Право на бессмертие Часть3

             «Не приведи вас Бог жить во времена перемен!»- так, или почти так сказал давно кто-то из мудрых. Егор не помнил кто именно, но, увы, имел возможность на собственном горьком опыте убедиться в справедливости этих слов.
    Вот уж точно, нет ничего вечного.  Ещё вчера никто и предположить бы не мог, что Союз Советских Социалистических республик  доживает свои последние дни. Жестко структурированная государственная машина, которой, казалось, не может быть износа,
развалилась в одночасье.
    Стоеву горько было видеть, как рушится великая держава, увлекая за собой  тех, кто послабее, кто всегда надеялся на «руководящую руку партии». Народ, не привыкший сражаться за место под солнцем, расталкивая ближних локтями и дубинками, был вынужден приспосабливаться к новым условиям. Перед людьми стояла задача не потеряться, выстоять, выжить. Не всем оказалось по силам  найти свое место в столь разительно переменившемся мире.
       Времена наступили смутные.  Стоевым, правда, не пришлось особо страдать, как  большинству людей из их окружения. Знакомые завидовали Егору  - он не лишился работы, секретная  лаборатория по-прежнему  хорошо финансировалась.
- Это временное явление,- убеждал он себя и Нику, обсуждая проблему торгующих на рынках учёных.  Никакое государство не сможет долго обходиться без науки и искусства.
      Но Вероника, как историк и журналист, будучи человеком наблюдательным и вдумчивым, не тешила себя иллюзиями.
- Этот бедлам надолго, Егор. Мы переживаем сейчас период распада созданной коммунистами системы. При этом нам усиленно пытаются внушить, что Советский Союз, поправший святое святых  мирозданья - частную собственность, ещё в момент своего создания был обречён на скорую гибель.
- Ты думаешь иначе?
- Да. Идея всегда первична. Не деньги, а добротная идеология - основа благополучия любого общества.
- Но идеология большевиков была фальшивой!
- Весь наш мир – одна большая иллюзия. Есть то, во что мы верим.
- Но Сталин залил  землю кровью, парализовал души страхом.
- Всё так. Но его боялись все. Неприкасаемых не было. И это как то уравнивало.
-  Ты оправдываешь  тоталитаризм?!
- Нет. Но есть такая фраза «и джины строят храм».
- Ну да, оборотная сторона добра есть зло, а в любом плохом всегда отыщется позитив.
- Нравится нам это или нет, но именно так всё и  есть. Вот увидишь, сколько дряни всплывёт вскорости вверх, а  хороших, но слабых людей - погибнет.   
- Это неизбежная цена за избавление  от  фальшивых  истин.
 - В обществе, в котором  в умы людей усиленно внедряется утопичная иллюзия всеобщего равенства, есть возможность выжить немного мнительному, совестливому, честному человеку. В других условиях он обречён на прозябание и вымирание. И пусть неуверенные  в себе идеалисты создают вокруг себя массу проблем, но обществу без них, как человеку без совести, никак нельзя.  Мы ещё будем с сожалением вспоминать о наивной и щедрой доброте людей,  утраченной  с гибелью усердно проклинаемого сейчас всеми государства. Пойми, кто подымиться и станет вскорости недосягаем, а благодаря огромным деньгам  ещё и неприкасаем -уверенный в себе нахал, перед которым  весь мир  в долгу. Он в любой ситуации не пропадёт, сумеет обеспечить себе наилучшие условия для  существования. Он возьмет желаемое, легко и естественно, не задумываясь о том,  что посягает на чужое, искренне считая, что для окружающих  оказать ему услугу  так же приятно, как  ему её получить.
-Ника, мне кажется – ты преувеличиваешь. 
-Если бы, Егор. Не верю я, что нас ждет что-то хорошее. Строить всегда сложнее, чем ломать, в особенности, когда каждый тянет одеяло на себя, ничуть не заботясь о других.
Время, когда  в обществе резко возрастает  количество замкнутых на себя индивидуумов, и есть начало предсказанного Библией апокалипсиса. 
                ***
              Егор  работал много, он буквально  валился с ног от ставшей уже привычной, всё накапливавшейся усталости. Но какое это могло иметь значение в сравнении с тем результатом, которого удалось таки достигнуть.  Чудо-таблетки  явно делали своё дело.  Теперь требовалось только закрепить результат и добиться того, что бы критическая для организма доза стала минимальной, а воздействие её - как можно более продолжительным. Нельзя же, право, каждое утро начинать с таблетки! Сколько же тогда их  потребуется!
       Сколько? Да не много! Даже и при таком раскладе - не много. В том, что его открытие станет достоянием  избранного круга людей, Егор Стоев  уже не сомневался. Не осчастливить ему человечество! А как мечталось!  Какая  там благодарность облагодетельствованных  людей, не проклинали бы! Ведь он один из тех, кто создаёт особую касту  избранных. И если бы достойнейших! Достаточно включить ненадолго телевизор, что бы содрогнуться  от  страшной истины, глядя в бессовестные  лживые глаза самовлюблённых  кандидатов на бессмертие.      
                ***
           Человек предполагает, а Бог располагает. Стоев рассчитывал через месяц завершить  ряд очень важных  опытов, а вместо этого оказался сам в роли подопытного.
    Егор как обычно пришёл на работу раньше всех. Он любил утреннюю тишину, когда никто не мешает сосредоточиться. Именно ранним утром  чаще всего новые идеи приходили ему в голову.
    Стоев  переступил порог лаборатории, прикидывая с чего бы лучше начать, но внезапно ему сделалось дурно. Голова закружилась, потемнело в глазах, и он медленно стал оседать на пол, теряя сознание.
   Егор лежал на  входе в лабораторию бесчувственный, почти мёртвый, когда, где то через час, на него наткнулись сотрудники. Учёный был срочно доставлен   в больницу.
    Врачи  обследовали  Стоева. Все анализы оказались в норме. А вот давление по непонятной причине резко упало и его никак не удавалось поднять. Даже дышал  Егор с трудом. Он ничего не хотел, и ни о чём не думал. Тело его стало вялым и непослушным.
     -Боюсь, Иван Федорович, это надолго,- доктор беспомощно развел руками.
  Профессор Бутов  устало прикрыл глаза, сказал потерянно:
- Он ведущий учёный, возглавляемого мной, очень важного правительственного проекта.
- Мы сделаем всё возможное, но вы не хуже меня знаете – возможности медицины  ограничены. Не всесильны мы!
- Как некстати. До чего же не вовремя.
- Болезнь- дама капризная, она ни с кем и ни с чем считаться привычки не имеет. Вы уж простите, но у меня обход.
    Ивану Федоровичу Бутову  ничего не оставалось, как раскланяться  с  несговорчивым светилом от медицины. Где тому было понять все,  связанные с  отсутствием Стоева, трудности и  проблемы, навалившиеся  на заведующего сверхсекретной лабораторией.
Без Стоева проект дальше двигаться не мог. А, говорят, незаменимых  людей нет!


                ***
               Она пришла и присела на край его больничной  постели. Егор сразу понял, кто навестил его,  и  расплылся в улыбке, и потянулся к ней всем естеством своим. Она была так безумно прекрасна- его Мечта. Выстраданная, взлелеянная им, она была совсем рядом. Мечта не отстранилась, когда Егор протянул к ней руку, позволив прикоснуться к себе. Так и должно было быть, ведь он достиг её. И теперь настало время для осознания достигнутого. 
  -Ты хочешь знать, как изменится преображенный тобою мир? Зачем? Не всё ли тебе равно? Я здесь. Я рядом. И только это имеет значение. Насладись сполна этим мигом. Ты шёл к нему долго и трудно. Ты оказался достоин меня. И вот я здесь. Так радуйся же, человек! Но что смущает тебя, что тревожит?!   
- Это я.- раздался тихий усталый голос.
      Стоев  увидел ещё одну посетительницу, что сидела у него в ногах. Голова её была слегка опущена, но спину и плечи она держала прямо. В ней не было присущей Мечте беспечной лёгкости. Она была серьёзна и строга.  Егор ясно ощущал  исходящую от  гостьи недюжинную силу.
- Ты моя Совесть.
-Да. Ты хотел заглянуть мне в глаза. Ну что же, смотри.
- Не делай этого!- лёгкие ладони встревоженной мечты опустились Егору на веки.
- Мне  уйти?
-Нет!
- То, что ты увидишь, не принесёт тебе радости,- предупредила Совесть.- Такое знание может тебя убить.
- У меня, похоже, нет выбора. Неведение уже убивает меня.
- Я помогу,- сказала Мечта.- Ты отдал мне столько сил. Я поддержу тебя, когда станет невмоготу.- И она,  чуть помедлив, убрала  ладони  с его готовых  УВИДЕТЬ  глаз.
               
                ***      

Совесть в глаза каждому
Непременно заглянет.
Ночью бессонной, долгой
Пред нами, смятенными, встанет.
На край постели скомканной
Тенью бесшумной сядет,
И всё, что  тобою попрано,
Увидишь в её взгляде.
И больно станет сердцу,
Тесно в груди, одиноко.
И без прикрас  представится
Пройденная дорога.
Сколько усилий потрачено!
Как усердно и тщательно
Создавалась иллюзия,
Та самая – спасательная.
Что ж  от неё осталось?
Грязные клочья тумана,
Жалкие оправдания,
Горечь самообмана.

Совесть встревожит сердце
И, ускользнув в неизвестность,
С собой  унесёт  на веки
Былую твою беспечность.

                ***
    
    Седая щупленькая старушка  держала в руках, только что принесённую ей, пенсию.
Она пересчитала деньги раз, потом ещё.
- Нужно заплатить за газ, свет, и  воду,- несколько купюр аккуратно отложила в сторонку.
- А это Асеньке на лекарство, – ещё одна  тонюсенькая  стопочка возникла рядом с первой. Бабушка  с тоской посмотрела на неё, потом на  деньги, зажатые в руке, вздохнула и  положила на тоненькую стопочку ещё две банкноты. 
- Ничего, как-то проживу, много ли мне старостью  надо.   
Из спальни вышла её невестка с  трёхлетней девочкой на руках.
- Мы пойдём уже, мама.
- На вот, возьми,- протянула старушка деньги,- Добавишь Асеньке на таблетку.
Молодая женщина посмотрела на деньги, на свекровь. Ей очень не хотелось их брать.
- А как же вы?- тусклый не выразительный голос её дрогнул, глаза упрямо продолжали смотреть на зажатые в старухином кулаке деньги. Жизнь для её солнышка Асеньки  предлагала ей сейчас свекровь. Не могла она их не взять!
- Бери!- прикрикнула  старуха.
- Спасибо, мама.
- Идите уже, пока не стемнело. Деньги то спрячь получше, не дай Бог потеряешь или  кошелёк кто  вытащит.
   Невестка не стала спорить. Сунула деньги в карман блузки,  застегнула пуговицу. Поверх блузки- вязанный пиджак. И  Асеньку прижала к себе с той же стороны.
Нет, до денег  почём зря не доберутся. Завтра у мужа зарплата, если добавить к ней свекровины деньги, как раз хватит на одну таблетку для дочки. А на то, что я  вчера получила, мы проживём. Мне ещё за уборку доплатят. Может, и ещё где-то подработать  удастся.
     Когда Асенька  родилась, они на семейном совете твёрдо решили, что ни за что не отдадут её смерти. Им не так страшно будет самим стариться и умирать, зная, что их девочка будет жить всегда. Одна таблетка в месяц, если регулярно принимать её в первые двадцать лет жизни, делает организм устойчивым к старению.
   Там, в богатых кварталах, куда попасть можно только по пропускам, совсем нет стариков. Совсем. И детей тоже  почти что нет. Детей вообще мало  рождается. На неё с завистью смотрят, когда она с дочкой выходит погулять. 
    Ася вырастет, устроится на  работу  и  получит право на  одну таблетку  в год. Если не упустить время сейчас, в детстве, ей  этого хватит, чтобы не состариться никогда.
      
                ***
               .    
       В дверь вежливо постучали. Выдержав небольшую паузу, Президент соизволил дать разрешение войти. Пора было и о хлебе насущном подумать. 
       Ему прислуживали ненавязчиво, умело, угадывая при этом его невысказанные желания. Для допущенных к нему людей он был полновластным господином. Только угождая ему, они имели шанс возвыситься и упрочить свое материальное и социальное благополучие. Но главное - в его воле было оставить их  в касте избранных или  вышвырнуть вон. И пусть тогда горбатятся  за одну  таблетку в год, которая способна лишь процентов на  десять восстановить износ организма.
       А всё-таки, как здорово он всё устроил в своём  государстве! Никто не чувствует себя обделённым, а это главное.
-Таблетки от старости каждому  гражданину!- свой предвыборный лозунг он претворил в жизнь.
   А почему бы и нет?  Его вымирающей державе перенаселение ничуть не грозило. Дольше живут - больше работают. А главное, не так обидно. Всем же? Всем! А кому  больше, кому меньше, это уже от твоей социальной значимости зависит. Стань  важен для общества (для президента, то есть), и получай повышенную дозу, согласно изменившемуся статусу.
  Допивая вторую чашечку  ароматного кофе, Президент  откинулся  на спинку удобного кресла  и удовлетворённо хмыкнул. Он любил поразмышлять об  установленном им порядке. Совсем не плохо всё задумано. Работает его идейка-то. Да ещё как. Все спокойны и не ропщут. Страх  лишиться новогодней таблетки действует безотказно. Где недовольные? Кто готов высказаться? Хотя дураки, конечно, встречаются. Как же без них, правдоискателей? Но единицы погоду не  делают.
      Вот они  у него все где! Президент с силой сжимает кулак, испытывая при этом физическое удовольствие. Кто сказал, что трудно быть Богом? Глупейшее утверждение. Сопливая щепетильность давно вышла из моды. Пыль под ногами следует топтать!
      От вседозволенности так упоительно кружится голова.  Что может быть слаще, чем власть? Только власть бесконечная. Свою он  никому не уступит, никогда не отдаст. 

                ***

     Двое мужчин, один лет  сорока, другой  на пару десятков  годков помоложе, сидели в столовой, не большой, но уютной, обставленной богато и со вкусом .
     На столе перед ними стояла на половину опустошённая уже бутылка  дорогого коньяка, желтели лимоны на блюдечке, розовела ветчина, дополняли приятный натюрморт оливки и маслины.               
- Ничтожество! Наш президент - развратное подлое ничтожество,- сказал, ставя на стол пустой бокал, молодой человек.   
-И к тому же бессмертное, почти вечное, - согласился мужчина постарше.
- До этих проклятых таблеток ему  рано или поздно пред Божьим судом встать бы пришлось. А теперь? Я бы их всех, весь их «закрытый квартал» к стенке поставил. Если бы мы всем миром поднялись…
- И что потом? Смена элит без смены принципов и морали. Нет уж. Что эти, что другие - мне всё равно. От того, что на моих костях  другой Бессмертный на трон взберётся, мне легче не станет. С этим - свыклись уже, приспособились.
- Нужно же что-то делать. Ведь есть же, пусть ничтожный, но шанс на лучшее. Стране нужны перемены.
- Мне- нет. До добра они не доведут.
-Да ты просто боишься потерять свою порцуху!
- А зачем мне её терять? Я тоже жить хочу. А власть пусть сама с собой разбирается. Мне дела до неё нет.
- А ей до тебя?
- Я налоги плачу. Законы соблюдаю. Разойдёмся, не столкнувшись, как-нибудь.
- Ты-то себе добавочную дозу прикупишь. А как быть большинству? Для них её цена  неподъёмна! Те, у кого есть дети, и не живут вовсе, выживают, всё отдают ради ежемесячной дозы для ребёнка. Из месяца в месяц, двадцать лет! Ты понимаешь, каково это?!   
- Не кипятись. Они сами так решили.
-А ты? Ты бы не сделал это для своего ребёнка?
-У меня нет детей.
- Ну, зачем продавать таблетки по таким заоблачным ценам?!
- Вопрос риторический. Сам знаешь зачем.
-Знаю! Знаю, от того и тошно так!
- Ты ещё слишком молод и от того горяч.
- Я останусь таким навсегда. Родители постарались. Вывернулись на изнанку, но подарили сыну бессмертие. Только как мне теперь жить, жить и видеть, что они с собой ради этого сотворили?
- Тебе не изменить порядок вещей.
-Как знать. Есть у меня одна догадка. Лет за десять я её проверю, и вот тогда поглядим.
- Ты это о чём?
- Забудь. Наливай, что ли? Мы же напиться собирались.
- Напиться  я хочу. А от  мировых проблем ты меня уволь. Давай о музыке поговорим, о тенденциях в литературе порассуждаем. О бабах, наконец! О политике - не хочу. Тошно.      

                ***
   Они смотрели друг на друга в упор. Взаимная  ненависть, пронизывающая обоих,  была так сильна, что слепила им глаза, мешала  дышать.
- Ты, как ты посмел?!
- Что, Президент, было страшно?
-Дурак! Это тебе должно быть страшно. Это ты сейчас  станешь пылью у моих ног.
- Человека в пыль может превратить только он сам. Я навсегда останусь для тебя загадкой.
И страхом. То, что не смог я, смогут другие. Рано или поздно, но смогут. Моя догадка оказалась верна. Ещё век, другой и твоей власти  придёт конец.
-Что за чушь ты несёшь?
- Свою тайну я унесу с собой. Ещё не время. Но знай, твоя жадность обернётся для тебя погибелью. Уже обернулась. 
- Говори!
Спокойный ,насмешливый взгляд  в ответ.
-Говори! Говори!- Президент  повалил связанного юношу на пол, он с остервенением бил и топтал его, но с окровавленных уст не слетело больше ни звука. И даже остановившийся, остекленевший взгляд юноши хранил в себе не страх, и даже не муку, а всё туже насмешку. И знание. Опасное знание, которое позволило этому бунтовщику сплотить вокруг себя  так много людей. 
- Не сказал ты, скажут другие.- пнул ногой Президент уже мёртвое тело. – Ты глупец. И угрозы твои – пустое. Власть  умеет себя защищать.    
                *** 
- Он убьёт их всех.- шептал Егор в горячечном бреду.- Он запретит продавать для детей таблетки… Всех, он уничтожит всех, действительно бессмертных... Обмен веществ другой… организм  успевает перестроиться и закрепить программу …навсегда. Он понял. Проверил на себе…. Без таблеток. Десять лет. А изменений нет…Всех, он уничтожит всех… Власть  умеет себя защищать.          
     Прохладой дышали её ладони:
- Не всё потеряно,- сказала  Мечта.- Ты сможешь всё исправить.
- Поздно,- всхлипнул, выплывая из  пелены  отступивших  видений,  Егор.
-  Не произноси больше этого слова!- потребовала Мечта.- Почувствуй в себе силу. Я никогда не оставлю тебя.
- Ты просто должен,-  голос Совести был бесстрастен и строг.
- Должен...Да, должен! Смогу ли?
- Спи.- велела Совесть- И пусть будет сон твой без сновидений.
- Пусть принесёт тебе сон покой и выздоровление. Спи, - коснулась сомкнутых глаз Егора целительным поцелуем Мечта.
                ***
- Есть Бог на Небе. И он сжалился надо мной,- шептал Иван Федорович Бутов, радуясь тому, как быстро пошёл на поправку Стоев. – Почти что месяц псу под хвост. А с меня ведь требуют. Слава Богу - Егорушка выжил. А ведь совсем плох был. Три дня в себя не приходил. Бредил. Ну, да теперь всё наладится. Всё будет хорошо. Обязательно будет.