6399

                Впервые посвещается кому-то...

                ***

- Что бы это значило, ты не в курсе?
- Понятия не имею.
- Я встал и помнил только это. Больше ничерта… Может это я и есть? Мне кажется, это моя черная сторона.
- Опять нажрался, придурок чертов?! Ты мне осточертел уже за все это время! Знаешь же, у меня сердце больное!
- Прости, прости пожалуйста. Но это… Истинная правда!.. Скажи, что они значат?
- Диссоциативная фуга?
- Ты явно не похож на психоаналитика. Да и годков я бы тебе дал эдак двадцать.
- Заколебал, твою мать!!! Все, катись-ка ты… Хм… К Стабилису!
- Гуманист, чего уж тут… Мне не поможет даже Стабилис.


                ***
Ветер собрал всю ярость в кулак и бессильно ринулся на меня. Двухсантиметровые подошвы дернулись вглубь снега-известки. ОНА стояла не шелохнувшись, ровно как и ЕЕ мать. Потоки ледяного воздуха сгустились вокруг колоннады металлоконструкций, пытаясь абстрагироваться от накатившего бессилия. Они обвили каждый сантиметр стали и растрескались блаженной улыбкой мертвеца.
Мои губы открылись в предвкушении ЕЕ имени, но я поймал себя на мысли, что не знаю его, хотя знал наверняка, что всегда называл ЕЕ по имени.
Я сильно нахмурил взгляд, пытаясь понять, что ОНА говорит. ОНА говорила о важных вещах, но губы ЕЕ были железно-непринужденно сжаты. Я хочу, я пытаюсь (даже слишком!) понять, но ровным счетом ничего не выходит.
И вдруг она начинается движение в Бездну. ЕЕ нежные пальцы обхватывают лестничные прутья, ступни примерзают к перекладинам. Странно, но я абсолютно никак не реагирую на это. Еще более странна реакция ЕЕ матери: она идентична моей.
Идут секунды. Пора. Я подхожу к краю и ЕЕ положение полностью согласуется с моим: ОНА на середине конусной телевышки. ЕЕ хрупкая ручонка вжалась в поползновения черненой ржавчины. Я замечаю наверху, на месте Выжигателя…Нет, я замечаю в ЕЕ второй руке плюшевого, выпотрошенного временем, мишку…
Падение.
Сквозь восхождения черни и ржавого, дробящее и кровообильное, разрывающее. А на месте Выжигателя устремляется вниз рокот Смеющейся Души.
Я начинаю понимать бессознательное прошлое и глухую скорбь. Наверное, это уже не важно. Хотя, разум подсказывает Коридор к исправлению. К перерождению изначально мертвого.


                ***

Наверное, это магазин. Но что здесь продают? Я хочу купить, и здесь я именно по этой причине. Ноги волочатся к лестнице. Зачем? Ведь магазин на первом этаже!.. Ступеньки. Интересные. В точности, как в Замке винтовые лестницы, рушащиеся в Катакомбы. Спираль.
«Какими судьбами» - спрашиваю я себя. Разве что вопрошаемый я – это проекция будущего. Такой вывод я сделал по заплывшему алкоголем лицу. Он улыбается. Говорит, там, наверху, весело. Надеюсь…
Оставляю его, зная, что мы более никогда не встретимся. Это не важно. Я даже рад этому.
Странная вещь. Спортзал – это весело?! Я точно спился. Вот досада, мелодраматика, заключенная в выжелтившие окна, зарешетчатые «в ромбик».
Иду дальше. Кабинка Клерка. Клерк – женщина и какой-то мужик… Оба голые. «Я знаю ее» - шепчут мои губы. «Нет, ты видел» - смеется подсознание.
Вырываю ее из пасти безумия, тормошу. Она в коматозе, но я вспоминаю выход… Прижимаю ее к себе и дрожащими губами вывожу «Я Тебя люблю». Ее взгляд проясняется. Она извлекается из кармана моего пиджака фотоаппарат.
«Я ЗАПЛАТИЛ ДВАДЦАТЬ СЕМЬ ТЫСЯЧ» - доносится сзади сиплый крик, похожий на стон.
Она вкладывает в мои руки фотоаппарат, показывая слайды с собой в окружении именитых моделей.
- Идем, милая, идем же! – ору я, хватая ее за руку.
Та же лестница, те же ступеньки. Магазин преобразился, словного его вывернули наизнанку.  Вижу Техника. Дрель в его руках напевает утопичную трель. Не тот.
Тащу ее дальше. Вот, вот он! Тот самый! Техник с автоматом наперевес. Приветливая улыбка слетает с моих губ, но он сосредоточенно пялится на мою спутницу.
Дверь.
- А ты шлюха чтоль? – ухмыляется Техник.
«Пошел он!» - успокаивает разум. Он всего лишь Привратник.
Я отпускаю ее руку и делаю шаг по направлению к двери из чистого Мрака.


                ***
Больничная палата. Его глаза стремительно выцветали под солнцем люминесцентных ламп. Рядом сидели двое: девушки. Их губы переплетались в жарком поцелуе, руки поскальзывали по нежным шеям друг друга. Он безумно любил целовать их шеи, а они доходили чуть ли не до оргазма от прикосновений Его губ.
Карина и Диана, так их звали, никогда ранее не виделись в лицо. А здесь они для того, чтобы проводить Его в «последний путь». Они обе – две его безумные пассии: первая любовь, и вторая, соотвественно.
Линия жизни, слабо подрагивавшая на стоящем рядом дисплее, распрямилась в тот момент, когда Диана отпустила губы Карины.
Итак, путешествие начинается. Обе девушки синхронно вытащили каждая по монетке из своих карманов и возложили на сомкнувшиеся веки покойного.
Осталось дождаться Харона. По правде сказать, жаль, что в последнее время он является в белом халате.