Монархическая сага - 3, 4

                Часть 3. Наши дороги
               
                Очередное предуведомление

Я, краевед Бруно Атавист, начинаю очередное отмеренное повествование о своих героях. А героем может быть только принц, остальные его оттеняют. Суть повествования не столько в перечислении очередных событий, коих у всякого человека предостаточно, чтобы нагружать себе голову чужими, сколько в попытке понять, чем монархи отличаются от нас – простых смертных.


                Сказ 12. Продолжение учения разума


Начало учебного года всегда праздник. Съезжаются старые знакомые и подтягиваются новые – первокурсники, на которых второкурсникам уже можно смотреть свысока, как смотрят профессионалы на любителей. Приехали, естественно, и наши предметы повествования: Лотис в новом камзоле и Адмус с новой прической – прямые волосы, без привычных завитков на висках, но упрямой челкой на лбу. (Авочки поставила-таки свою печать.) Жизнь начиналась с чистого листа, поэтому они вновь могли занять апартаменты в общежитии королевских особ Второй категории, откуда их некогда изгнали им же в назидании и в поучение другим. Однако принцы предпочли вернуться в гнездо королевы Бесмезии. Это решение было принято после того, как они увидели у входа в Институт одиноко стоящего в сторонке старого слугу королевы, сосредоточенно дремавшего на солнышке. Лотис и Адмус переглянулись. Подошли. Разбудили. Поздоровались. Спросили:
- А вы что тут стоите?
Старик замялся, потом сослался на желание прогуляться, узнать, как дела у принцев и, конечно, передать наилучшие пожелания королевы. После чего выжидательно замолчал.
Лотис и Адмус еще раз обменялись многозначительно-понимающими взглядами и объявили, что желали бы вновь остановиться у Ее величества, если, конечно, она не против. Старик-слуга не сумел скрыть своей радости и тотчас помчался с этой вестью домой. Уже через полчаса он достиг ворота Института, поминутно оборачиваясь и выкрикивая: «Будем ждать!… Всенепременно!… Ваши комнаты готовы!.. Платы не надо!» Принцам приятно было узнать, что в здешних местах появились люди, которым они стали небезразличны.
Не приехал только Одарис.
- Не иначе пристал к бродячему цирку, дабы повысить мастерство игры на свистульках, - предположил Адмус.
- Или пишет симфонию для флейты и барабана, - продолжил перебор вариантов Адмус через пару дней.
- Не заболел ли? – обеспокоился он через неделю.
Лотис отмалчивался, предпочитая постигать имеющиеся науки. Благо, что постигать было что.
- О тиране можно сказать: «Какая работа, таков и человек!».
С этого постулата начал свою лекцию по курсу «Научная организация труда деспота» мэтр Корнелиус. Это был тучный, но подвижный человек, известный своими научными и питейными трудами в самых широких кругах монархической интеллигенции. Его ценили за принципиальную готовность идти до конца в своих пристрастиях.
- На людях будьте деятельны, - поучал мэтр. – Для этого имейте под рукой министра, чтобы на заседании Государева Совета спросить, нахмурившись: «И как же такое могло случиться?» После чего плотно сжать губы, чтобы в углу рта залегла суровая складка. Если у вас бойкий на язык министр - замените. Министр на Ваш вопрос должен отвечать путано, неубедительно, а вы всем своим видом должны как бы говорить «Вот с кем мне приходится работать!»
- Если государство попало в неловкое положение, задача деспота искать выход. Найдя хороший и плохой, продолжить поиски, пока не отыщется наихудший. Тогда деспот оправдает свое название в глазах народа, ибо преодоление искусственных трудностей сплачивает приближенных и мобилизует народ на новые свершения. Кроме того, заслужит признание историков, которые, разбирая ваше правление, будут выглядеть умными. Так Вы останетесь популярным и после завершения царствования. Помните: о толковом, не делающим глупостей правителе пишут наименее всего, ибо писать не о чем. Это как в хорошем романе: чем больше страстей и меньше мыслей, тем больше читателей. И то: мыслей и своих хватает а вот  страстей…
Лотис все старательно конспектировал. Кажется, он и впрямь вознамерился стать примерным правителем.
Вечером составляли письма. Адмус по требованию Авочки вынужден был подробно рассказывать о том, что ел в обед и ужин и как одевается в холодную погоду. Впрочем, не похоже было, что это занятие так уж сильно тяготило его. О себе он писал с увлечением. Лотис же творил письма Салерии двух видов: с философическими рассуждениями о жизни и хозяйственными по поводу строительства пивоварни. Дело в том, что дома он затеял создание новой отрасли народного хозяйства – варку пива. Но не во имя специфических нужд населения, а ради наращивания объемов внешней торговли. Золотые струи изысканного напитка должны были, по его расчетам, обернуться золотым ручьем валютной выручки. Он выписал семена хмеля, а ячмень и так выращивался в тамошних краях с начала веков. Был и третий необходимый ингредиент – чистейшая родниковая вода, что била из-под земли в трех верстах от дворца. Там и заложили пивоварню. После чего Лотису пришлось уехать учиться, а за главного осталась Салерия. Теперь она регулярно и подробно сообщала обо всех делах, попутно задавая сообразные делу вопросы, а Лотис подробно отвечал. И не только ей. Батюшка решил понемногу приобщать его к государевым делам. Время от времени он вкладывал в письма государственной важности бумаги и спрашивал:
«Придворный астролог прислал прогноз на неделю. Вот я и думаю: посадить его в сырой подвал или в очередной раз помиловать? Что говорит твоя наука?»

В приложенном документе значилось:

                Астрологический прогноз

Сатурн перекрыл Юпитер таким образом, что неделя для Вас, ваше величество, будет великолепна при условии, если на Вас не упадет кирпич, не украдут кошелек и не нападет враг.

Лотис отписал следующее: «Теория управления труда монархов считает, что в указе по данному вопросу надо написать следующее: «Казнить и помиловать нельзя, так что приступайте». И будешь как монарх прав. Сам же наказуемый поймет, каково сидеть меж двух стульев, чем и занимается монарх ежедневно, да еще с такими прогнозами. А вообще-то мэтр говорит: «Теория дается, чтобы ее игнорировать, а затем на практике прийти к ее выводам. Поэтому, чтобы вы ни совершили, все уже теоретически обосновано».
Два раза издали видели Барбидона. Тот гордо шествовал с высоко поднятой головой пострадавшего за правое дело, но не сломленного демона. Адмус ощеривался, как кот при виде собаки, а Лотис реагировал, как на прочитанную книжку. Адмусу такое отношение поначалу не понравилась.
- Ты себя ведешь так, будто простил этого негодяя, - возроптал он.
Лотис меланхолично улыбнулся:
- Моя тонкая интуиция подсказывает мне, что скоро нас призовет Судьба, и мы скрестим наши умы вновь!
- На этот раз, пожалуйста, без меня. Я хочу мирно дремать на лекциях, получать свои удовлетворительные оценки и знаться с женщинами не столь брутального характера, как твоя Судьба.
Лотис лишь улыбнулся, как человек, заглянувший этой особе через плечо в ее расписание грядущих событий. Пока же им приходилось иметь дело только с женщинами своего круга и с предсказуемыми желаниями. Королева Бесмезия и старушки-пенсионерки пребывали в добром здравии, хотя и любили рассказывать о своих недомоганиях. Вот только незаконный принц Урбан Аврелий исчез.
- Вы будете удивлены, но граф нашел все-таки желающих дать ему денег на снаряжение экспедиции по освобождению трона, - повествовала королева Бесмезия за вечерним чаем. – Однажды прибыли трое молодых людей плебейской внешности, но с о-очень солидными кошельками. Они долго секретничали с Урбаном, после чего граф заявил, что подписал договор: в обмен на помощь в освобождении трона, он дает этим людям безусловное право…
- Монополия, называется, - прошелестели старушки. 
- Совершенно, верно. Он дает им эту самую монополию на открытие игорных заведений в его землях на 99 лет и 9 месяцев. После чего они поехали освобождать престол. По дороге граф Урбан решил заехать и посмотреть воочию, как организовано игорное заведение. И… вся компания застряла в этом городе. Урбан в одночасье выиграл большую сумму, потом еще, потом все проиграл, потом опять выиграл… В конечном счете выяснилось, что по четным дням он крупно выигрывает, а по нечетным – не менее крупно проигрывает.
- Значит, он теперь играет по четным дням? – догадался Адмус.
- К сожалению, и по нечетным тоже.
- Как же такое может быть? Ведь это непрактично!
- В письме он объяснил сей парадокс следующим образом. Мол, я понимаю, что надо играть по четным дням, но мне невмоготу сидеть весь нечетный день. Я долго слоняюсь по городу. Потом захожу посмотреть, как играют другие. Потом ставлю по маленькой. Чтобы убедиться, что день не мой. А затем… прихожу в себя только на улице без денег. Чтобы заработать на еду и дорогу приходится на следующий день идти играть снова, и тут выигрываются такие большие деньги, что мы веселимся всю ночь и забываем о прошлых невзгодах.
- А что же кредиторы? Почему они не увезут его сразу после выигрыша?
- Насколько я поняла, им везет как раз в нечетные дни, а проигрываются они в четные. После чего им ничего не остается, как ждать, пока выиграет граф и займет им денег…
- Тогда это у них надолго, - решил Лотис.
Прошла еще неделя, и принцам на двоих пришло одно письмо. От Одариса. Писано было неровными строчками на небольшом листе мятой бумаги.

Всем поклон! Пишу наскоро, пока человек не ушел. Со мной случилось вот что. По пути увидел я голубку, а в клюве что-то белело. Увидев меня, она свой груз обронила. То была записочка со словами: «Ну, спасай меня, чего же ты медлишь? Марика». Не знаю, что и думать. Вроде бы это совпадает с моими намерениями, и все же… Как она меня нашла? Непонятно. Однако я пошел следом, куда летит птица. Иду вот уже четыре дня. Жрать хочется, невмоготу. Голубь все полями летит, получается мимо деревень и харчевен. На ягоды смотреть уже не могу. Встретил путника, который направляется в наши институтские края. Передам письмо с ним. Может, донесет. Пообещал, что ему дадут золотой.
                Если что, помните обо мне только хорошее. Одарис.

- Начинается, - упавшим голосом прокомментировал Адмус. – Попомни, кончится тем, что мы опять пойдем за горизонт.
Лотис остался безмятежным. Видно было, что голова его занята другим, а к новой возможной перспективе он относится как к факту приближения очередного дня. И продолжал исправно ходить на все занятия. В сафьяновую тетрадь он записывал отобранные наукой мудрость веков. Вот некоторые иллюстративные положения, изъятые мной, краеведом Бруно, для всеобщей пользы.

                Курс «Основы Демагогии». Читано магистром Лосинусом.
 
Демагогия естественным образом распадается на вербальную (словесную) и текстовую. Составление текстов есть искусство набора слов таким образом, чтобы у воспринимателя осталось ощущение многозначительности при общем малопонимании прочитанного. Например, вместо того, чтобы сказать «погода будет ясная», пишется: «Диспативность утреннему постмодернизму не грозит». В течение курса мы будем составлять речи по этой методе, а пока помянем имена тех, кто внес вклад в теорию. Так, Рудольф из Самарты тысячу лет назад вывел основной принцип данной науки: «Демагогия основана на допущении того, что люди хотят услышать. В силу этого озвученное всегда звучит как правда». Хрисанф из Ламберты сто лет спустя вывел метафизический принцип демагогии: «Люди хотят ясности, демагогия и есть приведение противоречий жизни к ясности умозрительного бытия». Далее мэтр привел ряд поэтизированных высказываний классиков демагогии о предмете: «Демагогия – это прохладный ручей в жаркую погоду». Или: «Демагогия – самое высокое из низких искусств». А также такое: «Демагогия – это умственный расслабитель в сладкой оболочке с последующим закрепляющим эффектом».
Как утверждал один древний почтенный философ: два уха и один рот даны, чтобы мы меньше говорили и больше слушали. Резонно. Но если люди последуют его совету, то кто будет вещать, если все будут слушать?  Есть иной вариант: один говорит, все остальные слушают и поддакивают. Тогда заданное философом уравнение из двух тождеств будет соблюдено. Как вы, наверное, догадались, вещающим народу должны быть вы, Ваши высочества! Но для этого правители обязаны свободно и естественно, подобно дыханию, пользоваться приемами правдоподобия.
Определений было много, но Лотис удовлетворился вышеприведенными, и перешел к конспектированию основоположений этой почтенной и неувядаемой науки. Он изволил записать следующее.
Принципы: а) Ваша задача донести до голов подданных в целях их спокойствия то, что должно быть достигнуто в целях гармонии; б) любой умник подчиняется правильно организованному и правильно поданному словоговорению; в) сами же не умничайте, а то вас легко разоблачат; чем проще аргументация, тем сложнее ее опровергнуть; г) запомните: суть спора в том, чтобы Ваше мнение не совпало с мнением остальных и вы, таким образом, выглядели бы в своих глазах и глазах подданных умнее, чем Вы есть. В этом залог уверенности в своих монарших силах.
Инструментарий: 1. Аргументация. В споре не обязательно утруждать себя аргументами, особливо, если их нет. Смело приписывайте оппоненту свои грехи и затем изобличайте их. Это будет звучать много убедительнее, ибо вы хорошо будете знать предмет обличения и потому можете украсить свои инвективы художественными подробностями большой силы, черпая вдохновение из встающих перед глазами картин. Этот путь, кроме дискуссионного успеха, облегчает душу и крепит здоровье, так как происходит перекладывание своего груза на плечи противника.
Если не хватит аргументов из собственной практики, переходите на личности. В разгар выступления спросите его: «Почему у вас уши красные?» Пусть оправдывается, а слушатели незамедлительно переключатся на рассмотрение ушей оппонентов, забыв о предыдущей части его выступления.    
Если ваш оппонент человек логического ума, то лучше всего ставить его в тупик абсурдистскими положениями. Человеку же обычного, стихийного, так сказать, разумения все равно, говорите ли вы логическими конструкциями или высказываете абсурдные положения. Пример: Фригон из Бардиса любил разить своих ученых противников следующим приемом. Он говорил: «Скажите, почтеннейший, если квадрат не является кругом, то почему вы настаиваете на своем заблуждении?» И выслушав ответ, спрашивал: «А чего вы злитесь?»  И разводил руками, слушая путанные оправдания провинившегося оппонента.
Запомните: в диспуте важна не истина, а за кем осталось последнее слово.
2. Вера в свою правоту. Верьте, что Вы всегда правы, ибо это так и есть, пока Вы на троне. Это позволит Вам делать ошибки со спокойной душой и ясностью во взоре (чем больше ошибок нагородите, тем спокойней и честней должен быть Ваш лик). Не в том суть, что Вы делаете ошибки, а в том, чтобы отвечали за них другие. А это право дает только монаршая вера в самое себя. Что и следует неустанно разъяснять публике.
Для тиранов демагогия явление политически-естественное и благотворное. Помните: святой Фома Аквинский учил: тираны служат целям Провидения, потому что если бы не было тиранов, не было бы возможности для мученичества.

                Курс «Монархическая Идея»

Лекции читал достопочтенный мэтр Любуш. Он много лет служил при королях, и знал предмет не только теоретически, но и как практик, оттого его слова звучали особенно веско.
- Что есть монархия? В философском смысле - это форма приспособления к несовершенству мира путем использования энергии зла ради переработки ее в приемлемое добро. Ведь свободомыслы отчасти справедливо считают, что власть одного над всеми – зло. Другое дело, взирая на произрастающие дерево, они не видят корней его питающих. Вы, ваши светлости, не просто правите - иначе вас легко заменить, вы хранители традиций, а суть их – порядок. Тогда Небо не падает на Землю, и реки не потекут вспять. Но для этого вы должны быть достойны Традиции. Понимать ее суть и смысл, сущность и форму и при этом не терять вкуса к человеческим радостям, иначе престанете понимать чаяния подданных.
 Далее он перешел к практическим вещам, часть из которых Лотис тезисно изложил в тетради.
- Распространенная ошибка монархов – превращаться в памятник самому себе.
Мэтр сделал паузу, а затем, выбросив вверх указующий перст, воскликнул:
- Монарх должен быть памятником для других!
                -----
- Одно значительное в истории лицо известно в частности следующим афоризмом: «На штык можно опереться, но на штыке нельзя сидеть», что вызвало похвальные отзывы плебействующих лиц. Но зачем на штыке, спрашивается, сидеть? Для этого есть трон. А штык нужен для охраны места сидения. Это пример непонимания сущности монархического правления, что и предопределило крушение автора сего афоризма.
                -----
- Монарх должен неустанно ставить задачи подданным. Причем такие и так, чтобы еще до их решения было ясно каким маршрутом идти из пункта А в пункт Б, а главное - из Б обратно в А. Ибо цель относительна, а челночное движение для монархии - все!


                Курс «Мудрология. Часть 2»

Курс в новом семестре продолжил читать мэтр Шеруак. Он мерно ходил взад-вперед вдоль кафедры и столь же мерно излагал, повышая голос в начале предложения и вновь плавно снижая его к концу, чтобы после точки начать очередное восхождение на вершину.
- Вы, как правители, имеете дело с миром телесных сущностей, которые однако определяются через слова. А мир слов в принципе не может совпасть с безграничным миром вечно изменяющихся вещей, иначе нам бы пришлось всю жизнь заучивать слова, а монархам не осталось бы времени на управление того, что слова определяют. Но тем самым людской ум вступает в конфликт между миром вещей и миром слов. Увязывание одного с другим мы называем «знание». Много веков назад один умный человек на основе своего опыта сказал: «Знания будут в цене лишь в сочетании с властью». И был глубоко прав. Познание начинается с восприятия отдельных явлений окружающего мира. Со временем это дает иллюзию осведомленности о нем. Следующий этап – скептическая критика, что помогает отсеивать чересчур иллюзорные феномены. Пройдя чистилище, воспринимаемые объекты становятся фактом самопознания. Стадия самопознания самая длинная, но и плодотворная, и завершается она выяснением, что все фигня, если только интеллигент не припадет к трону – небесному или земному все равно - дабы получить истинное вознаграждение – монаршью милость. Только после этого усвоенное им приобретает в его глазах смысл и значение, ибо есть кому и для чего дарить свое вдохновение. Так как Вы являетесь по определению конечным пунктом на тропе интеллигибельности, то…
     Тут преподаватель чихнул, затем еще и еще. Извинившись, он вышел, а следом раздавался звонок колокольчика возвещавшего об окончании занятия. Чем все кончается, осталось пока невыясненным.
Со следующей лекции в тетради Лотиса осталась запись:
Один замечательный человек сказал, что «философия есть растянутая во времени попытка людей узнать о себе и мире то, что без философии узнать нельзя». Но что именно можно узнать при помощи философии остается дискуссионным вопросом по сей день. Это приводит к тому, что появляется масса толкователей, от которых происходит с одной стороны много путаницы, с другой тем самым стмулируется общее умственное напряжение. Один мудрец сказал об одном таком учителе: «Если кто-нибудь приходил к нему с целью разрешить какое-нибудь свое недоумение, то уходил от него с еще большим недоумением, переходящим в недоразумение. И все же к нему не зарастала народная тропа, ибо многие свое недоумение расценивали как прикосновение к глубинной тайне бытия. И это, как ни парадоксально, двигало вперед науку. Отсюда вывод: познание строится на парадоксах, а осмыслить их без философии невозможно».
Далее средовала приписка Лотиса: «Ничего не понял, что, повидимому, доказывает глубину высказанного».
 
                Курс «Принципы монархической классификации»

Курс читал мэтр Лоциус – человек, отдавший свою жизнь на то, чтобы другим не было надобности исследовать то, что исследовал сам мэтр.
- Классификация нужна монархам, чтобы уяснить способы упорядочения хаоса и ввести умы подданных в надлежащий порядок, без чего, как известно, мир существовать не может, а управиться с народом тем более. Хаос - то, что нам непонятно. А что классифицировано, то уже понятно или, по крайней мере, приятно. А что понятно и приятно, то поддается объяснению. И вы тоже, столкнувшись на монаршем посту с потоком разнокачественных сведений и накапливаемых фактов, должны иметь способность разделить их на понятные вам разряды и тем ввести разливанное море в конкретные берега. Итак, как же подходить к решению задачи монаршей классификации? Данная классификация основана на следующих принципах: 1) иерархии, 2) уподобления, 3) регламентированной взаимосвязи и взаимозависимости.
1. Монаршая иерархия есть умопостигаемый принцип отделения первостепенного от второстепенного, зерен от плевел, отдыха от работы, сытного обеда от легкого ужина, скучных занятий с министрами от свиданий с фрейлинами. Сей принцип основан на том допущении, что есть главное и есть второстепенное в сфере абсолютно свободной воли правителя. Главное и второстепенное  по факту определяется волей монарха. Но чтобы будущий государь не ошибся в определении главного и второстепенного, Он должен прослушать курс «Принципы монархической классификации», что вы сейчас и делаете.
2. Уподобление есть сведение разнородных объектов к единому знаменателю. Когда мужик в сердцах восклицает: «Все бабы – дуры!» он делает операцию уподобления, что помогает ему чувствовать себя особенным. Такую же операцию проводит ваш министр, утверждая, что видит в вас второго Карла Великого. К сожалению, такое уподобление не имеет отношения к работе, а только к состоянию духа. Зато с налогами, число коих приближается к числу дней в году, вы можете провести операцию уподобления, приравняв их к подаркам, подносимым подданными на Ваш день рождения, что, несомненно, морально облегчит подданным их тяготы.
3. Взаимосвязь есть установление принципа уважения между совершенным трудолюбивым процессом и полученным негативным результатом, а также реализация принципа в уверенности, что все доклады министра финансов будут сводиться к тезису о недостаточности денег, военного министра – нехватке солдат, министра общественных работ – убыли работников, а министра сельского хозяйства к сетованиям на чрезмерную жару летом и дождей осенью. После чего придется уяснить, сколь велика разница между вашими желаниями, вашими потребностями и теми возможностями, кои предоставляет вам действительность. В силу этого Вы пересмотрите имеющуюся с отроческих времен классификацию, поменяв главное и второстепенное местами. После чего свидания с девушками отойдут на второй план, а занятия государственными делами станут естественной вашей первейшей заботой.
  Салерии Лотис написал: «Все, что нам преподают, увлекает меня все больше, несмотря на кажущуюся абстрактность и равноудаленность от жизни. Но именно эта равноудаленность меня интригует. Нам внушают: глубокая наука монархам без надобности и даже во вред, ибо теорию слишком сложно без потерь внедрить в повседневность, а практику в теории преподать малореально в силу расхождения между первым и вторым. Остается привить нам неуловимое «нечто», что делает индивида подлинным управленцем. Я вроде бы понял, что должен уловить и впитать оное, и усердно пытаюсь, хотя, по правде говоря, не сильно здорово получается. А в чем дело – не пойму».
  Салерия ответила: «Вас учат искусству здорового цинизма, этой основополагающей закономерности бытия. Истинный монарх отличается от плебействуюших правителей тем, что последние начинают с идеализма, а заканчивают прожженными циниками. У вас же путь должен иметь обратный порядок – от молодого здорового цинизма и прагматизма к идеализму возрастной мудрости. Без этого монархия теряет свою метафизическую сущность».

(Примечание Краеведа: В последующем мы планируем подготовить к изданию переписку Салерии и Лотиса в одном томе folio).

Зато Адмус продолжал не уделять предметам должного внимания.
- Ты неважно учишься, - вынужден был заметить Лотис.
- Не хочу иметь интеллигентное лицо, которое вызывало бы непроизвольное желание попросить взаймы.
Лотис ничем не смог возразить на этот аргумент. У него уже столько раз занимали, что эта традиция начала беспокоить его.
В семестре, как водится, должно была написана курсовая работа, отражавшая степень возмужания монархических отроков на стезях науки. Лотис выбрал тему «Прогрессивная роль тиранов в мировой истории». И, не теряя времени, разработал план сочинения. В основной части своей работы, он решил обосновать тот факт, что после тиранов и деспотов остаются построенные ими города, крепости и дороги, а сменяющие их политики только и умеют, что, живя во дворцах злодеев-предшественников, критиковать их и тем оправдывать свое беззубое правление.
- По-моему, хорошо будет выглядеть, - сказал удовлетворенно Лотис. – Получится в  полном соответствии с «Основами теории демагогии». Так сказать, закрепление пройденного. Мэтр будет доволен. И я собой – как прагматиком.
Адмус лишь вздохнул, слушая такое. Он уже два раза втихаря бил по шеям-с тех принцев, которые не желали возвращать Лотису занятые «до завтра» материальные активы.

                _______


Но пора обратить взор на третьего принца. Теперь, когда стала известна причина его отсутствия, прибудем к нему сами. Пока друзья нагружались знаниями, Одарис нагружал и без того натруженные ноги, испытывая немалые лишения. Правда, к тому времени, когда мы соизволили прибыть к месту нахождения Одариса, голубь то ли сжалился над измочаленным принцем, то ли голубиный маршрут совпал с рекой, но Одарис погрузился на баржу и уже не шел, а плыл за пернатой путеводной звездой. Достигнув устья, Одарис осмотрелся. В порту стояли рядком корабли под флагами всевозможных стран. Голубь сидел на мачте изящного судна. Борта украшала затейливая узорчатая резьба, а паруса художник разрисовал павлинами и прочими жар-птицами. «Мне туда», - понял принц.
Владельцем корабля оказался важный купец с окладистой мелкозавитой бородой, объемистым тюрбаном на голове, шелковым халатом на плечах и огромными перстнями на пальцах. Так мог выглядеть  или правитель княжества или разбогатевший сын бедняка. Одарис вежливо, но с достоинством приветствовал заморского гостя, сопроводив просьбой доставить его туда, куда летит голубь. Купец удивленно посмотрел на принца, потом на птицу, и пробормотал: «Это голубка», после чего ловко повалился на колени.
- Мой корабль к вашим услугам, Ваше высочество! Я счастлив буду доставить Вас в столицу моего благодетеля, раджи Бархудара Ослепительного, да будет его имя сиять в веках!
Одарис, естественно, удивился такой готовности и полюбопытствовал о сути происходящего.
- Эта голубка из голубятни нашего правителя. Я узнал ее по лазоревой ленточке на шее. Это знак раджи.
Одарис близоруко прищурился и убедился, что означенная ленточка на шее имеется, чего он раньше ввиду изнурения не замечал.
- Если она позвала Вас за собой, значит Вас приглашает мой правитель и в силу этого Вы мой почетный гость.
Одарис был доволен таким оборотом дела. Под крылом голубки и купца он отъелся за все потерянное время и на берег далекой страны вступил отдохнувшим румяным юношей. Купец самолично проводил его до дворца, где поведал начальнику стражи о необычной причине появления заграничного принца. Стражник взглянул на голубку, беспокойно перебиравшей лапками на кромке крепостной стены, и бросился внутрь покоев. А вскоре и Одариса повели теми же коридорами к правителю сей незабюрократизированной страны.
Раджа встретил принца в огромном зале с резными колоннами бирюзового цвета. Посередине залы бил фонтан, обрушивая струи в бассейн с водой небесной голубизны, в водах которого беззаботно резвились, утешая взор, золотые рыбки. Меж белыми кувшинками величаво скользили лебеди. Райскую идиллию дополняло пение пестрых птах в клетках. Правитель возлежал на подушках у края водоема, ослепляя пришедших к нему на поклон одеждой из парчи, расшитой жемчугами. Что и говорить: было по-царски красиво. Одарис, не таясь, незамедлительно высказал свои впечатления хозяину.
- Обычно гармонию, сотворенную руками человека, могут дополнить лишь звуки музыки, но здесь достаточно пения самой природы в лице этих прекрасных пичуг, - закончил свою речь Одарис.   
- Вы красиво говорите, принц. Моему сердцу приятны ваши похвалы. Садитесь рядом на эти подушки и обретите отдохновение вместе со мной.
Раджа имел приятную наружность. Его черная завитая борода, разнесенные в стороны стреловидные усы, темные глаза с угольками в сердцевине являли собой картинный образ владыки стран Восхода. Узнав,  на каком факультете учится Одарис, раджа обрадовался:
- Тогда наша беседа приобретет еще больший смысл и глубину. Деспот всегда поймет деспота.
Он хлопнул в ладоши. Явилось трое слуг.
- Шербет, фрукты, жаркое и далее по первому списку, - приказал раджа.

(Примечание Краеведа: Хотя мне очень хочется послушать разговор двух умных людей, тем более из высшего света, однако по законам драматургии, я обязан прерваться и перенестись в совершенно другое место, в надежде оставить читателя заинтригованным. Даже если это и не так, нам всем равно придется вернуться в Институт, где за истекшее время произошли некоторые события.)

 

                Сказ 13. Призыв

А случилось вот что. Пока принцы мирно учились, к ним приближалось Известие! Оно неотвратимо шло, в дороге расцвечиваясь печатями почтовых контор и оттисками пальцев почтальонов. Оно было требовательным и по-настоящему роковым. То было письмо от женщины к мужчине.
Принцам вручили конверт на перемене. Гонец предложил расписаться вместо Одариса, ибо, хотя письмо предназначалось ему, но за отсутствием адресата, посыльный решил отдать пакет друзьям.
- Ждать я не могу, нести обратно бессмысленно, - объявил гонец. – Забирайте и передайте по назначению.
Это было разумно, и Лотис лихо расписался на всю страницу передаточного акта. Далее последовало самое трудное – изучение конверта и решение что с ним делать. На конверте округлым крупным почерком значилось:

                Передать в руки принца Одариса из королевства Окиноз.

- Все та же интуиция нашептывает мне, что нам придется вскрывать, - объявил Лотис.
- Нет! Ни в коем разе, - резко возразил Адмус. – Дело сугубо личное, может быть интимное, а мы полезем в чужие потемки. Сказано адресатом «передать в руки», будем ждать прибытия этих рук.
- Хорошо. Тут без консенсуса не обойтись. Отложим. Но давай напишем нашим принцессам. По части чужой переписки женский ум более изворотлив. Посоветуемся.
С неохотой Адмус согласился. Он понимал, что и сам не удержится и откроется о загадочном происшествии Авочке. В тот же день соответствующие депеши ушли скорой почтой, а принцы попытались заняться своими делами, как будто таинственного конверта и не было. И вдруг дни замедлили ход, время почему-то стало тянуться вдвое дольше обычного, а ответы от принцесс вообще могли прийти лет эдак через сто, как на то намекала теория относительности хода вещей. Правда, Адмус мог не утруждаться, ибо нетерпеливая Авочка, оказывается, уже ехала в гости к Салерии, чтобы заодно посмотреть на родителей Лотиса, которые могли в ближайшем будущем стать полноценными родственниками ее подруги. Естественно, Салерия получила письмо первой. Получила, прочитала, села, подумала и отписала лаконично: «Вскрыть!» За это время время для наших принцев совсем остановилось, поэтому когда пришло письмо от Салерии,  Адмус был готов на все.
- Ладно, вскрывай, - мрачно сказал он, выслушав вердикт.
- Может, подождем мнение Авочки? – предложил Лотис, демонстрируя недюжинный психологизм.
- Вряд ли оно будет принципиально иным, - простодушно отвечал Адмус. - Не будем усугублять ситуацию. Вскрывай!
Внутри конверта покоилась надушенная записка со словами:

                Дорогой Одарис, я потерялась. Найди меня, пожалуйста.
                Марика.

Адмус повертел листок, понюхал, и удивился:
- Чего же она не написала где ее искать?
- Так ведь она потерялась, - объяснил Лотис.
- Гм. Верно. Я смотрю, задачка не столь проста, как кажется.
- Именно так. Придется нам прервать обучение и отправляться в дорогу.
- Неужто мне на этот раз не отвертеться? – вздохнул Адмус.
- Все зависит от того, где ты находишься, - начал объяснять Лотис. - Если на шахматной доске, то, сколько бы ты не таился в конце пешечной цепи, ходить тебе все равно придется. Главное понять – где сейчас твое место: валяешься ли ты в ящике для фигур или извлечен на свет божий и поставлен в ряд с другими фигурами, с которыми тебе придется наступать и отражать атаки.
- И чем это кончится, не знает никто, даже игроки начатой партии.
- Можно попытаться прорваться в ферзи.
- А может, тобой пожертвуют уже на втором ходу?
Лотис лишь развел руками.
«Он уверен, что им жертвовать не будут, - подумал Адмус, - поэтому и спокоен, а вот насчет себя я почему-то не уверен».
- Пойду, позанимаюсь в фехтовальном зале, - это может пригодиться, - сказал он с печалью.

                _______


Когда Авочка прибыла на место, то ее ждали вышеприведенные новости. Кроме того, Салерия зачитала ей еще одно письмо от Лотиса, где он выражал намерение отправиться с Адмусом на поиски Марики и блуждающего наверняка в тех же местах Одариса. Авочка была крайне недовольна этим сообщением.
- Чего их опять несет подальше от дома и прикрепленного места учебы? И кто позаботится об Адмусе в пути? У него, между прочим, горло предрасположено к простуде.
Если Авочка выражала высшую степень взволнованности, то Салерия олицетворяла собой само олимпийское спокойствие.
- Ава, ты слишком явно выдаешь свои материнские инстинкты. Будешь над ним трястись, он долго не вырастит в мужчину.
- Я трясусь? Да я… да я… Да я терпеть не могу мужчин без мужских начал. Это пусть он надо мной трясется!
Авочка раскраснелась и даже волосы каким-то образом, несмотря на булавки, растрепались за ушами.
- Он и так над тобой трясется, - спокойно заметила Салерия.
Давление в котле мигом упало на двадцать атмосфер.
- Откуда ты это взяла? Лотис сказал?
- Нет, не он. Лотис занят строительством своего мироздания. Я сама вижу.
- Хм.
Авочка передернула плечами и, немного подумав, сказала:
- У него есть на это основания. Но вот твое ледяное спокойствие мне не понятно. Интересно будет посмотреть, как вы заживете, когда Лотис станет королем, а ты королевой.
- Лотис не будет королем, - ответила Салерия.
- Не будет? Отчего так? Ты гадала на него? Впрочем, какой из него деспот. Даже семейный…
- Просто у него другое предназначение. Он уйдет из этого мира в другой…
- Ты меня пугаешь. Надеюсь, не на тот свет?
- В каком-то смысле – да.
- Что за загадки, Салерия?
- Все достаточно сложно. Ты поверишь,  если я скажу, что мы были с Лотисом вместе в прошлой жизни, и что я долго искала его в этой?  Ты поверишь, если я скажу, что наше предназначение в том, чтобы найти себя, найти другую половину своей сущности и создать новый мир?
Авочка внимательно посмотрела на подругу.
- Поверить, конечно, можно всему, но знаешь, я хотела бы себе жизнь попроще и понятней. Я хочу быть обычной королевой, а в мужьях иметь простого короля.   
- Я тоже хотела бы в это верить, - промолвила Салерия, и вдруг порывисто обняла Авочку.




                Сказ 14.  Раджа

Теперь, когда мы знаем, что произошло в Институте и его окрестностях, вернемся к оставленному принцу. Как раз в этот момент Раджа живописал гостю свои возможности в подвластных владениях.
- Я настолько могуч, что когда делаю людям добро, они боятся мне мстить!
- А разве за сделанное доброе дело мстят? – удивился Одарис.
- Конечно! Такова природа человека. И вообще так устроен наш мир: одно пропорционально увеличивает другое. Называется Закон сохранения равновесия.
- Поясните, если Вас не затруднит. Уж больно парадоксально.
- Охотно, мой юный друг. Все просто. Мир наш состоит из двух половинок. На одной стороне царит добро, на другой угнездилось зло. Видите как все просто? Что это дает? Их пограничный контакт дает энергию для всего сущего. Не знаю точно, как это происходит, можете спросить у моих ученых, но если победит одна сила, то иссякнет источник энергии и наш мир погибнет от жары или холода, в зависимости от того, что возьмет верх – Добро или Зло. А так, соединение плюса и минуса дает достаточно ровное истечение энергии, чтобы мы существовали на этом свете.
- В наших краях первенствует другая теория, - задумчиво проговорил Одарис. – У нас добро должно первенствовать.
- Вы любители крайностей. Это от молодости. Наши монархии старше ваших на три тысячи лет. Мы уже обрели мудрость.
- А мы в поисках. Мой друг Лотис прямо-таки истоптал свои походные сапожки в познании правды и истины.
- Я и говорю – молодость. А мы ее уже познали.
- И в чем она?
- Кратко ее можно выразить одним словом: «Не суетись».
- Это не для нас. У нас в почете прогресс.
- А-а, - отмахнулся раджа, - и это суета. Все равно придете к тому с чего начали. Я посмотрю у вас там тяжелая жизнь. Все хотите того, чего сами толком не знаете. Вот что я тебе посоветую, мой друг. Оставайся у нас. Женись. Выделим эмират приемлемых размеров…
- Я еще не могу жениться. Я ни в кого не влюблен, - потупившись, признался Одарис.
 - Это пустяки. Во-первых, у нас считается, что правителям вреден брак по любви. У правителей столько дел и такая ответственность за судьбы монархии, что любовь только будет препятствовать достойному исполнению обязанностей. Монарх должен без колебаний говорить жене: «Нет». Особливо в части расходования государственных финансов. Иначе деньги будут уходить не на строительство крепостей, а на отделку дворцов. Во-вторых, у нас монарх имеет право взять столько наложниц, сколько позволят ему доходы. И влюбляйся хоть каждую декаду! Почему бы Вам не жениться на дочери почтенного служащего? У меня есть на примете такой. По профессии он Честный человек Второй категории. Оклад вполне приличный. Есть льготы. Женитесь смело!
- Честный человек второй категории? А в чем заключается его работа?
- Он должен являть собой пример для остальных. По понедельникам заседает в суде и не берет взяток. По вторникам торгует в лавке и не обсчитывает. По средам…
- А почему у него вторая категория?
- Есть и третья… Присвоение зависит от выслуги лет.
- То, что Вы поведали мне – весьма убеждает. В ином положении я бы, пожалуй, согласился, но у меня обстоятельства. Я в поисках девушки по имени Марика. Из-за нее я прибыл в ваши края. А когда юноша ищет девушку, даже без матримониальных намерений, все равно это не прилично по отношению к другой девушке, тем более невесте.
И Одарис предъявил полученную от голубки записочку.
- Пожалуй, дело серьезное, - согласился раджа, прочитав послание. - Хотя у нас нравы проще. Решает отец, а дочь покорно принимает мудрое решение.
- И впрямь мудро. Экономия времени и чувств большая. И все же… Вдруг поиски заведут меня слишком далеко?
Раджа подумал.
- Да-а, насколько далеко может завести такое дело и впрямь не ясно. Что ж, мой гость, а теперь и друг, остается пожелать тебе меньше кочек на дороге и успеха в завершении выбранного пути. Знать, оно нужно твоей звезде. Итак, теперь расскажи, что это за Марика, которую ты ищешь?
Одарис отвечал, что ничего о ней не знает, и рассказал, как именно получил письмецо.
- Да, необъяснимая пока история, хотя и понятная для нашей стороны света. У нас даже внешняя политика определяется внутри гарема. Голубятня моя, голубка – моя, значит, девушка, пославшая записку – моя… Что-о-о! – вскричал раджа страшным голосом. – Измена! Стража, сюда!
- Извини, друг, - примирительно сказал раджа, когда в зале появились стражники с обнаженными мечами, - но тут дело восходное, вероломное. Сегодня мы шербет кушаем, завтра я тебе секир-башка делаю. Это нормально. Ты не обижайся – традиция есть традиция. За связь с наложницей из гарема у нас полагается одно наказание – отсечение…
- Я законы уважаемой династии чту, - твердым голосом отвечал Одарис.
- Я же говорил – деспот всегда поймет деспота. Ступай, дорогой, в тюрьму. У нас там спят на глиняном полу, но я прикажу подстелить соломки.
- Благодарю вас!
- И тебе спасибо за приятную беседу. Эй, позовите мне Марику из гарема.
Одариса препроводили в тюрьму, сбежать из которой не было ни какой возможности, ибо узилище представляла собой колодец, облицованный диким камнем. Сойти туда и подняться оттуда можно было только на веревке. Одариса опустили, словно бадью, в его черное жерло.
«Вот тебе и попутешествовал», - подумал Одарис. И эта мысль стала главной темой его размышлений на протяжении нескольких часов.               
Когда настало время ужина, сверху спустили веревку. Одарис рассчитывал получить хоть и скудную, но еду, однако конец ее был пуст.
- А где кувшин? – прокричал Одарис.
- Хватайтесь, ваше высочество! – прокричали сверху.
«Наверное в целях гигиены кормят арестантов наверху», - подумал Одарис, и взялся за конец веревки. Однако на верху кормить его не стали, а повели обратно во дворец. Каково же было удивление Одариса, когда его ввели в ту же самую залу, подвели к тем же самым подушкам и усадили за тот же самый стол, где его приветливо встретил раджа.
- Извините, дорогой и почетный гость. Ошибка вышла, - объявил раджа. - Оказывается в моем гареме нет персика по имени Марика. Все есть, а Марики нет. Я удручен. Кушай. Наверное, ты проголодался, да и я чувствую слабость от волнений. Понимаешь, такая, судя по записке, способная к любви – и не моя!
И раджа понурился. Одарис минут пять утешал его, напирая на относительную молодость правителя, его ум и красоту и готовность в связи с этим пойти в гарем любой Марики в радиусе полета орла.
- Хорошо говоришь, - одобрил раджа. – Приятно слушать интеллигентного человека. Обязательно пошлю сына от третьей законной жены в Институт. Пусть учится умному, а то дурак-дураком растет. Только голубей гоняет… Что-о! Эй, стража привести ко мне Лорика!
«Жить в здешнем дворце все равно что на вулкане сидеть», - подумал Одарис, довольный, что по крайней мере сидеть в колодце уже не придется.
- Запутанная история получается, - пожаловался раджа. – Марики у меня нет, а голубятня есть. Из нее к тебе летала голубка с посланием от имени Марики. Кто-то забавляется. Не иначе Лорик. Однажды мне пришло извещение с объявлением войны от хорошего соседа. Мы с ним охотимся каждый год на тигров. Думаю, что за шайтан? С чего это Аббасу на меня войной идти? Делать нечего, собираюсь на бой. А тут сам Аббас приезжает поохотиться на хищников. Хорошо я за ворота с воинами не успел выехать, а то его процессию принял бы за движение войск неприятеля и… Ой, страшно и подумать. Так вот, стал разбираться. Оказывается этот шалопай решил пошутить! Чуть гиенам его не скормил. Прекрасная Алибанас – мать его – отстояла. Она лев и тигр в одном лице. Но сейчас придется казнить Лорика. Это уже точно. Надо же, чуть заморского принца под топор не подвел. К тому же путь сюда не близкий. Зря приехал. Пришлось оставить занятия в Институте, да? Ах, какое горе. Сколько бы ты мог умного узнать, чем ехать за какой-то выдуманной этим подручным шайтана Марикой.
Одарис не успел съесть и половины куропатки, как привели Лорика. Это был большой детина с непорочным детским лицом.
- Ну разве на такого подумаешь, - горестно воскликнул раджа. – Говори, о затмение солнца, зачем ты послал голубку с письмом от имени какой-то Марики? Отвечай честно, иначе я тебя казню немедленно, а не завтра!
- Пап, я …
- Я тебе не «пап», а раджа Бархудар Ослепительный, - вскипел раджа. – А я рядом со мной его высочество принц Одарис, который учится в славном Институте, который могли и некоторые другие окончить, чем балбесничать.
- Пап.. тьфу… Ваше величество, я не понимаю причины вашего гнева, о Бархудар Ослепительный, второе издание солнца и оттиск луны на земле.
- Ты не придуривайся. Я тебя насквозь вижу и много дальше. Кто подбил тебя послать голубку с письмом в дальние страны?
- Пастушок.
- Какой еще пастушок. Он, что,  на крыше где голубятня коз выгуливал?
- Нет, в поле. Он встретился мне на рыбной ловле. Рассказал, что ее сестру полюбил один закордонный принц. Полюбил, полюбил, еще раз полюбил, а потом скрылся. Она впала в расстройство чувств. Вот ее братец и попросил отрядить голубку с письмецом. Мол, так и так, страдаю и тому подобное. Я отер слезы и согласился.
Тут раджа воззрился на Одариса так, что у него похолодело в груди. «Прежде чем опять посадят умру, но доем куропатку», - решил он.
- Так ты, принц, уже был в наших краях?
- Никак нет, - по-военному отчеканил Одарис. – Не был. В связи не состоял. О чем речь не понимаю.
- А уж как я не понимаю, - пробормотал раджа.
Сколько бы длились размышление правителя и чем бы оно закончилось неизвестно, если б в зал ураганом не вбежала женщина. Она была красива, возмущена и от того еще более выглядела прекрасной. Не доходя трех шагов до священной особы правителя, она остановилась, отвесила быстрый поклон и, сверкая большими алмазными глазами, крикнула:
- А что теперь случилось?
Раджа вздохнул и пересказал цепь событий. В подтверждении сказанному Одарис протянул записку, доставленную голубкой.
- В этой истории я не вижу вины ни сына, ни этого милого молодого человека, - заявила женщина.
- Правда? – воссиял раджа. – Я присоединяюсь к этому мнению. Знаешь, - обратился он к Одарису, - утомительное это дело посылать своих знакомых в тюрьму. Пошлешь одного, а ходатайствовать за него приходят даже во сне.
- Хорошо, никто из присутствующих не виноват, - вернулся раджа к сути дела, - но тогда что все это значит? Эта голубка, эта Марика, этот пастушок. Кстати, привести ко мне пастушка, хотя предчувствую, что…
- …его и след простыл, - закончила женщина.
- Интрига! – вскричал раджа, и радостно потер руки. – Кому-то вы, дорогой Одарис, перешли дорогу и вас решили заманить в ловушку. Великолепно! То есть я имею в виду, что у тебя, дорогой принц, есть возможность стяжать славу. Без борьбы нет славы!
Одарис кисло изобразил на лице радость.

                _______


Чтобы отправиться на поски пропавшего товарища, Лотису и Адмусу требовалось исходатайствовать краткосрочный отпуск. Что они и сделали: написали прошение и отнесли в канцелярию Магистра Института. На следующий день их вызвали. Из канцелярии препроводили к дверям, за которыми находилась святая святых Института – обиталище Магистра и зал заседания Ученого Совета. Принцам казалось, что они спускаются в подземелье, столь готически выглядели стены залы, загибающиеся островерхим шатром высоко над головами. Вместо свечей горели факелы, и блики пламени танцевали на стенах языческий танец. Скамьи были пусты, как и стол президиума в отдалении. Их попросили свернуть в боковую дверь, и принцы оказались в другой комнате, где уже огромный дубового вида стол был занят старым, но бодрым человеком в красной магистерской мантии.
- Здравствуйте, мои птенцы, - приветствовал Магистр добрым голосом. – Проходите,  садись вот в эти кресла.
Лотис сел по правую сторону от центра чернильного прибора на столе, Адмус – по левую. Теперь они могли разглядеть Магистра ближе. Он был лыс, но брови столь мохнаты, что под ними можно было разглядеть лишь блеск глаз. И блестели они мрачным неугасимым огнем человека, хоть и отягощенного большими заботами, но готового от них избавляться самым решительным образом по мере поступления.
- Вашу просьбу об отпуске отвергли бы, но пропал наш питомец. И ваше желание разыскать его похвальна. Только что будет, если и вы попадете в переплет? Кто вам поможет? Ваши отцы?
- Мне Авочка, - выпалил Адмус.
- Кто это?
- Невеста.
Магистр записал имя.
- А вам кто? – обратился Магистр к Лотису.
- Пожалуй, тоже невеста. Ее зовут Салерия.
- Так, кого просить о помощи мне ясно.
Магистр откинулся на спинку кресла.
- Впервые принцы рассчитывают на помощь принцесс. Меня это настораживает.
- Уверяем вас - это лучший вариант. От отцов пользы мало. Они в почтенном возрасте. Братья разлетелись кто куда. Так что…
- Теперь понимаю. Вы разумно выбрали спутниц жизни. Что ж, для своих лет Вы, как я погляжу, вполне трезво мыслите. Вас можно отпустить. По крайней мере, вернутся ваши невесты.
Адмус заерзал.
- Вы должны отдавать себе отчет в опасностях далекого путешествия, сопряженного рисками вам неведомыми. Это не практика. Это уже реальность, - продолжал Магистр.
- Мы понимаем, - ответил Лотис.
- Сомневаюсь… А вот ваш друг, кажется, понимает суть опасностей на самом деле.
- Если Вы подумали, что я боюсь, то…, - вскричал Адмус.
- Дело не в страхе. Я не вижу в вас страха. Я улавливаю в вас ощущение предчувствия. Вы, возможно, вторгаетесь в сферы, в которых вы можете уйти слишком далеко от обычного житейского пути. В нашем учебном плане такой поворот не предусмотрен.
Магистр задумался на несколько мгновений, затем глаза опять сверкнули из-под бровей.
- Разрешите узнать, куда направитесь?
- Пойдем, куда глаза глядят, - ответил Лотис.
- Проверенный метод, - согласился Магистр. – А уверены, что нагоните Одариса?
- Он идет пешком и зигзагами, а мы поедем в карете и наперерез.
- Разумно. Возьмите больше денег и холодное оружие, а также отпишите родителям.
Принцы почтительно кивнули.
- Тэк-с. Руководящие указания я отдал, вам осталось их проигнорировать, и все останутся довольны сделанным. Вот вам разрешение отбыть в отпуск по семейным обстоятельствам.
И Магистр протянул документ.
- Успеха вам… и осторожности!
Когда принцы ушли, Магистр приказал секретарю немедленно отписать принцессе Салерии и принцессе Аве…       

                ________


- Алибанас, расскажи нам, как специалист, в чем состоит смысл данного женского коварства? – попросил раджа и прикрыл глаза, чтобы не видеть пущенной в ответ молнии.
- Написано женщиной, но задумано мужчиной, - объявила Алибанас.
- Коварство и любовь, - мечтательно произнес раджа, – самая изысканная интрига на Восходе. Если это, конечно, связано с политикой. А какой политикой занимаетесь Вы, уважаемый Одарис?
- Никакой. Я студент и даже не наследник престола.
- Ну, далеко не все начинали наследниками, а Алибанас вообще была рабыней, пока я не опустил на нее свой  благосклонный взор.
- Во-первых, не рабыня, а плененная. Во-вторых, вначале я на тебя остановила свой взгляд, - возразила строптивая Алибанас.
- Дерзка ты, однако, в разговоре с мужчинами, - неодобрительно заметил раджа. – Хотя не спорю, выпущенная тобой стрела пронзила мое сердце, но окончательное решение принимал я. У меня была альтернатива…
- Это та белобрысая, что ли?
Одарис деликатно кашлянул.
- Так мне теперь что делать? Возвращаться домой или искать Марику?
Все задумались.
- Пап, а пастушок мне адрес оставил, где искать девушку, - вдруг открылся Лорик.
- Так чего ты молчишь!
- Во-первых, я не молчу. Во-вторых…
- Давай записку сюда, господин «во-вторых».

                _______


Королева Бесмезия устроила прощальный ужин.
- Кажется, это становится традицией, - говорила она. - Не сидится вам на месте. К чему бы это?
- Молодость… - прошелестели старушки.
Компания восседала за древним столом, помнившим пять поколений пленников трона. Серебро тарелок и хрусталь бокалов искрились от бликов свечей. Невдалеке скорбно застыл старый дворецкий. Королева возвышалась во главе стола, благосклонно взирая на постояльцев. Один стул рядом с Лотисом и Адмусом был пуст, как бы свидетельствуя о необходимости предстоящего похода.
- Я выпью за то, чтобы в следующий раз за столом сидели все – и граф Урбан, и принц Одарис, - сказала королева, и храбро осушила полный кубок. – А теперь расскажите, как вы будете искать Одариса. Ведь вам толком ничего не известно.
- Это так, - согласился Лотис, - но нам недаром преподают умные курсы в Институте. Рассуждали мы следующим образом…
- Нам известно место, где Одарис вручил прохожему путнику письмо для нас, - начал Адмус.
- И мы знаем, что Одарис шел с закатной стороны на восходную, - продолжил Лотис.
- О чем поведал нам тот же путник, а значит необходимо двигаться в этом направлении…
- …ибо голубь не будет лететь зигзагами. В небе все дороги прямые.
- Мы взяли карту и прочертили последующий маршрут Одариса…
- Он вышел к реке и, вероятнее всего, спустился по ней в лодке до самого устья…
- … где располагается морской порт. Вероятно, он сядет на один из кораблей…
-.. какой мы пока не знаем, но если расспросим капитанов, то найдется тот, кто знает.
-  Так мы узнаем, где Одарис. Это называется дедуктивный метод.
- Как вы поумнели за отчетный период, - восхитилась королева.
- Молодость… - прошелестели старушки.
Щеки принцев от похвалы порозовели.
- Тогда я за вас спокойна. А ваши невесты знают?
- В общем и целом. Зачем их беспокоить подробностями?
Утром дворец покинули трое: принцы пошли к линии горизонта, а старый дворецкий на почту…

                ________


Пока принцы шли по выработанному маршруту, Салерия получила два голубых конверта.
- Прочти, это и тебя касается, - сказала Салерия Авочке.
Хотя письма были написаны разными людьми – первое Магистром Института, второе – некоей королевой Бесмезией, но оба лица в унисон просили позаботиться о двух простодушных принцах, отправившихся неизвестно куда спасать друга, ушедшего спасать какую-то девушку, хотя явно спасать придется его самого.
- Писали умные люди, и написали умные вещи, - заявила  Авочка, внимательно ознакомившись с корреспонденцией. – Даже маршрут их движения указали.
- Значит, едем?               
- Придется. У Адмуса нет прививки от оспы, а на Восходе холера на каждом углу.               
- Думается, нас ждет холера другого рода… Собираемся!
Получило письмо и еще одно лицо. В нем уведомлялось о прибытии «господина Одариса» в те края, в которых он еще не бывал и которые больше не должен покинуть.
«С учетом того, что туда же отбыли еще два господина, а вскоре наверняка прибудут еще две беспокойные барышни, то складывается прелюбопытный пасьянс», - подумало это лицо.
Впрочем, что это за лицо скрывать нет смысла – вы уже догадались. С задумчивым ликом, чей профиль оттенял свет луны, у окна стоял Барбидон и смотрел на серебристую дорогу, скрывающуюся во тьме…

(Хронопист. Достаточно. Что дорога символизирует неизведанный путь – все знают.
Краевед. Ну почему, как только я начинаю писать художественно, вы останавливаете меня или вычеркиваете написанное? Без глубинной художественной проекции…
Хронопист. Вы пишите быль, а не сочинение на вольную тему. Нам неизвестно глядел Барбидон на дорогу или читал письмо, лежа на диване. Извольте продолжать повествование без авторского вранья.
Краевед. Это невыносимо…)

«…за ними наверняка последует резерв главного командования в виде двух дам», - размышлял Барбидон. - Впрочем…»
Барбидон в задумчивости прошелся по комнате.
«Впрочем, может они и есть главное командование? А почему бы и нет? Тогда мой провал не столь уж необъясним. Значит, есть смысл отправиться и мне, но уже не ради мелкой мести, а… ради установления истины в произошедших событиях!»

(Краевед: Можно я напишу: «А за окном вставала заря: багровая, с грязными разводами, как на картине художника-пессимиста»?
Хронопист: Заря не встает. А вот я сейчас встану и отобедаю…
Краевед: Ну ни какой романтики!)

                ________


…А в это время на имя Одариса продолжали поступать все новые новости. Лорик вытащил из кармана записку.
- Похоже это вам, достопочтенный принц. Вчера голубка доставила.
Записка была перевязана  белой ленточкой с фиолетовыми горошинами и состояла всего из одной строки:
               
 Меня повезут к султану Мариханиба. Продолжаю ждать спасения. Целую. Марика.

- Это она! Первая записка была перевязана точно такой же лентой, - возликовал Одарис.
- Приметы сошлись. Это хорошо. Кстати, как же голубка смогла найти принца? – поинтересовался раджа.
- Пастушок начертал мне указание, как проворковать на голубином языке предстоящую задачу. Я погугукал как там было записано, сунул в клюв послание, и птица тотчас же взлетела.
- Надо же… И где же инструкция на голубином языке?
- Чернила исчезли тотчас же, как я исполнил предписание.
Раджа радостно хлопнул в ладоши.
- Колдовство! Ах, какое занятное дело. Ай да Марика!
- Кто она? - спросила Алибанас.
- Не знаю, - честно ответил Одарис.
- Так стоит ли идти вслед неизвестно за кем? – с женской осмотрительностью вопросила Алибанас.
- Интрига! – сладостно зажмурился раджа. – Заманивают женщиной. Испытанный способ организации западни. Ах, какие интриги я плел в прежние времена. Пока…
Раджа приблизил свои уста к уху Одариса.
- Пока не появилась эта женщина. Она стала разрушать все мои замыслы. Представляете, я никого не казнил уже пять лет! Скоро на манную кашу перейду.
- Сочувствую, - пробормотал Одарис.
- Я знаю султана, - уже громко, обращаясь ко всем, сказал раджа. – Султан занятный монарх. Любит чудеса и философские беседы. Угодивших ему, награждает щедро, но и казнит в ином случае немилосердно. Очень уважаемый среди нас деспот.
- Вам бы только по самоутверждаться за чужой счет, - проговорила Алибанас недовольно.
- Женщина – марш на кухню! Что ты можешь понимать в таком мужском ремесле, как эффективное управление?
- Я думаю, принцу все же следует поехать к султану, - высказал свое мнение раджа, не обращая внимание на то, что Алибанас не обратила внимание на его приказание. – Я отпишу султану письмо. С ним, уважаемый Одарис, он примет вас по-добрососедски. А на месте - разберетесь…
               
                ________   
               

Мир пополнился движением. С разных сторон к одной цели устремились мыслящие сгустки энергии, готовые изменить силовые  линии мироздания…

(Хронопист: (Не разборчиво)
 Краевед: Не уступлю!…)

…ибо большое рождается из малого, а великое – из незначительного происшествия. Мир меняется, потому что кто-то хочет менять его, а для этого нужна смелость, а для смелости нужен поступок, а для поступка – повод. А кто же его создаст, как не друг или родственник души, попавший в беду? Итак, Одарис двинулся во владения султана, Лотис с Адмусом - по старому следу Одариса, а принцессы вслед за принцами. Через некоторое время Одарис прибыл к воротам дворца султана, принцы достигли порта, где нашли купца, везшего Одариса (благо тот успел вернуться с новой партией павлиньих перьев), а принцессы в это время плыли на барже по реке.

(Хронопист: Вот теперь хорошо. Всем все понятно.)

Купец посадил Лотиса с Адмусом на  корабль, плывший в нужном направлении, и вернулся к своим продажным делам. Каково же было его удивление, когда вскоре перед ним предстали две решительные девушки и запросили те же сведения об Одарисе, да в придачу о тех молодых людях, что выдали себя за друзей Одариса.
«Тут что-то не чисто», решил купец. «Не иначе жены преследуют сбежавших женихов. Правда, их трое. Значит, первый бежал от них, а те - от невест».
Цепочка выглядела хотя и логичной, но чересчур  затейливой, что озадачило купца еще больше.
«Хотя первый искал какую-то Марику, - продолжил он свои размышления. - Вероятно, он преследовал свою бежавшую жену, которая прихватила все деньги. А те двое преследуют его, потому что он прихватил их деньги, чтобы найти деньги, что прихватила сбежавшая жена. А эти дамы преследуют своих бежавших женихов, потому что неуверены, что те вернутся обратно, когда получат причитавшиеся им деньги».
- Кажется, нас в чем-то подозревают, - шепнула Авочка Салерии.
Салерия широко улыбнулась и проворковала:
- Принцы ищут Одариса, чтобы обрадовать его известием о наследстве. А мы едем следом, чтобы сообщить, что слухи о смерти богатого дяди не подтвердились. Представляете, принц Одарис бросит все дела и помчится скорбеть по усопшему родственнику, когда тот жив и здоров. Пусть уж продолжит свое путешествие, да и мы заодно посмотрим на чудеса света восходной стороны.
Купец не знал,  что и подумать.
- Почем у вас имбирь? – спросила вдруг Авочка.
- Три серебряных монеты за фунтовый мешочек.
- Ах, как дешево. В моем княжестве такой стоит впятеро дороже.
Купец больше не ломал голову над загадками. Он и Авочка завели длительный деловой разговор о перспективах поставок пряностей на неосвоенные рынки с учетом таможенных пошлин транзитных княжеств. А в это время Одарис передал письмо от раджи в канцелярию султана и сел в тени дерева ждать ответа, тогда как Адмус и Лотис попали в шторм и старательно опорожняли желудки на палубе. В эти же часы Барбидон Уклопус Филадельф летел на воздушном шаре в направлении восхода солнца, и когда оно появлялось из кромки горизонта, салютовал светилу походной фляшкой с бодрящим напитком. Барбидон стоял в корзине, словно адмирал на мостике флагманского корабля и шептал себе:
- Я победитель! Я победитель!
Попутный ветер с ним и не спорил, он игрался с маленьким корабликом внизу, который смешно прыгал по пенистым волнам, трепеща своими парус-лепестками. Все атомы летели навстречу друг другу с нарастающей скоростью, чтобы столкнуться и высвободить энергию, способную зажечь новое маленькое солнце.



                Сказ 15. Султан


Султан вызвал визиря внутренних дел.
- Не прибывала ли из царства достопочтенного раджи в последнее время молодая женщина?
- Нет, - отвечал тот. – Купцы приезжали. Бродячий фокусник посещал. Женщин среди них не было.
- А пастушок? – спросил Одарис.
- Пастухов тоже не было.
Султан отпустил визиря и сказал:
- Грезится мне, что по большому счету вас, принц, позвало в дорогу не письмо, а нечто иное. Записка – это повод, толчок. Вы, принц, сами хотите искать. Вот только что? Власть? Богатство? Славу?
- Один мой друг сказал бы в ответ так: «Вы правы, ваше величество. В этом мире я ищу себя!»
Султан даже зааплодировал.
- Браво! Такого ответа в моих владениях не услышишь. Все вокруг ищут то, что вне их. Я приглашаю вас, принц, на обед со мной, где мы в неофициальной обстановке можем отдаться плавному течению нашей мысли.
По мнению султана, любая беседа может стать умной при двух условиях: наличии достаточного количества свободного времени и большого набора хороших кушаний.
- Когда желудок занят - голова свободна для рассуждений, – говорил хозяин, удобно расположившись на низком диване, - а когда есть время, можно не спешить, одновременно обгладывая сочную кость и подбирая слова к мерно текущим под черепом мыслям.
Уместившись на противоположном диване, Одарис с удовлетворением обозрел ковер, на котором удобно расположились два десятка блюд с разной снедью, как то…

(Краевед: Можно я пропущу описание филе из барашка, фисташек под гранатовым соусом с ломтиками янтарной рыбы, черных оливок с лимоном, красной икрой и…
Хронопист: Давай-давай, проскакивай, у меня пост…)

Одарис выбрал себе блюдо по вкусу и так увлекся, что подавился косточкой чернослива.
Слуга исправил дело, вежливо стукнув Одариса по спине, но султан нахмурил брови.
- Такая еда нам не нужна! Нам нужна сытная, но неопасная еда. Виновный будет наказан.
Властитель изволил хлопнуть в ладоши и на зов явился подавальщик блюд.
- Передай этот шелковый шнурок повару. Пусть повесится на нем. Мы им недовольны.
Слуга поклонился и отбыл.
- Ну зачем же! Не нужно смертоубийства! Я вполне доволен блюдом, - всполошился Одарис.
- Не бойся. Не виновные не пострадают. Нельзя быть с людьми добрыми – не поймут. А вот суровое отеческое зло, хоть и с ропотом, но примут. Ибо знают, что с ними так и нужно.
Тут вернулся слуга. Со шнурком. И объявил:
- Повар говорит: «Не хочу».
- Да что же это такое творится! – возмутился султан. – Передай ему, что в ином случае пострадает престиж восходной монархии. Патриот он или не патриот? 
Слуга с поклоном вновь удалился.
- Извините, мне стыдно, - вздохнул султан. – Мельчаем, шайтан нас возьми.
- Ничего-ничего, - поспешил смягчить удар Одарис. – Я не в претензии и величие вашей монархии в моих глазах нисколько не потускнеет.
- Правда? – обрадовался султан. – Вы великодушный принц. Я счастлив принимать такого гостя.
- А я счастлив быть вашим гостем.
И оба голубокровных с легкой душой вернулись к яствам. Но вернулся слуга и сказал:
- Повар сказал, что он - патриот. И доказал это!
- Учитесь все патриотизму на этом примере, - веско сказал султан.  – Пусть визирь по делам просвещения озаботится о пропаганде данного примера в школах и на базарах.
- Будет передано, Ваше величество!
- Итак, вернемся к нашей отдохновенной беседе, - обратился султан к делам возвышенным. - Раньше жили по принципу: «польза от философии не доказана, а вред от нее возможен», то теперь мнение сложилось иное: «вред от философии доказан, но и польза возможна». В моих владениях мы отсекаем первое и лелеем второе. Не думаю, чтоб в других монархиях было как-то иначе. Разница лишь в символе веры. В вашем государстве народ верит в квадратное и твердое, у других – в продолговатое и сыпучее, а мы – в круглое и мягкое. Какая вера истинна? Та, которая имеет силу навязать себя! Это единственный истинный критерий истины. Соответственно,  что имеем, то и хвалим. На этом держится порядок нашего мироздания.
Султан был рад поделиться с гостем своими мыслями, а Одарис был счастлив возлежать на диване перед столом и созерцать картину изысканного стола. Путешествие обернулось к нему самой приятной своей стороной, и принц был благодарен судьбе.
«Получу высшее образование и в знак протеста эмигрирую в эти края», - решил Одарис.
Султан так проникся доверием к принцу, что изволил пожаловаться на смущающее его обстоятельство.
- Есть среди моих подданных один…как бы это сказать… непознанный объект. Гордый такой. Его спрашивают: «Ты кто по роду занятий?» Отвечает: «Мыслитель!». «Чем занимаешься?» «Пишу роман «Полнота вакуума». Говорят лоб у него большой. Я в юности любил такие лбы. Хорошо щелобаны бить. Теперь нельзя. Говорят, наукой установлено: большой лоб – признак большого ума. Пусть так. И что мне с его обладателем делать? Казнишь, а вдруг окажется гением. Будут потом мое имя полоскать. А если сумасшедший, то как бы молодых не увлек по лунной дороге. Побеседовали бы с ним, принц? Составили бы мнение, а через Вас и я…
Одарис не мог отказать гостеприимному хозяину.
На следующий день в кофейне с глиняными стенами и старыми ковриками на полу встретились двое. Одарис с трудом пристроил ноги, так чтобы колени не задевали подбородок. Непознанный объект султаната в виде худого чернявого человека в длинном халате по имени Хаттуф, привычно скрестил ноги и зычно заказал кофе и халву. Одарис тоже согласился попробовать местные сладости. Так, за халвой, была проведена ознакомительная беседа.
- Я отдал изучению наукам больше времени, чем кто-либо другой в этом государстве, поэтому имею право стать их духовным вождем! – без ложной скромности заявил Хаттуф.
«Считается, что образование идет на пользу, но, оказывается, иногда и во вред», - умозаключил Одарис.
- На чем еще основано ваше желание? – поинтересовался принц.
- Один великий заморский ученый написал…
Хаттуф достал свиток и зачитал: «Человеческий разум должен свободно строить формы, прежде чем подтвердилось бы их действительное существование. Из голой эмпирики не может расцветать познание. Такой расцвет возможен только из сравнения придумываемого и наблюдаемого». Представляете о чем речь? Самосозидание у людей невозможно без утопий! А значит, кто-то должен творить их и распространять. Я – творец утопий, я – их распространитель, я – бросаю вызов обыденности!
- А обыденность бросает их обратно?
- Конечно. Но без противостояния не будет изменений. Масштабный замысел никогда не совпадет с масштабным результатом. Так чего обманываться? Я сразу честно говорю – это утопия. Пользуйтесь и получите то, что неизбежно изменит вас, пусть и в неизвестную пока сторону.
- А зачем изменяться?
- А без этого не будет прогресса, о чем и заявил вышеприведенный великий ученый. А я за прогресс! Я пророк прогресса! Пусть и местного масштаба.
- Почему называете себя пророком, а не просто - его сторонником? 
- Вода мокрая, а небо голубое. Вы согласны?
- Да.
- Вот видите, я прав. Значит, я пророк!…
Одарис открыл рот от неожиданной логики собеседника.
-… ибо умею говорить то, с чем люди согласны, - закончил Хаттуф. – Значит, я говорю то, что истинно.
Если Одарис не мог понять мыслительного хода Хаттуфа, то Лотис, со вниманием прослушавший курс «Основ теории демагогии», оценил бы высказанный тезис по достоинству. Но Одарис понял главное: бедолагу тут казнят!
- Знаете, я слышал следующее: чтобы прослыть истинным пророком надо покинуть пределы родины в качестве гонимого. Тогда у людей появится чувство вины. А потому уже вернуться, чтобы их великодушно простить, а им с облегчением покаяться.
Творец утопий задумался. Думать он умел, ибо затем сказал:
- Вас понял… Пожалуй, я так и поступлю.
- А я скажу султану, чтоб издал указ об изгнании вас на три года в целях повышения квалификации в заморских странах. Этого достаточно?               
Кандидат в пророки согласился. Одарис с чистой совестью человека, выполнившего дипломатическое поручение, доел сладкое. Теперь он мог продолжить свой путь. Ах, да, мы не сказали главного: когда принц возвратился во дворец, его ждало приятное сообщение. Султан закончил расследование.
- Как только я прочитал письмо моего друга раджи, я приказал опросить всех. Такой девушки я не слышал, и мой визирь не слышал, и начальник тайной стражи не слышал. Но на постоялом дворе некто оставил записку с надписью: «Принцу Одарису», которую хозяин, как верный подданный, принес во дворец. Вот она, читайте.
Одарис слегка вспотел, разворачивая кусок пергамента, перевязанного белой в горошину ленточкой. На нем было начертано:
               
                Меня везут в страну Злоконию. Вдруг продавать?
                Боюсь, жду, надеюсь. Твоя верная Марика.

- Знаю эту страну, - задумчиво произнес султан. – Нехорошая страна. Ни один честный купец туда не поедет. Там продают и покупают даже чертей. Вполне возможно, ее везут туда, считая, что только там получат хорошую цену. Странно, у нас бы дали не меньше… Тут что-то не так.
- Опасно туда ехать? – поинтересовался Одарис безразличным голосом.
- Конечно. Но убивают там редко, - утешил султан. – Закон гостеприимства! Главное не попасть рабом на каменоломни. Можно подорвать здоровье…
 - Я постараюсь не попасть, - пробормотал Одарис, впервые пожалев, что с ним рядом нет друзей.
               
                _______


Пока Одарис готовился отбыть в нехорошую страну, к воротам дворца достославного раджи прибыло двое путников. Беседа с начальником караула заняла не много времени. Объявление о статусе прибавших привело к тому, что стражник побежал во внутрь, а затем, вернувшись, любезно препроводил гостей к самому правителю.
- Да, молодые люди, ваш друг был здесь, полноценно отдохнул и отбыл далее по намеченному за этим столом маршруту, - поведал раджа нашим принцам, когда они угнездились на том же месте, где не так давно потчевался Одарис.
Адмус и Лотис выразили горячее одобрение гостеприимству правителя сего прекрасного княжества и не менее горячее желание узнать, куда отправился Одарис.
- И еще нам хотелось бы узнать, кто такая Марика, из-за которой он уехал в такие далекие края. Он вам, Ваше величество, не рассказывал?
- Мы над этой загадкой бились изо всех сил, - любезно отвечал раджа, – но так и не разгадали. Кто такая Марика и почему она зовет вашего друга, осталось не выясненным.
- Может, это чья-то шутка? – предположил Адмус. – Получается следующая конструкция: крючок, на которую нанизали Одариса, следом потянулись мы…Может нам следует вернуться, чтобы творцу шутки не так долго потом смеялось?
- А если здесь чья-то интрига? – парировал раджа. – Кто-то заманивает принца в хорошо расставленную ловушку? А там цап-царап, и женят на одноглазой и хромой и уже трижды соблазненной дочери залезшего в долги визиря.
- А что, такое бывало?
- Бывало всякое. Какие только интриги мы в молодости не прокручивали, - ностальгически проговорил раджа, и вздохнул. – Только записка здесь оставленная и принцу врученная, зовет его ко двору султана. Я его знаю. С его характером он устройством судеб дочек вассалов заниматься не будет. Значит, дорога вашего друга позовет дальше.
Помолчали.
- Может кто-то хочет убить Одариса, - задумчиво продолжил перебирать варианты Его Величество.
- За что? – вскричали принцы.
- Мало ли… Кто-то когда-то из его семьи обидел кого-то, вот вам и родовая месть. Дедушки сцепились так, что отвечать должны внуки. Первый раз что ли в мировой истории?
- В таком случае мы выезжаем немедленно, - твердо сказал Лотис.
- Что ж, понимаю и приветствую ваше нетерпение. Но сначала обед. Вы же голодны. Так сказать, друга спасай, но себя не забывай.
Обед растянулся до послеобеденного отдыха, что, оказывается, существенно сократило дальнейший путь принцев. Дело в том, что в это время от султана голубиной почтой прибыло послание, в котором он сообщал радже о благополучном отбытии Одариса из его владений. К счастью, достопочтенный раджа не только снабдил Одариса рекомендательным письмом, но и сопроводил его просьбой сообщить, чем все кончилось.
- Как я и предвидел, вашего друга ждала очередная записка с просьбой двигаться дальше. Идти теперь надо не к султану, а в страну Злоконию. Прямо скажу: страна неприятная. Обитает там народ мелкий и наглый, - в степи дорогу не уступят, но хорошо понимают ситуацию, узрев кулак под носом. Там вы найдете всех плохих персонажей, которые водятся. У них в тех местах что-то вроде земли обетованной.
Принцы поблагодарили гостеприимного владыку, на том и расстались.
Когда гости отбыли, раджа устало снял тюрбан.
- Пора в монастырь. Я чувствую себя старым, уже не способным срываться в путь. Я обречен доживать жизнь, в которой нет интриги.
Алибанас села рядом и погладила голую голову раджи.
- Неужели со мной ты прошел весь путь? Тогда в изгнание уйду я, а тебе надо править.
Раджа вздохнул, а затем улыбнулся и обнял свою Алибанас.
- Конечно, нам еще идти и идти. Ты моя самая главная неразгаданная интрига.
- А я постараюсь, чтобы сия интрига быстро не кончилась…
Представьте себе самочувствие раджи, когда три дня спустя начальник стражи доложил, что у ворот дворца две принцессы спрашивают о принцах по имени Одарис, Адмус и Лотис. Раджа аж подскочил.
- Неспроста это. Я в эпицентре какой-то интриги. Зови!
Время шло, принцессы не появлялись. Раджа вызвал начальника стражи.
- Где принцессы?
- Прихорашиваются с дороги.
- А!
- Им помогает госпожа Алибанас.
- О! А она как узнала?
- Не ведаю, но госпожа появилась тот час, как только я покинул Ваши покои.
Раджа только развел руками.
- Ну и нюх у женщин на опасность со стороны молоденьких принцесс. Ладно, мистика не в моей компетенции. Поторопи их!
Ждать радже пришлось довольно долго. Его мужское любопытство достигло градуса, перестающее в раздражение («Раджа я или не раджа в этом царстве! Почему я должен кого-то ждать?» и т.д.). Наконец дверь распахнулась и в залу впорхнули два небесных создания. Пардон, три. Алибанас была рядом. Раджа, тщательно взвешивая степень любезности в присутствии супруги, пригласил девушек расположиться за столом с уже приготовленными блюдами и напитками.
- Вот здесь сидел принц Одарис, а на этих местах – принц Адмус и принц Лотис, - любезно проинформировал раджа принцесс.
- Тогда, если Вы позволите, мы сядем на те места, которые занимали наши женихи, - сказала рыжеволосая принцесса.
- Ах, они вам женихи, - откликнулся раджа несколько упавшим голосом и тут же поспешил исправить тон голоса. – Поздравляю, Вы обручены с прекрасными юношами. А кто из них вам не жених?
- Одарис, - ответила златокудрая.
Дальше все пошло в соответствии с ритуалом. Обед, светский разговор с выяснением из каких царств принцессы, из какого рода их родители, как они набрались смелости ехать так далеко и пр.
Раджа переводил взгляд от одной принцессы к другой, поддерживая разговор вопросами, восклицаниями при ответе и просьбами отведать то или иное блюдо.
- Мой папа мне доверяет, потому я легко пускаюсь в странствия, - говорила рыженькая, сверкая зелеными глазами. – В смене обстановки есть что-то мобилизующее. Никогда не знаешь, какой наряд тебе понадобится в следующий момент.
- Я готова сидеть дома не выходя за ограду дворца, но беспокойство за Лотиса вынуждает изменять своей натуре, - потупя васильковые глазки, объясняла златокудрая. Странно, но едва головка принцессы уходила в тень, как ее волосы становились темными.
«Она самая опасная, - решил раджа. – Хотя рыженькой лучше дорогу не перебегать. Не успеешь моргнуть, как тебя переедут».
И он удовлетворенно потер руки: «Эти сотворят интригу по высшему разряду. Но кто их противник? И кто эти женихи на самом деле? Может шпионы?»
Раджа развеселился от всех этих мыслей. Он любил загадки и женщин. А еще больше загадочных женщин. Тем более таких, в чьих омутах водилось все, что угодно. И он с наслаждением обменивался репликами с двумя воительницами, разыгрывающих перед ним пьеску под названием «Скромницы в гостях у простофили».
- Мы опасаемся, что Марика может оказаться ветреницей, решившей окрутить Одариса. Для этого она и выманила его подальше от друзей и родительского ока, - сказала зеленоглазая и крепкими белыми зубками откусила кусочек инжира.
- А у вас, Ваше величество, хорошие голуби. Все-таки перелететь море и найти адресат не каждая птица сможет, - простодушно отвесила комплимент златокудрая, и ее губки сделали маленький глоток из чашки с чаем. 
- Да-с, эти голуби выводятся уже не одно столетие. Они – достопримечательность нашего царства. Голубю достаточно показать рельефную карту, насыпать на нужную точку пшено, дать ему склевать, и птица долетит до указанного места. Чем и воспользовался злоумышленник. Да еще простосердечие моего сына Лорика сыграло плохую службу. Хотел я определить его на работу в тайную охрану в воспитательных целях, да вот мать воспротивилась.
- Грубое это дело – за людьми следить, - отозвалась Алибанас.
- Гуманизм до добра не доведет, - проворчал в ответ раджа.
Салерия немедленно высказала желание пообщаться с вышеозначенным юношей, и Лорик был приглашен к столу. Состоялась беседа, в ходе которой отрок поведал о перипетиях дела, а принцессы поинтересовались деталями одежды пастушка. На этом официальная часть была закончена, и Алибанас повела гостей в отведенные покои отдыхать.
- Ах, какая интересная жизнь у молодежи, - воскликнул раджа. - Бери пример, Лорик! Пора от голубей переходить к чему-то более существенному!
- Я готов.
- К чему?
- Жениться готов.
- На ком?
- На той, что зовется Авочка.
Раджа вздохнул.
- Она уже помолвлена. У нее есть жених.
- Пусть другую найдет.
Раджа хлопнул ладонью по колену.
- Вот это уже разговор мужчины. Тут интригой попахивает. Ну-ка попробуй придумать что-нибудь этакое, чтобы невеста задумалась о смене жениха. Придумаешь – назначу наследником с испытательным сроком.
- Готов попробовать, - согласился Лорик.
Утром Авочка нашла у порога своей опочивальни корзину с роскошными южными цветами и ларец с золотым колечком, украшенным камешком, прозрачным как слеза ангела.
- Наконец-то, нашелся хоть один умный мужчина, который решил добиваться меня, - пробурчала Авочка.
- И что ты сделаешь? – спросила Салерия.
- Отвергну! – сладострастно прошептала Авочка.
               

       
                Сказ 16.   Страна Злокония

Держа путь в Злоконию, Одарис трясся по плохим дорогам, вспоминая на ухабах, как хорошо ему шлось пешком по мягкой травушке-муравушке. А ведь тогда по недоразумению он мечтал о гужевом способе передвижения. И вот мечта сбылась. «Неужели с мечтами всегда так?» - тоскливо думал принц, косясь на флейту. Его самой сладкой, самой затаенной мечтой было стать известным музыкантом. Увы, невыполнимой. А может к счастью, думалось теперь Одарису. Пусть мечта греет всю жизнь, в то время как он будет заниматься прозаическими делами, например, спасением женщин. Может это его истинное, судьбоносное, так сказать, призвание. И он, нахлобучив шляпу на лоб, скрывающую бросающие в глаза проницательные глаза (нет, не так)… И он, нахлобучив шляпу на лоб, скрывающую от окружающих свои проницательные глаза, будет вот так же мчаться в ночи по зову записок несчастных красавиц, уводимых в плен разнузданными разбойниками и хитроумными  совратителями.  (Лучше, конечно, иметь дело с последними.) Вот только пути сообщения… Хватит ли здоровья? Выдержат ли внутренние органы такую тряску и столько пыли?  А ведь  он ехал всего лишь по дорогам владений султана, а что будет, когда карета доедет до Злоконии? Однако Одариса ожидал первый сюрприз. Тряска вдруг прекратилась, и карета покатилась как по озерной глади. Одарис выглянул из окна и спросил у кучера причину метаморфозы. «Мы въехали в страну Злоконию», был ответ. «Зло и впрямь многолико», подумал Одарис в растерянности.               
В город греха они въехали под вечер. В дилижансе попутчиками принца были трое господ подозрительного вида. Они играли в карты, курили сомнительные сигары и громко плевались в окно. Одарис дремал весь путь и тем спасся от расспросов и близкого знакомства. Все было наверстано буквально в течение часа, как только его нога опустилась на укатанную землю.
- Привет, земляк! Я – Охрис.
И какой-то поношенный мужчина протянул ему руку.
- Вы меня знаете? – осведомился Одарис, вежливо пожимая не нужную ему длань.
- А то нет! Все думал, когда ты опять приедешь?
- В таком случае вы ошиблись. Я здесь впервые.
- Да ты что? Отлично! – обрадовался почему-то Охрис. – Тогда я покажу тебе все самые смачные места этого городишка. Будешь доволен.
- Я не за этим. Я ищу девушку…
- Найдем! В полчаса ты получишь то, что хочешь.
- Правда? Вот это хорошо, а то не знал, куда и податься.
- Держись за меня, земляк, я тут все ходы знаю. Пойдем.
- Куда?
- Ты же хотел найти девушку.
- Да… Марику.
- Будет тебе Марика.
- Точно? Тогда мне и вправду повезло.
И они скорым шагом зашагали в глубь каменных джунглей.

(Хронопист. «Каменные джунгли» - какое интересное сравнение. Молодец. Растешь. А то порой закатишь такие  художества…
 Краевед. Спасибо. Стараюсь.)

Одарис с любопытством взирал на бесчисленные вывески. Из-за них дома выглядели сплошной афишной тумбой. Охрис понимал данное озирание по своему и отрицательно мотал головой: мол, нам не то надо…
- А вот теперь пришли!
И он уверенно вошел в дом с аляповатыми занавесками на окнах.
В округлом помещении Одариса попросили посидеть на диванчике.
- Сейчас я спрошу Марику.
- А почему вы думаете, что она именно здесь, - поинтересовался Одарис, и вдруг почувствовал неладное.
- Она здесь и больше нигде. Сейчас в этом убедишься. Но нужны деньги. Сам, понимаешь, ее бесплатно не отдадут.
- А-а, требуется выкуп, - догадался Одарис.
- Вот-вот, верно замечено – выкуп. С тебя, десять золотых, земляк.
Одарис безропотно отдал.
Охрис крепко зажал в руке деньги.
- Молодец! После Марики свалим еще в одно место… 
Охрис переговорил с какой-то полной уважительного вида матроной, и та удалилась во внутренние покои. Охрис подмигнул Одарису и поднял верх большой палец.
Через минуту в комнату вышли пять девушек в странных одеяниях, - что-то среднее между…

(Хронопист: Можно переходить к завершающей части эпизода.
 Краевед: Да я и так вычеркнул  три страницы живописаний Города.
Хронопист: И правильно, все понятно, и надлежаще описано.
 Краевед: ………………………………………………………
 Хронопист: !!!)

- Выбирай! – сказал Охрис.
- Кого? – не понял Одарис.
- Свою Марику.
Одарис вообще-то уже все понял, но теплилась надежда, что это либо форменное недоразумение, либо и впрямь среди представленных ему девушек есть его Марика и он, как в сказке, по полету мухи или какой еще неприметной примете должен угадать ее.
Принц встал и спросил учтиво:
- Среди вас есть та, что отправляла мне голубя?
Девушки прыснули. Охрис захохотал.
- Жареного?
- Нет, живого, с запиской, - продолжал гнуть свою линию Одарис при этом краснея как помидор.
- Нет, дорогуша, за тобой мы не посылали, а зачем – ты сам дорогу нашел, – сказала одна и…

(Вычеркнуто.)

- Значит, я ошибся, - повинился Одарис. – Извините за беспокойство. Я ищу Марику, а вы…
- Постой, - удивился Охрис. – Ты чего кобенишься? Выбирай! Тут тебе любая Марику изобразит, или чего другое.
- Вы меня неправильно поняли. И я вас. Я ищу конкретную девушку по имени Марика, которую увезли в эти края.
- Она тебе кто – жена, сестра, дальняя родственница?
- Нет.
- Знакомая?
- Нет. Я ее никогда не видел.
- Так какая тебе разница?
- Нет, разница есть, - упрямился Одарис. – Они не писали мне письма.
Тут раздался такой хохот, что Одарис стал пунцовей иного помидора. «Как ни делай умное лицо, все равно обидно, что ты дурак», - мелькнуло в голове Одариса.
Но Охрис был настроен серьезно.
- Ты парень не привередничай. А не хочешь - твое дело, но денежки возврату не подлежат. Ты потратил мое время и этих красавиц. Так что счастливых поисков.
- Так это нечестно!
- Ну и что, что нечестно, зато денежки заимели, - рассудительно отвечал Охрис.
- Ведь это несправедливо! – упорствовал Одарис.
- Это верно, но ведь выгодно!
- Ну вы, извините, и гад!
- Пусть буду гадом с деньгами, чем дураком без оных.
- Резонно, - сдался Одарис. – Вас не переспоришь.
- То-то же. У нас так считают: кто первый украл, тот и прав.
- Как же вы меж собой сосуществуете?
- Нормально сосуществуем. Нет иллюзий, нет и просчетов. Каждый блюдет свой интерес.
- У вас железная аргументация, остается вызвать вас на дуэль и тем попытаться отстоять свою честь, раз у вас нет своей.
- Ох-ох, какие мы правильные. Где ты такой лабуды набрался? Впрочем, подраться я всегда готов, особенно с тем, кто слабее меня. На кулаках будем или…
- На шпагах, конечно!
- Шпаги у меня нет. А твой кинжальчик, я вижу, годен лишь для разделки каплунов. Но последнее желание обиженного – закон. Будем драться холодным оружием. Подожди на улице, сейчас принесу.
Когда они вышли, Охрис исчез за углом. Одарис подождал несколько минут в тайной надежде, что противник больше не появится, но Охрис опять возник перед принцем, держа в руках две приличной длины палки.
- Шпаг не нашел, но это оружие даже лучше. Ни ты меня не убьешь, ни я… возможно.
Одарис счел приведенный довод существенным и согласился на поединок, имеющимся оружием. Он взял протянутую палку, несколько раз придирчиво махнул ею, и хотя она была значительно короче, чем у противника, встал в третью позицию.
- Вы как предпочитаете, ваше высочество – в лоб или по лбу? – галантно поинтересовался Охрис.
   - От такого и слышу, - неловко отмел поползновения на свою личность Одарис.
Охрис покачал головой и в той же позиции, что стоял, долбанул Одариса по голове.
Одарис подпиленным столбом повергся наземь. Охрис со вкусом злобно захохотал.
- Ну, как? – спросил он, отсмеявшись.
- Хороший смех, - убежденно сказал Одарис, вставая. – Сразу слышится по тембру темная сила. Говорю как музыкант.
- Спасибо, - потупившись, удовлетворенно поблагодарил Охрис.- Я репетировал. Продолжим?
Их клинки скрестились вновь. Через пару секунд Одарис вновь опрокинулся на землю.
- Чего же ты меня не добиваешь? – пыхтя от усталости, спросил Одарис поднимаясь.
- Сам не пойму. Когда я тебя сбиваю, то вместо завершающего удара, мне хочется говорить о том, какой я негодяй, что я с тобой готов сделать и еще зловеще хохотать.
- Слушай, так чего нам париться, давай лучше зайдем в кабачок и выпьем чего-нибудь. Под градусом все это мне и выложишь.
Охрис задумался.
- Но как же я, злодей, могу с тобой, таким противно-положительным, выпивать по-дружески? - неуверенно произнес он.
- А ты будешь сидеть напротив со злодейским лицом и насмешливо ухмыляться.
- Тогда, пожалуй, можно.
Они славно посидели. Охрис рассказал много занятных случаев из своей черной-пречерной жизни, а наш принц – душеспасительных историй, читанных ему нянькой в детстве. Напоследок, довольный собой и уверенный, что перевоспитал лиходея, Одарис, сказал:
- Не такой уж ты и злодей, вон как мы без драки славно посидели.
- Не скажи. Во-первых, я пил за твой счет. Во-вторых, я подсыпал тебе в кубок яду. Извини, брат, такова наша злодейская жизнь.
Одарис побледнел и тут же почувствовал в животе противное жжение.
- Ах ты, такой-сякой, - прошептал Одарис, и свалился на пол. На этот раз в поединке с Охрисом, окончательно.

                ________


На место принцы прибыли утром. Дилижанс тотчас убыл, будто спешил убраться пока цел. На станции в виде дощатого сарая с вывеской «Станция» никого, кроме равнодушной собаки, растянувшейся у входа на месте высохшей лужи, не было. Ветер в прорехах крыши выводил протяжную мелодию ржавого металла, переложенной на флейту водосточных труб. Насколько хватало дальнозоркого зрения, округ тянулась иссушенная дикая степь. Все негостеприимно говорило об одном: «Мы вас не ждали, так что пеняйте на себя». Хотелось выхватить пистолет и разрядить его в белый свет. На здании сбоку была пришпилина бумажка. Кто-то карандашом вывел: «Тут должна играть музыка Морриконе». Принцы о таковой не слышали. Они заглянули внутрь ветхого строения, и не обнаружли там ничего примечательного. Отсутствовали даже указующие объявления. Зато в углу сидело конопатое дитя и что-то поедало. Лотис сердобольно протянул ванильный сухарь. Дитя цапнуло за палец. Адмус погрозил ему, дитя метко плюнуло.
- Такое говно не пропадет, - умозаключил Адмус, утираясь.
- А где гостиница, скажешь? За деньги, - добавил Лотис дипломатично.
Дитя кивнуло. Получив задаток, указало на виднеющееся вдали здание с зеленой крышей.
В гостинице их встретил портье разбойной наружности. В щели всклокоченной бороды сверкало два золотых зуба. Других не наблюдалось. Красная рубаха была расстегнута так, чтобы было удобнее чесать лохматый живот, чем слуга сервиса и занимался. Он неодобрительно осмотрел двух чистеньких юношей без видимых следов порока на лицах.
- Самогона желаете? - решил проверить первое впечатление портье.
- Не употребляем.
- Галлюцигенный табак? – сделал последнюю попытку портье.
- Не курим. А вот комнату мы бы взяли.
- Вы уверены, что прибыли туда куда нужно?
- Абсолютно.
- Цель визита? Игра в карты? Семинар по методике ограбления банков?  Поступление в школу карманников?
- Ни одно из перечисленных. Мы ищем одного принца по имени Одарис.
- Не слышал о таком.
Адмус подумал немного и вдруг спросил:
 - А о принце Барбидоне слышали?
- А зачем он вам?
- Так он здесь бывает? – вскричали оба приезжих.
- И что с того?
- Мы к нему по секретному делу.
- Он наш… закадычный приятель, - добавил один из прибывших.
- Его пока нет. Ладно, вот ваши ключи. Деньги вперед.

                ________


Принцессы впервые за время путешествия ехали в полном комфорте. Раджа любезно выделил им походную карету со всеми полагающимися для дам высшего света удобствами. К сожалению, по прибытии в страну Злоконию принцессы были вынуждены вернуть ее владельцу. Так что, оказавшись в центре незнакомого города и, взирая на сомнительные лица горожан, девушки почувствовали себя неуютно.
- Комфорт развращает, - жалобно сказал Авочка.
- И душевно расслабляет, - согласилась Салерия.
- В следующий раз будем ехать общественным транспортом! – с решительностью в голосе заявила Авочка.
- А пока поищем приличную, если это возможно, гостиницу.
Сначала, исходя из названия, выбор принцесс пал на отель «Гладиолус», но при ближайшем рассмотрении это оказался бордель. Хотя они имели там успех и им предложили королевские апартаменты за полцены, они в панике бежали. Следующие гостеприимные дома также оказались с изъяном, каждый на свой лад. Отказавшись присоединиться к любителям гашиша, игроков в покер, собачьих боев, лиги профессиональных нищих, девушки к концу дня набрели на гостиницу под вывеской «Пофиг». По первой они решили, что это разновидность карточной игры и потому долго совещались: входить или идти дальше?
- Нет, больше бродить по этому паршивому городу у меня нет сил, - объявила Авочка. – Пусть я буду жить в гостинице, предназначенной для карточных шулеров, чем с богатыми нищими. В конце концов, я играла с папой в «дурака» и не раз его обыгрывала.
Салерия не возражала, и они попросили номер на две персоны. Однако, им на радость, заведение оказалось обычной гостиницей для обычных людей, не осчастливленных криминальными талантами, а название обозначало, что хозяин посылает на фиг традиции этой страны и потому не делает из своего заведения притона. Соответственно, все приличные по меркам этих мест приезжие обходили такую гостиницу стороной, что вполне устраивало принцесс. Отдохнув, Салерия вызвала расторопного слугу и, посулила денег, дала задание: обойти отели и найти трех, или, по крайнем мере, двух принцев по прилагаемым приметам. Уже после обеда принцессы знали, где расположились Лотис и Адмус.
Чем же занимались наши принцы до прибытия своих подруг? Они напрасно искали Одариса.
Сначала они сделали самое простое и очевидное: обошли гостиницы. Пусто. Затем они расширили круг поиска и стали обходить зрелищные заведения. Логика была проста: ветреную Марику могло задуть в самый ветреный театр – мюзик-холл, а Одарис последовать следом. После третьего кордебалета Адмус, стал подумывать о смене типа своей жизнедеятельности.
- И чего находят интересного в профессии монарха? - рассуждал он. – Правильно сделали твои братья, что отдали свои предпочтения другим занятиям. Управление государством - сплошная ответственность, помноженная на неблагодарность вечно недовльных подданных. Если и проявляются признаки уважения, то исключительно лицемерные. А тут, вон как публика радуется. Хорошо бы Марике сделаться артисткой, Одарис взялся бы руководить оркестром, а я бы стал импресарио.
Поначалу Лотис подумал, что Адмус шутит, но, заглянув в его мечтательные глаза, понял: зло затягивает!
- Ты забываешь, что Марику утянули сюда насильно, и никаких желаний болтать ножками со сцены она в записках не проявляла, а Одарис склонен к меланхолической музыке, что здесь выглядит вызовом общественному вкусу. Ну, а насчет твоего желания стать импресарио, то не думаю, что Авочка одобрит твое желание вертеться за кулисами среди…
В ответ Лотис услышал тяжкий вздох.
- Кажется, я поспешил выбрать дорогу в жизни, не зная о наличии многих других.
- Ты выбрал правильную дорогу, - тоном старого главы семейства сказал Лотис, и почувствовал, что не убедил друга.
Поиски Одариса продолжались, и невольно радиус действия расширялся. В результате, принцы знакомились со все новыми сторонами жизни города этой неблагополучной страны. Зло оказалось многолико, притягательно и легким на подъем. Адмус не чувствовал усталости, обходя заведения, и, хотя они порой возвращались далеко за полночь, с утра он выглядел бодрым и готовым к новым походам. «Как бы скоро мне не пришлось спасать не только Одариса», - все чаще думалось Лотису. Это не значит, что жизнь этого городка не производила на него впечатления. Производила. Но…

(Хронопист: Напиши: «но он был верен заветам, что заложили в него родители»
 Краевед: Фраза может и правильная по сути, но неубедительная по исполнению. Нужно указать на более тонкие психологические нюансы.
 Хронопист. Например?
Краевед: Например, так: «но его останавливала любовь».
Хронопист. Напыщенно, но сойдет.
Краевед. Хорошо, напишу так…)

…он чувствовал тонкую, но прочную нить, которая натягивалась всякий раз, как только личность его входила в колебательное состояние. И он останавливался. Причем сам себе удивлялся, что делал это без раздражения и с пониманием. Почему так происходило, Лотис понять не мог. Впрочем, когда он после обеда узрел перед собой Салерию и убедился, что это не галлюцинация, вызванная  местными приправами, вопросы отпали.
Если Лотис бурно радовался приятному сюрпризу, то Адмуса появление Авочки повергло в меланхолическое раздражение. Он, конечно, изобразил на лице все приличествующие ситуации эмоции, но, уединившись с невестой, не удержался выразить свои подлинные чувства.
- Ты опять за мной следуешь? Я уже вырос, чтобы меня контролировать, - выговаривал Адмус.
- Салерия тоже приехала. Считаешь, она видит в Лотисе несмысленыша?
- Это их дело. Я говорю за себя.
-  Ты что-то чересчур озабочен своей свободой. Я, как дура, ехала, через три девять земель, чтобы услышать такое! Хотя бы для вида обрадовался.
- Я высказал радость в самом начале.
- Ах, извините, не углядела. Подслеповатой стала от девичьих слез тебя поджидающе. Это же надо, опять не вовремя! Прощай! И гуляй себе, сколько хочешь!
Авочка крутанулась на каблучках и  покинула комнату.
- Опять ты меня не поняла! - прокричал ей вслед Адмус.
После чего в покоях принцев и принцесс разыгрались примерно одинаковые сцены. Салерия и Лотис внимали, Авочка и Адмус извергали на слушателей водопад из своих оскорбленных чувств.
- Все, хватит! Я свободный принц! А меня прикалывают к юбке, как…как…как брошь! 
…- Я ехала за тридевять земель всего с тремя сменными платьями, а он даже не позаботился сделать вид, что рад!
- Разве мужчина может понять твои жертвы, - вздыхала в унисон Салерия.
…- И пусть уезжает, а я пойду вдаль, весь из себя одинокий и гордый!
- Это будет впечатляющее зрелище, - соглашался Одарис.
…- Пусть он тут развлекается, а я уеду к папе, безмерно одинокая и невыразимо прекрасная, - говорила Авочка, хлюпая носиком.
…- Она пожалеет о потере и заполнит свой девичий дневник скорбными признаниями, - рассказывал Адмус.
- Потомки поймут, кого она потеряла, - поддакивал Лотис.
…- Он пожалеет о потерянном очень скоро и будет искать примирения, но я буду тверда и неприступна! - заверяла Авочка Салерию.
- Не сомневаюсь, - соглашалась та.
… В полночь Салерия пробралась на веранду, где ее уже ждал Лотис.
- Ну как? – спросила она.
- Кажется, кипение закончилось. Булькает, но уже на медленном огне. А что Авочка?
- Заснула без сил.
- Значит, завтра помирятся?
- Наверное.
- А мы почему еще ни разу не ссорились?
- Свой запас фанаберии мы уже исчерпали.
- Когда это?
- Потом расскажу. Спокойной ночи.
И Салерия нежно поцеловала своего избранника…
Утром переговоры между Авой и Адмусом возобновились.
- Авочка, я рад твоему приезду, но все-таки лучше, если бы ты сидела дома. Мне было бы спокойнее.
Ава всплеснула руками.
 - Вы посмотрите на него! Наделай мне детей, тогда я сама с места не сдвинусь.               
Адмус зарделся.
- Ава, мы не одни.
- Зато ты хочешь, чтобы я дома была одна? Смотри, заведу шута, молодого да румяного.
- Оставайся, если хочешь, только помолчи.
- Давно бы так.
Авочка крутанулась на каблучках и удалилась с гордо поднятой головой.
- Ты достоин ордена - сражался до конца, - утешил Лотис.
- Нет, ты рассуди, - взвился Адмус. - Я приехал искать Одариса. Голова занята делом. Тут приезжает женщина и начинает: «А ты меня любишь?» После третьего «да» я уже не знаю, что и отвечать.
- Может попробовать успевать давать ответы быстрее вопросов?
Адмус подумал и ответил со вздохом:
- Честно говоря, я не готов…
 
                _______


Этим же вечером в город приехал очередной персонаж нашего повествования. Он явно бывал в этой стране, ибо целеустремленно направился к одной из многочисленных гостиниц, хотя та таилась в глухом переулке. Там он встретился с неким невзрачным господином, который сообщил ему нечто, за что получил золотую монету. Довольные друг другом они расстались. Приезжий со вкусом отужинал в номере и направился по адресу, где проживали наши принцессы. Удивление он выказал только один раз: когда заметил, что они не одни – рядом находились два принца.
«Ну и скорость перемещения!» - подумал он.
Так как пары были разобщены, то, недолго думая, решительно выбрал одну – Салерию и Лотиса, и приступил к их созерцанию. А созерцать было что. На балконе гостиничного номера, вдыхая ароматы цветов, стояло небесное создание, озаряемое лунным светом, а рядом, облокотившись на перила, юноша с…

(Хронопист: Ты какой роман читал перед сном? С чего это тебя на красивости потянуло? Ты же сагу пишешь!               
 Краевед: Виноват. В это раз вы правы.)

Лотис и Салерия вышли на балкон.
- А здесь неплохие ночи, - сказал Лотис. – Климат не хуже, чем на курорте. Порочные люди знают толк в жизни.
- В этом их сила, - согласилась Салерия.
- И все же, почему ты приехала? Неужели все так серьезно?
- Думаю - да. Кто-то использует Марику как наживку. Если, конечно, она вообще существует. Впрочем, какая-то особа женского пола явно задействована. Тот пастушок, что морочил голову сыну раджи – девушка.
- Почему так считаешь?
- По деталям одежды. Мужчины-пастухи не красуются: не втыкают цветочки в нагрудной карман, не носят на шее шелковый платочек, а на пальце – колечко с бирюзовым камушком…
- Если это западня, то, похоже, она удалась. Одарис исчез. Мы обыскали весь город.
Салерия слегка наклонилась к Лотису и тихо проговорила:
- И где же вы его искали?
Лотис улыбнулся.
- Везде. Такова работа сыщика.
- По Адмусу заметно, насколько впечатлила его работа.
- Что ты хочешь в его возрасте!
- А у тебя какой возраст?
- У меня такое ощущение, что за последний год я повзрослел лет на пять. Неужели умственные занятия так сказались?
- На каждого они производят разное действие…
- И так, что будем делать дальше? Где искать Одариса?
- Сам по себе Одарис вряд ли кому-нибудь нужен. А вот в комплекте…
- Думаешь, на нас скоро выйдут?
- Вполне возможно. И сделают предложение. И, возможно, я от него не смогу отказаться, - сказала Салерия громко.
- Пойдем в дом?
- Нет, я еще постою. Вечер – дивный. А ты сходи к Адмусу – ему нужна поддержка в эти трудные минуты. Как, впрочем, и всем мужчинам в таком положении…
Лотис удалился, а Салерия осталась созерцать яркие звезды и добродушную луну.
Наша пара не подозревала, что за ними наблюдают. Однако Некто не только наблюдал, что было бы еще терпимо, но и размышлял над услышанным.
«Кажется, мое озарение подтверждается. Салерия тут, пожалуй, за главного. Кого же она представляет? Или сама по себе? Лучше бы, конечно, была сама по себе – легче было бы справиться. А с другой стороны, если она выполняет чью-то волю, то задача у меня почетнее. Глядишь, на этой победе и славу приобретешь, и карьеру сделаешь».
Потом Он подумал еще немного и закончил мысль: «…или потеряю все».

                _______


У Хитроумного Змия спросили: зачем он так круто насолил одному почтенному старцу? Тот ответил: «А пусть рожденный летать попробует ползать!»  Так родилась… зависть? соперничество? стремление к справедливости? Может все понемногу? А оное родило действие: интригу. А она, в свою очередь, без воспитания чувства авантюрности не сотворима. Вот сколько чего появилось на божий свет только на основе одного посыла! Одна мысль-рассуждение рождает столько разветвляющих цепочек, приводящих к появлению новых вещей и явлений, что сплести их в единую сеть требуются немалые усилия.
Когда Лотис ушел, из темных кустов и мрака ночи вышел, словно фокусник из черного задника, Барбидон собственной персоной…

(Хронопист: Опять ты за свои красивости. Скажи проще: из кустов вышел тот, кто подглядывал, и звали его так-то.
Краевед: Но это же не любопытный сосед подсматривал, а яркий представитель темных сил!
Хронопист. Да какая разница. Такие же люди…
Краевед. Не снижайте философский уровень моей саги! Иначе откуда возьмутся пустые споры по поводу прочитанного?
Хронопист. Вот именно, что пустые…
Краевед. Человек создан вести споры, желательно, чтобы оное выеденного яйца не стоило. Так легче выглядеть умным.
Хронопист. Зачем нам потакать кому-то?
Краевед. Но таковы правила раскрутки беллетристики!
Хронопист. Я сел за этот труд не ради твоей подруги Беллетристики.
Краевед. О, господи…)

Барбидон предстал перед Салерией со всем наружным мужским достоинством: в темном плаще, с черными длинными до плеч кудрями и бледным ликом. Под распахнутым плащом видно было: одет он безукоризненно, то есть чурался всего, что шил модельный дом Засраччи, ибо их продукция предназначалась для тех, кто выдавал себя за принцев и принцесс, а Барбидон позиционировал себя истинным аристократом. Еще полумаску бы на лицо и загадочный мужчина мог потрясти воображение любой женщины старше восемнадцати с хвостиком. Но в данном случае инкогнито Барбидону было не нужно.
- Вы? - удивилась Салерия притворно.
- А у меня такое ощущение, что мое появление вас не удивило.
- В воздухе и вправду что-то витало.
- Пахло серой?
Салерия изволила улыбнуться.
- Ну, мы то знаем, что нечистая сила пахнет особенно утонченно.
- Да, мы душимся…
- Придуманные в вашем мире запахи имеют здесь успех.
- Но не у вас, принцесса?
- Потому ангелы и демоны не могут сдружиться, что…
- Знаю. Их друг от друга отталкивает запах. А у вас тонкое обоняние?
- Да. И я чувствую, что вы не демон. Но, насколько я поняла, очень хотите им стать. Вас влечет их сила.
- Да, - Барбидон вздохнул, - я не демон. У меня нет надлежащей силы, а то…
- Уничтожили бы принцев?
Барбидон скривился.
- Зачем? Это милые ребята, и пусть себе резвятся. Сила мне нужна, чтобы покорить ваше сердце. Не пойму, откуда она взялась у Лотиса? Или…
Барбидон вскинул руку с поднятым указательным пальцем.
- Понял! Вы хотите сотворить его по своему подобию. Что ж, материал, пожалуй, и вправду благодатный. Не то что я… неуступчивый.
- Дело в другом. Я до встречи с Лотисом была обычной девушкой. А после встречи с ним почувствовала, как во мне прибывают необычные силы и открываются неведомые прежде способности. Лотис будит их во мне своими чувствами. А вы бы смогли? Вы по-настоящему любить не можете, - тихо сказала Салерия. – Это главное.
Щеки Барбидона вспыхнули.
- Умеете вы указывать на недостатки. В ответ не скажешь: «Исправлюсь».
- Разница между ангелом и демоном в этом и заключается. Больше, собственно, ни в чем.
- А если я смогу полюбить?
- Тогда вы не станете демоном. Прощайте.
И Салерия ушла.
- До свидания, - хмуро ответил вслед Барбидон.







                Сказ 17.  Монастырь


Одарис очнулся в темном, сыроватом помещении, похожем на подвал. Но судя по маленькому оконцу в стене, откуда лился бодрящий солнечный свет, он лежал в нормально проветриваемом помещении.
«Жив!», - подумал Одарис радостно.
Он попытался приподняться, ожидая, что веревки вопьются в его истерзанное тело, однако приподнялся он довольно легко, и ни что не затрудняло его движений.
«Так я не в плену, - порадовала его новая мысль. -  Тогда где?»
Как бы в ответ за стеной послышалось блеяние козы.
«Не иначе в сельской местности. Но как я туда попал?»
Как бы в ответ на заданный вопрос, дверь распахнулась и на пороге возник мужчина в засаленной безрукавке из козьей шкуры.
Подметив эту закономерность: то, что на умственный вопрос незамедлительный следует материальный ответ, Одарис поспешил задать следующий: «А тут кормят?»
- Кормят-кормят, - ворчливо проговорил вошедший.
               
(Хронопист: Слушайте, кончайте пороть отсебятину.
Краевед: А разве написанное не забавно?
Хронопист: Еще раз повторяю: прекратите…
Краевед: Хорошо-хорошо… Какой вы, однако, бука. Для молодежи ведь пишем.
Хронопист: Вы должны писать правду, и ничего кроме правды.
Краевед: Ой-е-е.)

Человек подошел к ложу Одариса и поставил на низкий столик миску с чем-то белым.
- Козье молоко с пшеном. Поешь…
Следом из-за голенища сапога он извлек чисто облизанную ложку.
Одарис только вздохнул. Был не тот случай, чтобы привередничать.
- Где я? – спросил принц, хлебая местный деликатес.
- У меня.
Ответ был по существу и Одарис не смог сразу придумать следующий наводящий вопрос. Лишь когда он с аппетитом доел, то спросил то, с чего, наверное, и надо было начинать:
- А почему я живой?
- Откуда мне знать? Марика тебя нашла.
Сердце Одариса екнуло.
- Марика? Наконец-то! - вырвалось у него.
Владелец козы и Марики нахмурился.
- Чего «наконец»?
- Наконец я нашел Марику.
- Это она тебя нашла, - напомнил очередность событий человек.
- Она меня, а я – ее после… То есть сейчас.
- А чего ее искать? Живет себе, за козами ходит.
- За козами? – упавшим голосом вопросил Одарис. - Разве она не принцесса?
- С чего это. Если только среди коз.
- Непонятно.
- Чего тут непонятного. Разве что ты головой тронулся. Когда она тебя нашла, на лбу у тебя произрастала изрядная шишка.
- Меня палкой ударили.
- А-а, тогда понятно. Иди к своей принцессе, она сейчас как раз козу доит.
Когда Одарис выбрался на божий свет, он узрел в хлеву девочку лет двенадцати, усердно занимающуюся домашним хозяйством. Она улыбнулась ему и весело крикнула:
- А я папке так и сказала: такой не должен помереть, хоть и лежит на помойке. Ну выбросили за ненадобностью, но ведь дышит! А вы мне на дудочке сыграете?
- Непременно…

                _______


Одарис пробыл в гостях еще три дня. Он честно отрабатывал съеденный хлеб и свое спасение физическим трудом. Пас поголовье, заготавливал траву, собирал отходы производства от коз… В общем, все делал, что делают пастухи. Денег у него, конечно, не оказалось, как и вещей имеющих хоть какую-нибудь ценность: сапог, фетровой шляпы, ремня из телячьей кожи, кинжала в ножнах тонкой художественной отделки, фляги из серебра… Флейту оставили. В этом городе она никому не была нужна. А то, что выжил, так то благодаря могучей наследственности. Яд в монархических домах в Темные века нашел столь широкое употребление, что выжили лишь те, чей организм оказался способен самостоятельно выделять противоядие. Гены Одариса вспомнили былое и успешно справились с поставленной задачей. Дальше было делом случая и он, точнее оно, явилось в лице дочери козапаса. Выбрасывая мусор, она нашла бледного юношу. Удостоверившись, что тот без сознания не по причине перепития, она позвала отца, ну и так далее. Марика оказалась прекрасной слушательницей и тонкой ценительницей непризнанного таланта принца. После вечерней дойки они усаживались на завалинке, и Одарис аки соловей играл на флейте едва ли не до полуночи, пока не выходил отец с жалобой на головную боль. Поэтому, когда окрепший Одарис прощался, чтобы продолжить свой путь, отец отпустил его с облегчением, а Марика чмокнула его в щеку и прошептала:
- Когда я вырасту, приходите, чтобы стать моим первым мужчиной.
Это окончательно примирило Одариса с сельским хозяйством. Разве от городских барышень такое услышишь?
Двинулся Одарис назад по той же дороге, что и пришел. Данный маршрут он выбрал исходя из желания вновь попасть во владения султана, где обрести кров, пищу и пособие на дальнейший путь домой. Шансов найти загадочную Марику без денег и снаряжения он не видел. Однако дорога к дому петляла так, что он решил срезать ее повороты, а, пойдя напрямик, вскоре потерял ее из виду. Поиски завели его в такие места, что Одарис понял: тут нет ни дорог, ни цивилизации, ни даже хижины козопаса. Но что еще хуже: закончились припасы, выданные ему за труды по уходу стада. В каменистой горной местности не просматривалось ни наличие ягод, ни фруктовых деревьев, зато явно виделась перспектива голодной смерти. Когда же вдали послышался вой шакала, Одарис понял, что схватка с Охрисом еще не самое страшное.
Приближалась ночь, а с ней неминуемая погибель. И в этот миг над одной из гор зажегся огонек надежды. Он блистал в надвигающейся тьме путеводной звездой. Одарис всем сердцем устремился к жилью. Резво вбежав на гору, он увидел перед собой стену, а за ней купол свидетельствующий, что перед ним небесная обитель, сиречь – монастырь. Одарис изо всех сил забарабанил в калитку. Долго за ней не было движения, наконец, послышался шорох и  открылась окошечко. В прорези виднелось часть бородатого лица. Выслушал просьбу, человек за дверью сказал так: еду ему вынесут, но впустить не могут, дабы не осквернить зачищенное от земных грехов место. Одарис возражал, напирая на то, что еда лишь привлечет хищников, а ему надобно отдохнуть не только телом, но и душой. За калиткой проявили колебание. После некоторых размышлений, была сказано следующее:
- Чтобы  пройти в нашу обитель вы должны отгадать загадку. В ином случае вход запрещен, ибо оное означит, что вы не относитесь к нашему кругу света. Согласны?
- Хорошо.
Калитка приоткрылась, и незваного гостя впустили в маленькую прихожую. Перед Одарисом стоял внушительного роста и вида мужчина в белом одеянии, а за его спиной виднелась надежного вида дверь. Одарис взирал на нее, как на врата рая, уж больно хотелось есть, спать и не быть съеденным волками.
Привратник снял с полки стеклянную колбу из двух частей с песком в нижней части.
- Отгадайте: о чем можно сказать: это то, что было, что есть и что будет в каждом человеке в любом из возрастов?
- «Что было, что есть и что будет», - эхом отозвался Одарис.
- Совершенно верно.
Привратник перевернул колбу, и песок тоненькой струйкой устремился в нижнюю часть сосуда.
- Ответ должен быть дан до того, как иссякнет песок.
- Понимаю…
Одарис переступил с ноги на ногу и попытался задуматься. Но что-то заклинило. Время же уходило неотвратимо.
- Я глуп, как ребенок, - вынужден был признать свое поражение Одарис.
- Вы совершенно правы, - оповестил привратник, услышав нужное слово. – Ребенок! Проходите.

                ________


Одарис проснулся в приятного вида келье. Приятными в ней были светлые стены, украшенный изразцами потолок, окно с мозаикой стекол, так подобранных, что они изображали какой-то приятный рисунок. Приятна была постель с чистым бельем. И что особенно приятно: на столе уже стоял кувшин и две тарелки с едой. В них Одарис нашел хлеб, салат, фасоль и рыбу. Поев с аппетитом, Одарис умылся, воспользовавшись умывальником в углу, расчесался перед маленьким, но приятным зеркалом и вышел в коридор, чтобы закончить необходимые процедуры в интимном месте. Тут он услышал стройное пение. Обитатели монастыря занимались своим монастырским делом. И он на цыпочках прошел мимо. Через час он встретился с братией. Монахов было всего около двух десятков. Одеты они были в белые длиннополые одежды и не имели никаких других знаков отличия их веры, кроме желтого круга на груди, напоминающего головку подсолнуха. Одариса незамедлительно препроводили к Настоятелю, и принц предстал перед очами приятного старика в той же белой одежде, сидящим на корточках перед чадящей приятным дымом жаровней и читающего толстый свиток, испещренный непонятными Одарису знаками.
- Садитесь, молодой человек. Вы первый из внешнего мира, попавший к нам за много лет. Мы находимся так далеко от всех дорог, а местность столь пустынна, что удивительно, как вы набрели на нас.
Одарис кратно рассказал о своих приключениях. Мол, искал девушку, терпящую бедствие, а нашел нехорошего человека и потерпел бедствие сам.
- К счастью, один дурной поступок был уравновешен другим - хорошим. И имя спасшей вас девушки была все-таки Марика. Значит, кольцо замкнулась. Вы получили требуемый опыт и теперь можете с чистой совестью страдальца за правое дело возвращаться домой.
- Похоже, что так, - неуверенно отвечал Одарис. – Правда, уж сильно большой крюк пришлось сделать, за обретением этого опыта. Странно это…
- Ну, тогда может, не все предназначенное вам свершилось? Пришли же вы к воротам монастыря, а могли идти в совершенно в другую сторону.
«А что если мне предназначено успокоиться в тихой обители и заняться музыкой небесных сфер?» - подумалось Одарису.
- Можно ли мне узнать, чем вы, так сказать, умственно дышите?
- Охотно, - согласился Настоятель, и, прежде чем дать обстоятельный ответ, неспешно отпил из чашечки какой-то коричневый напиток.
- Мы заняты приращением мудрости, поисками истины и самопознанием. Наш символ шар.
Настоятель извлек из стоящей рядом шкатулки белый шар  величиной с кулак.
- Мы поклоняемся шару, как идеальной форме сущего. Шар, одновременно, конечен и бескраен. Но шар не обременен дурной бесконечностью. Вы видите границу поверхности и в тоже время двигаться по его поверхности можно бесконечно долго, но это блуждание целиком будет зависеть от вашего желания. Выйдя из одной точки, вы можете прийти обратно, двигаясь в одном и том же направлении. Шар символизирует два типа движения: движение по кругу и движение в четко заданном направлении; движение бесконечно-бессмысленное и движение осмысленно-познавательное. Вы вольны выбирать из предлагаемых вам изначально альтернатив, и, в то же время, движение ваше всегда будет сопряжено с конфигурацией шара. Эта единственная ограненная фигура не имеющая границ.. Шар – единственная геометрическая фигура, где параллельные могут ненавязчиво пересекаться. Правда, все это не может не восхищать?
И Настоятель протянул предмет культа гостю. Одарис любовно погладил полированную поверхность шара. Затем, вздохнув, сказал:
- Эта концепция работает, если не отрывать взгляда от поверхности…
- А мы и не отрываем, чтобы не оторваться от реальности. Для того мы и есть, чтобы проповедовать самоограничение. В нашем монастыре придерживаются следующей теории: ты заключаешь в себе целый мир. Значит, Ты и есть Мир. Мир бесконечен, подобно шару, значит и Ты бесконечен в своих мыслимых сущностях. Человек – это звучит величественно, ибо Он подобен тому Миру, что лежит у его ног и сам заключает в себе вселенную. Правда, хорошая теория?
 Одарис задумался. Потом покачал головой.
- Нет, тут что-то не так. Есть Я и Мир. Согласен. Но то, что я и есть Мир – нет, с этим утверждением не согласен. Тут нет тождества. Я и Мир, это не один плюс один. Мир – это бесконечная и неисчерпаемая величина, думаю, даже для любого бога.  Я же, как и все другие люди, величина конечная, и во времени, и в пространстве, и в способностях и силе. Все мы имеем видимые пределы. В том-то и драма человека, что он живет в бесконечном и неисчерпаемом мире, будучи величиной конечной, но желающей объять бесконечность и достигнуть дна неисчерпаемого. Хотя большинство принимают свою конечность как данность. Ведь реки, моря, горы, облака были до них и будут после них. А есть такие, которые вопреки рассудку раздвигают свой мир до горизонта. Но ведь дальше горизонта они все равно заглянуть не в состоянии. Так зачем себе голову морочить? 
Настоятель вздохнул.
- Такой молодой, а не романтик.
- Нет, я романтик, но зачем заниматься самообманом? Я хочу только то, что мне по силам. Бесконечность, весь мир, мне объять не удастся, даже если захочется. Наше дело увеличить – увеличивать свою величину. Этим монархи и руководствуются, коим и я принадлежу по рождению.
- Прекрасно, принц! Вы изложили свои аргументы понятно и стройно. Теперь мне будет легче писать свою заветную книгу «Диалог двух мудрецов об устройстве мироздания».
Одарис озадачился: мудрецом он себя не считал. Настоятель разъяснил парадокс.
- Знаете, многоуважаемый гость, как тяжело высекать искры свежих мыслей, если тебе никто не возражает. А кому в монастыре придет в голову возражать мне? Да я и сам того не допущу.
- А-а, - понял Одарис, - вы в том смысле, что «истина рождается в споре»?
- Примерно так, хотя у нас, на Восходе, этот постулат никогда не был в моде.
- В монархических домах тоже, - поддакнул Одарис.
- Если вы хотите получить дополнительные познания, советую обратиться к нашему Хранителю библиотеки. Он по положению знаток известной части мудрости. Его келья вторая от меня, если повернуть на выходе вправо.
- Я так и поступлю, - с благодарностью отвечал Одарис.
До обеда оставалось еще некоторое время, и Одарис с легким сердцем постучал в нужную ему дверь.
Хранителем оказался приятного вида старичок. Он располагался перед жаровней, выделявшей приятный травяной запах и отпивал из маленькой чашки мелкими глотками напиток, похожий на чай. Почтительно поприветствовав хранителя мудрости, Одарис честно признался:
- Я не дурак, хотя и не умный, оттого хотелось бы узнать чего-нибудь умное, и по увесистей.
- Охотно сообщим, - согласился Хранитель. – Принцип у нас прост и нарочито гуманен: человек не обязан испытывать разумом то, что превышает возможности его познания и потому должен принимать оное за веру. Вот мы сидим в данной обители и лелеем веру. А это требует времени, много времени. Ибо, если мы начнете молиться и на вас, предположим, прыгнет блоха, то вскоре вы забросите размышления о вечном и начнете решать вопрос мимолетности. Он для вас будет главным, а вечность подождет, на то она и вечность. Вот мы и уединяемся в таких местах, чтобы блохи повседневности как можно меньше доставали нас. Конкретно же, мы проповедуем три великих принципа: познай себя; познай мир; познай свое место в мире. Правда, красиво?
- И? – напрягся Одарис.
Настоятель почесал подбородок.
- Что дальше?… А черт его знает. Дальше, как получится.
- Так может не забивать себе голову?
- Как вы, молодежь, не любите забивать себе голову… Посмотри на все это…
Старейшина обвел рукой округ себя. Одарис посмотрел вослед. Стены обители были украшены картинами и статуями, полки уставлены книгами и научными приборами, потолок расписан знаками зодиака.
- Ничего этого бы не было, если б не имелись желающие забивать себе голову. Я расскажу одну быль.

                Любопытный ученик

Жил-был любопытный ученик. Ему было мало тех знаний, что преподносили ему учителя. Он хотел познать сразу корни всего сущего. Но учителя не могли ответить на его вопросы. Тогда он пошел в горы, где по слухам жили семь мудрецов, познавших суть мироздания. Он плутал в горах несколько месяцев, продрог, изголодался, но нашел хижины мудрецов. Они были заняты своими размышлениями и согласились ответить только на один его вопрос. Ученик подумал и спросил о том, что занимало его больше всего.
- Что было в Начале Начал? – спросил ученик.
 - В начале было Дело, - сказал первый мудрец.               
- В начале было Слово, - сказал второй мудрец.
- В начале была Идея, - сказал третий мудрец.
- В начале была Мысль, - сказал четвертый мудрец.
- В начале было Желание, - сказал пятый мудрец.
- В начале было Чувство, - сказал шестой мудрец.
- В начале было Одиночество, - сказал седьмой мудрец.
И ученик понял: культура создается по этим ступеням, потому что мы – одиноки, и хотим создать мир, где нам были бы рады.
Тут раздались мерные удары колокола. Это наступило время обеда,  и Одарис отправился в свою келью, где на столе его ждали тарелки с едой.
Забрать их пришел сам повар.
- Я уже много лет не видел людей из внешнего мира, – сказал он, после взаимных приветствий. – Что привело вас в нашу обитель?
- Закономерная случайность. Я шел за одним и, естественным образом, как теперь понимаю, набрел на совершенно другое, мной непредусмотренное. 
- Вы правильно мыслите, - одобрил повар, усаживаясь на пол. – Я вот тоже не думал, что стану поваром. Я не любитель есть сам, но люблю кормить других. В том числе словом…
- Если бы вы не были монахом, то я порекомендовал вам знакомого мне султана. Он любит  есть и вести глубокие беседы.
- Идеальный вариант, - согласился повар. – Но я уже был поваром у этого султана. Когда он  прислал мне шнурок с предложением повеситься, я малодушно сбежал…
У Одарис перехватило дыхание.
- Надеюсь, это было давно?
- Давно, - кивнул служитель плиты, - очень давно. Не помню уже, когда именно.
- Печальная история.
- Печальнее то, что, взирая на умственные потуги при дворе султана, я разочаровался в этом деле. У султана время от времени появлялись люди, объявляющие себя чем-то вроде пророков.
(Одарис удивленно поднял бровь.)
- Шайтан их знает, откуда они берутся именно во владениях султана. При мне один такой по имени Фатилис не только объявился, но и достиг известных высот величия – был принят самим правителем и имел с ним продолжительную беседу неизвестно о чем. И сумел уболтать султана в положительную для себя сторону. После чего от самозванца спасу не стало. Он вещал везде и, главное, без передышки. К тому ж был очень нудным. Он так надоел своими речами, что ему норовили дать в глаз, даже когда он открывал рот, чтобы чихнуть. Пришлось уходить в чужие края. Но и там повторялось то же самое. Он приходил в пещеру к отшельнику и затевал долгий разговор о сущем формальном, скрытом потенциальном и действительном трансцендентальном явлении. Завершалась мирная беседа  следующим образом:
- Тебе надо делать выбор, - говорил отшельник.
- Ну, я пошел делать выбор, - отвечал Фатилис.
- Истинно так, иди и делай выбор.
- Я так и поступлю – пойду и сделаю выбор.
- Ты правильно поступишь, когда, наконец, уйдешь отсюда делать свой выбор.
- Да я и сам не хочу задерживаться в этом сыром мешке, когда меня ждет перспектива сделать выбор.
- Вот и мотай отсюда со своим выбором.
- Уже полетел, чтобы всем назло сделать свой выбор.
- Дай уйди же ты, задница этакая.
- Сам дурак.
Поневоле он сделался бродячим философом. Нет добра без худа. Когда сроки его пребывания на одном месте сократились, то дела пошли значительно лучше. Недосказанность оказалась притягательней подробного толкования. Он уходил, а некоторые вопросы оставались не разъясненными. Его ученики вступали в жаркие споры между собой и  авторитет Учителя, знающего их отгадку, неизмеримо возрастал. Вдогонку мчались гонцы с просьбой приехать и помочь выяснить невыясненное. Поначалу, обрадованный Фатилис мчался обратно. Но…через определенное время ясно видел: ему хотят дать в глаз. И тогда он догадался оставаться на расстоянии, не растрачивая, с одной стороны, свой незыблемый авторитет, а с другой, никому не надоедая своей дотошностью. И превратился в великого умственного авторитета. Появились труды с описанием его многотрудной жизни, о многочисленных покушениях на его жизнь, но я то знаю его с самого начала и причины покушений. И как мне проникнуться уважением к тому, кому так легко надуться мыльным пузырем? Вот я и ушел сюда, чтобы не видеть несовершенства внешнего мира. Тут хорошо. Есть три вида свободы: свобода убивать время, свобода высокого ремесла и свобода высокого досуга. На первое способны все, на второе - половина, на третье – избранные. Я хочу освоить третье…
- Мне кажется, вам вполне удается и второе и третье, - поддержал морально Одарис претендента. – Я ем вашу пищу и поражаюсь насколько она вкусна при минимуме затраченного.
 Повар благодарно поклонился.
- Спасибо. Я именно к этому и стремлюсь: делать максимум при минимуме. В этом мне  пример  Настоятель.
- А кто он?
- Он начинал как обычно. Вовремя закончил учиться. Вовремя написал диссертацию с таким ученым названием, что я не рискну воспроизвести. Она была посвящена фазам жизненного пути человека. Он поделил жизнь индивида на молочное детство, конфликтное отрочество, кисельную молодость, недоуменную зрелость, отдохновенную старость и брюзгливую дряхлость. И четко обосновал этапы научными дефинициями.   
«Надо будет спросить Лотиса, что такое дефиниция», - подумал Одарис.
- Но потом он разом изменился. Наверное, достиг стадии недоуменной зрелости. Разуверился в текущей науке и подался сюда – в обитель. Теперь он с нами, а мы с ним.               
 Вечером у Одариса состоялся еще один памятный разговор.
Зайдя к Хранителю книг, принц спросил: не слышал ли достопочтенный муж о теории существования Писателей, творящих мир по своему подобию и разумению?
- Ну как же. Это старая почтенная теория.
И Хранитель поведал следующее.
- Рассказывают, что в самых высоких небесных сферах, столь высоких, что нашему уму и гадать бесполезно, где это самое находится, каждый замысел Писателя измеряется потенциальной силой. Как только Он начинает творить, то подносится некий приборчик, по которому видно, какой потенциальной энергетической мощью обладает заявленный замысел. По окончании работы данным прибором вновь измеряют: сумел ли Писатель достичь возможного уровня силы или нет. Сумел – его хвалят и поощряют. Не сумел – критикуют. Но бывает особый случай, когда Писатель вырывается за планку и переходит границу плановой мощности. Тогда Его переводят в высший разряд богов – Гениев! Вот кто отрада всех персонажей. Они – настоящие боги! А еще бывает и по другому. Сказывают, что один Писатель устроил армагеддон своему миру – сжег свое творение. Сгорели заживо все персонажи и даже главный Герой.
- Какой ужас! И ему это сошло с рук?
- Вроде бы нет. На него пала кара. С тех пор издан противопожарный закон, гласящий: «Рукописи не горят!»
- Вот это правильно.
- Увы. Не все так просто. Скоро выявились недостатки, не предусмотренным законом: произошел демографический взрыв. Число персонажей стало расти с такой угрожающей скоростью, что старым Героям уже не остается места.
- Да, это несправедливо.
Хранитель вздохнул и молвил.
- Остается другое – уединиться в тихой обители, отобрав для себя и братии самое нужное и близкое душе, отгородившись от коловращения и пены суетного. Что мы и сделали…
В монастыре Одарис не только вел разносторонние беседы, но и получил практический урок. Однажды Одарис застал Наставника за странным занятием: он быстро вращал кистями рук, издавая при этом непонятные звуки, что-то вроде: ы-чи-чеи-аис-тро-бин-тун… Одарис решил было, что Наставник занимается гимнастикой. Однако тот остановился и предложил Одарису поучиться вместе с ним приемам белой магии.
- Не боитесь обучить такому пришельца, который затем уйдет во внешний мир? – спросил интеллигентный Одарис, всегда переживавший за других больше, чем за себя.
- Приятный вопрос. Потому и предлагаю, что другой бы его не задал, а поспешил воспользоваться тайным знанием. Я научу вас одному приему, но силы дам на одноразовое применение - на самый ответственный случай в жизни. Вдруг на вас нападут в дороге разбойники… А вот дальше вновь придется полагаться только на себя и случай.
Одарис был доволен предложением и объяснением. А дальше Наставник показал, какие пассы делать рукой, причем незаметно, и какие формулы произносить, чтобы отвадить нападавшего врага. Так как знание это тайное, то мы перейдем к следующему сюжету.
Одарис любил заходить в келью к Хранителю и рассматривать диковинные свитки. Они были сделаны не только из бумаги, но из шелка, тростника, попадались даже из дерева. В тонких дощечках просверливались отверстия, в них продевалась плетеная нить и получалась связка. Дощечки лакировались и затем каллиграфы выводили на них красивые слова. Одарис, конечно, ничего не понимал в написанном, но буквы были столь красиво выписаны, а поля украшены такой вязью, что не залюбоваться было невозможно.
- Не знаю насколько умны были авторы этих писаний, - сказал Одарис, - но оформители делали эти свитки так, словно сочиняли музыку. И в этом, наверное, была их мудрость.
Хранитель был доволен услышанным.
- Как правильно ты выразился! Уже то, что бестелесные слова породили прекрасную реальность, полностью возместило труд писавшего, поэтому я с таким удовольствием храню имеющиеся здесь манускрипты. Сам вид их приподнимает мой дух над землей.
- Но кроме созерцания этих манускриптов, чего вы ищете в них?
- Не в них, а при их помощи. Я бы хотел найти ответ на краеугольный вопрос нашего мира: почему добро столь часто оборачивается злом? И почему чем больше творишь добро, тем больше разочарования от этого испытываешь?
Одарис удивился такой постановки задачи. Но смолчал, не зная, что можно сказать по этому поводу.
Вечером Одарис застал двух старцев на скамеечке в саду, что прилепился на склоне горы. Они пригласили гостя посидеть с ними. Одарис охотно примостился рядышком. Теперь он мог задавать вопросы всем им и услышать – согласны ли они в своих мнениях.
- Хотел бы узнать у вас – достижимо ли счастье? Я вот, к примеру, почему-то его никак не могу обрести. Может, я родился несчастливым?
Отвечал по старшинству Настоятель.
- Счастье – это удовлетворение самых желанных желаний. Но таких желаний на самом деле немного, и достижение их растянуто во времени. Вот и получается, что счастье люди испытывают редко. И это хорошо. Иначе перестали бы воспринимать исполнение желаний за счастье.
- Когда все желания исполняются, то приходит время умирать, - добавил Хранитель.
- Тогда, может, нет нужды в желаниях, и не нужно будет заботиться о счастье? Человек сам по пути обретет требуемое, – предположил Одарис.
- Есть и такое мнение, - согласился Хранитель.
- И такое уважаемое учение, - добавил Настоятель.
- И как, срабатывает?
- Когда как, - ответил Настоятель.
- Что же это такое? – изволил возмутиться Одарис. -  Какую истину не потрясешь, она оказывается не вполне истинной!
- Для всех скопом – так! Но не по отдельности! – возразил Хранитель. – Для кого-то одна истина не подходит, для другого же – в самый раз. Нужно найти свою, предназначенную только для тебя, истину.
- Пожалуй, такое умозаключение по мне, - согласился Одарис. – Благодарю вас! Пойду искать свое. Завтра утром я хотел бы покинуть вашу уважаемую обитель.
- Прямого тебе пути, - пожелали старцы.

                ________


Провожать его вышли Настоятель и Хранитель самолично. Одарис глубоким поклоном ответил на такую честь.
- Жаль мне уходить из вашего мира, - с чувством проговорил принц. - Я хотел бы сочинить великую музыку. Может мне все же остаться здесь и в молитве обрести внутренний покой такой силы, что это выльется когда-нибудь в божественные звуки?
- Не стоит, - ответил Хранитель. – Ты сначала должен написать такую музыку, чтобы захотелось молиться на нее, тогда и приходи.
- Для этого нужна особая ясность духа, а где его обретешь в нашем мире? Сколько хожу, все поражаюсь несовершенству мира. А можно ли создать окружающий мир не такой, какой он есть, а каким тебе хочется?
 - Можно. Только ты создашь мир, сотканный из твоих несовершенств и другим придется не сладко, - ответил Настоятель.
«Вот Писатель бы услышал эти слова…» - подумал Одарис.



                Сказ 18.  Встреча               

А в это время…
А в это время в столице Злоконии наши принцы и принцессы продолжали жить и работать. Жить, противодействуя местным правилам жизни, и работать над тем, чтобы найти Одариса. Итак, первый осмотр места происшествия ничего не дал. В гостиницах Одарис не останавливался, в театрах его не помнили. Принцы лихорадочно вспоминали, как в таких случаях вели себя герои детективных романов.
- Нужно купить трубку и задуматься, - предложил Адмус. – Клубы дыма под потолком помогают сосредоточиться.
- А еще надо внимательно приглядываться к людям и подозрительных брать на заметку, - продолжил Лотис. – Впрочем, в таком городе подозрительны почти все.
- Есть еще один способ: выйти ночью на улицу и подслушать разговор двух преступников. Обычно они громко говорят о своих преступлениях, - продолжил Адмус.
- А почему ты считаешь, что с Одарисом что-то сделали двое преступников?
- Может, конечно, его один гад за деньги тюкнул. Было бы место преступления, мы, вооружившись лупой, обнаружили бы следы преступника на земле. Правая нога хромала бы, а левый ботинок…
- А с чего ты взял, что преступник хромает и оставит след на земле?
- Ну, а как же тогда мы бы его нашли? – удивился Адмус.
- Да, верно замечено. Преступник обязан не только совершать коварное преступление, но и оставлять следы, это дело чести. Иначе, какой интерес в преступлении? Но место насилия отсутствует. По каким приметам еще раскрываются злодеяния?
Адмус задумался, и надолго. Лотис – следом. Они думали, пока не пришли принцессы. Увидев странные выражения у принцев, поинтересовались, переменой физиономий. Им объяснили, что мужчины думают и просят не мешать.
- Процесс, конечно, забавный, но скажите хоть о чем? – полюбопытствовала Авочка.
- Как найти Одариса по методу, описанных в детективных романах, - важно отвечал Адмус, мысленно пуская клуб дыма в потолок.
- Так о чем думать? Там расследователь идет в первый попавшийся бар, выпивает с первым попавшимся посетителем, и тот оказывается видел, как было дело.
Адмус с восхищением поглядел на Авочку.
- А ведь верно! Расследователь часто обходит питейные заведения в поисках ценных сведений! Собирайся, Лотис, нам пора на работу.
- А мы? – хором воскликнули принцессы.
Адмус сразу подзавял и принялся было бормотать что-то про опасности. Но затем махнул рукой, поняв тщету своих усилий:
- И вы собирайтесь.
Принцессы захлопали в ладошки и побежали переодеваться.
- И что нам раньше не догадаться, как расследуются уголовные дела, - уныло проговорил Адмус.
- Просто Авочка много опытнее, чем кажется на первый взгляд, - заметил Лотис.
- Что ты имеешь в виду? – сразу же вспыхнул Адмус.
- Читала много… - спохватился Лотис.
Когда принцессы, наконец, приготовились (а это заняло известную толику времени), принцы стали гадать с какого заведения начать расследование.
- Давайте зайдем в третье, - предложила Салерия. – Если не повезет – в седьмое по счету, а затем в тринадцатое.
- Нет, в девятое тоже, - поспешно вставил Адмус. – Мне это число приносит удачу. Иногда…
На том и порешили.
Первый бар встретился им уже на углу. Его вывеска сулила райские наслаждения и заботливое обслуживание. Но… пришлось пройти мимо.
- А как нам удастся разговорить того, кто что-то видел? – спросил Лотис.
- Вряд ли это будет сложно. Преступники, как женщины, сначала долго отнекиваются, а потом соглашаются дать показания, - разъяснил Адмус.
- Что это мы долго отнекиваемся? - возмутилась Авочка. – Ничего не долго. Уметь надо просить.
На щеках Адмуса заиграли желваки. Салерия толкнула подругу в бок.
Вторым заведением был стриптиз-бар.
- Как я правильно угадала с номерами, - удовлетворенно сказала Салерия.
- Ничего не угадала. В таких барах преступники как раз и собираются, - заныл Адмус.
- Там собираются не те преступники, какие нам нужны, - успокоила его Авочка.
Наконец перед их очами возник третий бар. Неприметный какой-то, без зазывных надписей. Просто заходи и пей, пока не надоест.
- Вот он нам и нужен, - заявила Салерия.
В баре было немного народа. Двое удрученно пили за стойкой, один – за столом, еще двое в глубине залы играли в карты. Никого больше, кроме хозяина не было.
- И что дальше? – шепотом спросил Лотис.
- Может, начнем с бармена? – предложил Адмус.
- Иди, спрашивай, - согласился Лотис, - а мы пока займем столик.
Адмус не смело приблизился к стойке.
- Скажите, пожалуйста…э-э-э…
- Для дам есть легкое вино, для вас все остальное.
- Хорошо. Два лимонада для нас и два пива для дам. То есть, наоборот…
Так и не решившись что-либо спросить, Адмус принес напитки и молча сел на пустой стул.
- А я как раз лимонаду хотела, - сказала Авочка.
- Ну что сказал бармен?
- Да ничего особенно…
Тогда Лотис решительно поднялся и обратился к одному из сидельцев. Тот послушал, а затем отрицательно мотнул головой.
- Говорит, и сам не участвовал и не слышал ни о чем подобном, - сообщил Лотис, возвращаясь на место.
- А ты угрожал? – спросил Адмус.
- Как водится. Сказал, что я - частный детектив. За нахождение Одариса назначена награда, а в ином случае… ее не будет.
- Теперь моя очередь, – сказала Салерия. И направилась к столику.
Разговор на этот раз сложился удачнее. Посетитель с удовольствием вступил в разговор с приятной девушкой и уже через пять минут легкого общения указал в сторону игроков.
 - Детективщики не правы, делая расследователями мужчин, женщинам легче разговорить мужчину, - сделал вывод Адмус.
 - Может, мне на досуге заняться? – кокетливо спросила Авочка. – Дам объявление: «Одинокая девушка готова заняться расследованием загадочных преступлений».
 - Это не типично, - заявил Адмус. – Женщину никто не будет воспринимать всерьез. Старушка – еще куда ни шло. Но она не может вести перестрелку. Так что без мужчин не обойтись.
Тут подошла Салерия.
 - Говорит, что вот тот с усами знает все о преступлениях в этом городе спустя полчаса после их совершения.
Вся четверка оборотилась на карточный стол. Там сидели двое – один без усов, другой с большими, как у кавалериста, черными усами.
- Пойдем брать! – решительно заявил Адмус и не менее решительно поднялся. За ним остальные.
- Ну зрил я вашего принца, - кивнул Усач, когда ему объяснили кого и чего надо.
- Где? Когда?
- Не видите, я в карты играю. Значит, занят. Это раз. И бесплатно отвечать не намерен. Это два.
- Сколько?
- Давайте лучше сыграем. Выиграете – скажу. Проиграете – катитесь. Таковы условия. Согласны?
Принцы отошли посовещаться.
- Я давненько в карты не играл, - смущенно признался Адмус.
Лотис пребывал в том же положении.
- А у нас в королевстве батюшка вообще азартные игры запретил, так что я кроме шашек толком ничего не видел.
- Я играла, - заявила Авочка. – Попробую. Самое большее, что мы теряем – некоторую сумму денег.
- Ты уверена в своих силах? - озабоченно спросила Салерия. – Этот человек наверняка очень опытен.
- Если есть другой вариант – предлагайте.
К сожалению, других вариантов не придумалось, и Авочка села за карточный стол.
- Вот это по-нашему, - одобрил Усач. – В лес ходить бояться - старою девою остаться.
Раздали карты. В банк положили пять монет серебром.
Усач играл удало. Карты вылетали, словно ястребы и смачно шлепались на выкладываемые картинки Авочки.
- Без вальта – не туда и не сюда. Бито!
Авочка старалась, в ответ же слышалось:
- Валет стервец, а вот дама – молодец. Бито! Банк мой.
Раздали по новой. Но дело не улучшилось. Авочка хмурилась. Салерия переживала. Адмус стоял красным петухом. Лотис теребил пуговицы. Усач беззастенчиво радовался жизни.
- Без тузов как без трусов. Бито! Банк мой.
В карман наглеца перекочева очередная порция серебра. Пора было закругляться.
- Играю на все! – вдруг заявила Авочка.
- Молодец! Так и надо, чего тянуть, - одобрил Усач. – Быстрей ляжешь, раньше встанешь.
И высыпал всю наличность на стол. Авочка отдала последнее.
Раздали. Начали. Салерия заглянула в карты Авочки. У нее на руках были тройка, семерка и дама. Не густо, правда тройка и семерка козырные.
Усач пошел козырной двойкой. Бито.
Усач пошел козырной шестеркой. Бито.
Усач пошел козырной дамой. Бито! Козырным королем.
- Король не дама – жеманиться не нада, - сказала Авочка и сгребла банк.
- Ах ты… - взъярился Усач. Но тут нарисовался Адмус, разогретый до температуры кипятка, и мрачно заметил:
- Я тоже бить умею… Промеж глаз.
Усач взглянул, понял, сплюнул и направился к питейной стойке.
Салерия наклонилась к Авочке.
- Ты же смухлевала! - сообщила она возбужденным шепотом.
- Мой папа говаривал: «Не умеешь мухлевать, не садись за стол опять».
Салерии осталось лишь подвести итог:
- Ну, Ава, ты даешь…
А за стойкой разворачивался интересный разговор.
- Ну, так есть желание получить назад деньги? - спросил Лотис. – Только без баек. Сначала мы проверим достоверность сообщаемых сведений.
Усач зло осушил стакан и начал давать показания.
- Дело простое и легко проверяемое. Вы не нашли своего дружка потому, что он не успел добраться до гостиницы. Его на полпути перехватил один любитель раздевать простачков. А ваш дружок как раз был из этой породы. Только вместо того, чтобы понять свое положение в колоде, он полез козырем и был справедливо наказан. Тот его укокошил. Тело можете сыскать на местном кладбище для таких бедолаг. Там еще рядом помойка. А избавителя от дураков не ищите. Его в городе уже нет, а я ничего более не скажу, иначе меня самого закопают раньше срока.
- Кто его хоронил? – мертвым голосом спросил Лотис.
- Местные и хоронят. Никто таким гробы не делает. Бросят в яму и привет потомкам.
- Проводи…
- Сами найдете…
Что-то кинжально острое уперлось ему в бок. Усач повернулся и встретился со взглядом второго.
- Ладно, не нервничайте. Пошли.
Процессия из пяти человек двинулась к окраине города. Через полчаса они вышли к пустырю, усеянному холмиками.
- Вот это кладбище. Сейчас найдем свежий бугор земли, под ним и вашего знакомца сыщите.
Они прочесали пустырь, но свежей могилы нигде не было.
- Что за черт! – удивился Усач. – Дело здесь налаженное: местные как найдут новенького, тут же предают земле. За это они от мэрии социальную помощь получают. Не могли же его взять на память.
- Значит, живой, - негромко произнесла Салерия.
- Да вроде бы тот его ядом глушил. Дело надежное. Хотя… Могли продать разбавленный. Надо поспрашивать местных.
Они огляделись и приметили вдали небольшой домик типа «хижина». На пороге их встретил мужчина и девочка. Уже через полминуты окрестности огласились воплем: «Ура!»

                _______


Конечно, найти Одариса проще не стало. Пространства округ обширные, можно идти в любую сторону до упора хоть месяц, и все-таки искать стало веселее. Во-первых, Одарис себя обнаружил, во-вторых, в виде воскресшего трупа. А двум смертям, как известно не бывать.
- Теперь жить долго будет, - завистливо проговорил Адмус.
- А также стало очевидно, что яд в малых дозах полезен для здоровья, - сказал Лотис.
- А если еще самому выделять… - ввернула Авочка.
- Это намек или общее рассуждение? – подозрительно спросил Адмус.
- Самое что ни на есть общее,-  успокоила его Ава.
- С ядами разобрались, остается выбрать азимут поиска, - сказал Лотис.
Принцы еще раз оглядели горизонт.
- Хоть иди в разные стороны одновременно, - вздохнул Адмус.
- Наверное, так и придется поступить, - спокойно произнесла Салерия.
- То есть?
- Вы, мужчины, пойдете в одну сторону, а мы – в другую. Встретимся у раджи через…  через десять дней.
Лотис был недоволен таким предложением.
- Не хватало нам потерять и вас в придачу.
- Мы не Одарис. Свое место в колоде знаем. Правда, Авочка?
- Ясное дело. Козыри на руках имеются. Тем более не все мне тут рады. Может, кто другой обрадуется.
- Ава! – вскипел Адмус. – Я…я…
- Решено! – твердо сказал Салерия. – Нужно спешить, ибо в самое ближайшее время Одарис влипнет в другую историю, и хорошо если ему вновь попадутся добрые люди. Мы пойдем по дороге в Мариханиб, а вы поищите в противоположном направлении.
Салерия спешно поцеловала Лотиса и отвернулась. Авочка протянула руку, Адмус механически пожал ее.
- Ты береги себя, - проговорил он. – И не сердись на меня, просто я еще молодой.
Авочка хмыкнула, повернулась на каблучках и коротко бросила:
- Вперед!
…- Ей погулять в городе хочется. Ишь как обрадовалась, - уныло басил сзади Адмус.
Лотис шел впереди, привычно меряя землю большими шагами, Адмус же то и дело отставал, оглядываясь на исчезающую вдали столицу порока.
- Выиграла случайно в карты, так теперь решила, что черт ей в кумы пойдет. Ничего, просадит деньги, затрепещет то крылышками.
- Удивительно, но у Одариса появилась первая поклонница его музыкального таланта, - решил перенастроить ход мыслей Лотис. – Та девчушка о нем высокого мнения.
- Хоть этому с женщиной повезло, - продолжал бубнить свое Адмус.
…Город приближался неспешно, но неумолимо, и чем ближе он был, тем тревожнее поглядывала Салерия на Авочку.
- Ну хватит, - с решительностью в голосе сказал Салерия. – Никуда твой Адмус не денется.
Авочка хотела что-то ответить, как вдруг крупные слезы побежали из ее глаз, и она разрыдалась.
- Вот тебе раз. Ава! Чего ты себе напридумывала!
Салерия обняла подругу и долго утешала, как могла, хотя и самой было не сладко.


                _______


А в это время по пыльной дороге брел человек с маленькой котомкой за плечами. Его уже трудно было назвать принцем – без шляпы с пером, ботфорт и кинжала на поясе. Если судить по флейте, в нем можно было признать бродячего музыканта, живущего свадьбами, похоронами и игрой у харчевен для возбуждения аппетита клиентов и успокоения своего собственного. Лишь осанка  и поступь шага смутила бы прохожего и заставила перебрать иные варианты судьбы встречного. А Одарис уже млел духом, ибо выданные в монастыре продукты подходили к концу, а дорога все также тянулась в пустом пространстве без единой встреченной кареты, дома или пастуха с благословенным стадом. Солнышко припекало, воздух струился горячей занавеской, и Одарис не сразу поверил, что две фигуры в ее складках – люди. Он прищурился и убедился, что видения не представляли собой столбы с указателями. Одно озадачило: фигурки вдруг стали махать руками и подпрыгивать. «Разбойники, что ли?» Рука машинально скользнула к поясу, но ощутила лишь зачехленную флейту. Одарис вздохнул, и покорно двинулся навстречу странным пляшущим человечкам.

                _______


После всех перипетий Одарису захотелось расслабиться. Но не через вино или какой другой суррогат, а так, чтобы то настроение, что осталось от пребывания в монастыре не улетучилось безвозвратно. Он шел и безотчетно озирался, пока не увидел то, что ему понравилось.
На фронтоне здания покоилась чугунная доска с внятной надписью: «Музей».
- А музей чего? – заинтересовался Одарис.
- Наверное, отмычек и прочих орудий преступления. Что еще может быть музейным в этом городе? – отвечал Адмус.
Музеи его не интересовали по определению. Зато тут же заинтересовался Лотис.
- А давайте зайдем. Везде были, а в музее этого города – нет.
Одарис охотно поддержал, Адмус неохотно согласился.
В вестибюле было пустынно, прохладно и там же располагалась касса. Они купили билеты и прошествовали внутрь. Навстречу им вышла милая старушка и спросила: что им хотелось бы увидеть? Принцы удивились.
- А разве у вас нет экспозиций?
- Мы покажем то, что вам хочется увидеть. У нас универсальный музей. Например, среди наших достопримечательностей есть древнее послание от давно умершей цивилизации. В золотой капсуле сохранилась записка потомкам: «Ну и дураки же мы. А вы?» Послание передали в запасники музея.
- Логично, - одобрил Лотис.
- А историю орудий преступления можете показать? – спросил Адмус.
- Пожалуйста. Пройдемте…
- Нет-нет, - спохватился Адмус. – Это я к слову.
- А нет ли раздела, посвященному истории глупости? – спросил Одарис.
- Отыщем, - пообещала приветливая служительница.
- А чего его смотреть. Подойди к зеркалу и любуйся, - пожал плечами Адмус. – Глупость во все времена одинаковая. Ловятся на призраки богатства, любви, славы…
- Еще ума, - поддакнул Одарис.
- Во-во, кто хочет ума побольше, тот и получает по заслугам, - согласился Адмус. – Вы лучше нам покажите зал славы. Боевой.
- И я хотел бы узнать: правда ли, что в каждом человеке изначально есть нечто способное завоевать мир? – поддержал Лотис. – Наверное тому есть материальные свидетельства?
- Самое сильное оружие – это красота, - заявил Одарис. – Так что лучше смотреть не зал с ржавым оружием, а экспозицию истории красоты.
- На эту тему поговорите с нашей директрисой. Она настолько глубоко знает предмет, что мы за глаза зовем ее Мученицей Науки.
Принцы согласились. Они представляли увидеть старую чопорную даму с лорнетом, но Мученица Науки оказалась весьма молодой особой в больших очках, оттеняющих красоту ее выразительных глаз. Принцы обрадовались предстоящей перспективе провести умную беседу.
- Что вас интересует, господа?
- Сущий пустяк, - начал галантно объяснять Одарис. – Нам хотелось, чтобы вы объяснили с позиций высокой науки, что с вашей точки зрения есть красота?
- А заодно все остальное с ней связанное...- вставил Адмус.
Девушка понимающе кивнула, поправила пальчиком очки на переносице и приступила к объяснению:
- Красота - это кульминация всего. Понимаете, это момент кульминационный настолько, насколько удалось построить высокое, что я уже не могу сказать как, но это, тем не менее, сильно выражено. Конечно, это невозможно сравнить, для этого требуется взять разное. Например, у момента читаемости начинается некий уровень с художественного качества, а созерцание, наоборот, хотя и тоже так же. Необходим ракурс с разных точек зрения на многогранное явление, чтобы объять их. Это, как вы понимаете, сложная задача. Но я рассчитываю на то, что настоящее заявление сможет заменить повторение канона, не имея в то же время его неудобство.
Адмус задумчиво теребил ухо. Одарис углубился в самосозерцание. Лотис пытался честно понять. А девушка, захлебываясь потоком мыслеобразования, продолжала:
- На самом деле искусство должно быть в целом. Искусство не должно воздействовать только на даже из ряда вон выходящий интеллект. У нас есть наша основная проблема по актуализации эмоциональной сферы. Понимаете?  На самом деле мы боимся вот этого, то что вы сказали ранее. Но я считаю, что нет ничего плохого в том.
- Ну да, конечно, - согласился Адмус, на котором заключительным аккордом остановились глаза объяснительницы. - Абсолютно! – добавил Адмус, вспомнив еще одно общеупотребительное в светском разговоре слово.
- А я за красоту спокоен. Звезды плевком не загасить! – самонадеянно заявил Одарис, переводя глаза девушки на себя.
Мученица науки еще раз поправила очки и заявила:
- Понимаете, на самом деле эстетизация не есть усушение. Звезды – символ подмигивания прекрасного потустороннего нашему обыденному. Мир идеального, как вы понимаете, направлен  к тому, чему нам хотелось бы преодолеть.
- Вот теперь я полностью понял и с вами согласен, - согласился Адмус. – А что это у вас за предметы?
- Это экспонаты. 
- И что они экспонируют?
- Каждый из них материальный символ чего-нибудь. А этот сосуд подарил нам наш именитый спонсор – принц Барбидон Уклопус Филадельф.
Принцы немедля припали взором к предмету экспозиции. В самом низу кувшина была приклеена табличка, Надпись гласила: «Сосуд греха. Раннее варварство. Раскопано трудами юных археологов».
- Ну что еще можно ждать от Барбидона, - подытожил Лотис.
- А вы его знаете?
- Очень близко. Он почти нам родственник. Давно, правда, не виделись.
- Ах, так он вчера приехал, - решила обрадовать мальчиков директриса.
Установилась напряженная, как перед грозою, тишина.
- Я как чувствовал… - послышался голос Адмуса.

                _______


Они сидели в трактире, что располагался на первом этаже их гостиницы, и занимались двумя важными делами – вкушали блюда и говорили о делах. Все шло своим чередом, пока Одарис не приметил обезьянку, прикованную к ножке стола. За столом восседал тучный восходный владыка в парчовом тюрбане, и с аппетитом кушал. Кое-что перепадало и обезьянке. Недоеденные куски вельможа ронял на пол, и той оставалось отбирать себе по вкусу. Одарис указал на происходившее Лотису.
- Смотри, как некрасиво ест вон тот господин.
Лотис взглянул, нахмурился и осуждающе покачал головой.
- И куда только смотрят защитники животных.
Но Одарис не унимался.
- Что-то здесь не так, а что - не пойму.  Главное – сцена уж больно знакомая. Будто что-то подобное со мной уже было.
Адмус не увидел в предлагаемой картине ничего примечательного. Разве что бант на шее обезьянки понравился.  Белый с фиолетовыми горошинами  придавал ей милое очарование. О чем и сообщил вслух.
При этих словах Одарис взволновался.
- Бант! Все записки были повязаны таким же бантом!
Лотис и Адмус  посмеялись такому сообщению.
- Считаешь, записки тебе слала обезьянка? Этот бант куплен в той же лавке, где покупал и твой пастушок.
- И вообще, ты себя слишком низко ценишь. Мы найдем тебе девушку более интересную, чем влюбчивую шимпанзе, - посулил Адмус.
- Это не настоящая обезьянка, - а заколдованная! - объявил Одарис в озарении.
Принцы еще раз внимательно поглядели на шерстистое существо у ног вельможи. Вела она себя и впрямь странно. Глядела на них, будто что-то хотела сказать.
- Я готов поверить в колдовство и магию… но не до такой же степени! - пробормотал Адмус.
С ним согласился Лотис.
- И я… Мне Баба-Яга…
- Кто?
- На нашей стороне волшебниц-ветеранов так зовут… Так вот, она призналась, что у них в лесу уже давно позабыли подобные фокусы. Человека сбить с пути еще могут, но чтоб преобразовать живую материю в другой вид позвоночных…
- Ну, не везде же регресс, - ответил Одарис. – На восходе чтут традиции… Знаете что, я попытаюсь вызволить ее!
Лотис отставил салат.
- Я с тобой!
Следом встал и Адмус. Принцы с решительным видом и намерением направились к столу восходного владыки.
Обезьянка притаилась за ножкой стола.
- Приношу букет извинений, что отвлекаю от вкусной трапезы, но у меня к Вам веское предложение. Я хочу купить это милое создание, - объявил Одарис.
Сатрап отрешенно продолжал истреблять рябчика.
Одарис, не смущаясь, повторил свои слова. Наконец восходный владыка дожевал птицу и спокойно ответил:
- Не продается!
Но Одарис был настойчив:
- К сожалению для вас, придется. Я здесь, чтобы забрать ее по праву сильного. Это соответствует кодексу чести аристократии, часть первая, параграф шестнадцатый. А потому предлагаю Вам на выбор – поединок или добровольная капитуляция перед лицом превосходящих сил врага.
- Нет, мне все варианты не подходят. Я предпочитаю иметь то, что имел, а также наказать вас так, чтобы вы отдали мне то злато, что покоится пока в ваших карманах.
И вельможа гордо последовал к выходу. За ним на повадке семенила обезьянка. Принцы решительно двинулись следом.
На улице уже сгустился ранний сумрак. В свете равнодушной луны вельможа выглядел монументом коммандора.
- В последний раз просим по добровольному принуждению отдать обезьянку, - потребовал Одарис.
- …раз вы не можете гуманно обращаться с животным миром, - добавил аргумент Лотис.
- Не пугайте. Вы мне не соперники. Я чародей и маг, великий визирь Чадвиг! Я могу и вас превратить в обезьян. Остаток дней своих будете жить на деревьях.
И вельможа расхохотался оперным мефистофельским смехом. 
Однако Чадвиг принцев не напугал. Столкнулись два страха. Шанс был не у того, кто имел его меньше, а у кого страх перерастал в отчаянную решимость.
- Зря храбритесь. Я могу делать то, что в ваших краях и не снилось. Сейчас покажу, что такое сила ума в деле и на деле! А то языком работать все горазды.
Визирь взмахнул руками. Из рукавов посыпались и заискрились, словно при пуске петард, маленькие зеленые, голубые и розовые звездочки.
Принцы напряглись.
Чародей подул, зычно выкрикнул формулу заклинания и щелкнул пальцами. В воздухе нарисовались знаки зодиака. Они покрутились хороводом и стали потихоньку лопаться, пока не остались три знака.
- Признаете ваши знаки?
- Да, это наши знаки, и что?
- Если я узнал ваши знаки, то могу использовать их во благо или во зло вам! Так напутаю ваши судьбы, что и родыне маменьки не распутают.
- Этот фокус и я могу сотворить, - беспечно ответил Одарис.
Он взмахнул рукой, и в воздухе вспыхнул беззвучный фейерверк. Когда погасли последние брызги огня, в атмосфере остался висеть, отливаясь кроваво-красным знак зодиака.
- Ваш? – спросил Одарис.
- Мой, - согласился Чадвиг, и побледнел.
- Хотите стать старым ослом?
- Нет.
- Вы уверены?
- Да.
- Тогда оформим сделку: вы мне вот это существо, а я вам то, что у вас осталось. Кажется, это в правилах этого города?
- Берите, - согласился вельможа, - но берегитесь. Я так не оставлю! Я буду жаловаться. Вы еще пожалеете.
- Давайте прощаться, - поторопил Адмус.
Чадвиг вздохнул, бросил прощальный взгляд на дорогое ему существо в виде обезьянки, и взмахнул рукавом. Тотчас перед ним встал белый конь с роскошной шелковой гривой. Садясь на него, вельможа перепутал стремена и сел в седло задом к голове.
- Для мага это не имеет значения, - объяснил он, и задорно ускакал.
Обезьянка осталась. Принцы задумчиво смотрели на нее.
- И как будем ее расколдовывать?
- Кажется, сделать это будет просто.
Одарис наклонился и развязал бант.
- Думаю, это и есть тот магический обруч, который держит колдовство вокруг ее астрального тела.
Только успел Одарис закончить свое объяснение, как бант стал съеживаться и растворяться, а обезьянка расти, сбрасывая при этом шерсть и меняя облик. И произошло чудо обновления. Перед принцами возникла девушка с большими миндалевидными глазами, чьи черные волосы волной ниспадали до плеч. Одета она была по восходному: в белую блузку, короткую курточку, в расшитые бисером шаровары. Верхнюю и нижнию половину разделяла полоска голого живота. Наряд завершали остроносые сафьяновые туфельки. Увидев перед собой девушку, принцы отвесили глубокий поклон. Бывшая жертва разрумянилась и, сверкнув из-под ресниц своими клинками, сделала милый книксен.
- Благодарю Вас, мои избавители.
- Как Вас зовут? – полюбопытствовал Адмус.
- Марика. Я - Марика!
- Марика! – вскричал Одарис. – О, боже! Объясните, наконец, кто вы и как оказались в таком ужасном положении?
- Я дочь младшего визиря при дворе Аль-Рашида. Я бежала. За мной послали погоню. И Чадвигу удалось настигнуть меня. Сначала он конвоировал меня, переодев в пастушка, а затем, когда заподозрил меня в хитрости, превратил в обезьянку. Но его план сорвался благодаря Вам.  И особенно тебе.
И Марика остановила свой благосклонный взгляд на Одарисе.
Лотис и Адмус смекнули, что свое дело они сделали и больше не нужны, а потому откланялись и вернулись к столу.
Марика и Одарис остались наедине. 

(Краевед: Дальше должна следовать лирическая сцена…
Хронопист: Ну и пишите, раз вы любитель красот.
Краевед: В этом случае что-то останавливает мое перо. Ну, гуляли под луной, Одарис вздыхал, она тупила глазки. Банально!
Хронопист: Знаю, что в вашем возрасте «не банально». Но не всякому коту сметана. Ладно, переходите к следующей сцене.
Краевед: Надо бы объяснить читающим, как Марика узнала о существовании Одариса.
 Хронопист: В какой это книге вы видели, чтобы излагающий заботился о логике событий? Пишущий уверен, что читающий не заметит разрывов, либо сам не в состоянии справиться с плетением логической цепи. Проще говоря: гони дальше!
Краевед: Вот это по нашему…)

                _______


Принцы зря радовались успешному окончанию дела. И напрасно Адмус стал прикидывать скорость обратного возвращения, а Лотис предвкушал близкую встречу с Салерией. Скоро сказка сказ… (вычеркнуто). Короче, не знали принцы, к кому именно направил своего коня визирь Чадвиг, а то перестали бы радоваться и крепко задумались. А поскакал он прямо в неброский частный дом на окраине города, ведь именно в этом доме с готическими башенками и узкими окнами, похожими на бойницы, поселился Барбидон. В ту ночь он мерил широкими шагами пространство темной залы, освещаемую лишь отблесками огня из жарко полыхающего камина, и думал о том, какую бы паутину ему сплести, чтобы...
В тяжелую дверь глухо стукнули три раза. Вошел слуга и сообщил:
- Прибыл его сиятельство Чадвиг.
- Зови, - хмуро буркнул Барбидон, недовольный, что его отвлекли от поиска замысла по поводу плетения паутины. Но гостя встретил приветливо, усадил, зажег в канделябрах дополнительный свет, предложил сигар и напитки.
- Судя по мрачному виду, вы по печальному делу? - осведомился Барбидон.
- Да. Я встретил трех студиозов, которые, увидев меня, сразу же меня обокрали.
Барбидон удивился.
- А что вы от них ожидали? Кончились деньги на мелкие расходы, пришлось позаимствовать на стороне. Вы же не в консервативной столице консервативного царства находитесь.
- Я не деньги имею в виду, а девушку…
Барбидону надоело удивляться.
- Если бы не малозаметное родимое пятно на виске, я бы подумал, что вас подменили. Почему бы студиозам не увести у старого раззявы девушку? Кстати, а как же ваше хваленое чародейство?
- Я напоролся на знающего в этом толк.
- А вот это уже интересно. И кто же этот юный алхимик?
- В том-то и дело, что они ваши знакомые. Или должны ими быть. Они из вашего Института!
- Ах, вот как…
Барбидон задумчиво прошелся по зале.
- И колдовал, конечно, среднего роста шатен…
- Нет. Полный блондин.
- Как? Одарис?
- Он имени не называл.
- Забавно. Да я смотрю мои друзья сплошь с двойным дном.
- Что вы там бормочите?
- А бормочу я вот о чем… Интересуюсь, что вы от меня хотите?
- Мне нужна девушка.
- Понятное желание. Последняя в этом перевоплощении любовь?
- Нет, сугубо коммерческое мероприятие. Мне надо вернуть вложенные средства.
- И хотите, чтобы я отправился к принцам и похитил похищенное назад? А за это вы хотите мне дать… Сколько?
- Сто золотых монет.
- Понятно. А за это вы мне хотите дать пятьсот золотых.
- Да за эти деньги я найду здесь сотню готовых на все бродяг!
- Но не готовых бросаться на волшебство! Если вы предупредите их, что они будут иметь дело с магией, они запросят с вас тысячу золотых. А если вы не предупредите их, то они потом вас будут больно-больно колотить…
- Ладно. Пятьсот.
- Ай, да Одарис, - молвил вновь про себя Барбидон, - Ай да тихоня. Самого Чадвига приструнил. Это что же, добро одолевает зло? Чепуха получается. Тут какая-то мелкопоместная интрига… Или мое испытание!
И сердце Барбидона дрогнуло.
Ему ниспослано испытание свыше. Наконец-то! Наконец, он вошел в стадию Великого Отбора!

                _______


Принцы простодушно не стали прятаться, а, наоборот, гордо выставили свой успех напоказ. Конечно, тем, кто понимал суть конфликта. Для прочих же в гостинице поселилась еще одна особа женского пола, которую опекали три парня. Среди них особо старался постоянно краснеющий полнощекий юноша, явно неопытный в искусстве охмурения невинных якобы девиц. Что естественно, в начинающем возрасте. Впрочем, времени разглядывать четверку было немного. Всего несколько часов. После ужина девица вселилась в отдельный номер, вечером продефилировала в компании с полнощеким, в полночь ушла к себе, а утром на этаже раздался топот и приглушенные крики. Девица сбежала и, судя по волнению юношей, особенно полнощекого, сперев его кошелек, что естественно вдвойне.
Однако принцы в это не поверили, хотя из номера Марика исчезла со всеми вещами, которые принцы успели ей купить. Вот только стакан с минеральной водой на столе наводил на размышления. Одарис самолично отыскал во дворе бесхозного кота и влил в его пасть остатки жидкости. Через минуту кот перестал громко возмущаться учиненным насилием, а сладко зевнул и уснул. Обслуга гостиница, разумеется, ничего подозрительного не заметила. Правда, под утро съехал какой-то постоялец с большим чемоданом, а так все было спокойно. Однако картина происшедшего принцам стала ясна до прозрачности. Оставалось уяснить: что же теперь делать? Где искать Чадвига с Марикой.

(Хронопист: Молодец, толково все изложил. У любого детективщика на это ушло бы двадцать страниц. Сыщик полторы страницы задумчиво бы  стоял с потухшей сигаретой в углу рта, или проворная старушка, забежав к сыну с бутербродами, принялась бы растолковывать тупому стражнику азы сыскного дела.
Краевед: А вы, оказывается, почитали в молодые годы много чего.
Хронопист: Молодость у всех одинаковая. Сначала полжизни набираешься всякой чепухи, а потом полжизни от нее избавляешься.)

Прежде всего, принцы уяснили себе, что в местную охрану обращаться бессмысленно. Рассказывать, как они сами похитили у проезжего его законную добычу, означало нарваться на неплановые неприятности. Оставалось продолжить поиски самостоятельно.
- Искать уже будет легче, - утешал Адмус. – Мы знаем, что Марика существует, знаем, кто в ней заинтересован и…. и… вообще.
Лотис с доводами согласился. Одарис печально молчал. Он чувствовал себя, во-первых, почему-то виноватым, во-вторых, мальчиком, у которого отняли конфетку, в третьих, грезя при луне, он так и не спросил, откуда она его знает? Вот что значит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

(Хронопист: Хм. Здравая мысль.)
               
Но если Одарис был придавлен несчастием, то Адмус, наоборот, кипел энергией. Немудрено, что он первым нашел выход.
- Придумал, что делать, - заявил Адмус. - Нам надо разработать план перехвата. В соответствии с первым пунктом я пойду на почтовую станцию. Исходя из второго - Лотис пойдет… пойдет…
- По гостиницам.
- Верно. А Одарис заглянет к Барбидону.
- Почему к нему? - удивился Одарис.
- Он тут старожил. Кое-что должен знать. Пусть даст совет. Хоть мы с ним и поцапались, но все же он из наших.
Предложение выглядело дельным и принцы немедля приступили к выполнению плана. Если б они знали, как далеко он их разведет. Но давайте по порядку.
Адмус пришел на станцию через полчаса, уверенный, что сопливое дитя, как визитная карточка этого города, будет там же и сообщит ему кто, когда и куда. И не ошибся. Хотя дитя сидело уже в другом углу, но все также трудолюбиво что-то поедало.
- Здорово, родственник. Дело есть на три булки с изюмом.
- Говори.
- Интересует меня один мужчина в тюрбане с девушкой.
- Были.
- Так. Одну булку ты честно заработал. Слушаю дальше.
- Только девушек было две.
- Надо же каков аппетит у старика!
- Был не старик, а пацан.
- В каком смысле?
- Приехали две девицы. Ничего из себя. Пирог дали. И с ними большой такой парень в тюрбане.
- Погоди-погоди. Уехали, ты хочешь сказать.
- Нет, приехали. Ночью. Одну даже запомнил как звать. Сейчас… А, вспомнил. Тот парень ей сказал: «Авочка, вы не хотите спать?»
Адмуса шатнуло.
- И…и... они приехали в дилижансе?
- Не… В карете. С гербом. Дорогое корыто. С позолотой. Замучился колупать.
Адмусу в оцепенении созерцал некую интересную точку на противоположной стене.
Дите подождало, а затем резонно спросило:
- Ну че, булки давай.
Адмус машинально вытащил из кармана деньги.
Увидев золотой, дите проворно спрятало сокровище и резво отвалило в сторону.
- Погоди! А зачем они сюда заезжали?
- Спрашивали, не уезжали ли какие-то принцы.
Адмусу немного полегчало. Все-таки им еще интересовались женщины. Впрочем, интересоваться могла одна Салерия. И только Лотисом.
Лотис в это время методично обходил гостиницы с тем же вопросом, что задавал Адмус. Никто заметную парочку не видел, пока после долгих блужданий ему не сказали, что видели вновь прибывшую девушку. Или даже две. И с мужчиной. В тюрбане. Но вроде бы тот был молод. Хотя не уверены.
На этом следы обрывались.
Одарису было не проще. Он не знал адреса Барбидона. Пришлось походить. Лишь к вечеру ему сообщили таки адрес. Оказалось, Барбидон редко останавливался в гостиницах, а снимал целый дом на окраине города.
«Ах, он еще и богат», - удивился чему-то Одарис. Счастье чужого человека не прибавляет настроения другому. Но делать было нечего, и Одарис в плохонькой одежке поплелся в указанном направлении напрашиваться в гости. Ситуация резко изменилась, когда он увидел экипаж, куда садился Барбидон. Одарис чуть было не ринулся ему навстречу с глупым криком типа: «Постой, ты нужен на два слова», но вовремя увидел другого знакомого. Тюрбан  визиря Чадвига величаво выплыл из дверей и исчез за дверцей кареты. Одарис проворно закрылся ближайшим стволом дерева. Экипаж величаво удалился в направлении центра города.
«Ну и дела! Впрочем, Барбидон он и есть Барбидон», - подумал Одарис. Теперь требовалось решить, что предпринять: бежать за помощью или… Одарис колебался недолго и решил «или». Искать друзей, потом возвращаться обратно, а если враги вернутся еще быстрее? Оставалось срочно продумать свои действия. Но что именно придумать, когда в руках нет даже походного кинжала? И тут Одарис представил Марику – плененную и целиком беззащитную. Ей было куда хуже, у нее не было никаких альтернатив. Кроме надежды на него… Такая надежда вполне может окрылить робкого юношу. Она и окрылила.
Смеркалось, когда в двери дома постучали. В смотровом окошке появилось лицо слуги.
- Вам чего?
- Мне сэра Барбидона. Передайте, что пришел эскулап.
Лицо слуги сделалось задумчивым.
- Хозяина нет, господин Эскулап. Только что уехал.
Пришелец тоже призадумался.
- Нет, говорите… Как же быть? Когда он вернется?
- Не знаю.
- Странно, ведь он меня сам вызвал.
- А вы кто?
- Я?… Лекарь. Сегодня к вам доставили девушку, и его высочество передал мне явиться. Она неважно себя чувствует и необходимы некоторые медицинские меры. Надеюсь, вы меня пустите. Не ждать же мне его высочество в темноте под дверью.
Слуга немного поколебался, но впустил.
Одарис, еле скрывая радость, что оказался в логове врага, всего в нескольких комнатах от Марики, шагнул в приемную залу.
Слуга, огромного вида мужчина, усадил его на диванчик, а сам расположился неподалеку. Посидели, помолчали. Затем Одарис перешел в мерное наступление на охранника.
- Может, я все же приступлю к работе? Вдруг девушке плохо, а мы тут прохлаждаемся?
- Не было указаний, - отвечал слуга.
- Его высочество, наверное, поехал меня встречать, а я тут сижу. Вызов к другим пациентам я аннулировал, потому раньше освободился. А его высочество, небось, меня у меня ждет. Время идет, давайте я пока осмотрю пациентку, удостоверюсь, что ничего неотложного нет, и мы посидим-подождем дальше.
Слуга подумал-подумал, и согласился.
- Пройдемте-с.
Они поднялись на следующий этаж. Слуга отодвинул засов одной из тяжелых дверей и заглянув сначала сам. Что-то пробурчал. В ответ явственно раздалось: «Мне не нужен лекарь! Оставьте меня!»
- По голосу слышу, ей нужна врачебная помощь, - громко, с нажимом заявил Одарис. – Иначе сделаю укол!
В комнате сразу стало тихо. Слуга поворотился и сказал:
- Входите. Присмирела.
- Ага, боится уколов. Нам, лекарям, известно как народ вразумлять.
И Одарис с тщательно скрываемым волнением переступил порог заветной комнаты. Он боялся одного: что Марика выдаст его неосторожным словом, поэтому он сходу прокричал: «Готовьтесь к осмотру!»
- Я должна раздеться? – услышал он спокойный голосок.
- Ну не так чтобы… пульс надо пощупать.
- Хорошо, я разденусь, но пусть посторонние выйдут.
Слуга опять впал в задумчивость. Одарис лихорадочно размышлял, пытаясь придумать, каким образом выставить нежелательное лицо.
Марика поднялась с постели, вздохнула и стала… раздеваться.
- Доктор посмотрите заодно поясницу. Ее сильно ломит. А слуга потом расскажит хозяевам, что видел.
И она стала расстегивать блузку.
- Ладно, я постою за дверью, - смягчился охранник.
Как только дверь закрылась, Марика бросилась на шею Одариса.
- Ты опять спасаешь меня. Таким мужем можно только гордиться!
Одарис покраснел от удовольствия.
- Я передам мнение такой девушке своей невесте, если таковая у меня будет.
- То есть какой невесте? Я твоя будущая жена!
Марика сказала это таким будничным тоном, будто знала это наверняка и уже давно.
- Почему ты считаешь, что я буду тебе мужем? – спросил ошарашенный Одарис.
- Так в книге о нас написано.
- В книге Судеб, что ли?
- Ну, вроде того.
- И как… наше супружество?
- Ой, в первой половине все будет хорошо, - радостно объявила Марика.
- А во второй половине?
Тут Марика погрустнела.
- Потом мы разошлись. Но не так чтобы насовсем. Разъехались… На время… Я полагаю…
- Почему?
- Ну-у, была причина.
И Марика потупилась, а Одарис вздохнул.
- Ладно, что толку говорить о том, что только еще будет. Тебя надо сейчас спасать, а себя, как я понимаю, придется много позже.
- Ну не сердись, поверь, мы будет жить очень хорошо довольно долго.
- Верю. Тогда надо искать путь к спасению.
- За окном широкий выступ в стене. Он соединен с башенкой, а оттуда есть ход на крышу, а с крыши есть лесенка, а…
- Понятно. Типичный путь беглецов. Собирайся, пока слуга не вошел.
- Я мигом.
Марика и впрямь быстро собрала свои самые необходимые вещи. Одарису пришлось пристроить на плечах всего один узел, взять в руки корзину, сунуть под мышку сверток, после чего он мог спокойно лезть с Марикой в окно.
- Как быстро ты успела обрасти имуществом.
- Мужчины мне подарили, в том числе и ты дарил. Или уже забыл?
- Кажется, я начинаю вспоминать и понимать, - пробурчал Одарис.
- Нет, ты еще ничего не понимаешь. И не пыхти так громко.
- Я не пыхчу.
- Нет, если тебе трудно можно все это бросить. Я прекрасно обойдусь в холодные ночи без теплой одежды, в зной - без зонта, на базаре - без накидки, скрывающей мое красивое лицо от взглядов наглецов, а…
- Нет, я унесу.
- Милый, в пути я буду жалеть тебя и награждать поцелуями.
Одарис окончательно потеплел сердцем, но вида постарался не подать.
- Почему ты мне записку такую написала: «Спасай меня, чего медлишь?» Поди пойми…. - пробурчал он с недовольством в голосе.
- Извини, я спешила и была в стрессе. Я ведь писала мужу! И забыла, что ты еще об этом не знаешь. После стольких лет супружества поневоле говоришь коротко.
- После скольких таких лет?
Марика подняла глазки к верху и зашевелила губками, загибая пальчики.
- Наверное, не меньше десяти…
Одарис разом воспрянул духом.
- Мне не тяжело. Только бы крышу пройти, не сломав шею раньше положенного срока.

                _______ 


Они стояли на остановке дилижанса. Они прощались. Луна равнодушно взирала на привычную ей сцену расставания. Одарис не мог оставить товарищей, Марика не могла оставаться в этой стране. Она привычно обещала ждать и верить. Он, с непривычки путаясь в словах, тоже пытался что-то пообещать, но не знал точно, что именно надо в таких случаях. Но оба хотели, чтобы с другим больше ничего не случилось плохого.
- Пиши не реже одного раза в неделю, - заклинала Марика. – И на каникулах сразу ко мне. Запомни: третье царство после земель раджи, если двигаться на юго-восход, - повторяла Марика в пятый раз.
Осчастливленный обязательствами, Одарис, кивал и кивал. Тут появился трансконтинентальный дилижанс, Марика обвила шею оцепеневшего принца и пылко поцеловала его в уста.
Одарис долго махал рукой вслед поднимаемой пыли, пока та не опустилась на землю и не осталась лишь пустая, ставшая не нужной дорога.
Кто бы мог подумать, что так завершится поездка по следам голубиной почты?

                _______


Нам пора вернуться к принцессам, тем более что с ними происходили не очевидные события. Во-первых, откуда взялся молодой человек в тюрбане, а заодно карета с гербом? А это начал или, точнее сказать, продолжил, действовать Лорик.
Выехал он из отчего дома вслед за принцессами после глубоких предварительных размышлений и прикидок. Уже на следующий день после отъезда Авы он самостоятельно догадался, что ему надо было проводить гостей до… до упора надо было провожать!
- Я в твои годы, - рассуждал раджа-отец мечтательно, - провожал бы, провожал бы, да так, что мы бы заблудились. Пришлось бы остановиться на ночлег в старой хижине с одной комнатой…
- Так их же двое! - возражал неразумный отрок.
- Ну и что? А гарем зачем придуман?
- Я пока с двумя не справлюсь, - чистосердечно признался сын, чем смягчил раджу-отца.
- Конечно, тут опыт нужен. Сразу ни одна интрига не дается. В таких случаях могут быть следующие варианты. Первый: это похищение. Нападают разбойники. Ты отбиваешься, но так, что спасаются они порознь. Одна – в одну сторону бежит, другая – с тобой, в противоположную. Измученные, находите на отшибе заранее построенную хижину со всеми удобствами, но с одной спальней, и она…
- Усталая и благодарная засыпает на моем плече. Этот ход я знаю.
- Если знаешь, чего моргаешь?
- Доходит не сразу… и частями.
- Увы, в жизни именно так и происходит. Потому столь важен опыт старших. Их слушаться надо.
- Я слушаюсь.
- Весь вопрос – кого? И что остается не услышанным.
Результатом беседы и отцовских наставлений стали конкретные действия Лорика. Он снарядил карету, явился к матери за благословением… И тут произошла первая осечка. Мать осерчала и запретила покидать дворец. Лорик бросился к радже-отцу.
- Опять ты маху дал, - устало покачал головой раджа. - Когда дела касается других женщин, нельзя обращаться к другой женщине, особенно матери. Умного совета не жди, а пыл остудит.
- Так что теперь делать?
- Ты мужчина или не мужчина?
- Ну, с одной стороны…. - замялся Лорик.
- Так вот, чтобы стать им со всех сторон – действуй! На войну ни одна мать с радостью сына не проводит, а ты, считай, что на войну идешь. Ты – командир на белом коне. А где должен быть командир на боевом коне?
- Впереди!
- Тогда полный вперед. Но тихо!
С таким напутствием ранним утром карета с Лориком выехала по дороге, по которой ранее унеслись принцессы. Конкретного плана не было. Было желание найти Авочку и… дальше сообразить исходя из обстоятельств.

                ________ 


Лишь когда карета увезла Марику, Одарис вздохнул свободней. Он понимал, что похищение ему даром не пройдет. Погоня уже пущена по следу. И хоть он говорил Марике, что остается, чтобы забрать друзей и удариться в бегство самим, но встречаться с Адмусом и Лотисом ему не очень хотелось. Соединиться с ними, значит вовлечь в схватку и их. В тоже время, они будут сидеть в этом городе пока не найдут его, или не найдут их. Что делать? Что делать… Впрочем… Чего думать да гадать,  уже слышится топот лошадей. Конечно, остановку дилижанса они не преминут проверить. Значит, надо их отвлечь. Пусть погоняются по степи. А то нашли толстого да ленивого…



                Сказ 19.  Лабиринт


- Вот ваше высочество, поймали. Бегал быстрее зайца, ладно лошади кормленные…
- А девушка с ним бегала?
- Нет, девушки не было.
Барбидон нахмурился.
- Искали?
- Потом два часа прочесывали. Он говорил, что тут она, недалеко где-то. Мы искали-искали…
- Обманул, значит.
Слуга потупился.
- Чего ты добиваешься, Одарис? Чего ты лезешь, куда ни попадя?
Одарис стоял связанный и гордый, и ответил также:
- Выходит, ищу ответа на вечный вопрос судьбы.
- Какой?!
- Вечный вопрос выбора судьбы состоит в дилемме что лучше: быть дураком, но везучим, или умным, но невезучим?
- А везучим умным, значит, не получается? А я кто же, по-твоему?
И Барбидон подбоченясь, выпятил грудь.
- Ты? Фантом!
Барбидон не стал отвечать, а просто вытащил шпагу и приставил к горлу Одариса острый кончик.
- Помирать будем? – деловито осведомился он.
- Подожди, так не по правилам.
- Что такое? – обеспокоился Барбидон.
- Ты должен долго говорить про то, как ты меня убьешь и все такое, до тех пор, пока не прибудет помощь.
- А что, должна подоспеть помощь?
Одарис задумался на не надолго, а потом грустно вздохнул.
- Не-а. Значит мы в реальном мире.
- А что, есть сомнения?
- Да были у нас с Лотисом разные мысли… Впрочем, я все равно не могу умиреть. Я жениться еще должен. Так в книге написано, - храбро заявил Одарис.
- Ах ты черт! Верно. Ты должен жениться на Марике. Чадвиг мне рассказал… Вот всегда так. Как только отрицательный герой хочет честно убить свою жертву, возникают помехи. И так везде. Знакомый отца, живший в далекой стране за морем, рассказывал: «Только мы захватим в честном бою придурка, мнящего себя крутым, как тут же является Режиссер (это такой большой начальник) и говорит: «Пусть этот идиот вырвется у вас и попутно ухлопает с десяток ваших. Так хочет Продюсер». И приходится выполнять приказ. Правда, ребята потом воскресают, но все равно противно.
- Кто это – Продюсер? – спросил Одарис.
- Так они называют местного чудотворца… Какие мы несчастные по сравнению с вами, - пожаловался вдруг Барбидон. - Вам все: и красавицы, и счастливый конец истории, нам же одни хлопоты.
Одарис тоже тяжко вздохнул за компанию.
- И зачем тебе Марика? Ее любит уважаемый в тех местах человек. Богатый, старый и добрый. А ты его и ее счастье хочешь разрушить. Нехорошо.
- Так сам же говоришь: он старый…
- И что? Марика вовремя овдовеет, будет богатой и всем желанной пуще прежнего. Выгода по восходным понятиям налицо. А тобой ей придется до старости куковать. Лучше старость в игривой молодости, чем еще одна старость в старости. Там так считают за правильную жизнь.
Аргумент был увесистый, Одарис не мог его проигнорировать, но и гордыня после поцелуя Марики взыграла.
- Я ж не по своей воле действовал… раньше. Но теперь загорелся по-настоящему. Хватит жить по житейской логике!
- Ах, ты боже мой, какие мы полетные… Вот что. Давай сыграем в прятки. Тут недалеко есть лабиринт. Хороший такой, древний. Из него нет выхода. Кто выберется, тот получает все! Включая Марику.
- Как же из него выбраться, если оттуда нет выхода? – полюбопытствовал Одарис.
- Ну, один-то есть, и я его знаю.
- Что ж, исходя из сложившейся расстановки сил все по честному. Я согласен. Но перед моим концом ты должен рассказать о себе правду: кто ты и что ты? Так полагается.
- Согласен. Противник не должен умирать в неведении. Так вот, слушай. Я не из вашего мира. Я здесь с важной миссией. Я креплю устойчивость оси мироздания!
Одарис озадачился. Принцам не было принято не верить другому принцу, когда тот говорил с пафосом. А Барбидон говорил именно в этой тональности.
- Что ты имеешь в виду под «осью мироздания», которое надлежит укреплять?
- Мой мир противоположен вашему во всех смыслах. Это зеркальное отражение. Но наш мир не отражает ваш, он самостоятелен и самодостаточен. За исключением одного важного обстоятельства: само мироздание основано на принципе ложной симметрии. Одна половина не может существовать без другой. Это как балансир у канатоходца. Если один конец перевесит другой – идущий упадет. В мироздании, где мы совместно, но разно пребываем, нет абсолютного зла и абсолютного добра, абсолютна лишь ось, разделяющая одну вселенную от другой. Они взаимосвязаны. Энергия из вашего мира перетекает в наш и обратно, каждый раз меняя полюсность. С плюса на минус, и наоборот. Пока некий человек живет в вашем мире, его ипостась не может родиться в нашем мире. Сделанное у вас добро оборачивается у нас злом, а сотворенное нами зло у вас - добром. Это вам кажется, что я делаю зло. Для своего мира я как раз творю добро, в результате чего в него переливается энергия вашего мира. И вы так делаете. Поедают же люди животных и растения. Тем самым вы берете энергию из животного и растительного мира для своего. По научному симбиоз называется. И люди друг у друга берут энергию. И сами люди это чувствуют. Когда дела у кого-то идут хорошо, появляется сильное желание ему подпортить. Но не следует думать, что я защищаю интересы исключительно своего мира. Да, то, что у вас является хаосом, то у нас - порядок. Но если будет главенствовать исключительно порядок, то со временем он превратится в болото. Для этого надо порядок регулярно нарушать, встряхивать и взбалтывать, и тут без хаоса не обойтись. А где его создавать, как не у вас? И вам хорошо и нам прибыток. Потому и существует потребность в таких как я – творцов хаоса, но в отведенные промежутки времени и в пределах отмеренной деструкции. И сейчас такое время настает. Понятно? Впрочем, пора от философской беседы перейти к деловой части нашего свидания. Пройдем, дорогой ты мой человек, к лабиринту. На лошадках мы в несколько минут домчимся.
Одарис, раздавленный сообщенным, покорился космическим обстоятельствам.

                _______
               

За ними захлопнулась дверь. Даже не дверь, задвинулся огромный камень, который не сдвинуть и трем силачам. Хода обратно больше не было. Барбидон протянул Одарису огурец.    
-  Возьми. Неприкосновенный запас, если поиски выхода затянутся.
- Отравленный? – деловито осведомился Одарис.
- Естественно. Чтобы не мучиться. Умирать голодной смертью недостойно принца.
- Беру. Спасибо за заботу.
- Ну я пошел. Ты  направо, я налево. Хочешь, можно наоборот?
-  А фиг с ним, трансцендентальным выбором. Нам, убогим, все равно.
- Как знаешь. И не думай хитрить, типа идти за мной крадучись. Не получится. Да, забыл сказать: этот лабиринт с Минотавром. Помнишь старый миф о чудовище пожирателе людей? А раз помнишь – то счастливой охоты.
И они разошлись.
Через минуту Одарис остановился, чтобы осмыслить ситуацию. «Подумаем», - сказал попугай. Это выражение из его королевстава пришло на ум спустя следующую минуту. Ситуация осмысливалась плохо. Хорошо думается в удобном кресле у горящего камина с сосновыми шишками, пока на кухне хлопочет мама…
«Все, хватит! Итак, загадка загадана и тут же разгадана. Вход есть, но выхода нет, потому что посетителей лабиринта сжирает Минотавр. Барбидон знает, как уберечься от зверя, я нет. Потому он спасается, а я… расклад понятен».
Что именно понятно Одарис объяснить вряд ли бы захотел, но была ясна сама ситуация. А она сводилась к одному знаменателю: «хреново».

(Хронопист: Что-то я такого слова не знаю.
 Краевед. Местный диалект. Не беспокойтесь, разрешено цензурой.)

Принц медленно двинулся по тоннелю. Кругом камень. С боков, снизу, сверху. Огня добыть негде. Спичек с собой даже нет, ибо человек он некурящий. Можно побиться головой о твердыню, но это ни к чему хорошему не приведет. Итак, что делать человеку, попавшему в лабиринт?
Одарис присел и стал думать о старцах из монастыря. А что бы они сделали? Стали бы рассуждать о том, что, вообще-то, все человечество блуждает в лабиринте? Или что лабиринт – наша представление, иллюзия духа, воплощенная в материи? А когда кушать захотелось бы, то куда бы их мысль свернула?
 Одарис вздохнул и принялся вспоминать Марику. Как все завертелось. Получил письмецо. Побежал, куда позвали. Нашел хвост своей судьбы. Потратил ради нее единственную порцию волшебства. Что теперь? 
Одарис еще раз вздохнул и вынул флейту. Звуки нежной мелодии поплыли по коридорам. Было грустно. Даже камни пару раз вздохнули. Потом они же всхлипнули.
Одарис прервал игру и беспокойно прислушался. Тишина. Успокоившись, Одарис вернулся к инструментальной музыке.
Опять всхлипнули. Ясно и отчетливо.
- Кто тут? – вынужден был поинтересоваться Одарис. 
- Да эт мы… Местные…               
- Кто именно?
- Минотавр мы. Человеко-бык. Но ты, голубь, не волнуйся. Играй себе. Щемяще играешь.
- Правда? – вскинулся Одарис.
- Правда, истинная правда. Ты  - как птица небесная. Я уже их три тысячи лет не слышал, но помню их пение. Поют так ве-е-село, а потом вдруг сердце ка-ак защемит. А все равно на душе светло. Так что играй…
- А потом?
- Ах, ты вот о чем. Тебя не трону. Что я, каннибал какой-нибудь? Люди от страха умирают, а на меня потом клевещут. Хотя видом я и впрямь противен. Что есть, то есть. И рычу неудобоваримо. А на тебя не буду. Хорошо играешь. Вот и играй на здоровье. А я молодость повспоминаю. Ведь не всегда я был нелюбим. Было время когда я не чувствовал себя жертвой генетического эксперимента, а беспечно резвился под сенью дубрав в окружении пастушек. Ну да что прошлое тревожить понапрасну, продолжай, друг свою песнь.
И Одарис заиграл далее веселее. Что-что, а молодость была при нем. Пока.

                _______


Известно, что если кто-то выходит из пункта А, то обязательно со временем попадает в пункт Б, даже если это кладбище. А вот что бывает ежели навстречу тихоходу из противоположного пункта выдвинется разгоряченная сила? Да еще на паре лошадей, запряженных в золоченную карету? Да если на голове тюрбан из парчи? Да сын номенклатурных родителей? Представляете девушки? Трепещете родимые? Есть кому взнуздать, есть кому крылья подрезать. И на вас есть управа!...

(Хронопист: Ты чего разошелся?)
 Краевед: Извините… вспомнилось… личное…)

Лорик приготовился к долгому путешествию и нелегким поискам, но, проскочив владения султана, едва ли не на первом постоялом дворе, к великой радости, обнаружил принцесс. Они мирно обедали тем, что позволяли ресурсы местной кухни, не ропща и не жалуясь, что умилило, насмотревшего на капризы гарема, Лорика. Принцессы тоже удивились  встрече и порадовались явлению Лорика. К тому же скоро выяснилось, что он путешествует и потому ему все равно, куда держать путь, а значит, может их проводить туда, куда им нужно. Авочка даже захлопала в ладоши, и Лорик почувствовал себя на боевом коне и впереди!
Дальше покатили по прекрасной дороге вместе. Авочка щебетала без умолку, Лотис с восхищением внимал, вставляя цветистые и столь же прекрасные как его соседка комплименты. Салерия умело поддакивала обоим, больше уделяя внимания осмотру местности, время от времени прося остановиться, чтобы порасспросить местных жителей. Местные жители охотно отвечали, что ничего не видели и не слышали. Однако любой, даже безнадежный труд, чем-нибудь да вознаграждается, - нашелся человек, который что-то такое слышал и даже видел. Стали проверять: не то! Поехали дальше… Лорик ни разу не выказал ни усталости, ни нетерпения, зато неустанно дарил цветы и комплименты. Однажды остановились у какой-то таверны. Когда в конце обеда Лорик отлучился, дамы обменялись впечатлениями.
- Если так биться в сердце, то, хотя ворота останутся закрытыми, но калитка может найтись. Ах, это девичество! - простонала Авочка.
Салерия рассмеялась.
- Ладно тебе тосковать. Вперед! Нас ждут великие дела. А для начала решай, что делать с Лориком.
- Как тут решить, когда тебя так умело и долгожданно соблазняют? Ну да ладно…
Авочка обвела взглядом помещение и остановила взгляд на подавальщице – вполне миловидной и опрятной.               
- А вот и решение.
Она подозвала девушку и спросила:
- Как вы относитесь к принцам?
- Я их обожаю!
- В карете покататься не желаете?
- Еще как!
- Познакомиться с принцем хотите?               
- Еще бы! А что?
- Есть один принц на примете, мне он ни к чему, замуж выхожу. Вот ищу замену.
- О!
- Он сын раджи.
- О!
- В парчевом тюрбане.
- О-о!      
- Знакомить?         
- О да!
- Мне, кажется, он тоже будет доволен, - шепнула Ава подруге. – Ты как считаешь?
Салерия кивнула.
- Я согласна, что Лорику пора начинать спортивную карьеру, но с легких весовых категорий.
- Как тебя звать, дорогая? – обратилась принцесса к девушке.
- Золотушта.
- Имя не очень, - шепнула Ава Салерии. – Слышится как «золотушная».
- Местный выговор. По нашему - Золушка. А ласково – Золотко.
- А это уже приемлемо… И что ты тут делаешь, золотко?
- На кухне работаю, да подавальщицей иногда.
- Подходит. Принц и нищая - классический вариант. Это не противоестественное: нищий и принцесса…
Дальше произошло следующее. Авочка проинструктировала девушку как себя вести, Салерия же объявила Лорику, что встретила свою знакомую и попросила его показать ей окрестности, покуда они отдохнут с дороги. Увидев «знакомую», Лорик мигом согласился. Вернулись они очень довольные поездкой. Авочка даже приревновала немного. «Вот так и раздаешь собственное счастье другим». Договорились о следующем: Лорик подвозит принцесс до столицы Злоконии, а затем возвращается в таверну, дабы закончить осмотр местности. На следующий день троица прибыла в Город и… на том расстались. Впрочем, Авочка не преминула поцеловать Лорика в щеку.
- Лишь бы не почувствовал себя отвергнутым, - вздохнув, сказала она. – Это так тяжело переносится…

                _______


(Хронопист: Подождите,  дальше  что-то не очень понятно написано. Проясните.)

Почему принцессы не поехали во владения султана, как было оговорено ранее, чтобы мирно дожидаться своих принцев, спросит иной внимательный читатель? Тут есть две версии. Первая: ну не таскать же мне героев по географической карте? Пусть уж сразу поедут туда, куда им надо по сюжету и вопреки договоренности. Вторая: интуиция принцесс привела их обратно в город вертепа, ибо только там могли развиваться дальнейшие события.

(Хронопист: Вот так искажаются исторические события. А комментаторы потом спорят меж собой, пытаясь найти отгадку там, где ее нет.
Краевед: Хорошо, могу изложить третью версию…
Хронопист: Изложите правду, сударь!
Краевед: А если она не совсем приятна?
Хронопист: На что это вы намекаете? Быть того не может! Салерия бы не допустила…
Краевед: А я и не наставиваю. Я и пишу: Лорик остался с миловидной пейзанкой, а принцессы возвратились в Город.
Хронопист: Но почему они вернулись в Город, а не во владения султана?
Краевед: Есть две версии…
Хронопист: Уже прочитал о них.
Краевед: Нет, речь идет о других версиях…)

- Итак, едем к султану! – воскликнула Авочка.
- Знаешь, мы вообще-то недалеко от столицы Злоконии, - отвечала Салерия  задумчиво, – а что если заехать туда накоротке? Время нам позволяет… Как ты считаешь?
Авочка посмотрела на подругу… и кивнула.

(Хронопист: Ладно, хватит и первой версии.)

                _______


Нужны ли женщинам приключения – вопрос, на который наука еще не дала внятного ответа. С одной стороны их непоседливость в молодые годы наводит на мысль, что им присуще те же авантюрные качества, что и мужчинам. И вот они идут куда-то вдаль вместе с романтиками-парнями, и те на равных грузят им поклажу на плечи. Но как только появляется возможность встать на прикол, женщины делают это с такой охотой, что поневоле возникают подозрения, что произведенные ими путешествия носят какой-то иной, служебный так сказать, характер. Идут они вместе с мужчинами, но в разных, фигурально выражаясь, направлениях, однако, чтобы встретиться в одной, намеченной ими, точке. Так что разделение наших принцесс с принцами не была случайностью. Итак, принцессы продолжали двигаться своим путем, чтобы столь же закономерно встретиться с принцами, но прежде повстречав других фигурантов дела… Однако авторы сего эпоса не настаивают на своих предположениях.
…Принцесс заметили сразу же, как только они появились в Городе. И это понятно: нанятые Барбидоном люди следили за входами и выходами, чтобы уследить за движением оставшихся принцев. Надо же было Барбидону узнать, что, собственно говоря, происходит? Может, удастся напасть на след Марики, а может, еще одной девушки?… И вот принцессы появились. Барбидон встрепенулся в предвкушении очередного раунда противоборства. Борьба была его стихией! В ней он рос и мужал, отращивал крылья, и энергия борьбы давала им подъемную силу, способную вознести его над прочими. Короче, каждому свое…
- Принцессы нашлись, - объявил Барбидон Чадвигу. – Наживка прибыла! Скоро клюнут остальные.
Чадвиг оживился и потер руки.
- Понимаю… Возьмете в заложники и поменяете на Марику? Сумели отбить ее, сумеют и вернуть.
- Увы, мой соратник по борьбе, увы. Я лично делать это не могу, ибо числюсь в Институте, членами корпорации которой являются и принцы. Вот если бы война началась, тогда другое дело. Но до этого, к сожалению, далеко. Хотя и пора бы разжечь мировой пожар. Чем мы хуже наших славных предков? Так вот, воровать невест придется вам. Вы, как чародей на полставки, в лисицу никогда не оборачивались, в курятник не лазили?
- В наших землях лисицы не водятся, да и вместо кур мы предпочитаем индюков.
- Ага, индюки все же есть. Ну тогда в роли важной птицы у нас выступят принцы.
Чадвиг благодарно захохотал. Ему хотелось мстить. Правда, чужими руками.
- Мы поступим следующим образом. Вы привычно крадете принцесс, а я… Что делаю? Ну-ка, ну-ка…
Чадвиг повращал глазами и сообразил:
- Выручаете их!
- Правильно.
Чадвиг еще повращал глазами, а затем спросил:
- И что это даст?
- Хотите честный ответ?
Чадвиг недоверчиво прищурился.
Словосочетание «давайте по-честному» в Злокознии означало пролог к мухлежу.
- Прошу…
- Сам не знаю, что выйдет!
- Тогда в чем смысл комбинации?
- В самой комбинации.
- А Марика? – обиженно спросил Чадвиг, и шмыгнул носом.
- Да будет вам Марика. Кривая приведет к ней. А прямой путь, я чувствую – нет.
- Объясните, пожалуйста.
- Хорошо.
Барбидон позвонил в колокольчик. В дверях показался слуга.
- Летописца сюда!
Летописец немедля прибыл и тут же уединился за ширмочкой в углу.
- Итак, вы хотите знать зачем и почему? Начинаю объяснять…
Из-за ширмы кашлянули о готовности.
- Прежде всего целесообразно задуматься о смысле похода принцев за тридевять земель. Из-за Марики? А зачем она им? При глубоком размышлении я пришел к выводу, что Марика – это предлог. Но предлог в сложносочиненном предложении! «Ищите женщину и вы найдете себя!» - выразился отвлеченно некий поэт по одному конкретному поводу. А можно найти еще больше – Судьбу, например!
- Богатство, славу и власть, - воскликнул Чадвиг, показывая, что он улавливает ход мысли оратора.
- Да, конечно, однако не только эти преходящие игрушки. Но и саму Судьбу! В высшем метафизическом смысле. Причем не только свою, а в мировом, так сказать, масштабе! Через героев находит свою судьбу и сам Демиург!
Чадвиг дернулся всем телом.
- Да-да. А вдруг это подстроено самим…
Барбидон поднял палец вверх и тихо досказал:
- …Писателем!
И тут же его голос окреп.
- А если это так, то хорошо бы догадаться, что ему хочется? Почему бы не услужить ему? Тогда Он услужит нам: не выведет из действия, не сдаст в архив, не убьет дабы оттенить благородство благородного героя.
Чадвиг судорожно сглотнул.
- Лишь действия дают возможность стать полноправным Героем, а не худосочным служебным персонажем. А чего хочет Демиург? Он хочет создать свой мир и стать в нем творцом! И тем обрести бессмертие! Тогда в чем наша задача? А?
Чадвиг уже не пытался угадывать.
- Помогать реализовать создаваемый мир, расцвечивая его всеми красками радуги, а не только серым тоном голого сюжета, - с укоризной закончил Барбидон.
Он прошелся по комнате, нашел новую мысль и вернулся к Чадвигу. И голос тут же взлетел к потолку.
- Зло давно бы победило глупое Добро, но тогда исчезла бы интрига ловли котом мышей! Страсть охоты, пафос победы и… полынная горечь упускаемой законной добычи, вот из чего складывается импульсы той энергии, что движет существующим миром. И в центре круговерти мироздания – мы, отрицательные Герои, несущие бремя ответственности за сохранение парности энергетических элементов в мире и антиномий в философии! Мы есть, и значит, Мир существует! Мы творим, и значит, Демиург не останется без дела, и новые и новые Писатели получат возможность обретать бессмертие. Мы те – кто нужнее хлеба и живее живых! Так возьмем же судьбу в свои руки!
Чадвиг застыл статуей. Барбидон медленно опустил вскинутую руку. Стекла перестали дрожать от страха быть выдавленными мощной волной, идущей из глубины комнаты.
- Писатель повелевает нами, - сказал он тихо, но и мы можем повелевать им. Он создает свой мир, а мы способны вносить свою лепту. И даже… может быть… Впрочем достаточно.
Барбидон хлопнул в ладоши, и летописец шмыгнул в дверь, как мышь мимо Кота в сапогах.
- Как видите – все просто, - ласково произнес Барбидон. – Вы готовы действовать?
Чадвиг, словно вынырнув из глубины, хватанул ртом воздух, и получился звук, похожий на «да».
 
(Краевед: Скажите, дядя, ведь недаром зовемся все мы «персонажем»? А мы и вправду живые люди, а не…?
Хронопист: Вам что за дело?
      Краевед: (следует длинный монолог)… ибо каждая тварь дрожащая право имеет!   Короче: я жениться хочу.    
Хронопист: Ну и женитесь.
Краевед: Как же я женюсь, если вдруг все вокруг понарошку?
Хронопист: Вот в супружестве и узнаете, что понарошку, а что нет.
Краевед: Так ведь страшно…
Хронопист: Вопрос в том, что  именно в данной ситуциции  вас пугает больше всего…)

Прощаясь, Чадвиг повернулся в дверях и сказал:
- До сего вечера я мнил себя интриганом регионального масштаба, а вы опустили меня на областной уровень. Печально, конечно. Но приоткрытые вами перспективы вдохновляют. Теперь и для меня похищение Марики не апофеоз, а звено в комбинации. Вот только…
- Что «только»?
- Если мы обмишуримся, пенсии нам не видать.
- Власть стоит пенсии!               
   
                _______


…- Принцессы стоят обеда! – провозгласил Лотис, взирая на хмурого и голодного Адмуса. – Продолжим поиски.
- Ты любовью питаешься, а я ревностью. Это все равно, что если бы один вкушал мед, а другой грыз сухарь, - не унимался Адмус.
Они встретились три часа назад и все это время без отдыха слонялись по местам скопления приезжих, но след принцесс пока не находился. Одарис тоже опять запропастился.
- «Любимая, яд мне сладок и приятен, если он из уст твоих!» - процитировал Лотис стародавнего поэта.
- Ага, вот и обручился бы с Авочкой. Вкушал бы оное в свое удовольствие натощак три раза в день.
- Неси свой крест достойно. Это первый шаг к святости.
- И последний… Дай хоть водички испить, аспид.
- Только полглотка и в путь. Боюсь я чего-то… Как бы не опоздать.         
Адмус тут же ринулся к ближайшему питейному заведению, чья вывеска «У чаши» подкреплялась надписью: «Питье на все вкусы». Однако воды там не оказалось. Зато пива – хоть залейся. Что посетители и делали, - заливали свои души по уши.
- Выпью с горя. Рассказывают, в некоторых странах есть такой обычай, - объявил Адмус.
- Пить с горя? Какое извращение, - откликнулся буфетчик за стойкой. – Вино создано для радости!
И он налил принцу бокал пенистого пива. Адмус осушил и попросил добавки. Лотис терпеливо ждал.
- Зачем люди сами себе придумывают трудности? - устало спросил Адмус, глядя в пространство. – Разве нельзя жить в свое удовольствие, подобно этому напитку?
- Не положено! – откликнулся буфетчик. – Остановится эволюция и социальный прогресс. Чтобы человек двигался вперед, должен быть тот овод, который кусал бы его в зад. Люди так устроены, что сами заботятся о том, чтобы отравлять жизнь друг другу. Данный механизм называется «генотип». А на бегу они не всегда успевают делать это качественно.
Лотис удивленно поглядел на буфетчика. Адмус тоже вскинул голову на странного слугу Бахуса. Буфетчик же спокойно протирал бокал, и его круглое лицо, украшающее голую как биллиардный шар голову, излучала добродушие колобка и уверенность в непорочности зачатия бытия. За его спиной висел портрет представительного старикана с большим числом орденов.
- Вы, случаем, университет не заканчивали?
- Да, и много. В армии - один, в тюрьме – другой, в политике, будучи членом одной очень революционной организации, - третий, а когда я состоял в связи с одной женщиной по имени пани Мюллерова, - четвертый. Но самый умный университет я прошел экстерном в сумасшедшем доме. Там жило множество великих людей с самыми выдающимися воззрениями. Я думаю, что то был законспирированный научный центр.
- Оказывается, наши дела не так плохи, как мне представлялось, - догадался Адмус, – до законспирированного научного центра нам еще далеко.
- А вы, наверное, студиозы?
- Именно так.
- Опасное занятие, - вдруг объявил буфетчик. – При короле Карле V некий каноник из Подебрад представил в Пражский университет диссертацию, опровергающую известный постулат, что будто бы два плюс два равен четырем. Суть его опровержения сводилась, как помнится, к указанию на то обстоятельство, что два умноженное на два тоже дают в итоге четыре, а тождество двух разноуровневых и разнокачественных явлений может носить только внешний характер, подобно тому, как простолюдины уподобляют звезды светлячкам. А значит, два разных математических действа должны приводить, соответственно, к разным результатам. Не ясно чем кончилась затея. Одни утверждали, что соискателю присвоили степень магистра философии, другие – что ученые мужи побили его прямо в аудитории, где проходил диспут. Если последнее верно, то каноник - первый в длинном ряду мучеников науки.   
- Студентам это не грозит, - объявил с оптимизмом Адумс. - Главное придерживаться правила:  выучил – забыл.
Буфетчик легко согласился с выводом.
- И правда, чего трудиться запоминать, - жизнь сама напомнит, - заключил он.
Испив холодненького, принцы продолжили свой путь.
                _______
   
      
А в это время Одарис вздыхал свежий ночной воздух. Позади остались каменные кишки лабиринта и отзывчивый на музыку чудовище. Принц благородно позвал его было с собой, но Минотавр отказался. Мол, надо отбыть свою карму, а там уж он погуляет… И дал совет: «Будьте натуралом, а то видите, что может получиться». Пригласил почтить присутствием Одариса снова. Тот честно задумался, а потом, найдя решение, обрадованно сказал: «Я приеду к вам со своим камерным оркестром, и буду давать под этими созвучными моей музыки сводами концерты. При свечах, под ваши вздохи - это будет впечатляюще!» Минотавр согласился: «Приезжай со своим карманным оркестром, я буду рад послушать музыку и посмотреть живых гостей».
Одарис в последний раз бросил взгляд на каменный зев выхода и вспомнил слова Минотавра. «Что такое, в сущности, лабиринт? Прямая, прожившая длинную жизнь». Теперь предстояло найти Адмуса с Лотисом и отправляться во владения султана на встречу с принцессами.



                Сказ 20. Западня


Опасения Лотиса не были напрасными. Механизм, запущенный Барбидоном,  методично производил необходимые действия. Мышеловка вот-вот должна была захлопнуться. Немногочисленные прохожие могли видеть прогуливающихся двух барышень и то, как к ним подъехала карета с услужливыми слугами. Они ловко подсадили барышень в экипаж, громко хлопнули дверцы, и лошади проворно уцокали за угол, после чего на улице вновь установилось равновесие покоя.
Девушек привезли в темный от времени дом и втолкнули в темный подвал с намеком на мышей и даже, о ужас, крыс. Последнее обстоятельство первой отметила Авочка.
- Как ты думаешь, здесь крысы водятся?
- Нам нужно быть готовым ко всему.
- Да я-то готова. Мне папенька мышей еще в колыбель пускал вместо погремушек, чтобы я укреплялась духом. Крыс научилась дрессировать в отрочестве. Они бы у меня через два дня решетку перегрызли, только я решеток не вижу. Подвал какой-то нехороший, даже подкоп не сделаешь.
Салерия еще раз подивилась многообразию талантов подруги и крепости нервов ее маменьки.
- А вот мой батюшка чересчур нежно ко мне относился и не привил любви к мышам и крысам, - вздохнула Салерия. – Я их элементарно боюсь.
- С тебя достаточно мужчин, - утешила Авочка. – Мне они как раз много труднее даются, чем мыши. Что-то папуля упустил в моем воспитании.
 - Ничего, наверстаешь. Давай устраивать новое жилье.
Принцессы нашли в углу солому, два одеяла с парой прорех, но годных к употреблению. Газовый фонарь горел вполне приемлемо и освещал не менее половины подземелья. Был еще стол и две табуретки. Все было обставлено с намеком на невыносимые условия, но было чисто, даже паутины в углах не наблюдалось. Впрочем, какие мухи могут быть в подвале?
Пока милые барышни устраивались на новом месте, один из нападавших докладывал о результате операции, второго не было – Авочка подбила ему глаз и еще кое-что, и местный эскулап восстанавливал его пошатнувшиеся здоровье.
- Надо добавить к оговоренной сумме. Нас не предупредили, что объекты задержания опасны для жизни. У меня прокушен палец.
- Хорошо-хорошо, - брезгливо отмахнулся Чадвиг, - добавлю. Два здоровенных лба, не раз ходили ломать банки, а тут еле справились с двумя юбками.
- В следующий раз сами идите…
- Все, хватит, я сказал. Вот деньги, ступай!
Разбойник удалился, а из соседней комнаты вышел Барбидон.
- Итак, дело сладилось?
- Птички в клетке, клетка в вертепе.
- Залетела птичка в клетку и пропела: «Ах, какой красивый скворечник».
Чадвиг вздохнул.
- Но мне это обошлось в ...
- Расходы пополам, как и договаривались, - легко согласился Барбидон. – Теперь давайте обговорим детали следующего этапа операции…

                _______


Первым узрел видение Адмус. Он толкнул в бок Лотиса, и тот обомлел в свою очередь.
Им навстречу шел, радостно раскинув руки, сам Барбидон Уклопус Филадельф.
- А я вас везде ищу, - объявил он, лучезарно улыбаясь. – Думаю, если Ава с Салерией здесь, то и Адмус с Лотисом неподалеку.
От этого известия лица принцев изобразили этюд «раскрытые рты». Первым спохватился Лотис.
- И где же ты их видел?
- Не видел, но услышал о них. От похитителей.
Растерянность принцев сразу возросла на пятьдесят процентов.
- К сожалению, я шапочно знаком с одним из них. Человек он так себе, но я не думал, что при том окажется таким гадом, - рассказывал Барбидон. – Он поведал мне, что вы якобы похитили у него некую мамзель, и он в ответ взял в заложницы принцесс, чтобы вернуть украденное у него вами. Я рассмеялся ему в лицо. Говорю, у них своих девушек хватает, чтобы покушаться на…как ее…
Барбидон задумался, движением бровей изображая, что ищет в закромах памяти, затерявшееся там имя.
- Вроде как на «Мы» начинается…
- Марика.
- Вот именно, Марика! – просиял было Барбидон, но потом нахмурился от какого пришедшего к нему на ум соображения.
- А твоего знакомого случаем не Чадвигом зовут? – поинтересовался Адмус.
- Именно так. Выходит, он не врал мне, что вы похитили у него девушку?
Этот выпад смутил принцев.
- Вообще-то, эта девушка приглянулась Одарису…
- Ох, и он здесь?
- Да. Марика вызвала его сюда, а мы прибыли следом.
- А принцессы - за вами? Мило. Какая-то интересная иголко-ниточная конструкция получается. И вы, приехав первый раз в эти места, первым делом слямзили законную, по меркам данной страны, добычу? Воспользовались радикулитом пожилого господина, чтобы напасть втроем на одного?
- Какая же она добыча, - возмутился Лотис. – Девушка из благородной семьи!
- Она сбежала от отца, и Чадвиг был послан вернуть ее к семейному очагу и спасти седины главы рода от позора. Это же Восход!
Принцы окончательно растерялись, не зная, чем крыть такую аргументацию.
- Что теперь делать? – уныло спросил Адмус. Он вспомнил, что ему с самого начала не нравилась эта затея с путешествием.
- По идее, надо бы вернуть чужое и забрать свое.
- Марика пропала… Кто-то ее похитил. Мы думали Чадвиг.
-  А Одарис где?
- Одарис отправился на ее поиски.
- И давно? – поинтересовался Барбидон.
- Со вчерашнего дня.
- Вот как. А не кажется ли вам странным: Чадвиг на месте, вы в наличии, принцессы тоже, а Одариса с Марикой нет? И что-то мне подсказывает: их и не будет.
- Как так?
- Давайте рассуждать логично. Марике нужно было освободиться от отчего дома, где ее ждало замужество и затворничество в гареме на всю оставшуюся жизнь. Требовался кто-то, чтобы ее вызволил. Более того, чтобы стал фиктивным мужем! В этом случае она получала двойную выгоду: свободу от отца и свободу от повинностей жены, коими так славны страны восхода. Кто лучше всего подходит для этой цели?
- Одарис, - вырвалось у Адмуса.
- Верно, Одарис. Но и у Одариса свой интерес. Девушки, увы, на него внимания не обращают. А тут яркая красавица предлагает руку. Ну и что с того, что сердце остается при ней? Во-первых, как знать, что будет дальше, во-вторых, налицо благородный поступок, - освобождение женщины восхода. Остается сесть в дилижанс и отбыть в свадебное путешествие.
- Не сходится! – заявил Лотис. – Он бы нам сообщил.
- Конечно… если бы у него было время. Нанятые Чадвигом люди искали девушку, поэтому у парочки время было только на то, чтобы вскочить в ближайшее средство передвижение. И они вскочили, зато принцессы выскочили из экипажа примерно в это же время. И что теперь делать? Марики нет и не будет, зато есть принцессы и обиженный вами визирь.
- Есть два варианта, как я понимаю: либо объяснить Чадвигу, что держать в плену принцесс бесполезно, либо…, - начал Адмус.
- Либо заплатить выкуп, - закончил Лотис.
- А что деньги есть? – вкрадчиво спросил Барбидон. – Чадвигу полагалась награда в тысячу золотых монет.
Адмус и Лотис только вздохнули, услышав такую сумму.
- Остается идти на штурм, - сказал Адмус.
- Не получится. Там пятеро головорезов, готовых к вашему безрассудству.
- Что тогда?
Барбидон подумал немного.
- Есть вариант… Мне Чадвиг доверяет. Я войду в дом и обезврежу охрану, потом дам вам знак… Можно наоборот, вы отвлекаете охрану дикими криками и угрозами с улицы, а я тем временем проникаю в подвал и вывожу принцесс. Только нужна записка от вас, чтобы принцессы не заподозрили меня в двойной игре. Я у них, как вам известно, на плохом счету.

                ________


Лязгнули засовы, дверь отворилась и на пороге возник не охранник с патентованной бандитской мордой, а Барбидон с интеллигентным выражением на лице.
- Теперь все в сборе! - воскликнула Авочка.
- Увы, я с удовольствием бы разделил с вами тяготы плена, но вас надо вызволять как можно скорее, а то… как бы не продали в возмещение убытков.
Барбидон элегантно опустился на солому, чтобы вкратце поведать принцессам ту ситуацию, что обрисовал недавно принцам.
- И что заставляет вас хлопотать о чужих проблемах? – спросила Салерия.
- Если скажу, что врожденное благородство, вы почему-то мне не поверите. Учитывая вашу предубежденность к моей персоне, я выдвину другую, более простую версию: мы из одного Института, одного круга, хотя есть еще одна причина, но о ней пока умолчу.
- Мы согласны, чтобы третья причина осталась тайной, – легко согласилась Авочка.
- Итак, вы знакомы с похитителем, понимаете его обиду, но готовы помочь вызволить нас из плена? Мы правильно вас поняли? – уточнила Салерия.
- Правильно. Готов.
- И вас пустили сюда, чтобы вы лучше подготовили побег?
- А вот это неверное умозаключение. Я вошел, чтобы договориться с вами о выкупе. И выйду отсюда с сообщением, что вы готовы заплатить одну тысячу золотом.
- И откуда же мы возьмем эти деньги так далеко от дома?
- Не беспокойтесь, Чадвиг отвергнет ваше предложение. Ему нужна Марика, или он продаст вас… куда надо туда и продаст.
- А может это моя тайная мечта, попасть туда, куда продают женщин? - кокетливо сообщила Авочка.
- Сожалею, но ничего не выйдет. У меня инструкция.
И Барбидон протянул девушкам по записке.

           Ава, Б. сулит помощь. Попробуем? В ином случае, я им всем головы оторву. Ад.
- писалось в одной.

                Действуй по обстоятельствам. Я тоже. Твой Ло.   
- писалось в другой.
- Итак, дамы, переходим к делу?

                ________


Как и условились, принцы встретились в неприметном трактире, что был расположен на неприметной улице для того, чтобы старающиеся быть неприметными люди решали свои приметные в будущем дела. Лотис с Адмусом уже сидели за столом, когда вошел Барбидон. Он был спокоен, уверен, точен в движениях и словах. В общем, производил впечатление умелого руководителя. Адмусу это не нравилось, но он крепился. Лотис же воспринимал чужое превосходство благодушно.
- Я видел их, передал записки. Принцессы просили вручить вам это…
И Барбидон протянул малюсенький листочек. В нем было написано рукой Салерии:

                Будьте осторожны.

- Пока что осторожным надо быть мне, - сообщил Барбидон.
- Почему ты не горишь и не тонешь? – спросил его напрямик Лотис.
- Наверное потому, что я любимец Писателя.
- Любимчик бога, фигурально выражаясь? - мрачно заметил Адмус.
- Можно и так сказать, - согласился Барбидон безмятежно.
- Но почему? – взвился, оскорбленный до глубины королевской души, Адмус.
- А потому, что я отрицательный герой. А они на вес золота. Вы - положительные персонажи - люди хорошие, но сюжет и интрига на нас держится. А интрига – именно она движет мирозданием. Представляете, если бы ученые открыли все тайны природы, а люди познали все о самих себе, что было бы? Скука, тупик, вырождение. Для того и существуют Писатели, которые придумывают сюжеты, а мы – отрицательные герои – расцвечиваем их, творя интригу жизни, чтобы простые люди не заплесневели от простоты бытия. Так что, по большому счету, мы важнее вас.
- Опять ты про Писателя. Никто его не видел. Придумали себе отсылку – чуть что на Писателя валить. А что касается меня, так я – не ординарный, - уверенно заявил Адмус. – И со мной не заплесневеть!
- Не мое дело разубеждать, - отвечал Барбидон высокомерно. - Мир дан нам в ощущениях, чтобы через них мы познавали созданное кем-то мироздание. Вопрос: зачем мы нужны миру? Ответ: не знаем, но дело свое должны делать. Проще говоря, мы - персонажи и наша задача делать то, что от нас хочет Писатель. В данных обстоятельствах он хочет, чтобы мы погеройствовали. И это совпадает с нашими интересами. Без геройства принцесс нам не освободить. План таков…

                _______


Ровно в полночь за стенами мрачного дома раздались крики: «Ломай дверь!», «Окружай их, ребята!» Явственно лязгнуло холодное оружие. Охранники кинулись к двери и окнам. Тьму прорезали свет нескольких факелов и в отблесках пламени замелькали многочисленные тени. Барбидон выскочил из комнаты с криком: «Нападение!» Хозяин дома тоже выскочил и прокричал равнодушным голосом аналогичный призыв, за что удостоился укоризненного взгляда гостя.
Пока нападающие рубились в дверь, Барбидон проскользнул в подвал и отверз двери темницы. Принцессы проворно покинули узилище и пошли за крадущимся освободителем. По плану они должны были добраться до чердака, оттуда на крышу и уже с нее спуститься по веревочной лестнице на спасительную землю. Главное, чтобы охранники не отвлеклись от своих постов на первом этаже.
Процессия без приключений прошествовала мимо опасного первого этажа и стала подниматься на последний второй этаж, когда перед ними возникла разбойная харя охранника.
- Куда? – закричала неприятная физиономия. – Измена! Все ко мне!
Охранник стоял на лестнице, так что миновать его не было никакой возможности, а сзади уже слышался топот подмоги. Беглецы оказались в ловушке.
А в это время…

(Хронопист: Какое еще «в это время»? Заканчивайте, раз начали.
Краевед: Нельзя. По законам жанра, в самый кульминационный момент, я должен перенестись в другое место к другим персонажам.
Хронопист: Черт бы побрал ваши законы. В наше время все было  просто и ясно.
Краевед: Оттого, что проблем хватало, а сейчас их меньше, чем необходимо, приходится специально усложнять жизнь. )
               
                _______            
               
               
А в это время Одарис входил в столицу греха. Он жутко устал, хотелось одновременно спать, есть, пить, увидеть Марику, знать, где принцы и отомстить Барбидону. Желания так переполняли сущность Одариса, что он, наверное, впервые в жизни был по-настоящему зол: на свою судьбу, на окружающую действительность, на безденежье, на темноту, из-за которой он уже несколько раз спотыкался, больно зашибая ногу, на… Впрочем, достаточно, и так ясно, что Одарис чувствовал себя не комфортно, тем более что из тьмы вышел человек и деловито сообщил:
- Ограбление! Прошу соблюдать тишину и потому не кричать. Дети спят.
Одарис вздохнул и молча поднял руки. Дети – это святое.

                _______


А теперь мы можем вернуться к проблеме освобождения принцесс.
Итак, беглецы оказались в ловушке. Лотис с Адмусом трудолюбиво орали аки коты в весенную ночь и бегали у дома, изображая нападение, и не знали, что охранники уже целиком переключили свое внимание на происходящее внутри здания.
- Нам остается вернуться в подвал и не допустить кровопролития, - сказала Салерия.
- Я обещал вас спасти, и я это сделаю! - объявил Барбидон.
Он выхватил шпагу и ринулся на охранника. Выпад был молниеносным. Бандит дико закричал: «Доктора, доктора, я ранен!», и свалился без чувств.
- Принцессы, быстро на крышу, а я задержу их, - скомандовал Барбидон и спустился вниз по лестнице, оставив беглянок за своей широкой спиной.
- Мы не оставим вас, - храбро заявила Авочка, и в доказательство своих намерений метко запустила туфелькой в лоб подкрадывающемуся разбойнику.
- Туфель на всех не хватит, - запротестовал Барбидон. – К тому же на улице сыро. Поднимайтесь!
Тут на лестнице появились все четыре бандюги с нехорошими выражениями на лицах.
- Бегите! Вы меня будете только отвлекать! – закричал Барбидон, и принцессы подчинились.
«Вот этот мне подмигивал», услышал Барбидон за спиной шепот Авочки, изволившей присмотреться к бездыханному телу охранника.
- Да бегите же!
На лестнице завязалась не шуточная борьба за господствующие высоты. Двое молодцов лезли напролом и двое сбоку, норовили сбить Барбидона с ног, принц же мастеровито отмахивался шпагой, сильно кого-то напоминая в эти минуты. Наконец принцессы удалились вглубь комнат.
Вне дома крики стихли, зато дубовую дверь ломали уже всерьез. На чердаке было темно и гадко. Принцессы, брезгливо путаясь в паутине, пробирались к слуховому оконцу. Шум внизу затих
- Ава, ты лезь на крышу, а я посмотрю, что там происходит, - сказала Салерия ровным голосом.
- Я тебя не оставлю. Пойдем смотреть вместе.
- Пока ты будешь спускаться с крыши, мне все равно придется ждать.
- Да ты посмотри на это окошко. В него пролезет только кошка да мы с тобой. А здоровому мужчине тут пыхтеть долго, особенно если его методично колоть булавкой.
Салерия не стала спорить, а быстро спустилась вниз. Вокруг валялось пятеро стонущих тел, а над ними возвышался Барбидон в растерзанном камзоле. Он одной рукой пытался перевязать себе кровоточащее плечо.
Салерия, стуча каблучками, сбежала по чердачной лестнице.
- Принцессы, вы еще здесь? – удивился Барбидон.
- Я смотрю, необходимость лазать по крышам отпала.
- Да, все сложилось на редкость удачно. Охрана оказалась не так хороша, как мне представлялось.
- Разрешите, я помогу вам.
И Салерия ловко перевязала плечо. А тут и Авочка спрыгнула. Оценив обстановку, она ринулась вниз:
- Я дверь открою!
                ________


- Не может быть! Не может быть! – повторял и повторял одно и тоже Охрис, с ужасом взирая на ожившего Одариса.
- Если ты опять попытаешься меня убить, я всерьез обижусь, - заявило привидение натуральным голосом.
- Зачем ты спустился на землю? – вопрошал хрипло Охрис. – Мне мстить?
- Нет, по другому вопросу.. А ты что здесь делаешь?
- Я на работе. Работаю посменно: с полуночи до шести утра на этой дороге, а с часу дня до восьми вечера на станции. У меня и патент от мэрии есть. Все по-честному.               
- Н-да, график тяжелый, не высыпаешься поди?
- Не то слово. Жена запилила. Мол, ни нормальных денег, ни супружеского долга, только бы поспать да поесть.
- Слушай, Охрис, а и вправду возможность поспать не найдется? Устал до смерти, таскаясь по могилам.
- Это можно, - обрадовался Охрис, понявший, что гроза проходит стороной. – Отведу к себе домой. Ты поспишь у меня, а мне все равно до рассвета дежурить.

                _______


- Чем я могу отблагодарить вас? – спросила Салерия.
- Дружбой…
- Вряд ли получится, мы слишком разные.
- Тогда… тогда один поцелуй.
- В щеку - пожалуйста.
- Салерия – вы неблагодарны, хотя бился я не ради благодарности.
- Я не могу целоваться с чужим мужчиной. Я помолвлена.
- Хорошо… Тогда прошу просто прикосновение. Простого прикосновения губами… Не разжимая губ, коснись моих… Всего три мгновения, ну два… Я просто постою с закрытыми глазами. И уйду.
- Ну… хорошо.
- И руки положите мне на плечи… как в танце. Прошу, ведь это чистая формальность, а для меня очень важно.
Салерия положила руки на плечи высокому Барбидону. Приподняла голову и … их губы соединились. Всего на несколько секунд. Нареченный принц вздохнул и отпрянул.
- Все. Хватит. 
И вдруг резко повернул голову. За ним испуганно и Салерия. В дверях стоял Лотис.
- Не подумай ничего плохого, - хрипло сказал Барбидон. – Я сам попросил о дружеском поцелуе.
Салерия молчала.
- Все, я ухожу. Третий – всегда лишний.
И Барбидон, поклонившись Салерии, резко повернулся и прошел мимо Лотиса, не взглянув на него. Лотис не шелохнулся.

                _______


- И такого приятного юношу ты хотел укокошить? – вопрошала жена смущенного Охриса.
- Я думал, что это очередной жулик приехал, - оправдывался хозяин дома.
На столе уже пузырилась яичница в большой горячей сковороде. Резался хлеб, сыр и зеленый лучок.
- Разве нельзя было подсыпать снотворного, просто оглушить по голове? – не унималась радушная хозяйка.
- Будем считать происшедшее производственным браком, - соглашался на компромисс Охрис.
Он разлил вино по стаканам и поднял бокал.
- Ей-ей не отравленное.
И в доказательство того выпил первым.
Голодный, вымотанный Одарис был готов есть и пить что угодно, лишь бы перестать слышать душераздирающие стоны желудка.
- А свою девушку нашли? - осведомился Охрис.
Одарис кивнул.
- Оказывается это моя будущая жена. На роду написано.
Хозяйка всплеснула руками.
- Да вы что!
И вдруг всхлипнула.
- Бедненькие… Какая любовь! Из таких краев ехал за своей судьбой. Спасал от рук лиходеев. А ты, - обратилась она к мужу, – чуть было… А ну марш на работу!
Охрис поспешно допил второй стакан и ушел. А хозяйка постелила Одарису самую мягкую, самую уютную, самую теплую постель, в которую он не ложился со времен… Ох, с каких давних времен!

(Хронопист (сморкаясь в платочек):  Какие хорошие люди на поверку оказались. Я всегда верил, что гуманизм непобедим.      
Краевед: …! (восклицание опущено цензурой.)

                _______


- Ты мне веришь? – спросила Салерия.
- Конечно, - отвечал Лотис.
Она прижалась к нему. Лотис не шелохнулся.
Салерия подняла глаза.
- Ничего не было. Клянусь.
- Я знаю. Только разреши побыть одному. Немного.
Лотис повернулся и вышел из комнаты.

                ________


Чадвиг выглядел обескураженным.
- Пятеро покалеченных. Возмещение ущерба обошлось в тысячу золотых! Что дала нам эта операция?
- Многое… Я коснулся губ принцессы.
- Не понял.
- Губы женщины могут многое рассказать опытному мужчине. 
- И что же они рассказали?
- Они дрогнули!
Чадвиг задумался. Дальше выглядеть выпытывающим идиотом чародею и интригану такого калибра, как он, было не к лицу.
- Начинаю понимать, - со значением кивнул Чадвиг. – Только… Если Салерия так сильна умом, как ты утверждаешь, то обмануть ее невозможно.
- Даже самого умного человека можно обмануть на любви.
- Вы жестче, чем даже я.
- Вторая заповедь Удачливого Человека гласит…
- «Не поступай, как честный человек, чтобы потом горько не сожалеть о содеянном», - процитировал Чадвиг.
- Вот именно. Если же я покорю сердце принцессы, мир изменится! Все сказки о любящих царевнах держатся на том, что они верны своему избраннику. А вдруг непреложный закон однажды не сработает? Правило получит свое исключение, которое со временем может само стать правилом. Представляете?
- Вполне.
- Изменятся силовые линии мироздания. По крайней мере, в одном уголке Вселенной.
- Да-да, невозможное станет возможным! - воскликнул прозревший Чадвиг.
- Вот именно! И творцами этого «невозможного ставшего возможным» станем мы. Этот мир стоит на любви, как величайшем виде перманентно возобновляемой и экологичски чистой энергии. Это их гравитация. Ну и прекрасно. Освоим ее, взнуздаем, направим на наши турбины, пусть их энергия питает кровь наших жил. А то ведь… угасаем, не правда ли, Чадвиг?
- Ничего подобного! – вскинулся визирь.
- А для чего молоденьких девушек красть?
- Так это ж не для себя… Это по заказу.
- А откуда грусть в глазах, когда Марика исчезла?
- Загрустишь, когда исчезло целое состояние.
Барбидон продолжал лукаво улыбаться.
- Нет, конечно я привязался к ней за время путешествия. Девчонка смышленая, резвая, но... но дело превыше всего!
- Похвально. Тогда вернемся к нашим делам.
- В связи с этим у меня вопрос: как именно мы можем использовать их энергию? – поинтересовался Чадвиг.
- Это очень просто по схеме, хотя и сложно по технике исполнения. Нужно превратить любовь в бачок для слива отрицательной энергии, скапливающейся у людей. Так просто на другого человека ее не сбросишь. Отпор получишь, а любящий человек раскрыт. Как хорошо!
И добавил затем в легкой задумчивости:
- Приятно быть интриганом – чувствуешь себя намного умнее и увереннее. И как Салерия этого не поймет?

                _______


Салерия встала рано. В гостинице еще все спали. Спала и Авочка. Но солнце уже освещало этот дивный мир, и птицы радовались новому дню. Салерия вышла в сад, ближе к тем созданиям, про которых молва сложила сказку, будто они не ведают ни забот, ни трудов. Глаза ее искали цветы. Тех, с которых обычно начинается предчувствие любви, и она их увидела. Только в виде букета. К ней приближался Барбидон, держа в руках роскошную палитру, которой позавидовал бы любой художник.
- Я почему-то решил, что вы встанете раньше всех.
Он протянул букет, и Салерия механично взяла их.
- Отчего-то меня гложет чувство вины. Я невольно стал виновником недоразумения…
- Обойдется… не беспокойте себя.
- Салерия, хотите знать мое настоящее имя?
- У вас другое имя? Вы представляетесь всем как Барбидон.
- Это глупое имя досталось от одной выродившейся династии. Меня же зовут… Ситол.
Салерия покачала головой.
- Неправда.
- Ты же чувствуешь, где фальшь. Ты же сразу выделила меня из всех.
- Еще бы. Столько хлопот доставил Лотису и его друзьям.
- Да мало ли кто кому доставляет хлопоты. Ты же почувствовала… уверен, почувствовала иное. Другую ипостась…
- Если даже и так, и твое имя в том мире Ситол, что это меняет? Зазеркалье оно и есть зазеркалье. Всё похоже, но абсолютно другое.
- Я твой настоящий избранник. Ты перепутала меня с ним. Знаки меняются? Так ведь это хорошо! Здесь ты в беспокойстве, значит, там обретешь полное равновесие духа. Если здесь отчего-то тебе горько, то там от этого же испытаешь радость.
- Не нужна мне твоя изнанка. Я принадлежу этому миру, каков бы он ни был.
- Ты гостья в нем. Не притворяйся! Тебе сложно в нем. Ничто из этого мира не может дать тебе настоящую радость…
- Кроме Лотиса.
- Ха! При условии, если он кардинально изменится. Но тщетны те надежды. Он рядовой принц. Типичная посредственность с надеждой на постепенное взросление. Игрушка в твоих руках. Пластилин, но не мрамор! А ты представляешь себя скульптором, отсекающим лишнее. Мнишь высечь Давида!
- Не смей насмехаться над моим избранником, а то тебе придется худо! Ты достиг своего потолка, а Лотис – в пути! И он затмит тебя!
- Посмотрим…
Они разошлись злые друг на друга, бурча про себя разные едкие слова. Но их головы были заняты друг другом.

                _______


Удаляясь от гостиницы, Барбидон чуть было нос к носу не столкнулся с… Одарисом! Лишь вечная обостренность сознания и легкокрылость мыслей некстати воскресшего принца позволило Барбидону вовремя произвести маневр и схорониться за деревом.
- И как только им удается выкручиваться? – пробормотал Барбидон.
Рука скользнула к поясу, но кинжала там не обнаружила.
«Черт! Черт!» - ругался он. Спеша подкараулить Салерию, он не успел экипироваться должным образом, и теперь вся выстроенная комбинация рушилась на его глазах. Живой свидетель его интриги беззаботно приближался к гостинице, чтобы через несколько минут развенчать его в глазах приятелей, а главное…
«Черт! Черт!»
Живой призрак Одариса вошел в дверь гостиницы, и захлопнувшаяся дверь прихлопнула все надежды.
Через два часа карета с Барбидоном и Чадвигом покинула пределы города. Надо было искать пути к новой комбинации. А то, что они найдутся, у названного принца сомнений не было.
                _______


- Что же нам теперь делать? – вслух озвучил общую для всех мысль Лотис.
- Если бы нам удалось наказать Барбидона… - начал было излагать видение проблемы Адмус.
- Какая интересная подача мысли, - вскричал вдруг Одарис. И принялся что-то писать в извлеченный тут же блокнотик.
Адмус не понял реакции Одариса и потому продолжил:
- Если бы мы его поймали, то наши приключения на том и закончились бы. Но раз он убег, то у меня закрадывается подозрение: как бы не пришлось померяться силами с ним еще раз. И мне это не нравится.
- На то воля Писателя, – отвечал Лотис.
- И зачем мы Писателю? – вздохнул Адмус.
- Возможно, Писатель через нас хочет быть умнее, чем есть на самом деле, - предположил Лотис.
- Может, тогда следует постараться понять, чего Он хочет, и следовать Его желанию? Тем самым мы обретем свободу действия. Сделаем чего Он хочет, и дальше будем делать чего хочется нам. А? – предложил Адмус с надеждой.
- А я песню сочинил, - объявил вдруг Одарис.
И он протянул друзьям листок со стихами.
- Предлагаю познакомиться с текстом и спеть хором на три голоса в стиле «разнобой, но душевно».
- Жизнеутверждающая песня, - одобрил Лотис, пробегая взглядом строчки.
- И есть места с философической прокладкой, - проницательно отметил Адмус.
- Тогда начнем. Мелодия в ритме игривого марша. Раз-два!
И они грянули песню:

Если бы да кабы,
Мы бы тогда бы
Врага наверняка бы
Разбили в пух и прах.
Если бы да кабы,
Мы бы тогда бы
Красавиц всех влюбили б
В себя наверняка.
Если бы да кабы,
Мы бы тогда бы
Были бы  ребята 
Умнее мудрецов!       
Но еще немного,
Совсем-совсем немного,
Не глядя на кабы, станем мы когда-то
Теми,
      (хором)
 кем мы и есть!
       
На этом закончим наше занятие. Переходим к водным процедурам. До новых встреч, товарищи!

(Хронопист: Что за концовка? Это же эпос!
Краевед: Я тоже ни фига не пойму откуда эти слова взялись! Сами выплыли.)
               
                Часть 4. ЕСЛИ  ТЫ  ПРИНЦ…

                Сказ 21. Обыденность тоже полна сюрпризов

После возвращения из стран Восхода все зажили обыденной жизнью принцев и принцесс. Принцы вновь сели за учение, Авочка уехала домой, Салерия вернулась к пивоварне. Дело под ее руководством развивалось, и можно даже сказать, пенилось. Новый сорт солнечного напитка назвали просто и доходчиво: «Королевское пиво». Его продавали под лозунгом: «Почувствуй себя королем!» Простолюдины всех царств, куда оно поставлялось, охотно его покупали. Отец-король впервые за многие годы своевременно выплатил жалованье фрейлинам. При дворе начался потребительский бум. Портных и дамских шляпных мастеров пришлось выписывать даже из чужеземных окраин.
У королевы Бесмезии принцы застали в добром здравии Урбана Аврелия, испытавшего свои удары судьбы. Принцы полюбопытствовали о его делах.
 - Как ни странно, они вполне удовлетворительны! Время, проведенное в игорном доме, перевернуло меня. Мне стало ясно: жизнь – это игра, а мы в ней игроки, и лишь Творец достоин звания крупье, принимающего ставки! Я решил написать роман под названием «Игрок» или «Игроки», не решил еще. Но знаю, что это будет роман страстей, о страстях страстных человеков, кои в несколько минут возносятся на вершины мира и в одночасье низвергаются с вершин гордыни в пропасть отчаяния и самобичевания. Рай и ад в проекции один к десяти! Так зачем мне трон? Что мне трон? Быть или не быть на троне – что за вопрос? Я напишу роман, который сделает меня королем страстей! Я буду царить не в удельном захолустном княжестве с вечно просроченными податями, а в огромном мире с подвластными мне персонажами!
Принцы переглянулись.
- Вы решили стать писателем?
- О да! Царственным властителем душ, которых я создам по образу и подобию своему, и которыми населю свой мир. Пусть это будут мертвые души, но они будут моими! О, это будет великий дивный мир! Там будут умные идиоты и безмозглые умники, святые убийцы и грешные священники, высокоморальные проститутки и Я, как высший судия творимого с моего предварительного согласия. По моему хотению будут начинаться войны и заключаться мир! Красавицы будут влюбляться в толстых некрасивых мужчин, а красавцы мужчины рыцарственно умирать на поле брани, чтобы не мешать их непростой любви от противного. Невыносимая бедность бытия будет расцвечена азартной игрой творца с творимыми! В этой игре деньги будут крутиться подобно зимним вьюгам, но самые высокие ставки, какие можно поставить на красное и черное, будут иные – судьбы персонажей!
Глаза Урбана горели неукротимым огнем, простертая длань, профиль вдохновенного лица и полуоборот напряженного тела явственно предлагали себя в модель для мраморной статуи цезаря.
- Бедные персонажи, - шепнул Одарис Лотису.
- Не будем строги. Может все обойдется? Хотя, кто знает, может его мир будет поинтереснее нашего?
Но сам Урбан относился к своим словам и накопленному бесценному опыту серьезно. Теперь он целыми днями сидел в своей комнате, нехотя выходя на зов плоти, и даже ночью алеющая огненной полосой щель под дверью свидетельствовала, что титанический труд по сотворению бумажных душ в разгаре.
- Мне это напоминает деятельность алхимика, - сказал Лотис, взирая на полоску желтого света на полу. – Ведь, в сущности, он хочет вывести гомункулусов! Вот к чему приводит желание стать звездой! И, знаешь, мне тоже этого хочется.
- А почему и нет? Каждый имеет право стать мыльным пузырем, - солидаризовался Адмус.
Принцы только что возвратились из кабачка «Друг студиозуса» и были настроены особенно философически.
- Жалко только, что ему не удадутся образы девушек, зато неудачники выйдут на загляденье неудачливыми, -  добавил Лотис.
Настала очередь сообщить свое мнение Одарису. Но он молчал, хотя старательно пучил глаза на полоску света.
- Давай-ка, изобрази себя умным. Знаю, трудное задание, однако на кону наша репутация, - подбодрил его Адмус.
- Мма-а-арика… - выдавил из себя Одарис.
- Нет там Марики. Ладно, пойдем баинькать. Она во сне  придет.
Не успели. На пороге возник сам Урбан Аврелий. Сумрачный как северный гений, трезвый как стеклышко.
- Сны говорите? Заходите, я расскажу вам нечто на сон грядущий.
Принцы, держась друг за друга, вошли.
- В игорный дом захаживало много разных людей, - начал повествовать хозяин, когда гости расселись, - так вот, встретил я одну странную кампанию. Играли они по маленькой, больше смотрели и переживали за других. Познакомились, разговорились. Рассказали, что являются последователями секты игрунов. «Что за благочестивая секта такая?», спрашиваю. «А мы, отвечали они, исходим из постулата ниспосланного одним божеством по имени…»
Урбан задумался, щелкнул пальцами - не помогло.
- Забыл. На шипящую букву начинается и на твердую заканчивается. Мне трудно запомнить. Я предпочитаю мягкие имена из гласных. Так вот это божество утверждало, что мир есть игра! Отсюда его последователи вывели следующий посыл: когда бодрствуешь, играешь ты, а именно в игру под названием «жизнь». Когда спишь, играют тобой. В игру под названием «сновидения».
- А по мне, порой, кажется, что и наяву со мной кто-то играется, - заявил Адмус.
- Все возможно. Их теория допускает оба варианта бытия. Главное – быть! И играть в свое удовольствие. Когда же игра прекращается – тебя уносят. Туда… за край ночи. Поэтому их божество сформулировало главный вопрос-загадку-отгадку: играть или не играть, а если играть, то как и по каким правилам, особенно если все играющие придерживаются разных трактовок дозволенного? Это и есть ответ на основной вопрос: «быть или не быть»!
- Значит, игра – ключевое понятие? – спросил Лотис задумчиво.
- Именно!
Урбан Аврелий прошелся по комнате. Поглядел в окно на луну (она похоже тоже взглянула на него, потому что тут же спряталась), и вновь оборотился к гостям.
- Тогда я решил: надо создать свои правила! А как это сделать? Только создав свою игру!
- И как, удалось? – тихо спросил Лотис.
Урбан предъявил ему толстенную пачку исписанных порывистым почерком листов.
- Работаем!
Принцы пожелали ему дальнейших трудовых успехов, и пошли спать, лишь Лотис долго размышлял над сказанным, но, кажется, так и не пришел к определенным выводам, потому что на следующий день подошел к мэтру Шеруаку и задал свой надуманный за ночь вопрос.
- Игра как модель жизни? Конечно, эта теория нам известна, - отвечал мэтр. - И она используется в практике. Что такое монарх, как не центральная фигура шахматной партии, под названием управление жизнью? Хороший король – это, естественно, игрок, направляющий игру подвластных ему фигур. Великий монарх – творец самой игры, включая ее правила и задуманный конечный результат! Плохой король -, которым играют другие. Никудышний король тот, кто позволяет сделать себе мат, и выбывает из игры в самом начале.
- Значит, игра, собственно говоря, имманентная цель нашего царствования?
- Совершенно верно, мой юный друг. Если ты не играешь, играют тобой.
И тогда Лотис вкратце поведал о своих столкновениях с Барбидоном.
- Его действия понятны. Вы фигуры пассивные, а ему нужно научиться играть в комбинационный хоккей (тут мэтр поперхнулся от непонятного и непонятно как выскочившегося слова, затем поправился)… в комбинационные шахматы. Его конечная цель, насколько я понимаю, - гроссмейстерский пояс не ниже восьмого дана.
- А что это ему даст?
Мэтр почесал кончик носа.
- Наверное, самоудовлетворение, а может… почет в определенных кругах. За него я не могу сказать точно, что он будет иметь, отточив когти на вас. А разве у вас не читают курс «Основы теории интриганства»?
- Будет на третьем курсе.
- Ага, вот там и разберетесь во всех хитросплетениях.
Лотису оставалось поблагодарить профессора за консультацию.
Помимо учебных трудов возобновилась переписка. Адмус ждал посланий от Авы, и когда они задерживались, то проявлял явные признаки нетерпения, но сам писать ленился. Долго маялся, прежде чем приступить, как он выражался, к составлению завещания. Писал же большими корявыми буквами, и почти полстраницы уходило на передачу поздравлений родственникам Авочки. Аве даже пришлось заявить, что если он и дальше намерен так интенсивно интересоваться здоровьем будущего свекра и тещи, то она начнет посылать ему официальные бюллетени. Но в целом переписка проходила мирно, правда за ворохом житейских подробностей Ава благоразумно не сообщила о том, что прибыло письмо от Лорика… Впрочем, Адмус вряд ли помнил какого Лорика. Зато едва ли не в каждом послании Ава вставляла пару беспокойных вопросов о Лотисе и Салерии. Адмус неизменно отвечал, что по его наблюдению, у них все обстоит благополучно. Лотис тоже регулярно получал письма от Салерии, и также регулярно отвечал ей. В ходе переписки решалось много неотложных хозяйственных вопросов. Получил письмо от Марики и Одарис. Он уединился с ним на два часа. Наверное, учил наизусть. Весь оставшийся день ходил пружинистой походкой и выглядел румяным. Но на следующий день загрустил, поник и вновь стал бледным и тихим.
- Цапельку бы ему надо найти, грусть-печаль выудить, - заявил Адмус, взирая на согбенную спину Одариса. И судя по выражению его глаз, он намеревался действовать напористо. Лотис решил было, что речь идет о девушке очень легкого, прямо-таки воздушного поведения. Каково же было его удивление, когда спустя две недели с небес во двор замка спустился пузатый, как самовар шар с гондолой набитой коробочками, баульчиками, корзиночками, шкатулочками, и среди всего этого багажа покоилась сама небесная птица… Марика!
Лотис протер глаза. Может быть, Адмус нашел девицу, схожую с девушкой Одариса? Но Одарис незамедлительно признал в приезжей самую настоящую Марику. И тут Лотис увидел на крыше голубку с ленточкой на шее.
- Неужто раджа побеспокоился? – удивился Лотис.
- Он, родимый. Но расстаралась Авочка. У нее при дворе раджи блат есть, - простодушно заявил Адмус.
Королева Бесмезия радушно приняла жену из будущего. Старушки искудахтались, слушая рассказы девушки о порядках при дворах восхода. Даже дворецкий разок упал в обморок. В остальное время Марика провела возле Одариса. Она с удивительной безошибочностью доставала из груды вещей именно то, что ей было нужно в данный момент, будь-то булавка, флакончик с духами, но чаще всего из недр коробок извлекалась снедь самого разного сорта. И все эти паштетики, крендельки, пирожки, соленья, конфитюры, сушеные фрукты незамедлительно скармливались Одарису под словесное журчание: «Какие мы худенькие, а ну скушаем вот эту ватрушечку… ам-ам… а посмотри какая булочка…за мои глазки скушаем?…а за носик скушаем?» Одарис млел от подлинного счастья, которого, оказывается, он был лишен и которое, наконец, познал. Адмус тоже был поражен.
- Вот, оказывается, какова женщина восхода! Нужно будет Авочку научить правильному кормлению мужчины.
Увы, все хорошее кончается намного быстрее, чем плохое. Срок командировки Марики истек. Вечером собрались на прощальный ужин. Королева накрыла стол своей лучшей оставшейся с благодатных времен скатертью, принцы сбросились на вино вековой выдержки, а Лотис дополнительно выставил ящик своего фирменного пива из родного царства. Марика поколдовала на кухне и вынесла большой пирог, украшенный короной из крема. Даже принц Урбан, дабы не уронить престиж перед заграницей, добыл где-то снедь – пару толстющих индеек, зажаренных по особому охотничьему рецепту. Стол получился пиршественным, и благородное собрание откровенно порадовалось собранному по куску изобилию.
Первым тост взялась произнести королева.
- Этот бокал хочу осушить за примирение. Конечно, поступок вашего батюшка достоин порицания, и все же он родитель. Намереваясь отдавать тебя, моя милая, в гарем султана, он исходил, надеюсь, из высших интересов. Но теперь, после всех приключений, Ваш отец должен смириться перед вашей непокорностью, а вы простите ему невольное прегрешение. За вас, мое дитя!
Потом тост поднял граф Урбан.
- Я счастлив, что находился в замке моей прелестной опоры по жизни - королевы Бесмезии, когда с небес снизошла сама богиня утренней зари и омолодила меня на тысячу четыреста тридцать лун. В том великом труде, что я сейчас создаю, не хватало непорочного образа…
- Граф! – предостерегающе окликнула королева.
- Я контролирую свое красноречие, - успокоил Урбан королеву и старушек-пенсионерок. – Так вот, в нем не хватало, не побоюсь этого словосочетания, непорочного образа, что вдохновляет мужчин с поэтической душой на создание метафизических сущностей высшего порядка, ибо им дано увидеть отблеск высших, хрустальных сфер через призму женской красоты. Я пью за мужское вдохновение! За присутствующих дам!
Женщины были довольны, а Марика даже одарила тостующего воздушным поцелуем.
Затем Лотис и Адмус воздали должное Марике за смелое путешествие. Встал и Одарис.
- Я знал, что у меня есть друзья. Я знал, что у меня есть избранница души – флейта. Теперь я знаю, что у меня есть избранница сердца! Единственная и неповторимая!
Марика смахнула слезинку и, обвив шею, поцеловала Одариса.
Им аплодировали.
Последний тост произнесла сама виновница вечера.
- Милый Одарис. Ты спас меня от позора и рабства. Ты кинулся по первому зову незнакомой девушки. Ты – мой рыцарь. И я могу всем сказать: я счастливая девушка – у меня есть любящей меня защитник!
Теперь пришла очередь скрывать увлажнившиеся глаза Одарису.
 Сидели далеко за полночь…
Утром Марика позвала всех трех принцев в свою комнату. До отлета оставалось не более получаса.
- Неприятное я оставила напоследок, - сказала она.
Принцы навострили уши не хуже борзых перед гоном.
- Барбидон что-то затевает. На этот раз не мелкую пакость, а нечто грандиозное. Лучшие интриганы съезжаются к нему. Все держится в тайне, но слухи стражей не перехватить. Тем более, что мой отец у него в союзниках. Как узнал, кто у меня жених, так заявил: «Этому не бывать! Заход есть Заход, Восход есть Восход и им не сойтись никогда. Выйдешь за местного!» И поспешил заключить союз с Барбидоном, чтобы оградить себя от вас. Он выделил ему Чадвига, кроме того, к ним примкнула вся болотная нечисть подлунного мира. Я как все это узнала, так сразу отпросилась съездить ко двору раджи, голубя вам послать, а там уже меня письмо ждало с приглашением и картой маршрута. Спасибо радже: снарядил и прикрыл меня на время отсутствия. Но пришло время возвращаться.
- Если вас не увижу, - обратилась она к Адмусу и Лотису, - то говорю: «Прощайте!», а Одарису: «До желанной нашей встречи в урочное время!».
Принцы особо долго рассусоливать на озвученные темы не стали – и так было ясно. Марику усадили в гондолу, укутали теплым пледом, и шар, увлекаемой неведомой силой под название «газ», поднялся в безмерную синюю высь. Туда долго смотрели и Лотис, и Адмус, и, конечно, Одарис. Они глядели вслед, словно пытались высмотреть то, что шар унес с собой. Что именно они не знали, а мы знаем – юность. Подступало время становиться мужчинами. Теперь они были не сами по себе. У них появилось ответственность…

                _______

               
После сессии студеозам второго курса предстояло выехать на ознакомительную практику в республиканские пенаты.
В монархическом крае существовала Опытная Республика (студенты ее называли Подопытной). Она была небольшой по размерам, чтобы вся жизнь была на виду. Принцы и просто любопытствующие могли приехать туда на экскурсию и лично посмотреть на эту странную жизнь. Забавно было наблюдать, как сиротливое население пытается среди самих себя, неголубокровных, отыскать хоть одного порядочного, в меру ворующего человека, способного управлять государством. Еще интереснее было созерцать, как во время выборов кандидат пытался олицетворять собой скромность, радушие, неподкупность, нестяжательство и непримиримость к нехорошим людям. И как затем оный индивид, оказавшись в Главном Кресле, осознавал, что нехорошие люди это как раз те, без которых затруднительно управлять государством.
Управление в Республики было циклическим и двухтактным.  Сначала Высшее Должностное Лицо, желая показать свой ум и таланты, затевал грандиозные преобразования, но не успевал разорить страну, ибо кончался срок полномочий. Следующее Высшее Должностное Лицо приводило поломанное в первоначальное состояние. Этим цикл завершался. Двухтактным оно же было оттого, что в первой половине правления Высшее Лицо исправляло ошибки предыдущего Лица, а во второй половине от души городило уже собственные, чтобы преемнику жизнь на Олимпе не казалась сахаром. Все они именовали себя «реформаторами». Реформы длились без конца, но с четким началом и концом, при котором конец тут же ознаменовывал начало, причем начало обосновывалось необходимостью исправления предыдущего конца, хотя начавший первый цикл реформ реформатор уверял, что недочеты выявились оттого, что он не успел закончить задуманное в связи с окончанием срока его полномочий. Неукоснительно соблюдалась лишь одна традиция – реформировать реформированное!
Особым успехом у туристов пользовалась площадь «Свободы». Туда приходили люди, и каждый из них мог встать на возвышение и нести любую чепуху в течение оговоренного срока. После чего присутствующие выражали ему горячее одобрение. Следом взбирался другой индивидуум, и сходу сообщал: «Конечно, все, что говорил предыдущий оратор абсолютно достойно нашего внимания, хотя, на самом деле, это несусветная чушь…» (Эти слова тоже встречались бурными аплодисментами.) После чего знаток истины излагал свое видение глупости. И эта процедура повторялась ежедневно без малейшего изменения. Публика радовала аплодисментами всех ораторов, которые доказывали, что один больший осел, чем другой. Новичков из монархий поражало то, что взаимные поношения никак не влияли на репутацию выступающих. Наоборот, чем больше доказывалась его не способность делать дело, тем возрастали его шансы быть избранным на ответственный пост. Такая практика называлась «компромиссом». Еще ценился мордобой за обладание трибуной. Вот чего не любила публика, так это по-настоящему умных и даровитых. Она считала их задаваками.
Задачей принцев-практикантов было позаседать в местном собрании по созданию законов. Считалось, что те, кто познают тайну их написания и принятию, может спать спокойно, как мышь, познавшая тайну мышеловки.
Практика проходила без приключений. Наши принцы (поняв, что понять республиканскую тайну пробивания законов в буйную жизнь они все равно не смогут) тихо зевали на заседаниях законодательного собрания. Отклик у принцев нашло лишь одно выступление из стана оппозиции. Правительство укорили в том, что оно правит, но не делится. Хотя монархическому сознанию чужд был принцип «разделяй и властвуй», но хроническое безденежье морально сближало с критиками. В свободные часы принцы мирно гуляли по окрестностям или играли в приличествующие игры. Как вдруг… (А какое дело без «вдруг»? Если у человека в жизни не случается «вдруг», то он сидит дома и читает о приключениях тех, на кого они сваливаются.) Как вдруг, когда Адмус с Одарисом у себя в покоях мирно играли в шашки, избрав стратегический вариант, называемый в просторечии «поддавки», к ним пришел знакомый и заявил, что Адмуса разыскивает почтальон. Мол, письмо переслали из Института, а где тут искать адресата гонец не знает. Но его уже направили сюда. Жди…
- Это не от Авы, - сразу же заявил Адмус, - я ей тутошний адрес сообщал.
Потом добавил:
- Чувствую, не к добру. Сдается мне, ко мне подбираются с очередными приключениями. Это проделки Ученого Совета. Мало им кровушки нашей голубой студенческой.
 - Или Писателя, если, конечно, он существует, - возразил Одарис.
 В дверь постучали.
 - Если нас опекает Писатель, то это по душу Адмуса, - сказал Лотис. – По логике, теперь его очередь творить историю.
- Не хочу я ничего творить! – закричал Адмус. – Иначе такого могу такого натворить! Я хочу сидеть на месте!
- Не будь трусом.
- Я не трус, я домосед. Дайте спокойно старость встретить.
В дверь постучали погромче и настойчивее.
- Может это по другому поводу, а мы беспокоимся, - оптимистично высказался  Одарис и пошел открывать.
На пороге стоял гонец.
- Письмо господину Адмусу.
- Брось его вон туда, - беспечно заявил Адмус. - Не бойся, тут все свои, не украдут. По крайней мере, сразу.
- Не могу, велено передать под роспись, - отрапортовал гонец.
И протянул конверт без обратного адреса.
- От кого депеша?
- Не известно. Передано по эстафете.
Послание смело принял Одарис, расписался, расплатился с гонцом и протянул конверт истинному получателю.
- Прочти его, пожалуйста, - попросил занервничавший Адмус.
Одарис вскрыл и начал читать содержимое монотонно-спокойным голосом.

 Господину Адмусу, его светлости, сыну законных родителей из боковой ветви династии Планктонов…

- Плантагенетов! – заорал возмущенный Адмус.
- Я так и говорю Плантагетов, просто не совсем разборчива рука писца, - поправился Одарис.      
- Плантагенетов!… Это очень древняя династия, - напомнил Адмус.
- Мы помним… проходили, - спокойно отреагировал Одарис и продолжал: Пламтагетов…
- Так как все же там написана династия? – поинтересовался Адмус.
- Как в учебнике, так и здесь, просто у меня язык не такой гибкий, чтобы без запинки произносить такое заковыристое название…
- Наименование, - поправил Адмус.
- Ты мне дашь читать?
- А куда спешить? Я бы предложил вообще отложить читку до следующей репетиции.
- Какой еще репетиции?
- Ну ты же плохо произносишь династию моих предков?
- Дайте мне, - решительно сказал Лотис. - Я произношу без запинки даже слово «эксгибиционизм». Итак,

 …господину Адмусу, достойному потомку из династии Плантагенетов, с почтением. С прискорбием вынуждены сообщить, что Ваша честь под угрозой, ибо Ваша уважаемая невеста состоит в нескромной переписке с принцем Лориком, побочным сыном раджи Бархудара IV. Более того, она скоро поедет к нему, что ставит под угрозу голубокровность продолжателей рода Плантагенетов.
                Ваш Доброжелатель.

 
- И как мне сие трактовать? – растерянно вопросил Адмус. В эту минуту на него нельзя было смотреть без жалости.
- Это типичная интрига с расчетом на ревность с потерей чувства опасности путем вызывания гнева ослепляющего разум, - заявил Одарис.
- Откуда такая точная формула? – поинтересовался Лотис, падкий до ученых формулировок.
- Полистал учебник «Основы теории интриганства». Как показал опыт, я непростительно  слаб по этой части. Надо наверстывать упущенное.
- Тогда давайте рассуждать, используя знания, приобретенные в Институте, – предложил Лотис.
- Пора, пора теорию двигать в практику, - согласился Одарис.
- Итак, что мы имеем с получением этой записки? Явно завязку новой интриги!
- Причем на банальном уровне – нам предлагается типичный любовный треугольник. В учебнике такой выпад оценивается, как интрига второго уровня. Посыл производится с целью изменения психологического настроя объекта, дабы изменился вектор его дальнейших действий с ориентацией на получение результата нужного зачинателю комбинации.
- Молодец. Хорошо выдал. Согласен с такой оценкой. Продолжаем анализ…
- Вы чего подзуживаете Писателя? Хотите, чтобы он придумал интригу позабористей? – запротестовал Адмус. – Например, чтобы Авочка принесла мне в подоле то ли мышку, то ли еще каку неведому зверюшку? Пусть уж лучше состоит в переписке с друзьями…
И Адмус скрипнул зубами.
- Нам надо реагировать на это послание, для того оно и было прислано.
- Тебе, Лотис,  хорошо, тебе не знакома ревность. Авочка же на меня зуб имеет…
- Да интрига все это! Ложный посыл с целью вызвать неадекватную реакцию, ориентированную на подсознание, что должно привести к формированию нового посыла, становящегося источником новой реальности, благоприятной для лица затеявшего интригу.
Адмус с Лотисом воззарились на Одариса.
- Ты когда успел проштудировать учебник? Ночью под одеялом читал?
- А вы забыли предостережение Марики? Она, что, зря моталась на шаре. Знаете, как ее болтало над морем? Ее даже тошнило, бедненькую…
- Так. Понятно. Какие последуют выводы?
- А давайте мы сами придумаем себе Писателя! И пусть о нас он пишет то, что мы захотим! – предложил Адмус.
- Я уже думал над возможностью альтернативной истории. Салерия рассказывала, будто таковое уже пытались сделать в одном месте. Возникли проблемы. Каждый персонаж хотел быть Героем. На всех не хватило. Многие перессорились до смертоубийства, пришлось востанавливать старый порядок вещей.
- Что же делать, если Писатель держит тебя за второстепенного персонажа? Ты  готов к большему, а тебя не пускают, ибо ты не соответствуешь Замыслу? – разразился вдруг Одарис философским вопросом.
- Или вообще, пытаются поссорить с невестой, - добавил Адмус, сварливым голосом.
- А если наплевать на Писателя?
- А если он плюет дальше и метче?
- Ну, тогда не знаю.
- И я не знаю, - сознался, наконец, Лотис, - но делать что-то надо. Остается понять, кто затевает интригу? Есть два варианте: Барбидон, Ученый Совет… и Писатель.
- Раз Писатель нам недоступен, Ученый Совет не должен смешивать практику и испытание, потому валим на Барбидона! У него есть мотив – отомстить. Только почему он с меня начал?
- А почему ты думаешь, что только с тебя? А если Ава и Салерия тоже что-нибудь этакое получили?
- А что могут написать Аве про меня? – взволновался Адмус. – Я в кабачке всего три раза был... А про тебя так вообще ничего криминального сказать нельзя – целыми днями учишься.
- Однако мне кажется, довесок будет…
- Параллельная интрига! В учебнике сказано: параллельная интрига усиливает эффективность направленного действия и страхует от неожиданных препятствий на пути к цели.
На Адмуса приводимые формулировки произвели впечатление, и он решил:
- Закончу читать сказку о семи богатырях и возьмусь за твой учебник. Похоже это более интересное чтение.
- А пока хорошо бы догадаться: каких действий ждет автор послания? – продолжал размышлять Лотис. И, подумав, предложил:
- Надо сейчас же написать Салерии и Аве. Пусть будут готовы к неожиданностям.

(Хронопист: Я прочитал ту часть, что была написана, пока я болел, и не нашел явных огрехов, за исключением одного – не слишком ли много событий пропущено, в том числе бытовых?
 Краевед: С выздоровлением вас…а то плохо писалось. Я пишу, как все пишут, иначе будет длинно, от подробностей устаешь. Вот я недавно просматривал «Курс общей химии», так пока дошел до процесса засолки огурцов, чего только не пришлось прочитать!
Хронопист: Тьфу на вас!
Краевед: Хорошо-хорошо, сейчас впишем…)
   
                ________


Конечно, жизнь не сводится к набору приключений. Изматывающе жизнь, состоящая из одних приключений. Это все равно, что питаться исключительно острой пищей. Принцы не прочь были погрузиться в пучину приключений, особенно Адмус, но у них были и иные пристрастия. Одарис совершенствовался в музыке, и у него недурно выходило. Чужой успех заразителен. У Адмуса тоже неплохо получался художественный свист и Одарис соблазнял его переходом на щипковые. Однако Адмус отказался от грядущей славы.
- Я почему музыкой не занимаюсь? – объяснял он Лотису свою жизненную позицию. – Ведь это святое. А начну играть, захочется петь. Начну петь, захочется танцевать. Пущусь в пляс – захочется собирать деньги. Начну собирать деньги - станет не до музыки. И танцора вместо себя найму. Стану импресарио… А на фига? Я ведь принц! А вот Одарис петь и танцевать не сможет, ибо флейта во рту. Значит, он по своему призванию призван обогащать гармонией высшие хрустальные сферы. И данномудару, в отличие от меня, не изменит.
Лотис согласился с выводом, и при этом спросил: Так чего ты хочешь в этой жизни?
- Ну-ка, изобрази мне мудрость, - попросил в ответ Адмус.
Лотис послушно сгорбился и наморщил лоб.
- Нет, - заявил Адмус, - мудрость не для меня. В чем же тогда мое истинное призвание?
Хотя он говорил это с веселостью, но на деле отсутствие скрытых резервов его начало беспокоить. Тем более, что его положение с приходом загадочного свинского письма стало круто меняться. Прошел всего один день, как Лотис объявил:
- Кажется, я знаю, что хотят от Адмуса!
И он выразительно оглядел друзей. Одарис вопросительно посмотрел в ответ, зато Адмус все понял сразу. Он обреченно вздохнул.
- Давно чую, кровушки моей хотят.
- Нет, просто тебе предлагается пройти испытание.
- Знать бы, кому и зачем я все-таки нужен?
- Вы не объясните мне, глупому, о чем речь? – попросил одолжения Одарис.
- Мы, кажется, поняли глубинный смысл послания. Адмусу надлежит в одиночку отправиться в путешествие ко двору достопочтенного раджи.
- Зачем?
- Ну-у… Скажем так: чтобы пройти инициацию.
- Ах, вот в чем дело.
Теперь уже Адмус плохо понимал  суть диалога.
- Инициация – это что? Обрезание?
- Типа того.
- И в каком виде я должен предстать перед Авой?
- В самом бравом, полагаю.
Так решилось ближайшее будущее Адмуса. Может, Лотис и ошибался в трактовке события с письмом, но как бы то ни было, Адмус покорился судьбе. Сборы были короткими и уже привычными. Друзья похлопали Адмусу по плечу, пожелали всего наилучшего, и принц отправился в путь-дорогу.



                Сказ 22. Съезд нечистой силы


А на другом конце земли и впрямь начали происходить события, о возможности которых предупреждала Марика. Барбидон закусил удила. Мобилизовав все свои связи, он выкликнул всемирный клич: всем обиженным и притесненным прислать делегатов на съезд! Ну а кто притеснен в нашем мире в наибольшей степени, известное дело – те, кого человек оттеснил в заброшенные и трудно доступные места – детей лесов, болот, омутов. Жертвы переселения в фольклорное царство и чисток по биологическому признаку потянулись к месту встречи – вурдолаки, лешие, ведьмы, кикиморы и прочий сказочный пролетариат. Барбидон призвал на сходку и более солидные силы. Из нормальных людей были позваны представители криминального мира, как чаще других страдающих за свои убеждения - жить за чужой счет. Позваны были и хулиганствующие элементы, как наиболее часто подвергающиеся остракизму за стремление к свободе выражения чувств. Короче, Барбидон созвал всех, кто испытал на себе притеснения. Просились либералы, мотивируя свое желание тем, что их благие намерения мостят дорогу в ад, но Барбидон категорически отказал. «Еще с адством я не связывался!» Зато прибыло несколько чародеев; не столько из-за понесенных обид (попробуй их обидь, тем более что они трудились трейдерами на фондовых биржах), сколько из уважения к пригласившему их Чадвигу, намекавший в своих письмах на что-то чрезвычайно выгодное… В итоге съезд получился представительным, хотя и чересчур шумным.
Публика расположилась на вместительной поляне у древней дубравы с болотцем невдалеке, так что обстановка была родной. И буфет учитывал все вкусы, будь-то лягушки в собственном соку, или мухоморная настойка с клюквой. Собрались, естественно ночью в полнолуние.
   Желтый кошачий глаз смотрел с небес. А может, подсматривал или присматривал? Сколько всего видела луна, что творили люди под покровом ночи! Иные утверждали, что небесное тело не только наблюдает, но и передает информацию об увиденном куда-то дальше. Так ли это астрономы пока не выяснили, зато летописи донесли до нас речь Барбидона в подробном изложении. Он поднялся на большой свежеподрубленный пень высотой с трибуну, в ботфортах со шпорами, со шпагой на шелковой перевязи, в долгополой, заломленной спереди шляпе с пушистыми перьями, весь из себя кого-то напоминающий, и начал свою речь очень патетическим и громким голосом.
- Соратники! Вы приехали издалека в надежде узнать нечто, чтоб не скучно было возвращаться назад. И вы это услышите. Грядут перемены! Скоро сбудется то, что сулилось в сказках: тот, кто был никем ничем и останется, но при этом сделав убедительную карьеру. Веками люди и лешие думали – где же правда? И наконец ответ найден! Все решает не правда, а сила! Мышь сколь угодно может доказывать свою правоту коту, да что толку? Значит, мы должны обрести силу, чтобы все убедились в нашей правоте. А если, мы сильны и правы, то сто нанятых нами правдолюбцев докажут нашу гениальность. А если мы гениальны, то естественным будет наше право потребовать, чтобы нам поручили самую тяжелую миссию, какую можно придумать – миссию переустройства мира! И мы не откажемся от этой ноши, мы взгромоздим ее себе на плечи. Ведь правда?
Рассуждения были логичными, и слушатели поддержали призыв. Впрочем, один несогласный все-таки нашелся.
- Мы не грузчики тяжести на себе таскать! – забузил некий леший из тайги. - Барбидон вызвался таскать, вот пусть и таскает. Пусть сам единолично занимается переустройством мира.
- А мы что будет делать? – спросили у него остальные.
- Помогать критикой.
- А-а, - уразумели присутствующие, - это правильно. Если у Барбидона получится, то как следствие нашей помощи. Если же нет, то и жабе понятно будет – не учел критических замечаний.
Барбидон не спорил. Он согласился один побыть в роли грузчика и в перерывах между постылой работой выслушивать умную критику от столь умного собрания.
- Разрешите огласить мою программу.
- Валяй, оглашай! - послышалось отовсюду.
- Моя программа проста и в то же время диалектически сложна.
- Как-как «сложна»? – раздалось из задних рядов.
- Диалектически. Это ученое слово.
- А-а, тогда понятно.
- Так вот, моя программа проста и сложна одновременно. Я за свободу! Свободу полную, свободу во всем и для всех!
Слушатели тупо притихли.
- Что он несет? – опять послышалось из задних рядов.
Барбидона непонимание соратников не смутило.
- Я ратую за ту простую вещь, чтобы людям предоставили полную и абсолютную свободу, свободу жрать, пить и гадить так и там, где они пожелают. А потом, когда объемы навоза перейдут допустимые нормы даже для вас, господа лешие, то явлюсь я – скромный в быту и личной жизни Вождь. Весь в белых одеждах. Я приду и скажу им смиренно: люди, я пришел учить гигиене! И светлое слово Гигиены - учения о чистоте - свободно воссияет над миром свободы!
В передних рядах зааплодировали. В задних - пытались уразуметь услышанное.
- Кто нам помеха на этом светлом пути? Монархия – мать несвободы! Долой монархию! А для этого начать с равенства, то есть с лозунга «Долой принцев и принцесс!»
Тут зааплодировали все.
- Леший ничем не хуже принца, а принцесса - кикиморы! – продолжал настаивать Барбидон.
Раздались крики «ура», лишь в передних рядах прерываемые возгласами «слава!»
- Я не хочу быть монархом, а только лидером! Ради свободы и равенства я слагаю с себя звание принца ради простого звания «вождь»! Я становлюсь не царем, а предводителем всех леших, упырей, кикимор, ведьм. Я отрекаюсь от пышного имени – Барбидон Уклопус Филадельф, данного мне при посвящении в принцы, и беру себе скромное имя Алеандра Бонарта. Отсюда вывод: вперед - к равенству, вперед - к братству!
Овация заглушила последние звуки речи оратора.
Барбидон, то есть, теперь  Алеандр, стоял и слушал шум прибоя. Море разбушевалось, море готово было выйти из берегов, а он стоял на утесе, готовый одним взмахом руки укротить стихию. И тут, сквозь симфонию «бури и натиска», он услышал голос Салерии: «Ты рискуешь, разрушая стену между тобой и чернью. Немало из них, услышав о равенстве, начнут примерять место вождя на себя». «Знаю, - отвечал ей нареченный Алеандр, - риск есть. Но желающие будут вычисляться и затем честно погибать в боях за правое дело. Свобода критики поможет мне в этом. А свобода самокритики – завершит дело. Но все равно – спасибо за заботу. Если бы ты была со мной…».
И будто издалека ветер принес эхо: «Не могу-у-у…»
                ________


Когда съезд перешел к завершающей части – банкету, к Барбидону, то бишь к Алеандру Бонарту, подошла делегация иного сорта. Она состояла из дипломированных чародеев, тузов потайного мира, и нескольких тертых не мылом леших. Алеандр пригласил их в свой шатер. Зашли. Уселись за походный раздвижной стол. Слуга быстро расставил посуду и удалился. Выпили неспешно, закусили дарами природы. Пришло время говорения. Начал обсуждение старый заслуженный чародей.
- Уважаемый принц, или как вас теперь величать… вождь? Так вот, мы пришли узнать приватно, чего вы хотите на самом деле?
- Войны. Всего лишь войны за передел без меня поделенного мира.
- Зачем она нужна нам?
- Позвольте мне поразмышлять вслух… Мир, в котором мы существуем, создан не нами и отчасти не для нас. Мы в нем помещены, чтобы оттенять чью-то мудрость, развлекать кого-то свыше, а в целом - служить сырьем для божественного эксперимента. И, в то же время, это прекрасный, дивный мир, но в нем нет личности, способной противостоять надличной силе, которая зовется судьбой, роком, фатумом, демиургом… Мы рождаемся, чтобы исчезнуть. Выбор нам дан лишь для двух вариантов: умереть Персонажами, или Героями. И вот мы тужимся выбиться в Герои, чтобы получить поощрение славой. Хорошо ли это? Нет. Почему? Суетно все это. Слава кончается сразу же, как только мы перестаем надувать сей воздушный шарик. Можно ли что-нибудь изменить? Давайте думать. Мир наш покоится на постулате «золотой середины». Добродетельно среднее между двумя крайностями, которые являются пороками. И все в этом мире суть порождение золотой середины. Смелость – это среднее между трусостью и ухарством, щедрость – между мотовством и жадностью…
- Разве это не так? – спросил его один леший.
- А что в таком случае есть истина? – с жаром воскликнул Алеандр. – Среднее между правдой и ложью?
- А разве не так? – гнул свое леший.
- Большинство людей так и воспринимают этот мир. Он делят его на светлые и темные половины, а посередине – нерушимая ось. Создается впечатление, что стоит оседлать ее и вы обретете гармонию. Но как только кто-нибудь приступает к якобы очевидному, тут же начинаются странности. Линия оси превращается то в веревку, по которой нужно карабкаться вверх, удаляясь от корней, пока не устанешь и не сорвешься, обдирая в кровь ладони, то – в горизонтальную проволоку, провисшую высоко над земной реальностью, по которой можно пройти, балансируя, как канатоходец. Ну и кто прошел ее до конца? А то вообще превращается в тонкую линию, будто прочерченную мелом. Ее невозможно взять в руки, а перепрыгнуть может любой: и тот, кто на черной стороне, и тот, кто на белой, так что становится непонятно, зачем она вообще нужна?  Отсюда вывод: с нами играют в игру. Чет и нечет. Красное и белое. С возможностью получить зеро. Нам дана свобода искать осевую линию, которая постоянно ускользает. В чем смысл этой игры? Возникают возможности для миллиона комбинаций. Все действуют, все ищут, все толкаются за право быть Героем, но реального выигрыша нет, иначе игра закончится, потому игра должна длиться бесконечно. Во всяком случае, пока Банкуещему не надоест играться с нами. Вот я и решил, а что если изменить правила игры? А то и вообще придумать свою игру? Давайте сыграем в войну, в которой именно мы распределим роли, и мы проложим осевую линию там, где нам захочется.
- И что конкретно даст война?
- Неопределенность. Невозможно будет предсказать исход игры, ибо войны начинаются по конкретным причинам, а мы начнем ее только потому, что нам так хочется! Мы должны сотворить хаос. Созидательный хаос! Чтобы созидание шло через разрушение, а разрушение через созидание. Мы сделаем известное неизвестным и будем трактовать то, что останется. Зато неизвестное превратится в фетиш! И нам останется лелеять его. Истина – всего лишь слово. Истина то, что будет создаваться нами и объясняться нами. Вот такие возможны правила игры. Кто в них разберется, кроме нас? А если так, то мы станем демиургами нового мира. Мы будет создавать персонажей и предоставлять им право стать Героями, а сами будет ставить оценки, по критериям, исходя из которых будет непонятно, кого и за что выдвигают в Герои, а кого в Персонажи. На все будет воля наша! Кто небытие превращает в бытие? Я хочу, чтобы это делали Мы! Мы захотели и собрали съезд. То, чего никогда не было появилось. Даже если мы разойдемся, ни до чего не договорившись, воспоминание о таком необычном факте останется. А если мы двинемся дальше по пути создания новых фактов? Будут силы – создадим то, что захотим. А где взять Силу?
Алеандр обвел присутствующих взглядом требовательного учителя. И «ученики» поспешили блеснуть знаниями.
- Сила – в деньгах!
- Сила – в кулаке!
- Сила – в магии!
На лице «учителя» отразилось разочарование. Тогда попытался прояснить вопрос неугомонный леший.
- Я слышал, что  сила - в знании.
Алеандр отрицательно мотнул головой.
- Тогда сам скажи.
- Настоящая Сила рождается из противодействия другой силе. Искра высекается ударом камня о камень. А уж из нее возгорается пламя. А началом процесса выступает Воля. Сила у нас есть, воля – тоже, теперь остается подготовить противостоящую нам силу!
Публика окаменело взирала на своего вождя, а Алеандр продолжил вдохновенно втолковывать.
- И здесь на первый план выходит мера. Нужно подыскать такое противодействие, чтобы оно, во-первых, не победила нас, во-вторых, своей силой оплодотворило, усилило нашу силу. И я знаю, где ее найти и как задействовать в нужном русле и ракурсе. И в бой! Без этого мы останемся персонажами, в лучшем случае дорастем до Героев, но мы никогда не станем демиургами, а останемся лишь пешками в руках Играющего.

                ________


Адмус был в пути третий день. Его не радовал свежий ветерок и неправдоподобно зеленые луга, еще не тронутые летним зноем. И облачка не навевали мыслей о чем-то легкомысленном. Адмус был в плохом настроении, как человек, которого послали куда подальше. И так он шел пока не увидел придорожный трактир. Жажды, как физической данности, организм не ощущал, зато душа просила испить чистой водицы не меньше десяти градусов. И Адмус вошел. Дилижансов и прочих повозок у входа не было, зал пустовал. Даже хозяина не было видно. Лишь у окна сидел человек и скучал. Адмус присел за стол и принялся ждать.
- Если невтерпеж, то присоединяйтесь, сударь, - откликнулся человек. – Мне одному не выпить, да и ни к чему.
Адмус пересел.
- Меня зовут Киаксар. По заслугам - бывалый воин. Ныне в почетной отставке, - доложился сиделец.
- Принц Адмус. Пока на службе. Учусь в Институте, - представился Адмус.
- Тогда первый бокал за знания. Лучше вовремя узнать то, чего ты не знаешь, чем не вовремя. Был у меня случай…

                Рассказ бывалого воина

Ходил я еще в рекрутах, но уже умел тянуть носок и браво отвечать: «Есть!», когда случилась небольшая война. Кто-то кому-то в верхах сказал, что он не прав, а тот другой весомо возразил. Чтобы узнать, кто виноват на самом деле, послали солдат пострелять друг в друга. Приказано – сделано. Заняли мы одну деревеньку. Она располагалась на горе и с нее хорошо и далеко наблюдались окрестные дороги. Противника не было, и мы несколько дней отдыхали в свое удовольствие. А жил в той деревне старик лет за сто возрастом. Смотрел он на меня смотрел, потом подозвал и спрашивает:
- Сынок, знаешь ли ты как выживать на войне?
Отвечаю:
- Конечно. Для этого надо слушаться командира.
Он согласился, но тут же возразил.
- Командир один, а вас много. Каждому в бою он подсказать не сможет.
- Ну и как выживать на войне в таком случае?
- А ты приучи себя работать на нее, как пахарь в поле. Работай каждый день, даже когда никто не воюет.
Посидел, потом, уходя, добавил:
- Побеждают те, кто имеют привычку к постоянной работе.
- Я принял сказанное, как руководство к действию, и тем выжил в пяти войнах и еще в одном отдельно происшедшим сражении в харчевне «Три пескаря». Для меня формула жизни звучит следующим образом: действие, направленное на победу, сопряжено с разумом и проверенно чувством. А для этого надо развивать свой ум, воспитывать чувства и закалять характер. Как видите все просто. Осуществить сложно.
- Ну, это всегда так, - утешил Адмус тоном опытного наставника.
- Тогда выпьем?
Выпили.
- А Вы, ваша светлость, чего один в дороге?
- Послан за инициацией.
Воин уважительно помолчал. Потом спросил.
- Чего?
- К невесте иду. Ее ухажеру морду бить.
- Теперь понял. И запомнил. Если что, так и скажу жене: извини, мол, это инициация, даже принцы не брезгуют рукоприкладством.
- Да нет, я фигурально выразился. Если у них любовь, я с тропинки сойду, чтоб не мешать движению. Значит, быть мне одиноким волком.
- Золотые слова! За это надо поднять!
Подняли, выпили.
- Я такой же. Всю жизнь в походах, даже не знаю какая половина детей моя. Зато есть что вспомнить. Мой девиз – ищи боя!
- Да? Хороший девиз. А почему, собственно, мне не найти обожателя моей невесты, набить ему морду и тем отохотить от будущей жены?
- Верно. Найти, и в бой! Главное разнести замок, тогда в любом случае не так обидно будет. Выпьем за бой?
Выпили.
- Может, меня за этим и послали, чтобы посмотреть каков я в деле?
- Верная мысль. Ты принц или не принц?
- Принц…
- Ты себя уважаешь?
- Уважаю.
- А меня уважаешь?
- И тебя уважаю.
- Тогда слушай сюда. Мой совет: в бой! На штурм! Военное искусство знаете?
- А то, с трех лет маршировал.
- Тогда вам повезло: есть повод подраться с достойным противником. Выходит, перст судьбы!
Адмус тяжело задумался.
- Может и вправду это демиург меня надоумить пытается? А то мои друзья, кажется, нашли себя, а я вроде как сбоку. Но и у меня есть козырь!
- Тогда давай выпьем за то, чтобы демиург нам побольше в рукав козырей подбрасывал, а мы не плошали, обнаружив туза.
Адмус чокнулся и выпил под мобилизующий тост.
- Есть у меня еще козырь. Это Авочка, - сообщил он. – Она – тигр! Только я могу в клетку входить. Только меня слушается. А других туда не пустим. (Адмус стукнул по столу.) Игра еще не проиграна!
- Куда там! Конечно, нет! – отозвался сосед. – Только пить начали.
- Тогда продолжим, наливай…
И они вновь наполнили бокалы.
Часа через два с ними сидело еще двое. Наверное, они подошли позже и не найдя хозяина присоединились к ним. А может, что-то другое… Адмус не помнил точно, когда диктовал летописцу. Но запомнил, что один из вновь подсевших был толст, важен и говорил веско, а второй худ, непоседлив и нервен. Говорили о политике. И кажется давно.
- Нет, вы только вдумайтесь, - втолковывал худощавый, - тащат все, и то что плохо лежит, и то что хорошо, казалось бы, припрятано. Зачем я ворую понятно – мне надо. Но они-то почему?
- Люди от своего не отказываются, а от чужого тем более. Таков закон жизни, - заметил Киаксар.
 - Эта безысходная ситуация, когда пороть некому и, в сущности, не за что, а хочется и надо, - проговорил Адмус, изо всех сил напрягая свой ум.
 - Я не пойму чего он говорит, - возмутился худой и нервный. – Я уже час не могу понять, чего он говорит. Мне обидно.
Второй, дородный мужчина, был иного мнения на суть поднятой проблемы, поэтому он обратился к худому с дружеской критикой:
  - Я тебе скажу  прямо, без затей: дубина ты! 
  - Сам сучок! – вскипел тот.
  - Ты, что, обиделся? Напра-а-сно. Я привык честно о людях говорить. Всё как есть. Вот я какой. За это меня надо ценить, а не ругать обидными словами.
Он огладил свой выдающийся живот, и заскучал.
- Да разве ж люди оценят правду о них самих? Налей мне вина, видишь, я расстроен.
- Тогда скажи, в чем соль этого высказывания?
Полный господин выпил и принялся терпеливо излагать свою философию жизни:
- Вся соль в способе соления. Смотри. Ты живешь теми заветами, что тебе мама в детстве внушала. А она говорила: смотри сынок, не воруй, это нехорошо, а воруешь, не попадайся, а попался, веди себя со следователем смирно и не забывай поздравлять маму с днем рождения. Так? Так. Она учила тебя правильно. Она учила тебя хорошему, чтобы ты маму любил. Так? Так. А ты когда ей в последний раз ей открытку посылал? Во-о-т. Давно. Так зачем ты воруешь? Чтобы на себя и на чужих женщин тратить? Мама тебя воспитывала, воспитывала, а ты ее забываешь. Нехорошо.
- Да я... да я… - пытался вставить слово худой, но неудачно. Его не слушали.
«Вот еще одна правда жизни, - подумал Адмус. – а мы все высшую истину ищем».
- Пойду, вздремну перед сном, - сообщил он приятелям. И уснул ту же за столом.
               
                _______


Адмус очнулся оттого, что кто-то его усиленно толкал.
- Давай вставай. Ты как мой племянник, тот пока глаза протрет - день прошел.
Адмус открыл неясные очи и узрел пред собой свежайшего вида Киаксара. Лежал же Адмус в постели на чистом белье, как и подобает принцу.
- Как я сюда…- начал было Адмус.
- Не важно. Давайте лучше искупайтесь.
И Киаксар указал на приготовленную бочку с водой. Адмус поднялся, сунул в нее палец и ужаснулся.
- Вода холодная, аж боязно топиться.
- На войне, как на войне, - отвечал старый воин, и привычно погрузил новобранца в купель.
После завтрака и отдохновения, Киаксар стал объяснять, как побыстрее добраться до места, но Адмус прервал его:
- Я не могу двигаться слишком быстро, мне по дороге надо узнавать про всякие умные мысли. Короче, мне надо искать истину. У нас, принцев, так принято. Может кого-нибудь о ней знает.
- А-а, так вам, ваша светлость, надобно по мудрецам еще пройтись? Знаю таких. Недалеко есть одна обитель. Зайдете к ним, а они уже направят вас дальше по эстафете.
После чего Киаксар и Адмус дружески расстались.
- Буду следить за прессой, может, где какая межгосударственная заварушка с вашим участием случится, так я сразу же прибуду, - пообещал ветеран.
Адмус лишь вздохнул, выслушав эти надежды.
К вечеру Адмус добрался до приюта мудрецов. Им оказался приличного вида домик с садом и хозяйственными пристройками. Меж деревьев по тропинкам чинно гуляли благополучного вида жрецы мудрости. Адмус напросился на аудиенцию к их главе. Просьбу уважили, и Адмуса ввели в кабинет, заставленный шкафами с манускриптами всех мыслимых размеров и расцветок. За столом сидел поседевший над фолиантами господин в неброской одежде, но алой ленточкой на шее. Просторная рубаха скрывала предмет, что держала лента, но похоже, что сделан он был если не из золота, то из брильянтов, ибо даже сквозь ткань струился легкий свет. Хозяин любезно пригласил Адмуса сесть в кресло, выслушал его просьбу и охотно поведал о своих проблемах.
- Истину сложно установить, но еще труднее доказать всем умам, что это и есть искомая истина. Я слышал, что в иных землях твердо верят, что наша Земля – шар, висит ни на чем и, более того, Солнце восходит и заходит потому, что Земля крутится вокруг Огня, да так ловко, что мы не замечаем этой бешеной скорости. Каково в это поверить? Но ведь верят, и самое удивительное, если это все правда! Мы делаем ошибки, затем по мере сил исправляем их. Но сколько бы не исправляли, все равно делаем новые. И так из поколение в поколение. Никакой опыт не помогает. Логично предположить, что человек существует для создания ошибок. Значит это кому-нибудь нужно? Да, считаем мы, нужно! Некто специально смотрит за нами, отмечает наши ошибки и делает выводы. Значит, наши ошибки угодны Высшим Силам и мы должны совершать их с чувством осознанного долга и класть их к подножию алтаря. Отсюда наша мораль: совершил ошибку? Радуйся! Ты угоден!  Исправил ее? Радуйся еще больше. Ты угоден вдвойне!
- Хорошее вероучение, - одобрил Адмус. – Это по мне. Совершать ошибки – моя стихия. Значит, зря я огорчался по их свершении?
- Зря, - подтвердил жрец. – Теперь не огорчайтесь, сын мой, а сохраняйте дух ясным, настроение бодрым. Главное чтоб талант был. У вас есть талант?
- Не знаю… Способности есть. Наверное. Но не уверен.
- Не страшно, если нет способностей. На «нет» и спроса нет. Страшно, когда способности есть, но нет таланта! Это все равно, что быть мужчиной наполовину. Вроде все на месте и спрос есть, а что делать с поступающими предложениями – непонятно.
- Как вы доходчиво объясняете. А что если не понятно к чему есть талант, но видно к чему способности?
- Я лично без образования, хотя и умный, - заявил жрец мудрости. - Причину вижу в следствии и тем спасаюся. Талант – число единственное, значит - целое, а способности – число множественное, значит, дробное. Что лучше? Дробью не убьешь, а целым – запросто. Целое бьет в точку, но можно и промахнуться, а дробное бьет в рассыпуху, но шанс попасть возрастает. Теперь понятно?
- Вроде того.
- Продолжением силы молодости является талант, что выражается в гениальности. Гениальна только молодость. С возрастом талант изнашивается, мельчает и переходит в способности. Затем и они выгорают, остаются навыки. В старости от них остается опыт. С ним человек и подходит к последней черте. Я нахожусь как раз в стадии опытности.
- Значит, мы гениальны? – обрадовался Адмус за себя и своих друзей.
- Я высказался в том смысле, что «молодость гениальна», а не все молодые гениальны.
- И на добром слове спасибо. Тезис все равно окрыляет.
- Успехов вам на поприще обретения.
На этом беседа прервалась, ибо хозяина обители призвали иные дела, но он дал карту, на которой были указаны последующие пункты бытования искателей мудрости. Сверяясь с нею, Адмус отправился дальше.
Еще через день он имел честь войти в ворота, над которыми красовался девиз: «На то мы и существуем!» Адмус сразу попросился на прием к старейшине сего места. И просьбу опять уважили без промедления. Старейшина сидел в кресле и задумчиво оглаживал белую длинную бороду. Перед ним на высоком пюпитре лежала раскрытая книга. Адмус вежливо представился.
- Приятно видеть перед своими очами ученика почтенного Института, - благосклонно ответил Старейшина. – Многое ли вы успели узнать?
- Много, - соврал Адмус, - но все же решил отправиться на поиски новых интеллектуальных впечатлений, чтобы выработать новые идеи.
Адмус был рад козырнуть к месту такой изящной фразой, которую он слышал от Одариса. Однако реакция Старейшина была иной.
- Вряд ли вы обретете что-то новое. Не те времена. Книги пусты, ибо повторяют чужое своими словами, а слова хоть и многозначительны, но в скорлупе все равно царит выеденная пустота. Это тот случай, когда идеи не рождают новых идей, а лишь тексты, а те - другие подобные же тексты. Очередных идей ждать уже не следует. Одни реализовались, другие лопнули.
- Значит, все вопросы поставлены, но ответы не найдены? – вопросил слегка озадаченный Адмус.
- Ну, почему же, о почтеннейший искатель истины, - возразил Старейшина. – И вопросы поставлены, и ответы найдены. Только ответы вы либо еще не знаете, либо они вас не устраивают. А те, что вы знаете, и они вас устраивают, теми вы руководствуетесь в вашей жизни.
- Вот это да! – в восхищении воскликнул Адмус. – Так это меняет дело. Это по мне решать уже решенные задачи. А вот мой друг Лотис хочет искать истину. И я настроился было биться над вопросами, на которых еще нет ответов. Но при таком раскладе жить много легче.
- Не знаю. Я, к примеру, со знанием ответов на свои вопросы затворился в башне. Конечно, можно опустить планку и не закапываться так глубоко. Я мог бы вывести постулат типа: «смелые укрощают жизнь, а трусливых – сама жизнь», и он был бы верен, а я  имел бы успех в качестве популяризатора. И, в тоже время, то была бы куцая истина. Тогда какой же необходим постулат? Истина – это безусловное знание, вроде 2+2=4. Проблема в том, что далеко не все сводимо к столь ясным формулам, а значит, истина ускользает, расплывается в комментариях, а они - в разнокалиберных умах.
- Истина, как известно, находится посередине, - убежденно сказал Адмус.
- Разве? – усомнился Старейшина. – Встаньте, пожалуйста, у зеркала.
Адмус подался к зеркалу. Во весь рост, во всем великолепии напротив стоял он сам.
- Поднимите руку, ваше высочество.
Адмус поднял.
- Какую руку подняли?
- Левую.
- А в зеркале какую подняли?
- Гм. Правую.
- Если истина посередине, то какой вывод изволите сделать? Что в среднем у двоих поднята нога? Нет. Мы видим, что каждый поднял свою руку, хотя, в принципе, объект один. Разность в одной сущности ставит нас, любомудров, в тупик. Мы стараемся овладеть искусством концептуального мышления. Это то, чего лишена подавляющая часть нардонаселения. Получается драматический зазор. Мудрец пишет концептуальный труд, но понять его толком не могут даже сверхобразованные люди, ибо способны воспринять лишь частности, но не целое. Приходится логику сводить к вере в умность глаголеемого.
В подтверждении этого Старейшина пригласил принца осмотреть гордость обители – научную мастерскую.
- Мы не только занимаемся мыслеведением, как другие, но и стараемся выйти на новый – лабораторный, так сказать, уровень.
Старейшина отворил дверь и Адмус увидел обширный зал, тесно заставленный столами с нагроможденными на них ретортами, сосудами и прочими колбами. В одних булькала разогреваемая на слабом огне жидкость, далее по трубочкам перетекала в бутыли, стекая туда уже капельками. В других емкостях содержалось что-то сыпучее и оное толкли в маленьких ступах. Сосредоточенные люди в белых одеяниях призраков бесшумно двигались меж узких проходов, всемерно поддерживая бульканье и шипение в этом своеобразном мире.
- Здесь мы решаем основную задачу мыслительного процесса бытия человечества, - объявил Старейшина. – Давно замечено, что человек способен сосредоточиться и удержать в своем мозгу только одну заглавную мысль. Либо он думает о горизонтальном, либо о вертикальном. Попытка охватить сразу обе основные мысли приводит мозг в недоумение, а сознание в отчаяние.
- Как же так? – удивился Адмус, и возразил. – Я способен думать о самых разных вещах. И мои знакомые, похоже, делают так же.
- Это кажущиеся многообразие, - мягко отмел поползновения принца на универсальность Старейшина. - Вы спокойно думаете, перепрыгивая с одного предмета на другой, только о том, что не требует проникновения в содержимое сущности, а вырабатываете суждения по мерке: хочу – не хочу, нравится – не нравится, согласен – не согласен и так далее. А вот мысль, требующую всестороннего рассмотрения и познания, мозг обычно способен принять не больше одной.
- И это плохо?
- Не то что плохо… Живем же. Это означает, что человек не может воспринять мир в его целостности, а целостность эта состоит из многообразия феноменов. Вот мы и пытаемся создать вещество в виде таблетки, приняв которую, люди обрели бы способность повысить свои возможности хотя бы до восприятия двух заглавных мыслей одновременно. «Эффект стереоскопичности» называется.
- И что это дало бы?
- Как что? Мы бы стали вровень с богами!
«А вы уверены, что им тоже удается осмыслить сразу несколько сущностей?» - хотел было спросить Адмус, но, не чувствуя себя сильным в отвлеченных науках, счел за благо промолчать. Вслух же пожелал успехов на этом перспективном поприще и попрощался.
Через два дня пути он достиг обители не хуже прежних. И старец восседал в кресле не менее серьезный и внушаемый почтение. И вопрос Адмус задал примерно тот же, что и прежде – об их поиске истины. Старец охотно поведал:
- На этом пути нас интересуют формы бытия. Их четыре: внеличностное, личностная, личностно-внеличностная и пустая. Мы стремимся прежде всего изучить пустую. Нас интересует: а нет ли там кого или чего?
- Так ведь она… оно… пустая! – воскликнул Адмус.
- Пустая для нас. А для самой себя?
«Лотиса бы сюда», - тоскливо подумал Адмус.
- Пустота рождает пустоту, но поглощает материю, чтобы преобразовать ее в пустоту. Но тогда, какая же она пустота?
- И каково ваше конкретное учение? – вежливо поинтересовался Адмус, чувствуя, что подходит к пределу своих возможностей.
- Мы проповедуем одну мысль: всякий идиотизм должен иметь пределы своего действия…
- Ценная мысль, - согласился Адмус.
- …ибо умная мысль сама затухает в пространстве и пустоте, и к тому же имеет не великий радиус действия, по мере движения ослабляясь и искажаясь в соответствии с законом пророка Эйнштейна.
Адмус сделал лицо таким, по которому было бы видно, что имя Эштейна ему знакомо.
- А есть проблемы с этим?
- Да. Мы никак не может найти пределы кретинизма, и даже строго научно классифицировать  все проявления оного.
- Понимаю, и сочувствую.
- Но мы много работаем.
- Желаю плодотворных успехов.
И Адмус откланялся. По-настоящему он никак не мог понять одного: чего Лотису так нравится искать истину? Все что он видел и слышал выглядело в его глазах форменной «чупухой». К черту классификации! Прав Одарис: Все делится на съедобное и несъедобное. А съедобное на сладкое и все остальное.

                _______


Но Адмуса ждали и иные встречи.
Свечерело, когда он подходил к очередной придорожной гостинице. На небе зажглись первые гирлянды звезд, но тьма не опустилась, как по причине не остывшего еще заката, так и свечения над крышами постоялого двора. Странное физическое явление заинтриговало Адмуса и он ускорил ход. Что-то ему в этом свечении почудилось призывное и отдохновенное. Устал он от дороги. Притомились ножки, переполнился мозг впечатлениями, хотелось чего-то иного.
Войдя во двор, Адмус оторопел от увиденного. Такого количества леших, ведьм и кикимор он никогда не видел. Впрочем, он их вообще до сих пор не видел за исключением одного домового, да и то в детстве. Стало понятна и природа свечения. За столетия телесная сущность лесных и болотных жителей накопила столько фосфора, что их тела от разогрева начинали самопроизвольно светиться. А процесс разогрева шел полным ходом. Кабатчик еле успевал бегать за неприкосновенным запасом в погреб. Обитатели из людей, если и остались в таком месте, то попрятались в комнатах и мертво затаились до рассвета. Зато Адмусу стало отчего весело, захотелось ему охолонуться в омуте и покружиться в водовороте.
Он встал посередине двора и широко улыбнулся.
- Гуляем, приблудные? Так и надо перед концом света! Принимайте в свою компанию, а то от жажды пыхнуть могу не хуже дракона.
Лесной публике прямота не менее блудного принца понравилась. Взревели лешие фальцетом, взвизгнули виолончелями ведьмы, хохотнули тромбонами кикиморы и пошла гулянка по принципу: «Живем в последний раз, чему есть прямые доказательства». Все смешалось в ту ночь на постоялом дворе. Беззастенчиво объяснялись в сокровенном скрипки, били себя в грудь ударные, под исповедь духовых кружились в хороводе лешие и отплясывали вприсядку кикиморы. Казалось, сам воздух пенился от дыхания разудалой публики. И далеко округ разносилась сердешная песня лешарей, в чьем хоре отдельной партией слышался единственный человеческий голос – Адмуса.

                Восходит заря, но не цветет конопля,
                Хоть с зорею встает всяка божия тля.
                Мое сердце кричит – пропадает она!
                Конопля-конопля, не бросай ты меня!
                Не смогу без тебя - я ж не божия тля.

А потом опять танцевали, и опять пели, уже веселое, что-то вроде:

                Мы, русалки, народ вольный,
                Удалой и своевольный,
                Выйти замуж мы не можем,
                Но (неразборчиво) мы поможем!

Адмус потом с трудом мог вспомнить текст песен, хотя тогда без запинки пел все, что имелось в болотном репертуаре. Правда, припомнил, как обещал приехать на именины к одной кикиморе лечить пиявками свой радикулит, которого не было, как мерялся силой с лешим, и победил его, после чего скакал на его спине. Потом поднимал тост за кого-то и принял тост ответный, и называл какую-то молодую кокетливую ведьму Авой…
В полдень он открыл глаза. Белый свет выглядел мутно и серо. Кряхтя Адмус спустился  с сеновала и обозрел окрестности. Запредельный люд тоже потихоньку выкарабкивался из подполья. Сели чаевничать, благо, за исключением забора и туалета, все остальное на постоялом дворе уцелело. Только тогда принц поинтересовался причиной столь несвойственного природе скопления антропоморфных форм жизни в одном месте.
- Мы ратикалы!
- Радикалы?
- Ага. Будем мир менять до основания.
- Так вы революционеры!
- Ты не ругайся. Мы не в обиде, вместе пили, но больше незнакомых слов не говори. Наш вождь Барбидон сказал, что мы ратикалы. Ему мы верим, что это слово не обидное.
- Барбидон? Ваш предводитель Барбидон?
- Да, - важно кивнула одна из кикимор. – Славный мальчик. 
- И что, он решил изменить мир?
- Подчистую. Кто был лешим станет старшим лешим, кто была кикиморой, та станет…
- Русалкой, - подсказали со стороны.
Грянул хохот. Только Адмусу было не смешно. Опять Барбидон. И опять его пути перекрещиваются с его, Адмусовой, дорожкой. Что за напасть!
- А где вы его видели.
Ему охотно рассказали про съезд с изложением принципиальных тезисов речи нового вождя. Адмусу оставалось только удивляться такой прыти недавнего студента.
«Как он так легко на мировой уровень вышел?», завистливо подумал Адмус, которому надо было еще сдавать зависший зачет по практике.
- И что теперь?
- Идем собирать по лесам и долам, трясинам и ручьям силу могучую, чтобы всем несогласным с нами показать кто в этом мире за главного.
Теперь принц уже не останавливался на промежуточных рубежах, а прямым курсом помчался ко двору раджи. А в обратную сторону полетело письмо к друзьям с сообщением о новой проказе Барбидона…
               
                ________


Столица царства раджи бурлила. Явственно чувствовалось приближение какого-то праздника. Адмус выяснил, где остановилась белокожая принцесса из верхнеполюсной стороны и направился к небольшому, но уютному палаццио недалеко от резиденции самого раджи. Стражникам передал записку для адресата: «Я здесь. Буду в кофейне напротив. Адмус» и занял место на диванчике в указанном заведении. Не успел он выхлебать мизерную чашечку горького местного напитка, как увидел через окно спешащую Авочку. Адмус приосанился, принял приличествующее его положению скучающее выражение лица и в такой мизансцене принял посетительницу.
Авочка же сияла. Бросилась ему на шею, помяла воротничок рубашки, и совсем не обращала внимание на любопытные физиономии окружающих.
 - Ты приехал ради меня? У тебя же практика заканчивается только завтра!
 - Дело неотложное. Мне надо знать твое мнение по одному философскому вопросу.
 И Адмус протянул то самое злополучное письмо, что позвало его в дорогу. Ава развернула листок. Через мгновение подняла глаза.
 - Это намек?
 - Нет, это просто письмо.
 Ава вновь углубилась в созерцание бумаги.
 - Очень мило, - произнесла она спустя три мгновения. – Наверное, пока шел сюда, заходил в обители искателей мудрости?
 - Было такое.
- Похоже, ты набрался много мудрости, потому что я ничего не понимаю.
- А что тут непонятного? Любой дурак поймет, - отвечал Адмус раздраженно.
- Тогда я дура. Объясни мне смысл? И Ава вернула письмо. Адмус взглянул и… обалдел. Перед ним был чистый листок без малейших намеков на буквы.
- И для этого ты проделал такой путь?
- Выходит – да.
Ава чуточку поразмыслила и заявила:
- А! Это называется сюрпра-а-йз.
И Авочка захлопала в ладоши.
- Я поняла, поняла: ты по мне соскучился!
Адмус породил улыбку. Над ним шутили. Осталось веселиться вместе со всеми. Он развел руками: мол, раскусили меня. Авочка вновь кинулась ему на шею, обняла и чмокнула в щеку.
- Как хорошо, что ты приехал!
- Вообще-то я ехал не к тебе.
Адмус сказал это спокойно, даже небрежно. Губы у Авочки дрогнули.
- А к кому?
- К некоему Лорику, побочному сыну некоего раджи, с которым находится в интимной переписке некая принцесса.
Адмус сладострастно наблюдал, как изменилась лицо Авы. Как она растерялась и не сразу нашлась что сказать. Потом пролепетала:
- Кто тебе рассказал про Лорика?
- В «Монархических известиях» прочитал. В редакционной статье «Международные связи крепнут». Дай, думаю, и я плечо подставлю.
- Я приехала к Лорику, это правда. И он писал мне, это тоже правда. Но по-дружески.
Адмус усмехнулся.
- Ессессенно по дружески. У меня со служанками тоже были исключительно дружеские отношения.
Авочка вскочила. Что-то хотела сказать, но не смогла и бросилась бежать.
Адмус криво ухмыльнулся. «Против правды не попрешь, - подумал он. – Не выдержала очной ставки с истиной».
На сердце же было гадко.

                ________


Он встал, чтобы… Что? Он не знал. Наверное, надо уехать. Так сказать, пожелать счастья молодым и уйти оттуда, где третий всегда будет лишним. Направление мыслей было прервано появлением…
- А я вас ищу! Здравствуй! А где Ава? Ты что так плохо выглядишь? Устал с дороги? Но сначала скажи два слова о Лотисе? У него все в порядке?
Салерия болтала не умолкая, теребя Адмуса, требуя ответа на все вопросы разом. Потом примолкла, всмотрелась, поняла.
- Как это ты успел поссориться с Авой?
- Почему я? Может, она виновата.
- И в чем она успела провиниться? Я узнала о твоем приезде десять минут назад, Ава – пятнадцать. Что произошло за это время?
- Я приехал поздравить Лорика, - сказал Адмус с сарказмом.
- Ты знаешь Лорика? Ах, да, вы же останавливались у раджи. Не знала, что ты успел так близко познакомиться. Впрочем, конечно, поздравь Лорика со свадьбой.
Адмус глупо моргнул. Потом еще раз. Затем закрыл рот. Потом открыл, чтобы спросить:
- Он женится?
- Да. Через два часа церемония. Ава бросила наряды, как узнала, что ты приехал…
Адмуса шатнуло.
- Могла и не беспокоиться, - пролепетал он.
- Вот что, дружок, - перешла к решительным действиям Салерия, - хватит говорить загадками. Расскажи, что случилось.
- А ты не догадываешься? Ты что, тоже надо мной издеваешься?
- Адмус, я тебя ударю, если ты не прекратишь изъясняться вопросами. Что случилась?
- Ава женится, а ты спрашиваешь, что случилось?
- На ком Ава женится, она же женского пола!
Тут уже рассвирепел Адмус.
- На евнухе! Она же… замуж выходит, а вы тут передо мной комедию с радостной встречей ломаете!
- Да объясни толком, за кого Ава замуж выходит?
- Как за кого? За Лорика!
- Ты что? С колокольни упал? – поинтересовалась Салерия ледяным тоном.
Тут Адмус понял, что произошло что-то несуразное, и местами непоправимое.
- Ты же сама сказала… про свадьбу… Лорика.
- Сказала. Лорик женится. На одной простолюдинке по имени Золотушта. Он ее в Злоконии обрел. Лорик пригласил нас на свадьбу. Ава будет со стороны невесты, потому что она их и познакомила. Лорик нас любезно подвез, вот Авочка и оказала ответную любезность: познакомила застенчивого сына раджи с милой застенчивой девушкой.
- А переписка? – промямлил Адмус.
- Господи! Тебе уже наплели? Ну написал он ей два раза. Первое письмо с благодарностью за неземное знакомство, а второе – с приглашением на свадьбу.
Адмус хотел было еще что-то спросить, потом понял – ни к чему. Его провели, поймали на ревности, чего уж тут продолжать огород городить. Вместо новых вопросов сообщил:
- А я Аву обидел.
- Да что ж у вас все как… у людей. Сейчас пойду, найду ее. Жди здесь!
Салерия умчалась, а Адмус, чувствуя себя разбитым в пух и прах, опустился на диван.
Через полчаса Салерия вернулась.
- Что за служанки у тебя были?
Адмус зарделся.
- Да наплел я со злости!
- Я так и сказала. Иди к ней. Она как раз плакать перестала. Помирись. Не порть ей свадьбу, хоть и чужую.
Через пять минут Адмус поскребся в дверь комнаты.
- Не заперто, - услышал он милый его сердцу голосок.
Адмус втек в приоткрытую им щель и остановился на пороге. Глазки и носик Авочки припухли, но сидела она прямо, как гвоздик. Коротко взглянула на него и сказала:
- Давай решай скорей, на какой козе ко мне подъехать.




                Сказ 23. Приближение грозы


Адмус был уверен, что по его письму Лотис с Одарисом явятся скоро. Тем более дорога была знакомая. На воздушном шаре за четыре дня можно долететь. И вправду на исходе недели они прибыли: бледные, с обветренными лицами, но живые и здоровые. Лотис сразу заявил, что был уверен в желании Барбидона взять реванш. Но ему только одно не понятно: почему к ним прицепились?
- Вот и я о том же думаю, - подхватил мысль Адмус. – Почему свет и тьма клином на нас сошлись?
Одарис долго своего мнения не высказывал. Когда друзья решили было, что его, этого самого мнения,  нет, Одарис выдал первую мысль.
- А что если развернуться да и уехать? Пусть без нас с Барбидоном разбираются кто захочет. Наши королевства – с краю!
Мысль понравилась. А чего и вправду они мчатся куда-то по первому зову? Например, последний случай. Ава приехала бы к ним  в гости, тогда Адмус и выяснил бы кто такой Лорик.
- А так я перся за тридевять земель, чтобы узнать, что этот Лорик женится на какой-то простушке, - кипятился Адмус.
- Да нас еще вызвал.
- И вас сорвал только из-за того, что Барбидон решил стать авангардом регресса, - согласился Адмус.
Надо было что-то делать. Сразу уезжать было как-то неприлично. Еще подумают, что струсили, но и тянуть время не имело смысла. Требовался совет. У принцесс его спрашивать в таком мужском деле, конечно, было невозможно.
- Нас загнали в ситуацию, которая описана в теории, - сообщил Лотис. – Не думал, что именно нам придется проверять ее на себе.
Адмус с Одарисом высказали желание ознакомиться с наукой.
- Эта теория называется теорией неопределенной определенности, - начал свой рассказ Лотис. – Суть ее в том, что будущее при определенных условиях может влиять на настоящее. То есть будущего еще нет, но оно существует в потенции, в возможности случиться, хотя и не обязательно, однако люди начинают действовать исходя из такой возможности и тем самым возможное будущее становится самой что ни есть реальностью. Например, если кто-то начнет думать о войне и готовиться к ней так усердно, что она и впрямь становится неизбежной. А время возможности реализоваться будущему или не реализоваться и пойти по совсем другому маршруту, называется точкой выбора неопределенности, или «вилкой». Вот сейчас мы находится именно в таком временном континууме. От нашего выбора, возможно, зависит ход дальнейшей истории  немалого числа царств.
- Ух ты, здорово, - восхитился Адмус. Теория, изложенная Лотисом, поколебала его желание уехать домой поскорее. – Значит, у нас есть возможность попробовать себя в качестве демиургов?
- Конечно, если начнем действовать, то тем самым признаем за будущем способность реализоваться и этим поспособствуем его осуществлению.
- Позвольте, но если мы уедим, если не воспрепятствуем ему, то оно тем более может реализоваться! - воскликнул Одарис. – Только в ином, неблагоприятном для нас варианте.
- Да, - согласился Лотис, - ты прав. Тогда реализация возможного будущего исключительно будет зависеть от Барбидона, что он и пытается сделать.
- Тогда демиургом станет он! Хорош выбор! Так что же делать нам с будущим? – растерянно проговорил Адмус.
Решено было идти к гадалке. Пусть веры ей не было, но ее совет мог позволить трактовать им события с большей определенностью.
Местные жители подсказали адресок и через час принцы стучались в неприметную дверь малоприметного домика на окраине столицы. Открыл пожилой мужчина, оказавшийся мужем гадалки. Он же получил деньги и провел посетителей в комнату, где их встретила милая старушенция. Она усадила принцев рядом с собой на кошме, выслушала просьбу и принялась за дело.
Принцы с интересом наблюдали, как раскладывались диковинные карты со скелетами, сомнительного вида дамами и королями с разбойными лицами. Старушка проворно разбросала картинки. Задумалась. Перетасовала и разбросала еще раз. Затем сказала.
- Получается одно и тоже: на роду вам написано путешествовать, испытать приключения и встревать в сомнительные дела. Так что от надвигающегося не отодвигайтесь – бесполезно.
- Неужели мы не можем по своей воле уехать отсюда? – спросил Адмус.
- Вы хотите обмануть Писателя? Это значит пытаться обмануть судьбу!
- Не хотим мы никого обманывать. Мы хотим жить сами по себе. Мы – принцы!
- Принцами вас сделал Писатель!
- Кто такой этот таинственный Писатель? Уже который раз слышим об этом сомнительном боге.
- Про то мне не ведомо, - заявила гадалка. - Я лишь сообщаю то, что мне говорят карты.
Тут в беседу вмешался муж гадалки:
- Есть тут один человек, который писателя видел вот как я вас сейчас.
- Да-а? Прошу, укажите адрес, вот вам монета за труды.
Муж начертал на листе ориентир, уводящий от стен города.
- Спросите человека по имени Папаяка. Он поселился у нас недавно, а прибыл из далеких мест. Очень далеких.
Принцы незамедлительно отправились по указанному направлению, пока не нашли то, что нужно. То была небольшая уютная деревенька, где коротал свои дни искомый человек. Вернее в небольшом ладном домике, который хозяин называл заморским словом «коттедж». Принцы приблизились к калитке, вошли и увидели старых лет господина, раскуривающего трубку в гамаке. После недолгих церемоний, принцы поинтересовались главным:
- Вы, сказывают, Писателя видели?
- Видел. И много. Я метранпаж.
Звание человека ничего принцам не говорило. Решили, что это дворянский титул в отдаленном княжестве.
- Ну и как они, боги? Расскажите.
   - Боги?… Гм. А что не плохое сравнение. Сидит такой бог за столом, наклюкается нектару, упадет под стол. Сопит себе там. Тля, одним словом. А потом приходит трезвый, приносит свои листочки. Читаешь. И впрямь бог олимпийский! Титан! Дракон огнедышащий! Откуда что берется? Поднимаешь глаз над листом; сидит напротив тебя, смирный такой, носом хлюпает, ждет вспомоществования. И думаешь в гордыне своей: ну почему ему способность такая досталось, а не мне, господину дородному, уважаемому? Читал бы жене перед сном…
  - Маскируются, значит, боги-то?
  Папаяка рассмеялся.
  - Маскируются? Ага. Да так, что ни в жизнь не догадаешься.
На сем принцы откланялись. Кто такой Писатель яснее не стало, но в то, что от его длани им не увернуться, они уверовали. Шутка ли Писатель способен снисходить на землю в виде простого человека! Почти что оборотень… Могуч, значит.
Решали свои метафизические проблемы и принцессы. Чужая свадьба пробудила разного рода мысли и томления. Детально обсудив наряд невесты, саму церемонию и прочие сопутствующие детали, нам, мужчинам, неинтересные и, по большому счету непонятные, принцессы коснулись и более возвышенных тем – брака, семьи, положения жены в обществе и мужа в женской системе координат. Салерия объявила, что им с Лотисом предстоит создавать свое мироздание, однако этому препятствуют субъективные факторы  в виде мужской гордыни и устройства мужской анатомии.

(Хронопист: Вы уверены, что правильно излагаете факты?               
 Краевед: А вы были бы уверены, пересказывая женский разговор, что правильно поняли его?
 Хронопист: Ладно, продолжайте…)    

- Реальность сложнее нашего мышления, - втолковывала Салерия, - потому мы пытаемся всю жизнь осознать ее, и чем больше прилагаем к этому усилий, тем больше стараемся создать свою собственную, параллельную нам, более понятную реальность.
- Я тоже хочу строить мироздание! - капризно объявила Авочка.
- Ты его и строишь. Как и у большинства женщин, твое мироздание - это семья.
- Ох, сложное то дело. Наверное, такое же сложное, как сотворение вселенского мироздания. Вот недавно я спрашиваю Адмуса: «Ты меня любишь?» А тот: «Тебе, что, деньги нужны?» Мужчины думают, что раз девушка интересуется его чувствами, значит ей что-то от него нужно.
- А разве не так?
Авочка задумалась.
- Вообще-то, мне хотелось купить одну вещичку, но я интересовалась чувствами Адмуса просто так, а уж только потом хотела попросить его об одолжении.
Авочка еще поразмыслила и заявила:
- Когда мы спрашиваем: «Любишь ли ты меня?» от мужчины нам нужна самая малость…
-…чтобы он всецело принадлежал нам! – хором закончили Салерия и Авочка, и засмеялись.

                _______


А в это время в Злоконии происходили ужасные для прочих народов перемены. До сих пор она никого не трогала и ее никто не трогал. Данная страна оттеняла благородство других и служила местом показательных экскурсий для групп и отдельных лиц под девизом «Смотрите, как не надо жить!» Злокозненцы вполне удовлетворялись жертвоприношениями в лице туристов и буянили в строго отведенных им мировым сообществом границах. Как вдруг вся отлаженная система сдержек и противовесов полетела в тартарары. Злокозненцы избрали своим предводителем некоего принца-расстригу Барбидона Уклопуса, взявшего себе новое имя, и заявили о претензиях на мировое господство с установлением режима Абсолютного Зла, столь абсолютного, что оно становится форменным добром. Как это должно быть на деле никто толком не знал, но многим стало страшно. Говаривали, что теперь повсеместно введут сексуальное рабство, опять возобновится традиция добровольных жертвоприношений на общее благо и лишат свободы тех, кто ее еще не потерял. Раджа, услышав эти сообщения, смеялся.
- Мне интриги злокозненцев не угрожают. Я давно нахожусь в сексуальном рабстве у гарема. Свободы я лишался, как только вступил в брак, и я ежедневно приношу себя в жертву государственным делам.
Примерно также рассуждали и другие монархи. Им было весело, потому что надеялись на свое войско и устоявшийся порядок вещей на вверенным им участке вселенной. Они не знали Барбидона и еще не сталкивались с энергией бесплотных идей, когда те стремятся обрести материальную силу. Монархи еще хихикали, как стали приходить тревожные вести. Во-первых, со всех концов сторон света в Злоконию начали прибывать фольклорные ударные группы из леших и ведьм. Строго говоря, военную угрозу они не представляли, ибо служить в войске по возрасту никак не могли, но совместно они оказались способными вызывать у людей массовые галлюцинации тревожного для властей свойства. Солдаты начали видеть себя под новыми знаменами богатыми и счастливыми. Горожане грезили безналоговой жизнью, а купцы - обильными доходами от торгового оборота захваченной добычи. Чиновники зрили служебный рост в ново-захваченных землях, а земледельцы - высокие урожаи под мудрым руководством. Началось брожение умов. Следом – набирать темп эмиграция. Люди бежали под длань нового вождя. Смех в царских чертогах стих. Запахло чем-то не хорошим, а именно – переделом давно поделенного мира. Монархи призвали хронописцев, чтобы узнать, когда он был в последний раз. Хронописцы отыскали концы начала. Последний передел мира был ровно тысячу лет назад. Значит, гарантийный срок у тысячелетних империй и вправду истек. Во дворцах началась тихая паника. Монархи бросились изучать труды по военной стратегии и руководства по тактике боя. И выяснилось, все, что было написано и пылилось на полках, относилось к прошлой войне, которая закончилась тысячу лет назад.  Тогда солдаты воевали в совершенно других мундирах, войско не знало знамен, а вместо горнов использовались примитивные барабаны. Как водить полки в бой в современных условиях не знал никто. Зато эту тайну, похоже, знал новоявленный вождь Барбидон. Его удальцы совершили несколько пробных набегов на соседние княжества с неизменным успехом. Разношерстный народ повалил к нему валом, что грозило в недалеком будущем обернуться девятым валом уже для раджи и султана. Они спешно отрядили послов в царства захода, жары и холода, то есть в верхне и нижнеполюсные государства, с просьбой о помощи. Вернулись делегаты с ворохом заявлений о моральной поддержке их борьбы за святое монархическое дело, но насчет материального эквивалента моральной стороны дела договориться не удалось. Именно в этот тревожный момент и объявились наши принцы во владениях Бархудара Четвертого.
Свадьба Лорика с Золотшей уже закончилась, и радость при дворе плавно перетекла в уныние. Прибытие принцев расценили как хороший знак. Раджа устроил большой светский прием. Адмус, Лотис, Одарис, Салерия и Авочка заняли почетные места рядом с правителем, тогда как остальные – придворные и гости - сидели по другую сторону залы. Середину же отдали танцовщицам, факирам, дрессировщикам и акробатам. Концерт прошел с большим подъемом. Принцы увидели много диковинных номеров: глотались шпаги и изрыгался огонь, ядовитые змеи вели себя как кролики, а кролики за лист капусты запросто решали арифметические задачки на сложение и вычитание. Светский прием окончился, публика покинула залу, и принцы остались наедине с раджой.
Бархудар устало снял тюрбан и отер платочком голову.
- Надеюсь, вы хорошо отдохнули, а я, честно говоря, озабочен и не могу вкушать радости жизни, как прежде. Вести из Злоконии портят аппетит. Скажите, вы учились вместе с этим Барбидоном, и как считатете: его надо опасаться или это пустышка?
- Наверное, лучше принять его всерьез, чем потом жалеть о своем легкомыслии, - ответил за всех Лотис.
- В таком случае я хотел бы посоветоваться с вами, что мне, да и другим монархам, делать? К войне мы не готовы. Отвыкли. Мои солдаты хороши для парадов и мелких династических стычек, но в чистом поле спотыкаются о каждую кочку. А визири годны только подражать кудахтанью кур. Разложились мы. История нам этого не простит, - самокритично закончил раджа.
- Не переживайте, в мировой истории – это распространенная история, - утешил Одарис. – Искандер Македонский, Аль-Валид и Чингисхан тоже завоевывали обширные империи с небольшим войском, и никто из государей не мог им противостоять.
- Почему? – спросил раджа.
- Я где-то читал, что им свыше давалась особая сила. Как же она называется…
Одарис поискал ответ на потолке и нашел его.
- А-а, называется «право повторного прохождения каждого уровня».
- Что это означает?
- Вот этого я не знаю.
Раджа вздохнул.
- Такое ощущение, что если кто-то не вмешается извне царствам восхода конец. А потом и до вас доберутся.
Принцы имели свое мнение насчет того, что до их земель доберутся, но, чтобы уважить хозяина,  утвердительно кивнули.
- Исходя из сложной международной обстановки, я бы предложил вам стать моими союзниками, а я вашим. И совместными силами подумать над тем, как одолеть общего врага спокойствия и устоявшейся справедливости.
Принцы переглянулись и хором выразили согласие. Да и как тут было отказаться: раджа еще при первой встречи показал себя гостеприимным хозяином, бескорыстно оказывавшим содействие в их сложном деле (о своем путешествии на дно колодезной тюрьмы Одарис умолчал).
- Есть два варианта. Первый собрать войско и пойти на супостата. Второй… начать переговоры с вашим знакомым.
Идея раджи о переговорном процессе не понравилась принцам, но перечить союзнику они не стали, ибо вопросы комплектования войск были им еще менее знакомы, чем искусство политических переговоров. Поэтому перешли к практическому вопросу: кого послать парламентером? Раджа предложил своего визиря по внешнеполитическим вопросам. Согласились. На утро визирь отбыл в окружении большой и представительной свиты, принцы же, не веря в мирное разрешение конфликта, засели за изучение будущего театра военных действий. Получалось следующее: Злокония располагалась на отшибе и была окружена пустынными землями. «Войску там не прокормиться», - уверенно заявил Одарис. До оазисов цивилизации армия Барбидона могло добраться только по одной дороге – той, что они ездили в Злоконию. Держать постоянную большую группировку на границе было накладно. Выходило одно – надо было строить крепость на границе, запиравшую бы оную дорогу…
Через несколько дней вернулась мирная делегация. Барбидон, которого теперь следовало величать новым именем - Алеандр Бонарт, отказался с ними разговаривать. Сказал: не тот калибр. Раджа обиделся, но призадумался, когда визирь добавил, что Барбидон, то бишь Алеандр, готов разговаривать только с одним лицом – принцессой Салерией.
- Это уже не мне решать, - дипломатично заявил раджа, - но если принцесса соблаговолит во имя интересов общего дела и в целях не пролития крови невинных съездить, мы все будем благодарны.
У Лотиса от таких слов сжались кулаки. Хитрый союзничек отрезал возможность отказа. Но Лотис решил побороться.
- А если это коварство? Она поедет в его вертеп, а главарь возьмет ее в заложницы?
Возразил визирь.
- Барбидон сказал, что встретит ее на нейтральной территории, и будет говорить один, даже если принцесса приедет с охранником.
- Я еду, - сказала Салерия. – В охрану возьму Адмуса.
Ава аж подпрыгнула, но потом смиренно одела маску равнодушной девочки.
- А что если мы в таком случае возьмем его в заложники? – оживился раджа. – Вот будет интрига!
Салерия отвергла такой ход. Радже осталось вздохнуть. Но не преминул заметить:
- На вашей стороне Земли понятия чести толкуются чересчур прямолинейно.
Немедля было составлено письмо к Барбидону с согласием и указанием места встречи. Ответ не заставил себя ждать. Барбидон с высокомерной учтивостью оговорил условия, и Салерия с Адмусом выехали к оговоренному пункту.
То был старый, полуразрушенный, давно пустующий замок на границе с Злоконией, но там сохранилась пара комнат в приемлемом для переговоров виде, в том числе зала с большим камином. Когда Салерия вошла в нем уже пылали дрова, и протянув руки к огню, стоял сам… Алеандр. Похожий на прежнего принца с несколько неловким именем Барбидон, и уже чем-то совсем иной, словно актер, снявший грим после спектакля… Он обернулся на шаги, отвесил светский поклон, по светски поинтересовался дорогой и самочувствием принцессы. Салерия в ответ также произнесла принятые светские слова.
- Адмус уже осмотрел местность? Никого не обнаружил? – не преминул показать свою осведомленность Алеандр.
- Осмотрел. Никого нет, кроме вашей лошади.
Алеандр кивнул и прошелся по комнате. Салерия же села за старый стол, гостеприимно накрытый бархатной скатертью.
Барбидон (а для Салерии он, естественно, остался Барбидоном) начал переговоры с официальной части.
- Я благодарен, принцесса, что Вы сразу же отвергли предложение раджи захватить меня в плен. Я всегда был уверен в Вашей честной щепетильности.
Салерия молчала.
Алеандр остановился, но, не увидев на лице принцессы ни удивления его осведомленностью, ни дождавшись ответной реплики, вновь стал мерно прохаживаться по комнате.
   - В общественном мнении дело представляется так, что я здесь выражаю интересы Зла. Предположим. Есть только одна нестыковка. Во всех книжках на эту тему Добро представляет герой одиночка, а Зло – стая негодяев. Я же один, и бросаю вызов толпе добряков. Этакий дон Кихот, собравшийся сразиться с великанами. Причем в качестве темных сил моими союзниками выступают милейшие и, увы, вымирающие как вид создания, – лешии, кикиморы, берендеи… Мобилизовал бы русалок да морских сражений пока не ожидается. Но я не против вырядиться в представителя сил Зла, чтобы соблюсти книжные традиции. Но Вас, принцесса, эти условности, уверен, не обманут. Вы прекрасно осведомлены, как на самом деле все обстоит в этом рукотворном мире, якобы созданном наспех из благих побуждений за шесть дней с завершающим банкетом, закончившийся ссорой между архитектором и подрядчиком.
Салерия сидела как статуя. Глядя издали, можно было бы и впрямь подумать, что Барбидон репетирует речь перед скульптурой.
- Я уверен, что Вы, принцесса, приехали не для того, чтобы убеждать меня бросить начатое дело и присоединиться к гостям раджи в качестве четвертого принца. Значит, у Вас другая цель.   
Алеандр вновь остановился в ожидании, но Салерия продолжала молчать.
- Тогда попытаюсь догадаться, в чем она. Первый вариант, самый естественный и потому верный. Вы, принцесса, приехали, чтобы узнать о моих намерениях из первых уст, понимая, что затеял эту кашу я не из простого желания повоевать, дать своим молодцам пограбить и разойтись по домам, довольными набегом. Вы, принцесса, знаете меня и знаете, что я наверняка задумал что-то большое  и даже грандиозное. Все так. Но есть еще одна деталь, ради которой Вы поехали сюда.
Алеандр вновь остановился и посмотрел в глаза Салерии.
- Вы, принцесса, захотели узнать, как далеко может зайти Лотис, если расправит крылья. Ведь перед вами, помимо прочего, стоит задача, так сказать воспитательная, - в определенный момент притормозить растущий талант вашего избранника, чтобы он не воспарил над всеми людьми. Через меня, Вы хотите узнать, каким может стать Лотис. Ну что ж, смотрите…
Алеандр встал прямо перед Салерией. Красавец с высоким лбом, зачесанными назад длинными волосами, спокойными серыми глазами, смотрящими прямо в сердце… Он стоял словно в зеркале, и будто зала сузилась до размеров рамы, и камин позади разгонял сумрак ровно настолько, чтобы видеть это лицо, этот лоб, эти глаза, эти спокойно сцепленные длинные пальцы, способные так коснуться кожи, что…
- И Вы думаете справиться с таким? – спросило отражение.
Салерия тряхнула головой. Наваждение исчезло. Алеандр вздохнул украдкой и вновь отправился в свой кружной путь по комнате. Слова теперь доносились глуше, как бы издалека.
- Твой Лотис будет всю жизнь искать истину, а я уже знаю в чем она и в чем счастье: в том, чтобы быть победителем!
- Чего ты хочешь конкретно? – спросила Салерия.
- Объясню по порядку. Чтобы жить и править миром надо его сначала создать. Но чем сложнее будет творение, тем труднее в нем разобраться, и тогда на помощь приходит Некто. По сути - это Миф, но имен у него множество. Я, например, хочу, чтобы меня называли Вождем. И в этом качестве я поведаю людям, как им быть, и они перестанут бояться жить. Бояться за них буду я! Миф дает людям возможность подняться над обыденностью своего существования, ощутить возвышенность происходящего. Так пусть источником возвышенного буду Я! Разве я не могу послужить моделью живописцам и скульпторам? Живой Аполлон лучше зыбкого, неясного мысленного образа потускневшего старого предания. Но людям необходима и женская ипостась обновленного Мифа. Ты можешь стать ею! Салерия, я и тебя сделаю мифом! О тебе будут слагать стихи и легенды, к подножию твоих статуй возлагать цветы, мужчины и женщины обращать к твоему духу свои сокровенные чаяния. Я предлагаю тебе поселиться в этом новом мире.
- Твой мир возможен…
- Я знал, что ты умница.
- Он возможен, потому что люди не могут без успокаивающих мифов, но твой мир не по мне. Ты хочешь, чтобы я сделалась живой богиней? Заманчиво для девушки. Но я проделала обратный путь и приложила много усилий, чтобы стать земной женщиной.
- Зачем ты это сделала? – тихо спросил Алеандр.
- Там… свои проблемы. Своя мифическая реальность.
- Неужели то, что ты имеешь лучше?
- Может не лучше, но достойнее для меня.
- Это потому что ты живешь принцессою в сказке. Но и самая длинная сказка все равно кончается. А богиня – это навсегда!
- У меня свой путь.
- Как жаль… - проговорил Ситол. – Как жаль…
               
                ________


Салерия вернулась во дворец раджи поздно вечером. Не спала только стража и, конечно, Лотис. Он был бледен, но спокоен. Подчеркнуто спокоен. Поинтересовался, как прошли переговоры.
- Война… И война до уничтожения одной из сторон, - ответила Салерия. – Он хочет создать не просто новую систему власти. Он хочет сотворить антисистему!
- Что это означает?
- Это когда исзчезнет граница между противоположностями. И тогда не поймешь, где правое, где левое, где светлое, где темное, где плохое, где хорошее. Сплошное тождество по принципу «А судьи кто? Никто! Кроме вождя…»
- Если исчезнет ось, значит, не будет деления на белое и черное, а будет просто серое, а вместо добра и зла – доброзло, и бог и дьявол сольются в братском союзе, явив миру кентавра? Я правильно понял замысел?
Салерия кивнула.
- Итак, все иллюзии, если у кого они и были, рассеялись? – утвердительно спросил Лотис.
Салерия коротко взглянула на него.
- Да… Теперь у раджи не будет иллюзий.
- Скажи… а у вас там… откуда ты родом… все добрые?
- Нет, наоборот, там принято предавать друг друга. Это называется «уметь жить». Потому мама покинула свою родину, что такие как она там относились к разряду «глупых». Она хотела, чтобы я родилась в этой книге… то есть, я хотела сказать, на этой планете, и встретила хорошего юношу.
«А если бы она первым встретила Одариса или Адмуса?» - подумалось Лотису, и игла ревности еще раз за этот вечер кольнула его сердце.       

                _______               


На следующий день собралось высокое совещание в лице раджи, принцев и парочки визирей в качестве консультантов. Рвался присутствовать и Лорик, но отец не соблаговолил в виду его молодости: «Дураков для кворума хватает». После всестороннего обсуждения последовало решение: в дефиле строить крепость. Задача – перегородить дорогу из Злоконии. Решение было принято единогласно, но тут же возникли нелегкие вопросы: кто будет ее строить, где взять специалистов и материалы? Все совещающиеся высказали свои мнения, общее число которых в совокупности каким-то образом превысило число советчиков. Хуже того, ни одно не совпадало с другим. Просто удивительно, как можно за рахат-лукумом и кофе придумать такое количество разнокалиберных вариантов. Решено было кинуть клич к желающим и могущим построить крепость. Оплата по договоренности. Но главное, долго решали, кому возглавить ответственное строительство? Выяснилось, визири работать на жаре вдали от столицы не могли из-за одышки и слабого здоровья. Оно и понятно, раджа, боясь интриг, выбирал в министров людей пожилых и малоподвижных. В конце концов, общее руководство было возложено на Лотиса. Адмус и Одарис должны были ему помогать.
«Теперь есть кого обвинить в поражении»,  вытирая пот, синхронно подумали раджа с визирями.
Лотис по молодости лет охотно взялся за неподъемное дело. Прежде всего он разослал по газетам объявление о трудовом наборе на ударную стройку. Через неделю стали приезжать готовые подрядиться. Первым прибыл помятого вида мужчина с непередаваемым букетом запахов изо рта.
- Я - мастер не покладая рук. Готов взяться за все!
- Вот этого мы и боимся, - ответил ему Лотис, и отпустил с богом.
Чем больше подъезжало народу, тем очевиднее становилось, что по большей части эти люди не те и не то. А время уходило, тянуть больше было нельзя. Остановились было на одном дельце, как вдруг…
Лотис с Адмусом в очередной раз обмеривали место стройки, пытаясь сообразовать свои желания с имеющимися возможностями, когда к ним подъехала карета. Из нее первой выпорхнула Авочка, следом некий серьезный господин – прямой, как линейка, одетый в черный костюм и белоснежную сорочку.
- Великий Администратор! – в унисон ахнули Лотис с Адмусом.
- Милости просим! – прокричала Авочка, неизвестно к кому обращаясь. – Я написала папе о наших затруднениях, и он согласился отпустить на время господина Великого Администратора.
Лотис с Адмусом с кислым видом поклонились. Великий Администратор бесстрастно отвесил еще более низкий поклон. 
- Я хотел бы сразу ознакомиться с делом, - сказал он сухо.
Пришлось пригласить его в штабную палатку и посвятить в замысел.
- Я понял задание. Могу приступить или у Вас есть иные соображения?
Лотис с Адмусом переглянулись, потом взглянули на Авочку. Она так старалась…
- Хорошо, - ответил Лотис. – Приступайте.
Дельцу же пришлось объяснить, что по блату пришлось принять другого подрядчика, но если тот обмишурится, то вернутся к его услугам. Делец вошел в положение и согласился обождать, причем бесплатно.
- Во имя общего и святого дела, - я готов пойти на убытки, - сказал делец и замолчал потрясенный своим благородством. Даже слезы выступили.
Лотис вздохнул и отправился по своим делам, Адмус сплюнул и пошел заниматься своими делами, Авочка вспыхнула алым маком и убежала к Салерии. Великий Администратор объявил, что через час назначает совещание…
На следующий день Лотис наведался к месту будущей стройки. На площадке ничего не происходило. В штабной палатке он застал совещание. За столом сидела группа мужиковатого вида людей, и что-то по очереди важно вещали.
На другой день Лотис пришел опять. На площадке ровным счетом ничего не происходило. Разве что появилась коза, прицепленная к колышку. Она увлеченно щипала зеленую травку. В штабной палатке шло совещание. Помимо других мужиковатого вида людей там появились три писца…
Лотису стало дурно, когда на третий день он увидел ту же картину с козой и совещанием, причем число писцов явно увеличилось и добавились еще какие-то субъекты с неопределенными обязанностями. С этой новостью он поспешил к Адмусу.
- Типичный бюрократизм! – взъярился Адмус. – Я самолично погружу его в карету. Авочка мой крест, я и в ответе за последствия.
Лотис тут же успокоился и стал успокаивать Адмуса.
- Авочка хотела как лучше, поэтому и обратилась к отцу. Ничего страшного. Я дам ему два дня, если послезавтра он не приступит к строительству, я уговорю уехать его, ввиду отсутствия средств и перемены наших взглядов на стратегию ведения войны. Скажу – переходим к партизанским методам.
На том и порешили.
К сожалению, на четвертый день, хотя коза исчезла и вместо нее появилось некоторое количество колышков, совещание продолжалась.
«Это же надо иметь такую страсть к посиделкам, - подумал Лотис. - Родился бы он женщиной, из гостей бы не вылазил».
Наступил пятый день. Лотис прибыл на место и с грустью убедился, что хотя число колышков возросло, но жизнь бурлила только в штабной палатке.
Когда Лотис вошел туда, из-за стола дабы отвесить приличествующий поклон вскочило четыре писца, усердно марающих разложенные перед ними листы. А таких набралось уже целые кипы.
«Сколько же можно исписать всего за четыре дня!» - ужаснулся Лотис.
- Писари работали и ночами, - сказал Великий Администратор, перехватил недоуменный взгляд принца.
Сам он тоже не забыл обложиться стопами бумаги, кои и разглядывал с большим вниманием.
- Как дела? Как успехи? – вяло спросил Лотис.
- Приступаем.
- К чему именно?
- Непосредственно к строительству крепости. Вот чертеж.
Великий Администратор пододвинул Лотису широкий лист пергамента. На нем красовалась внушительного вида крепостца с башнями по углам, бойницами и выдвинутым вперед редутом, мешавшим атаковать и обстреливать центральную часть сего оборонительного сооружения.
- Вид не дурен, - согласился Лотис. – Но сколько времени понадобится на…
- Тринадцать дней и шесть часов. Скорее не удастся.
- Надо же, какая точность. Сроки нормальные, но когда начнется само строительство?
- Сегодня. Через девять минут появится первый обоз с бревнами, а через час сорок прибудут каменщики со своим материалом. Ну и так далее.
Лотис опешил.
- Как это – через девять минут? А если они встанут перекурить, или что-то не заладится?
- Перекур у них предусмотрен. Запасные оси для телег на случай поломки будут в обозе.
- Подождите. Вы что, меня за мальчика держите? Как можно рассчитать с такой точностью?
- Смотрите, ваше высочество… Сетлик, план подвоза леса.
Писец немедленно вручил господам разграфленный лист.
- Итак, читаем. Лесорубы заготовили заданный объем бревен, о чем и было доложено. Вечером обоз был на месте заготовки. В шесть утра началась погрузка. В девять она закончена. Скорость движения лошадей составляет шесть миль в час. На перекате реки они сбросят скорость до двух миль. Переправившись, они будут двигаться со скоростью пять миль с четвертью, ибо несколько устанут при переправе. Далее следует два отдыха по пятнадцать минут. При подходе скорость возрастет до пяти и три четверти мили, ибо дорога пойдет укатанная. Таким образом, обоз появится в поле нашей видимости через… шесть минут.
Лотис молча вышел на свежий воздух. Через шесть минут из-за леса появились телеги, груженые бревнами…
- У меня о Вас было другое… извините, превратное мнение, - сказал Лотис.
- Понимаю. Это все Писатель… Сатирик, понимаешь…- мрачно ответствовал Великий Администратор. По-видимому, все же были явления, что уязвляли его глубоко спрятанное самолюбие.
- А откуда эти транспортные средства я не знаю, - сказал Великий Администратор, указывая на появившиеся с другой стороны карету и три телеги. Причем на двух из них покоились… гробы!
- Кто-то проявил не похвальную предусмотрительность, - откликнулся Лотис, с удивлением рассматривая странную процессию.
Чем ближе она была, тем больше крепло смутное подозрение.
Не может быть!
Но это был именно он. Из кареты вышел его средний брат – Карис, владелец солидной похоронной фирмы.
Перед Лотисом предстал крепкого телосложения, но при том элегантный господин. Естественно, он был в черном деловом костюме.
- А ты как тут очутился? – вопрошал изумленный Лотис, после церемонного объятия и братского поцелуя.
- Я услышал, что у тебя определенные проблемы. Честь семьи заставляет меня быть там, где опасность для моего брата.
Лотис недоверчиво перевел взгляд на гробы, и нахмурился. «Неужели решил подзаработать?» Что и говорить, эта мысль была ему крайне неприятна.
- Я прихватил свою продукцию, - безмятежно сказал Карис. – На войне всякое может случиться… Но, естественно, я проделал длинный путь не ради рекламы своего товара. Говорят, вы строите крепость. Я привез свой персонал: плотники и столяры самого высокого разряда.
Его рука в черной бархатной перчатке царственно обвела выстроившихся работников в количестве шести человек.
- Спасибо. Помощь нам нужна. А вот и распорядитель стройки… Познакомьтесь… Великий Администратор, - указал Лотис на стоящего рядом Великого Администратора.
Карис и Великий Администратор оценивающе взглянули друг на друга. Между ними будто пробежала какая-то искра, и они вежливо поклонились.
- Уверен, мои люди в плотницком деле заменят целую артель, - сказал Карис.
- Прошу пройти в мою штабную палатку, - предложил Великий Администратор.
 Карис отвесил еще один легкий поклон. Великий Администратор сделал знак и рядом вырос один из его помощников:
- Прибывших разместить и поставить на довольствие по первому разряду.
Помощник увел людей Карис, а Великий Администратор повел гостя к себе и через минуту они забылись, увлеченные разговором. Лотис почесал за ухом, символизируя тем, что не знает, что и думать.
«Надо же, нашли общий язык», удивился было Лотис. Потом, поразмыслив, пришел к выводу: «А чего тут удивительного? Оба заняты  одним делом – устройством жизни людей».

                _______ 


Одарис и Адмус тоже погрузились в дела.
Адмус тренировал селян, понемногу делая из них подобие солдат. Одарис ездил по ближайшим княжествам, высиживал во дворцах, мужественно пил и парился с хозяевами в бане, и неизменно привозил договора о союзе.
-У тебя оказывается дар заговаривать зубы, - удивился Лотис, проглядывая очередное соглашение.
- Просто я люблю сидеть за столом и вести беседу.
- Да, наверное, это главное качество дипломата, - согласился Лотис.
Адмусу же он объяснил дипломатические успехи Одариса так:
- Ведь он играет по нотам. Их всего семь, а вариаций множество. Он и в политике, как в музыке, выдувает мелодию исходя из обстоятельств и запросов слушателей. К тому же дирижировать умеет…
Склонившись над разложенными документами, Лотис и Одарис изучали содержимое, когда в дальних комнатах раздался шум. На пол явно летела посуда и прочие предметы быта. В ответ раздавались возмущенные голоса и тут же умолкали раздавленные. По-видимому, паровым катком.
- Похоже, Авочка идет, - не отрывая глаз от бумаг, меланхолично заметил Одарис.
- И кажется, чем-то раздражена, - отозвался Лотис.
Тут створки дверей с треском распахнулись, и на пороге появилась сама Ава во всей своей красе.
Люстра на потолке опасно качнулась, подумала, и решила пока не падать на пол.
- Как это понимать? Все при деле, а я рукоделием должна заниматься?
Вопрос Авочки застал принцев врасплох.
- А что ты можешь? – спросил Лотис.
- Я? Я что могу?
Авочка чуть не задохнулась от гнева.
- То же что и вы, мужчины!
- Ну, хорошо, Ава. Мы что-нибудь придумаем, - начал было Лотис, но его прервали.
- Что значит «мы что-нибудь»? Я хочу быть наравне с Адмусом! У нас между прочим - в цивилизованных княжествах я имею в виду - еще четыреста лет назад приняли Хартию, уравнивающие права принцев и принцесс.
- Мы с Одарисом ценим дарованные права, - показал свою цивилизованность Лотис (Одарис, как опытный дипломат, не сказал ни «да» ни «нет»), - но что именно можно предложить женщине на войне?
- То же, что и Адмусу!
Лотис почесал нос, показав тем собеседнику, что страшно озабочен возникшей проблемой, потом, просияв от нежданно пришедшей мысли, сказал:
- Ава, а ты обратись к Адмусу. Он как раз сейчас занимается обучением новобранцев. Скажи, военный совет в нашем лице распорядился направить тебя к нему в помощницы.
Авочка крутанулась на каблучках, и ее туфельки зацокали в обратном направлении.
- Ловко ты сделал Адмуса громоотводом,- одобрил Одарис. – Тем более что он вооружен…
Ава нашла Адмуса за лагерем. Посмотрев, как он тренирует мирных селян, Авочка вдруг заявила:
- Я тоже  хочу, чтобы ты учил меня фехтованию.
- Тебе-то зачем? Это дела военные, - отмахнулся Адмус. То была его роковая ошибка.
- Для того, - немедля завелась Авочка, - что на войне меня могут попытаться взять в плен. И мне что, надо будет кричать: «Ой, Адмус, - запричитала она тоненьким голоском, - ох, миленький, ах спасай, меня похищают!» А ты, как всегда, будешь занят! - закончила Авочка металлическим голосом.
- Я приставлю охрану.
- А если охрану перебьют?
- Тогда я примчусь.
- Так ты же будешь увлечен важными государственными делами. Например, добывать овес лошадям.
- Тебя не переговоришь.
- Ты хотел сказать: «Не переспоришь»?
- Нет, тебя не переговоришь, - набычился Адмус.
- Хорошо. Суть не в словах, а в делах. Так, когда начнешь меня учить?
- Сразу и сейчас, - сказал, как клацнул зубами Адмус.
Вечером Лотис встретил взмыленного Адмуса.
- А где Ава?
- Спит. Умаялась.
- И как обучение?
- Знаешь, я думал она махнет пару раз мечом, уколет пальчик и успокоится, а она крутила им так, что мухи облетали нас за километр.
Лицо Адмуса излучало сдержанную гордость.
- Ну и хорошо. Теперь будет, кому тебя охранять, - не удержался от подковырки Лотис.    
Но Адмуса было не пробить.
На следующий день Лотиса ждала еще одна удивительная встреча. Он сидел в штабе, как у крыльца остановилась пропыленная карета и оттуда вышел всего один человек, но какой – сам брат его,  Плитцимус!
- А ты чего, ведь чемпионат в разгаре? – спросил Лотис, после очередной порции приличествующих объятий и поцелуев.
- Во-первых, батюшка письмо прислал. Пристыдил. Мол, в нашем роду уклоняющихся от боя не было. Во-вторых, тренер вызвал и сказал: «Голы бывают всякие, а  игровое поле - тем более». В третьих, неужели я бы тебя оставил наедине с врагом, а сам безмятежно гонял мячик?  Драка есть драка. Никто не сможет укорить меня в том, что я уклонился хоть от одной потасовки.
Лотис выслушал это с большим удовлетворением и сообщил, что Карис тоже здесь.
- Я не сомневался, что этот стервятник прибудет первым. Значит, мы может спокойно идти в бой:  в случае летального исхода похороны по первому разряду нам обеспечены.
Лотис, несмотря на свое вольнодумство, предпочел сплюнуть через плечо три раза. Плитцимус тоже стукнул кулаком по деревянной обшивке кареты.
- Ну, раз вы съехались - мы спасены, - с облегчением сказал Лотис.
- Самое тяжкое в нашем деле – попасть в пустые ворота, - не согласился Плитцимус. - Дело, кажется плевое, а ответственность столь большая, что поневоле ноги дрожат. Так что тут происходит?
- Понимаешь, по большому счету не очень понятно. По факту получается так: один принц перечитал приключенческих книжек и решил, что он не хуже других справится с ролью покорителя вселенной. И что любопытно, нашлось немало людей и антропофозов, которые его бредням поверили. Теперь он организует армию и готовится напасть на соседние царства.
- В старину говорили: «агрессор прав до тех пор, пока побеждает». Посмотрим, чем кончится его первая битва. Что мне поручишь?
- Надо помочь Адмусу сколачивать войско.
- Ладно, веди, посмотрим в какой форме у вас хавбеки.
Адмус и Плитцимус тоже быстро нашли общий язык. Плитцимус сразу предупредил, что он тренером команды быть не желает, так что функции командующего остаются за Адмусом, а вот организовать разведку – пожалуйста.
- Мое дело – постоянно быть в поле, - заявил он.
Адмус охотно согласился с доводами Плитцимуса, и повел его к солдатам, отбирать годных стать лазутчиками.

                _______


Близкие Лотису люди не только прибывали, но и отъезжали. Салерия попросилась к батюшке повидаться. Лотис безропотно отпустил ее. Она и так провела много времени вдали от отчего дома, занимаясь пивоварней. Теперь Лотис мог всецело погрузиться в дела, а они обстояли следующим образом. На возможном направлении главного удара под руководством Великого Администратора быстро строилась крепость. В лагере неподалеку Адмус формировал ополчение, силу которого можно было выявить лишь в бою. Благодаря стараниям Одариса из окрестных княжеств начала поступать помощь – добровольцами, продовольствием, стройматериалами, лошадьми и телегами для обоза. Плитцимус с отобранными людьми ушел в разведку. Злокония грозно молчала. Но невольно закрадывалась мысль: а может пыль, поднятая Барбидоном, скрывает пустоту? Раджа повеселел. Его сосед султан тоже. Оба встретились на высоком уровне на границе своих владений и пировали три дня, всенародно грозя оторвать уши зарвавшемуся мальчишке. Как вдруг…
Беженцы повалили внезапно. Они шли бесконечно длинным караваном. Издалека можно было принять их за купцов, груженых товаром. Но караван сей тянулся и тянулся длинной муравьиной цепью. Беженцы рассказали ужасные вещи: враг прошел через пустыню и появился в их землях внезапно, подобно песчаной буре, и снесла их деревни и городки. На пощаду могли рассчитывать лишь те, кто способен был доказать свою полезность Новому Делу. Так именовал Вождь свое предприятие. Раджа и султан немедля собрали свои полки. Расчет их состоял в следующем. Главное войско злокозненцев сейчас находится в оазисах за Великой пустыней. Переход через нее наверняка отнял немало сил. Нападавшим надо отдохнуть, пересчитать добычу, и быстро вернуться назад они не успеют. Значит, надобно не медля нападать на столицу Злокознии. Один удар решит исход кампании!
Лотис сомневался. С чего это Барбидон забрался так далеко, оставив Город без прикрытия? Чтобы ответить на этот вопрос и ушел в рейд Плитцимус.
А мимо недостроенной крепости уже шли колонны объединенного войска раджи и султана.
- Обождите здесь, - упрашивал главноначальствующих визирей Лотис. – Скоро вернется разведка и тогда можно будет принять решение, заглянув в карты сдающего.
- У нас приказ, - отвечали ему оба визиря, один от имени раджи, другой султана.
«Может, и вправду мы не понадобимся?» - подумал Лотис, провожая взглядом хвост обоза, и почувствовал: нет, не для экскурсии судьба сорвала их с места. Что-то еще будет.
Далеко за полночь вернулся Плитцимус. Он разбудил Лотиса с вопросом:
- Слушай, а что за сборную я встретил по дороге?
- Это объединенное войско раджи и султана, - ответил сонно Лотис.
- А уж думал – не враг ли. Не стал подъезжать, а сразу к тебе. Только зачем они идут в засаду?
Лотис проснулся разом и навсегда.
- Где засада?
- На полпути от столицы. Ждут, когда мы сунемся к ним.
Лотис вскочил с криком: «Надо их предупредить!» Через минуту он седлал коня, через пять – скакал с братом вслед за союзниками.
Они примчались, когда солнце стояло высоко в небе и принцам хорошо была видна картина разгрома. Тела лежали около шатров и палаток, кострищ и телег, там, где люди легли спать.
- Вот и кончилась для нас сказка, - обронил Лотис.

                ________


На совет собрался весь командный состав, даже валившейся от усталости Плитцимус. За походным раздвижным столом разместились Лотис, Адмус, Одарис, Великий Администратор, Плитцимус и Карис.
- Повестка дня проста, - объявил Лотис, - сначала необходимо ответить на вопрос «что делать?», чтобы затем найти ответ «кто будет виноват?».
- Как говаривал наш тренер после неудачного чемпионата: необходим расчет задним умом в целях поиска баланса будущего, - сообщил Плитцимус и заснул.
- Дорога вглубь восходных царств открыта, - начал подводить искомый баланс Адмус. – Кроме моих ополченцев никого нет.
- Крепость достраивается, остались небольшие доделки, - заявил Великий Администратор. – Продовольствия завезено на два месяца осады.
- Материалы для отбития штурма, как то – смола, стрелы каленые и стрелы простые,  пакля для зажигательных снарядов и прочее складировано и хватит примерно на три приступа, - доложил Карис.
- Помощи из других княжеств в ближайшее время ждать не приходится. Будут выжидать, - поставил точку Одарис.
- Конкретно для нас дела обстоят не так скверно с учетом того, что все и так плохо, - подытожил Лотис.
Совет согласился с политической оценкой ситуации.
- Чтобы поднять дух во вверенном нам ополчении необходимо решительно изготовиться к обороне и одновременно подготовить контрудар в любом месте, чтобы получить хотя бы маленький успех, - заявил Адмус.
Совет согласился с этим предложением. Было решено: комендантом крепости назначить Кариса. Командующим ополчением – Адмуса с поручением немедленно взяться за выработку плана кампании. Одарису отбыть в отдаленные княжества и методично проедать плешь тамошним царькам просьбами о вспомоществовании.
- Придется мне к ним во сне являться в виде упыря и требовать злата и крови, - серьезно сказал Одарис.
Великий Администратор вынуженнно отбывал домой. Он не мог бросать на произвол судьбы вверенное ему Халалейское княжество. Лотис… Лотис назначался верховным командующим.
На этом совет закончил работу.
Провожая Великого Администратора, Лотис спросил:
- Как вы думаете, у нас есть шансы победить?
- Шансы есть всегда, - ответил Великий Администратор. - И их никогда нет. Равновесие нарушает некое качество, которое называется «расчет», «долготерпение», «везение», наконец. Но какое именно качество из всех возможных сыграет решающую роль узнать заранее невозможно. Для того и живем, чтобы узнавать.
Когда уже поднял ногу, чтобы сесть в карету, остановился, обернулся и сказал:
- Барбидону явно кто-то или что-то помогает. Многое, если не все зависит от того, помогут ли вам.
После чего Великий Администратор взошел в карету и отбыл к месту своей постоянной службы.
За вечерним чаем Лотис задал тот же вопрос друзьям: есть ли, по их мнению, шанс на победу?
- Я по натуре может и ипохондрик, но мне нравится быть оптимистом, - ответил Одарис. – А к чему вопрос?
Лотис, сосредоточенно помешивая ложечкой в чае, осторожно прояснил свою затаенную мысль:
- А вдруг тут не просто столкновение с обезумевшим принцем, а нечто большое? Раз Барбидон хочет переформировать мироустройство, значит, он узнал, что это возможно. И… в случае победы…у победителя есть шанс… Весь вопрос: кто будет победителем?
Одарис внимательно поглядел на Лотиса.
- Твое познание наук явно вышло за рамки учебников, - молвил Одарис. – Уж не хочешь ли ты попробовать себя в деле переустройства мира?
Лотис пожал плечами.
- Если война примет глобальный оборот, и полетят границы и троны, то после победы все это надо будет упорядочивать. А кто это будет делать, как не победители?
- Эту мысль тебе не Салерия подсказала?
- Нет, она в политику не вмешивается.
- Меня давно увлекает форма музыкальных произведений, - задумчиво проговорил Одарис. – Их структура так сильно что-то напоминает. И теперь я, пожалуй, догадываюсь что. Это зашифрованные послания, а по сути готовые формы мироустройства. Разные… Простые, первичные и более высокого, симфонического, порядка, где кажущаяся рассогласованность отдельных элементов собирается в готический собор упорядоченной гармонии интересов… Но хватит ли у нас силенок?
- И ты туда же! – покачал головой Адмус. – Сдается мне, что переустраивать мир легко начать, но сложно закончить. Всегда будут обнаруживаться недоделки. Жизни не хватит на устранения.
- Но и все оставить как есть не получится, - отвечал Лотис. – Переустраивать то, что живет и никому не мешает – преступление, что и затеял Барбидон. Но когда все округ порушено, надо будет восстанавливать, то неужели ты захочешь восстановить захламленную комнату один к одному? 
- Может ты и прав, - согласился Адмус. - Порой, чтобы выявить суть правды надо исказить форму ее проявления.
- О! И Адмус сподобился на афоризмы. Если так и дальше пойдет, нам придется записывать за Адмусом изречения, - изволил посмеяться Одарис.
- Нет, ваши мудрствования мне не по плечу, лучше я займусь тем, что у меня хорошо получается. Пойду учить солдат.
Адмус встал  из-за стола, но у дверей остановился и пожелал:
- Только не увлекайтесь. Не пытайтесь создать иллюзорный мир всеобщей одухотворенности. Кому-то надо быть и персонажами.

                _______


А утром было проведено очередное военное совещание. Докладывал Адмус.
- Злокозненцы будут у стен крепости если не сегодня вечером, то завтра к полудню. Их цель - быстро овладеть укреплениями и двигаться вглубь тутошних царств уже не встречая организованного сопротивления. Выходит у нас одна задача: упереться в этом пункте и не дать пройти противнику по единственной дороге. Если хотят попасть во владения султана, пусть чапают через пески и горы.
Одарис злорадно усмехнулся, вспомнив эти места.
- Но есть и неясные моменты. Неизвестной численности силы врага просочились в оазисы на дальнем краю Земли. Оттуда они могут двинуться вверх и добраться до владений раджи. Значит, нужен заслон. Значит, несмотря на малые наши силы, все равно часть их придется отрядить в направлении оазисов. Кого предложим в качестве командира отряда?
- Я готов! – сказал Плитцимус. - Мне за стенами сидеть скучно будет. Я не вратарь ловить мячи. Мне нужно поле.
Предложение было принято единогласно.
- Сидеть всем нам в крепости нельзя, - продолжал Адмус. – Иначе получится мышеловка. Предлагаю остаться только коменданту крепости, остальным покинуть ее сегодня же и выполнять свои задачи вне ее.
Приняли и это предложением, как разумное. Карис охотно согласился сидеть в крепости, ибо предпочитал офисную работу.
На этом официальная часть совещания закончилась.
- Как Ава? – спросил Лотис.
- Прогрессирует, - отвечал Адмус. - Скоро меня учить будет. И, что совсем плохо, рвется в бой. Надо будет сунуть ее на спокойный участок, чтобы охладилась.
- Пусть со мной идет, - предложил Плитцимус. – Я недавно обмолвился о футболе, так она мне целую лекцию прочитала о сравнительных достоинствах тактических схем. Я в пути хоть отдохну сердцем.
Адмус подумал-подумал и отпустил. На крепость надвигалась такая гроза, что дамским зонтиком не закрыться…
Через три дня отряд Плитцимуса отбыл за песчаный горизонт.

                _______ 


Крепость осадили уже вечером. Налетела конница – всадники с раскрашенными звериными масками на лицах, следом прикатила пехота на телегах. Злокозненцы (затем их все чаще стали называть зловредцами) были одеты в синие мундиры и над ними гордо реяли знамена: черно-голубое полотнище, расшитое золотым шитьем, из которых витиевато складывались слова: «Новое Дело».   
Узнав от перебежчика, что обороной крепости руководит владелец похоронной фирмы, в стане неприятеля даже флегматики упражнялись в шутках. Однако после двух штурмов враг расценил сферу деятельности начальника крепости как предзнаменование, снял осаду и откатился в пределы Злокознии. В анналах истории этот эпизод известен как «гробовая осада». Рассказывают, что только комендант не радовался вместе со всеми успехам, а входя на стену, прикладывал руку к глазам козырьком, смотрел на последствия победы и вздыхал о чем-то своем. Впрочем, однажды обронил еле слышимо:
- Сколь разнообразен путь в покойники однако.
Лотис с Адмусом собрали за это время свежее войско и известие о том, что крепость устояла, наполнила их сердца радостью первой победы. Они приехали в цитадель и с жаром обняли Кариса.
- Возможно, это поворотный пункт в войне, - предположил Лотис.
- Не стоит торопиться, - возразил Адмус. - Они ждут, что теперь мы пойдем к ним в гости, и в чистом поле они отыграются
- Ребята там собрались разбойные, - согласился с Адмусом Карис. – Ну а то, что они не стали себя губить на стенах, не есть свидетельство их трусости. Все впереди.
И все же хорошее настроение не могло омрачить предстоящие испытания. Выяснилось главное – Барбидон им по зубам. А то возомнил себя покорителем вселенной…
Все изменилось в одночасье, и началось с неприметного события: в столицу султана вошел человек в аккуратных лохмотьях, с красивыми цветастыми заплатами на одежде. То был изгнанный не так давно по рекомендации Одариса и с согласия потерпевшего Хаттуф. Он пришел и возвестил:
- Есть теперь пророк в своем отечестве. Это я! Зовите отныне меня просто – Учитель, ибо учить вас буду всему понемногу, но целенаправленно. Постараюсь не обмануть вас… ну даже если обману – не беда, ибо дело-то в другом. Во-первых, я не буду брать плату за учение, разве что возьму самую малость – ваши души. Так они вам и не надобны. А я не гордый – подберу с грязного пола, отряхну и возвещу им новое учение. Это в третьих.
Дальше он понес совсем необычное для простого ума и слуха.
- До сих пор мы жили в мире симметрии и тому радовались. Вот левое, а вот правое. Мол, не спутаемся. Ложное то видение! Симметрия должна не разъединять, а объединять, - возвестил пророк. – Да и есть ли симметрия в чистом виде? Не перетекает ли одно в другое? И разве переток не является сутью бытия, солью жизни? Мы гоняемся за этой текучестью, пытаемся удержать его в своих руках, но она вытекает, переливаясь всеми цветами радуги. Цвета радуют нас, утечка огорчает. И вот появилась надежда. За пустыней явился новый Герой и провозгласил Новое Дело. Он идет к нам, чтобы преодолеть пустыню в наших сердцах, и охладить жар нашего разума. И я пророчу приход нового, и говорю старому: ты не приняло меня, так уйти в небытие!
И дальше в том же духе часами. Народ не знал, что и думать, а потому привычно позволил думать за себя другим. Настал миг, когда пророк возглавил толпу, и она ворвалась в покои султана. Монарх сладко спал, когда его грубо потрясли за плечо и он узрел бородатое мурло, которое сказало:
- Вы часто говорили: «Вот умру, и делайте, что хотите». Так вот, представьте, что вы уже умерли!
В бывших владениях султана началась новая эра. Возбужденный народ вооружился чем попало и напал на царство раджи. И там произошло несусветное. Слово покорило меч! Стража посопротивлялась для вида и разбежалась с чувством выполненного долга.
- Ситуация переведена в штатное русло, - отрапортовал визирь.
- Это хорошо, - искренне одобрил раджа. – А что сие обозначает?
- То, что теперь ситуация прояснилась и стало ясно, что надо делать.
- А что надо делать?
- Драпать, Ваше величество, и как можно скорее.
Раджа вздохнул.
- Так нечестно, - заявил он. - Такая интрига мне не по вкусу!
Визирь лишь развел руками. В жизни часто самой трудной задачей является не распутывание заковыристой комбинации, а поиск выхода расположенного у тебя под носом входа. Нашему гостеприимному в быту радже ничего не оставалось, как отбыть в эмиграцию с гаремом и верной Алибанас.             
О том, что тыл теперь стал фронтом,  сообщил примчавшийся Одарис..
- Вот что значит не следовать законам деспотизма, - заметил Одарис. - А ведь сказано в Памятке деспота: дави критическую мысль негодяев в зародыше. Моя вина, я султана надоумил пророка изгнать, а он, оказывается, набрел на Барбидона.
И самокритично вздохнул по поводу своего врожденного гуманизма. После чего отбыл выполнять очередную дипломатическую миссию. От былого представительного военного совета осталось трое - Лотис с Адмусом и Карис. Долго взвешивали варианты. Получалось одно: надо было отступать. Запасы в крепости истощились, и на новую осаду их вряд ли бы хватило. А ставить необстрелянное войско Адмуса между молотом и наковальней – значило идти ва-банк.
- Потеряем крепость, но спасем армию, сохраним армию – спасем царство! - бросил тогда крылатую фразу Адмус.
Решено было выводить войско из зоны восстания и идти на соединение с Одарисом, который, возможно, сможет собрать хоть что-нибудь в подмогу.
По окончании совещания вошел Лорик с девушкой. Они впереди катили подобие маленькой телеги, уставленной блюдами.
- Прошу обед!
На стол легли тарелки с супом и блюда со вторым.
- Что ж, давайте откушаем. Дальше наверняка придется питаться в сухомятку, - сказал Лотис и принялся за еду.
- Однако, - сказал он спустя три ложки.
- Что-то давно я такого не ел, - добавил Адмус.
- Я помню точно, когда ел такое в последний раз – дома, - сообщил Карис. – И кто так готовит?
Лорик засмущался и вымолвил, скосив глаза на девушку.
- Моя жена… Золотушта.
Мужчины засуетились, уступая место принцессе. Однако Золотушта категорически отказалась.
- У меня еще дела на кухне. Я пришла с просьбой… Вы не оставите меня при кухне? Мне привычно и вам в тягость не буду.
Совещание открылось и закрылось в течение одной минуты с постановлением утвердить кандидатуру Золотушты начальницей кухонного производства полевой армии.
Тут с просьбой выступил и Лорик.
- А нельзя ли и мне остаться? Правда, в воинском деле я нуль, но по хозяйству хорошо обучен маменькой и наставлен папенькой.
Его назначили начальником тыла. На этом подготовка к отступлению закончилась.
Рано утром, почти ночью, войско бесшумно снялась с места, и пока разведка противника спала, отбыла в неизвестном направлении.



                Сказ 24. Испытание мечом


Колона шла двое суток, довольствуясь короткими привалами. Мнилось проскочить ночью столицу султаната, а затем окольными путями, о которых ведал Лорик, через владения раджи двигаться к дальним княжествам, где дипломатничал Одарис. Глядишь, там дадут отдохнуть…
Первый день прошел спокойно, второй – почти до вечера – тоже. Но в шесть часов пополудни стало ясно – проскочить не удастся.
Впереди показалась темная масса. Народ шел с явно нехорошими намерениями: разметать, раскромсать, нашпиговать… Еще бы! Их было много больше, чем ополченцев, а это окрыляло.
- Вот что, - обратился Адмус к Лотису, - уводи обоз, а я прикрою.
- Обоз я Карису поручу, - отвечал Лотис.
- Нет, - сказал Адмус твердо. – Надо разделиться. Всякое может случиться. Один из нас должен остаться и вывести людей.
Щеки Лотиса покраснели.
- Я, значит, деру дам, а ты…
- Это война, Лотис, а не игра в благородство. Я погибать не собираюсь. Мне еще свадьбу играть. Теперь все надо делать рационально.
Лотис подумал-подумал и был вынужден признать справедливость распределения ролей. Ничего более не говоря, он направился к обозу. А что он мог сказать Адмусу, кроме банальностей?…
Адмус вышел вперед строя своих ополченцев и выкрикнул:
 - Ну что, ребята, идем на бой в первый раз? Это как на первое свидание: и боязно, но надо. Там тоже сейчас на нас будут смотреть - страшимся мы или нет? Нужно будет добежать скорей, чтобы глаза их видны стали. И чтоб они увидели: мы не боимся их! И тогда поле битвы будет нашим! Сейчас вы убедитесь, что не зря потели на занятиях. Как только увидите противника, сразу вспомните, чему учились. Ну так что, ребята, вперед?
- Вперед! – дружно ответили сотни глоток.
- Тогда за мной!
И Адмус, обнажив шпагу, пошел на противника…

                _______


Бились еще не раз, но войско Адмуса и Лотиса неизменно опрокидывало врага. Через неделю они в целости вышли к границам первого дальнего княжества. Людям мнился отдых, а руководителям – пополнение воинами и припасами. Если, конечно, Одарису удалось договориться…
До пограничного столба оставалось часа три пути, когда на горизонте они увидели знакомую картину – им навстречу выдвигалась темная масса. И там должно быть мятежники взяли верх. Адмус привычно приказал строиться в боевые порядки.
- Такого я, честно говоря, не ожидал, - шепнул Адмус Лотису. – Воины устали сверхпредела. Против свежих сил они могут не устоять.
- Наконец-то я покину обоз! - воскликнул Лотис. – Невмоготу уже отсиживаться.  Бери центр, а я на самый слабый фланг. Какой из них?
- Левый.
-Давай его перегородим телегами. Все равно больше могут не понадобиться, а так хоть какая-то защита.
- Ставь.
Пока войско строилось, противник неумолимо сближался. Впереди, не таясь, ехал сам командующий. Между двумя осликами были установлены носилки под балдахином и некто в цветастом тюрбане мерно покачивался под сенью благодатной тени. (А надо отметить, было жарковато, как и водится в тех краях.) Адмус и Лотис с любопытством наблюдали за смелым военачальником, тем более что войско маршировало на них без всякого страха, как на параде.
- Как они уверены в победе! – сказал Адмус.
- А давай-ка налетим на генерала, пока остальные не очухались, - предложил азартно и впрямь засидевшийся Лотис.
Предложено – исполнено. Они вскочили на лошадей и с несколькими воинами устремились на зарвавшегося визиря.
Надо отдать должное противнику. Его солдаты не дрогнули, а спокойно поджидали мчащихся.  А визирь, тот вообще… дремал! Ну и нервы.
Адмус и Лотис обнажили сабли. Охрана что-то стала кричать. Визирь очнулся и сонно посмотрел на приближение опасности. Затем вяло махнул рукой. Мол, и фиг с ними. Мол, и ни таких врагов видали на своем боевом веку. Адмус от такой наглости аж рассвирепел. Он поднял саблю…
- Красив! Авочка наверняка в восторге, – услышал он знакомый голос.
Адмус так затормозил, что едва не кувыркнулся через голову лошади.
- Тебя нипочем не узнать в этой одежде, - проговорил Адмус, тяжело дыша.
Одарис довольный улыбнулся. А помимо увесистого тюрбана, который шел к нему, надо честно сказать, куда  больше, чем мятая шляпа, принц был облачен в парчовый попугайной расцветки халат. И все это одеяние придавало Одарису довольно импозантный, даже можно сказать, величавый вид.
«Так лучше, а то в шляпе выглядел как колобок под зонтиком», - подумал Лотис, а вслух спросил:
- Ты чего не подал сигнал, что свой?
- Виноват, укачало, задремал.
- А твоя охрана чего на нас пялилась?
- Их предупредили, что вас повстречают. Думали, что вы так радуетесь.
И вправду пришло время порадоваться встрече. Друзья обнялись.
- Значит, переговоры удались?
- Есть такое… Они так напугались успехов Барбидона, что выдали все, что я просил. На данный момент в наличии есть солдаты, кушать-попить и внедорожники марки «осел».
- Ну тогда повоюем!
- Кстати, тут к нам прибился один человек. Утверждает, что знает, Адмус, тебя. Просится волонтером.
Одарис приказал охране привести незнакомца. Через минуту перед Адмусом предстал Киаксар собственной персоной.
- А вы откуда здесь? – удивился Адмус.      
- Воюют же… 
- Ну и что? Мы же проигрываем!      
Усы Киаксара полезли верх от возмущения.
- Я вам не мародер какой-нибудь! Если бы побеждали, я б не пришел. Я работник войны.  Так берете?       
- Еще бы! Будешь моим помощником.               
               
                ________


У Одариса была еще одна новость: письмо от Плитцимуса.
- Гонец, как узнал, что в султанате мятеж, не стал испытывать судьбу, а поехал, где тихо – ко мне, - рассказывал Одарис. – Я его похвалил за предусмотрительность. Лучше депеша пусть до вас дойдет с опозданием, чем не дойдет вообще.

В письме значилось:

                Пришли, увидели, забили. Плитцимус. Ава.

- Без Авы, конечно, голевая передача не состоялась бы, - пробурчал Адмус, но больше для порядку. Для всех было облегчением узнать, что открытие второго фронта обошлось без драм.
Теперь надо было решать, как быть дальше.
- Чтобы победить стоит понять, почему произошло то, что произошло? – сказал Одарис.  – Сначала пришел один, посулил златые горы, затем явился местечковый пророк и взбаламутил людей. Разве раньше никто не плел, что ему на ум взбредет? Но это ни на кого не производило впечатления.  Мы на лекциях дремали, считая, что слова сами по себе мало что значат, а теперь нам предстоит ответить: почему слова вдруг стали оружием, и чуть не убили нас?
- Это все равно, что спрашивать, почему возникают чувств, - возразил Адмус. – Это эпидемия…
- Откуда взялась эпидемия, мы как раз знаем, но мы не знаем, как возникает сила слов, особенно если это приводит к эпидемии разрушения.
- Может, наступает момент, когда хочется чего-нибудь нового, а чтобы создать новое, надо разрушить старое? – начал размышлять Одарис. - А разрушать могут все, создавать же только избранные. Остается выяснить, чего хотят построить избранные, и что они будут делать с разрушителями, когда надобности в них отпадет?
- Это потом, - отмахнулся Адмус. – Надо решать, что сейчас делать?
- Надо подождать, пока разрушители не понаслаждаются своей свободой всласть. А потом наступит наш час, - ответил Лотис.
- Поясни.
- Надо будет поймать тот момент, когда люди устанут разрушать и им захочется покоя. Кто придет первый с предложением навести порядок, тот и обретет благодарность населения. Я уверен, что Барбидон еще не вошел в столицы. Не хочет, чтобы погромы были записаны на его счет.
- А ты уверен, что там погромы?
- Уверен. По теории, что мы проходили, правда в ваше отсутствие, - не забыл уколоть Лотис товарищей, - полная свобода есть пролог к грабежу. Недаром воры и их адвокаты так трепетно любят свободу. После чего наступает время успокоения - время диктатуры. Такой порядок также неизменен, как смена времен года.
- А дальше?
- Как писал один авторитет: «Люди, веря, что новый правитель окажется лучше, охотно восстают против старого, но вскоре убеждаются, что обманулись, ибо новый правитель всегда оказывается хуже прежнего». И возникает естественная тяга к восстановлению старого, а процесс восстановления прежнего называется…
- Реставрацией, - синхронно откликнулись принцы, откликаясь на импульс родовой генетики.
- Чем нам, в меру монархической квалификации, и предстоит заняться.
- И при этом таскать печеный картофель из огня другим? – спросил Адмус.
- Вот и я об этом думаю, но пока ничего серьезного не придумывается, - сознался Лотис. – Знаний и опыта мало.
- Надо учесть на будущее, - поддакнул Одарис. – Переговоры веду, а чувствую – образования не хватает. Решил стать отличником.
- Слышали бы тебя сейчас родители.
- Еще услышат…
На том короткое совещание закончилось.
Войско расположилось на отдых. А Лотис занялся установлением момента, когда надо появиться под стенами столиц мятежным царств. Кой какие мысли по этому поводу имелись… Нет ничего лучше для орошения теории, чем практика. Лотис самолично отправился в разведку на поиски доказательств своего предположения. Вечером отбыл с несколькими солдатами, через три дня вернулся с возгласом: «Пора!»
- …пока все не дограбили и не спалили. Жители бегут из столиц, - сообщил Лотис. – Рассказывают много нехорошего. Твой пророк, - обратился он к Одарису, - затворился в цитадели и шлет гонцов с призывами к Барбидону скорей прийти и вступить во власть.
- А успеем ли мы в обе столицы? – обеспокоился Адмус.               
- Нет. Поэтому криками «ура» нас будут встречать в столице раджи, а – Барбидона, соответственно, в столице султана.
- А если бы мы в первую очередь прибыли в столицу султана? -                поинтересовался въедливо Адмус.
- Тогда бы кричали «ура» нам, - терпеливо разъяснил Лотис. Не удержался и добавил. – На лекции по психологии народных масс ходить надо было…      
      
                _______               


В один день в две столицы вступили два враждебных друг другу войска, которые население встречало цветами и звонкими приветствиями. Жители убедились, что хоть какая-то власть лучше полного отсутствия оной и радовались обретению привычной несвободы. Наши принцы восседали на красивых лошадях и не забывали в ответ на искренние народные излияния делать приветственные жесты рукой.
- А ведь приятно однако, - проговорил Адмус.
- У простолюдинов от такого закружилась бы голова, - заметил Лотис.
У Алеандра Бонарта она тоже не кружилась. С удовольствием посматривая на радующиеся толпы, он никак не мог отогнать мысли о неблагоприятных известиях о ходе войны в оазисах и о появлении серьезной силы в лице недодушенных им в свое время принцев. Он злился на себя, что недооценил провинциалов. Сам выбрал их в качестве соперников, дал набраться опыту, спеться, усилиться. Впрочем, и он в этих передрягах кое-чему учился. Они подтолкнули его на сущностные размышления, итогом которых стало мероприятие «Наше Дело». Извилист, однако, путь к прозрению… Ему хотелось разом прихлопнуть соперников, но то, что хотела душа не обязательно мог позволить ум. Надобно было присмотреться. А вдруг Он… затеял с ним какую-то игру?
Поразмыслив, Барбидон решил отправить вперед войско, поставив во главе… Барбидон мысленно оценил свиту. Все как на подбор: подсидеть его не могли. А вот кто способен командовать войском, чтобы его не было бы жалко в случае неудачи и можно не опасаться в случае полной победы? Взвесив на весах логики противоречивые аргументы и просеев их через сито законов психологии, Алеандр остановился на Чадвиге. Все-таки у того имелся опыт визиря – значит, мог без душевного разлада обращать в рабов других и раболепствовать сам.
Дальше было следующее… Впрочем все перипетии той войны подробно изложены в четырехтомной официальной истории «Великой межумной войны с прилагаемой схемой театра боевых походов» под редакцией магистра Оргониса. Поэтому остановимся лишь на узловых моментах проистекших далее событий.
Чадвиг получил четкую задачу: подойти к противнику поближе, но с ходу в генеральное сражение не ввязываться, а мелкими стычками и отдельными боями проверить, какой реальной силой располагают принцы? Если их войско окажется слабым – атаковать по полной, если же нет, - не рисковать. Он, Вождь, выберет момент для решающего удара сам. Чадвиг, довольный карьерным ростом, отбыл с отобранным войском. Остальную часть армии Барбидон, то бишь Алеандр Бонарт, разбил на мелкие отряды и направил веером по разным направлениям, искать добычи и желающих присоединиться к ним, заодно запутать ситуацию так, чтобы неясно было куда же в конечном счете метит Вождь.
  И началась настоящая война. Но не та война, где судьба кампании решается в одном сражении, когда победителю достается все сразу, а та война, где надо приложить много старания, не уповая на удачу и везение. Война, которая подобно воронке постепенно втягивает в себя всех, даже тех, кто вначале был уверен, что он в силу своего трезвого ума и склонности к тонкому расчету, останется в стороне. Куда там. Когда на тебя налетают с разных сторон, когда горячие головы присоединяются к удалым отрядам, чтобы самим проявить удаль; когда одни захватывают добычу у других, тогда как у тебя десятый год хронический дефицит бюджета и надоело просить в долг, вот тогда трезвость ума сменяется умственной лихорадкой – «не опоздать бы», «не стать врагом  для тех и для других». И вот жойцы присоединяются к принцам, а здравомыльцы -  к «Нашему Делу». И пошло, и поехало. Фронт растянулся так, что в стороне оставаться уже никто не мог, - все равно на твоих землях воюют. Война локальная переросла в войну полумировую…

                _______


Прошло уже много времени, как Лотис и Адмус расстались со своими принцессами. Плитцимус все также воевал на дальних рубежах, откуда слал регулярные депеши о забитых голах. Но честно сообщал и о пропущенных. Наконец пришло самое отрадное сообщение:

                Кубок наш! Возвращаемся. Плитцимус. Ава.

«Что за война, если побеждают не наши?» - заметил Адмус на это.
Сами Лотис и Адмус мотались по фронтам. Они тоже не рвались дать генеральное сражение, поставив на карту все. Небольшие отряды схватывались меж собой и проигрыш одной стороны не давал победителю решающего преимущества. И лишь из множества столкновений постепенно выяснялось истинное соотношение сил и, понемногу, кандидат в триумфаторы. Понял это и главный соискатель. Война затягивалась, силы принцев не убывали, возможные союзники становились все несговорчивее и осмотрительнее. Пришла пора предпринимать серьезные действия. Барбидон собрал крупные силы, чтобы ударить посильней и выиграть уже не тактический бой, а сражение оперативного масштаба. Сил у принцев было немного, меньше, чем у Алеандра, но к ним шло закаленное войско Плитцимуса. И Лотис с Адмусом решили отступать, а к Плитцимусу отправили гонца с просьбой спешить насколько это возможно. Вот тут принцам понадобилось знание геометрии. Им пришлось выстраивать движение войско так, чтобы противник не смог до времени догнать их, но при этом не отрезать их от Плитцимуса. Принцы часами сидели над картой с циркулем и транспортиром, вымеряя углы, азимуты и радиусы маневров. Надо отдать должное - немалую помощь в обучении геометрическим тонкостям оказал им Карис, поднаторевший в ней при создании своей продукции.
- Это только кажется, что гроб – простое сооружение. На деле это есть последний дом, да и конфигурация тел весьма разная. Конечно, можно отнестись к делу наплевательски, исходя из предпосылки, что усопший на тесноту пожаловаться не сможет, но фирма славна индивидуальным подходом к делу.
Но, пожалуй, еще большую помощь советами оказал Киаксар. Уж он-то походную жизнь знал лучше характера своей жены. Общими усилиями принцам удалось маневрировать так, что их не догнали, а дорога, по которой ждали прибытия Плитцимуса, осталась открытой.
Наконец прибыл гонец с сообщением, что войско Плитцимуса находится в одном дне пути, и Лотис с Адмусом приказали своей армии остановиться и готовиться к битве. Для нее выбрали холм, куда и незамедлительно взобрались. Вокруг него накопали как можно больше рвов и возвели из подручного материала частокол против конницы. Теперь можно было ждать. Первыми, к вечеру, подошло войско Чадвига. Он сходу атаковать не стал, а дал солдатам отдохнуть. Зато с раннего утра начались стычки. Противник сначала хотел уяснить систему обороны и, по возможности, найти слабое место. Чтобы его солдатам было легче, Чадвиг наколдовал туман, который окутал верхушку холма. Адмусу с Лотисом руководить сражением стало весьма затруднительно, и Чадвиг отдал приказ навалиться в полную силу.
- Я не вижу злокозненцев! – прокричал Адмус.
- И мы не увидим, как подойдет Плитцимус, - крикнул в ответ Лотис.
Лязг мечей, крики, ржанье лошадей заглушали их голоса, в плотном тумане они ощущали себя совершенно одни. Чтобы не кричать понапрасну, они сдвинули головы и стали говорить шепотом, и шепот тот стал слышен, как если бы они говорили громко.
- Один должен остаться здесь, а другой найти Плитцимуса и привести его сюда.
- Я пойду.
- Сдается мне, что нам нужно угадать, кто именно должен идти. Кто способен контролировать туман над полем боя, а кто - найти путь к Плитцимусу.
- Ты – брат, значит, тебе легче отыскать дорогу к нему.
- Наверное, так рассудил и Чадвиг и приготовил заклинание против меня.
- Значит, иду я.
Больше они не теряли времени. Лотис сошел вниз к воинам, а Адмус, закутавшись в плащ, пригнувшись, проскользнул между рядами и оказался в густой траве. Пригибаясь, он долго крался среди густой зелени, пока не почувствовал, что таиться больше не имело смысла. Адмус распрямился. Трава исчезла. Туман стлался так, что ее почти не было  видно. Зато он стал разреженным на уровне глаз, однако уже через сотню метров взгляд упирался в бело-серую хмарь. И тут Адмус понял, что можно топать в любую сторону, но конца не будет, как если идти вдоль стены, не зная, что она закольцована. «Какая-то страна мертвых», - подумал Адмус. Он сделал еще несколько шагов и остановился. Сизая вата вдали казалась тверже стали. Вот только железо не может быть бесконечной толщины и к тому же оно ржавеет, а как и чем преодолеть кажущимся бесконечным туман? Адмус еще раз посмотрел по сторонам. Туман… всюду туман. И тогда он закрыл глаза. Он просто стоял с закрытыми глазами, и слушал себя. Теперь он зрил одну только тьму. И он стал вглядываться в нее. И почувствовал, что тьма в чем-то лучше тумана. С туманом невозможно бороться, а вот тьма…. Тьму можно развеять огнем. И чем чернее тьма, чем ярче в ней светится огонь. Адмус смотрел в тьму и тьма всматривалась в него. Что ж, это вам не равнодушный туман… Сначала он увидел чей-то силуэт, затем глаза… Нечеловеческие. Спокойные, но пытливые, как глаза лаборанта в окуляре микроскопа. Адмус выдержал этот взгляд. Глаза исчезли. Осталась только тьма. Потом что-то дрогнуло. Тьма стала преобразовываться в цвет. Этим цветом были рыжие волосы… Он мелькнули справа от него. Адмус засмеялся. Ну конечно, кого еще можно обнаружить во тьме вместо факела. Адмус открыл глаза и уверенно пошел на зов.
Он обнаружил их плутавшими в лесу. Солдаты громко переговаривались, спрашивая у дальних дозоров не нашли ли они, наконец, дорогу? Адмус назвал пароль встречи и был препровожден к Плитцимусу.
- Как вовремя! - обрадовался Плитцимус. - А мы тут который час плутаем. Дорога шла в лес да там и кончилась у хижины дровосека. Вы то где?
- Сейчас покажу. Сражение уже идет. Поспешим!
- Поспешать мы всегда готовы. Хоть в сражение, хоть за стол, - с готовностью отозвался Плитцимус. – Веди.
Адмус хотел было спросить об Аве, но потом решил, что личное подождет.
Через полчаса авангард увидела врага. Их увидели тоже. Тревожно взвыли трубы горнистов.
- К бою готовсь! – скомандовал Плитцимус.
Солдаты споро выполнили команду.
- В атаку!
Цепи мерно двинулись на противника. Но и неприятель не испугался, а также резво развернулся в боевой порядок. Более того, навстречу повалила густая масса пехоты.
- Однако нас ждали, - констатировал Плитцимус.
Адмус видел, что они какое-то время безусловно продержатся, но сломить противника не смогут. Враг на них пошел такой густой массой, что выдержать напор долго было невозможно.
- Что-то не так? – обеспокоился Адмус.
- Все идет по плану, - с беспечностью в голосе ответил Плитцимус.
- Теснят же…
- Пусть, - вступил в разговор второй командир. – Это даже хорошо. Сейчас им во фланг ударит бригада «рыжей кошки».
- Чья бригада? – не понял Адмус.
- Он хотел сказать: бригада принцессы Авы. Вашей жены, - добавил Плитцимус, выразительно взглянув на второго командира. Тот немедленно сослался на неотложные дела и ретировался.
- В чем суть плана? – спросил Адмус.
- Противник сейчас наступает в центре. Один фланг прикрыт болотом – не обойдешь, другой – отборным отрядом. Они считают, что отобьют любую контратаку. Вот против заслона и будет брошена бригада… принцессы.
Адмус напрягся.
- Ты уверен в успехе?
- Все будет в порядке, - успокоил Плитцимус. – Бригада знает свое дело.
Адмус взял подзорную трубу. В центре противник успешно теснил воинов Плитцимуса. На фланге в четыре ряда стояли гвардейцы Чадвига. За ними - толпа ополченцев. В случае прорыва в центре их явно намеривались бросить как резерв на развитие успеха. Пробиться сквозь ряды гвардейцев было самоубийством, - отобьют любую атаку в лоб. Обойти их можно, но что толку, если те просто повернут копья в другую сторону? Что же придумает Ава?
- Начинается, - сдавленно проговорил Плитцимус.
«Каналья, а сам-то не уверен в успехе!» - подумал со злостью Адмус.
Из-за кромки холма показалась черная линия. Шла кавалерия. Сумрачной тучей она надвигалась на гвардейцев. Те немедленно ощетинились копьями. Адмус больше всего сейчас опасался, что… Так и есть! Впереди красовалась рыжеволосая головка, столь хорошо видная на черном фоне черных лат.
«Она что, решила, что здесь бал? Приятно перед мужчинами покрасоваться? -  кипел Адмус. - Обойдется – выпорю, - твердо решил он. – Совсем избаловалась».
Лошади набирала скорость, и лавина кавалеристов все быстрее сближалась с гвардейской пехотой. Рыжая головка исчезла под шлемом, но Адмус хорошо отличал ее фигуру от других.
Черная лавина уже на огромной скорости сближалась с противником.
«Что она делает! Они же прут прямо на копья!»
Всадник впереди поднял меч, а потом резко опустил его. В тот же миг лава разделилась надвое. Оба крыла устремились вдоль флангов гвардейцев. В центре образовалась пустота. Кавалерия, не снижая скорости, обтекала врага. Адмус шумно выдохнул. В чем суть маневра он понять не мог. Кажется, не понимал и противник. Гвардейцы повернули копья в сторону всадников, а потом вдруг засуетились, ряды их дрогнули, подались назад. Адмус не мог понять, что обескуражило их. В следующее мгновение увидел, что крайние всадники на копьях волокли огромную сеть. И вот она накрыла ряды гвардейцев, и всадники стали кружиться, закручивая этот гигантский силок. Копья сразу оказались бесполезными и были брошены. Было видно, как гвардейцы пытаются перерубить ячейки сети мечами, но, похоже, она была сплетена из прочных волокон. А конники меж тем продолжали движение. Они врезались в массив ополченцев. Те против латников оказались бессильны и бросились бежать. Уже через несколько минут гвардейцы оказались один на один с конной лавой. А вскоре и с ними все было кончено. К гребню холма потянулись вереницы пленных, через очищенный фланг ринулась пехота, а бригада уже неслась в тыл противника, туда, где реял флаг Ставки Чадвига. Через пару минут флаг пал, снесенный тайфуном, войско Чадвига ударилось в бегство.
Адмус отер лоб, и от души высказался несколькими мужскими фразами. И приказал:
- Командира бригады ко мне!
«Живой или мертвой», - мелькнула в мозгу где-то читанная фраза.
                ……..
- Ты устала? Тебе тяжело?
- Конечно, устала. Конечно, тяжело, - жалобно отвечала Авочка.
- Я найду тебе замену.
- С чего это? Не настолько я устаю, чтобы мне искать замену. А ты бы мог позаботиться обо мне другим образом: назвать меня «маленькой девочкой», посюсюкать, взять на руки…
Адмус широко улыбнулся и легко подхватил Авочку на руки.
- Это я и хотел сделать, моя девочка.
И он решительно направился в комнату отдыха…

(Хронопист: Дальше можно опустить и переходить к следующему эпизоду.
Краевед: Подождите, у меня задумано описание данной  сцены…
Хронопист: Не надо описания. Дальше.
Краевед: Пытливые читатели осудят за стерильность, а у меня сцена полностью соответствует…
Хронопист: Не надо соответствия. Дальше.
Краевед: Да сначала почитайте. Вот он… а вот она… целует… а он: «О-о-о, милая!» А она: «О да!…»
Хронопист: (раздельно и с ударением) Не надо.
Краевед: Вы - ретроград! Вы…
Хронопист: Дальше!
Краевед: Кошмар! Как-кая сцена вымарывается!)

А невдалеке, у костра, некий человек рассказывал:
- Крепость была, будь здоров, - не шуточная. Мы с непривычки оробели. Вдруг высказывает на коне какая-то особа. Меч наголо и кричит: «Мужики, на штурм!»  Мы пожали плечами: что, мол, за дура? А она уже вперед шпарит. Мы осторожненько за ней. Глядим, а она по штурмовой лестнице карабкается. Ну, а когда она сбила двух копейшщиков со стены, все  как один заорали: «ура!» и кинулись на приступ. Управились за полчаса. С тех пор она наш командир. А мы повесили на грудь банты: верх багряный, низ – зеленый. И нас стали звать бригадой «рыжей кошки». Вначале над нами смеялись, но мы громили всех. И смеяться перестали. Наоборот, желающие, особенно молодежь, забросала штаб заявлениями о приеме. Очередь – на год вперед!
И помолчав, добавил:
- Ей нельзя не подчиниться. Да и глупо упускать такой шанс: раз в жизни с чистой совестью подчиниться женщине. Такой женщине!

                ________   


Утром вернулась Салерия. Давно ожидаемая и нежданно появившаяся.
- Как ты изменилась! – воскликнул Лотис, когда она вошла в его палатку.
- Подурнела? Это с дороги.
И Салерия тяжело опустилась на стул.
- Нет-нет, - поспешил заверить Лотис, - ты просто… просто стала немного иной. Как ты провела время?
-  С большой пользой. Я удвоила свою сущность.
- Что ты имеешь в виду?
Салерия закрыла глаза и улыбнулась, будто вспомнила о чем-то хорошем. А затем нахмурилась, и складка пролегла у рта.
- У меня было много дел и тяжелая длинная дорога.
Тут уже улыбнулся Лотис.
- Тогда что же делал я все это время? Зеркало показывает: выгляжу я прекрасно.
- Особенно вон с тем седым волоском.
- Где?
Лотис озабоченно посмотрел в зеркало.
- За ухом.
- И вправду, - расстроился Лотис.
- Мужчину седина…
- Ну да, знаю, не красит.
- Наоборот.
- Ах, да. Красит. Ну тогда ладно.
Они рассмеялись и бросились в объятия….

(Краевед: Что? Опять пропустим?
Хронопист: А вы как считаете?
Краевед: Пожалуй… оставим их в покое.)

Было в тот день и неприятное. Салерия разбирала вещи, в том числе и  Лотиса. Затем она прошла к нему в кабинет, где Лотис занимался просмотром служебных бумаг.
- Что это?
И Салерия протянула маску львицы.
- Маска.
- Я вижу. Но чья?
- Одной женщины.
- Значит, пока я отсутствовала, ты воевал не только с Барбидоном?
- Это было до нашего знакомства. Да и то мимолетно. Всего один вечер.
На этом разговор закончился. Но Салерию царапнула оставленная Лотисом память о другой.
Неприятный час выдался и у Алеандра. Вождь изволил вздремнуть после обеда. Не успел он прикрыть глаза, как в комнату вошла, нет… взошла Салерия.
- Ты? Как? Каким образом?
- Разве трудно перелететь такое расстояние? Тем более на крыльях любви.
- Теперь понятно, почему тебя не смогла задержать стража. В таких случаях она бессильна. Значит, ты теперь со мной?
Салерия молчала некоторое время. Может два, а может три мгновения, но за окном солнце опустилась и выглянула луна.
- Лунный свет тебе особенно идет, - промолвил Ситол.
Салерия продолжала молчать, словно раздумывая.
- Присоединяйся ко мне. Стань моей, - быстро заговорил Ситол, спеша перевесить чашу весов. – Брось помогать тем, кто этого не достоин. Исчезни зло, у людей будет радость на неделю, а потом народ начнет скисать от скуки, а через месяц будет на коленях просить зло вернуться. Так за что их уважать? Зачем творить перед не талантливой толпой?
- А может для того, чтобы в толпе отыскать единомышленника.
- И только? Так мало? По мне лучше повелевать толпой, а единомышленники сами набегут. Салерия, мы создадим свой мир. Великий мир! Ты же этого хочешь. Я буду не игрушечным деспотом в этой жизни, а настоящим правителем, у которого личные цели и есть истинно государственные. И все будут служить им, то есть мне!
- Похоже, тебе не дают покоя чужие лавры.
- Я сам по себе! – выкрикнул Барбидон с яростью.
- Чтобы осуществить задуманное, необходима поддержка высших сил, - напомнила Салерия.
- И она мне предоставлена! Скоро ты в этом убедишься.
Салерия недоверчиво покачала головой.
- Им-то это зачем? И ты им зачем?
Ситол почувствовал, как краснеют щеки.
- Ты не ведаешь о моих истинных способностях.
- Значит, скоро узнаю. Но ты же должен понимать, что ставишь на кон свою жизнь. В случае неудачи тобой легко пожертвуют.
Теперь лицо Ситола побледнело.
- Знаю. Так спаси меня. Ты же призвана спасать!
- Я призвана утешать, - ответила Салерия. – Так что ты не мой случай.
- Салерия, ты же любишь меня, - прокричал Ситол.
- Я люблю мужа и никого другого, - спокойно отвечала принцесса.
- Вы же еще не поженились!
- Уже… и давно.
- Не твори зло! – возопил Барбидон. – Пожалей и спаси!
- Злом будет твое спасение, - отвечала Салерия и пошла прочь.   
И тут Алеандр проснулся.
Он полежал с открытыми глазами, и произнес только:
- М-да-а…
Потом полежал еще немного в раздумчивости и произнес вслух мысль, над которой, по-видимому, думал это время:
- Нет, не хочу, чтобы Писатель в конце пожертвовал мной в назидание… Дудки.

                _______ 


- …Принцы оказались сильнее, чем мы предполагали, - заключил свой доклад о происшедших событиях Чадвиг.
Вождь внешне спокойно воспринял неприятное известие.
- Получается, что мы можем их не одолеть?
Чадвиг громко вздохнул, предпочитая не озвучивать сие предположение словами. Алеандра это не устроило.
- Я хотел бы услышать не девичий вздох по поводу возможной потери невинности с пожилым, но богатым господином, а слова визиря.
- Поражение вполне возможно. Сожалею, что вынужден сказать правду.
- Ничего, стерплю… К тому же я уже думал над этим. В том числе над тем, что меня могут использовать в качестве назидания, выставив этаким отрицательным персонажем. И в последний момент победа выскользнет из моих рук, и довольные принцы получат благословение: «Они жили долго и счастливо».
Чадвиг непроизвольно опять вздохнул.
- Не вздыхайте, визирь, сожалея что связались со мной. Этого не будет. Я выйду из-под чьей-либо власти. И чтобы обрести энергию требуемой мощи я решил совершить самосожжение…
Чадвиг ахнул.
- Самосожжение души? Зачем столь крайняя мера из-за одного поражения?
- Предстоящее сражение будет последним. Решающим. Пришло время поставить на кон все приобретенное.
- Хорошо, пусть так, но зачем заходить так далеко? Издревле энергию брали из гибели других. Для этого и войны затевались, и каннибализм практиковался, и ритуальные сожжения на кострах якобы во имя богов творили. Да и бытовой вампиризм, хоть и мелочен, но дает определенный эффект. Но на самосожжение отваживались единицы, ведь это грозит безумием.
- Не так уж и мало людей отваживались. И немало из них обрели бессмертие, не впав в безумие.
- Пусть не единицы, пусть кому-то это удалось, но все равно это крайняя мера.
- И момент для нее настал!
Чадвиг развел руками.
- Не понимаю. Самосожжение сродни самопожертвованию. В наших кругах это не принято. Мы делаем карьеру, используя пассивную энергию других, и возможности, которые по доброте душевной, не используют потенциальные хозяева. Вы же нарушаете закон абсорбции!
- Все это я знаю, уважаемый визирь. Знаю на что иду. Был бы иной вариант – с удовольствием воспользовался бы. Но такого варианта не вижу.
- Мне остается умыть эти чистые руки… и согласиться вам помочь.
День прошел в подготовке самосожжения. Чадвигу предстояло заготовить необходимое и зажечь «костер». «Факельщик» потрудился как следует, в чем Алеандр убедился, когда в полночь, одетый во все черное, визирь вошел в его покои и торжественно объявил, что час настал.
Алеандр был одет в черный фрачную тройку с белоснежными манишками, что хорошо шло к его бледному спокойному лицу и черным распущенным до плеч волосам. Можно было бы указать, что его глаза горели неукротимым огнем, но, к сожалению, этот эпитет уже встречался в одной книге, поэтому достаточно упомянуть другую деталь. Он простер перед собой правую руку. Она не дрожала. Алеандр коротко взглянул на Чадвига и сказал:
- Как видите, все в порядке. Одно дело решение мозга, другое – реакция организма. Значит, все готово к переходу.
Чадвиг лишь покачал головой.
Они прошли в приготовленное помещение. То была зала окрашенная в черный цвет, Окна также скрылись за черными портьерами и все слилось в одно черное пространство, сродни подземелью. Посредине комнаты, стояло возвышение, вроде постамента. Покрывавший его бордовый бархат поглощал отблески нескольких светильников у подножия. Постамент мог бы напоминать плаху (в чем-то оно так и было), если бы вокруг него не благоухали живые цветы. Но и это не все, иначе место перехода напоминало бы могилу. К постаменту был пододвинут столик. На нем лежала толстая книга, стоял подсвечник с розовой свечою, покоилась шкатулка, чье содержимое прикрывала отделанная бронзовыми бабоньетками крышка, отважно блестел кинжал с серебряной рукояткой, и всю эту картину дополнял наполненный вином золотой кубок. С другой стороны, на подобном же столике можно было увидеть циркуль, молоток, реторту, опять же толстую книгу с тисненным треугольником и… череп.
- Не слишком ли театрально? - спросил Алеандр.
- Я отобрал самое необходимое, - заверил Чадвиг.
Алеандр взошел на постамент, сложил на груди руки крест на крест.
- Я готов, - спокойно произнес бывший принц.
- Подумайте еще раз, через минуту вернуться будет уже невозможно.
- Начинайте…
Теперь пришел черед сосредоточиться Чадвигу. Он со свистящим выдохом испустил воздух из груди, закрыл глаза и соединил пальцы перед собой, образуя ромб, разделенный в поперечнике на две части. И так замер на некотоое время. Время будто тоже замерло в неспокойном ожидании. Но как только чародей почувствовал разрыв во временной цепи, так сразу приступил к действу. Он схватил особую свечу и обошел возвышение три раза в одну сторону и три – в другую, что-то бормоча и окуряя воздух благовонием с остро-сладким запахом. После чего тихо сказал:
-Теперь вы, ваше высочество.
И Алеандр произнес магическую формулу:
      
 Отрекаюсь от себя во имя созидания нового. Отрекаюсь от земного благополучия во имя сотворения нового. Отрекаюсь от радостей жизни во имя радости достижения цели. Пусть внешнее сгорит ради внутренней силы. Пусть я подчинюсь всецело своей Силе. Пусть моя Сила всецело станет принадлежать моей Цели. Да будет так!

Чадвиг поднес свечу к кубку, и вино вспыхнуло ярким пламенем. Он поднес огонь к цветам, и те тоже почему-то загорелись. Он поднес пламя к книгам, и те сухо затрещали, словно дрова в камине. Наконец, он бросил свечу на само покрывало, и оно занялось багровым огнем. Барбидон, он же Алеандр, он же Ситол закрыл глаза, чтобы возродиться иной сущностью.
Рядом стоявшие люди не почувствовали бы жара, и сунув руку в пламя не обожглись: обычная комнатная температура. Горела не равнодушная материя, а совсем иное, чему толковых слов до сих пор не придумано.
Вдруг упругая волна ударила в Чадвига и отшвырнула к стене. Не ровня – не стой рядом! Помощь стала не нужна.
- Я свободен! – закричал человек в костре. – Я свободен от всех!



                Сказ 25. Сражение


Теперь Алеандр Бонарт был готов к генеральному сражению. Внешне он почти не изменился. Лишь близкие соратники видели перед собой мертвенность лица аскета. Отныне никакие радости жизни не волновали его, кроме одной поглотившей его цели. Он готов был к сражению, ибо огонь нетерпения жег его изнутри, а клокотавшая энергия могла разорвать сердце.
Все отряды теперь были собраны в кулак, и войско выступило уверенное, - наступило время победы. Созрело…
Разведка донесла о надвигавшемся шторме вовремя. На совещание собрались впервые в полном составе: все принцы и наши принцессы.
- Все, что было прежде – грибной дождичек, - сказал Лотис. – Теперь идет ураган. Отступать на этот раз невозможно. Но и ставить все на карту тоже не хочется.
- Ага, кубковый матч! - заметил Плитцимус. – У нас это называется игрой на выбивание.
- Сравнил. У вас каждый год чемпионат на выбивание, а здесь один раз и навсегда, - возразил младший брат.
 - Давайте сделаем все, чтобы сражение не вылилось в стенку на стенку. Наченм маневрировать таким образом, чтобы Барбидону поневоле пришлось разделить свои силы, - предложил Адмус. – Проиграем в одном месте, попытаемся наверстать в другом. Всё не на один раз.
- Мысль стоящая, - согласился Лотис.
- Я «за», - поддержал Карис.
- И я, - подала голос Ава.
- Мне тоже поручите что-нибудь военное, надоело по заграницам прохлаждаться, - заявил Одарис. – Я все-таки потомок людоедов, а не тюленей.
- Ты свою кампанию провел на уровне главного генерала, - возразил Адмус. – Чего стоит договор с жойцами.
- Ну-у, вспомнил, - отчего-то зардевшись, недовольно промычал Одарис.
- С кем? – не понял Плитцимус.
Адмус счел нужным просветить соратника.
- Ах да, тебя же не было… Одарис заключил договор о помощи с Жойцией. Я и не знал, что такое княжество существует, еле на карте нашел. Так и то, что жойцы предпочитают идти в бой голыми. Впервые я мог полюбоваться таким зрелищем. Противник тоже. Тем более что они шли в атаку, держа наперевес не только копья…
- Мужчины, обойдемся без детализации событий, - мягко остановила Салерия.
- Короче, враг позорно бежал, убоясь… -  шепотом закончил рассказ Адмус Плитцимусу.
- Вернемся к предстоящему сражению, - вмешался Лотис, как председательствующий. - Чтобы заставить Барбидона разделить войско, нам надо раскрыться навстречу его движению широким полумесяцем. Пусть выбирает какую цель атаковать основными силами, а мы тоже дремать не должны и подкараулить его движение…
Головы склонились к карте и вскоре на широких листах бумаги стали появляться разные варианты тактических схем, а с ними, как водится, жаркие споры. Только и слышалось:
…- Я знаю что говорю.
- Это, конечно, лучше, чем когда ты не знаешь что говоришь, но…
 …- Так не пойдет. Это объяснение по принципу: «сам не знаю, но и так все понятно».
…- Еще блесни солдатской шуткой типа: «девица, как и сапер, ошибается только раз». (Это, конечно, Авочка.)
Но споры постепенно утихли, страсти погасли, план был составлен и утвержден.
- Выиграем битву и я поеду Марику выручать, - с чувством произнес Одарис. Он был уверен в успехе.
Совещание Лотис закрыл словами:
- Мы должны победить, иначе Писатель произнесет заклинательную формулу: «И жили они долго и несчастливо». 

                _______ 


Последний вечер перед битвой Салерия и Ава провели вместе. Им было о чем посекретничать. Ава в лицах поведала о своей походной жизни, заключив повествование словами:
- Оказывается мужчинами управлять не трудно. Главное не показывать, что ты их боишься.
Салерия рассказала о своем, и Ава напомнила, как та говорила, будто они с Лотисом уже были вместе.
- Когда-то я уже пыталась создать свой новый мир - не получилось. Отчасти по моей вине. Теперь хочу исправить свою оплошность. Когда узнала, что Лотис переместился в этот мир – последовала за ним.
- А! Реинкарнация! – проявила осведомленность Авочка.
- Когда создаешь новый мир, на небе появляется звездочка. Я хочу ее зажечь. На этот раз у меня должно получиться.
 Ава посмотрела в окошко.  Но облака скрывали небо.
- Красивая легенда: когда создаешь хорошую семью – на небе появляется новая звездочка.
- Это не легенда, а банальная правда.      
Ава вздохнула.               
- Как бы мне такую звездочку зажечь. К сожалению, Адмус не создан для тихой семейной жизни. Зато он будет хорошим королем, а я неплохой королевой.
Салерия же прошептала про себя закрепительную молитву: «Да будет так».

                _______


Правым крылом командовать поручили Плитцимусу. Левым – Адмусу с Одарисом. Туда же передали бригаду Авы. Центр возглавили Лотис и Карис.
Чтобы воины узнавали своих командиров, Лотис облачился в белые доспехи, Плитцимус - в серые, но с пурпурном плащом, Карис с Одарисом предпочли остаться в обычных, стального цвета, но с красными крестами на панцире. Адмус же давно предпочитал черные латы. Авочка еще не выбрала цвет доспехов. Адмус не торопил, смирясь с тем, что для дамы это не менее важный процесс, чем сама битва.
Войско Бонарта подошло в полдень и споро развернулось в боевой порядок.  И тут ряды, стоявшего вдалеке противника дрогнули, строй рассыпался  и колонны потекли куда-то влево и вправо.
- Что это они задумали? – озвучил общую мысль Чадвиг.
Командиры стояли позади своего вождя в ожидании приказаний. Алеандр обернулся.
- Предположим, они хотят охватить наши фланги. Вариант «канны». Пока центр будет сдерживать наши главные силы, их крылья ударят нам в тыл. Что ж… Поступим пока осторожно. Вы, Чадвиг, со своими полками выдвигайтесь к центру, остальные останутся в резерве. Посмотрим, как будут развиваться события.
Лотис с Карисом и Салерией стояли на холме. Им было хорошо видно, как от войска Барбидона отделилась половина и двинулась на них.
- Да, Барбидона простым маневром не проведешь. Фланги надежно прикрыты, – сказал Лотис.
- Значит, все затянется чуть дольше, – ответил Карис.
Дальше они молча смотрели, как противник сближался с их воинами. Как полетели первые стрелы, как завязались первые рукопашные схватки, как стали перемещаться конники в поисках удобной позиции… Они знали то, что им придется податься назад, сдать первую линию обороны, но этого не знали их солдаты и потому храбро умирали за ненужные их командирам пространство. Салерия отвернулась и пошла прочь. Лотис смотрел на происходившие с волнением, а Карис созерцал с божественным спокойствием человека, познавшего цену смерти.
Наконец настал момент для отступления. Командиры дали задним рядам сигнал оттягиваться. Незаметный, неслышный ни противнику, ни тем более передним рядам, приказ. Войско стало пятиться, будто под напором неодолимой силы, но передние ряды сражались отчаянно, создавая иллюзию упорного сопротивления. Но войско пятилось… и завлекало противника вглубь распадка между двумя холмами. Чем больше войдет солдат врага в узкое дефиле, тем больше их потом окажется в окружении, вот почему передние ряды должны были сражаться изо всех сил, чтобы возникла необходимость вводить в бой резервы, направлять в колышущуюся, орущую, отчаянно махающую острыми и колющими предметами массу новые подкрепления, которые якобы помогут дожать упирающиеся, но уже вот-вот готового побежать противника.
И тут в гуще боя повалил дым. Сначала жидкий, белесый, потом все плотнее и с чернотой. Обе силы отпрянули друг от друга, и между ними осталась огненная черта. Огонь на несколько минут взвился к небу, но, быстро сожрав запасы горючего материала, скоро опал. Осталась лишь чадящая земля. Дым не рассеивался. Обе стороны перестали видеть друг друга.
Лотис и Карис терпеливо ждали. Они не понимали, что это могло означать и предпочли не спешить, ожидая дальнейших событий. Время шло, дым не рассеивался, враг не появлялся, что было понятно – на раскаленной от жара земле не походишь, а в дыму не подышишь.
- Наверное, они специально подожгли, чтобы расстроить наши ряды, но почему-то у них не получилось, как хотелось,  – предположил Карис.
- Надо разведать, - решил Лотис и отдал соттветствующее распоряжение.
Томительно потянулось время. Дым все также ленивой завесой, не рассеиваясь, тянулся к небу. Наконец разведчики вернулись. Они проскочили полосу тлеющего огня и густого едкого смрада и увидели ряды ждущего противника. Разведчики подтвердили, - пройти полосу огня и дыма сложно. Если туда сунуться, то на выходе их атакуют зловредцы, а тем, кто не сможет выйти из полосы дыма не поздоровится. Значит, того же боялись и солдаты Бонарта. Обе стороны подождали еще некоторое время. Но дым продолжал валить. Что-то здесь было не так.
- Я сам посмотрю, - объявил Лотис.
- Может они того и ждут? – обеспокоился Карис. - Лучше я пойду. Моя фирма без меня уже не пропадет. Репутация создана на век вперед.
- Рад за тебя. Теперь репутацию зарабатывать нужно мне.
И Лотис устремился к разделительной полосе. Единственно чего он хотел, так это пройти ее вместе с конем.
- Воды! – приказал он, и сотни фляжек с влагой стали передавать вперед. Горячая земля пузырилось, испаряя жидкость, но понемногу охлаждалась. Лошадь однако идти не хотела и Лотис тащил ее под узды вслед за разведчиками, усиленно прокладывающих тропинку среди чада. Мокрые платки на лицах высыхали быстро, солдаты сначала смачивали их, а затем, махнув на свой кашель, лили всю воду на землю. Лотис вырвался из задымления и сразу вскочил на коня, готовый к отражению атаки. И оторопел. С высоты он увидел, что за передним рядом противника больше никого нет! Остальные ушли. Лотис бросился назад. Даже лошадь перестала упрямиться.
- Нас провели! Барбидон перебросил главные силы на один из флангов!
Карис вспыхнул.
- Давно меня так не обманывали, потерял чутье. Слишком долго имел дело с покладистыми людьми. Что теперь делать? Спешить на помощь? Или наступать в центре?
- Боюсь, что наступая в центре мы сами окажемся в положении окруженных. Каков Барбидон! Разгадал наш план и скомбинировал свой, – отдал должное врагу Лотис.
- Ничего. Какой бы умный он ни был, а мимо меня не пройдет, - философски заметил Карис. – В этом мое преимущество.
- Зато у меня его пока нет! – крикнул Лотис. – Как узнать против какого фланга двинулся Барбидон?
На счастье прибыл гонец. Взмыленная лошадь повалилась на передние ноги. Сам курьер выглядел не лучше. Он протянул Лотису конвертик. В записке значилось:

 Их слишком много. Делаю что могу. Если что Карис, надеюсь, позаботится обо мне.
                Плитцимус.

- Всем на правый фланг! – закричал Лотис. – Трубач, сигналь походное построение!
А Карису сказал:
- Возьми полк и сомни заслон. Заодно обеспечишь нам тыл.          
Большая часть войска Лотиса двинулась на правый фланг, а Карис собрал колонну и устремился через дымовую завесу на то, что обозначало теперь центр. Оба понимали – не успеть. Пешее войско будет идти слишком долго и возможно - если Плитцимус будет разбит - попадет прямо в пасть врагу.

                _______
 

Алеандр рассчитал все точно. Когда на цепь его солдат, столь искусно и долго изображавших могучих центр, выскочили из дыма колонна противника, было слишком поздно. Успеть своему флангу они уже не могли.
- Это тебе не философствовать Лотис, - тихо произнес Алеандр.
Теперь ему было интересно, что предпримет его визави? Поспешит на помощь своему флангу или попытается ударить через центр на виднеющиеся обозы и роскошный шатер – ставку и штаб врага? В первом случае он придет прямо в силок:  войско Алеандра закончит разгром флангового отряда и будет готово то же самое сделать со следующим. Во втором случае, Лотис захватит пустые телеги и пустой шатер с язвительной запиской, после чего и его возьмут в клещи. А пока на левом фланге поймут в чем дело и придут на помощь, дело подойдет к завершению и с центром. Слишком далеко они раскинули свои крылья, эти орлы из породы голубей… Третьего варианта не было, а именно он и был спасительным. Но он был. Это добровольная капитуляция. Впрочем, после того как удастся разгромить поочередно войска принцев, капитуляция была неизбежной. И тогда, Он, победитель, увидит перед их собой… и ее.
Невдалеке стоял Чадвиг и неотрывно смотрел в сторону левого фланга противника.
Бонарт соизволил подъехать к нему. Визирь заметно нервничал.
- В чем дело?
- Мы выиграем битву, если…
- Если что? – недовольно спросил Алеандр.
- Если не появится черный рыцарь.
Бонарт нахмурился.
- Чего вы боитесь? За нами вон какая сила. Сейчас сомнем их правый фланг и примемся за остальных. Что нашим воинам какой-то рыцарь?
- Мы с этим рыцарем воюем с самого начала кампании. Я не понимаю, что за сила у него. Явно не магическая, но силы меча против него недостаточно, поэтому не знаю, что ему противопоставить.
- Появится - бейте из луков!
- У него крепкие доспехи.
- Стреляйте стрелами с калеными наконечниками, и обмакните концы в яд. Даже если одна из ста стрел достигнет тела – смерть!
- У меня нет яда и уже нет сил на алхимические превращения. Я все отдал…
- Будет вам яд.
Бонарт повернул коня и отбыл. Он не видел то, чего так боялся Чадвиг – из-за кромки леса показался конный отряд. Он мчался со стороны левого фланга и направлялся туда, где бился правый фланг. Пехоте не успеть, а вот конники могут…
Чадвиг помчался к войскам разворачивать навстречу коннице своих конников. Нельзя было допустить, чтобы тяжелая кавалерия ударила в тыл солдат дожимающих правый фланг противника. Иначе все получится в точности наоборот.
Чадвиг успел, и вовремя развернул конников в лаву. И самолично дал приказ ринуться навстречу. Приподнявшись в стременах, он с волнением смотрел, как сближаются две волны, как они сшиблись, как всплеснулись пеной тысячи клинков. Чадвиг по очереди шептал все заклинания и молитвы, которые знал, но чувствовал, в этом энергетическом торнадо его доморощенные формулы, рассчитанные на одного человека, бесполезны. Тут уже действуют силы неподвластные слабому человеческому уму и воле. И все же он шептал, надеясь помочь хоть одному своему воину. Может его победа склонит чашу весов на отдельном участке, а победа на этом маленьком отрезке поспособствует общей победе. Как знать, как знать…

                _______


Алеандр резким движением одернул полог палатки. В углу стоял заветный ларец. Ключ ласково провернулся в скважине и крышка, подброшенная пружиной, откинулась. В разноцветных флакончиках хранились разные снадобья: укрепляющие дух и отдельно тело, снимающие сон и его продливающий; вещества способные погрузить мозг в мир грез и, наоборот, усиливающие ясность мысли. Но был еще один флакончик. Невзрачный, из простого стекла, он хранил в себе то, что отнимает жизнь. Коричневая мазь с неясным запахом. Алеандр еще никогда не пользовался ядом. Он взял флакон и задумчиво посмотрел на свет. Он уже не раз посылал людей на смерть, но еще не разу не способствовал ничьей смерти самолично. Настал и его черед перейти черту.
Он направился было к выходу, но остановился. С сомнением посмотрел на флакон. Нет, рисковать нельзя. Нужно быть уверенным в действии этой гадости. Алеандр медленно отвинтил крышку и поднес его к губам.
В желудок попала микроскопическая доля, но он сразу почувствовал жжение. Барбидон победно улыбнулся. Страха смерти не было. Сердце билось ровно. Он чувствовал себя сильнее всех обстоятельств. Так наверное ощущают себя бессмертные герои.
Алеандр закрыл крышку и направился к выходу со спокойной душой, впрочем, уже перегоревшей и сжатой колоссальным давлением в прочнейший алмаз.

                ________

Адмус понял, что сражение пошло не по плану как только заметил дым. Тот самый дым, что уже пускал на него Чадвиг. Зачем?
- Кажется, они хотят нас перехитрить. Видите дым? Наверняка это завеса, - сказал Адмус своим помощникам в лице Одариса, Авы и  Киаксара. - Сейчас навалятся либо на нас, либо на Плитцимуса.
Киаксара такой вариант встревожил:
- Всем войском? Но тогда мы сможем не выдержать удара.
- Если сунутся к вам, бой не примем, а подадимся назад. А что сделает Плитцимус?
- Он бой примет, - уверено заявила Ава. – Он в ауте играть не может.
- Футболист, чертов… По коням! …Нет, Ава, ты останешься с пехотой. Если Барбидон пойдет на правый фланг, а я постараюсь клюнуть им в зад покрепче. А пойдет на нас - вернусь.
- Пусть останется Одарис.
- Почему я? – возразил Одарис, желавший хоть раз побывать в деле.
- Потому что ты дипломат, а не командир, - пояснила Ава.
- Выполнять приказ, комбриг! – рявкнул Адмус. - И еще, Ава, надень, наконец, доспехи.
- Во-первых, в них до боя тяжело ходить, во-вторых, я хочу тебя приятно удивить новым нарядом. Тебе понравится.
Адмусу оставалось только вздохнуть про себя, а вслух произнес нетленную мужскую фразу:
- Ты для меня во всех нарядах хороша.
- Неужели тебе все равно в чем я буду одета? – вспыхнула Авочка. – Я так старалась…
- Да нет же, конечно я страшно заинтригован твоим будущим нарядом.
- Правда? – обрадовалась Авочка.
- Ну, разумеется. Все! По коням! Одарис, проконтролируй, пожалуйста, чтобы парад мод в частях прошел на высшем уровне.
С тем Адмус и ускакал.
…Его конница поспела вовремя. Отряд Плитцимуса уже изнемогал. Но не бежал! «Все-таки он хороший тренер и упертый защитник», - подумал Адмус.
Навстречу зловредцы тоже отрядили конницу. «Что ж, справедливо», - согласился с решением противника Адмус.
Через минуту кони и всадники сшиблись грудь в грудь, щит в щит, меч в меч…

                ________


Вернувшийся Бонарт увидел неприглядную картину.
- Почему до сих пор не покончили с правым флангом?
Чадвиг указал рукой на конную схватку.
- Видите, подоспела подмога.
- Ну и что? Один отряд. Зато я уже вижу пехоту Лотиса, а скоро подойдут все!
- Прибыл не просто отряд, а черный рыцарь. Мне ни разу не удавалось одолеть его. Его сила не подвластна моей, - сказал Чадвик, мрачно созерцая битву конницы Адмуса с его воинами. – Кто-то его оберегает.
- Кто именно мне известно. Но и у нас теперь есть охранитель… Приготовьте луки с калеными стрелами, - приказал Бонарт.
Пока исполняли приказание, он о чем-то размышлял.
- Оставьте в покое правый фланг и возьмите отряд черного рыцаря в кольцо и, как только облако закроет солнце, начните стрелять в него стрелами с отравленными наконечниками. Ни раньше и не позже. А пока я отъеду. Меня не ждите, но я непременно вернусь.
               
                ________


То, что на солдат Плитцимуса перестали давить, порадовало Адмуса. Но то, что освободившиеся силы стали окружать его, Адмусу конечно не понравилось. Однако делать было нечего. Предстояло продержаться до подхода Лотиса. Адмус приказал сомкнуть ряды и приготовиться к круговому бою. Вскоре кольцо сомкнулось. Конный отряд встал в каре и принялся рьяно отбиваться. И тут Адмус услышал, как за спиной взвыла толпа. Он накоротке обернулся, боясь увидеть подошедшее к противнику новое подкрепление. У кромки рощи и вправду происходило какое-то движение, однако новых войск видно не было. Лишь какой-то одинокий рыцарь в облачении лилового цвета на вороном коне мчался сквозь шеренги солдат должно быть с донесением. Адмус вновь повернулся  к изготовившейся к нападению когорте вражеских воинов. Он поиграл в руке мечом, пробуя свою хватку. Меч катался на ладони, будто заигравшийся котенок, забывший убрать коготочки. Враги же почему-то не нападали, а заворожено смотрели за спину Адмусу. «Хитрят», - мелькнуло в его сознании. И все же он обернулся, и увидел, как рыцарь в лиловом летел к нему словно корабль, рассекающий волны. Меч его превратился в серебряный круг, колесом катящимся по толпам бросающихся в стороны солдат. У Адмуса перехватило горло: он узнал эти выбивающиеся из-под шлема рыжие волосы… Адмус рванулся навстречу.
Какая-то кикимора оторвалась от чана с лечебным варевом полюбоваться парочкой.
- Ах, какие миленькие да красивенькие… Зла не хватает на такое смотреть.
И тут она увидела перед собой другую ипостась красоты. Сам Бонарт возвышался над ней.
- Плохо если в такие минуты нам не хватит зла, - сказал он. И крикнул:
- А ну зовите сюда весь лесной и болотный люд!
Свита бросилась выполнять приказ и вскоре вокруг собралась толпа живописных персонажей – прямо-таки выставка оживших поделок народных умельцев из коряг, пней и сучковатых дубовых веток.
Барбидон сошел с коня, но тут же взобрался на барабан. С него ему было хорошо видно, и его могли увидеть все желающие.
- Встаньте кругом… Вот так, хорошо. Я собрал вас сообщить, что настал решающий момент. И мне нужны уже не вы сами. А ваша злость, даже злоба.
- Мы и так злимся на вражье войско, - крикнули из толпы.   
- Не-ет, мне теперь нужно, чтобы вы озлились на меня.
- Как же это можно? Ты же наш вождь!
- Отныне я не только ваш Вождь, но и Судия, и Палач! А потому…
Алеандр вдруг выхватил меч.
- А потому страшитесь меня! И проклинайте сколько есть мочи!
Алеандр спрыгнул с пьедестала и крутанул мечом так, что досталось всем рядом стоящим лешим и кикиморам. Кому резануло по руке или груди, кому задело щеку или ухо… Народ взревел, отпрянул.  Посыпались ругательства.
- Мало!
Алеандр взмахнул еще раз… Кровь брызнула на землю. Он врезался в толпу, нанося удары, и окрестности огласились криками вперемежку с ругательствами. Вновь посыпались удары. Лесной народ бросился бежать. Вскоре Алеандр остался один. Он прислушался к себе и сказал:               
- Мало! Чадвига сюда!
Единственный оставшийся в пределах слышимости ординарец с облегчением кинулся наутек выполнять приказание. Еще бы! Алеандр был страшен. Безумные глаза и впрямь горели огнем – каким-то прозрачно-синим пламенем, и можно было не сомневаться, что подойди ближе и мимолетно брошенный взгляд прожжет твою одежду. А лицо вождя стало красным настолько, что иной лекарь испугался бы возможности апоплексического удара. И волосы, всегда ухоженные и тщательно причесанные волосы стояли дыбом, как шерсть на загривке волка.
Прискакал Чадвиг. Оторопело посмотрел на образ Алеандра. А человек шагнул к нему и ударил кончиком меча по лицу.
- Что ты делаешь, опомнись! Это я, Чадвиг!
- Разве ты не поймешь, что мне нужна твоя сила? Отдай ее.
- Нет!
Меч тут же распорол руку от локтя до кисти.
- Будь ты трижды неладен! Пусть на твою голову обрушатся все несчастия. Пусть…
Чадвиг обрушил на Бонарта все цветистые восходные проклятия, которые знал, но едва он останавливался, удар меча принуждал его на новый приступ ненависти и злобы…

                ________


Как только Салерия покинула холм, она уединилась в своей палатке. Солдаты не осуждали ее – для девушки война слишком грубая материя. Если бы кто посмел заглянуть на ее половину, то увидел бы ее коленопреклоненной, и по чуть согнутой спине и  сложенными на груди рукам стало бы понятно, чем занята принцесса и наверняка бы тихо опустил полог. Чего и нужно было Салерии – чтобы ее никто не обеспокоил и ничего не понял.
Вот уже который час Салерия сосредоточенно смотрела на большой кристалл, что держала в руках. Он то загорался мелкими бликующими огоньками, то гас, становясь молочно-матовым, затем опять внутри его мелькали какие-то искорки. И тут она услышала голос: «Я готов к перевоплощению».
Она скосила глаза, стараясь не упускать из вида мельтешащие картинки внутри кристалла. Невдалеке стоял Ситол. И непонятно было что это – явь или галлюцинация от усталости.
- Салерия, если хочешь, я готов признать твою победу, а себя побежденным.
- О чем ты?
- Я готов стать тем, кем ты хочешь. Скажи, что желаешь этого. Мои воины держат Адмуса и Аву в кольце, в твоих силах разорвать его. Скажи только одно: я тебе не безразличен.
Салерия оторвала взгляд от кристалла. Ее губы дрогнули, но ничего не произнесли.
- В вашем мире есть принцип: жизнь – это любовь. Так спаси меня! Подчинись тому, что скрыто в глубине твоего сердца. Скажи: «Люблю».
Салерия покачала головой. Она могла бы сказать: «Я уже любила тебя… в том мире».
- Тогда скажи ясно и четко: Нет!
Салерия молчала.
- Тогда пусть погибнут твои друзья и твой мир, где естество подчинено глупому долгу и надуманным чувствам.
И Ситол исчез. Стало сумрачно и зябко, словно подул пронизывающий ветер. Салерия посмотрела сквозь окошко на небо и увидела, как серое облако скрыло собой солнце.
- Нет! – вскричала Салерия.
Она впилась глазами в кристалл и что-то быстро зашептала. Но в кристалле огоньки уступили место бури. В нем бушевало пламя…               
…Каленые наконечники стрел одна за другой вонзались в тела Адмуса и Авочки. Адмус, рыча, метался вокруг Авы, пытаясь принять на себя летящие стрелы. Его меч скашивал вражеских воинов, как траву, но стрелы прилетели издалека, и меч не мог добраться до лучников…

                ________


Солнце скрылось за облаком, и в потемневший день ворвалась буря. С юга показалась черная воронка смерча. Он надвигался столь быстро, что всем на поле брани стало ясно – им не увернуться, не убежать. Сражение стихло, воины, задрав головы, смотрели на приближение воронки.
- Смотрите, с севера идет гроза! - раздалось сразу несколько голосов.
И впрямь, с севера шел грозовой фронт. Клубящиеся тучи то и дело прорезали ветвистые молнии. Через несколько мгновений до ушей докатывался гром. Две стихии шли навстречу друг другу и по всему было видно, что столкнутся они прямо над полем битвы. Тут уж дрогнули сердца даже бывалых воинов. Не успели они прийти в себя, как на заходе вдруг появился отряд, возглавляемый белым рыцарем. Подоспевшие клином врезались в ряды зловредцев и стали рассекать армию надвое. Солдаты заметались, ища спасения от всех бед разом, да разве можно увернуться от трех летящих камней одновременно? Первым налетел смерч, и пришелся он как раз на воинов рыцаря в белом. В мгновение ока отряд был разметан и лишь белый рыцарь каким-то чудом держался дольше всех, пока его конь не был опрокинут вместе с всадником. И зловредцы, взревев от радости, бросились к нему. Но тут их настигла грозовая туча. С десяток молний разом обрушились на железные панцири и шлемы солдат, превращая их черные поленья. Остальным стало не до рыцаря. Они бросились искать убежища от ветра, проливного дождя и сжигающих молний. Зато смерч с лютой силой наскочил на тучу, пытаясь завертеть и развеять ее. Но она оказалась на диво плотной и упругой. Туча словно мячик отбросила смерч, пронзив его несколькими молниями. Вновь и вновь бросался смерч на тучу и вновь отскакивал. Белый рыцарь встал на ноги, держа меч готовым к бою. Однако желающих сразиться уже не было. Кроме смерча. Он оставил тучу и ринулся на рыцаря. Рыцарь видел, как все что попадало в его воронку – люди, кони – взмывали вверх, словно мусор, кружились в недрах и с силой низвергались на землю, расплющиваясь от сильного удара. Меч был бесполезен. Если бы туча не закрыла небо над рыцарем, того ждала бы участь заглоченных воронкой. Смерч взревел и с такой силой ударил в тучу, что лес вдалеке повалился спиленными столбами. Но туча не только устояла, но и ответила десятком молний. Прогрохотало так, что оставшиеся люди и животные попадали на землю. Стоять остался лишь белый рыцарь. Он был в безопасности, но туча оказалась прикованной к одному месту и смерч, кружась вокруг нее, получил возможность нападать с разных сторон.
- Оставь! Не держи меня! – крикнул рыцарь в белом. Но туча или не слышала, или не хотела слышать его. Раз за разом она принимала наскоки смерча, огрызаясь молниями, клубясь и переливаясь бело-серым. Сумрак сменил еще недавно ясный солнечный день. Почернел не только день, но, казалось, и трава, и лес. Туча не выдержала, и полился дождь. Крупные капли слезой падали все учащаясь, пока на землю не обрушился ливень. Туча таяла, все реже извергая из себя молнии. Белый рыцарь взмахнул дважды мечом, рассекая бессильно воздух, и пошел прямо в объятия смерча. Струи воды словно отталкивали его, но он упрямо прошел до конца. Смерч заклубился, усилил свое коловращение и, оставив тучу, принял его в свои объятия. Но рыцаря это не испугало. Он принялся махать мечом, словно сражаясь с кем-то, и смерч это поначалу забавляло. Он сорвал с рыцаря плащ, дважды сбивал с ног, но тот вновь вставал и принимался за свое бесполезное дело – махать мечом. И смерч разозлился так, что воронка закрутилась с небывалой мощью. Рыцарь упал и его поволокло по земле, затем приподняло и швырнуло на землю. Меч отлетел в сторону. Осталось одно мгновение… но что-то иссякло в силе смерча. Вращение воронки заметно ослабело, да и не до рыцаря уже было. Туча с новой силой атаковала смерч, обрушив на него молнии такой мощи, что грохот контузил многих людей, прижавшихся к земле. Смерч отбросило в сторону, и он понесся в сторону от места битвы, слабея с каждым мгновением. Дождь сразу прекратился. Ветер утих. Через минуту сквозь облака прорвался луч закатного солнца… Туча уплыла за кромку леса и там растаяла.

                ________


Салерия была бледна так, будто в ее теле не осталось ни капли крови.
- Если бы ты меня не держала, то победила бы его, - мягко укорил Лотис.
- У меня есть дело важнее, чем победа над каким-то Барбидоном. У нас родился сын.
Лотис был потрясен.
- Неужели мы так долго воевали?
- Всего страниц двадцать…
- Что?
- Уж год минул.
- Год? А я и не заметил…
- Мы многого не замечаем, пока проходит наша жизнь.
Лотис взял Салерию на руки.
- Тебе нужен отдых.
- Потом… Давай поищем Авочку и Адмуса.
Лотис сел на коня и пристроил спереди Салерию.
До самого горизонта лежали тела убиенных. Лунный свет, изливавшийся на них, приготовлял души к переходу в царство вечного упокоения. Добро и Зло на время примирились на этой равнине. А может вовсе не Зло и Добро здесь бились, а Добро с Добром, чтобы одной стороне победить в себе зло, а другой наконец обрести его? Конь Лотиса осторожно ступал по неубранной земле, а всадники тщетно пытались различить среди тысяч тел тех, кто им был особенно дорог.
- Может, они ранены и их увезли? – проговорил Лотис.
И тут они увидели два силуэта. Два призрака на призрачных конях медленно плыли над травой навстречу Лотису и Салерии. Когда они сблизились на расстоянии полета копья, то остановились. Захрипел и встал конь Лотиса. Лотис узнал в бесплотных фигурах Авочку и Адмуса. Волосы Авы утратили рыжий цвет и хрустальными нитями ниспадали на плечи. Лицо Адмуса было покойно, но это уже был не юноша. На них смотрел тот Адмус, каким он мог стать лет через десять. Они стояли и смотрели на живых.
- Они прощаются, - прошептала Салерия.
Прошелестел легкий ветерок. Кони призраков вздрогнули, прянули ушами и стали медленно перебирать копытами. Земля уходила под ними. Они поднимались все выше и выше, к облакам, звездам и зависшей над миром луне. Ава и Адмус смотрели теперь только друг на друга, и не было у них дела важнее, чем видеть другого в отражении своих глаз.
- Стойте! – закричал Лотис. – Стойте! Неужели нельзя исправить? – вопрошал он Салерию. – Ты же волшебница! Так сделай что-нибудь!
- Не могу, - одними губами ответила Салерия.
Два призрака поднимались в Небо, раскалывая мир Лотиса, ибо он держался на близких людях. Рушились две опоры, гармония утрачивалась навсегда. Два друга превратились в призраков, две любви – в облачко чужих воспоминаний.
И Лотис закричал:
- Верни их. Верни! Это не по правилам!
Никто не откликнулся, ничто не отозвалось. И тогда Лотис возопил:
- Будь ты проклят, Писатель!
- Мы прорвемся… Мы прорвемся, Лотис… прорвемся туда. Мы вернем Авочку и Адмуса, - шептала Салерия, обнимая Лотиса. – Мы прорвемся…


(Краевед: Я слышал, что и над Писателями есть Высший Судия. Называется Критик.
Хронопист: Не знаю. Вряд ли. Над демиургами не может быть суда, раз они создатели всего сущего. Неужели они создадут над собой еще более высшую силу? Не логично.
Краевед: А я верю, что над всеми есть свой, особый, Суд.
Хронопист: Ну, пока что о нашем труде будут судить нас. Пойдем, мы здесь больше не нужны. Мы сделали свое дело: рассказали то, что должны были рассказать... )