Любвь или...

ОНА:

    Ты опять прыгал, а я плакала. Ты летел вниз, а сердце сжималось, я как всегда почти видела, как верёвка обрывается. Так страшно. Порывы ветра раздували мои слёзы. Но вот ты жив. Ты опять не разбился. Отстегиваешь проклятую резинку. Я наверно даже мечтаю, чтоб однажды она порвалась. Я очень устала плакать, устала любить. Ты, ты не меня любишь, а свой адреналин, свои прыжки, свою свободу. Свобода, как я ненавижу, когда ты говоришь это слово. Твоя свобода делает меня узницей.
    - Ну как я тебе? Прыгнул с открытыми глазами, так страшно.… Так незабываемо. Жаль этого не повториться. Первый раз на то и первый, чтоб больше не повторяться, - умничаешь ты. Знаешь, родной, я тебя уже не люблю, это просто акт мазохизма. Это мои прыжки, мой адреналин, моя свобода…
    - Любимый, это было очень красиво. Я не могла отвести взгляд. Ты мой…
    - А почему у тебя на глазах слёзки? – перебил ты меня! Гад! Угадай! От горя, что я с тобой разговариваю, а не собираю в совочек твои останки.
    - Ветер в лицо дует. Или это слёзы радости, что ты в порядке. Попробуй их на вкус. Слёзы радости всегда сладкие.
    - Знаешь, я, наверное, в конце концов, умру, - снова повторяешь ты свою коронную фразу.
    - Да, но это случится нескоро, - в сотый раз я обманываю. Не столько тебя, сколько себя.
    - Все умирают, кто как. Кто-то в больнице гниёт заживо и гадит под себя, другой ловит пулю грудью, после плевка в лицо врагу, третий подыхает от передозировки… Я умру в падении, - режешь ты меня без наркоза.
    - Скорее словишь пулю, если ещё раз заговорить о подобных глупостях со мной.
    - Помнишь наш первый поцелуй? Мы ведь тогда даже не спросили имени друг друга, - спрашиваешь ты. Твою мать, помню я всё! И первый поцелуй, и нашу первую ночь, и твой первый прыжок.… Все эти разы я тебя ненавидела, но была счастлива.
    - Помню, конечно, ты тогда прокусил мою губу до крови. Более неумелого поцелуя не помню.
    - А у тебя я смотрю, есть, что вспомнить до меня? – ты опять начинаешь, да, ****ь, есть: впервые поцеловалась в тринадцать, трахнулась в четырнадцать пьяная в срань. В семнадцать делала аборт. Тебе что с этого? Ты меня от этого любить больше будешь?  Сейчас я люблю только тебя, неужели остальное имеет значение!?
    - Я миллион раз тебе говорила, что ты у меня третий, а те, что были до тебя лишь бледные лики прошлого, давно забытого прошлого.
    - Я люблю тебя, - говоришь ты, и у тебя на глазах проступают слёзы умиления. Ты такой романтичный. Жаль ты и, правда, когда-нибудь умрёшь. Надеюсь, ты будешь вторым. Я не переживу твоей потери.
    - Я тоже люблю тебя, мой славный попрыгунчик...

ОН:

    Я стою один. Вокруг почти никого. Только я и Свобода. Моя Свобода – это девушка, шатенка с ярко-голубыми глазами, небольшой грудью и грустной улыбкой. Она подходит сзади, целует меня в мочку уха и говорит: «Прыгай». Я взлетаю, я свободен. Я не закрываю глаза, мир летит мне навстречу и, по-моему, немного боится меня. Уаааааа! Падение прекращается, я опять взлетаю. Такой рай.… Такой ад… Я опять на земле. У меня вновь украли крылья. Снимаю верёвку и вижу тебя. Такую непохожую на мою Свободу. Такие светлые волосы, такие зелёные глаза, такая большая грудь, такая неискренняя улыбка. Почему я с тобой? Веришь-нет не знаю, могу лишь предполагать. Видимо мне просто очень нравится, как ты извиваешься в постели. Твое тело безупречно. В прошлой жизни ты была кошкой. Или мне нравится, как ты плачешь после каждого моего прыжка. А быть может, я просто люблю тебя вопреки непохожести на мою Свободу.
    - Ну как я тебе? Прыгнул с открытыми глазами, так страшно.… Так незабываемо. Жаль этого не повториться. Первый раз на то и первый, чтоб больше не повторяться.
    - Любимый, это было очень красиво. Я не могла отвести взгляд. Ты мой… - начинаешь ты. Знаю! Знаю я, что я твой славный попрыгунчик. На большее не хватает фантазии?
    - А почему у тебя на глазах слёзки?
    - Ветер в лицо дует. Или это слёзы радости, что ты в порядке. Попробуй их на вкус. Слёзы радости всегда сладкие, - врёшь ты. Я пробую твои слёзы. Знаешь, они солёные. Они солёные из-за меня. Я и моя любимая Свобода принесли тебе боль и страх. Нам это очень нравится.
    - Знаешь, я, наверное, в конце концов, умру.
    - Да, но это случится нескоро, - шепчешь ты. Ну конечно нескоро. Но тебя так забавно трясёт от моих слов.
    - Все умирают, кто как. Кто-то в больнице гниёт заживо и гадит под себя, другой ловит пулю грудью, после плевка в лицо врагу, третий подыхает от передозировки.… Я умру в падении.
    - Скорее словишь пулю, если ещё раз заговорить о подобных глупостях со мной, - предполагаешь ты. А я не против. Давай! Убей меня со словами любви на устах.
    - Помнишь наш первый поцелуй? Мы ведь тогда даже не спросили имени друг друга.
    - Помню, конечно, ты тогда прокусил мою губу до крови. Более неумелого поцелуя не помню, - спроси лучше, зачем я её прокусил. Потому что всегда ненавидел гламурных козочек, которые сосутся с кем не попадя, не спросив даже имени.
    - А у тебя я смотрю, есть, что вспомнить до меня?
    - Я миллион раз тебе говорила, что ты у меня третий, а те, что были до тебя лишь бледные лики прошлого, давно забытого прошлого, - говоришь ты, а я почему-то верю. Так грустно, что я не люблю тебя. Не люблю тебя как нужно. Я приношу лишь боль. Хочу отпустить тебя, но не могу. На глаза наворачиваются слёзы…
    - Я люблю тебя, - вру я, но искренне. Правда, так бывает. Я люблю тебя, не любя. Или не люблю любя.
    - Я тоже люблю тебя, мой славный попрыгунчик, – ты тоже начинаешь плакать.

Я:

Дождь смывает ваши слёзы. Они стали пресными. Уже никто не сможет сказать: радовались вы или напротив горевали. Вы врали друг другу, ища в этом своё удовольствие. Свой личный рай.… Свой персональный ад…