Седьмая печать Посвящение

Посмотри!
Перед тобой таинственной Книгой раскрылся неведомый ранее Мир. Его горящие страницы огненными птицами проносятся пред тобой, грозя сжечь тебя, но сможешь ли ты их увидеть? Знаешь, кто веет пепел воспоминаний на дне твоей души, чтобы вечность просыпалась в твоих снах песком неведомых тебе знаний?
Готов ли ты узнать самую главную тайну человека? Тайну, воплощенную в надписи на вратах Дельфийского храма.

;;;;; ;;;;;

Познай самого себя...

Перед тобой книга, способная об этом поведать.   
Книга под названием «СЕДЬМАЯ ПЕЧАТЬ».

И если ты готов, значит, настало время сойти в свои бездонные глубины и назвать это ВОЗВРАЩЕНИЕМ. И пить мир как воды, вбирая всё и стекая в Вечность меж пальцев самого себя.
Эти воды другие назовут Тайной. Но для тебя ее уже не будет, если ты пройдешь Путь до конца.
Путь Книги.

И тогда Небеса откроются, чтобы говорить с тобой и позволить тебе расти. Расти и прорастать Небом, чтобы течь с жизнью и обрести мудрость, выращенную на усилии души, знающей, что мир существует вследствие Небес.
Впрочем, чтобы разобраться в содержании «Седьмой печати», этого недостаточно. И тогда следует уточнить, что по жанру она может быть отнесена к направлениям «философский экшн», историко-магический триллер, мистика с элементами ужасов, историческая фантастика, хотя на самом деле в основе ее - реальные события, история которых еще не завершена.

Вот почему «Седьмая печать» весьма отличается от книг авторов, которые в этих жанрах работают. В ней приключенческий сюжет сочетается с интеллектуальной глубиной, жесткий реализм - с завораживающей фантастикой, динамичное действие – с внутренним переживанием героя. В ней повседневность становится магической, мистика – реальной, а волшебство - обыденным. И до самого конца не ясно, что же произойдет в следующий момент.
В ней тайна становится лабиринтом, а лабиринт – книгой. И книга эта находится перед тобой. 

Само по себе название «седьмая печать» принадлежит к числу тех немногих символов, за которыми стоят самые великие и удивительные тайны мира и человека. И хотя тайна «седьмой печати» влекла к себе не одно поколение творцов и исследователей: писателей, ученых, художников и режиссеров, заметным явлением в искусстве нового и новейшего времени с подобным названием стал лишь фильм Ингмара Бергмана «Седьмая печать». В нем Смерть в образе человека преследует группу людей, убивая их одного за другим. Но какое отношение имеют ко всему этому Печати? Фильм не дает ответа. А роман? 

Основной сюжет романа «Седьмая печать» довольно прост: попав в автомобильную аварию, врач городской больницы Александр Дольский оказался вовлеченным в круговорот странных мистических событий, от которых зависит жизнь и будущее его родных и близких. И чтобы спасти их и открыть скрываемую временем Тайну, он отправляется в Германию XVII века эпохи Тридцатилетней войны. Его сопровождает Незнакомец. Но кто он: ангел или демон, зачем помогает Дольскому, какие силы стоят за ним, главный герой не знает.

В результате пространственно-временных перемещений они оказываются сначала в Черном Лесу, а затем попадают в «город мертвых», где за ними начинают охотиться какие-то таинственные силы. Зеленый Охотник – хозяин Леса - и его черные всадники преследуют Дольского. Инквизиция готовится схватить его, желая любой ценой получить секрет некой тайны. Жители города в страхе перед убийствами обвиняют Дольского в колдовстве, и пытаются его убить. Зеленый Охотник выжидает, но именно он может нанести ему самый страшный удар…

Что Дольский должен сделать, чтобы выжить в чужой стране? С какими испытаниями он столкнется? Удастся ли ему встретиться с тем, кто знает ОТВЕТЫ? Сможет ли он уйти от ищущей его инквизиции и вернуться домой? Поймет ли, зачем он в действительности попал в Германию? И каким он станет, когда узнает, что ожидает его дома? Сумеет ли он победить Зеленого Охотника и кем на самом деле окажется Незнакомец? Узнает ли Дольский секрет главного Имени - имени, скрытого в безмолвии веков? Имени, подобного дыханию Пустоты за его спиной.

Сумеет ли Дольский достичь заветной цели, и примет ли ее, когда поймет, в чем она заключается, и что его после этого ждет?
И чтобы разобраться во всем и вернуться домой, Дольский должен сорвать с себя мистические Печати, выпустить и познать силы семи Стихий, которые сделают его великим магом.
И тогда он поймет, что
                Тайной,
                которую он должен был открыть,
                является он сам.

Именно эту тайну скрывают мистические Печати. Печати Оккультного Молчания. И чтобы сорвать их, надо всего лишь познать самого себя. 

Познай самого себя, призывали мудрецы и мистики древности. Но как? Для чего? Роман «Седьмая печать» дает ответы на эти вопросы. Но понять их сможет лишь тот, кто готов пройти вместе с героем романа весь Путь. Кто вместе с ним сможет спуститься в Ад и, преодолев его, вырастить, напоив болью мира, свой Сад.   

Вот почему можно сказать, что «Седьмая печать» - роман Пути; роман о ВЫЖИВАНИИ ЧЕЛОВЕКА ЧЕРЕЗ ПОСТИЖЕНИЕ ВЫСОТЫ. Пути вне времени и эпох. Пути сквозь себя. К себе. В мир, где человек парит среди звезд, упираясь крыльями в Вечность.

Вот почему в «Седьмой печати» проявляется удивительная по силе, обжигающая концентрация мыслей и чувств. Она потребовала от автора не просто знания о том, что пишешь, но чего-то иного. Знания, о котором можно сказать подобно булгаковскому мастеру: «Как я угадал». Но угадал ли он? Можно ли угадать такое? Думаю, что нет. И потому я утверждаю, что за тем, что описывается в романе стоит не просто знание исторического материала, но ЗНАНИЕ МЫСЛЕДЕЙСТВА ИЗНУТРИ. Настолько глубокое, что ни один знаток по конкретному затронутому в романе вопросу не уличит автора в обмане.

Он знает, о чем пишет. Знает не головой, а кончиками пальцев. Знает, когда пишет о современной больнице, об инквизиции или быте средневекового города, о религии, каббале или алхимии. Знает реальных людей, что были замучены и казнены инквизицией когда-то в Вюрцбурге . Знает, как эти люди жили, о чем думали, как умирали. Знает, и способен эти знания передать. Передать, раскрывая тему НЕПОЗНАННОГО, касающуюся сумеречной зоны нашей жизни, хранящей очарование недосказанного, пугающей, вопрошающей и завораживающей. О ней писали Э. По, Х. Борхес, Г. Маркес, К. Кастанеда, М. Павич, П. Куэльо, В. Пелевин, А. де Куатье. Но любой их знаток и ценитель, ознакомившись с текстом «Седьмой печати», без сомнения, скажет, что этот роман - нечто иное. Особенное. Неповторимое. 

Из тех, кто прочел роман, одни сравнивают его с «Фаустом» или «Мастером и Маргаритой», другие с «Ван Хельсингом», некоторые ссылаются на «Алхимика» Коэльо и «Схимника» де Куэтье. Но при этом все отмечают, что «Седьмая печать» - совсем другое; что по форме и содержанию, по размаху, мощи, внутреннему напряжению и глубине этот роман аналогов в современной литературе не имеет.

Не имеет, потому что его проза втягивает, оглушает, переворачивает, ЗАВОРАЖИВАЕТ, заставляя услышать зов Безмолвия, который автор сам услышал когда-то, но не мог выразить много лет.

А потом вдруг получилось. И роман стал проступать через него сквозь вечность.
Пока автор писал роман, с ним произошел ряд странных событий, которые при всей своей кажущейся обычности были для него настолько знаковыми,  мистическими, что он начал думать о том, что его просто ВЕДУТ; что исторический материал, который он искал, сам его ИЩЕТ; что сюжет, каким-то странным образом переплетаясь с действительностью, САМ СЕБЯ ФОРМИРУЕТ, и то, что он описал в романе, действительно БЫЛО. Пусть не совсем так (если речь идет о мистике), но было. То есть, то, что он задумал по незнанию, одной силой воображения, на самом деле когда-то произошло.
И еще происходит.
СЕЙЧАС.

Особенно это стало автору ясно, когда он  вдруг обнаружил материалы по событиям, происходившим в Вюрцбурге в эпоху Тридцатилетней войны. И тогда он понял, что не угадал, что задуманное им действительно произошло когда-то.

И ТО, ЧТО БЫЛО, ТРИСТА ЛЕТ ЖДАЛО, ЧТОБЫ СТАТЬ ТЕМ, ЧТО ЕСТЬ. 

Возможно поэтому, со временем автора уже не покидало ощущение, что этот текст даже не им написан. Что он не писал роман, а ПРОШЕЛ ПУТЬ КНИГИ. Что роман не писался им, а в нем ПРОРАСТАЛ, создавая свою реальность. Реальность, позволяющую увидеть ЗНАКИ. Словно он сам услышал зов Иного, и не смог перед зовом устоять. Так, память, обожженная прошлым, вдруг ворвалась в него, вынуждая сесть писать. Писать. Писать, вбирая в себя мысли и чувства тех, кто жил, мечтал и страдал столетия назад, творил и боролся, сохраняя то, благодаря чему человечество сейчас существует.

За это время он несколько раз бросал роман, делая перерывы на месяцы и годы, поскольку не мог писать так, как того ТРЕБОВАЛА сама КНИГА. Ему пришлось изменить себя, свой образ жизни, сменить работу, чтобы соответствовать книге. Но теперь работа над «Седьмой печатью» уже завершена. 

Роман закончен, но не история, которая легла в его основу. Она ПРОДОЛЖАЕТСЯ. Так через книгу проступила эстафета времён, раскрывая ЗВЕНО ПРЕЕМСТВЕННОСТИ. То, что в Европе мистики называли Золотой Цепью Гомера. За ним стоит знание Абсолютного. Знание, выраженное на разных уровнях тем, что скрывают семь Печатей Молчания. Печатей Бога. Печатей Пустоты. За ним скрывается ЗНАНИЕ, КОТОРОЕ ЗОВЕТ. И чтобы понять, что ЭТО, надо было идти  в вечность.

Так ЗОВ веков обернулся Дорогой, а Дорога год за годом складывалась в роман. Роман Потоков, текучий, пишущий сам себя. И когда «Седьмая печать» была закончена, автор увидел ЛИЦО того, кто его звал…
Но это – совсем другая тема.

Теперь через книгу он сам зовет, как его позвали. И сквозь его зов-книгу прорастает мир магический, непознанный, вопрошающий, заставляющий думать об авторе, что ОН ПИШЕТ НЕ ТЕКСТЫ, А СМЫСЛЫ; НЕ КАРТИНЫ, А СОСТОЯНИЯ. Пишет не пером, а чувством; чувством Высоты, создавая впечатление, что в них он не рассказывает истории с заранее выстроенным сюжетом, а живет этим. Он пишет ощущения, передает смыслы и ими обжигает. Как ему это удается? Он не знает. И нужно ли это?  Ведь он понял, что знание приходит за состоянием, когда писать и видеть – одно, позволяя увидеть то, что нельзя понять, прибегая к словам. Ему дано наполнить себя памятью веков как чашу и стать лицом перед Бесконечностью, чтобы ужас разбуженного единой волей мира разбивался о его лицо.

Так ему было дано стать ожившей  памятью мира, чтобы знать и петь, что было. Петь подобно флейте.
Флейте в руках Бога.

О чем поет его книга? Куда зовет?
Чтобы достигнуть Неба надо творить его на земле. Помнишь ли ты об этом, когда в твоих глазах осыпается песок прожитых тобою времен, заглушая чьи-то крики и голоса? То, что познается в молчании и пустоте, течет к нам при помощи слов, но ими не исчерпывается. В них спрятан опыт Пустоты. 

Сможешь ли ты идти внутрь себя, чтобы раскрылись внутренние небеса? 
Сможешь ли понять, что первой бесконечностью, которую человек узнает, является он сам?
Сможешь ли понять, что ничто не падает в пустоту, даже слова, но всё имеет своё место и значение?

Тому, кто понял это, дано заглянуть за пределы слов, и тогда постигаешь: что бы ни было сказано или услышано в мире - за ним скрывается имя Бога.
Но, чтобы услышать Имя, надо сорвать Печать.

Научись использовать слова, не создавая из них цепи, пить Божественное, вбирая его в себя, чтобы стать им. Освободи воды, запертые судьбой, чтобы почувствовать себя каплей, вбирающей океан.

Сумел ли сам автор достичь подобного? Не знаю. Но он, безусловно, смог пройти дороги в себе, чтобы вырастить книгу, в которой проснулись обращающиеся к нам столетья.

В ней звучит музыка предчувствия и скрытой боли, высекающая безмолвные крики сердца. Музыка, позволяющая увидеть, как сквозь парящие звуки в Безмолвии проступает кровавый огонь Бытия. Огонь, которым пронизана вся культура.

Вот почему можно сказать, что за его творчеством стоит не просто мастерство, а тонко понятая, уходящая в века традиция, обжигающая до крика плоть иного Бытия, выраженная в культуре, позволяющей свидетельствовать изнутри о пережитом.
И он свидетельствует.
Ты видишь?

Не отводи глаз, даже если они наполнятся болью людской до краёв. Чтобы ты стал как разбросанные осенние листья безумной памяти былого, вспомнившей то, чего с тобой никогда не происходило. 
Опустоши себя и наполни.
Умри и будь.
Возродись.
Измени в себе сущее.

И тогда Вечность хлынет горлом времени. И души некогда живших людей будут, как сорванные криком с ветвей птицы, метаться вокруг тебя.

И тогда ты увидишь, что идешь, проживая свой Путь, к небесам. И дорога обрушивается сзади, превращаясь в огненную пыль, летящую за тобой ветром перемен.

И нет тебе пути назад. Только вперёд. Только вверх. Только через Огонь. Только к Свету. По пути пылающего сердца…
Туда, где ждут тебя твои Печати.

И если ты сумеешь сорвать их, то увидишь горящую книгу, которая когда-то была тобой. Тобой или миром.

И будут огненные страницы кричащими птицами лететь сквозь тебя, напоминая, что реальность магична по своей сути, но мы, как правило, этого не замечаем. Магия заложена в сути вещей, внутренне присуща целому. Остается лишь воспользоваться ею. Но как? Для этого надо видеть. Ведь сила миров, воздействующих на тебя, пропорциональна твоему отношению к ним.

Так свет памяти Мира озаряет наши дни, показывая, что мудрость утрачивается нами ради знаний, знаний не видно за фактами, а факты растворяются в образах, сотканных из слов.
Но надо подняться выше. И вспомнить, что все мы разные относительно небес, но приходит время, и Небо сходит на землю Светом, потому что еще на земле мы можем шествовать по небесам…

И тогда проступит книга.
Книга как вдох и жертвоприношение, создающая у читающего его ощущение непрерывного полета, когда встречный поющий ветер высекал из автора слова боли и восхищения, как слезы.   

Книга, в которой звучат пророчества былого. Пророчества, способные не состояться лишь, если книга возьмет будущее на себя.
Так будет, ибо грядёт предначертанное, где всё уже записано. И что должно произойти - случится.

Научись читать Книгу Глубин по буквам, проступающим в людях, вещах, явлениях, звуках, словах. Научись видеть за ними ЗНАКИ. И тогда  прозвучит СЛОВО.

Слово, воплощенное  в книге под названием «Седьмая печать».
В ней нет прямых ответов. Но внимательно читающий найдет в ней нечто большее. Смысл. Энергетический смысл огненного инобытия. Он зовет, будит, обжигает, стучится в сердце, напоминая, что рано или поздно мир станет таким, каким мы в него верим.

Но как написать об этом? Можно ли так писать? Можно ли выразить невыразимое? Не знаю. Но он написал и выразил, порождая не мысли, а состояния. И каждый, кто прочтет роман, - роман, выросший из слёз умерших и живущих, и огня былого, - сам почувствует: да, так всё и было. 

И ОН ЭТО ВИДЕЛ.
И отразил не только в своём романе, но и в картинах…

Когда Путешествие завершится, Дольский вернется туда, откуда начал. Сон, навеянный ветром Ночи, начнется и закончится для него под колесами сбившего его автомобиля. От него останутся лишь засевшие в памяти осколки Иного.

Сон уйдет. Но что ждет Дольского в настоящей жизни? Ведь теперь ему придется пройти этот Путь наяву. Но как он начнется? Каким будет? К чему приведет его? Встретит ли Дольский на своем Пути тех, кто вел его сквозь века во сне, помогая и направляя? Какие новые испытания ждут его и чем обернутся для его родных и близких? Сумеет ли Дольский стать тем, кем должен? Сможет ли заново открыть тайны, забытые им при пробуждении, и чем это для него обернется?   

Об этом расскажет второй роман Пути, написанный моим братом, реальная история которого пока еще не завершена. 
               
                Виктор Ставицкий


Рецензии