Суицид. часть первая

-  Настя! Пытаюсь, как человек, описать, что со мной…, с нами произошло, но не могу. Я уже не человек, и выведенные моей рукой строки, не мои….
-  Пиши! Чтобы перечитывая тобой написанное, мы вспоминали о планете Земля.

«Серо - белые тучи, кусками ваты экспрессом неслись надомною, по голубому небу днём, и в серебре луны и звёзд, ночью. Они исчезали дождём, и появлялись туманом, но они Земное создание и дальше Земли не улетят, и сейчас глядя на них, перед вылетом в  серебреную  бесконечность пустоты, они влезают  в память, как последние  виденное на Земле.
Неделю я валяюсь на травке, с кучей мыслей о будущем, где гуляют страх и любопытство, пятьдесят на пятьдесят, и сегодня надеюсь, покину родину по имени Земля. 
 Меня на этой круглой родине ничего не удерживало, … только если девушка моей мечты, но она только мечта, и не знает обо мне, как о человеке желающим её обнять и поцеловать.  У меня в жизни много было тех, кого называют она, но эта живущая по соседству,…она, с большой буквы, и навсегда останется картиной, солнцем между туч, в памяти о голубой и круглой Земле.
Всё. Пора. Зовут.
Кто же будет вторым в этом полёте, я его не видел, но знал, что он существует, и кто он, меня конечно интересовало.  Иду к своему новому дому, по имени космический корабль, не в костюме из времён Гагарина и Титова, а в обыкновенном, спортивном. 
 Никто на Земле, не узнает о нашем старте, и не увидит его по телевизору, а радарами и телескопами и подавно не ощутит.  Этот полёт из программы добровольного самоубийства, где человек изъявивший желание навсегда покинуть этот Земной мир, может быть отправлен, как письмо внеземным цивилизациям, на корабле способном только до определенного момента поддерживать жизнедеятельность в нём находящихся.
Это неприятно для пассажиров, но он доброволец и это его желание, быть подтверждением кому-то, о существовании человеческой цивилизации, и является действием по паданию в документы, которые опубликуют лет через сто.
Не знаю, сколько там проживу, в этой железной кастрюле, но лет на двадцать, жратвы и кислорода хватит.
 А вот и мой напарник,  как и я в спортивном костюме,… но о боже, с буграми под спортивной курткой. Это женщина, и что самое страшное, образ женственности из моей мечты.  Это была Она, та, которую всегда желал.
Подошла ко мне и проговорила.
  - Не ожидала увидеть здесь человека, который не умирал от одиночества. Я ведь вас знаю, мы жили рядом, через дом. Вы постоянно водили домой девушек, и видимо хотели и меня к себе позвать, постоянно смотрели на меня пожирающими глазами.  Мы уже летим и это решено без нас с вами, так что, мне придётся смериться, с жизнью, опять с вами по соседству. Все равно не отложат вылет из-за моих амбиций!  Давайте знакомится, меня зовут Настя, а вас надеюсь не Ромео.
  - Меня обзывали простым именем Рома. Нет, правда, меня зовут Роман! Видите наколка на руке!   
  - Давайте зайдём вовнутрь и оглядимся, ведь нам жить в этом железе до конца дней наших. Странное словосочетание, до конца дней, но добавка вас к нему, ещё странней.

И тут появился человек в белом халате и сказал.
   - Сейчас я проведу с вами экскурсию. Мы находимся в летательном аппарате способным выйти в космическое пространство и почти со скоростью света продвигаться к неизменяемой цели вашей экспедиции. Вашей задачей будет, только как можно более долгое существование.  Система корабля по вашему жизнеобеспечению, это саморегулирующее устройство, считывающее незаметно для вас, с вас информацию, по необходимости  приёма пищи, где ваше чувство голода не будет определителем времени приёма её, только информация, полученная о вашем физическом состоянии, составит рацион  в данный момент необходимого, и приготовить его для вашего потребления.
Не чувствуйте себя хозяевами на этом корабле, вы не сможете не управлять им, не разрушить его, ведь вы сами вызвались быть представителями нашей планеты в другом уголке Вселенной, и знаете свою главную задачу, прожить как можно дольше.
Мы просчитали вашу психологическую совместимость и пришли к выводу, что вы вполне подходите для существования друг с другом.  У вас здесь тысячи книг в библиотеке, кинотеатр, с записями тысяч фильмов, … вам здесь будет, чем заняться. Через экраны мониторов вы будете видеть миры, никогда невиданные человеком, и спорить об увиденном.  Я завидую вам, если честно. Но я не одинок как вы, и мне есть о ком заботится.  Желаю вам удачи. Чуть не забыл, корабль имеет свою гравитацию, так что вы не при взлете и не при полёте не почувствуете не каких неприятных ощущений. Вы будете защищены от излучений, впитывающей  установкой, способной перенаправлять силу влияния на вас по спирали, где вы будете посередине и в безопасности. Проходите в комнату отдыха и расслабьтесь. Всё будет хорошо. Вы даже не почувствуете взлёта, только увидите на мониторах, начало движения и удаляющеюся Землю.
  Он вышел, закрыв дверь снаружи, именно так можно было представить нам его уход. Он закрыл дверь в наше прошлое, и теперь нам нужно жить только настоящим. Будущее уже известно, и оно неинтересно. 
Еле заметная дрожь корабля заставила нас вспомнить, для чего мы здесь и что момент ухода из жизни настал. Взлёт как самоубийство.  По щекам Насти потекли слёзы, она видимо не думала, что ей так будет тяжело прощаться с Землёй, не в мыслях, а наяву.
В мыслях планируемые изменения в жизни всегда представляются легко выполнимыми, но наяву, появившееся  сожаление, ломает истинный путь. 
  - Настя, мы уже летим. В мониторах видно…, да ты не плачь, я парень не плохой. Ты ко мне привыкнешь и будем мы жить доживать, здесь, не за что не переживать.  Лифт идёт только вверх! Да улыбнись ты, помаши Земле ручкой! Никогда же не увидим её! Запомни, хоть как она выглядит, родина!  Ой, ой, ой, ну женщины, вы, наверное, и в гробу зеркальце достаёте. Настя, кроме меня здесь никого нет…! Молчу, и ухожу в свою каюту.      
 Кают было две! Нет! Скорей квартир! Туалет, ванная комната, бассейн, с пятью стиральными машинами. Я не знаю, как ими пользоваться, но у меня есть хозяйка.
Комната тоже понравилась, метров шестьдесят, наверное. Вдоль одной стены шкаф, со шмутьём, в количестве, которое мне не переносить, люстра огромная под высоким потолком, широченная кровать, на которую я  бросился и затаился в думах.  Конечно, это непоправимая глупость лететь в никуда! Тупость, вызванная духовным одиночеством! Не было на Земле у меня человека с которым я мог поговорить по душам.  По первости, конечно была одна постоянная подруга, неплохая девушка, но она убивала своей чистотой и гигиеной. Носки менял три раза на день, трусы каждый день, а добила она меня тем, что подмешивала мне в чай какой-то гадости, что бы я не пил алкоголя. Вот стерва додумалась.  Я ей Олечка то, Олечка на  подарок, а она только искоса смотрит, когда после ста граммов блюю, как после литра, и бормочет, не пей Ромик, видишь, тебе нельзя, больной ты совсем, а я ребёночка хочу.  Ребёночка ей, а у меня спермики со слабыми лёгкими, не доплывают до яйцеклетки, умирают от нехватки кислорода, бедные. Олечку пинком, водочка рекой, ****ей горстями, и в результате я здесь.  Сейчас точно, как после пьянки, и на хрена я это сделал. Вот идиот! Ну ничего у меня появилась Настя, и алкоголя здесь нет, хоть в конце жизни пожить по человечьи.
  - Рома, ты здесь, а у меня всё как у тебя, ну точно такая же квартирка.  Знаешь, мы теперь одни, и давай станем друзьями. Это конечно наш выбор, и  не будем обсуждать дороги, которые нас сюда привели.  На мысль, которая уже у тебя в голове, я отвечаю, нет, по крайней мере, до моих родов. Да, ты прав, я сука, забрала на смерть детятю. 
  Её слова, забрала на смерть детятю, создали пустоту в мыслях, а слово детятя, я вообще не слышал, это в куче и не дало мне сразу понять, что она беременна, а ещё и заставило спросить.
  - Ты беременная?   
  - Да Рома, я будущая мать, а ты уже будущий отец.
А я сдуру, по привычке.
  - А может аборт…
И поперхнулся.  Весёлое начало путешествия, летел к звёздам, а попал в обыкновенный быт.
  - Насть извини, всё так неожиданно, присядь.  Ну, попробую я стать отцом, может жилка отцовская во мне есть, это ж, как освоить другую профессию, был и токарем и пекарем и официантом, и отцом стану, пятого разряда. Сама экзамены будешь принимать!  Придёт время, вытащим младенца, воспитаем, как учили.  И не бойся, когда срок подойдёт, я его не больно выдерну.   А когда срок - то?
  - Через семь месяцев, по земному календарю, а здесь как воды начнут отходить, и схватки появятся.  Я первый раз рожать буду, и никого нет рядом, что бы посоветовал.
  - Да какие тебе советы нужны, всё произойдёт само собой, не успеешь оглянуться, как уже своего детятю будешь нянчить, и грудью кормить. Насть, мне молочка-то перепадёт?
  Она засмеялась во весь голос, сначала подумал заплакала, но искорки в глазах, и улыбка а не гримаса, отвергли это предположение.  Настя была очень красива, особенно добротой своих глаз и трудно было представить, что она была несчастлива.  Да, наверное, была, и есть. Я должен убрать приставку не, и отвлекать от приближения неминуемого конца.
Мы как-то незаметно взяли друг друга за руки, и молча смотрели каждый в своё место на стене.  Мы как будто объединялись в целое, для преодоления трудностей в пути, которые неизвестность и понимание неизбежного конца.  Главное, что бы этот полёт не стал ожиданием смерти.
  - Настя, пойдем, посмотрим, что происходит вокруг! Мы, уже где-то около Марса.
Мы вошли в комнату отдыха, и в мониторах увидели все, что нас окружало со всех сторон.  Я угадал, когда сказал про Марс, именно он пронёсся красным пятном мимо нас, как станция.  Но на мониторы смотреть было неинтересно, хотелось ощутить ветер в грудь, что бы задыхаться от удовлетворения, и мы пошли в библиотеку для успокоения сделанного в голове вывода, о невозможности осуществления мечты, где зеленая полянка в лесу уже только воспоминание.
Стеллажи, полные книг. На Земле это было не для меня, а здесь захотелось утонуть в них.
 Я стал брать одну за другой, как голодный мясо, но, не зная, что именно ищу, отбрасывал их в сторону.  Меня поглотила тихая злость, за свой выбор этого рейса, где аэропорт прибытия, смерть…. Ну что может интересовать человека перед смертью? Только лекарство по имени жизнь.  Хорошо, что Настя на другой стороне библиотеки, а то бы  её напугал, и помог бы выйти выкидышу наружу, а этого допустить нельзя, ведь я уже потенциальный отец.  Не хочу читать, хочу есть, и это подтвердил звонок, который мог быть только призывом к обеду? Ужину?  Завтраку?   Он доносился одновременно из наших квартир, и призывал каждый своего хозяина.
Настя тоже его услышала, и вынырнув из-за стеллажа потянула меня за рукав рубашки.
  - Пошли быстрее, вдруг там есть какие нибудь ограничения по времени.
Из коридора мы вошли каждый в свою квартиру, где, к примеру у меня, стол с едой выдвинулся из стены, и меню состояло из макаронов и двух котлет, довольно больших. Из чего они сделаны, не понял, но после них голод пропал, и появилась сонливость, которая завалила меня в кровать.
Я спал без снов, и проснулся оттого, что, что-то залезло мне в нос, и я чихнул. В нос попали волосы спящей у меня на плече Насти, она не проснулась от чиха и продолжала тихонько посапывать. На глаза накатились слёзы, в первый раз я почувствовал у себя на плече, что-то родное и возможно меня полюбившее. Это прекрасно, лежать и поглаживать волосы любимого человека.  Судьба свела с той, о которой мечтал, в месте, где по разности хода наших жизней было бы невозможно такая встреча, но невозможное случается, и это доказывает, что если сильно захотеть, то обязательно сбудется.
Мы летели в не нами управляемом полёте уже довольно долго, два раза поели, день прошел. Сначала считали эти поедания, а потом сбились, ждали родов, которые нам скажут, что прошло семь месяцев нашего путешествия. Мы редко заглядывали в мониторы, так были звёзды, как заставка на не работающем канале телевизора, и это однообразие не вызывало интереса.  Сейчас для нас главным была встреча с нашим малышом.  Настя резала из простыней пеленки, я конструировал из кусков разбитого шкафа кроватку.  О сексуальной жизни вопросов не было, но мне-то очень хотелось, и Настя это понимала, и предлагала сделать мне минет. Я не соглашался, боясь потерять чистоту в начале наших отношений.     Ничего, Настя родит, наверстаю! Будем кувыркаться от звезды до звезды.
Не знаю,  сколько времени прошло, но изменение на одном из мониторов произошло. Он видимо отображал передний вид, так как одна из звёзд становилась всё ярче, и мне стало страшно от этого. Мы летели как бы в неё, она ещё не была большой как Солнце, но начала слепить и притягивать.  Мы видимо развили неимоверную скорость, звезда стала расти на глазах, как фара встречного автомобиля, нам так и хотелось нажать на тормоза и подождать когда она проедет.  Настя от волнения стала ходить из угла в угол по комнате, придерживая свой большой живот, я с тревогой просматривал на неё и на монитор. Сюжет на мониторе поменялся, звезда ушла в сторону, Настя, приседая, ложилась на пол.  Я понял, время пришло, и побежал за тазом с тёплой водой и простынями, аптечкой.  Когда прибежал, она кричала, раздвинув ноги, лёжа на спине и держась руками за голову.
  - Настя спокойно!  Не кричи!  Тужься!  Дыши ровно!  Вот так!  Молодец! Ну-ка ножки пошире! Вот! Вот! Головка показалась, чик пуповинку, отвязали маленького мальчика, тюк коленочкой по попке, кричи, кричи, ты родился, ты уже живёшь. Ополоснём водичкой маленького, завернём в простынку, глаза большие как у мамы, ну,  знакомься с мамой, ой забыл пупочек зелёночкой, всё, возьми сыночка.
  - Подожди, и отвернись, пожалуйста, видишь, с меня гадость вышла, ну кровь вроде больше не идёт, схожу, подмоюсь.
И побежала в ванную.
Я не ожидал такого отношения матери к ребёнку.
  - Настя подожди, посмотри какой богатырь, тебе его наверное Геракл заделал.
Я пошел следом, она встала под душ и заплакала с опущенной головой, закрыв лицо руками.
Я, конечно, понимал чем это вызвано, сожалением по отнятию у ребёнка настоящего детства, где друзьями у него будем только я и она, всем мы для него будем, но она не хотела, что бы он был таким как мы.
Настя подошла с серьёзным лицом и уже в халате и взяла своё дитя на руки, а мне сказала.
  - Пойдем, посидим, поговорим.  Садись и слушай внимательно.  Это Рома твой сын, ты был пьяный и не помнишь, как затащил меня к себе домой. Я тебя, почему-то любила, хотя и ни разу и не общалась, по этому и согласилась пойти с тобой.  Затащил, это конечно преувеличение, ты меня просто загипнотизировал своими шутками и положил в постель. Утром проснулась, от тебя перегар, толкаю, а ты, Ира сходи за пивом, не открывая глаз. Я убежала, ты даже не помнил с кем лежал в постели, но я тебя любила и люблю, и поэтому, следя за тобой, узнала, что ты собираешься в этот полёт, а устроиться к тебе в напарники, за деньги, было не сложно.
 Я чуть не упал, любя и мечтая о девушке,  не знал, что уже её поимел. В голове, не стало не каких мыслей. Смог только сказать.
  - Прости, и знай, что я тебя всегда любил и любить буду, и теперь я тебе не сосед по дому, а полноправный муж. А теперь пойдем, помогу тебе обустроится в квартире.

Звёзды мелькали как огни бесконечного города, мы уже не знали, сколько продолжается наш полёт, Антон, так мы назвали сына, носился по кораблю, на вид ему было лет семь. Настя научила его читать и писать, и он всё прочитанное познавал в эксперименте, а подражание действия вбирал из кинофильмов, и это  сделало его равным нам.  Он для нас стал не сыном, а близким другом, видимо этот образ создало отсутствие чувства ревности к кому-либо. Мы всегда были вместе, и интересы у нас одни, выжить и надеяться, что нас выбросит как лодку на берег, на планету подобную Земле.  Это мечта Антона, он придумал её, мы то смерились с неизбежным, но не он сделал выбор в сегодняшнее, и сейчас всё делал, что бы остановить процесс нашего выбора. Он злился, что у него ничего не может получиться в отрытом космосе, при закрытых дверях в «моторные отсеки». Он пытался продолбить стены, чтобы  влезть в систему управления кораблём, но они были слишком крепкими, и неподдающиеся не какому воздействию.  Молодость всегда верит в свои силы, пока есть план действия, у Антона все планы разрушились, и он впал в апатичное состояние.  Мы по своему опыту знали, что это временно, и не жалели его.
Но всё изменилось с появление тряски корабля, в мониторах мелькали всполохи какого-то процесса, что сразу создало в нас вывод, что сейчас погибнем, или выживем, упав на планету с кислородом.   Мечта о свежем воздухе поглощала мысль о возможной гибели при посадке, …
   
  Вспышка как от электросварки бросила меня в темноту, сознание ушло кругами в глазах за горизонт, в подсознанье, где прошлое слайдами мелькало на стенах тёмного коридора. Я понял, что умираю, и уже смерился с этим, при приближении к свету в конце туннеля, который резал глаза.  Но вдруг что-то произошло, меня стало тянуть обратно в темноту, и пропадала легкость полёта по коридору, рот кричал, не хочу, а руки пытались держаться за стены коридора.
Глаза открылись, попав взглядом в стену голубого неба, сил не было повернуть голову, но голубизна и свежий воздух, как лекарство, потихоньку лечили меня, я начал думать, и первая мысль о Насте и Антоне влила в меня силы и заставила встать на ноги.  То, что я увидел, обескуражило, вокруг меня простиралась бескрайняя степь, саванна, прерия, но не Земное, трава, по пояс, была розовой, и на горизонте создавала зелёную полоску между голубым и розовым.  Я не думал, что наш корабль так огромен, сейчас он передо мною предстал гигантским грецким орехом, расколотым на две половинки, но главное для меня, было, найти Антона и Настю.
Я их вскоре нашел, сидящих в траве, и присел рядом. Настя платком вытирала платком кровь на лбу Антона, который пытался подняться, и при этом говорил.
  - Я знал, что нам повезёт! Мама, папа, мы свободны, мы здесь создадим свой мир, и будем жить в нём, творя и созидая.
 Вот и выбрались из петли, в которую залезли на Земле. 
Немного отойдя от неожиданности приземления, которое бросило нас в неизвестность, мы стали разумно обсуждать ситуацию, и пришли к выводу, что в первую очередь необходимо создать благоустроенное убежище, как жилище.  Мы не знали ничего об этой планете, и надо было думать в первую очередь о безопасности. Чистота и свежесть местного воздуха бальзамом влила нам силы, и призвала к действию.  Мы приблизились к кораблю и увидели, что он скорее совершил посадку, чем неуправляемым рухнул на планету.  Два его полушарья, каждое в пять футбольных полей, «полюсами» лежали на планете, а между ними аккуратно стояли, рядами контейнера, их было штук сто, и каждый с небольшой трёх этажный дом.  Они были из белого металла, но не алюминия или титана, скорее магний, так и не понял до сих пор, и при виде их пропало мышление, мы просто растерялись от аккуратности их рядов.  Продвигаясь среди рядов, мы увидели на одном из них надпись, «Ваш Дом», и не удивились этому, в голове, из тумана появился вывод, что всё это сделано специально, и полёт и приземление было запрограммированным действием в системе управления.  Система, как только почувствовала наличие на одной из планет кислород, и параметры её совпали с Земными, так и совершила приземление корабля.  Какое к чёрту мы живое подтверждение существования человечества! Нас как лабораторных крыс…,  споры жизни, закинули на эту планету…,  они рассчитывают на нас как распространителей её.  Мы с Настей стали как Адам и Ева, а Антон как эмбрион, ещё недоразвитое существо, которое может измениться в новой обстановке. Если здесь есть признаки биологического развития, то он, повзрослев, найдёт себе партнера для совокупления, для создания нового местного разумного существа.  Здесь по любому, есть жизнь, и наверняка разумная.
Приблизившись вплотную к контейнеру с надписью, мы как нажали выключатель на нём, он начал раскладываться и вскоре превратился во вполне приличный домик из серебристого металла. Никогда человек неспособен был бы создать нечто подобное, только внеземная цивилизация могла создать и корабль, и всю систему жизнеобеспечения нас. Но нас принимали люди в этот проект, как на секретное задание, и почему только ко мне пришло это приглашение, а Настя, как она могла узнать о моём отлёте?  Я схожу с ума от этих догадок, которые сами по себе появляются в голове.
 Внутри домик был копией нашего местопребывания на корабле,  мы с Настей  войдя в него, сразу расположились в знакомом мягком уголке, а Антон побежал осматривать дом.    Помолчав, я спросил Настю.
  - Настя, а как ты узнала о моём отлёте?  Ведь этого никто не знал, скажи, пожалуйста, правду! Я клянусь, что ничего не изменится в наших отношениях.
Настя встала с кресла и заходила по комнате, явно нервничая.
  - Рома, мне страшно признаться, но я скажу, я генетически взращённое существо, теми, кто организовал этот проект,  проект по созданию резервной базы человека, был разработан создавшими нас, людей, как распространителей жизни на других планетах. Я клонированное существо, жившее вместе с людьми, мне ещё маленькой нашли приёмных родителей. Училась я на дому, по специально созданной программе, я тонула в ней, а мне хотелось любви, любовь ко мне кого-то разрушила бы во мне искусственное. Я не находилась под постоянным наблюдением, и в один из дней ты пьяный и пригласил меня домой.  Нет, нет, я тебя не осуждаю со мною сделанным, наоборот рада, что так случилась, ведь у нас есть Антон.  Я была специально создана для этого полёта, и это по моей просьбе, было написано приглашение. Я сама тебе бросила  его в ящик, как рекламу.  Я очень рада, что ты со мною! Во время полёта, я вообще забыла о задание, которое должна выполнить.  Понимаешь, я искусственно созданный производитель человека, и в полёт должна была лететь одна.  В одном из контейнеров есть банк спермы, от мужчин из разных уголков Земли.  Я должна периодически впрыскивать эту сперму себе в матку.  От тебя я скрывала, срок своей беременности, он не девять месяцев, а только три месяца вынашивания.  Мы в космосе семь лет и два месяца, только месяц до полёта я тебя не видела. Ты постоянно был в угаре!  Здесь, для тебя время поменяли, ты же его считывал по приёму пищи, вот мы и сделали частыми звонки на обед. Прости меня, Рома!  Я тебя люблю, но и должна выполнять своё предназначение, как творца жизни.
  - Настя, у нас есть сын, он похож на меня, я вас очень люблю, и что бы ты мне и далее не говорила о том, что я не понимаю, то это не как не изменит моё отношение к тебе. Короче, тебе нужны люди, так они будут все, моими сыновьями и дочерями. Всё будет хорошо!
 У меня есть ничего незначащий вопрос.  Создатели это кто?
  - Роман, создатели, это инопланетяне создавшие человека, они создали человека и улетели, а сейчас вот прилетели. Сначала многие годы присматривались к нам, а потом заключили договор с великими державами по совместному существованию.  Всё это не афишировалось, ну представь, что будет на Земле, если все узнают об этом, хаос.  А так инопланетяне, помогая человечеству в техническом развитии, имеют и свою выгоду, они не потеряли свою суть создателей.  Создав, таких как я, быстрородящих, на Земле, они сеют жизнь во Вселенной.
  - Спасибо, теперь мне всё ясно, если бы ты мне сказала это на Земле, я бы тебя отвёл к психиатру, но мы не на Земле и я буду жить в этом создаваемом мире как создатель.  Ты знаешь Насть, мне кажется, нам пора приступить к выполнению поставленной задачи, а это у нас производство людей.
Она заулыбалась такой доброй улыбкой, что я почти бессознательно взял её на руки и понёс  на руках в спальню.
Наше кувыркание продолжалось всю тринадцатичасовую ночь при двадцатишестичасовых сутках.  Мы видимо хотели зачать сразу целое племя.  Солнце встало без рассвета, и закрыло нам глаза, усталым.
 Во сне у меня в глазах прыгало кенгуру, и я вслед за ним, он убегает то и дело, оборачиваясь, я бесцельно  догонял. Эта скачка продолжалась бы долго, если бы голос Антона не разбудил меня.
  - Уже день, а вы спите. Нам надо осмотреть все контейнеры, сделать опись всего, что там найдём, нарисовать номера на каждом, что бы как на складе,… что бы в любую минуту могли найти необходимое.  Вставайте засони!            
Мы нехотя поднялись, помылись, и сели за стол.  Теперь мы не ели по сигналу, просто я нажимал кнопку, и оставалось только достать еду из стенного шкафа.  Блюда однообразные, зато жить стало интересно.
Ревизия контейнеров закончилась с наступлением ночи.  Мы, конечно могли бы дальше продолжать её, во всех этих превращающихся в дома при нашем приближении контейнерах, но нас испугал вой в ночи и мы написав на уже доме цифру три, пошли в жилой дом.  Только три контейнера мы смогли обследовать за это время, а опись находящегося в них можно было назвать каталогом.  Меня порадовало, что в первом же контейнере находилось огнестрельное оружие, и с дистанционным лазерным наведением также.  Установив таких штук десять вокруг себя, можно вести стрельбу изо всех сразу, управляя ими только маленьким джойстиком, глядя в специальные очки, но это в «ручном» управлении, а в автоматическом вообще нет проблем, поставь их вокруг нашего городка, создай программу, свой чужой, и эти автоматы будут тебя охранять как роботы. Я выбрал себе автомат, с которого можно стрелять с рук, и сейчас идя к дому,  уже не боялся нападения.
Маленький Антон пытался взять себе такое же оружие как я, но Настя выбрала для него перчаточный «маузер» в котором, в магазинной коробке, были не патроны, а рулон тончайшей фольги из металла с температурой плавления в десятки тысяч градусов. При выстреле задаётся огромная температура и скорость маленькому кусочку фольги, который при попадании в человека разрывает его на куски, но почему так происходит, нам Настя не сказала.  Да, такими же «патронами» было оснащено всё лёгкое оружие, в принципе которое тоже можно назвать огнестрельным.
Целый местный месяц мы делали ревизию, закончив её на номере сто пять. Сто пять хранилищ нам необходимого. В них было всё, вплоть до трёх  бронированных машин, на гравитационных подушках, где гравитационное поле планеты боролось с вырабатываемой машиной независимостью.  Я не знаю принципа общего противоборства двух сил, но скорость движения по любой поверхности довольно большая.  Но с большим воодушевлением я принял летательный аппарат, действующий по такому же принципу. Он был один и станет главным в будущих разведывательных походах.  Мы очень устали за этот месяц, но не Антон, именно он «познакомил» нас с автоматами, которые установил в круговом обзоре на каждом перекрёстке нашего города, и если сейчас выйдем на улицу, то не будем убиты этими автоматами, как чужие.
Мы с Настей отдыхали, пять дней, сексом заниматься уже было нельзя, и мы проводили время в благодушных беседах и сне.  А Антон все что то конструировал, и это в семь лет, а что с ним будет в десять.   Мы боялись его быстрова взросления, заложенного его клонированной матерью, для адаптации в сложных условиях.
 
Странно, я улетал в смерть, а оказался в жизни, где моя любовь к ребёнку и Насте, насовсем сняла веревку с шеи. Мой новый дом, новая жизнь, отодвинули Землю на задний план, она для меня стала как ранее Марс или Венера. Во мне проснулась ответственность за наш новый мир, и возникла мысль познать его.  Мир, где будут жить мои дети, должен быть изучен.
На утро с этой мыслью и проснулся. Во мне закипела жажда деятельности. Наспех перекусив, я последовал к летательному аппарату, который мысленно был назван мною Кондором.  Он был похож на ската и формой и собранностью.  Весь внешний вид показывал, что он готов сейчас же взлететь, будь то конь бил копытами от нетерпения. Я не заставил его долго ждать и стал залезать в кабину, но тут раздался голос Насти.
  - Рома, ты же не знаешь, как управлять этой машиной и я отправляюсь с тобой.
Мы оба залезли в кабину, она была просторна, и в носовой части не было привычных приборов управления, только прозрачная поверхность из неизвестного материала, позволяющая обозревать три стороны от аппарата, да круглая плоскость с выдавленным отпечатком пятипалой руки, держащаяся на тоненьком штыре.  Плоскость находилась напротив двух кресел, в которых мы и устроились.
Отпечаток на плоскости был для правой руки, Настя положила на него левую и он как ртуть изменился под левую. Я уже ничему не удивлялся, и беззвучный подъём Кондора, с приподниманием рукой Насти плоскости, также не удивил. Мы вертикально взлетели метров на пятьсот и внизу наши ангары казались маленьким городком, а, поднявшись, ещё выше, увидели, что он находиться в долине опоясанной грядой гор. 
Настя двинула плоскость рукой вперед, и Кондор полетел в горизонтальном полёте.  Внизу были только горы, и казалось им не будет конца, и  это однообразие начало утомлять.
Настя посмотрела на меня и произнесла.
  - Рома, ты видимо, разочарован, но это напрасно, эта планета подобна Земле, и этапы развития здесь, и на нашей родине, идентичны, может с разницей  несколько десятков тысяч лет.  Не унывай, найдём мы здесь разумное, и ты в полную меру удовлетворишь своё желание,  побродив по этому зоопарку.
Она засмеялась со звёздочками в глазах, и этим меня успокоила.
Вскоре горы, как стены города закончились, и под нами простёрся зелёный лес, мы летели не быстро, и можно было видеть срывающиеся с веток стайки птиц, потревоженных нашим приближением.  Это обрадовало меня, и я попросил Настю зависнуть над одной из полян, которая розовым пятном выделялась на зелени леса.  Странно это было видеть, розовую траву и зелёные деревья, это как разница в развитии и существовании.   
  - Насть, я прав, если скажу, что деревья как зелёное, разность в строении и существовании розовой травы.
  - Милый, мы с тобой тоже разности, я выращена в пробирки, ты взращён мамой и папой, но мы с тобой вполне нормально сосуществуем и вдобавок и любим друг друга.  А здесь временной разброс развития, розовое, безкислородное  начало, зеленное, результат развития планеты, где влияние на неё физических воздействий, как мутирование существующих форм жизни и создало разнообразие растительных форм, но не поглотило одно другого. Растительность невозможна, без биологического, и вот увидишь, здесь разнообразие биологических форм, простирается от нуля, до разумного.  Наверняка эта планета создала это взаимосуществование, как выбор из лучшего, толчок одного из развитий, создаст эталон формы разумного.  Мы здесь появились не зря, кто - то здесь посеял понятие жизнь, а мы как посланники будем толкачами в  продвижении разумного.
Так наверняка происходило и с Землёй…, посмотри скорее вниз, видишь?
 На поляну вышла группа волосатых существ, каждоё метра три высотой, и их вполне можно было назвать человекоподобными обезьянами, но они не шли на четырёх лапах, а продвигались, выпрямившись как люди. Прямоходящии обезьяны, люди одетые в обезьяньи шкуры, всё что угодно можно предположить, но главным анализатором всегда является действие как противодействие, что мы и решили доказать. 
Настя резко нажала плоскость в низ, и этим произвела посадку Кондора, с шумом и треском ломающегося мелкого кустарника, метрах в ста от волосатых. Они не шарахнулись в панике по сторонам, а спокойно встали на колени и опустили головы.
Это нас привело в замешательство, мы не знали, что нам делать.  Мы были в панике, а не они.  Что делать, это вопрос не понимания происходящего и что бы на него ответить, надо действовать наобум, только первое действие всегда правильно.  Так мы и поступили. Выпрыгнув с автоматами в руках, мы направились прямо к ним, и, подойдя вплотную, начали разговаривать между собой, не о чём, только чтоб привлечь их внимание.  Так и произошло, один из волосатых приподнял голову и начал говорить на языке похожем на французский. Я ничего не понимал, но по лицу Насти можно было понять, что этот язык ей знаком, и тут что бы подтвердить мою догадку, приподняла руку, как бы останавливая говорящего, и обратилась ко мне.
  - Этот язык мне знаком, он у меня внутри, я его не учила, но всё понимаю.  Эта группа искусственно созданное сообщество, здесь они не все, их около тысячи, сейчас они продвигаются в поиске нового места обитания, их выпустили три года назад.  Ещё он спросил, почему нарушили правила, запрещающие вмешиваться в их существование, ведь кодекс разностей не разрешает влиять на происходящие в группах созданных. Что мне ему ответить?
Я растерялся от услышанного, и вдобавок я был всего лишь человек, не попадавший в такую обстановку, где ты одновременно и бог, и осуждаем.  И из меня выскользнуло простое, человеческое.
  - Скажи, что мы инспекция, и нам позволено на определённых этапах времени, вмешиваться в их существование, и спроси, почему его подчинённые посмели поднять головы при нашем присутствии, ведь только он говорит с нами, видишь, все уставились на нас обезьяньими мордами, и щурятся маленькими хитрыми глазками.  Построже с ними!
    Настя повернулась к обезьянам и стала говорить, это было похоже на французский прононс и карканье вороны. Волосатые, опустили  головы, а тот с кем говорила, видимо, с испугом на лице, оправдывался.  А Настя была всё жестче, жестикулируя, она видимо расспрашивала об их создавших, а, показывая рукой в  сторону, выпытывает о местонахождении или маршруте следования. Лучше не гадать. Вот! Закончила!
  Настя подошла, лицо было злое.
  - Эти создатели, выпустили на волю недоделанных. Мне их жалко, бросили три года назад на произвол судьбы, ходят, бродят по лесу, жуют траву да листья, огня не знают. Не пойму, вроде изъясняются они грамотно, предполагают, обсуждают действие, которое необходимо осуществить и всё.  Всё только по заученному, даже нет подражания действиям их создавшим.  Мозг создан как программа одного и того же.  Я им сказала, что мы прибыли для облегчения их существования, обучению по новой программе, а они, мы движемся по маршруту и за нами идёт всё племя.  У них не разум, а инстинкт, который побочное в создании разумного. Мозг не может проанализировать нужность навязанного действия. Они как перелётные птицы, через определённое время меняют место существования.  Ещё я спросила, откуда вы начали свой путь три года назад и он кивнул в ту сторону, из этого следует, что они знают, откуда начали путь, но не идут туда за помощью.  Постой, надо у них спросить, почему они туда не идут.
Настя подошла к ним, всё ещё стоящим на коленях, и заговорила.  Диалог продолжался долго, и услышанное от них, повлияло на Настю очень сильно.  Она подошла ко мне с серым лицом.
  - Ты знаешь, что для них кодекс, смерть и жизнь, разности, понимаешь с ними нельзя общаться, они закодированы на выживаемость, сильнейшие, выжившие, через несколько лет могут вернуться, но только в том случаи, если не прибегнут не к чьей помощи.  Я просто уверена, что это так. Создатели выбирают лучшие особи, для дальнейшего создания уже человека разумного, а из этого выходит, что создатели представители неизвестной цивилизации, и форма их и строение организма, непохоже на человеческое. Идёт выращивание человека, а это эволюционное развитие без вмешательства до определённого времени.  Сейчас эти волосатые создания, в анализе окружающего мира, и в выживаемости, должны развивать свой мозг. Им дали форму, единственно подходящую по разумному направлению существования.  Наши создатели, создавали человека под непосредственным влиянием на него, то есть клонированием по своему образу и подобию, заложенного с самого начала жизни на Земле, это тоже можно назвать эволюционным этапом, но там всё было с нуля. Здесь направленное создание только обезьяны, где в дальнейшем она до определенного этапа должна развиваться эволюционно, но для чего? Да, с самого начала мои предположения верны, у этих создателей нет генного расклада человека уже разумного.  Они Рома, разность с нами, и создают они человека по принципу моделирования биологического потенциала существующего здесь.  Как я уже говорила, здесь развитие одного не уничтожает другое. Здесь Рома, есть из чего выбирать.
Я выглядел дураком, если посмотреть на меня со стороны, от непонимания происходящего на этой планете,  но не расстраивался, только посматривал по сторонам, чтобы как бы, меня не заглотил, кто нибудь из этого многообразия, но мысли все-таки были.
  - Настя, короче, эти создатели не похожи на нас, но ты говоришь, что человеческий внешний вид самая подходящая форма для разумного, а из этого следует, что создатели, создают инстинктивно, значит из заложенного,  но форму сначала смоделировали на себе. Ты же видела, как они преклоняли колени перед нами!  Они видели подобие нам, своих создателей. Настя, здешние создатели, это занесенная кем-то форма жизни, и она может принимать вид любого обитающего здесь существа. Они на опыте искали подходящую форму…, смотри, смотри, а вот и она.
На опушки леса, макушка дерева прогнулась под тяжестью существа похожего на
Земного лемура. И это было подтверждением моей догадки. Я был горд за себя, и от этого закрыл глаза, но в следующую секунду был кем-то брошен на землю. Настя спасла мою жизнь, оттолкнув от летящего в меня копья.  На нас бежали, держа копья и палки в руках, представители рода человеческого, находящиеся на ранней стадии развития, короче, злобные дикари в перьях и травяных юбках, без волос на теле, и нам ничего не оставалась, как только стрелять по ним.  Это было страшно, перья и куски мяса разлетались по сторонам.  Всё закончилось очень быстро, и в душе никакого сожаления о грудах, когда-то живой плоти. Мы встали и пошли посмотреть, из леса показались волосатые, которых Настя отпустила после разговора, и тоже продвигались к ещё тёплому мясу, иначе нельзя было сказать то, что увидели.  Нельзя даже было определить, сколько было нападавших. Стало грустно.  Волосатые подошли к нам и встали на колени. Я разозлился и заорал на них, и они вообще затряслись от страха. Меня тоже трясло, и я прилёг на траву. Надо возвращаться домой, отдыхать от увиденного за этот день.
  - Рома, смотри, копья из железа, а это значит, что одна из групп выпущенных, достигла высокого уровня развития, только странно, почему они одеты  как дикари.  Волосатые сказали, что это тоги, племя, созданное вторым этапом развития, ранее бывшее миролюбивым. Не трогали они волосатых, но и не разговаривали с ними. Эти тоги, побритые создателями обезьяны. Я устала, давай полетим домой. 
Солнце было уже на закате. Под нами, взлетевшими, цепочка волосатых уходила в лес. 
За один день, мы узнали очень многое и ничего.  Подлетая к нашему городку, мы увидели махающего нам руками, Антона.
 Приземлившись, мы так и сидели в креслах, просто не было сил подняться, и сказать хоть что-то, Антону, который начал мучить вопросами.
  - Антон завтра…. Мы очень устали!
В доме, мы, не раздеваясь, рухнули на кровать, и моментально уснули.

Утро разразилось воем со всех сторон, и  он приближался.  Это могли быть только тоги.
Сейчас, в выводе от вчерашнего дня, есть от чего отталкиваться.  Только это племя могло издавать этот вой, довольно воинственный. Спросонья страха не бывает, да ещё когда знаешь, что защищён системой безопасности созданной Антоном. Правда после срабатывания этой системы, наш городок будет похож на мясной рынок. Выстрелы зазвучали, как начало разделки тушь, и продолжались довольно долго.
Антон ворвался в комнату с криком.
  - Мама, Папа, на нас напали индейцы, их целая тьма.  Но почему они это сделали? Ведь мы никому не принесли вреда…, а может это вы им вчера причинили зло, и они сейчас мстят? 
Мы встали с кровати, так до сих пор и одетые, и Настя, потягиваясь, стала ему объяснять.
  - Вчера также, не с того не с сего, эти создания напали на нас, когда мы только закончили беседу с их меньшими братьями. Мы ничем их не спровоцировали, и твой папа чуть не погиб. Нам пришлось в них стрелять.
  - Я не понимаю, как можно нападать на незнакомцем, без причины.  Только по ошибке! Они вас с кем-то перепутали!
Мы с Настей переглянулись.  Да, именно перепутали, и перепутали нас, с их создавшими.
Стрельба прекратилась. Мы вышли на улицу, окунулись в запах крови, он был так селён, что нас чуть не вырвало.  Перед домом была ложбинка и в неё стекала кровь, маленькими ручейками, как итог непреднамеренного убийства, где в нём мы, теперь всегда будем осуждаемы.
Мы пошли к окраине нашего города, и первые останки нападавших, заметили только у крайних ангаров, груды мяса загораживали проходы между ними. Части конечностей, и взгляды мёртвых глаз, создали образ, напоминающий одну из картин виденной мною на Земле.
Мне стало жалко этих направленных в мясорубку существ. Захотелось отыскать их пославших, но сначала надо похоронить безвинно погибших.
Останки мы собирали, почти целый день, и скидывали в находящийся недалеко овраг.
Оттаскивая крюками, останки из последней кучи, Настя вдруг вскрикнула, и такой же вскрик раздался и из кучи. Мы с Антоном сразу подбежали и увидели одного из уцелевших, его завалило трупами, и он уцелел.  Меня ещё вчера удивило, почему обезьяны такие здоровые, а нападавшие на нас, с меня ростом. Вот и этот тоже ростом с нормального человека.  Он был весь в крови, а ужас на лице вычёркивал его из списка разумных.
Подошедший Антон, который сбегал за водой, облил дикаря прямо из ведра, и пред нами предстала просто испуганная девушка, страшненькая лицом, но стоячая грудь делала её красивой.  Настя, посмотрев на нас, сняла с Антона рубаху, и прикрыла девушку, а затем повела под руку в сторону дома. Мы так и стояли с Антоном, не сказав не слова, провожая их взглядом. Когда они скрылись, мы стали убирать последние останки, а закончив принялись зарывать овраг, способом который придумал Антон. Он к одному из бронемашин, спереди тросом привязал небольшой железный контейнер, которым как лопатой срезал верхний слой земли, и сваливал её в овраг, и это получалось довольно неплохо.  Вскоре на месте оврага образовался курган, и в него мы воткнули сколоченный из досок крест.
Дома, помывшись в ванной, мы нашли женщин в одной из спален. Они в тишине сидели на кровати, дикарка, положила голову Насте на плечо. Ну просто сюжет, встреча заблудшей дочери с матерью. Но я ничего не сказал, мы с Антонов только взглянули на эту картину, и ушли по своим комнатам.  Хотелось спать, но я ждал Настю.  Она появилась не скоро, грустное лицо, усталый вид, остановили меня от расспросов. Ждал, когда она заговорит первая, и это вскоре произошло.
  - Не бойся, я крепко закрыла дверь, она не выйдет и не перегрызёт нам глотки, ведь ты в первую очередь хотел об этом спросить.  Знаешь Роман, я почему-то полюбила это существо, и думаю, она станет мне дочерью. Ты конечно ждёшь, когда начну рассказывать о том, что узнала от неё, так вот, существа которые на нас нападали вторая форма развития разумного сформировавшееся уже биологически и физически. Сейчас, на втором этапе они формируются духовно, то есть ищут подразделы добра и зла, мы для них зло, как неизвестное, и первое действие против зла ассоциируется у них как нападение. 
Сейчас наступит этап понимания произошедшего, и они найдут ошибки, где каждый из умерших будет бесцельно погибшим. Теперь они от нас ждут ответных мер, как наказание, но мы конечно на это не пойдём, мы пойдём к ним с примирением, и это у них создаст разделяющую грань добра и зла, где милосердие станет подражанием. Вот только если бы нас здесь не было, на ком бы они обучались и если бы победили нас, чем бы это на них вылилось.
Когда я спросила её об этом, она испугалась, и сказала, что они думали мы слабее.  Следовательно, есть те, которые для них сильнее нас. Ладно, давай спать. Завтра все полетим навстречу с нападавшими, и заодно поищем сильнейших.»