У всех моих цветов твои глаза

- Я знаю… мне не дано любить… - печально сказала Орлин, взглянув на Семена.

        Он все так же, как и двадцать минут назад стоял и курил. На улице было уже совсем темно, и с крыши восьмидесятого этажа открывался великолепный вид на город полный огней и дорог, похожих на реки пламени.

Семен молчал, как и двадцать минут назад. Его взгляд блуждал среди огней города, и казалось ему, вовсе нет дела до душевных переживаний Орлин. Возможно, они казались ему надуманными и глупыми.

         «Чувства – удел смертных и слабых» – всегда говорил Семен. Даже сейчас глядя на него, Орлин безоговорочно верила в его безграничную силу и власть, поскольку Семен никогда не испытывал чувств смертных. Иногда она завидовала его силе, поскольку сама была слишком чувствительна к окружающему миру, но зависть тоже чувство не достойное для таких как они.

- Но я хотела бы любить… как смертные - тихо призналась Орлин.
- Никто из них не умеет любить, – сказал Семен.
- Но они любят.

Семен курил медленно и задумчиво. Размышлял ли он в эти минуты о глобальных проблемах типа выживание смертных видов или искал чем разогнать скуку, или просто ни о чем не думал; курил и смотрел на суету смертных со спокойной душой.

- Никто из них не умеет любить, они просто думают что могут, и притворяются.
- Почему ты так говоришь?
- Я знаю, - сказал Семен, выдыхая струйку дыма.
- Ты не можешь знать, то чего никогда не испытывал.

Он посмотрел на Орлин. Она сидела рядом, свесив ноги за край крыши, и тоскливо смотрела на город. Легкий свитер, джинсы и кроссовки… она любила простые вещи смертных. Семен неоднократно говорил, что, примеряя на себя шкуру других, свою сущность не переделать, но Орлин была слишком упряма. Ей так нравились смертные с их бушующими страстями, что она даже в мелочах старалась походить на них.

Порыв ветра вновь взметнул ее волосы, и она поежилась. Семен ухмыльнулся. Они не чувствуют холода, но эта неосознанная реакция была настолько человечная и естественная.

Он снял пиджак и накинул ей на плечи. Орлин благодарно улыбнулась и, продев руки в рукава, закуталась в большой пиджак, сохранивший его тепло и запах. 
Семен провел рукой по темному меду ее длинных волос, вытащил их из-под ворота, расправил, и присел рядом, тоже свесив ноги за край.

- Они увидят в тебе красоту, но там красота не приносит любви и счастья. Красота вызывает в них низменные чувства обладания, одержимости, ревности и подлости.
- Тогда я стану некрасивой.
- Твое уродство будет вызывать у них презрение.
- Но я могу стать такой как они все.
- И как из серости толпы тебя кто-то полюбит?

Она растерянно взглянула на него.

- Смертные испытывают страх за то, что они одиноки, и зависть за то, что другие могут быть менее одинокими. Они нуждаются в чувстве безопасности и необходимости своего существования. А в любви они видят свое спасение от всего, что связано с одиночеством. Страх толкает их на эту ложь.
- Но вот ты сам сказал, они чувствуют. – Поторопилась перебить Орлин. – Значит, они умеют испытывать любовь.
- Удел смертных – чувства, с которыми они никогда не справятся, которых они никогда не поймут и не насытятся в свой короткий миг.

Он увидел в ее глазах разгорающийся огонь надежды.

- Скажи, чего ты хочешь? – уступил Семен.
- Я хочу испытать любовь.
- Что даст тебе любовь? Иллюзию изо лжи и боли?
- Нет, я не хочу лжи и боли.
- Чувство защищенности?
- Я не испытываю страха смертных.
- Может избавления от одиночества? Понимания другим человеком? Его заботы?
- Смертные принимая сторону другого, почти всегда остаются при своем мнении. А ты понимаешь меня и заботишься обо мне. Мне не нужно большего.
- Тогда чего ты хочешь от любви? Если страх и ложь тебе не ведомы, а боль и безответность совсем не то, что ищешь ты.

Орлин запнулась. Взгляд потускнел.

- Я хотела бы любить и быть любима другим…
- Так не бывает. На то они и смертны, что все в их мире погибает, просто в некоторых случаях чувства обрываются раньше, чем раскрылся бы обман иллюзии.
- Скажи к чему бессмертие, если оно пустое?.. Мы словно космос, всеобъемлющий космос; в нас все, но мы холодны в нас тьма бескрайнего пространства. А звезды это они… их свет согревает и дает жизнь. Мы видим, как они рождаются, вспыхивают, как существуют в их свете другие, как они погибают, а мы все так же бесконечны и пусты.
- Ты примешь смерть, чтоб выдать ложь за свет, который еще не отогрев тебя, убьет?
- Да я бы променяла бы свое бессмертие на миг любви.
- Тогда пади в их мир. Стань смертной, но помни, что там много боли и отчаяния. Ты будешь одинока. И смертные завидуют бессмертию, не меньше чем бессмертные желают испытать их чувства.
- Я правда могу уйти?

Семен кивнул.

- И ты меня отпустишь? А как же ты?

Он бросил сигарету вниз и равнодушно проследил ее ускользающий огонек.
- Я останусь космосом, чтоб ты могла звездой зажечься в нем. И, сгорев дотла через мгновенье смертных, я сохраню твой свет на много лет… почти на бесконечность… чтоб задержать тебя с собою рядом.
- Мы вместе с самого созиданья мира, ты научил меня всему, что знаю я теперь, ты для меня открыл весь мир и время… и теперь ты отпускаешь меня? Так просто? Иди… пади в их мир и испытай страданья?..
- Я дал тебе, что знаю сам и более мне нечем удивить тебя. И если мало для тебя все что есть во мне, и ты желаешь большее понять то, как я могу сдержать тебя. Принудить? Умолять? Взывать к благоразумию и не разменивать бессмертие на миг? А если удержу, сохраню тебя с собою рядом, то суждено мне потерять тебя на все бессмертие мое, ведь ты не отречешься от мечты своей. Тогда иди сейчас, все испытай, как жаждешь и умри, но меж нами вражды не будет, и я не потеряю тебя.
- Не потеряешь? Но смерть станет концом моего существованья.
- Что может быть хуже, чем вечность сожалений… чем вечность несбывшейся мечты. Я отпускаю тебя. Хочешь? Иди. Отыщи любовь средь смертных.

Мысли о внезапной и долгожданной свободе пьянили разум. Орлин была готова сорваться вниз незамедлительно, чтоб больше ни секунды своего бессмертия не тратить на ожидание заветных чувств любви.

Ей все хотелось испытать немедля, но задержалась. Под сердцем стянуло что-то. Взглянула на Семена. Он смотрел на нее. Так же спокойно и внимательно, как и все время, что она знала его. Так смотрел он на новые города, создание и падение цивилизаций, на восход солнца и безмятежность моря, рождение и смерть, природные катастрофы. Так смотрел он и на нее… спокойно и внимательно, словно боясь пропустить хоть мгновение.

- А как же ты?
- Не думай обо мне. Будь счастлива.

Семен нежно поцеловал ее в лоб. Продлив лишь на мгновение прикосновение к Орлин, а после вновь закурил и продолжил смотреть на огни города.

А она все смотрела на него, боясь моргнуть и пропустить его жест, выражение лица оставшееся от мимолетной мысли, его дыханье. Сердце стучало. Что-то внутри непривычно тянуло.

- Ты любишь меня…
- Нет. Любовь лишь та достойна называться настоящей, которая заведомо должна погибнуть. Когда все оборвется в самый высший миг существования и боль и горечь затопит все вокруг, лишь тогда она бессмертна, лишь тогда она Любовь. А я бессмертен. Во мне нет смерти, чтоб умерла любовь.
- Ты любишь меня, - прошептала Орлин, и ее глаза наполнились слезами.
- Я не люблю. Ты просто мне нужна как смысл моего существования.

                25 ноября 2008 г.