Порванные чётки

Небо стало хмуриться почти ежедневно, но воздух наполнился холодной прозрачностью, прозрачной льдистостью; обнажил ноябрьский город. Трубы ТЭЦ со столбами дыма, злобные выпыхи автомобилей проявились в морозной влажности последнего месяца увядания.
А рощи и парки – насквозь. Откровенная нагота воздуха особенно заметна в просветах ветвей, сбросивших последние листья. Ужасно хотелось бы придать своему мысленному миру такую структуру. Последовательности знаков, сквозь которые кристально чисто видна суть.
В попытке перенять эту благословенную прозрачность он каждый вечер, вновь и вновь, покидал осточертевшую работу и окунался в стылые сумерки ноябрьских улиц. Темнота бесконечных переулков, сменяемая залитыми жёлтым светом клочками у фонарей – лампы и их отражение, размазанное по мокрому асфальту.
В ушах всегда была музыка, поскольку без неё кажется, что в городе царит какая-то напряжённая тишина. И всегда чётки в руке, отмеряющие минуты и часы, шаги и повороты, пустые и обездвиженные мысли.
Тридцать три сандаловых шарика, каждый день недели, на всех улицах, проспектах и набережных. Когда-то они помогали успокоиться и сосредоточиться. Но уже давно наступил покой как отсутствие покоя, и сосредоточенность ни на чём.
В определённый (неопределённый?) момент пришла мысль: куда бы он ни шёл, что бы ни делал, ни думал – всегда всё по кругу, всегда тридцать три шарика по кругу. Обречённость топтаться на месте – куда ни беги.
Он остановился. Выключил музыку. Снял наушники – по ушам зашелестел шум множества шин по дороге. Прекратил перебирать чётки. Взял их двумя руками и с силой рванул нить.
Шарики рассыпались по слякотному тротуару, становясь едва заметными серыми горошинами. Он отшвырнул опустевшую верёвку с куцей кисточкой и глубоко вдохнул, пытаясь наполнить лёгкие новым смыслом. Круг был порван.
Он огляделся по сторонам, поднял глаза к тёмному небу, бугрящемуся чёрной ватой туч. Опустил взгляд под ноги.
Куда теперь? Все дороги открыты – хаос разбежавшихся во все стороны бусин. Мир завертелся перед внутренним взором, пытающимся выбрать направление. Куда?
Куда?
Глубокий вдох горького дыма подсказал очевидную вещь – пустота, лишённая структуры – это ничего кроме пустоты, лишённой структуры.
Он сел на асфальт и заплакал холодной моросью осеннего дождя.