Недопоняли, недослушали

Её взгляд упирался в балконные стёкла, за которыми густо скопился туман. Каштановые пряди, намотанные на палец, становились лохматыми и закрученными. Она как будто гипнотизировала этот туман, эту раннюю осень. Отвлёк звонок будильника. «Почему он всегда так противно звучит?!»-закрутилось в голове. Ксюша встала c подоконника, чтобы выключить его и босыми ногами переступала битое стекло.
«Обуйся!»- лениво, но зло прозвучал баритон Димы. Юноша лежал на диване лицом к стенке и был как матрёшка укутан в одеяло. Он просто услышал шаги.
-Обуйся, я тебе говорю!, повторил ещё раз уже серьезно и с другим тоном.
-Я не люблю носить эти розовые тапки! С этими словами Ксюша выключила будильник.
-Мне так нравилась эта ваза… А как я объясню разбитый сервиз, ты же знаешь, это подарок матери? И что дальше, что дальше делать будем? Разъезжаться? Опять ты в деревню, опять без связи, опять извинения?
- Не будет извинений! А сервиз скажешь, я уронила, свекровь всегда говорила, что я не умею обращаться с посудой.
-А может ты не в деревню, может, ты к нему съедешь!!!
-Может и съеду! Только в твоей фантазии! Дима, к кому к нему?!?! У меня есть только я -   звучало уже с кухни.
Ксюша поставила чайник, присела на табуретку и опять уставилась в окно. Весьма забавный разговор: он   говорит стенке, она в пустоту. Но сейчас они молчали, тонкая пронзительная пауза, а в ней кричащая тишина.
Дима не выдержал первый. Он вообще по натуре не отличался сдержанностью, но пытался быть тактичным. Работа в налоговой наложила свой отпечаток и научила его не пылить и думать о том, что говоришь людям. Он встал, не раскутываясь из одеяла и, тоже, прошел в кухню. Кухня была маленькая, ровно такая, что бы можно спокойно обедать двоим.С высоким потолками, как это обычно во всех хрущевках. Слышно было, осколки стекла звенели, они сталкивались, одеяло тащило их за собой из спальни в кухню. По пути он задел стакан с вилками и ковшик с водой, но никак не отреагировал.
 Он сел  за стол напротив девушки и смотрел  прямо на неё, она в окно.
-Что дальше? Что? Что дальше? Ответь мне! Оксана!
Она оторвала взгляд и тоже стала смотреть в глаза ему.
 -У меня никого нет, только я.
- Ты не можешь без лирики жить, дорогая. Ты сделала мне больно, зачем врёшь? У тебя был я, был другой. Теперь будешь оправдываться, говорить, что хотела, чтобы я приревновал?
-Нет. Без лирики! Я не могу больше смотреть на тебя спокойно.
-Не ты ли ещё позавчера говорила: «Наша жизнь измениться, неизвестно в какую сторону, но повернется круто. Теперь это не только наше с тобой, всё зависит не только от двоих»? Значит, появился третий, который теперь имеет право вмешаться в наши отношения! И давно ты с ним спишь?
 -Ты глуп.
Чайник кипел на плите, как будто от раскаленной обстановки. Белый пододеяльник начал размокать в алой лужице крови.
 -Ну, конечно, я глупец. Я закрывал глаза на твои походы налево. Что, экстрима не хватало? Или я тебя не удовлетворял?
 -Мне плохо. Ты хочешь, что бы я ещё раз повторилась? Я могу сказать, хоть тысячу раз, я не изменяла тебе.
- Ну, хватит.- Дима стал говорить цинично, по-деловому
 - Я выпрошу командировку, надолго, возможно на месяц. Ты только не уходи из дому. Я к тебе не прикоснусь, пока на тебе чужой запах. Потом вернусь, и будет всё как обычно. Я развеюсь, всё забуду.
У него намокли глаза и по щекам начали катиться слёзы. Такой поступок, настоящего мужчины, но слёзы не давали ему выглядеть по-мужски.
-Я уже всё выплакала за ночь и за день. Я не стану жить с тобой.
 - Ну, поиграли, и засть, перестань.
 -Это не игра, Димочка. Я пыталась с тобой поговорить - голос стал надрываться, чуть истерически, чувствовался подступивший к горлу ком - ты меня не слушал.
-Зачем ты призналась мне!?
 -Ты должен был знать, только мы друг друга не поняли, недослушали.
Она подскочила, начала кричать и плакать, переворачивать посуду и тут-же с ревом упала на пол. Она кричала, так, что рвалась душа. Стекло порезало ей щеку. Как будто бес вселился в нее, эта истерика заставила Диму броситься к ней. Он обнял её, поднял на руки   за плечи. Ксюша повисла   не шее и продолжала стонать и дергаться от хныков. Дима гладил её по голове и шептал на ухо: «Всё будет хорошо, я обещаю, всё будет хо-ро-шо. Я тебя люблю, я тебе всё прощу. Только успокойся, не плачь. Всё будет хорошо, мы будем вместе. Я тебя люблю».

Так продолжалось минут 20.
Когда девушка обессилила, её ещё трепало от истерики, Дима отнёс ее на диван.
- У нас, наверное, чайник сгорел - надрывистым голосом произнесла Ксюша.
-Я его выключил, ещё за столом. Даже чай тебе принес - протягивая руку с кружкой.
Парень сел на диван, положил ноги Ксюши себе на колени и прижал ее к себе. Она обеими руками держалась за чай.
-Как вкусно пахнет.
-Да, я специально для тебя купил, на травах. Ты же говорила, что у тебя болит голова. Вот я тебе в качестве лекарства купил.
Она опять захныкала.

Они сидели вместе, родные, как ни в чем не бывало.
-Любимая тише, от этого появляются морщины, не плач. Я тебя прошу. - Я спать хочу.
- Не мудрено, так биться. Как голубь в клетке. Что же с тобой такое. Может это гормоны у тебя? Нельзя так, я чуть на пепел не изошел. Я не могу смотреть, как ты так страдаешь
- У тебя кровь. Тебе больно?
-Да мне за тебя в 100 раз больнее, а царапины на ногах это ничего, я в детстве себе ещё не так распарывал.
Она поставила пустую чашку рядом с будильником на тумбочку.
 -У тебя есть не только ты, у тебя есть я.
 -Только не бросай меня, Димка, никуда не едь, я сойду сума. Я сойду сума, мне так плохо.
-Нет, не брошу.
Они заснули вместе.
Он проснулся часов в пять утра, услышал шум воды в ванной. Встать на ноги было больно, но Дима пошел в кухню. Не плохая мысль, приготовить завтрак, небось, что-то завалялось в холодильнике с рынка. Любой даме приятно видеть мужчину у плиты. Дима шинковал капусту и морковь на стеклянной доске. Естественно происходящее не давало ему покоя, но он пытался переключить мысли, даже не хотел думать про измену, про непонятные и странные разговоры Ксюши, дикую истерику.
 «Было и прошло. Ну не сможешь ты, балбес, жить без нее. Простил, значит, простил, даже не   смей упрекать её, забудь теперь! Забудь, другого выхода нет. Ты мужик или где?! Да она тебя тоже любит. Всё решено, спишем на нервы, гормоны, на что угодно»- Дима сам убеждал себя, у него даже получалось.
-Зая, я картошку с капусткой жарю, через десять минут будет готово, так что давай выходи, а то тебе не достанется!
Стены были как картонные, но соседи не жаловались, так как соседями были дряхлые старушенции, которые уже давно ничего не слышали. Ответа он не услышал.
 -Тебе яйцо разбить?- он ещё раз окликнул её.- Ау,   Ксю, ты меня слышишь?
Дима протер руки полотенцем и, прихрамывая, вышел в коридор. Пол был мокрым. Из-под порога ванной лилась вода. Недолго думая, выломал дверь, было не сложно, щеколда вылетела после второго удара. Бездыханное тело лежало на полу. В ванной была аптечка, содержимое было выпотрошено в раковину, она наглоталась таблеток. Дима   прощупал пульс и побежал звонить в скорую. В съемной квартире не было телефона.   Скорая приехала быстро. Врач посмотрел в аптечку и названия лекарств.
Её увезли в реанимацию.

 
__________________________________ 

В белом халате Дима вдогонку шагал за реаниматологом по длинному больничному коридору, цокот каблуков от туфель врача разносился, казалось, по всей больнице.
  -Виктор Федорович, как она?
- В тяжелом состоянии, но жить будет, и ещё чувствовать себя нормально тоже.
-Она в сознании?
-Скорее нет, чем да. У нее бред. Я бы посоветовал, после поправки, пройти реабилитацию у психоаналитика. Попытка суицида, над этим стоит задуматься.
-Да-да.
-Мы её откачали, промыли желудок. У нее токсикоз от препаратов. Организм ослаблен ещё после операции, это сложно для девушки.
- Какой операции?
-Я догадываюсь о причинах, почему она хотела умереть. Многие молодые девушки тяжело переносят аборт.
-Аборт? – Дима остановился. Врач обернулся и сквозь квадратную оправу очков осенил юношу удивленно-возмущенным взглядом, приподнял нависавшие над глазами тяжелые седые брови.
 -Вы не знали?
Дима не нашел сил ответить, он спустился спиной по стенке на пол, посмотрел в потолок и тихонько начал стучать затылком по ней… «Сестра!» - командным голосом окрикнул Виктор Федорович, - «Несите нашатырь и валерьянку! Какая молодежь впечатлительная нынче пошла»   
Через два часа Дима был дома. На подоконнике он нашел записку: «Дорогой мой, я знаю, ты меня никогда не простишь. Я сама себе не прощу такую глупость. Мы не поняли друг друга- это было фатальной ошибкой. Я говорила : «Наша жизнь измениться, неизвестно в какую сторону, но повернется круто. Теперь это не только наше с тобой, всё зависит не только от двоих». Но ты перебил и ответил « Я не хочу ничего знать, немыслимо. Никакие обстоятельства не должны нам мешать жить!». Когда я узнала о ребенке, я долго думала. Я не представляла, как мы принесем малыша в съемную хрущевку, на оплату, которой уходит твоя зарплата, как будем кормить его на те копейки, что я приношу с работы в библиотеке. Да и мы не планировали детей. Да, свадьба была в планах, ну как не порадовать родителей, но ребенок… Ты не захочешь работать как папаКарло на памперсы, да и я зачем тебе нужна растолстевшая после родов. Я ждала разговора с тобой и надеялась, что ты обрадуешься, и что я всё себе накручиваю. Да-да, накручиваю, я просто ханжа, ты любишь детей и меня ты тоже любишь. Но наш разговор подтвердил все мои худшие представления. После этого я убежала к Катьке, помнишь ее, мы учились вместе. Я плакалась ей в жилетку и жалела себя. Мать-одиночка никому не нужна… Катя успокаивала меня и подсказала выход. Решение всех проблем было так просто. Всего пару часов и всё, нет ребенка, нет проблем. Катя, даже врача посоветовала знакомого и денег дала, ну как не помочь подруге. На следующий вечер я вернулась домой. Ты закатил скандал. Мы кричали, швырялись керамикой и стеклом из полочек серванта. Мы говорили гадости друг другу. Но тут ты крикнул: « Ты ночевала у него, да? И после этого приходишь сюда?!! Он, правда, круто повернул нашу жизнь!!». Я села. Села   и просто смотрела в балконные стёкла, плакала, смотрела, плакала. Всю ночь. А ты среди погрома замотался в одеяло как в пеленку и спал, отвернувшись к стене. Ты спрашиваешь, как жить дальше? Я не знаю. У меня есть только я. Жить дальше никак нельзя. P.S. Я люблю тебя,прости”   

Она пришла в сознание,через неделю. Он стоял под палатой с огромным букетом белых роз...