Дрезонда - дочь света и тьмы Продолжение

Глава 88


Дрезонда машинально подняла голову, надеясь попросить помощи у Господа Бога, и тут же увидела как по необъятному серому полотну, напоминающему чем-то небо, плавно как на облаках плыла ее мама.
- Я сошла с ума, - первое, что пришло в голову Дрезонде, - этого не может быть.
- Почему нет? – переспросила мама, плавно опускаясь рядом с Дрезондой. - Как ты сюда попала? И тут же ответила сама на свой вопрос.
- Наверное, не послушалась профессора и открыла глаза. Я же тебя предупреждала не делать этого. Вот за это ты и наказана и если бы я случайно не услышала твой крик, ты так бы и осталась на веки в отсеке грешников.
Пойми ты, наконец, в потустороннем мире не как на Земле, здесь все законы  выполняются беспрекословно. И если пришельцам, а таковые, хотя и редко, здесь бывают, запрещено открывать глаза во время перелета из отсека в отсек, значит так и должно быть, иначе наказание не минуемо.
Хорошо еще, что ты приземлилась на пятачок отдыха, иначе бы лежала на острие лезвия, изнемогая от боли.
- Мама, я знаю, что в потустороннем мире все лишены каких бы то не было чувств, но по лицам, снующим людей, я заметила, что они чувствуют боль.
 Кто эти люди, которые бесцельно бродят по острым как лезвия полям.
-Ты права. Несмотря на то, что, как правило, тела усопших, лишенных душ,  утрачивают способность испытывать какие либо чувства в потустороннем мире, для грешников сделано исключение, а ты сейчас находишься в их отсеке.
 Они, как это тебе не покажется странным, испытывают чувство боли, страдания, унижения, безысходности, чего так усиленно старались избегать при жизни и заставляли своими поступками испытывать это других людей.
А снуют эти люди бесцельно только лишь потому, что точно также делали при жизни.
- Что же они так все время и ходят по этим лезвиям? Это же не выносимо больно. Я сама испытала это на себе. Никто не сможет этого вынести. Даже странно как они умудряются остаться целыми и невредимыми.
- А им приходится, что заслужили, то и получают. Но иногда и у них бывает отдых, вот на таких пятачках свободных от острых лезвий, на одном из которых сейчас находишься ты, они не испытывают никаких чувств. А еще у них есть возможность по ночам и по выходным находится в специальных помещениях, где нет ни острых лезвий, ни ощущения каких бы то ни было чувств.
- Мама, и наш отец испытывает тоже самое?
- Я же тебе сказала здесь ни для кого нет никаких исключений. Здесь все равны.
 Довольно задавать вопросы, давай руку и мы должны немедленно отправляться к Стасику и к отцу, пока у него еще не закончился выходной.
Дрезонда еще хотела спросить у матери, как она оказалась здесь со Стасиком и почему не пришла к воротам на ее зов, но Наталья уже крепко взяла ее за руку и приказала закрыть глаза.
Перечить ей Дрезонда  не стала и беспрекословно плотно закрыла глаза. Она поняла, что в потустороннем мире пренебрегать сложившимися правилами  недопустимо.
Прошло совсем немного времени, и когда Дрезонда почувствовала под ногами почву, Наталья разрешила ей открыть глаза.
Перед ними стоял Стасик, он был как две капли воды похож на Дрезонду.
 Ей даже на какое-то мгновение показалось, что это она сама сошла с детской фотографии и по мановению волшебной палочки оказалась в потустороннем мире.
Но, всмотревшись в его глаза, она от неожиданности отпрянула назад, на нее пронзительно смотрели глаза взрослого, живого человека, ибо в его глазах она увидела бурю чувств и эмоций, которых  в потустороннем мире были лишены все, в том числе и она. 
- Стасик это ты? – еле шевеля губами, спросила она.
- Какая ты красивая стала, - не скрывая радости и восхищения, произнес он. – А что мои братья и сестры тоже такие же красивые? Я ведь представлял вас совершенно другими. Расскажи мне о них и о себе, как вы живете, чем занимаетесь?
Дрезонда  рассказала Стасику все без утайки о своей жизни и о жизни своих родных. Рассказ она закончила словами:
- Можешь поздравить меня, я стала матерью.
- Поздравляю, - не скрывая радости, произнес он, и в его глазах появились слезы. В них уже не было неприятной прежней жестокости. Они смягчились и блестели теми слезами, которые выступают не проливаясь.
Потом он посмотрел в сторону матери и тихо произнес:
- Я остаюсь здесь. Что мне нужно сделать, чтобы душа покинула мое тело?
- Ты принял правильное решение сынок, - спокойно сказала Наталья. Соберись с силами, подойди к двери,  затем открой ее с закрытыми глазами и  сразу же падай на землю.
Дрезонда, и Стасик поняли, что мать посылает его на верную смерть. И если она не могла почувствовать горечь утраты и потери близкого, то Стасик ощутил это сполна.
Подойдя к двери, он оглянулся назад и со слезами на глазах, с невыносимой болью утраты в голосе, прошептал дрожащими губами:
- Прощайте.
Затем закрыл глаза, открыл дверь и упал, как  подкошенный.
В то же мгновение раздался дикий, душераздирающий крик, который  как эхо разлетелся по всему отсеку и оставил свой отпечаток на искаженных от боли лицах грешников.
- Что это было? – тихо спросила Дрезонда.
- Это Стасик простился со своей душой. Теперь он наш. Пойдем, я возьму его с собой в отсек верности жизни, а тебя верну к воротам потустороннего мира. Попрощайся с отцом, ему скоро пора на службу.
И только сейчас Дрезонда заметила стоявшего в стороне отца. Он был все в той же рваной одежде и почему-то в зимней шапке.
- Прощай дочка, - сухо сказал он, - надеюсь, мы встретимся с тобой нескоро, и встреча произойдет не здесь, а в отсеке верности жизни.
Наталья молча взяла Дрезонду за руку, и та машинально закрыла глаза.
- Подожди еще не время, - сказала Наталья, - нам еще нужно забрать Стасика.
Они вышли из странного, холодного, без единого окна, построенного исключительно из железа, здания и сразу же увидели распластанное рядом с дверью тело Стасика.
Он лежал на острых стальных  лезвиях, раскинув в стороны руки, его застывшее лицо было спокойно.
Вокруг него была лужа крови, которая прямо на глазах испарялась, оставляя после себя слабый еле заметный белый налет.
- Откуда здесь кровь? – испуганно спросила Дрезонда. – Ведь мы в потустороннем мире и каждый, кто попадает сюда, оставляя душу на Земле, освобождается и от крови.
- Стасик был живой, до того момента, как ступил на эти лезвия. Душа покинула его и, наконец, он обрел покой.
Жить одновременно в трех мирах, как это к несчастью выпало на его долю, гораздо тяжелее и мучительнее смерти.
Люди, используемые инопланетянами в своих гнусных опытах, обречены  на невыносимые страдания и пытки. И расставаясь с жизнью, испытывают скорее радость, чем боль.
Дрезонда слушала мать, не отрывая глаз от Стасика. И как только испарилась последняя капля крови, тело Стасика только, что безжизненно и неподвижное, пришло в движение.
 Дрезонде показалось, что если сейчас он встанет, то эти острые  лезвия пронзят его насквозь и причинят ему невыносимую боль, как это недавно произошло с ней когда, она попыталась пойти на поиски своих родных. Она вцепилась еще сильнее в руку матери и прошептала:
- Мама, помоги ему, скорее, иначе ему придется умереть во второй раз.
Наталья ничего не ответила. Она спокойно шагнула на стальные остро заточенные лезвия и потянула за руку Дрезонду.
На ее лице при этом не отразилось никакой боли. Оно оставалось таким спокойным и умиротворенным, как в тот день, когда она умерла.
Дрезонда уперлась изо всех сил. Она прекрасно помнила, ту невыносимую острую боль, которая пронзила ее, когда она коснулась этих лезвий.
- Иди спокойно. Ты же со мной. Тебе было больно только лишь потому, что ты нарушила правила и открыла глаза, за что и поплатилась. А сейчас ты ступаешь на них по моему требованию, и тебе ничего не угрожает.
Дрезонда поверила матери и, закрыв глаза, шагнула на острые стальные лезвия. Было такое ощущение, что она ступает по теплой морской гальке.
Она хотела открыть глаза, но голос матери заставил ее закрыть их еще плотнее:
- Не открывай глаза до тех пор, пока я не скажу тебе, иначе я не в силах буду тебе помочь.
Стасик, встань и подай мне руку, - обратилась она к сыну.
Голоса Стасика Дрезонда не услышала, но поняла, что он выполнил требование матери, потому что мама добавила:
- А теперь плотно закрой глаза. Если ты не выполнишь мое указание, наказан будешь не только ты, но и я.
Дрезонда уже знает, что шутить с этим нельзя.
Мое наказание будет заключаться лишь в том, что я никогда не смогу посещать отсек грешников, а значит, не увижу вашего отца целых семнадцать лет.
 А вы наоборот, если нарушите мое требование, то останетесь здесь навсегда, и помочь вам выбраться отсюда сможет только отец через семнадцать лет, когда освободится от наказания и получит возможность поселиться в отсеке верности жизни.
- Мама,  профессор тоже наказан за то, что я нарушила правила? - все сильнее сжимая глаза, спросила Дрезонда.
- Дрезонда, ты меня не понимаешь или не хочешь понять. Я тебе уже не раз говорила, что здесь все равны перед законом, будь то профессор из элитного отсека верности жизни или самый отъявленный негодяй из отсека грешников в этом нет никакой разницы.
- Но ведь профессор ничего плохого не сделал. Это я нарушила правила.
- Да, но это он взял тебя с собой. Значит, несет ответственность за твои поступки.
- Где же он сейчас?
- У себя дома в отсеке верности жизни.
-Так в чем же заключается его наказание?
- Профессор на десять лет лишен возможности перемещаться сам, и перемещать других по  отсекам потустороннего мира. И не думай, что это пустяк. Для него как для работающего профессора вирусологии это все равно, что закрыть перед ним двери  научных лабораторий, в которых храниться исследуемый материал.
- Он что ставит опыты над людьми?
- Не совсем так. Людей, в прямом смысле слова, здесь нет. Мы сохранили свой облик, но материализовались в новом качестве.
 Мы лишились самого главного души, а значит и возможности чувствовать.
 На самом деле профессор делает благородное дело, он мечтает вернуть нам хотя бы малейшую способность испытывать чувства.
Собственно мы уже и на месте, - сказала мама, - Дрезонда ты можешь открыть глаза.
Дрезонда открыла глаза и увидела, что они, взявшись за руки,  втроем стоят перед воротами в потусторонний мир.
- Прощай, теперь уже навсегда, - прошептала мама, отпуская ее руку.
Дрезонда хотела что-то спросить, но  мама уже не смотрела в ее сторону. Она повернула голову к Стасику и произнесла только два слова:
- Пора домой.
И они тут же воспарили вверх и исчезли из ее поля зрения.
Оставшись одна, Дрезонда машинально проделала все то, что ей приходилось делать всякий раз, когда она покидала потусторонний мир.






Глава 89

Очутившись на земле, она полной грудью вдохнула свежий, дурманящий воздух и засмеялась, прислушиваясь к переливам своего смеха.
 Мысль о том, что ей больше не надо будет спускаться в этот страшный и чужой потусторонний мир согревала ее. Она забыла все свои проблемы и, не скрывая радости, как маленькая девчонка прыгала и кричала во весь голос:
- Как же здесь хорошо! Как здорово здесь.
И удивлялась, почему проходящие мимо  унылые и безрадостные редкие прохожие шарахаются от нее и смотрят  со страхом и  состраданием.
-Люди, радуйтесь жизни! - кричала Дрезонда и подпрыгивала от радости.
Но никто не разделял ее радости, а наоборот спешил прочь, осеняя себя крестом, как будто спасался от нечистой силы.
- Что происходит? Почему они так шарахаются от меня? – подумала Дрезонда и, оглянувшись вокруг, все поняла. Она же, как всегда вышла на кладбище, но не к вечеру как обычно, а днем.  Теперь она поняла, почему редкие посетители кладбища так быстро исчезли.
И представив себе, что им пришлось пережить, когда они увидели обезумевшую женщину, прыгающую от радости с полным восторгом и радостью, как будто ей только что удалось выскочить из могилы, она снова залилась громким смехом.
- А ведь это так и есть, - кричала Дрезонда во весь голос. – Я выскочила оттуда и вернулась к вам. Слышите меня люди? Я живу!
Успокоившись, Дрезонда решила привести себя в порядок, перед тем как отправиться домой.
Первое что она сделала, вынула зеркало и посмотрела в него. Зеркало тут же выпало из ее рук, а она, только что готовая обнять весь мир и подпрыгивающая до небес от радости, что вернулась на землю,  вдруг застыла как изваяние и стояла так долго, не шевелясь.
На смену радости пришла растерянность, тревога.
 Очнувшись, Дрезонда дрожащими руками подняла зеркало и осторожно поднесла его к лицу.
Оттуда на Дрезонду смотрела Саша, глазами полными отчаяния.
 Растерянная, беззащитная, с белокурыми, развевающими волосами, она как будто бы шагнула из далекого детства.
- Я стала прежней, - без особой радости подумала Саша, - и горько заплакала.
- Как же я спасу теперь Романа. Ведь вместе с волосом старухи я потеряла все свои знания, а самое главное нанороботов, которые хранилась на торцах старухиных волос. А моя научная работа, а гены защиты, все рухнуло в одночасье. И стоило мне радоваться тому, что я освободилась от старухи, если вместе с ней я все потеряла.
Она беспомощно опустилась на землю, пропало всякое желание жить дальше.
- Нет, ты явно без меня пропадешь,- услышала она внутри себя знакомый повелительный голос Дрезонды. - Перестань киснуть, неужели ты так и не поняла, что все накопленные тобой знания, это твои знания, и они всегда будут служить тебе. А нанороботы? Так они никуда  не исчезли, они там, где и должны быть.
Ты потеряла только  генетический код старухи, носителем которого были ее волосы, а, следовательно, твое сознание очистилось от ее памяти, вот и все. Все остальное тобою приобретенное осталось при тебе.
То, что ты делала раньше с помощью волос старухи, а точнее читала на расстоянии чужие мысли в момент их зарождения в сознании твоего собеседника, видела насквозь человека изнутри, все это ты теперь можешь делать с помощью нанороботов, которых  создала вместе с Романом, и которые хранятся на торце твоих белокурых волос.
С этого момента твоя судьба находится только в твоих руках.
 Ты и только ты одна будешь решать, как тебе жить дальше. Душа старухи покинула твое тело и освободила  из  плена твою душу, теперь ты свободна и вольна жить так, как тебе хочется.
 Если ты согласна, чтобы я осталась твоим вторым я и помогала тебе в минуты твоей слабости и растерянности быть  решительной и собранной, я с радостью приму это.
Это совсем не страшно, так живут тысячи, миллионы людей. Ибо присутствие двух я в человеке помогает ему принимать в своей жизни правильное решение.
Человек с двумя я способен сомневаться и переоценивать свои поступки. Это свое рода гуманитарная помощь от Господа Бога.
Так ты согласна?
- Да, конечно, да, - с радостью закричала Саша, -  в подтверждении того, что я ценю твою помощь, я оставляю за собой право и впредь называться Дрезондой.
- Ты приняла правильное решение. А сейчас возьми себя в руки и отправляйся в Москву на поиски Романа. Тебе нельзя расслабляться, дорога каждая минута.

Глава 90


Как только Дрезонда приехала в Москву, она сразу же позвонила Борису и попросила его срочно приехать.
Когда она подъехала к дому, у подъезда уже ждал Борис.
Увидев Дрезонду, он онемел. Перед ним стояла его родная сестричка Саша. Ее белокурые волосы напомнили ему детство, от воспоминаний защемило сердце,  на глазах навернулись слезы.
 - Боря, не надо сентиментальности, нам сейчас нельзя расслабляться. Пропал Роман, нужно срочно его искать, -  решительно заявила Дрезонда.
 И, несмотря на то, что она произнесла это тоном, не терпящим возражения, в ее голосе было море тепла и любви. А глаза были такие добрые, заботливые и любящие, что Борис не сдержался, крепко обнял ее и с радостью прошептал:
- Саша, сестричка, ты вернулась?
- Да Боря я вернулась. Душа моя и мое сознание принадлежат теперь только мне, но я по-прежнему хочу, чтобы меня называли Дрезондой. Так я чувствую себя уверенней. Ты понимаешь меня?
- Все будет так, как ты хочешь. Главное ты вернулась. А как тебя называть это не столь важно. Жаль только, что мама не дожила до этого дня и не порадовалась тому, что ты вновь стала прежней.
- Она знает об этом, - тихо прошептала Дрезонда, освобождаясь из объятий брата.
- О чем  ты? - бросил в след уходящей сестры Борис.
Но Дрезонда или не услышала или сделала вид, что не слышит, не оглядываясь, вошла в подъезд.
Борис поспешил за ней.
Прямо с порога, не раздеваясь, Дрезонда вытащила из сумочки какую-то бумажку и, протянув ее Борису, потребовала, чтобы он прочел с помощью прибора СЗ, все, что на ней написано.
- Через двадцать минут я жду тебя в кабинете с результатами, - закончила она и удалилась в спальню.
Борис прочел текст минут за десять, но идти в столовую не решался, так как не хотел застать сестру врасплох. Раз она сказала ему придти через двадцать минут, значит, ей это время нужно было для чего-то.
Прочитанный текст не представлял ничего интересного. Это был обычный адрес, единственное, что показалось странным это то, что в адресе был указан номер квартиры, а номера дома нет. То, что это было написано рукой Романа не оставляло никаких сомнений.
- Может, он торопился или очень был взволнован и поэтому забыл записать номер дома, -  размышлял Борис. – Но тогда как мы  найдем это место?
 Хотя возможно он не написал номер дома по той простой причине, что в этой деревне есть только один многоквартирный дом, а все остальные обыкновенные сельские дома.
 В том, что это действительно было село, не оставляло никаких сомнений, потому что на бумажке Борис прочитал следующий текст: Московская область, с. Кадушкина, кв.13. Смущало только название села. Раньше Борис никогда не слышал о таком.
- Мне долго тебя ждать, - голос Дрезонды заставил Бориса вздрогнуть. Он посмотрел на часы и выругался:
- Вот черт, как же я просмотрел время. Иду, иду, у меня все готово.
Дрезонда сидела у компьютера и сосредоточенно что-то рассматривала.
Борис остановился у порога, не осмеливаясь подойти к ней.
- Что стоишь как вкопанный, проходи, садись рядом, - не оборачиваясь, позвала его сестра.
Он подошел к столу и посмотрел на экран компьютера. Кроме множества непонятных, ни на что не похожих фигурок, он там ничего не увидел.
- Что это? – не рассчитывая на ответ, задал вопрос Борис. Но к своему удивлению услышал целую теорию о появлении  этих непонятных фигурок и их предназначении.
Дрезонда так увлеклась рассказом, что даже забыла о своей просьбе. Борису показалось, что ее вовсе и не интересовало, то, что ему удалось прочесть на листке бумажки.
 Признаться, он и сам после того, что услышал от нее, был настолько озадачен, что отсутствие в прочтенном адресе номера дома, которое только что минуту назад так насторожило его, было настолько мелочным и ничтожным перед таинственными и мрачными фигурками.
Дрезонда продолжала рассказывать о фигурках со знанием дела, как будто бы сама создала их и руководила ими.
- Дрезонда, откуда ты узнала все это? –  пораженный тем, что  услышал, спросил Борис.
 В душе он, все еще лелеял надежду на то, что все это просто вымысел, или больное воображение Дрезонды после перенесенного потрясения.
- Боря, эта пропавшая дискета Кирилла Семеновича. Я ее досконально изучила еще до того, когда рассталась со старухой.
 И уж поверь мне, с ее помощью я смогла расшифровать каждую черточку, каждую точку в этих фигурках. И теперь глядя на них, прекрасно понимаю, насколько широко и для каких целей было поставлено дело по использованию психотропного оружия на всей территории планеты Земля.
Мы, благодаря нашим генам защиты, убрали маленькое звено из этой длинной цепи, которая связывала все эти фигурки между собой и питала их. Этим звеном был Кирилл Семенович. Цепь разорвалась, и фигурки на какое-то время остались без пищи.
Если нам удастся убрать хотя бы еще два звена из этой цепи, то так хорошо спланированная идея инопланетян по самоуничтожению землян будет полностью провалена.
 Кроме нас этого никто не сможет сделать, и люди по-прежнему будут уничтожать друг друга, даже не подозревая о том, что выполняют волю  инопланетян  и роют при этом сами себе и своим близким могилы.
- Что она несет? Полный бред, - подумал Борис, а вслух спросил:
- Дрезонда, я тебя очень прошу, объясни мне доступно и доходчиво, при чем тут инопланетяне, Кирилл Семенович и какие-то мистические могилы.
- Да, да я тебе обязательно объясню, но только потом, когда мы спасем Романа. Ты сделал то, о чем я тебя просила?
- Что ты имеешь в виду?
- Ты что ничего не сделал. Где адрес? – раздраженно спросила Дрезонда.
- Ах, адрес. Я уже и забыл о нем. Вот, пожалуйста, - и Борис подал Дрезонде листок бумажки. – Только он странный какой-то.
- В чем же его странность?
- Да вот номер квартиры есть, а номера дома нет. Роман в спешке, наверное, забыл написать. А может в этом селе всего один многоквартирный дом. Тогда мы найдем точный адрес без труда.
Дрезонда взяла адрес, долго и внимательно его изучала, и, не отрывая от листочка глаз, спросила:
- А с чего ты взял, что это село?
- Так там же ясно написано село Кадушкина.
- Тут написано с. Кадушкина, а это вовсе не означает, что это село.
- А что же это, по-твоему, может означать?
- Скорее всего, это сектор, - задумчиво произнесла Дрезонда, - а точнее сектор Кадушкина, квадрат тринадцать, и находится он в Московской области, а вот где именно мы постараемся узнать с помощью дискеты.
Только вот одно мне не понятно как Роман смог найти этот адрес? Хотя вполне возможно, что  ему и не нужно было искать,  его уже заранее ждали у подъезда дома.
Господи, как же я сразу не догадалась, - воскликнула она.  Роман специально оставил для меня ориентировку, где его нужно искать. И листок  оторвал не зря, он прекрасно понимал, что как только  родители прочтут, что на нем написано они тут же бросятся искать его по этому адресу, которого не существовало и в помине.
Роман был уверен, что когда я начну его искать, то в первую очередь приду к его родителям и расспрошу их обо всем до мельчайших подробностей и, конечно же, Нина Дмитриевна, обязательно скажет мне о том, что сын что-то записывал на бумаге. Ну а мне не составит большого труда прочесть то, что отпечаталось.
Но откуда, откуда он узнал, о существовании секторов? Дискету он не видел, с Кориной никогда не встречался, тогда откуда?
Дрезонда вдруг замолчала и полностью погрузилась в свои мысли. По ее лицу можно было прочесть, что она пытается что-то вспомнить, но ей это никак не удается.
Борис сидел  молча, неотрывно наблюдая за ее лицом.
 Брови  сестры от напряжения сначала сошлись в одну точку,  потом плавно и медленно стали приподниматься вверх, говоря о том, что Дрезонде удалось все-таки найти ответ на свой вопрос, и этот ответ сильно удивил ее. В подтверждение того, что ее удивление достигло апогея,  брови молниеносно взлетели вверх и застыли в таком состоянии.
Дрезонда молчала, но ее глаза кричали о том, что Роман находится в опасности и ей будет очень трудно ему помочь.
Борис был в замешательстве. Он не знал, что ему делать. Но молча наблюдать за тем, как его сестра в буквальном смысле слова потеряла от отчаяния дар речи, было нельзя.
Он осторожно взял ее за руку и тихо окликнул. Она не отозвалась. Опустила руки на колени, низко склонила голову и сидела все так же неподвижно, глядя в одну точку широко открытыми от страха и удивления глазами.
В молчании протекли минуты.
- Хочешь кукурузы? – ласково спросил Борис. Он и сам не понял, почему  вдруг из далекого детства всплыла эта фраза.
Когда Саша была еще совсем маленькая и мама оставляла его с ней за няньку, всякий раз, когда она начинала громко реветь, чтобы успокоить  ее Борис предлагал  сваренный початок кукурузы.
 Саша тут же замолкала и, вытараща глазенки, с радостью хваталась за огромную, золотистую волшебную и очень вкусную соску.
- Хочу, - машинально произнесла Дрезонда.
Борис не на шутку растерялся. Он ожидал чего угодно, что она  рассмеется или наоборот разозлиться, но только не этого.
Дрезонда вдруг разревелась, как когда-то в детстве, когда он утешал ее, и закричала изо всех сил:
- Ну, давай, давай же твою кукурузу, наконец.
- Господи, неужели у нее помутился рассудок, - подумал Борис и сильно прижал к себе сестру.
Что-то острое кольнуло его в руку, и он машинально отстранился от Дрезонды.
А она напротив, сильно обняла его и прошептала:
- Булавка, Господи, как же я забыла о ней. Булавка, она нам обязательно поможет спасти Романа.
- Что за булавка, какая булавка? – бормотал растерянный Борис.
А Дрезонда тряхнула  головой и стала такой же собранной и сосредоточенной, как будто бы и не было этого истерического крика и безумных слез.
(Продолжение следует)