Мать-мачеха

Леночка была второй дочкой — второй дочкой от нелюбимого мужа...
Люся рано вышла замуж по банальной причине — „залетела“. Своего будущего мужа, Николая, она встретила на школьном балу, учась еще в восьмом классе. Он очень эффектно выделялся среди старшеклассников высоким ростом и смелым взглядом. В школе его знали все — еще бы, спортсмен, красавец, победитель многочисленных олимпиад. Девчонки поголовно были влюблены в него, но в тот памятный вечер он из всех школьных красавиц обратил внимание на Люсю.
— Пойдешь танцевать? — спросил Николай, подойдя к девушке.
— Н-н-е знаю...
Люся от растерянности даже не поняла, что ее приглашают на танец. Перед глазами стоял туман, а в голове крутилось: „ОН меня пригласил!“ Она робко шагнула вперед и положила свои хрупкие руки на его широкие могучие плечи. Они закружились под чарующие звуки венского вальса!..
Потом были ежедневные свидания на берегу речки с горячими поцелуями и жаркими объятиями. Люсе казалось, что к ней пришла любовь...
ЭТО случилось перед летними каникулами, когда Николай сказал ей, что завтра уезжает на летние сборы на целый месяц. Всю ночь они прощались и клялись друг другу в верности, а наутро Люся ощутила себя полноценной женщиной.
Когда же Николай вернулся, Люся сообщила, что она, наверное, „залетела“. Он вначале не поверил, а потом предложил немного подождать — вдруг Люся просто ошиблась со сроками. Однако „ошибка“ не подтвердилась. Многочисленные приступы тошноты и головокружения не оставляли почти никаких сомнений. А „приговор“ врача-гинеколога был однозначен: „Девушка, вы скоро будете матерью“. Надо было решать, что делать в сложившейся ситуации. Вариант аборта полностью исключался — Люся помнила, как врач говорила об опасности первого прерывания беременности.
— Я пойду работать, и сама буду воспитывать ребенка, — сообщила она Николаю на очередном свидании.
— Да нет, дорогая, если уж так произошло, то мы поженимся. А работать должен пойти я. Я ведь мужчина. Ты же будешь заниматься воспитанием будущего ребенка. Поступлю в институт, на заочное отделение - ведь многие так делают.
Восторга у родителей новость о браке их детей не вызвала, но и трагедию из этого никто не собирался делать.
— Прокормим! — заявили Люсины родители. — Жить будете пока у нас.
Николай успешно сдал вступительные экзамены, и устроился учеником слесаря на местный завод. На „светлое“ будущее можно было рассчитывать, потому что завод развивался и  нуждался в специалистах.
К тому времени, когда родился ребенок, Николай уже получил высший разряд и начал неплохо зарабатывать. Как говорится, на „хлеб-соль“ хватало. Да и очередь на „малосемейку“ вскоре подошла — хоть и маленькая, но своя комната пока устраивала молодоженов.
Роль матери давалась Люсе очень тяжело — она была в своей семье единственной дочерью и не была обременена домашней работой. Поэтому свалившийся на ее еще фактически детские плечи груз семейных забот  был для нее непомерен. Бессонные ночи и бесконечная стирка пеленок-распашонок совсем не оставляли времени молодой матери для ухода за собой. А тут еще начали цепляться какие-то женские болячки — в общем, Люсе семейная жизнь казалась каким-то бесконечным адом. И виной всему была, как она считала, дочка — вечно кричащее маленькое существо.
— Не понимаю, мама, как можно ЭТО любить, — говорила Люся, — ведь она постоянно кричит. Ни в кино сходить, ни выспаться, как следует.
— Ну что ты, доченька, это сейчас тебе так тяжело, а подрастет — будет тебе утеха.
Но отдохнуть Люсе не удалось. Неожиданно она почувствовала какие-то странные толчки в животе. „Неужели я беременна?“ — подумала Люся. — Я же кормлю ребенка грудью и не могу забеременеть“.
После посещения врача, Люся поняла, что ей еще много лет придется возиться с горшками и пеленками.
— Нет, Николай, я этого не выдержу! — кричала она мужу, пришедшему с работы. — Ты не представляешь, как это тяжело сидеть дома с маленькими детьми!
Муж ее успокаивал и говорил, что после окончания учебы ему обязательно повысят зарплату. Они смогут нанять няню, и у нее больше будет времени отдыхать.
Да не так вышло, как думалось. Пришли перестроечные времена, и зарплату начали выплачивать продукцией, которую некуда было сбывать, а потом начали задерживать на 2-3 месяца. От родителей помощи тоже никакой — они еле-еле сводили концы с концами. На семейном совете решили, что Николаю лучше всего поехать на север — там заработки высокие. Ничего, что дети редко будут видеть отца, зато материально будет легче поднимать двух дочек…
Как-то весенним погожим днем Люся гуляла в парке возле дома и вдруг на нее из кустов выскочила огромная собака. Люся очень испугалась, но пес, услышав грозный окрик хозяина, тут же ретировался. Хозяин, симпатичный мужчина лет сорока, подошел к Люсе с извинениями. Пока девчонки носились по парку за собакой, которая оказалась очень игривой, Алексей (так звали нового знакомого) рассказал о себе.
— Я совсем недавно в вашем городе, предложили должность заместителя главного инженера на заводе. Я ведь на пенсии, а тут можно немного подзаработать.
— Такой молодой — и уже на пенсии? — удивилась Люся.
— Ну, не такой уж я и молодой. А на пенсию уволился после морской службы на севере. У нас там ведь год за два. А Вы где работаете?
— Да нигде, с девчонками сижу. А муж — на севере, на заработках.
Алексей пристально посмотрел на Люсю своими жгучими глазами и произнес:
— Ну, чтож, до свидания... До скорого свидания.
Вернувшись домой, Люся долго не могла выбросить из головы воспоминания о новом знакомстве. Какой симпатичный мужчина“, — думала она, чистя на кухне картошку. — „И совсем один. Завидный кавалер для заводских девчонок“. Давно забытые чувства охватили Люсю. Она, ловко орудуя ложками-поварешками, представила себя на мгновение себя в его объятиях. И тут же спохватилась: „Что же это я? А как же Алексей?“
Теперь, выходя на улицу с дочками, она обязательно старалась идти через парк. Где-то в подсознании мелькала мысль: „А вдруг я встречу его?“ И встретила...
Как-то вечером она выбежала в магазин за хлебом, но он был уже закрыт. Женщине пришлось идти в соседний магазин. Дорога к нему пролегала через тот же парк. И, конечно же, в парке она увидела нового знакомого, гуляющего с собакой. Эта встреча оказалась роковой для Людмилы...
Их любовь была какой-то отчаянной — они встречались тайком на квартире, которую снимал Алексей, пока не подойдет его очередь на жилье. Для Людмилы время будто остановилось — она жила только Алексеем, и все домашние обязанности отходили на второй план. Значение имели только встречи с любимым, его ласки и слова, которые он шептал ей в порыве страсти.
А что же дочки? Дочки теперь для нее были только препятствием - его нужно было как-то обходить. И она обходила. Для начала сдала их обеих в детский садик, а сама пошла на работу. Алексей помог ей устроиться на завод на хорошо оплачиваемую должность.  Но самое главное, что они почти весь день были вместе. А после работы девочек часто забирала мама, жалея Люсю, что она одна, без мужа, „поднимает“ детей.
Когда Николай приехал в очередной отпуск, он сразу заметил перемены в жене.
— Люся, что случилось, ты стала какая-то чужая, далекая. Я понимаю, что одной с двумя детьми — не мед, но это не значит, что ты должна меньше уделять внимание девочкам и мне.
Людмила смотрела на Николая, а перед глазами стоял Алексей. „Разве можно их сравнить? — думала она. — Ведь Николай никогда меня так не любил. И не жалел“.
Однако вслух она ничего не сказала, а просто молча пошла на кухню. Ужин прошел в полной тишине — даже девочки притихли, недоуменно поглядывая на маму и папу. А Людмиле было все равно. Лишь бы ее не трогали, чтобы она могла остаться наедине со своими любовными фантазиями. Любовь к Алексею и ненависть к мужу росли в обратной пропорции. „Скорее бы ты уже уехал подальше!“ — думала про себя Людмила и мечтала о предстоящем свидании с любимым. Она не рисковала встречаться с Алексеем, пока муж был дома. Тот же, вроде бы предчувствуя беду, уезжал с тяжелым сердцем и наказывал Люсе беречь девочек, уделять им больше внимания.
Время летело незаметно и вскоре девочки пошли в школу — их взяли в один класс, потому что Люсе так было удобнее. Тем более что старшенькая, Ниночка, часто болела, была слабенькой. Зато у нее были большие способности к музыке, и Люся отдала ее в музыкальную школу. Помог, конечно, Алексей, ведь за учебу надо было платить. Отношения между Алексеем и Людмилой становились все более тесными, и он предложил Люсе развестись с Николаем и выйти за него замуж. Женщина только этого и ждала, и написала Николаю письмо с просьбой о разводе. Она писала, что давно любит другого и хочет жить только с ним.
Через некоторое время от Николая пришел ответ, что он не даст развода, так как у них растут две дочери. Вечером мать пыталась затеять разговор о переменах в их жизни с девочками, но те не хотели ничего слышать. А Ниночка со слезами на глазах сказала: „Я люблю папу, и буду жить только с ним!“
— Ну и живи! — в сердцах ответила ей мать. — Как приедет, пусть забирает тебя с собой на Север!
С этого времени между Людмилой и старшей дочерью, словно „черная кошка“ пробежала. Мать просто возненавидела Нину, которая препятствовала ее браку с Алексеем. Она стала придираться к ней по поводу и без повода. Жизнь девочки стала невыносимой. Часто вечером, когда младшая сестренка уже спала, а мама „свиданичала“, Нина долго плакала в своей комнате, а потом садилась за стол и писала длинные письма своему любимому папочке.
Ранней весной неожиданно приехал отец, принеся своим появлением огромную радость дочкам. Людмила же встретила его вопросом о разводе, на что Николай ответил: „Не дам тебе развода, пока у меня не закончится контракт. Побудь „матерью“ еще немного, а там — скатертью тебе дорога!“
Побыв немного, Николай уехал, пообещав детям, что на летних каникулах повезет их на море. На некоторое время ссоры между матерью и дочками поутихли - наступило временное перемирие. Девочки старались лишний раз не попадаться матери на глаза,  но однажды скандал, начавшись, как всегда, с мелочи, закончился страшной трагедией.
Нина пришла из школы вся зареванная и сразу же пошла в свою комнату. Людмила пыталась узнать, что произошло, но в ответ услышала: „Не заходи ко мне! Я не хочу тебя видеть!“
— Что случилось, двойку, что ли принесла? Так это не трагедия, исправишь. Заниматься надо, а не папке письма слезные писать, — упрекнула мама дочь.
Этим она только подлила масла в огонь.
— Я и так занимаюсь с утра до вечера, а вот ты...
— Что я? — начала заводиться Людмила.
— Ты... Ты... Ты — мне не мать! Ты своего хахаля любишь больше, чем нас!
Этого Людмила уже стерпеть не смогла. Она подошла к дочери и залепила ей звонкую пощечину...
Всю ночь она не спала, прислушиваясь к звукам в детской. Меньшая дочка попросилась к ней в постель, и Людмила всю ночь ощущала тепло детского тельца под боком. Встав пораньше, она приготовила молочную кашу и пошла будить Нину. Когда она зашла в комнату, постель была застелена, а девочка сидела за столом и что-то писала.
— Что, пишешь доносы своему папочке! — закричала Людмила.
Дочка ничего не ответила и продолжала писать. Тогда мать подошла к ней и заглянула через плечо. На большом листе бумаги было написано только три слова: „Папа, прости меня!“
— И за что же это он должен тебя простить?
Нина не отвечала и Людмила начала „заводиться“.
— Ты что же это, паршивка, и разговаривать со мной не хочешь?
— Не хочу, — со странной улыбкой ответила дочка.
Мать со всей силой дернула девочку за рукав:
— Я тебя научу вежливо со мной обращаться! Немедленно извинись!
Нина вскочила и выбежала на балкон — извиняться она никак не хотела.
Людмила вышла вслед за ней:
— Извинись немедленно!
Она размахнулась, чтобы ударить девочку и в это время Нина перегнулась через балкон и бросилась головой вниз...
Было 8 часов утра. Многочисленные прохожие торопились на работу. Вдруг их остановил нечеловеческий крик. Это кричала Людмила.
... На похоронах девочки был весь микрорайон:
— Смотрите, она как живая лежит...
В белом кружевном платье Ниночка выглядела как невеста, и трудно было поверить, что она, в самом расцвете сил, могла решиться на такое. Когда же из дверей показалась Людмила, толпа женщин ринулась к ней с криками:
— Мачеха! Убийца! Это ты виновата в ее смерти!
А почерневший от горя отец, посмотрев на нее невидящим взглядом, еле слышно произнес:
— Мать-мачеха...