Я беспороден - это минус

1.06.07г.
Приходи скорее осень…
              я по лету лишь молчу.
Летом всё коварно… спросим
            у прохожего   судьбу!?

И вольёмся в песнопенье
                золотистых вечеров…
где закатов распыленье,
       как любимых глаз покров.

И облиственной тропою…
     побредём в обнимку…, ах!
Я не скрою…, я не скрою…
        я монашка лишь во снах.

Приходи скорее осень…
Я люблю предчувствий страх.
В утопающую просинь…
   жизнь волью, отринув прах…

Я беспороден – это минус

Завтра мы собираемся поехать к Мите; ему исполнилось 14 лет и в пионерский лагерь, куда он ездил раньше, его уже не взяли.
Татьяна Вадимовна, прежде работавшая руководителем драмкружка в том же лагере, куда ездил Митя, пригласила его и ещё нескольких ребят с собой  в другой лагерь, куда перешла работать.
В школе она преподавала английский язык и по собственному желанию увлечённо занималась с ребятами старших классов музыкой, пением и, наверное, много ещё чем-то хорошим, благодаря чему Митя и научился хорошо играть на гитаре.
У него был роскошный баритон и знай, Настя об этом, обязательно отдала бы его в музыкальную школу, но раньше он почему-то не проявлял своих способностей, может быть, от стеснения – из-за ломки голоса, а, может быть, и сам не придавал этому значения, она никогда не слышала, чтобы он что-то напевал…
Анастасия на всю жизнь осталась благодарна Татьяне Вадимовне за то, что ребята не болтались без дела и всегда были заняты; для подростков это было очень важно, а для Мити в особенности. Вадим не был его родным отцом, и Настя всегда беспокоилась, чтобы он не «ушёл на улицу». Вадим был не плохим человеком, но тепла, так нужного подростку, всё-таки не хватало, - родного отца заменить невозможно.
В отличие от предыдущего лагеря, находящегося на берегу Суходольского озера, этот лагерь находился где-то за Лугой, но тоже в сосновом бору и в очень красивом месте.
Лесная дорога была просто восхитительна; въехав в лес, они сразу почувствовали смолистый запах, и от него и от избытка кислорода закружилась голова.
  Величавые сосны были так благородны, как человек, ощущающий своё достоинство – это был настоящий корабельный лес, вытянутый в прямую струну. Изумительно медово пахло донником, и кое-где выглядывали неожиданные здесь ромашки и не страдающие от скромности красные мухоморы с белыми крапинками на шляпках.
Когда мы подъехали к лагерю, на спортивной площадке играли в баскетбол; соревновались воспитатели с ребятами, приехавшими с Митей.
Игра была до того азартная, что малышня орала что есть мочи и все как один болели за Митину команду, особенно один парнишка.
Старшие ребята очень трогательно относились к малышам и никогда их не обижали, и те постоянно тащили им свои запасы после приезда родителей – переросшие мальчики, постоянно хотевшие есть, не отказывались, ведь у них именно в 14 лет происходит сумасшедший бросок в росте – они вытягиваются, как худющие каланчи.
Думаю, что нынешние мальчики уже не такие, к сожалению, но будем надеяться, что это не всегда бывает  так…
День прошёл хорошо, пора было возвращаться домой, Митю мы увозили с собой.
Малыши провожали нас и плакали – уезжал их самый главный защитник.
Проезжая мимо лужского рынка, Настя попросила остановиться, для того чтобы купить хорошего рыночного творога и сметаны, но, на удивление, рынок был абсолютно пуст, и только у ворот мужчина продавал двух щенков.
Щенок был куплен… за целых пять рублей, для чего пришлось разменять крупную купюру.
В дороге мы не пожалели для него ничего: ни съестных припасов взятых с собой, в результате чего голодный щенок чуть не умер, объевшись; не пожалели и сидения почти новой машины, но щенок оказался умнее нас, и сделал все дела на коврике. Одно это уже вызвало восторг.
Всю обратную дорогу мучались, придумывая ему имя: вспомнили, любимого Митей Джека Лондона, нам хотелось чего-то необыкновенного для этой дворняги:

«Я беспороден – это минус,
       но благороден – это плюс!»

Мы думали, абсолютно так же… наш пёс был самый лучший… Да, он был благороден: за всю свою собачью жизнь он ни разу не присел на дорожке, по которой ходили люди, он этим брезговал и выбирал себе места повыше, чтоб все видели…
Он вообще смотрел на всех свысока, не смотря на свой маленький рост, и имя у него тоже было не промах: Кузьма… знай, наших!
Однажды он проявил себя необыкновенным храбрецом: я уж не говорю о том, что он дрался с овчаркой; висел на интимном месте у дога; обозвал собаку дипломата, за что Анастасию чуть не вызвали в милицию и много ещё чего.
Но этот случай был феноменальным, и о нём нужно поподробнее.
Решили мы как-то съездить к морю…
«Кха… – подумал Кузя: – море им, видите ли…, чайки, рыбка в мутной воде… солнце, а мне что!? – ну уж я вам устрою…»
Оставить-то нам его не с кем… встал вечный вопрос… что делать?
Вадиму нужно было на пару дней съездить в колхоз, где якобы работали, (как это было раньше принято), наши друзья и Настя и посоветовала взять Кузичку с собой. Там лес, где он побегает; озеро, где он будет купаться, да и друзья за ним посмотрят. Кажется, вопрос решён, и Вадим взял его с собой. Настя должна была приехать в воскресенье к ним и оценить обстановку.
Выйдя из автобуса, который не доходил до посёлка всего пятьсот метров, она спокойно шла и размышляла о том, как хорошо они придумали.
Издали уже были видны дома и стоящее одиноко на поляне дерево.
«Ой… а что это там такое тёмненькое у дерева – удивилась Настя.
– Кузя что ли, а почему он привязан и не в лесу? Никого больше не было видно…  Все были на работе.
Ну, и досталось же потом Анастасии за её идею!!!!!
Когда вся команда, (была пересменка), приехали на место, никто не заметил, как выскочил из автобуса Кузьма, но зато все услышали грохот, шум, свист, улюлюканье…
Вокруг дома Кузя гонял барана, неизвестно как оказавшегося здесь. Он гонял его круг за кругом, пока баран не влетел в дом и от страха не заскочил в спальню к женщинам и, выпрыгнув в окно, воткнулся в стоящий напротив туалет, из которого выходила женщина – следом за ним, грациозно паря,  летел Кузьма.
Женщина от страха свалилась в обморок, хорошо, что она уже успела всё сделать в туалете.
Потом, заикаясь через слово, и выдавливая их из себя, она говорила и говорила: Баран, а потом собака…, баран, а потом собака…
Представить эту картину не составило труда, почти как «бременские музыканты»; вылетающий из окна баран, и следом летящая собака…
Но для Кузьмы  этого оказалось мало – это была лишь разминка; он гонял деревенских кур; в находящемся рядом с домом загоне старательно сгонял в один угол молодых бычков, которые должны были прибавлять в весе, а они его стремительно начали терять. У женщин, ухаживающих за бычками, стала падать зарплата, зависящая от прироста веса.
В колхозе на собрании был поставлен вопрос: или собака исчезнет, или её пристрелят!
Кузьма добился своего и был увезён, но остался вопрос: как быть с морем?
Но это была уже другая история, в которой Кузьма проявил себя полностью.
Он был отдан одной знакомой, где, вероятно, раскрыл свои способности в полной мере.
Как позднее выяснилось она, почти с первого дня его присутствия в доме не отходила от телефона, какое счастье, что тогда не было мобильников…
Мы совершенно случайно приехали на целую неделю раньше, и ещё не успели открыть двери, как в квартире прозвенел звонок – звонила она!…
Кузьма был недоволен тем, что мы его отдали чужим людям, и когда мы его привезли домой, ушёл, в дальнюю комнату и не выходил к нам очень долго – он на нас обиделся…
Как мы его понимали… ах, если бы хоть кто-нибудь мог бы понять и нас!

3.06.07г.
Я перейду, барьер
и перепрыгну пропасть,
а вдруг, как самолёт
сломаю себе лопасть?
И штопором по пропасти,
уйду в горизонталь...
и где-то зацеплюсь,
вцепившись в вертикаль,
и с ужасом проснусь,
как было б это жаль.
Я бы, не думая, парила,
Плохое позабыв…
И даже то, что я ушла…
когда-то вас…  любив!.


* * *