавшийся по лесу ветерок, заставил деревья проснуться. Зеленые великаны спросонья качнулись, и, осуждая проделку проказника, возмущенно зашелестели листвой. Запел соловей, наполняя утреннюю тишину, радостной трелью. Начинался новый день...

       Самара. Октябрь 2008