Бродяга продолжение 4

Ххх

Оказалось, что девочки в мое отсутствие тоже зря времени не теряли. Они познакомились, даже, можно сказать, подружились и развернули бурную деятельность. Обязанности распределили в соответствии с желаниями и способностями. Леночка, в отличие от моей жизнерадостной возлюбленной, была великая кулинарка, в чем я смог убедиться незамедлительно. И как выяснилось, она могла отлично готовить в любом, даже самом истерическом состоянии, в каком пребывала сейчас. Это ее даже отвлекало и успокаивало. Просто находка для частного сыщика на общественных началах, коим я сам себя возомнил сегодня. Кстати, теперь я, наконец, окончательно понял, почему Никита выбрал именно ее.
Моя же Наташа проявила недюжинные способности специалиста по связям с общественностью. Может, ей переквалифицироваться? – подумал я машинально, - потому как скучная профессия юриста явно не для нее. Хотя юридическое образование в любом случае не повредит.
Вот кому на самом деле удалось поднять на уши весь сонный провинциальный городок, пользуясь только одним телефонным справочником и некоторыми финансовыми обещаниями. Ее деятельность распространилась на местную прессу, телевидение, социальные службы, МЧС, милицию и кажется даже на «Скорую помощь» и «Пожарную охрану». Только ленивый и к тому же глухой и слепой местный житель не узнает сегодня об исчезновении главного бухгалтера завода лекарственных препаратов. Вот это размах! Меня невольно уколола ревность к ее успеху. Но раз уж я связал себя с этой женщиной, думаю, теперь это чувство будет моим нормальным состоянием. Что делать? Придется все время доказывать, что и мы не лыком шиты.
Чтобы как-то самоутвердиться, мне оставался только один путь – в мир криминала. Не думаю, что она успела обзавестись там какими-то связями, юрист то она хозяйственный, а не уголовный. А без связей туда дороги нет.
Собрав всю свою решительность, я позвонил одному своему знакомому, завсегдатаю нашего казино. Я не трус, конечно, но всегда предпочитал не связываться с темными и загадочными личностями. Но Никита пропал, и надо было что-то делать. Ничего умнее мне в голову не пришло.
- Артур, привет! Это Сергей, крупье из казино. Припоминаешь? Ты можешь сейчас говорить?
- О, Сереженька, привет! Конечно же, я тебя помню. Ты – самый честный человек из всех, кого я знаю. Как я могу тебя забыть? У тебя какие-то проблемы? Иначе ты вряд ли стал бы звонить. Говори, я слушаю.
- Да уж, Артурчик! Ты проницателен!
- Это опыт, Сережа, всего лишь жизненный опыт. Так что за проблемы? Всех раскидаю, но тебе помогу.
Положительный настрой абонента на другом конце провода внушил мне смелости и оптимизма, и я ничего не утаивая, рассказал все, что знал, об исчезновении Никиты. В конце я спросил:
- Артур, скажи, твоя информированность на всю область распространяется или только внутри города? Как ты думаешь, ты сможешь что-нибудь узнать?
- В другом городе, конечно, сложнее. Везде свои местные боссы. Но если твой случай как-то связан с нашей сферой бизнеса, я тебе помогу. Возможно, ведь, что эта история – просто несчастный случай или действовал кто-то совсем левый. Хотя чутье мне подсказывает… Вообщем, я постараюсь. Дружба – это святое. Друг моего друга – мой друг.
- Спасибо, Артур! Я буду благодарен за любую информацию. Жду звонка.
- Позвоню обязательно!
И я услышал короткие гудки. Осталось только ждать. И я направился на кухню к девочкам. Все-таки я на сегодняшний день являюсь осчастливленным возлюбленным одной из них. Что-то я начал забывать об этом в суете мирской. Хотя, конечно, случай, не спорю, экстраординарный. Придется пожертвовать своим счастьем. Ну, Никита! Когда я тебя найду, я тебя заставлю отработать! Случайно возникшее в голове оптимистичное «когда» внушило мне новую надежду, и я вошел, почти улыбаясь.
Но улыбка мгновенно стерлась с моего лица, когда я увидел сцену на кухне. В идеальном порядке, среди ароматных кухонных запахов, плакала хозяйка дома, положив голову на стол. А рядом сидела моя любимая и утешала ее, чем могла. Пока Леночка была занята какой-то работой, она еще держалась, но как только возникла свободная минута, весь ее запас прочности сразу же истощился. Она слабо верила в наши способности к поисковой работе, еще меньше в свои, а больше надеяться было пока не на кого. К тому же по телевизору каждый день вот уже много лет с заслуживающей уважения регулярностью сообщали об убийствах, похищениях, исчезновениях и прочих несчастьях, и почему-то ни разу, ни разу о раскрытии хотя бы одного из этих преступлений. Тут у кого хочешь оптимизм иссякнет…
Надо было как-то спасать ситуацию, как-то отвлечь Леночку от грустных мыслей. И я, молча налив девушкам вина, сел и принялся травить байки из нашего общего с Никитой прошлого. Многие события Лене были знакомы по рассказам Никиты, в каких-то она участвовала вместе с нами. Поэтому она постепенно развеселилась и тоже начала вспоминать. Наташа же слушала наши истории, затаив дыхание и почти что открыв рот. Она принадлежала уже к совсем другому поколению. Жизнь так стремительно менялась за последние двадцать лет, что ее студенческие годы были уже совсем не похожи на наши. Ей было на самом деле интересно. Хотя, подозреваю, что порой она не верила до конца тому, что я рассказываю, думая, что я преувеличиваю и сочиняю какую-то романтическую сказку. Что поделаешь…Следом за нами выросло более прагматичное поколение. Они даже поверить не могут, в то, что можно быть такими фантастическими идиотами и тупыми безсеребренниками. Но мы то вот они! Мы существуем! Мы еще не вымерли как мамонты. Хотя кое-кто очень старается в этом направлении. Но мы оказались более живучи, чем это могло показаться на первый поверхностный взгляд.
«А помнишь?» захватило нас целиком, и таким образом мы провели остаток дня.
- А помнишь, Лен, как мы ели длинные и совсем не тонкие советские макароны, потому как больше в тот период в магазинах ничего не было, да и за макаронами надо было стоять в очередь? Правда, была еще морская капуста в банках, но это было нечто неудобоваримое.
- Да уж, помню. Макароны были ужасные, но зато ритуал их поедания мог сравниться только с церемониями королевского двора. Стол застилался зеленым сукном, раскладывались зеленые салфетки, рюмки (портвейн, Слава Богу, дефицитом не был, хотя продавался только в определенные часы) и приборы: вилки и маникюрные ножницы возле каждой тарелки. Наташ, ты не представляешь, как удобно есть макароны при помощи маникюрных ножниц!
- И как они вкусны, когда больше есть нечего. Абсолютно! – подхватил я.
- А помнишь, как ты, Сережа, до посинения спорил со свидетелями Иеговы, поддавшись на уговоры и посетив их сборище. Мы тогда еще не знали, что это известная религиозная организация, что в демагогии они подкованы отлично, и доказывали им что-то о дереве познания добра и зла, злясь, что они не хотят ничего слушать.
- А помнишь, как мы садились на первую попавшуюся ночную электричку и утверждали, что она направляется прямиком в Рай.
- А разговоры под Гребенщикова до утра… А танцы под «Бригаду С»… Твоего Сережу тогда мы называли Бродягой, - обратилась она к Наташе, - так как он имел привычку куда-нибудь уезжать без предупреждения, а потом неожиданно возвращаться. Снусмумрик вообщем, местного значения. Но это всегда было поводом для праздничка. «Праздничек» - вообще было нашим любимым словом. Организовать его ничего не стоило. И поводом могло послужить все, что угодно. И уж, во всяком случае, 13 и 17 число каждого месяца непременно. У Гарика Сукачева была песня «Бродяга» и еще «Человек в шляпе». Первую мы посвящали Сереже, а вторую Никите, - она уже собралась было заплакать, но я быстро ее перебил:
- А помнишь, как я читал Есенина, лежа или сидя в темноте на полу, закрыв глаза. А вы слушали, и всегда говорили, что создается полная иллюзия чревовещания.
- Конечно, помню, - тут же откликнулась Леночка. Почитай что-нибудь, пожалуйста, ради меня и ради Никиты.
- Боюсь, я забывать стал стихи, но тебе отказать не могу, - с этими словами я сел на пол, девочки выключили свет, и мой язык сам собой заговорил. Теперь уже у меня создалась иллюзия чревовещания, потому как в голове было пусто, а слова, тем не менее, произносились:
Голубая кофта. Синие глаза.
Никакой я правды милой не сказал.

Милая спросила: «Крутит ли метель?
Затопить бы печку, постелить постель».

Я ответил милой: «Нынче с высоты
Кто-то осыпает белые цветы.

Затопи ты печку, постели постель,
У меня на сердце без тебя метель».

Когда включили свет, я понял, что снова, вот уже в который раз в своей жизни, правда, в данном случае почти неосознанно, использовал любимого поэта в корыстных целях. Наташа смотрела на меня во все глаза, и в этих глазах я читал сказку о неподдельном чувстве. Эта сказка звучала музыкой для моей израненной души. Но в данном конкретном случае я не хотел делить победу ни с Есениным, ни с кем другим. Именно по этой причине намеренно не читал ей до сих пор стихов. Но Леночке я отказать не мог, тем более, сейчас. И раз уж так получилось, что снова получил аванс, благодаря любимому поэту, то придется этот аванс отработать сполна. Я обязательно докажу ей, что меня есть за что любить и безо всяких стихов. Я сделаю что-нибудь значительное, благодаря которому она будет смотреть на меня так же как сейчас, но только этот взгляд будет целиком и полностью принадлежать мне, а не моему великому тезке. Я найду Никиту, наконец! И тогда они обе будут смотреть на меня такими глазами.
Так-так, кажется, я разошелся. Пора тормозить. Никиту я найду, чего бы это мне не стоило, но совсем не для того, чтобы девочки смотрели на меня с обожанием. Просто он мой друг. Мой единственный друг. Завтра я продолжу поиски. А сегодня пора спать и нагло пользоваться проявлениями чувств, которые возбудили в душе моей любимой великие стихи лучшего из поэтов в моем исполнении. Черт возьми, в моем же все-таки исполнении! Значит, имею право!