Феерия безумной бесконечности

Горбовский расхаживал по краю крыши, опираясь на трость в правой руке. Левую он заложил за спину и сжал в кулак. Шагал он ровно, плавно, словно на параде. «Всё спокойна страна – Горбовский Леонид Андреевич стоит на страже твоего покоя» - иронично проносилось в его голове, после чего юный парень срывался на бег, замахивался тростью, подбегал к краю и с размаху ударял по одному из камней, разложенных на бордюре. Камень, словно напуганная кошка, уносился вдаль и падал где-то среди деревьев двора. А ведь там могут быть люди – думал Горбовский.
На самом деле это его не заботило. Подумаешь, упадёт на кого-то камень, ну череп пробьёт, ну убьёт – одним умершим больше, одним меньше. Нет, ему не хотелось в это верить – совесть бы замучила. Только вот криков с низу слышно не было, а если что – он прыгнет в автомобиль времени и остановит сам себя в прошлом. Так скучно знать, что за секунду до своей ошибки к тебе подойдёт кто-то и возьмёт за ручку, погладит по головке и скажет, что так делать не надо.
- Тьфу, - со злобой и отвращением сплюнул парень, уже вышагивая к другому концу прямоугольной крыши.
Ему было ровно двадцать. Это, конечно, условно. Но именно до этого возраста его корабль восстановил состояние тела. Хорошая эта штука – живой корабль из концентрированной материи, практически обладающей полным всемогуществом. Хочешь, в прошлое отправляйся, хочешь, в будущее, хочешь в Лондон, а может Париж? Владеть такой вещью в одиночку – скучно. Если честно, в одиночку всё скучно.
Горбовский вновь сорвался в приступе отчаянной истерики, подбежал к железному люку в полу и начал колотить по нему тростью, словно барабанщик, желающий достичь невиданной скорости, при этом сохраняя ритм. Через несколько минут приступ прошёл. Парень отшатнулся от люка, повертел тростью в руках, при этом тяжело дыша, почти задыхаясь. В горле пересохло, словно туда паучьего клея кто-то налил и всё слиплось.
Его ровное, нарочито замедленное выхаживание по крыше прервал стук в люк. Не дожидаясь разрешения, люк открыли, и на крышу вскарабкалась девушка. Горбовский в этот момент стоял спиной к люку. Он заметил девушку, развернулся в пол оборота, задрал один конец трости вверх, и демонстративно прикусив язык и сморщив лицо, сделал вид, что наигрывает на палке сложнейший гитарный риф. Девушка впала в ступор.
- Думал, ты не придёшь, - Горбовский медленно подошёл к девушке и постучал кончиком трости ей по плечу.
Девушка по-прежнему была в ступоре.
- Не, - пренебрежительно сказал юноша, сложив руки на груди, и сделав гордый вид, - не годишься ты, если такая лёгкая моя шалость повергает тебя в шок.
- Постой, постой, - начала умолять девушка.
Она была «классическим» примером девушки конца первого десятка лет второго тысячелетия. «Модная», но совершенно безвкусная одежда, до которой Горбовскому не было никакого дела. Ум есть, точнее, зачатки, как и у всякого человека. На самом деле, Леонид Андреевич верил, что умственные способности человека напрямую зависят от воспитания. Воспитание, это не только родители, школа или институт – это в первую очередь общество. Конечно, общество похотливых баб, думающих только о том, лучше ли других они выглядят в этой кофточке и юбочке, ничего хорошему не научат. Стадо, оно всегда разлагало мозги. Думать вредно.
- Ты думаешь, ты мне нужна? – фыркнул Горбовский.
- Но ты же сказал, что я тебе нравлюсь, что только мне ты готов показать то, за что легко сесть в лечебницу. Разве, разве, - девушка нервно начала заикаться.
Горбовский расхохотался.
- Точно так же я сказал предыдущим девушка. Сотне, другой. – он с трудом говорил сквозь смех, вытирая слёзы с глаз.
Девушка впала с ещё больший ступор. Слишком сильный удар по самолюбию, но это ещё не нокаут. По крайней мере, так считал Горбовский.
- Я выбрал тебя, как экземпляр, ничем не выделяющийся среди других. Просто на улице, закрыв глаза, я ткнул наобум.
Девушка молча жевала воздух челюстями, словно рыба.
- Неужели ты правда поверила, что ты такая вся распрекрасная и именно поэтому белый принц на прекрасном коне, - Горбовский замолчал, сделав брови домиком, - или наоборот? Ну да не важно.
Парень взял онемевшую девушку под локоть и подтащил её к краю крыши.
- Понимаешь, мир бесконечен. Не существует его начала и не существует конца. Это трудно взять в голову, но это так. В мире могут погибать планеты, звёзды, вселенные и галактики, гибнуть отдельные расы, а могут и все живые существа. Но вновь и вновь время будет делать своё – буду появляться новые солнечные системы, новые земли, новые «мировые бульоны», одноклеточные и так далее. Мир может быть пуст миллионы миллиардов лет, а потом вновь заполниться жизнью, чтобы потом опять опустеть. Люди в мировом масштабе это как одна клетка человека – она отживёт своё, умрёт, на её место придёт новая. Человек при этом ничего и не заметит – просто продолжить жить дальше. Да, я немного взял примитивный пример с клеткой, ведь она развивается по заданному шаблону и по шаблону умрёт, человечество же может развиться как угодно.
Девушка хлопала длинными загибающимися вверх ресницами и продолжала находиться в ступоре. Горбовский закинул трость на плечо, расхохотался.
- Неужели ты думаешь, что в этом бесконечном мире, который человек просто не может представить, где существуют миры из двух планет, вращающихся друг вокруг друга, при чём так близко, что с одной на другую можно перелететь с помощью элементарной катапульты, главное, преодолеть половину расстояния, а там тебя притянет. Я выбрал именно тебя? Какую-то жалкую девчушку, глубина которой не больше, чем в грязной осенней луже?
Девушка уже плакала. Горбовский растоптал её самолюбие, порвал его в клочья и вновь растоптал, после чего пустил мусор по ветру.
- Смотри, - сказал парень, отодвигая девушку тростью.
Сам он подошёл к краю, глянул вниз, демонстративно покачнулся на одной ноге, замахал руками.
- Ты сумасшедший безумец, - всхлипнула девушка, делая неуверенный шаг назад.
- Лишь с твоей точки зрения, а с моей я индивидуален. Но не к этому я стремился, а к богатому внутреннему миру. Чем больше твоя глубина, тем меньше ты будешь похож на остальных, живущих тенью в отражении осенних луж.
Горбовский сделал пару шагов по краю, после чего с улыбкой отдал честь и прыгнул вниз. Девушка отскочила назад от страха, взвизгнула, а её сердце чуть не сошло с ума, потеряв чувство ритма. Безумие, это безумие – крутилось в голове  девушки. И она так бы и стояла не шевелясь, не зная, что делать дальше, если бы за её спиной не раздался бодрый и живой голос Горбовского:
- Ага, - как я и думал.
Парень, с закинутой на плечо тростью, подошёл к девушке и похлопал её по плечу. Девушка была не просто в шоке и ступоре – ко всему этому у неё была истерика. Она несколько раз окинула Горбовского пристальным взглядом, после чего тяжело и гулко сглотнула и мотнула головой в сторону края крыши.
- Ах, - махнул парень рукой, - это всего лишь трюк.
Девушка с облегчением вздохнула, не понимая, как такой возможно, ведь она сама лично видела, как парень упал. Более того, она слышала удар его тела об асфальт. От этих мыслей мурашки побежали по её телу.
- Посмотри на себя, - весело заговорил Горбовский, ходя из стороны в сторону и крутя в руках трость, - у тебя жалкий вид. Гордый, самолюбивый, но жалкий. Человек – венец природы? Как же эта мысль льстит людям. А я вот видел существ, на десятки порядков превосходящих людей и не только по физическим качествам, но и по разуму и морали. Бог создал человека по своему образу и подобию? Человеку так приятно в это верить. Интересно, а что будет с людьми, когда в далёком-далёком космосе они найдут вместо бога шестиметровых пауков, которые будут почти богами? Человек – это всего лишь маленьких штришок на огромной картине и далеко не самый важный, - Горбовский замолчал, подошёл к девушке в упор. – Понимаешь?
Девушка, словно заведённая закивала, соглашаясь. Внутри у неё шла революция. Сильный стресс сделал уязвимым те места, которые ранее были непоколебимы – одела юбку, короче, чем у других девушек и всё, стала самой-самой.
- Глянь-ка вниз, - сказал парень, мотнув головой в сторону края.
- З-зачем? – заикаясь, спросила девушка, ничего не понимая в столь бурных событиях.
- А ты глянь, - улыбался Горбовский.
Девушка на негнущихся и не слушающихся ногах сделала несколько шагов в сторону края, заглянула вниз и тут же с визгом отскочила прочь, схватившись руками за голову.
- К-как? – лихорадочно спросила девушка.
Девушка уже давно была насквозь мокрой от волнения и стресса. Причёска растрепалась, отдельные волосы прилипли к лицу, еле заметная тушь вокруг глаз размазалась и только бледно-розовая помада осталась такой, какой и была. Горбовский рассмеялся заливистым смехом.
- Я сказал, что это трюк, но не сказал, что в нём никто не пострадал.
Парень сам подошёл к краю и посмотрел на собственный труп внизу, лежащий  у самого подъезда между лавочек.
- Знаешь, - Горбовский повернулся к девушке, словно ничего не увидел внизу, - самолюбие это путь разрушения. Как только ты полюбишь в себе что-то, так сразу обрекаешь себя на гниение. Но ты не будешь этого замечать, - парень замолчал, прокашлялся в кулак, - знаешь, - его голос стал ниже, чем обычно и куда более серьёзным, - нужно самосовершенствоваться и никогда не останавливаться. Жертвы неизбежны.
- Ты псих, - заплакала девушка, пятясь назад, - ты убил его, только для своего совершенствования? Да я лучше деградирую в каменный век, чем буду развиваться, если это будет нести другим боль, страдание и тем более смерть.
- А ты уже своим поведением несёшь зло, - Горбовский похлопал её по плечу с прежней улыбкой. – Но в тебе есть зерно рассудка. Я не врал тебе, что ты здесь не первая, но я соврал в том, что выбрал тебя наобум. Вообще, я люблю врать, если это будет полезно или интересно.
Девушка пятилась, тяжело дыша и дрожа мелкой дрожью. Она смотрела в лицо Горбовского, на котором светилась улыбка.
- Ты ненормальный, тебе лечиться надо, - сказала она, но тут же запнулась и упала.
Парень подошёл к ней и вежливо подал руку.
- А Джордано Бруно сожгли на костре, - как-то невпопад сказал Леонид Андреевич.
Девушка смолчала. Она была слишком напугана и растерянна.
- Неужели, ты не хочешь узнать, в чём же секрет этого фокуса? – улыбался Горбовский.
- Это б-брат твой, - заикалась девушка, - или к-клон, мне к-какое дело. И убил его ты.
Горбовский рассмеялся.
- Человечество совершенно ничего не знает о времени. Все думают, что это прямая линия, но это утверждение не умнее, чем говорить, что земля плоская. Пойдём вниз, я всё расскажу, если ты захочешь.
Девушка смотрела в глаза парню. Он псих и безумец, но почему ей так хочется узнать правду? Она согласилась. Они не торопясь спустились с крыши, вызвали лифт. Это был словно сон для девушки, безумный и очень реалистичный сон. Она плохо осознавала, что происходит и даже не помнила, как они оказались на одной из лавочек перед самым трупом. Её тошнило, тошнило и Горбовского. Всё это напоминало первый ряд дьявольского театра. Скорее бы объявили антракт.
- Ого, - Парень глянул на часы, - всего десять минут осталось. Так ты хочешь узнать правду?
Девушка закивала. А вокруг суетились люди, кто-то уже вызвал скорую.
- Тогда слушай, - начал рассказывать парень, закинув ногу на ногу. – Я и сам не могу дать определению времени, но точно знаю, что оно прерывно. Более того, пространство – это не плоскость, это скорее объёмная структура. И в каждую терцию, даже не секунду, можно сделать срез этого пространства. Я сейчас могу взять и поцеловать тебя, после чего вернуться в прошлое и предотвратить это. Мой поступок изменит действительность, но в моей памяти поцелуй так и останется. Но я перестану существовать. Что же со мной будет?
Горбовский замолчал, ожидая ответа. Ответа не было.
- Смотри, - глянув на часы, продолжил Леонид Андреевич, - Допустим, я пригласил тебя встретиться в шесть вечера на крыше. Так? – девушка кивнула. – При этом в семь вечера я вернулся в прошлое на два часа. Семь вечера – эта точка прерывания времени. Это очень-очень важно! В пять вечера я пришёл к себе домой, сговорился сам с собой. Уже это действие означало, что я изменил своё будущее, но я при этом не исчез и не испарился, как любят придумывать фантасты. Но именно это стало означать, что если я, образца пяти вечера, вернусь в прошлое, это уже будет третий я. Но это я отклонился от сути. Так вот – я сговариваюсь с собой из прошлого. Вместо него иду на крышу на встречу с тобой. В шесть тридцать я прыгаю вниз. После этого на крыше появляюсь я, как бы прошлый. Именно этот я сейчас и рассказывает тебе всё, а тот, кто был мной из будущего, сейчас лежит мёртвый, - Горбовский кивнул на труп. – Будущее изменилось. Но не произошло никакой временной петли, коллапса и прочего. Это всё сказки людей, который не имеют представления о времени.
Горбовский Леонид Андреевич замолчал, уставившись на часы.
- Осталась одна минута до семи часов. До того времени, когда я из того мира, который был не изменён, должен был вернуться в прошлое на два часа, но того меня не существует, значит я не вернусь в прошлое, не встречусь с тобой и не прыгну с крыши. Не отрывай взгляда от трупа! – воскликнул парень.
Они вместе с девушкой не моргая уставились на отвратительное зрелище. Где-то вдали уже завывала сирена скорой помощи, стремительно рвущаяся к месту происшествия. Секундная стрелка добежала до семи ноль-ноль. И труп исчез. Именно исчез, не растворяясь и не бледнея, а просто пропал. От него остались лишь семейные трусы, долю секунды ещё помнившие форму телу, после чего они «скомкались» на асфальте.
- Я говорил, что точка прерывания, это очень важно! Изменив своё прошлое, ты можешь дожить только до неё, после чего перестаёшь существовать.
- А трусы почему остались? – с трудом спросила девушка.
- Они не из будущего, - усмехнулся Горбовский, - когда я вернулся в прошлое и сговорился с собой, я их переодел. Это доказывает, что исчезает лишь сам объект, а последствия его воздействий остаются.
- Но зачем было прыгать с крыши? Ведь если это был просто эксперимент, то почему нельзя было провести его мирно, без жертв?
Горбовский встал, опёрся на трость. Его лицо исказилось печалью и скорбью.
- Я никогда не умирал. Умирают те, кто для меня пришельцы из будущего. Как только они приходят ко мне, они изменяют моё будущее, а значит, перестают существовать. Так или иначе, они умрут в точке прерывания. Они тоже люди, с таким же прошлым как у меня, с такими же эмоциями, как у меня. Представь себе жить, зная, что умрёшь через два часа. А теперь представь, что всё это не ради спасения жизни, а лишь для эксперимента. Представь, что ты лишь крыса на столе учёного, жалкая и ничтожная. И вовсе ты не венец природы и не центр вселенной, а лишь жалкая крыса.
- Извини, - девушка тоже встала, обняла парня, совершенно не обращая внимания на людей вокруг, на скорую, не способную найти потерпевшего, - я и представить не могла себе, как тебе трудно. И теперь понимаю, почему ты был до сих пор один в этих своих экспериментах – ни одна девушка не выдержала этого.
Горбовский печально кивнул, а на глазах у него появились слёзы. Его начало лихорадить и трясти.
- Пойдём домой, - мягко скачала девушка, - тебе нужно отдохнуть. Теперь, тебе будет с кем поделиться радостью успеха своих экспериментов, и горечь душевной боли будет с кем разделить.
Они медленно зашагали к подъезду. На сегодня лаборатория прекращала своё действие, чтобы потом вновь мучить крыс, ставить опыты и изучать то, что ещё никто в мире не изучил.

Примечание: Терця  - одна шестидесятая часть секунды.
24 Ноября – 25 Ноября. 2008 год.