Человеческие фантомы

Ее хрустальные пальцы, холодные как лед, скользнули вниз по его возбужденной пылающей спине, оставляя тонкие багровые дорожки от ногтей. Она прерывисто дышала, жадно глотая леденящий воздух парижской темной улицы, сплошь устланной сверкающими огнями неутомимых полуночников.

- Хочется плакать.
- Плачь… - шептал он, теряя сознание от томного аромата ее холоднеющего тела.
 
Двое молодых людей сидели на каменной скамье напротив Собора Парижской Божьей Матери. Порывистый ветер пронизал тела прохожих, одетые в теплые шерстяные свитеры, длинные шарфы и укутанные в темные шали. Совсем рядом бесконечно текла Сена, унося в даль свои печали и заботы. Девушка была одета в тонкое, почти прозрачное, шелковое платье в розовый цветочек, на молодом человеке был темный джемпер и поношенные джинсы.

Он целовал ее волосы, прижимая все ближе к себе это хрупкое создание, подаренное ему Богом. Или Божьей Матерью, что казалось более вероятным. Она была его Ангелом, которого нельзя было потерять, потому он все сильнее сжимал обмякшее тело любимой.
Она знала, что это ее Спаситель. Он пришел в ее жизнь, чтобы спасти, вырвать из бесконечного круга сумасшедшей жизни, беспорядочности, непостоянства и отчаяния, которое приходило к ней каждую ночь.

Ветер раздувал волосы, их тела холодели, но никому не было до этого дела. Они оба долго ждали и искали, чтобы никогда не потерять. Значит, все остальное неважно, значит, в этом мире их больше ничто не интересует.

Она легла спиной на скамью, смотря в его глубокие, полные чувственности, глаза, не выпуская его рук. 

- Мы больше не расстанемся?
- Никогда. Поверь мне, никогда.

«Стоп! Снято!» - прокричал охрипший голос режиссера. Эта парижская непогода всегда подкашивает его здоровье, а главное – это работа, нельзя отказаться от многочисленных прогулок на «свежем воздухе», хоть он и предпочитает горячий глинтвейн в номере отеля, спокойный просмотр французского эстетского кино и тишину.
Ассистентки подбегают к актерам с бордовыми пледами в руках, чтобы те, как средневековые рыцари в мантиях или короли, не преминули в очередной раз пожаловаться на свою несладкую долю.
Молодая хорошенькая актриса, лет двадцати, с роскошными белыми кудрями, говорят, очень перспективная, будущая звезда, недовольно косится на своего партнера.
- В следующий раз, будь добр, не наваливайся на меня всем телом! А то я и задохнуться могу.
- А я и не знал, что ты такая хрупкая, я думал, ты из железа.
- Да пошел ты!
- Кто-нибудь, уберите от меня эту истеричку!

Она нервно фыркает и просит телефон. Отходит в сторону, но так, чтобы ее слова можно было расслышать.
- Привет, дорогой! Ты знаешь, меня здесь так морозят. Я боюсь, что еще пара дней, и свалюсь с воспалением легких! – она закуривает. – Что-что? Голос сел?.. Я же говорю! Холодно, дождь то и дело капает. И ни единой свободной секунды. Я даже не успела еще пробежаться по бутикам.
Воздух съемочной труппы сотрясается звоном ее капризного голоса, притом, что уже мало кто обращает внимание на усердно отрепетированные слова. Конечно, за два месяца съемок все привыкли к этим ее идиотским кривляниям.

Он подходит к сценаристу и просит сигарету.
- Вот дура.
- Ты же знаешь, она неплохо смотрится в кадре.
- И неплохо успевает забегать по вечерам в номер к режиссеру.
- Перестань. Сплетни – не наш хлеб. Оставь это девочкам из массовки. 
Он проводит рукой по темным волосам, вздыхая и улыбаясь.
- Я вчера с такой красавицей познакомился.
- Да ладно?.. Француженка?
- Нет. Из массовки.
- Познакомишь?
- Возможно. Можешь даже не надеяться, ты ей не понравишься. Она любит актеров.
- Ну тогда покажи ей романтику речных прогулок. И про Лувр не забудь, пусть девочка культурно развивается!
- Да…А то как в прошлый раз получится, когда на выставке в Питере Маша Гогена от Дали отличить не могла, а я краснел.
Он засмеялся.
«Он эгоист», - подумала  его ассистентка.
«Вот скотина»,- пронеслось в голове у гримерши Маши.
«Интересно, в каком номере он живет?», -  не могла отделаться от мысли девочка из массовки, похожая на Пенелопу Крус.

«Отдохнули, лентяи?.. За работу!» - прокричал режиссер, зачем-то размахивая своими большими руками с толстыми пальцами.

- Мы больше не расстанемся?
- Никогда. Поверь мне, никогда.

Она думала, что через два дня переспит с ним, потому что он невероятно красивый мальчик, да и пиар лишним никогда не бывает. Перед глазами уже стояли заглавия газетных репортажей о романе на съемочной площадке Парижа.

Он думал, что можно было бы соблазнить эту избалованную стерву, а потом бросить. Пиар лишним никогда не бывает.


Плакать хочется? Плачь! Никому нет до этого дела.