Дитя времени и пространства

Дина Трувор
(Маргарита М..Маркова)
27.11.08г.

Дитя времени и пространства
(Одиночный посланник)

Оотмон открыл глаза и огляделся: – Нет! То, что он видел, не могло быть его планетой… Мир, из которого пришёл он, с другим миром спутать невозможно. Из-за своей близости к солнцу, его мир был непроницаем и наполнен, горячим изнуряющим паром.
Отсутствие неба, позволяло различным астероидным отбросам постоянно его бомбардировать. Вулканические гейзеры плевались кислотами, а существование на нём предполагалось  лишь в бестелесном состоянии духа. Ему это нравилось, в  бестелесном состоянии он мог стать чем угодно: солнечным лучом, который мог разогреть всё вокруг себя, а если становилось уж слишком жарко, он превращался в ветер. Разогнавшись, что есть мочи Оотмон закручивал такую бурю, что самому было страшно. Водой он не хотел становиться. Ему неинтересно было постоянно висеть влажной пеленой и ждать когда тебя солнце подсушит, а потом изнывать от жары. И пожаловаться то было некому, слушателей не видно. А если кто и проявится, то всё равно все бесчувственные.
Но, несмотря на это, удаляясь на длительное время, Оотмон всегда скучал по своему миру. Бестелесное существование давало неограниченные возможности, лишь бы  находились новые  идеи, а уж этим Оотмон был одарен на славу…
Этот перелёт оказался для него самым лёгким он преодолевал его в бестелесном духе. Последующие будут  много труднее.
Параллельные миры пересекать было сложно и опасно.  Чем ниже он перемещался, тем плотнее становились миры.
И, несмотря на то, что его тренированное тело было приспособлено к высоким температурам, возникающим при трении,  в его организм вмонтировали регулирующую охладительную систему, так как всегда могли случиться непредвиденные обстоятельства.
К тому же каждый очередной переход из одного мира в другой сопровождался умиранием с обязательным последующим восстановлением, на чём в большинстве своём и специализировались моронтийные миры.

Кажется, он уже прибыл  в моронтийный мир, где должен был сделать пересадку. В этом месте долго и не задержишься, этот перевалочный мир создавал плавающие образы, подвластные только мысли и быстро, слишком быстро растворявшиеся. Его разрежённая  материя не позволяла им долго сохраняться.
 Лучи света распространявшиеся равномерно струились, словно из одного источника.
Предстоявший переход на ещё более низкий уровень  заставлял его позаботиться об отдыхе. Перед тем как он уйдёт в мир, в котором бывал уже не однажды, он мог бы ознакомиться с окружающей средой.
– Да нет! – ему не хотелось! – Скучно в мирах… Если какое событие и начнётся  так  длится вечность, а чтобы что-то поменять, чувства нужны, а здесь же все бесчувственные.
Вон один бегает…  который раз Оотмон прилетает, а он всё носится за бабочкой, думая, что это его жена. Уж больна та порхать, любила, порхала… и порхала.
– Гляди-ка, сачок где-то старинный нашёл! – что-то новенькое…
Ну, теперь будет бегать, пока не споткнётся, да лоб не расшибёт…
– Да всё равно не почувствует – бесчувственные ведь все – Нет, скучно в мирах…
Земля, вот это хорошо, там весело уж точно не соскучишься, а здесь…
Ой, ещё один, словно умалишённый, задрал голову вверх и ангелом себя представляет – это после безбожной-то жизни?! – чего захотел! – Ангелом надо родиться! – ладно, бог с ними со всеми… – Отдыхать надо. 
Сейчас ему больше всего требовался отдых: «Надо найти для этого возможности» - подумал он и, поблагодарив за безопасность длительного путешествия транспортного секонафима, пошёл к берегу озера видневшегося вдали. Озеро, словно нарисованное, расположилось на огромной искусственной поляне, таковой она ему показалась:  он не почувствовал ни движения воды, ни колыхания травы.
– Вот и отлично! – он нашёл для себя укромное местечко за невысоким пригорком, чтобы побыть наедине с самим собой. Здесь всё казалось округлым и приглаженным, без резко выступающих углов и голых без растительности возвышенностей, прилизанных и скучных на вид, но ему не были нужны развлечения, и не хотелось общения с обитателями этого мира. Он предпочитал одиночество.
Оотмон был *тринитизирован для перемещения в мирах, и ему необходимо немного времени для перехода в дуальный мир Человека.
Время для подготовки он проведёт здесь. Ему суждено найти свою пару, но сейчас думать об этом ему не хотелось, при очередном переходе всё равно всё забудется. На данный момент ему предстояла работа с управляющими реверсией и знакомство с новым транспортным секонафимом. Путь предстоял длинный.
Сам Оотмон здесь в переходном мире побывал не один раз. Его служба давала ему разные возможности: не впервые рождался он и в индиговой шестой предпоследней сангикской расе землян, к приходу которой человечество только ещё готовилось, именно туда он сейчас и направлялся.
Цветные расы, появлявшиеся на Земле, по мере необходимости периодически распылялись, происходило это ещё до появления адамических людей.
Сейчас ему было поручено оказывать помощь, именно  стремящимся из индиговой расы, которая до времени была мало развита.
Количество Одиночных Посланников во времени, всегда оставалось постоянным, и Оотмон был одним из многих. Он состоял на службе в корпусе Высших Личностей Бесконечного Духа, и сопровождал одного из Высоких Сынов. Их целью было наделение личностью одиночных духовных существ.
Такие путешествия всегда протекали в одиночестве. Одинокие Посланники, такие как он, единственные существа, не страдающие от одиночества и даже получающие от этого удовольствие. Но они не были  лишены возможности вступать в контакт с некоторыми категориями разумных существ. Их труд объяснялся технической необходимостью, и иногда в особых обстоятельствах им случалось оказываться абсолютно изолированными и лишёнными помощи. На такой случай, посланники были наделены способностью автоматически подавать сигнал тревоги, забываемый ими в условиях материализации, но тогда это, осуществлялось без их ведома. Несмотря на, почти вечное существование, Посланник сохранял память о моменте возникновения своей личности. В данном случае в его обязанности входил один из семи видов его службы: Просветление.
Одиночный Посланник, навечно прикреплённый  «Дитя времени и пространства» переходил в подчинение зодчих Мироздания.
. Уже целую вечность плутают по миру пары уникальных личностей, и никто не знает ничего о, их будущем.
Оотмон много где  бывал и даже прошёл завершающую стадию *эмпирического существования в царстве эволюции духов. Там он оставил свою возлюбленную, с которой не надеялся уже встретиться.
Ему хотелось бы передать хотя бы то немногое из того, что он успел увидеть в посещаемых им местах; но никакое описание не даст адекватного представления об архитектуре этих миров. Естественное слияние материального и духовного, их поразительное смешение не имели похожего аналога в мире, куда он направлялся.
Там многое зависело от того, что удавалось сохранить от, когда-то, казавшейся интенсивной и полностью насыщенной жизни.
Тот, кого привлекала красота природы, видел удивительные пейзажи, не сравнимые ни с чем: непередаваемая музыка заполняла  небесные сферы; где-то, в предназначенных для такой работы особых обсерваториях, сидели астрономы, высчитывая таблицы вращений различных вселенных и небесных светил.
В лабораториях моно – технологий учёные вынашивали новые открытия.
А кому-то были достаточны обычные простые радости. Здесь никогда не было дождя, снега, но это никого не смущало – они не знали, что это такое. Интересно жилось здесь творческим личностям, которые не переставали творить, сожалея, что не могут сохранить созданное. Тяжелее всех приходилось наркоманам и алкоголикам или бездельникам – в вечной погоне, за наркотой и спиртными напитками, а бездельники от ничего не делания, истощали себя до безумного состояния. Здесь всё исчезало так же быстро, как и появлялось.
И  только *Дети времени и пространства, подключаясь к информации этого мира, носящейся в воздухе, могли уловить эти видения; решения; образы. Без материи в этом мире ничто не было возможным. То, что придумывалось здесь, мог воспроизвести только материальный мир Земли.
Оотмон надеялся встретить знакомых, (хотя ему это было запрещено), его порадовало бы простое приветствие, но его могли сразу изолировать и отозвать обратно.
Пытаясь обосноваться за пологим бугорком, Оотмон стал раскладывать подстилочку, да снедь, какую-никакую, дорога предстояла дальняя.
– Эй, эй подожди! – Ты что тут подглядываешь да шаришь?
– Дак я эдак… мне бы бутылочку  вашу или что жалко? – перед ним стояло волосатое небритое чучело
– Ну, уж совсем, никуда не годиться, раньше такого здесь никогда не бывало. Надо будет сказать Высокому-то Сыну: «Распылять, распылять таких надо, что мир-то загаживать?»
Кинул он чучелу бутылки,  да и шуганул, от греха! – что как опять эмоции взбунтуются, забыл уж давно, что это такое…
– Ох, неисповедимы пути господни! – отдохнул, называется…, чуть весь лоск свой не сбил.
– Нет улетать, улетать быстрей…, что секонафим то закопался? – Не ровён час, девицы какие появятся, вся жизнь насмарку пойдёт, только ведь в ангелы выбился!
– Эк, слабость человеческая… сидит ещё где-то в нём – Да что там закопался секонафим? – портятся, портятся миры. Опаздываем!   
Зря ругал секонафима и не заметил, как на нём оказался скафандр. Забыл, что  здесь мыслью творят.
Скафандр созданный из редкого серебристого металла существующего  только на его планете плотно облегал его стройное тело. Шлем напоминал крылья изящной птицы,  прилегающие к ушам и доходившие почти до половины туловища. Ему предстоят перемещения со скоростью выше скорости света, а может быть, и ещё больше.  Это уже была ангельская ракета. В таком скафандре он сможет управлять скоростью. Ему так хотелось увидеть звёздное небо, что при его скоростях  раньше было невозможно.
Он войдёт в то время, в котором появился впервые. Его генетические возможности позволяют только это, потом на Земле всё будет проще. Там ему перенестись из прошлого в будущее будет так же легко как птице взлететь на ветку дерева или выпорхнуть в небо, этот механизм изначально заложен в его ангельское тело.
В чём сила Бога?! Он так же вездесущ, как и проницаем и потому он всеобъемлющ!!!!! И каждый достойный, и недостойный может с ним соприкоснуться, надо только этого хотеть…

Время пошло………..

Никто в монастыре уже не мог вспомнить, когда у них появился этот паренёк. Он был худ, плохо одет и невзрачен. Выяснив, что родители у него погибли от чумы, его отмыли, накормили и определили служкой к иноку Феофанию.
Оотмон не рассчитывал долго задерживаться здесь. Ему нужно было получить определённые навыки, знания и привыкнуть к своему новому телу. К материальному облику он привыкал довольно быстро, но пол… привыкать и менять его при каждом новом воплощении, было безумно трудно.
В этот раз в нём ещё были сильны женские ощущения, и он боялся, что его будет тянуть к молодым монахам и его примут за……..  и, вновь придётся обуздывать свои страсти. Он помнил о своём предназначении и понимал, что если не справится, то останется здесь навсегда.
Выбора у него не было. Придумав себе имя – решил, что именно с обуздания плоти он и начнёт...
Такого ему делать ещё не приходилось: «Как же женщина должна обуздывать мужские страсти?» - Наверное, придётся наблюдать, как это делают монахи? Феофаний был стар, к счастью, для Варлаама.  Хорошо бы свести с кем-нибудь знакомство – это ему не было запрещено.
– Надо поговорить со старцами!?
– А что как не захотят признаваться, вдруг в этом есть для них что-либо позорное?
– Вот повелел Господь!… Ну почему мужской монастырь, а не женский… там хотя бы всё знакомо.
– Надо бы поскорей проходить свою науку да выходить в мир.
– А что если там ещё хуже? – Может, побыть здесь подольше?
 – Думай… не думай, а с кем бы поговорить? – оказалось, что он зря боялся Феофания. И по совету того он начал ежедневные стояния на коленях, молитвы, поклоны и обрёк себя на длительный пост.
Монастырь не был из богатых, у него не было наделов земли, которые могли бы кормить. Построенный вдали от основных торговых путей среди дремучего леса он не занимался стяжанием среди простого люда. Монахи трудились, от зари до зари, не покладая рук: то дров на зиму заготовить, то зверя отловить, да рыбы наловить, не забывая молитвы. Не отказывали в приюте: ни нищим, ни сирым, ни заблудившимся в лесу и в грехе, всем находилось место. Варлаам помогал, как мог…
Не зарастала тропа к монастырю… и с некоторого времени вдруг стали замечать, что появилось над монастырём свечение… и стали вылечиваться, люди болезные и слух пошёл…
Один Варлаам ничего не знает…, молится, и молится.
А свечение то от его молитв пошло да он-то от своего служения и изнурения довёл себя почти до истощения, и начались  у него устрашающие видения.
Удивительно, что и здесь тёмные силы пытались оказывать ему противодействие, чтобы выгнать его из монастыря.
Он и сам хотел уйти в мир ещё до пострижения. Оказавшись на Руси в момент, когда там свирепствовала чума,  дело, порученное ему, могло пострадать.
В его обязанности входило основание будущей шестой расы, а впоследствии, возвращение во времена наибольшего благоприятствования, в двадцать первый век. Он должен был найти свою половинку…
В один из моментов особенно страшного наваждения сработала тревожная кнопка, иначе бы у него не выдержало сердце. Хватились на утро монахи,…нет Варлаама, сколько не искали, не нашли, но не иссякает сила монастыря с тех пор, не идёт народ – валом валит…, гляди и чуму изведёт… да, дела… твои, Господи…
А сила монастырская всё прибывает, богатеть начали…, не испортились бы монахи от прибыли-то…

Варлаам очнулся возле дороги на пустынном месте. Вокруг зеленели великолепные леса и поляны, а освещённые солнцем хлеба и резво бегущие ручейки манили к себе, словно нигде и не свирепствовала чума.
 Одетый как путешествующий пилигрим Пётр одиноко шёл по пыльной дороге, ноги его были босы, а  висевшая на поясе сума пуста. На пути встретилась девушка, предложившая ему умыться и поесть. Не отказался Пётр… устал.
Приветливая крестьянская семья, (девушка оказалась их дочерью), предложила ему ночлег, лучшего он и ожидать не мог!
Девушка была так хороша собой что, не переставая пялиться на неё, не мог Пётр оторвать глаз. Ладная, крепко сбитая голубоглазка, с огромной русой косой, румянец во всю щёку – невозможно было бы пройти мимо! И остановился Пётр здесь на постой: «Зачем уж дальше-то идти?!»
Кругом поля изумрудные; на полях коровы да козочки – сказка, да и только! Целыми днями они с Варварушкой пасли стада и беспечно предавались чистой любви, не омрачённой ни тяготами, ни бедами. И к славному времени вересень родился у них сын – богатырь из богатырей.
Не было меж них ни ссор, ни драк как бывает в семьях – дружно жили.
Да захворал вдруг Пётр, и стал сохнуть не по дням; не было рядом и лекаря, чтоб помочь, и не далее как через пятницу похоронили Петра.
Стал он видеться Варварушке по ночам: любимый да ласковый и говаривать ей чуднЫе слова, чтобы запоминала и сыну в душу вкладывала.
Долго так продолжалось, но пришёл день, когда попрощался Пётр, сказав,  что не придёт больше; но чтоб хранили его слова да передавали по наследству: от сестры к сестре; от брата к брату; от внука к внуку. А ей, чтоб пошла она в монастырь и свечу за его здравие поставила:  удивилась Варварушка, но сделала, как он велел…….
Вернувшись в прошлое, заложил Оотмон основы, которые когда-нибудь станут будущим.
 
Помогите, помогите… человека сбили! – сбежавшийся народ ругал водителя, а сбитый с ног человек кряхтя, поднялся, отряхнулся и пошёл: – Извините, я не хотел! – вежливый оказался.
Кто ж мог подумать, что он специально впорхнул под колёса машины: – А как иначе он мог появиться?
– Прохожие уговорили его поехать в больницу – подумав, что ночевать ему негде Оотмон согласился. Там, гляди какая и медсестричка подвернётся…
Ох, похоже, ловелас! – чтоб из-под машины, да прямо к сестричкам? – плоть видно пытается взять недополученное, не часто на Землю то попадаешь…, не добрал видно молодец в иных мирах.
– Ну а у нас здесь раздолье, желающих хоть отбавляй!
Выздоровел Оотмон, а попал он не куда-нибудь а в светлый град Петров. Проходил в Санкт-Петербурге в то время международный фестиваль молодёжи всех стран. От множества молодых лиц и парада красоты необыкновенной, словно захмелел Посланник. После чумной то Руси и такое великолепие… загорелись глаза неимоверным огнём.
Бродит он вдоль Невы по набережной, танцует вокруг народ, веселится. В сторонке вдруг видит две девчушки-скромницы стоят, лет эдак восемнадцати. Не удержался, задурил голову постовому у памятника Петру 1 и сорвал две белых розы. Одну чтоб с запахом для той, у которой две косы до пояса и глаза как зелень-трава. Смотрят на него проницательно, словно знают кто перед ней. Поднялись со дна души запрятанные навечно чувства… хоть снова в пустынники…
Забеспокоились Боги, задумались: – Что, если все Посланники окажутся в похожей ситуации? – Эволюцию не остановишь, видно и у Богов встаёт иногда вопрос: «Что делать?» – похоже, люди уже и сами додумались, что от смешения рас только польза. Человек становится крепче, красивее, да и умнее – Не навредил бы им Адамит, уж больно хваткий в этих делах оказался! – Не просчитали они такого варианта…
Ох, и времечко пришло! – даже Богов с пути сбивает – Не перестарались бы они с единой то расой. Вдруг этот тринитизированный Посланник да все цвета соединит? – да что там радуга… хоть что-нибудь бы осталось, хорошо, если Белый цвет - поднебесный, а если в крапинку, как яйца на Пасху, что тогда?!
Ох, Господи!? – выключить его кнопку то… пока не поздно или нет?! – Что делать-то?!!!!!!!!   

*Эмпиризм – философское направление признающее чувственный опыт источником достоверного знания в противовес рационализму.
*Тринитизированный – тройственный
* Дитя времени и пространства - Человек