Друзья Детства

Друзья Детства
рассказ

В большинстве скотобоен мира для
обездвиживания животных все еще
используют полый остроконечный
нож, называемый пунтильей. С его
помощью перерезается спинной мозг
животного в области большого
затылочного отверстия – участок
позвоночника между черепом и шеей.
После перерезания спинного мозга
животное ослабевает и теряет
способность двигаться, при этом
оставаясь в сознании до полного
обескровливания.
«Скотобойное дело»

       Наш дом стоял на самой окраине деревни, старый и покосившийся, как сгорбленная старуха. За домом простирался безобразный кочковатый пустырь, поросший сорной травой. За пустырем – склон и широкие поля, приносившие когда-то колхозу немалую прибыль. А за полями – лес. Черный и безжизненный в это время года.
       Даже не знаю, как я очутился здесь. Судя по всему, меня притащила сюда Марина. После корпоратива я мало что помнил, да и в общем состояние было какое-то подвешенное.
       Я нашел себя сидящим в ржавом шезлонге посреди огорода. Искры от костра уносились ввысь, в сумеречное вечернее небо. Макс негромко наигрывал что-то на гитаре, Сема валялся на завалинке, а Марина, Катя и Юля суетились вокруг нас с нанизанным на шампуры мясом.
       Хотелось пить. Я слабо пошарил рукой рядом с шезлонгом. Бутылка пива, еще одна, початый пузырь… Я скривился и позвал:
      -Марин… Слышь! Дай попить…
      Марина подошла ко мне с прозрачной пластиковой бутылкой. Пока я пил, она разглядывала меня с легкой насмешкой.
      -Алкаш.
      -Угу.
      Плеснув себе в лицо холодной воды, я сплюнул и попытался встать с шезлонга.
      -Где бабка?
      -В доме, где ж ей быть. Куда намылился?
      -Спать… - Я неопределенно махнул рукой.
      -Заболел? Девять часов. Веселье только начинается!
      -Чё-то я уже навеселился. Мы давно приехали?
      -Часов в пять. Ты и так все это время дрых, как сосиска.
      Я усмехнулся. Обнял Марину за талию, притянул к себе.
      -Ты моя прелесть. Пошли спать, а?..
      Она отпихнула меня.
      -Я те дам спать. Еще шашлыки не готовы!
      -Ну и хрен с ними.
      Подплыла Юлька.
      -А, проснулся. Чего тебе снилось, крейсер Аврора?
      -Место подальше от тебя, - осклабился я радостно. Юлька обиделась, показала мне средний палец и ушла.
      Скоро поспели шашлыки. Я подобрался поближе к костру. Марина принесла из дома пивные кружки, капустный салат в тазике и бутылку томатного соуса.
     -Ну, как тебе у нас? – Я пихнул Макса локтем.
     -Кайфово, - тот за обе щеки уплетал мясо. – Я ведь тоже в деревне вырос.
     -На пиво особо не налегайте, - подала голос Юлька. – Завтра на работу всем. В город надо успеть до десяти.
     Я отмахнулся. У меня, похоже, открылось второе дыхание.
     Потекли неспешные разговоры, песни под гитару и анекдоты. Костер постепенно угасал, шашлыки и пиво подходили к своему логическому завершению.
     Сема завел старую байку про заброшенные бойни и скотомогильники. Девчонки жались друг к другу и повизгивали от страха.
     Кто первый предложил идти на пустырь играть в футбол? Не помню. Может быть, даже я. Хотя вряд ли. Я не настолько был пьян, чтобы совсем уже ничего не соображать. Помню, что меня тащили куда-то за руку, пьяного и спотыкающегося. Я чувствовал себя безвольным и тряпичным, как кукла на веревочке.
     Хотелось спать, но, как бы то ни было, после очередного провала в сознании я обнаружил себя на пустыре, сидящим у какого-то чахлого кустика. В еле дотягивающем до этого места свете одинокого фонаря, оставшегося один на один с темнотой на окраине деревни - прямо возле нашего дома – я с трудом различал фигуры друзей, гоняющих по мокрой траве мяч, спотыкающихся, падающих и хохочущих, как сумасшедшие.
    Я глубоко вздохнул и посмотрел на небо. Там все заволокло тучами, луна и редкие звезды увязли в них, как мухи в банке с вареньем.  Ночной воздух был теплым и свежим. И настораживающим. Слушая хохот и визги, я подумал, что нехорошо так орать здесь.
    Здесь.
    Мне вспомнилось, что где-то совсем рядом, вниз по склону, находятся старые разрушенные скотобойни. Когда-то, когда мы с Маринкой и Семой были еще совсем маленькими, наш колхоз заслуженно считали одним из главных поставщиков мяса в райцентр. В перестройку колхоз умер, а заброшенные бойни буквально растащили по кирпичику местные жители.
    Но это вовсе не значит, что теперь здесь надо играть в футбол. Ночью. Мне стало как-то не по себе.
    Потом меня выволокли на середину пустыря. Маринка адресовала мне пас, но я запутался ногами и растянулся на земле.
    Пытаясь поймать мяч, Сема подпрыгнул необыкновенно высоко, потерял равновесие и рухнул прямо на меня.
    -Лошадь!.. – прохрипел я.
     Образовалась куча-мала, в которой нельзя было различить, где чья нога или рука. Девчонки кусались и пихались. Слышались сопение, сдавленный смех и вскрики.
     -Хва… Хвааа… Бля, хватит!
     В какой-то момент я сообразил, что мяч находится у меня в руках. Азарт подстегнул меня. Извиваясь угрем, я выбрался из-под груды тел и рванулся вперед. Не пробежав и пяти шагов, споткнулся и со всего маху врезался в землю.
     -Ёёёёё…
     В глазах поплыли разноцветные круги.
     …Мяч упал, подпрыгнул пару раз и покатился вниз по склону, в темноту.
    -Косяк, - укоризненно бросил ползающий рядом Макс.
    Отвесив ему подзатыльника, я встал и побежал за мячом.
    Ступать приходилось осторожно, хотя алкоголь здорово притупил инстинкт самосохранения. Не видать ни черта, того и гляди, вляпаешься в коровье дерьмо или просто ногу подвернешь в какой-нибудь колдобине.
     Мяч набирал скорость, он уже почти исчез из виду. Я прибавил шагу.
    Споткнулся-таки. Плюхнулся коленом в траву, вслепую вытянул руку… Но ухватить мяч не успел.
     Прямо передо мной – из темноты – раздался неестественно громкий, невообразимый, чудовищный крик. Словно кнутом стегнуло по сердцу. От неожиданности я отпрянул назад, потерял равновесие и упал на спину. Сейчас же вскочил, с ужасом вглядываясь в темноту перед собой.
     Я даже не сразу сообразил, что это человеческий крик, - настолько резким и сильным он был. Он длился не более секунды и оборвался также внезапно, как и появился.
     -Леха! – донеслось сзади испуганное.
     -Бля, что за… - Ребята подбежали ко мне.
     Я остановил их жестом.
     -Тихо…
     Сердце колотилось так громко, что стучало даже в ушах. Тяжело дыша, я внимательно, до боли в глазах всматривался в темноту. Меня будто бы парализовало, все тело напряглось, как пружина.
     -Что это было? – плаксиво прошептала Юлька, вцепившись в мою руку. – Леша, что это?..
     -Ты что-нибудь видишь? – просипел Макс.
   -Тише, - зашипел я снова. – Ни хера не вижу…
   -Кто орал-то? Это там, внизу?..
   -Да заткнитесь вы, сукины дети!
   Сема вдруг отступил на шаг.
   -Бля… Это с боен орали, точно!
   -Дурак, что ли? – Я посмотрел на него. – Ближе…
    И тут… произошло нечто страшное. Из темноты снова раздался крик. На этот раз не осталось никаких сомнений – это был отчаянный, полный дикой, нечеловеческой боли женский крик.
     Сема шарахнулся куда-то в сторону, Юлька рванулась назад, впотьмах врезалась головой мне в подбородок. Макс и Катя замерли с одинаково растерянным выражением лиц и глаз.
     Крик рос, и вместе с ним росла паника в нас. Кричали с боен. Теперь я знал это наверняка. Гулкое эхо разносилось над пустынной ночной окраиной, многократно усиливая звук.   
    Как передать весь тот первобытный ужас, тот животный страх, овладевший каждым из нас, когда этот дикий, захлебывающийся слезами вопль начал складываться в слова?..
    -По… Помогите… Кто-нибудь, пожалуйста… Умоляю, помогите!!! Не надо, нет, нет… Нет!!!
    У Юльки подкосились ноги. Повиснув на руках у Марины, она стала блевать.
    -Валим, валим отсюда на хер!! – захрюкал Сема. – Быстрее!
    -Да, да, - подпел Макс. – Сваливаем!
    Я не мог разглядеть друзей, только слышал. До ближайшего освещенного дома – нашего дома - было метров двести.
    Силы оставили меня. Невозможно было даже сдвинуться с места. Тьма давила на мозги, глаза готовы были выпасть из орбит.
    Паника подстегивала бежать, но сил не было. Я схватил Макса за рукав.
   -Стой… Да подожди ты! – Голос дрожал. Алкоголь напрочь выветрился из головы, и от этого было еще страшнее.
    -Надо пойти посмотреть! – Всхлипнула вдруг Марина. Оттолкнув обмякшую Юльку, она нетвердым шагом пошла вперед.
    -Стой, дура! – Макс дышал, как загнанная лошадь. – Вы че, бля?! Леха, скажи ей!
    Меня колотила дрожь. Я вдруг понял, как здесь холодно. Глаза уже слезились от напряжения, ноги налились свинцом. Я смотрел то на растворяющийся в темноте силуэт Марины, то на сгорбленные фигуры Макса и Юльки. Сема и Катя пятились по направлению к деревне.
    Конечно, Марина права. Надо бежать ТУДА, надо торопиться… От этих мыслей у меня скрутило желудок. Тошнота подкатила к глотке.
    В голове пронеслось – что ждет нас там, в темноте?.. Этот вопль рассказал все, он был откровеннее самой красочной картины. И я точно знаю – в голове каждого из нас билась одна-единственная мысль: что нужно сделать с человеком, чтобы заставить его ТАК кричать?..
   Я понял, что меня сейчас вырвет. Невероятным усилием воли я согнул ногу в колене и шагнул следом за Мариной.
   Проклятая темень… Кромешная, чернильная тьма. Задыхаясь от паники, я ковылял вперед, ничего не видя и догадываясь, что совершаю жуткую ошибку. Надо торопиться, надо, но… Боже, почему я? Я снова чувствовал себя марионеткой, - безвольной и беззащитной, как жертвенное животное, которое ведут на заклание.
    Я старался идти короткими шажками, чтобы не провалиться в какую-нибудь яму и не споткнуться. При этом я едва поспевал за Мариной, чье плечо безуспешно пытался ухватить.
    …К бойням вела старая, заросшая бурьяном тропка. Марина определяла путь скорее интуитивно, - все-таки в детстве мы бегали здесь не раз.
    Сзади слышались торопливые нервные шаги, - Макс и Юлька шли за нами.
    Я нашел в темноте Маринкину ладонь, сжал ее в своей.
    -Мариш… Слышишь… Стой…
    Она ни на секунду не замедлила шаг. Мы обогнули свалку и силосную яму, вот уже много лет служившую скотомогильником. Дуновение ночного ветра принесло тлетворную вонь падали.
    Крик больше не повторялся. И чем ближе мы подходили к бойням, тем крепче скользкие пальцы паники сжимали мое горло. Предчувствие чего-то страшного владело мной.
    -Мариш… - В любое другое время мне стало бы стыдно за собственный жалкий перепуганный шепот, но только не сейчас. – Марина! – Я попытался ее остановить. – А вдруг… Вдруг она уже…
    -А вдруг нет?
    Из-за тучи показалась бледная, пепельно-серая луна.
    -Надо было разбудить людей в деревне… У нас даже фонарика нет! – Громко прошептал Макс.
    -Сема с Катькой разбудят, разбудят! – отвечала Юля.
    -Ага… Жди! Эти суки по-любому уже в город дернули…
    -Палки ищите! –Зашипел я. – Палки какие-нибудь, дубины…
    -Не видно же… Бля, я даже ног своих не вижу, где я тебе палку возьму?
    Внезапно Марина остановилась. Я неловко толкнул ее в спину, поднял глаза и…
    …Смутные очертания постройки выцеживались из темноты прямо над нами. Развалины стен зубьями торчали тут и там; крыша давно провалилась. Вход был завален битым кирпичом, гнилыми досками и ломаным шифером.
    …Откуда-то из глубины черного нутра боен послышался громкий металлический звук, - словно ударили кувалдой по наковальне. Я вздрогнул и сжал руку Марины крепче. Юлька тихо вскрикнула в темноте.
    -Пошли, скорее! – Марина выдернула свою руку из моей и шагнула внутрь.
    Мы ковыляли по кучам строительного мусора, хватаясь за скользкие холодные стены и друг за друга. Я зацепился рубахой за арматуру, торчащую из стены, и упал кому-то под ноги. В ладонь воткнулся осколок стекла. Тихо матерясь от боли, я подумал, что темнота меня скоро доконает. Внутри рождалась истерика. Согнувшись пополам, я шумно засопел, старясь дышать сквозь зубы. Тихо, тихо… Спокойно…
    Макс и Юлька помогли мне подняться.
    Изнутри бойни напоминали запутанный лабиринт. Говорили, что по ним можно ходить хоть целый день и не найти выхода. Чушь, конечно. Макс отыскал в кармане зажигалку и теперь, обжигая пальцы, освещал нам путь в кирпичных руинах. Кое-где сверху свисали высохшие шкуры, под ногами частенько хрустели истлевшие коровьи кости и черепа.
     Мы неожиданно осознали, что найти искомое в этом гиблом месте будет не так-то просто.
     …А когда впереди, в одном из коридоров, мы увидели неровный желтоватый свет, то, судя по всему, испытали самые противоречивые чувства. Не буду говорить за остальных, скажу лишь о себе: я почувствовал даже некоторое облегчение. Конечно, впереди нас ждало нечто ужасное, но свет… Свет!.. Увидеть свет в подобной дыре уже само по себе было облегчением.
      В конце концов, нас четверо.
      В этой секции крыша уцелела, поэтому бетонный пол был сравнительно чист. Осторожно ступая, мы цепочкой пробрались вдоль обшарпанной стены к дверному проему, из которого проникал свет.
     Оттуда донесся слабый металлический лязг. По стене коридора проплыла тень.
     Человеческая тень. Там кто-то шевелился.
     Марина заглянула в комнату первой. Я стоял  сразу за ней, поэтому первым увидел ее почерневшие от ужаса глаза. Зажав рот рукой, чтобы не закричать, она отпрянула назад, прижалась ко мне всем телом.
     Никто не произнес ни звука. В гробовой тишине я сделал знак Юльке, чтобы та стояла на месте.
     Крадучись, мы с Максом вошли в комнату.
     …Это была самая обычная разделочная, выложенная голубой кафельной плиткой, побуревшей от времени. На полу, прямо в огромной луже черной жидкости, стояла керосиновая лампа.
     В центре комнаты, подвешенное за крюк в потолке, висело вниз головой обнаженное женское тело. Возле него, спиной к нам, стоял человек. Рядом – большой эмалированный таз, заляпанный кровью.
     Сосредоточенно орудуя каким-то металлическим инструментом, человек даже не подозревал о нашем присутствии. Тело на крюке слегка раскачивалось от его действий.
     Меня передернуло. Слегка отступив, я оперся о дверную балку.
    Это был сон. Страшный, невообразимо жуткий кошмар. Другого объяснения у меня не было.
     Макс стал бледнее листа бумаги. Ни кровинки в лице. Не мигая и не двигаясь, он смотрел на происходящее.
     Минута? Две? На самом деле, пожалуй, прошло не более тридцати секунд. Человек отбросил что-то в таз. Какую-то внутренность. Она плюхнулась с негромким чавкающим звуком, от которого у меня свело скулы.
     Юльку за своим плечом я увидел слишком поздно. Когда она уже пустила вопль.
     Теряя сознание и падая, она увлекла за собой и Марину.
     …Человек резко обернулся. Уставился на нас. А мы смотрели на него.
     И снова как бы провал во времени. Застывшее мгновение, напоминающее фотографию.
     -Дядя Саша?.. – Прошептала Марина, стоявшая на коленях рядом с телом Юльки.
     Я не мог поверить собственным глазам. Горло перехватил спазм, дышать стало очень трудно, почти невозможно.
     В центре комнаты висело подвешенное за крюк для коровьих туш женское тело. Со вскрытой брюшной полостью. Пустой. С ребер свисали лоскутья разрезанной кожи, в глубине грудной клетки был виден позвоночник. Ручьи крови заливали шею, лицо и по светло-рыжим, морковного цвета волосам стекали на пол.
     А рядом стоял наш сосед, дядя Саша, которого мы знали с детства. Пожилой механизатор пятидесяти с небольшим лет, с разделочным ножом в руке. Странно сгорбившись, он смотрел на нас исподлобья. Его острое лицо напоминало мордочку застигнутого врасплох хорька, - одновременно испуганное, растерянное и хитрое.
     Я сглотнул набежавшую слюну. Дядя Саша не шевелился. И молчал. Просто молчал и смотрел на нас.
     Зловещая тишина нарушалась лишь едва слышным капанием. Это капала кровь, стекающая с трупа.
     Никто не смел шелохнуться. Четыре пары глаз смотрели друг на друга в упор, жадно ловя каждое движение, любое дуновение ветра.
     Спина затекла. Инстинктивно я переступил с ноги  на ногу…
     Словно очнувшись от глубокого столбняка, дядя Саша сорвался с места и вихрем ринулся к противоположному выходу. Сшиб ржавую железную раковину, привинченную к стене, упал. Раздался грохот, куски штукатурки брызнули в стороны.
     Послышались сдавленные стоны. Кое-как поднявшись, дядя Саша, приволакивая ногу, вывалился из комнаты в коридор.
     -Держите его!! – Надрывно закричала Марина.
     Мы с Максом не двигались. Догнать дядю Сашу – это значило пройти через всю комнату. Комнату, залитую кровью. Рядом с подвешенным трупом и тазом с внутренностями.   
    Тогда, утирая слезы и всхлипывая, Марина растолкала нас, вбежала в комнату. Возле таза поскользнулась в луже крови и, нелепо взмахнув руками, рухнула на пол. Рыдания душили ее. Увидев что-то в тазу, она повернулась ко мне. Выражение ее лица в тот момент и истерический, животный вопль я не забуду уже никогда.
     -Она беременная была!! Беременная, слышишь?!.
     Юлька, лежавшая в коридоре без сознания, вдруг завизжала:
    -Вот он!!! Лешааааа!!!
    Я бросился к Марине, подхватил ее под мышки и волоком вытащил в коридор.
    Макс стоял чуть дальше, рядом с сидящей у стены Юлькой, с лампой в руках. Он смотрел на дядю Сашу, который в самом конце коридора пытался пробраться в соседнюю секцию через завалы мусора. Затравленно оглядываясь на нас, он молчал и только дышал очень громко. Так громко, что было слышно даже здесь.
    Схватив обломок кирпича, я побежал к нему. Макс – за мной.
    -Стой!!! Стой, тварь…
    Повизгивая, как удирающий от охотничьих собак хорек, дядя Саша каким-то неимоверным усилием протиснулся сквозь ломаные куски кровли, которыми был завален выход.
    Я понял, что отстаю на добрых пятнадцать шагов. Размахнулся и что было силы швырнул кирпич вдогонку убегающему.
     Загрохотало. Макс плечом врезался в листы шифера. Успел схватить дядю Сашу за ногу.
     -Держу!!
     -Тащи!!! – я тоже вцепился в ботинок, торчащий из дыры.
    Вместе мы вытащили дядю Сашу обратно в коридор.
    Он не сопротивлялся. Глаза его были удивленно вытаращены, а из-под проломленного затылка быстро растекалась огромная лужа крови.
     Я заметил на себе растерянный взгляд Макса. К горлу резко подкатило… Отпрянув в сторону, я блеванул.
     Макс отошел в сторону.
     -Твою мать…
     Утираясь тыльной стороной ладони, я вернулся к дяде Саше. Потряс его за плечи. Хныча, попытался поднять безжизненное тело.
      -Ты его убил… - Тихо сказал Макс.
      -Что?! – Донеслось истерическое Юлькино.
      Макс попятился.
      -Слышь… Пошли отсюда…
      Я вскочил. В голове зашумело, стало почему-то очень жарко. Потом кровь отхлынула от лица, будто окатило ледяной водой.
      Это была уже не паника. В комнате висел истерзанный труп неизвестной мне женщины, рядом лежал мертвый дядя Саша, которого убил Я.
      Я убийца.
      Господи, что же это?.. Почему?.. Это не совсем то, чего я ожидал. Это совсем не то. Это конец.
      Макс, Юлька и Марина, испуганные и заплаканные, сбились в кучу и смотрели на меня. И молчали.
     -Пойдемте отсюда… Пожалуйста… - Заревела вдруг Юлька с новой силой.
     -Стойте! – Я не узнал своего голоса. В горле пересохло, страшно хотелось пить. –Стойте! Вы что, не понимаете? Я его УБИЛ, убил!!
    -И что? – Макс развел руками. – И правильно сделал. Скажем, что он напал на тебя. Ты защищался.
    -Да, да! – Марина кивнула. – Это была самооборона… Ты не виноват!
    Жестокая мысль молнией пронзила мой мозг: они говорят – «ты». Не «мы», а «ты». Скользкие ублюдки, которых в миру принято называть друзьями, уже ищут пути отступления.
    Чуть не плача, я закусил губу и изобразил на лице подобие улыбки.
    -Макс… А ведь ты тоже виноват. Может, он ударился, когда ты схватил его? А?
    -Чего?! Мы все видели, как ты ему кирпичом зарядил! – срывающимся голосом заблеял Макс.
    -Да! Видели, видели! Я тоже видела! – Завизжала Юлька.   
    Я облизал пересохшие губы. Надо было что-то делать, и срочно.
    -Мариш… Ребята, послушайте меня. Вы что, не врубаетесь? Я же на зону поеду, идиоты долбаные! Я его завалил! – Я сделал шаг назад. Туда, где лежал нож дяди Саши.
    Макс шагнул по направлению ко мне.
    -Да ни хера тебе не будет! Никто не узнает, понимаешь? Никто никому ничего не скажет.
    Я мотнул головой, пятясь к ножу.
    -А Сема? Катя? Эти суки наверняка уже в городе. И они знают, что мы были здесь. Они скажут ментам, а вы сдадите меня при первой же возможности. Разве нет?!
    -Сема и Катя ничего не скажут! – Заплакала Марина. – Леша, они же нормальные, нормальные! Мы успеем их предупредить…
    -Нормальные?! – Я сорвался на визг. – Ты дурная, да?! Нормальные… Два вот таких вот чёрта. Один в юбке, а другой пидор. Ты первая сюда пошла, слышишь ты, сука?! Все это из-за тебя!!
    Макс рванулся ко мне. Молниеносно подхватив с пола нож, я выставил его вперед.
   -Стой!!!
   Не добежав трех метров, Макс отскочил к стене.
   -Лееешааа-аа-а!!! – Заорала Марина.
   -Ты чего, братан, ты чё!! – Заверещал Макс. – Спокойно, слышишь, все нормально! Успокойся…
   -Бери его! – Нагнувшись, я схватил дядю Сашу за шиворот. – За ноги бери, дебил!!
   -Не надо, Леша, пожалуйста… Лешааа! – Марина упала на колени, размазывая по заплаканному лицу тушь и грязь. – Что ты делаешь?..
   Юлька молчала. Ее колотила крупная дрожь. Макс стоял на месте.
   Я взмахнул ножом в воздухе.
   -Рано или поздно здесь будут менты. На кафеле и дверях полно наших отпечатков. Вы что, уроды, не понимаете, чем это чревато? Два трупа, старик и баба. Вы не знаете, как это делается?
   Они молчали. Я продолжал:
   -В секции рядом со входом есть мусорная яма. Скинем трупы туда, завалим щебнем и всей этой парашей… Никто не будет там искать. А может ты, Макс, можешь предложить что-нибудь получше?
   Марина, покачиваясь, встала с колен.
   -Ты тянешь нас за собой. Леша, зачем…
  -Молчи! – Я усмехнулся. –А вы, суки, хотите меня слить и самим чистенькими остаться? Ни хера.
  Юлька шумно и прерывисто всхлипнула.
  -Максим, правда… Тут же везде наши отпечатки. Мы не сможем стереть их все… Я не помню, что трогала. Правда, не помню…
  Макс согнулся пополам, упершись ладонями в колени. Глубоко вздохнул. В тягостном молчании прошло около минуты.
  -Хрен с тобой. Где эта яма?

  …Перетаскивая мягкое и колышущееся, как студень, тело дяди Саши через деревянный порог пятой секции, мы обсуждали, как будем снимать с крюка труп женщины.
  -Сам снимай, козел, - задыхаясь и отплевываясь, сказал Макс.
  -И сниму, - я подтащил дядю Сашу к черному провалу ямы, зияющему прямо в бетонном полу. Меркнущий свет чадящей керосиновой лампы, трясущейся в руках Марины, метался по комнате, выхватывая из темноты то ржавые поломанные батареи, то наглухо забитые окна, то гниющие остатки железных шкуросъемных станков, сваленные в углу.
   -Сколько времени?..
   -Часа три.
   -Надо чем-то кровь засыпать, - подала голос уже вполне владеющая собой Юлька. – Там такая лужа…
   -Песок, - я кивнул. – Найдите какое-нибудь ведро и наберите. Там, в коридоре, целая куча.
   Бегло скользнув взглядом по лицу дяди Саши, я вдруг оцепенел.
   Его глаза были открыты. И смотрели на меня.
   Прежде чем я успел среагировать, его липкие от крови руки вцепились мне в горло. Все его тело затряслось, как в конвульсиях.
   Макс шарахнулся в сторону.
   -Ааа-аа-а!
   Марина и Юлька завизжали, свет запрыгал по комнате в бешеном ритме. Чувствуя, как темнеет в глазах, я завалился набок, хрипя и пытаясь отпихнуть дядю Сашу ногами.
   Что же они не помогают, суки, - пронеслось в голове.
   -Гхгххххх… - Вырвалось из дяди Сашиной глотки вместе с тонким черным ручейком крови. Он улыбался.
   Нож был в кармане. Почти теряя сознание от недостатка воздуха, я с трудом вывернулся, вытащил нож и ударил дядю Сашу в грудь. Нож вошел по рукоятку, захрустели кости и хрящи. Теплое и липкое потекло по моей руке.
   Хватка ослабла. Сбросив руки старика, я выдернул нож и ударил еще раз. Потом еще и еще…
   -Сдохни, тварь… Сдохни!..
   Дядя Саша затих.
   …Постепенно до моего сознания стало доходить, что в комнате необыкновенно светло. Все еще пытаясь отдышаться, я повернулся к двери…
   Макс, Юлька и Марина стояли неподвижно.
   А в дверном проеме двигалась какая-то масса, расцвеченная лучами фонарей – больших, маленьких и средних…
   Люди. Испуганные, заспанные. Кто с вилами, кто с дубиной, а кто и с ружьем. Не меньше десяти человек.
   Щурясь от бьющего в глаза света фонарей, я различил среди них Сему и Катю. Выражение их лиц, должен признаться, меня раздражало. Очень.
   Я сжал рукоятку ножа крепче.

КОНЕЦ                26.11.2008г.