Просьбы

Как-то исторически сложилось, что мне не так уж и часто доводится выступать в роли просящего. Да и то, прошу в основном не для себя, а для других, если при этом не брать в расчет просьбы по работе – то и вовсе просьб моих будет немного. Мудрые правдоискатели скажут - кто ничего не просит, тот не может и дать. Судить об этом не мне. Но скажу наверняка, только вы протянете мне руку в поисках помощи, как я тотчас протяну вам свою.

Я не прошу, всячески увиливаю от расставленных дающими сетей и ловушек; уклоняюсь, отказываюсь, довольствуюсь собственными силами, пусть, порой, дается это непросто. Зачем мне это? Временами, кажется, что и мне самому неизвестен точный ответ на этот вопрос. По всей видимости, я попросту желаю свободы, полного невмешательства во все то, с чем могу справиться. А с чем справиться не могу – с тем мирюсь… Если в чем-то ошибаюсь – то это моя, и только моя ошибка. Если «проваливаю» сроки – то винить могу только себя, не выдумывая детских отговорок про то, что мне обещали, но «у них» ничего не получилось…

На просьбы, а точнее на статус просящего, можно запросто подсесть, иметь при этом (пусть и не сразу, со временем) надежных людей на все случаи жизни и бесконечно обращать свой вопрошающий взор к ним. В результате просящий человек становится слишком зависим от «выполнителей просьб», ему приходится (незаметно, совсем по чуть-чуть) прогибаться под чужие условия, принимать новые правила, менять свою точку зрения и взгляды, не говоря уже об утере информации и алгоритма процессов… А между тем, мы чужаки друг для друга. Мы никогда не сможем быть ближе друг к другу, чем кожа… Нет, не сможем… Нам вполне под силу научиться понимать, замечать настроения, предугадывать из подсмотренных повадок желания… Но мы (никто и никогда!) не сможем понять другого на все сто процентов, научиться мыслить и чувствовать, думать и понимать абсолютно, именно АБСОЛЮТНО так же, как кто-то другой, не мы… Иначе мы могли бы стать кем-то другим… И вот, просящий постепенно прогибается, меняет свои привычки, перестает влиять на решение своих вопросов, растворяет в своих просьбах свой образ, теряет ту черту до которой это еще он, а после – уже нет.

Любая просьба – это демонстрация собственной слабости, уязвимости, готовности подчиниться чужой воле, умению или влиянию. Едва попросил и приходится уже с покорностью принимать помощь, не имея при этом права хоть сколько-нибудь повлиять на результат. А я желаю на результат этот влиять! Желаю делать именно так, как я это себе вижу и представляю, желаю получать от этого понятный мне до мельчайших деталей результат, результат желаемый и ожидаемый.

У многогранного понятия просьбы есть одна маленькая, но при всем этом более суровая, как корабельный канат (ну, или как обветренное, небритое лицо моряка), грань – распоряжение (указание, приказ – как вам угодно, выбирайте на вкус). С распоряжениями, как и с прочими просьбами, у меня особые отношения... Но именно на примере распоряжений проще всего объяснить еще один момент моей «философии просьб»… Я бы с удовольствием раздавал эти самые распоряжения, перекладывал бы свою работу на плечи других. Но в настоящий момент я не могу (в большинстве вопросов) достаточно полагаться на тех, кто работает рядом, а значит за их работой нужен строгий контроль, проверка результатов, исправление ошибок… Напрасная трата сил и, что самое печальное, времени… Мне проще делать самому… При этом я не отказываю себе в возможности раздавать распоряжения - как только я пойму, что кто-то из окружающих сможет выполнять мою работу хотя бы на 80% так, как делаю это я – думаю, что я бы с легкостью делегировал ему свои полномочия.

А еще (лично мне это кажется весьма весомой причиной), только тот, кто не просит – имеет право не верить и не бояться…