Жизнь и славные приключения Була

Гл.1.Домой.
Обратный путь заполнился слабо, мы ехали в нашей роскошной «копейке» без задних сидений и разбитым крылом. Жена сладко похрапывала на мешках с заработанной картошкой и свеклой. Напоследок радушные хозяева организовали нам легкий ужин и, после приёма четырёсот серой, словно с мелом, самогонки и жевания яблока мне полегчало… правда, в штаны, но вставать было тяжело, и я заснул. Жена допила остаток самогона и скоро засопела на ухо про то, что пора вставать. Простирав штаны в бочке с дождевой водой и кое-как при этом умывшись, я пошёл к нашему лимузину. Кто-то не погнушался вытянуть старенькое радио, и разбитая панель навевала тоску. Хуже всего, конечно, было то, что бензина не было. Но я знал нужные варианты,— захватив ржавый ломик я подошёл к недалеко стоявшей машине, отодрал замок и привычно слил бензин в ведро. Лейки не было, под забором валялась пластиковая бутылка из-под фанты в которой вчера был самогон. Я сделал лейку и залил наш бак.
Гл.2.Надо съёбываться.
Закинув маржу с тендера — три мешка картошки, один с буряком и что-то бормочущую жену на место заднего сиденья, я залез через окно на кресло пассажира, привычно заклеив окно обратно скотчем. Ключи давно потерял и закрывал замки на щеколды изнутри. Тень водителя грузовика нависла сбоку… и руки ухватили меня за воротник, но истлевший воротник остался в руках. Вторая попытка была более удачной.
Гл.3.Не успел.
Разговор был недолог. Мое изрядно отпизженное тело с грохотом влетело в свинарник. Водитель при этом поскользнулся на моей вчерашнем облегчении (которое я с таким усердием выкинул утром), затылком ударился об бочку и затих. Я таки влез и уже через десять минут ехал домой.
Гл.4.Неубиваемый характер.
В жизни каждого мужчины наступает момент, когда женщины перестают волновать, их место прочно занимает какая-нибудь игрушка типа бутылки, карт, бильярда. Ну так как особо я не был богатым я выбирал бутылку. Поверьте, после десяти лет брака я закладывал так, что можно было обгадиться и не почувствовать этого минимум два дня. Естественно, после такой встряски печень начинала не просто вылазить я умолчу из чего, а просто вопить от боли. Мне её, конечно, было жалко, но не выпить я не мог.
Я понимаю, что это отвратительно — топать с жёлтыми пятнами на светлых штанах, но что это по сравнению с реальностью, которая погружает тебя в себя точнее наоборот себя в тебя на такие глубины, что Марианская впадина похожа на маленькую лужицу.
Хочется забыться и тебе на помощь приходят водка, самогон, одеколон, жидкость для мытья окон. Эти добрые друзья принимают тебя в свои тёплые руки и укачивают, мягко размазывая пред глазами пейзаж.
Ты радостно смеёшься со своими грязными и завшиленными друзьями. И так продолжается до тех пор пока ты либо не останавливаешься, либо умираешь. Смерть ждет тебя везде: нажрался — упал — замерз, нажрался — упал — захлебнулся блевотиной, нажрался — упал — машина врезалась, нажрался и озверевшая молодежь тебя забила до смерти.
А началось-то всё с «нажрался» Жена, ясное дело, реагировала на художества сначала поощрительно. Я знал, что в постели я далеко не мачо, а скорее чмо, ну и что с того, что три минуты?! У некоторых вообще не стоит!
Но, выпив, я быстрее засыпал. После того как три минуты превратились в две затем в одну, а затем в глубокий сон, поощрительность пропала, уступив место исключительно отрицательному отношению. Ссоры, склоки, драки — жена била меня практически всем, что попадалось под руку. В ход шли такие незамысловатые предметы как мусорное ведро, соседский коврик, детские игрушки, дворовый кот.
Устав меня избивать, она выпивала еще сто грамм, и избиение продолжалось по новой. К сожалению, я никак не мог ответить, ибо на её 186 см/ 0 грудь /54кг я мог предоставить 165 см/ 1грудь /115 кг. При этом я делал всю работу по дому, позже выходил заниматься бизнесом: собирал бутылки и тряпьё. Жена не могла себе позволить работать, так как контролировала меня. Через полгода начала пить и она. Точнее, пила она, а я приносил водку домой, при этом нередко засыпая на этаже. Так как она требовала свои три минуты, а я не мог. И страдал. Очень страдал.
Гл.5 Забытая мелодия кожаной флейты.
Мириться с мужским бессилием было трудно, даже при всей неаппетитности и потасканности моей боевой подруги, желание заняться любовью присутствовало. Более того, оно обострялось в периоды повышенной алкогольной интоксикации организма.
В голове проносились мысли, волнующие меня, и в эти моменты даже воздух был насыщен сексуальностью, и боевая подруга представлялась мне весьма ласковой косточкой. А воспоминания о нашей бурной молодости и диких играх, из-за которых я часто ходил с разбитым лицом (тесть был недоволен выбором дочери). Плохим настроением (теща была недовольна моим видом), рваной одеждой, в особенности это касалось штанов (квартерон — овчарко-болонко-пудельный дог — Полкан следовал убеждениям тестя — своего хозяина) и сопровождаемый громким хохотом окружающих.
О эти тощие ноги, которые обнимали меня в подъезде, когда, сплетясь на подоконнике, мы яростно дарили друг другу счастье!!! Даже лёгкий запах мочи и застарелых какашек был где то вдали от нас. Вдали от нашего счастья. Тогда мы сбежали от жестоких тиранов-родителей и у нас появились дети, дом, машина. Но всё равно мы дарили друг другу счастье по мере сил и умений.
До тех пор пока слово престало быть делом, а стало просто словом. Устало подёргавшись на супруге, я изображал бурный восторг и стремление продолжить, на что она отталкивала меня. Говорила, что устала, у неё болит живот и т.д. Я переворачивался на бок к стене и отрубался, на спине я боялся спать, чтобы не стать как Джимми Х. Утром я требовал продолжения, и, как правило, получал только тумаки. И снова погружался в алкоголь до вечера. Но я боролся.
Гл.6 и последняя. Прощание.
Бодрые звуки радио разносились по комнате, заполненной разным барахлом, было что то новое в этом утреннем воздухе, в этом пробуждении. Нет, конечно, это не запах, на запах я давно не обращал внимания. Только соседи и изредка выбивали двери и при нанесении СТП/ЛТП громко возмущались, поносили меня. Угрожая поджечь квартиру и выкинуть меня на улицу. До ТТП пока ещё не доходило. Даже когда я вызывал на этих распоясавшихся подонков участкового, он морщился и пытался всячески избежать посещения моего дома. «Он такой же подонок, как и они»,— говорила супруга, вылезая из-под ванной и доставая прячущихся детей из тумбочки под загаженной мойкой.
Тишина — вот что насторожило меня, как и отсутствие локтевого сустава супруги в области моего темени. На столе между остатками вчерашней закуски (кою я описывать не буду ввиду жесточайшого абстинентного синдрома) лежал полусмятый листок газеты. На нём было только одна фраза из трех слов. Увы, это было не ай лав ю…
Мое сердце сжалось, я неверяще уставился на листок бумаги, который разделил мою жизнь на до и после. На эти краткие, ёмкие слова, которые произносят каждый день десятки молодых и не очень людей друг другу, подвергая опасности своё физическое и психическое здоровье. В глазах потемнело, и непослушное тело сделало шаг к призывно открытому окну. Оно манило своей открытостью, возможностью наравне с птицами слиться в полёте, почувствовав лёгкий ветерок и победно окидывая проносящие рядом окна и смутные неразличимые тени за ними, пойти по пути бессмертия души. Ещё шаг и грязные башмачища уже оставляют на заляпанном разными субстанциями подоконнике отчетливые следы позавчерашнего обеда, изрядного обработанного организмом. Выплеснутые вчера через нижний клапан моего многострадального организма. Ещё шаг, и немного пригнувшись, я шагнул вперёд…