Новая жизнь

      (Отрывок пятый из романа « Дым отечества»)


В городе Маньчжурия Мария поначалу растерялась; не было знакомых людей, отсутствовали документы, из-за чего возникли серьезные неприятности в японской жандармерии; не было самого главного – работы…
Но мир не без добрых людей, и Мария постепенно обустраивалась. На первых порах она снимала флигель на Аптекарской улице, а когда сумела продать колье, то купила кирпичный домик на Таможенной улице. Мария легко сходилась с людьми, и у нее появилось много друзей. Когда люди узнали о том, что она училась в Конвенте Святой Урсулы и ей приходилось петь в церковном хоре, то нашлась и работа. Платили в Соборе немного, и чтобы как-то прожить, она постепенно продавала свои украшения из золота и серебра.
Она не могла жить без документов; кроме того, ей хотелось побывать там, где прошли ее детство и юность, и Мария съездила с дочерью в Лундогоу. Добрые люди, которые теперь жили в родительском доме, сохранили ее метрическую выписку и почти все их имущество. Мария поплакала на могилах отца и матери, затем наняла людей и привела в порядок их надгробья. Перед отъездом она перетрясла сундуки и отобрала только самое необходимое; при этом – все иконы, все фотографии и другое, что имело отношение к памяти о ее предках. Дом принадлежал железной дороге, мебель постарела, и Мария, без сожаления расставшись с остальным небогатым наследством, вернулась домой.
Шла вторая мировая война, и время было трудное. Японцы вводили ограничения на многие жизненно необходимые продукты, и на их столе редко появлялось мясо. К концу 1943 года Мария успела продать все свои драгоценности, и им стало трудно. Они еле-еле сводили концы с концами. Мария вынуждена была оставить церковный хор, где ей платили гроши, и перейти на кондитерскую фабрику грека Яломы. Она работала на расфасовке конфет и зарабатывала значительно больше, но денег все равно не хватало. Дорого стоило топливо, электричество; нужно было платить за обучение в школе, и поэтому почти ничего не оставалось на стол. Незаметно подкралась нужда, и Галя нередко уходила в школу без завтраков. В конце концов Мария решила продать дом и снять недорогую квартирку, но тут неожиданно пришла помощь… Однажды, возвратившись с работы домой, она обнаружила в сенях большую плетеную корзину с продуктами, а затем увидела счастливое личико дочери.
– Мама, это принес мой папа! И он сказал, что теперь будет все время привозить продукты.
– Папа? О Господи… – пробормотала Мария, и от того, что ей стало дурно, присела на стул. Тут же «стрельнула» в голову мысль, что Ли Чжусен приехал за дочерью.
– Мамочка, я сначала не узнала его, а когда он назвал меня Гэлин,  я сразу же его вспомнила!
Мария схватила дочь за плечики и, прижав ее к себе, спросила:
– А что он еще говорил?
– Он сказал, что скоро придет еще.
В воскресенье у Марии и Ли Чжусена состоялся долгий разговор…
– Ли Чжусен, ты что еще задумал? – возмущенно спросила Мария, когда гость осторожно присел на диван.
– Малия, я искал свою дочь. Я был уверен, что вам худо живется, и не ошибся.
– Но как ты умудрился меня найти?
– Я долго не мог напасть на ваш след, пока один русский не посоветовал мне обратиться в Бюро российских эмигрантов.
– Ли Чжусен, если ты приехал забирать девочку, то я завтра же заявлю на тебя в японскую жандармерию!
– Не бойся, Малия, я приехал не за этим. Я буду здесь жить и открою лавку…
Мария долго не могла успокоиться и, вспомнив о брачном контракте, спросила:
– Ли, а ты разорвал брачный контракт с Ли Фэнлоу?
– Я готов вернуть ему выкуп в любое время, но он уже много лет не появлялся в Чжалантуне. Его видели в Шанхае и Гонконге. Говорят, будто он увлекся какой-то красавицей из Папеэте и ездит за ней по пятам, – отвечал Ли Чжусен, а когда Мария высказала ему свои обиды, признался: – Я тогда был сильно расстроен тем, что ты пошлялась на стороне, и закуролесил. Теперь я очень жалею об этом!
– Да уж… Мне есть о чем вспомнить. Поиздевался ты надо мною вволю. Так поиздевался, что я до сих пор сыта по горло мужчинами…
– Прости, Малия… Но ты тоже поступила плохо. Разве я был плохим мужем? Я не жалел для тебя ничего!
– Ли, я себя не оправдываю, но и тебя не прощу!
– Может быть, все-таки вернешься?
– Нет, Ли, я никогда к тебе не вернусь! А к дочери можешь приходить. Она тебя любит, и я ничего не могу с этим поделать…
Ли Чжусен приезжал один раз в неделю на своей арбе, запряженной мулом. Он привозил муку, крупы, картофель, мясо и другие продукты. Кроме того, он полностью одевал дочь и делал ей подарки. Во время его визитов Мария угощала его чаем и снисходительно наблюдала за тем, как Ли Чжусен беседовал с дочерью. Он интересовался ее успехами в школе и другими сторонами ее жизни. Он был доволен тем, что Галя помнит китайский язык и, как умел, совершенствовал ее познания.
После того как из Маньчжурии прогнали японцев, жить стало интересней. Школа переходила на советскую программу обучения; в магазинах появились советские книги, и русские люди узнали много хорошего о своей Родине. Прежде всего поражало воображение то, что в Советском Союзе бесплатное лечение и бесплатное образование, а студентам платят деньги за то, что они учатся. Все это казалось настоящим чудом. В то же время пугали аресты, и невозможно было понять, ради чего увезли в «Союз» многих хороших людей…
Судьбе было угодно, чтобы Мария снова повстречалась с Радецким. Это случилось в середине лета 1948 года на виадуке. Он поднимался по ступенькам, а она спускалась вниз, и они, узнав друг друга, остановились. Их диалог был коротким.
– Ты? Почему ты здесь? – удивленно спросил Аркадий.
– Я здесь живу, это у тебя нужно спросить, как ты здесь оказался, – моментально побледнев, ответила Мария.
– Да вот, приехал к сестре погостить и решил остаться. Уже второй месяц работаю составителем на Забайкальской железной дороге. Мария, это невозможно! Я так долго искал тебя!
– Я еще не забыла, какой ты врун…
– Ты заблуждаешься, нам нужно обязательно поговорить!
– А у меня нет такого желания…
– Маша, давай спустимся в железнодорожный ресторан и там посидим. Это такое счастье – встретиться с тобой!
– А для меня это несчастье, потому что ты для меня умер!
– Маша, как ты можешь?..
– Прощай, Аркаша…
На этом они расстались, но Радецкий ее выследил и однажды пришел к ней домой с огромным букетом цветов…

*  *  *


Галя подрастала и задавала матери много вопросов, просила подробнее рассказать об отце, и почему она вышла замуж за китайца. И однажды вечером, за вязаньем, Мария  рассказала дочери о своей жизни. Грустная, невероятная, а местами жуткая история родителей потрясла Галю до глубины души, и она несколько дней ходила, как потерянная. За последние четыре года она недолюбливала мать за то, что та не хотела жить вместе с отцом. Теперь же, когда она поняла причины этого, она решила во что бы то ни стало вернуть долги, и на Марию обрушилась лавина нежности…
Мария заметила эту перемену в дочери и порадовалась. В то же время она заметила и другое…
– Смотрю на тебя и глазам своим не верю, что у меня уже такая дочь, – сказала она, когда они особенно разоткровенничались…
– А какая, мам?
– Юная и красивая, не замечаю прежней угловатости, и уже прорезаются на твоей груди прелестные бугорки. А твой мальчик еще не объяснился тебе в любви?
– Что ты, мамочка! Саша до сих пор водит меня за ручку, как маленькую.
– И правильно делает, а тебе уже хочется с ним под ручку?
– Что ты, мама, нас тогда совсем засмеют! И так малышня не дает проходу, кричат: «Тили-тили тесто, жених и невеста!» Саша стал уже гонять их, – Галя потерлась носом о материнское плечо и неожиданно спросила о другом: – Мамочка, ты сказала, что этот дядя Аркадий живет у сестры. А ты ее знаешь?
– Ее все знают. Она работает секретарем в «Обществе советских граждан».
– Мамочка, а вы с дядей Аркадием поженитесь?
– Вот к чему ты клонила, – задумчиво заметила Мария и продолжала: – Нет, доченька, мы не поженимся. Неужели ты думаешь, что можно простить предательство?
Галя снова потерлась носом о ее плечо и поинтересовалась:
– А он сказал тебе, почему так сделал?
– Нет, я не стала его слушать! Зачем мне нужны его лживые объяснения?
– Мамочка, а вдруг он не виноват? Вдруг эта тетка, которая в Чжалантуне, зажилила его письмо? Ведь он не знал нашего адреса в китайском квартале?
– Не знал. Но в любом случае он мог приехать сам!
Они помолчали, и затем Галя убежденно заметила:
– Мамулечка, все-таки это плохо, что вы до сих пор не объяснились. Это просто никуда не годиться!
Мария ласково подергала дочь за косичку и с поддельным упреком спросила:
– А тебе известно о том, что яйца курицу не учат?
– А разве я учу? Я только говорю…
– Ладно уж, выслушаю его как-нибудь, раз об этом просит моя дорогая дочурка, – пообещала Мария.
*  *  *

После того как Гале открылось прошлое ее родителей, она не перестала уважать отца, но посчитала своим долгом задать ему несколько вопросов. Галя любила ходить в гости к Ли Чжусену и шариться в его лавке. Отец жил за «линией», но не в китайской части города, а недалеко от станции и в окрестностях виадука, где жили как русские, так и китайцы.
Его дом был разделен на две половины. Фасадная часть служила лавкой, а остальная, выходившая во двор, была предназначена для жилья.
Галя гостила у отца чаще всего по воскресеньям, и мама Лу готовила по ее заказу лапшу. Но теперь у Гали было неотложное «дело», и она не стала ждать воскресенья и пришла к отцу в пятницу, сразу же после школы. Как обычно, она застала его за прилавком и только хотела поздороваться, как отец опередил:
– Чи фанла нинь? – поприветствовал он ее по старинке.
– Поела, но хочу есть, – отвечала Галя, намекая на то, что старо-китайское приветствие порою выглядит абсурдным.
Но Ли Чжусен, не моргнув глазом, заглянул в жилую половину дома и громко крикнул:
– Лу, пошевеливайся! Пришла Гэлин, и она хочет твоей лапши!
Пожилая женщина тут же приковыляла в лавку, чтобы повидать Галю, и заодно поинтересовалась:
– Что тебе приготовить, дочка? Может быть, хочешь пельменей?
– Нет, мама Лу, лучше приготовь лапшу, а то я не дождусь твоих пельменей и натрескаюсь соленых орешков.
После того, как Лу ушла на кухню, Галя прошлась по лавке и спросила:
– Папа, а почему я не вижу челимсов? Мама мне наказывала принести, – соврала Галя. На самом деле, ее мать никогда ничего не просила у ее отца, а тому очень хотелось чем-нибудь ей угодить.
– В лавке уже кончились, но дома есть. Ей хватит одного дина?
– Наверное, хватит, – ответила Галя и, увидев свежие финики, набила ими полный карман. Затем она постояла возле коробки с жареным арахисом и, набрав в горсть орешков, наконец сказала, зачем пришла: – Папа, у меня есть к тебе несколько вопросов. Дело в том, что мама рассказала мне о вашем прошлом.
Ли Чжусен бросил на Галю обеспокоенный взгляд и вдруг раскашлялся…
– Так что тебя интересует? – спросил он несколько позже.
– Папа, ты только не думай, что я на тебя очень рассердилась. Но все равно скажи: почему ты испортил маме жизнь?
– Ты что имеешь в виду,  Гэлин?
– Как что? Почему ты не отвез маму к русским, когда нашел ее возле дедушки и бабушки, которых убили хунхузы?
Ли Чжусен уже оправился от неожиданности и с задумчивым видом отвечал:
– Потому что я очень полюбил твою мать, у меня даже в голове мутилось, когда я на нее смотрел. К тому же, я захотел, чтобы ты появилась на свет. Разве тебе обидно, что после этого мы сделали тебя?
– Конечно, папа, мне совсем не обидно… Но…
– Ну, и что же означает твое «но»?
Галя растерянно посмотрела на отца, потом перевела дух и, покачав головой, заметила:
– Ну и ну! Ну ты и хитрюга, папуля! Выходит, я должна сказать тебе спасибо?
– А как же иначе? Разве это не счастье – жить на белом свете?
Вошли покупатели, и Ли Чжусен, ловко орудуя жестяной меркой на жесткой проволоке, начал наливать в их посуду бобовое масло. Затем он стал аккуратно отвешивать другие продукты. Дождавшись ухода покупателей, Галя продолжила разговор.
– Ну хорошо, папа… В принципе я согласна с тем, что  должна поблагодарить тебя за то, что ты сделал плохо моей маме. Но ответь мне на другой вопрос. Зачем ты продал любимую доченьку какому-то Ли Фэнлоу?
– Гэлин, но это соответствовало китайским традициям.
– Папа, но это плохие традиции! Почему я должна теперь выйти замуж за того, кто заплатил тебе много денег? А если он противный? А если он урод?
– Гэлин, теперь я сожалею о том, что так поступил…
– Это хорошо, что сожалеешь, но лучше скажи, что меня ждет? Выходит, что этот Ли Фэнлоу может в любое время приехать за мной и забрать, как свою вещь? По вашему сговору он мог это сделать еще в прошлом году? – наступала Галя на отца, и ее голосок возмущенно звенел.
Ли Чжусену было очень не по себе, но ему пришлось признать, что Ли Фэнлоу действительно имеет право на то, чтобы увезти Галю. Но в то же время он успокоил ее тем, что в Чжалантуне на имя богача лежит письмо, в котором говорится о том, что он, Ли Чжусен, готов вернуть ему свой долг с высокими процентами.
Наконец Лу пригласила всех на обед, и Галя проглотила слюну – до того вкусно пахло лапшой. За обедом она держала чашку возле рта и ловко отправляла в рот лапшу при помощи палочек.
– Подлей сои, будет вкусней, – посоветовала ей Лу, но Галя, как всегда, отказалась от сои, потому что не любила ее с детства.
В лавку снова пришли покупатели, и Ли Чжусен вышел, а Лу начала расспрашивать Галю о ее матери. Ее интересовало все: как выглядит, не собирается ли замуж. Затем она стала ругать Ли Чжусена за то, что тот плохо относился к ней в Чжалантуне.
– Но мама тоже была виновата, и она это признает, – заметила Галя.
– Все равно Ли не должен был так делать! Это хана помутила его башку. Ведь он любил ее и сейчас любит. А когда любишь, нужно уметь и прощать. Я потом поняла твою маму и сожалела о том, что твой отец перестал ее уважать и часто прибегал к насилию.
Гале понравилось, что Лу стоит на стороне ее матери, но ее уже интересовал другой вопрос.
– Лу, а это правда, что мой отец и ты родились в России? А потом он спас тебе жизнь?
– Да, это правда…
– Как интересно получилось у мамы и папы? Она русская, а родилась в Китае, а папа китаец, но родился в России…
В это время вошел Ли Чжусен и поставил сумку с продуктами.
– Это вам… Я потом провожу тебя, а то тебе одной не донести, – сказал он дочери.
Галя поблагодарила отца за продукты, а потом стала просить его рассказать, как он спас жизнь маме Лу и почему он раньше жил в России и где там жил. Однако отец неожиданно нахмурился и отказался об этом рассказывать. Но Галя просила и надоедала, и когда к ее просьбе присоединилась Лу, он сдался…
– Ладно, я расскажу, только очень коротко, а то потом мне будут сниться кошмары… Дочка, никто из нас не знал, как мы оказались в России, потому что первые поселенцы перебрались за Амур очень давно. Наша деревня называлась Путунда, но так назвали ее не китайцы, а русские топографы. Они спрашивали у китайцев по-своему, как называется деревня, и все им отвечали «Не понимаю». Так они и записали на карте. Мы садили овощи и продавали их в городе Благовещенске. Китайских деревень было много, но русских – еще больше, а также были смешанные деревни. Но русские люди нас недолюбливали, потому что завидовали. С одинаковой земли китайцы собирали в трое-четверо больший урожай. Кроме того, наши овощи пользовались большим спросом у горожан. В конце концов русские крестьяне стали требовать у властей, чтобы китайцев прогнали с русской земли. Особенно злились казаки, и они часто избивали китайских крестьян. Но самое страшное нас ожидало впереди. Это случилось в год «крысы»…
Ли Чжусен замолчал, затем шморгнул носом и нахохлился…
– Папа, ты почему замолчал? Рассказывай дальше! – просила Галя.
И Ли Чжусен рассказал о страшной трагедии, разыгравшейся 4 июля 1900 года в районе Благовещенска. В тот день всех китайцев собрали на берегу Амура и приказали им отправиться вплавь на другой берег. Многие не умели плавать, но казаки стали загонять их в воду нагайками…
Теперь все долго молчали, затем Лу пошла заваривать зеленый чай, а Галя спросила:
– Папа,  там же погибли мои дедушка и бабушка?
– Да, только я этого не видел. Мы потеряли друг друга в обезумевшей толпе. Потом я подхватил на руки маленькую девочку,  которая отбилась от матери, и сумел вырваться из этой круговерти…
Лу уже разливала по чашкам зеленый чай, и воздух наполнился приятным запахом, но Галя никак не могла успокоиться и продолжала спрашивать:
– Папа, а ты хорошо плаваешь, да?
– Нет, я совсем не умею плавать. Я бежал до тех пор, пока не увидел лодки. На наше счастье, на берегу никого не было. Я, не раздумывая, заскочил в первую лодку и, привязав Лу к переднему сиденью, переплыл Амур. Китайские крестьяне были плохими пловцами и поэтому спаслись немногие – всего несколько десятков человек…
– Папа, а ты, наверное, ненавидишь русских?
– Я ненавижу не русских, а плохих людей, которых достаточно много как среди русских, так и среди китайцев…
– Папа, а русские и китайцы воевали друг с другом?
– Большой войны, такой, как русско-японская, не было. И это очень хорошо! Соседние народы, тем более великие, должны жить в мире и согласии, потому что это выгодно. Во-первых, дешевле обходятся торговые отношения, во-вторых, можно быстро прийти на помощь друг к другу, когда приходит беда. Мы не пещерные люди, и нам легко это понять.