Свидание с Пушкиным

       


       В который раз, посетив Ленинград, я отчаялась попасть в дом-музей А.С.Пушкина. Музей уже долгое время был на ремонте, доступ был крайне ограничен и то в одну-две комнаты. Посетителей от этого меньше не становилось. Но, вот удача! Подойдя к дому-музею, я увидала открытую дверь и человек 15 ожидавших . Экскурссия начиналась через 5 минут. Я так долго ждала этого момента, представляла, как буду ходить по комнатам, где жили ОН и ОНА - Александр Пушкин и Натали Гончарова, любили, страдали, что решила попасть туда, чего бы то не стоило.

       В воздухе этого дома на Мойке витала поэзия великого поэта и писателя. Говорить о том, что значило для всех нас имя - Александр Сергеевич Пушкин, даже не стоит, нет таких слов, все самое лучшее много раз сказано. О Наталье Гончаровой все лучшее сказано самим Пушкиным.

       Началась экскурсия. Слушать давно известное, мешала толпа экскурсантов. Задавали глупые вопросы, перебивая говорящего – « где спальня Пушкина, есть ли платья Натальи, можно ли посидеть на стульях, где сидел Пушкин?» Уединиться было невозможно – экскурсия проводилась группой, оставалось смотреть : книги, мебель, портреты... В двух комнатах нам поведали о жизни обитателей, на картинке показали комнату, где умирал, раненный на дуэли поэт, потом вдруг сообщили – экскурсия окончена. Стало безумно грустно – тайны сопричастия не получилось.

       Я решилась на авантюрный шаг – вернуться одной в те же комнаты еще раз. Сейчас. И пока экскурсанты толпились в коридоре, рассматривая портреты семьи Пушкиных, я, движимая неведомой силой, нажала на ручку двери, из которой мы только что вышли. Никто мне не помешал. Я вошла, прислонилась спиной к закрытой двери. В комнате было очень тихо, слышен только писк комара возле уха. От непонятного страха, дыхание стало прерывистым. Сколько я так простояла, не знаю, может 5 минут, может час или два. Все происшедшее позже не могло дать мне ответ на этот вопрос.

       В комнате стало темнеть, на мебели качались блики, как отблеск от горящих свечей, но свечей в комнате не было. Все поплыло перед глазами, мебель стала менять свои формы и положение. Письменный стол, стоявший в углу слева, оказался у окна справа, а на его месте появился книжный шкаф. Круглый, небольшой стол и стулья темного дерева сдвинулись на середину комнаты, на стенах оказались портреты, которых перед этим я не видала.

       Все было не как в музее, казалось, вот только вышли из этой комнаты ее обитатели. Это был кабинет Пушкина – тот и не тот.

       Наконец, я решилась отойти от двери, медленно прошла мимо книжного шкафа, обошла круглый стол, привычно придерживая пышное белое платье, оказавшееся на мне. Подошла к письменному столу. Провела пальцем по перу, лежащему возле раскрытой книги, по столу, ощущая теплоту дерева. Шагов своих я не слыхала, в комнате пахло свечами и какими-то снадобьями или лекарствами. Мои шаги ускорились, сердце сжимала необъяснимая тревога, тянуло куда-то вперед.

       Окинув взглядом кабинет, я подошла к другой двери и вошла в следующую комнату, потом по лестнице вверх и опять комната. Музей был на ремонте, но в комнатах был полный порядок, покой жилого дома.

       Все комнаты были открыты и в них не было ни одного человека. Какая-то смертельная тревога тащила меня из комнаты в комнату. Мне казалось, что я даже не иду, а плыву, так легки были мои шаги. И только шорох бального платья сопровождал меня. Я точно знала куда должна идти и вот уже не иду, бегу. Одна дверь, вторая, третья... и я у цели.

       В комнате у левой стены от входа стоит небольшая софа. Смятые простыни, в сумраке еле различимы очертания кого-то лежащего на этой софе... Я знаю кто это! Раненый Дантесом, Пушкин. Невозможно вздохнуть, пошевелиться и я медленно опускаюсь на край ложа. Перед глазами – темнота, тишина жуткая и резкий запах лекарства. Я сижу окаменевшая, вцепившись пальцами в край софы. И вдруг почувствовала на своих пальцах нежное прикосновение и тепло чьей-то чуть вздрагивающей руки, а возле самого уха, еле разлечимый шопот :

       « Бурной жизнью утомленный,
       Равнодушно бури жду.
       Может быть еще спасенный,
       Снова пристань я найду.
       Но, предчувствуя разлуку,
       Неизбежный, грозный час,
       Сжать твою, мой ангел, руку
       Я спешу в последний раз.»

От этого прикосновения я пришла в себя, обнаружив, что стою в одной из комнат музея. Через строительные леса, вывернутый пол, сваленные в кучу двери, не встретив никого из персонала я безпрепятственно шла к выходу. Город встретил меня знакомыми запахами и снующими туда-сюда людьми.

       Тогда, много лет назад, я даже рассказать не могла никому о том случае. Меня сочли бы ненормальной или просто не поверили. Зачем искушать судьбу. Прошло много лет и теперь, когда никого и ничем не удивить, я решила рассказать вам о встрече с Александром Пушкиным и Натальей Гончаровой. И чтобы это ни было – параллельный мир, перевоплощение, путешествие в прошлое, навеянное сильнейшей аурой дома на Мойке, но все равно это было, и я это пережила.

       Часто, закрыв глаза, я вижу стройную, высокую фигуру красавицы Натали, стоящую в белом платье посреди бального зала, сраженную известием о дуэли Пушкина.

       P.S.
 Никогда, до этого случая я не знала и не читала стих, услышанный в тот день.



Зина Ермакова

       23.11.2008 г.

г. Дюссельдорф