Пансионат

Пансионат


Гурт – группа людей или других животных,
 ребро монеты (из толковых словарей).


В вагоне метро двое молодых, одетых с экзальтированным вкусом, жарко спорили о поэзии Ахматовой и Мандельштама. Несмотря на отсутствие солнечного света, один из них был в надвинутых на гоголевскую прическу дорогих очках темных стекол, второй, держа зонт и мало слушая напарника, произносил из под широкополой шляпы рефрены о высоком духовном. В вагон, опираясь на посох-костыль, с трудом вошла старушка, и на пределе длины свободной руки, ухватившись за поручень, тяжелой отдышкой зависла над молодыми литераторами. Горячая дискуссия о поэзии продолжалась, делая вид, что не замечает рядом стоящей седой старости…

…молодые люди с шумом выгрузились из автобуса и в струе созванных со всей России деятелей литературы пошли к стойкам регистрации гостей пансионата. Очередь у стойки упиралась в девушку, выглядевшей успешной начинающей поэтессой, держащей в одной руке рюкзак, другой рукой судорожно водящей пером, заполняющим анкету. Увидев двух подошедших, она с искренней радостью бурно приветствовала их. Протягивая два бланка приятелям, начинающая поэтесса украдкой взглянула на выстроившуюся очередь. Ее взгляд молчаливо просканировал очередь вопросительным изгибом бровей: «Вы что-то хотели сказать?!» и тут же в апогее остановился с молчаливым же: «Еще не хватало, чтобы вы мне что-то сказали!».  Экстрасенсная  поэтесса повернулась к друзьям, продолжая развивать свой успех в литературе и познании коллективного бессознательного.
К стойке безапелляционным шагом подошла устроительница мероприятия с пожилым мужчиной, очевидно приглашенным окололитературным мэтром, и сказала администратору, чтобы тот оформил без очереди, так как ее уважаемый гость уже опаздывает на ужин. Трое молодых людей начали было проявлять возмущение, но … взгляд  устроительницы продолжил их процесс заполнения анкет. Паспорт мэтра, переходя в руки администратора, чуть подрагивал, как бы находясь в противоборстве времени с признаками совести. Но признаки быстро исчезли в канцелярских офортах пансионата и удачно растворились к началу ужина.
Изголодавшиеся литераторы активно стучали швабрами по палубе шведского. У одного из парящих запахом шашлыка лотков мальчик лет семи пытался наколоть вилкой ускользающую котлету. К лотку подлетели двое опаздывающих,  начинающих литераторов, взглянули на пустеющий лоток и полетели дальше. Но один из них резко затормозил, вернулся к лотку, отодвинул одиноко ловящего котлету мальчика, и быстрым движением наколол на вилку неподатливую котлету, заглянув по углам лотка, он так же стремительно нанизал еще две последние котлеты, и побежал с трофеем к другим источникам литературной радости, довольный улыбнувшемуся счастью.      
На следующее утро, после вселения литературного цвета России, в коридорах пансионата, в цветочных горшках, под стульями, по укромным уголкам проглядывали стеклянные бутылки, жестяные банки, тетра-пакеты, напоминая о бурно прошедшей ночной корриде мастеров пера и копья.   
Постепенно цветочные холлы пансионата наполнялись литературными секциями. Ведущие передавали опыт в хорошем русском духе: воспоминания содержали демо активизации творческого процесса водочкой, коньячком, пивком, изредка закусыванием сравнительным анализом энантиосемии, амбивалентности, эксгибиционизмом анжамбемана… 
…Поздним вечером в цветочных секциях активированный и раскрепощенный начинающий критик цитирует ухабистый стилистический оборот-панегирик молодой поэтессе, держа ладони меж ее опивневших ног на виду стеснительно краснеющего полумрака…    
Пленарные мероприятия на внелитературные темы вызывали у молодых литераторов больше интереса, чем литературные. В одном из таких мероприятий докладчик призывал  не отсиживаться, активно бороться, создавать реальную оппозицию; он знал, как должно быть, что есть правильно; взывал к созданию реальной конкуренции и на практике продемонстрировал, как это в частности  работает в сфере обучения литературному мастерству. В одном из первых рядов зала микрофон попросил задумчивый парень, явно выделявшийся своим видом и поведением, нацеленным не на конкурентные принципы, а на разговор равных, на общение по принципу сотрудничества. Парень представился – он  приехал с Камчатки. Затронул проблему обособления носителей русского языка, подчеркивая его (языка) лучшую сохранность в удаленных географических районах и изолированных диаспорах. Он задал нетривиальный вопрос о возможной будущей судьбе русского языка, в чем ведущий усмотрел провокацию и вытащил из кармана заготовленный молоток психотерапевта для битья по высовывающимся головам. Ведущий быстро и профессионально  воспользовался инструментом.
Зал резонировал овациями.
Камчадал ошарашено замолк и, садясь, обвел пространство взглядом, ищущим не столько поддержки, сколько признаков понимания сказанной им фразы. На секунду ему показалось сквозь толстовские очки, что увидел слушающего в зале Андрея...
Камчадал замолк. От него более никто из собратии не слышал ничего, кроме стойкого запаха терпкого камчатского самогона. (Камчатка перешла из стана маргиналов к анклавникам).
Агора меняла шило на мыло. Литераторы реагировали на призыв к активности. Трое молодых людей взошли на трибуну и изобразили сцену ораторского действа  гипертрофированного экспрессивного стиля в духе интерференций полотен Брюллова и Энди Уорхала. 
Зал резонировал овациями.
Один из талантливых приглашенных поэтов поделился с начинающими цеховиками своим мастерством общения с прекрасным полом в метафизике поэтической кухни:  невинным ужином кормила, спать в раскладушке уложила, но после все-таки дала…  Чу! Первой водкой поперхнулся, впервые в рифму заикнулся…
Зал бурно резонировал.
Но трое активистов демонстрировали таланту независимость, на что им было предложено продолжить демонстрацию вне зала. Активисты меняя апекс всеобщего внимания, покинули агору.
Зал бурно резонировал.
Следующий приглашенный поэт начал инициацию дискуссии о дискуссии на тему: должно ли быть у современной женщины два или три интимных партнера? Поэт был явно христианским ретроградом, однозначно фиксирующим тему аморальной.
Зал резонировал скепсисом.
…Андрей дремал на ступеньках  зала пансионата облаченный в седую старость. Он думал о толкающихся локтями молодых литераторах. О том, как им помочь, научиться учиться, не бороться, а жить. Как из рядового в тесной толчее гурта стать личностью? Как им открыть Пятое измерение? Как обрести свет, просвещение, гармонию, а не направлять энергию на конкуренцию? Молодым хочется научиться ходить по воде. Но ведь для этого не достаточно повисеть на кресте. Висеть на кресте это не совершённое, но совершаемое. Поэзия, литература –  рабский труд у таланта. Своего, и Неба…


Вид загружающихся в автобусы литераторов вызывал смешанные чувства. Говорили, но недоговорили, общались, но недообщались, читали, но недо…  Впрочем пиво и напитки покрепче все-таки создали атмосферу креационизма и поиска. Хотя еда в пансионате, кажется, была не очень – от нее слегка подташнивало. А может это чувство вызывали зеркала пансионата…какие-то кривоватые.