Наш двор. Глава из повести Атлантида детства

               
           Начинать любой рассказ следует с начала и поэтому, начну с
роддома. Тот, в котором мне, как впрочем, и большинству послевоенной ребятни из нашего двора посчастливилось родиться, принадлежал первой городской больнице. А больница  находилась на той же самой Милицейской улице, что и двор с домом № 35 «а», в котором прошло детство и юность. Искать дом под таким номером на  этой улице бесполезно, ибо нет уже ни улицы с таким названием, ни дома, да и многих людей, которые могли бы это помнить. Улица называлась раньше Бассейной, так как на ней стоял белый, крашеный домик с одноимённым названием,  в котором сидела женщина в белом халате и следила за разбором воды жителями этого района города. Потом домик снесли и установили колонку, а должность женщины в белом упразднили. Вскоре улица стала называться Тюремной, (в конце её, перед железнодорожным  вокзалом, находилась тюрьма). По мере роста самосознания, здраво рассудив, что вся улица не может быть тюрьмой, градоначальники переименовали её и назвали Милицейской. Потом, лет пятнадцать спустя, у отцов города проснулось и чувство юмора. Они поняли, что слова «милицейская» и «тюремная» звучат вполне синонимично. Примерно, как  «Ленин» и «партия». И после того, как запуск первого спутника Земли блестяще подтвердил предсказания  Константина Эдуардовича Циолковского о возможности полётов в космос, улицу переименовали ещё раз, дав ей вполне достойное имя учёного. Позднее на булыжную мостовую улицы был положен асфальт, а на месте дома была построена котельная. Таким образом, сохранился только номер дома, а то, что написано дальше, только в памяти.
           Двор наш был довольно большой, а может, просто, казался таким маленькому человеку. С двух сторон он был закрыт двухэтажными домами, один из которых имел арочный проход на улицу, а с двух других  –  забором, сложенным из дикого камня с примыкающими к нему  сараями. Каждый такой сарай служил своим хозяевам  кухней, дачей, да и вообще всем в тёплое время года. В нём по обыкновению, стоял примус или керогаз, хранилась ненужная в доме утварь. Там же находилась баня, читай, корыто оцинкованное или болея. А у самых предприимчивых ещё и пяток, другой курей, насесты которых находились над загородкой для угля. Куры кудахтали и исправно несли яйца, что было хорошим подспорьем  к незатейливому питанию шестидесятых. В случае невыполнения этих прямых обязанностей – снижения яйценоскости, курица рисковала попасть в воскресное меню и поэтому каждая старательно выполняла свои обязанности, предоставляя хозяевам очень мало шансов увидеть её в борще или супе. У нескольких соседей дача была двухэтажной, что означало наличие  в сарае подполья, в котором хранили картофель и домашнее консервирование. На ночь лаз в подполье закрывался на замок, а сарай в свою очередь на перемёт с хитрым винтовым устройством, что давало хозяевам  ощущение двойной защищённости от непрошенных гостей. Но и такие меры предосторожности, как показала жизнь эпохи первых спутников Земли, не могли остановить ночных пришельцев, периодически производивших опустошающие набеги и выносивших всё  приготовленное для успешной зимовки: картофель, лук, капусту и консервацию.
             О, консервирование! В тех условиях, это была эпопея, которой в конце лета и осенью посвящалось всё свободное от работы, во имя торжества ленинских идей, время. Сначала нужно было выстоять в длинной очереди за овощами – это была доля детского вклада и стариков в благополучие семьи. Потом всё купленное в магазине с помощью подручных средств: тачки, возки, велосипеды и просто на руках, перетаскивалось в сарай. Ещё нужно было подкупить на базаре крышек для банок по 25коп. за штуку у предпринимателей, по тогдашней терминологии – спекулянтов, взамен пришедших в негодность от многоразового  употребления. Выровнять с помощью специально изготовленного за бутылку (валютный эквивалент на 1/6 суши, именуемой СССР) приспособления, гнутые, но ещё пригодные к эксплуатации крышки. Вместе с крышками, полученными родителями на производстве (50 шт. на нос; 3коп – 1шт.) – это составляло целое богатство. Натаскать воды с  колонки, которая находилась  на расстоянии 400м от дома,  для стирки, купания, приготовления пищи и ещё наполнить ёмкость под названием выварка, куда помещались банки для стерилизации перед последующей укупоркой всевозможных вкусностей. Дети помогали, как могли, хотя и неохотно, так как это отвлекало от развлечений, придумываемых нами в огромном количестве. Но, зато вечером помощников ожидало заслуженное вознаграждение. Кто-либо из хозяек пёк пирожки и обязательно оделял ими детвору, которая вертелась рядом и ждала угощения.
            Жили соседи  в основном дружно, особенно мужчины. Их объединяла совместная работа во дворе: строительство сараев, беседки, качели для детей, разбивка палисадников, а ток же шахматы и забивание «козла». В палисадниках росли плодовые деревья и цветы. На грядках овощи и зелень – прекрасная закуска для междусобойчика после окончания работы. А работы был непочатый край и потому, свежая зелень всегда была в ходу. Расслабиться после работы было не грех, но под неусыпным оком женщин, бдительно следящих за состоянием расслабляющихся. Наличие женщин сидящих неподалёку, на лавочках, у сараев, делало мероприятие несколько натянутым, но и предавало ему некоторую легитимность. Выпивали по обыкновению в беседке, построенной своими силами из сэкономленных на производстве труб, досок и рубероида. Наскоро закусывали свежей зеленью или фирменными соленьями из подвалов, и расходились каждый в свой палисадник обедать, что Бог послал, и приготовила хозяйка.
          Потом, после выполнения домашних обязанностей, беседка вновь оккупировалась главами семей для забивания «козла». Этим внеолимпийским видом спорта занимались
азартно и самозабвенно, как древние люди во время ритуального жертвоприношения. Стук домино был слышен до позднего вечера. Днём  же беседка целиком принадлежала детям. Малыши приносили туда песок и играли в «магазин» - на столе и лавках лепили пасочки, когда стали старше, играли в «ведьму», в «города», отгадывали кинофильмы по первым буквам слов составляющих название, а ещё играли в «штандера» и «выбивного». Когда темнело, начинали играть в «жмурки» или в «казаки – разбойники». Это были летние развлечения, а зимой большая часть двора и бугор, на котором возвышался дворовый туалет (квартиры удобствами оборудованы не были), на ночь заливались водой со шланга, надетого на водопроводный гусак  и к утру получался каток. Внимательный читатель упрекнёт меня в забывчивости или, хуже того, в не правдивости сказанного, но ничего подобного и не забыл, и не соврал. Чуть позже я расскажу историю о создании водопровода во дворе – этом источнике радости хозяек и детей, гордости мужчин нашего двора. Катались, кто, на чём мог: на снегурках привязанных к валенкам и пионерках прикрученных болтами к старым ботинкам,  малыши на санках или просто оседлав дощечку, а то и крышку от кастрюли – с горки.
            Вечером, придя с работы, взрослые делали на льду дорожки из песка и прогоревшего в печке угля к сараям и туалету, а мы с упорством гномов вновь заливали их водой. Так продолжалось до весенних оттепелей, когда вода к утру уже не замерзала, а
лишь покрывалась тонкой хрустящей корочкой, которая днём быстро таяла под мартовскими лучами солнца. Потом приходила весна и все дружно вскапывали грядки, убирали и приводили в порядок палисадники, сажали деревья и цветы. А в доме переставали топить печь, и жизнь перемещалась во двор. Это было началом дачного сезона, который продолжался до поздней осени.