Полет над Балканами, или русский контекст

ИВАН КОРВИЛЛИ - http://www.proza.ru/avtor/korvilli

       Конец лета 1973 года выдался жарким. На Невском плавился асфальт. Желтые автобусы-гармошки, усатые троллейбусы-жуки едва ползли в сиреневом мареве большого города. Редкие легковушки, питерские «львы» да такси с «шашечками» на боку скользили по разжиженному полотну дороги туда-сюда, шлепая шинами. Солнце перезрелым апельсином висело над шпилем Адмиралтейства и вот-вот готово было упасть на его иглу… Духота и зной загоняли людей в длиннющие очереди кафе-морожениц или к бочкам с квасом…
       Виталий вышел из троллейбуса на предпоследней остановке Невского проспекта и, оказавшись на теневой улочке, ведущей к воротам Зимнего Дворца остановился, приводя себя в порядок. Весь измятый, мокрый до трусов от пота, он стал снимать мундир с малиновыми погонами лейтенанта медицинской службы, обтираясь платком и расстегнув рубашку.
       - Уф-ф, ничего себе, как в Африке!..
      
       Тогда еще молодой, неопытный, лейтенант медицинской службы не знал, что жизнь распорядится так, что через месяц он действительно будет в Африке, на Синайском полуострове, и не туристом. Там давно шла война между Египтом и Израилем. Наша страна подписала соглашение с правительством Египта воевать на стороне арабов, а Израилю помогали американские военные. В советских газетах писали о помощи братскому египетскому народу, строящему, якобы, социализм и про американских империалистов, напавших на беззащитных арабов. Но Виталий не придавал этому большого значения. Советский Союз был огромной ядерной державой, и присутствовал везде, где пахло порохом и революцией.
       Сейчас Виталий Николаевич Мурочкин, которого вызвали телеграммой из округа, шел в главный штаб своей воздушной армии, располагавшийся в одном из огромных зданий на Дворцовой площади. Конечно же, вызов рядового офицера, начальника медицинского пункта и лазарета одного из многочисленных авиационных полков, разбросанных по всему Северо-Западу, был полной неожиданностью для него. В штабе своего полка немолодой и опытный майор Коновалов, коротко ответил на вопрос лейтенанта Мурочкина «Зачем вызывают?»
       - Воевать, доктор!
       И объяснил как доехать до штаба армии, заодно проинструктировав во что одеться и как себя вести с высоким начальством.
       - Я с самим командующим в одном полку воевал. Он в сорок пятом, под Берлином завалил в одном бою четырех «мессершмиттов» и в девятнадцать лет Героя Союза получил. Я тогда еще салагой был, моложе тебя. Вот так-то лейтенант… Привет можешь не передавать, вряд ли он помнит техника-механика лейтенанта Коновалова… Где он сейчас, а где я? Да, война… Она только нас и объединяет, - он вздохнул. - Но ты держись бодрячком, не трусь перед начальством. Пошлют куда - не отнекивайся. Это армия, а не колхоз! Хоть ты и двухгодичник, и гражданский вуз окончил, а Родине служить обязан. Понятно говорю?
       - Так точно, Вячеслав Зосимович! – ответил лейтенант Мурочкин.
       - Вот это уже другое дело. И подстригись, волосы у тебя не по уставу, длинноваты, а командиры не любят беспорядок на голове. Хотя, ты все же доктор, чего от тебя требовать? - он усмехнулся. – Ну, желаю успеха!
       Он протянул свою огромную жесткую ладонь. Виталик тотчас поблагодарил майора:
       - Спасибо, учту…
       - Ну-ну, иди, - и легонько майор подтолкнул Виталика в плечо… - Пора, машина уже ждет. До аэродрома довезут, потом перелет до Пушкина, а там на электричку до Витебского вокзала, через метро на Невский, и на троллейбусе почти к штабу подъедешь.
        Все в полку любили этого огромного, с рябоватым лицом и картошкой носом, майора-штабника за добрый нрав, умение понять и помочь офицеру. Правда была у него и слабость: выпивал много и часто. Виталику раза два по просьбе шефа, старшего врача полка подполковника Кузовкина, приходилось выводить его из очередного запоя, да так, чтобы командир не узнал. В общем, мужик был стоящим, всю войну прошел, ранен несколько раз, контужен, но службу не бросил и очень не любил про войну вспоминать:
       - В прошлом все, - коротко отвечал он на эти вопросы. - Жив остался - и спасибо!..
       Любил майор Коновалов свою службу, и без армии себя не мыслил, хотя мог давно выйти в отставку.
      
       Понемногу лейтенант привел себя в порядок: причесался, снова надел на рубашку мокрый от пота китель, чтобы не нарушить устав по форме ношения обмундирования и, подхватив небольшой чемоданчик, пошел по тихой и прохладной улочке к штабу.
       Утром его с группой офицеров принял сам командующий генерал-лейтенант в своем кабинете. Он вышел к ним в летной куртке без погон, и только ярко-красные лампасы на брюках выдавали в нем генерала. Поздоровался со всеми за руку, и, выслушав рапорты офицеров, кто откуда прибыл, генерал предложил сесть за большущий полукругом стол, стоящий в центре. Огромные окна выходили прямо на дворцовую площадь ,наполняя пространство кабинета ярким осенним светом.
       - Затемните, – приказал он полковнику-интенданту, стоящему рядом.
       Вскоре в легком полумраке при свете боковых фонарей раздвинулись шторы, и огромная карта мира заискрилась своими очертаниями на стене. Генерал взял в руки указку и ткнул ее в Северо-Востпчную оконечность Африканского материка.
       - Вот здесь на Синае и Голанских высотах шли самые тяжелые бои наших друзей египтян с агрессором - армией Израиля и США. Египтяне потерпели поражение. Сейчас она готовится к наступлению. Ваша задача пройти краткие курсы по своим разделам в условиях военного времени и жаркого климата, усвоить их и научиться применять на практике. Вас отобрали как лучших специалистов нашей армии и мы будем из вас готовить офицеров-инструкторов для участия в помощи армии Египта в предстоящем наступлении. Задача сложная, но и почетная. Мы должны не только не посрамить нашу армию, но и показать, как нужно воевать в современных условиях. Задача понятна?
       - Так точно! – хором ответили мы.
       - Вот и отлично. Детали объявит мой помощник по тылу, генерал Нерубенко, а потом разойдитесь по своим подразделениям и продолжайте подготовку.
       Он попрощался и вышел из кабинета. Все вскочили, но генерал лишь махнул рукой, мол, занимайтесь делами…
       Больше чем через месяц подготовки мы сдружились, хотя среди нас были разные по должности и званиям офицеры, от подполковника по политчасти Мухаметдинова Рифата Кугулдиновича до младшего лейтенанта начпрода Федьки Костюнина. После завтрака мы расходились на занятия, а вечером собирались в гостинице и вели горячие споры о политике. Иногда выпивали, но всегда в меру и без чинопочитания. Увольнительные только по воскресеньям, и то строго регламентированно: чтобы каждого из нас могли в любое время найти по телефону.
       И вот последний прощальный ужин, последние тосты за успешную сдачу, за будущую победу, - и утром мы уже на аэродроме. Начало октября, в небе косяки гусиных стай. Холодно. Нас экипируют в летную форму египетской армии, дают последние инструкции, как себя вести в случае непредвиденного контакта с иностранной разведкой.
       - Вы – инструкторы, запомните это раз и навсегда. Прибыли в краткосрочную командировку и вскоре должны вернуться домой. Родным не писать и не звонить, - напутствовал майор КГБ. – В плен лучше не попадать, - подчеркнул он, обводя всех строгими глазами. – Понятно?
       - Так точно! – отвечали мы.
       - Вылетаем вечером. А сейчас напишите письма домой, но о том, куда и что – ни слова.
       Вечером самолет АН-24 с двумя десятками переодетых в униформу офицеров египетской армии без знаков отличия, взял курс на юго-запад, и через четыре часа полета приземлился в полной темноте. Открыли люк самолета, и нас всех тут же обдало горячим воздухом, словно из печки.
       «Сахара», - догадался Виталий. Над головой светился, мелькая звездами, Южный Крест.
       Война, как и любое дело, имеет свои правила и законы. Их можно соблюдать, можно от них отмахнуться, но игнорировать нельзя – погибнешь. Поэтому военные быстро обвыкают с обстановкой и начинает жить по правилам военного времени. Но завтрак, обед и ужин должны быть всегда. И какие бы бои ни шли, солдаты и офицеры обеих сторон свято соблюдали эти негласные законы.
       Но больше всего Виталия удивляли сами египтяне: их утренние, дневные и вечерние молитвы. Какой бы напряженной ни была ситуация на фронте, но во время намаза – автомат в сторону, танки останавливаются, и все до одного на колени: под голос муллы склоняют головы в чтении суры. Хоть бери их голыми руками! Собственно, одна из причин очередного поражения многотысячной египетской армии заключалась в неумелом управлении и отсутствием дисциплины. И вот долгожданная подмога – русские летчики в небе на своих серебряных МИГах вытворяли немыслимые виражи, и полетели первые сбитые хваленые американские F-15. А что творили советские ракетчики со своими комплексами С-200 – это просто чудо! В первый день залпами наших ракетчиков было сбито около пятидесяти самолетов. Знаменитые американские В-12 разлетались в щепки от залпового огня наших комплексов. Обеспечив преимущество в воздухе, наши инструкторы немедленно перегруппировали египетские войска и направили на неприятеля, мощью танковых ударов заставляя израильскую армию отступить на свою территорию.
       За несколько дней боев, Синайский полуостров был полностью очищен от израильтян. Лейтенант Мурочкин вертелся с утра до ночи: перевязывал раненых, сортировал по тяжести, оказывал первую врачебную помощь прямо на полковом медпункте. К вечеру он валился от усталости и засыпал в палатке не раздеваясь, чтобы утром начать все сначала. Но больше всего его доставала жара и песок, который скрипел на зубах, глубоко проникая во все поры его тела. Появились первые убитые, цинковые гробы, отправка их на родину, прощание друзей, суровые мужские лица и традиционные сто грамм. С водкой было строго, поэтому пили технический спирт, ну а медицинский берегли для праздничного стола. На вечернем ужине поминали погибших товарищей, пили за каждый сбитый самолет или подбитый танк.
       Виталий как-то сам по себе сдружился с одним из летчиков, воевавшем на «Бе-12», самолете, взлетавшем с воды и способным садиться на нее в случае необходимости. Летчика звали Виктором Башмаковым. Он был в звании майора, летчиком-снайпером, и за глаза все его запросто называли Башмаком. Невысокого роста, с огромными широкими плечами, короткой бычьей шеей, и совершенно седой круглой головой. Несмотря ни на какие запреты, носил под египетской униформой свою любимую тельняшку – непременный атрибут морского авиатора. Ходил медленно, вразвалку, и еще реже говорил.
       Летчиком Башмак был, что называется, от Бога, и в первом же воздушном бою на над Средиземным морем Витька свалил лучший самолет противника - невидимку «Мираж». «Миражи» летали так низко от поверхности земли, что радары не могли их запеленговать, и они, выскакивая прямо на позиции наших ракетчиков, наносили точные ракетные удары. Руководство приняло решение сбивать их авиацией, бросив лучших асов на уничтожение «невидимок». Витька Башмаков был среди них. Его БЕшка почти на бреющем полете засек летящий над поверхностью моря «Мираж». Резко развернув машину и чуть не зачерпнув крылом воду, Башмаков вывел свой самолет прямо на летевший «Мираж», подставив свой, казалось, незащищенный бок для атаки. Летчик «Миража» клюнул на приманку. Сбросив скорость, он рванул вверх, целясь из своих ракет по самолету русских. Но Витька на форсаже резко уходит вбок, ракеты с «Миража» летят мимо, и, набрав небольшую высоту, Витька делает «бочку» - смертельный трюк на малых высотах - и оказывается в хвосте потерявшего скорость «Миража». Он видит изумленное лицо повернувшего голову летчика и нажимает рычаги пушки. Залп идет в цель. «Мираж» вспыхивает, как факел, и тут же, взрываясь на части, падает в воду.
       - Есть один! - кричит помощник, капитан Курса. – Мы его сделали, командир!
       Ворон не лови! Смотри, слева пара фэшек! Переходи на бреющий и в атаку на первого, - скомандовал Витька. – Идем в лобовую,иначе нам пи...ц! У них скорость больше ,не опередить...
       - Есть, командир, в лобовую!
       - Ты держи штурвал, Петро, а я попробую с пушкой поиграть.
       - Понял, командир!
       - Ближе, ближе! – кричит Башмаков, видя как стремительно сближаются навстречу друг другу две железные птицы. – А теперь нырок под самолет,и ниже,как можно нижеее Петрооо! -хрипит командир- а я снизу его суку достану!Аххх, мать твою...
       Самолет поднимает брызги, почти, что ныряет в воду. Перед Витькой на доли секунды мелькает брюхо F-15 и он успевает прошить его пулеметной очередью. Тот падает в море, не успев взорваться..
       - Есть второй, командир!
       - Вправо, вправо, закладывай вираж, капитан, мать тебя разэтак! – орет в мегафон Витька, интуитивно чувствуя, что следующий вражеский самолет вот-вот выпустит ракеты по ним.
       Кровь ударяет в голову от перегрузки, капитан Курса почти теряет сознание, но майор, его командир, майор Башмаков выводит самолет из под огня ракет и, набрав высоту, заходит вновь в лобовую атаку. Но тот, который сидит во втором F-15 понимает, что этот безумный русский летчик собьют и его, дает полный газ и бежит с поля боя.
       - Командир, он бежит! – кричит капитан Курса. – Мы победили! – орет он во все горло.
       - Мы живы! Мы живы! Кричит от радости совсем еще юный штурман
       -Нет, мы в раю! Видишь ,какое небо голубое,ни облачка!-шутит помошник.- Отставить разговоры! Штурман, дай связь с центром!
       - Есть, командир! ПервыЙ, первый, я Баклан, я Баклан! Докладываю: «Мираж» сбили, «фэшку» утопили! Как слышишь? Перехожу на прием!
       - Ты что отключил во время боя связь? Кто дал разрешение на бой с «Миражом»? А если бы сбили тебя? – слышится в мегафон злой голос начальника полетов.
       - Но сбили мы! Первый, первый, разреши возврат на базу, горючка на нуле. Прием?
       - Разрешаю.
       - Ну вот, а вы боялись! «Мираж», «Мираж» - обычная железяка на крыльях. Как мы его угрохали, а?
       И Витька, развернув самолет на север, отдал штурвал помощнику.
       - Капитан, давай на базу рули, а я отдохну малость.
       - Есть, командир.
       Вечером стало известно, что этот бой целиком засняли корреспонденты с английского сторожевого корабля и показали по CNN. Витька Башмаков в один миг становится известным во всем мире летчиком, сбивших сказочный призрак – самолет «Мираж». За этот бой майора Башмакова представили к званию Героя, но он так его и не получил. И в этом ему помогли неприветливые наши братья-славяне из Югославии. А дело было так.
      
       Возвращаясь через полмесяца из командировки, Виталик Мурочкин с обгоревшим до черноты лицом вез раненых своего полка домой на Родину. Ему, хоть и с опозданием, пришла замена. Да и война к этому времени закончилась. Виталику приказали лететь рейсом на специально переоборудованном «Бе-12», удобном для взлета и посадки в случае надобности и на воде. И так случилось, что командиром оказался Виктор Башмаков. Когда самолет взлетел и взял курс на Грецию, командир вышел в салон и позвал к себе Виталика.
       - Ну что, твои раненые выдюжат четыре часа полета?
       - Да должны. Хотя майор Овчинников с ранением в грудь, тяжелый. Не знаю, дотянет ли. А ты что летишь на этом грузовике? – сменил грустную тему Виталик. – А где твои ребята? Помощник и штурман, смотрю, другие?
       - Сбили нас, - бросил коротко майор.
       - Не слышал.
       - Никто и не должен был слышать. Американский крейсер шуганул по нам самонаводящейся ракетой «Земля-Воздух» – и попал. Я трое суток на плоту болтался в море , зама подобрали уже мертвого, а штурман, Леха Якимов, так и не успел катапультироваться… - майор замолчал. – У тебя выпить есть? Ребят помянем, сегодня девятый день. И за свиданье нас, живых…
       - Смесь Бурже будешь?
       - Пойдет!
       Виталик нашел две алюминиевые кружки, достал из аптечки по таблетке аспирина с аскорбинкой, кинул по паре штук в кружки, высыпал в них порошки с никотинкой, достал 96-процентный медицинский спирт и залил содержимое чашек, плеснув туда граммов по пятьдесят-семьдесят. Шипучая пена поднялась над чашками, медленно стреляя пузырьками. Они подняли чашки, чокнулись, и не выдыхая выпили.
       - А ты куда сейчас направляешься? – спросил майора Виталий.
       - Не знаю, - отвечал тот. – Сначала в Северодвинск самолет сдам, а там куда пошлют.
       - А куда хочешь?
       - Никуда. Отдохнуть хочу. Жениться бы пора. Скоро сорок, а я без жены, без детей, все воюю. Вьетнам, Камбоджа, Ангола, вот теперь здесь… Надоело! Устал терять друзей…
       - Открылась дверь кабины. Новый помощник высунулся с взволнованным лицом:
       - Командир, югославы требуют посадки самолета, на базу под Сараево…
       - Но у нас транзит через Балканы, посадка только у нас и нигде больше. Ты сообщил номер рейса?
       - Да, комнадир. Но они требуют посадки, иначе поднимают истребителей.
       - Кто требует, конкретно?
       - Генерал Младко Итович.
       - Дай мне шлемофон.
       - Есть, командир!
       Через минуту Виктор Башмаков надевает летный шлемофон:
       - Говорит командир корабля рейса К-111, майор Башмаков. В чем дело?
       - Я требую посадки самолета для досмотра. В противном случае будете принуждены к посадке.
       - Слушайте, генерал, разрешение на посадку дает Москва. Связывайтесь с ней. Если я получу приказ – выполню. Сейчас у меня другой приказ – через Балканы на Чехию, а потом в Россию, и других указаний нет.
       Связь прекратилась.
       - Ты тут смотри за больными, а я за штурвал. Слышишь, что творят братья-славяне?
       - А в чем дело?
       - А черт их знает. Заклинило у генерала в голове, и давай права качать. Они не в первый раз хулиганят. Но чтобы так открыто – не припомню.
       Виктор Башмаков ушел в кабину, но через какое-то время дверь открылась. Башмаков махнул рукой Виталию:
       - Иди сюда.
       Виталий вошел, присел на запасное кресло.
       - Скажи-ка, док, сколько еще времени выдержит твой раненый майор?
       - Часа два, не больше, - ответил лейтенант.
       - Да, в обрез. Югославы требуют посадку.
       - Нда-а-а…
       - Москва молчит, не знает, что ответить. Вернее, не могут принять решение… - и тут же осекся.
       По обоим бокам самолета появились наши МИГи с опознавательными знаками югославских ВВС.
       - Вот, черти, ведь так и собьют наше корыто… - пробормотал Башмаков.
       На ломаном, но понятном русском военные летчики с МИГа потребовали следовать с ними на посадку.
       - Иначе собьем!
       Лицо Виктора Башмакова стало наливаться багровым цветом – верный признак крайнего напряжения, словно он вот-вот должен ринуться в лобовую атаку на МИГов.
       - Слушай сюда, му…к! Я – русский летчик-снайпер Виктор Башмаков, даю тебе три секунды. Three seconds, - повторил он по-английски. – Если Вы к едреной матери не исчезнете, даю залп из ракет с ядерным зарядом. Счет пошел. Раз… Два…
       До трех дело не дошло. Оба МИГа исчезли так же внезапно, как и появились.
       - Ты что, командир? Какие ядерные ракеты?! – завопил помощник.
       - Сиди и рули, - рявкнул в ответ Башмаков.
       Полет над Балканами дальше прошел без приключений. Под крылом оставались Чехословакия, Румыния, Польша, и вот уже наш самолет выруливает на дорожку запасного военного аэродрома под Ленинградом.
       Подруливая к КПП все заметили среди машин «Скорой помощи» черный ЗИМ командующего армией.
       - Да-а, встречают с почестями, как героев! – пошутил кто-то.
       Первый на трап вышел командир в черном морском френче летчика морской авиации с золотым кортиком, с черным от загара лицом и абсолютно седой головой. Он легко, словно молодой новоиспеченный лейтенант, отчеканивая шаги, подошел к командующему:
       - Товарищ генерал-лейтенант! Полет выполнен успешно! Командир корабля майор Башмаков.
       - Спасибо, майор, за службу…
       - Служу Советскому Союзу! – вскинул руку к козырьку Башмаков.
       - Да ладно, ладно, майор. Ты лучше скажи, зачем свой бок в бою с «Миражом» подставил? Ведь он мог сбить тебя. Я смотрел запись боя, и не мог понять, как ты-то его сбил?
       - Товарищ генерал, моя пушка на две десятых доли секунды стреляет быстрее.
       - Тогда молодец! – и генерал обнял майора. – Так им. Пусть наших летунов знают!
       На глазах сурового майора выступили слезы, и он их не скрывал. Родина оценила его, и больше ему ничего не надо.
       - Но… - продолжал генерал, - получен приказ командующего округом задержать вас, майор, и отдать под трибунал за… - тут командующий армией замялся. – Международный скандал в воздушном пространстве Югославии. Но вверенной мне властью я подвергаю вас, майор Башмаков, десяти суткам домашнего ареста.
       - Есть десять суток домашнего ареста, товарищ генерал-лейтенант, - майор Башмаков вытянулся по стойке "смирно ", отдавая честь.
      
       Так закончился тот Балканский перелет. Вскоре Виктора Башмакова наградили очередным орденом Красной Звезды, а Героя так и не дали.
       - Международным хулиганам Героев не присваивают, - сказал Леонид Ильич, вычеркивая фамилию Башмакова из представленного списка. – А надо бы. Хорошо воюет… - и отвлекся на другую тему. – Вот тут я вчера один анекдот услышал…
      
       Поздней осенью 1999 года моложавый, подтянутый, хорошо одетый гражданин постучал в дверь городского военного комиссара.
       - Входите, входите, профессор. Мне доложили, что вы хотите поговорить со мной лично.
       Так встретил его молодой, с орденской планкой на груди подполковник. Они поздоровались за руку.
       - Рад с вами познакомиться, Виталий Николаевич. Что вас привело к нам?
       - Я хочу поехать в Югославию, - коротко ответил профессор.
       - Как поехать? – не понял военком. – Там же сейчас война?
       - Именно потому, что там война. Я могу быть полезен, у меня опыт есть. Там же братья славяне гибнут. Столько раненых… А если надо – автомат возьму.
       - Извините, товарищ полковник запаса, мы там официально не воюем.
       - А мы, подполковник, официально нигде не воевали. Вот мое заявление, прошу дать ему ход…
       И профессор протянул листок бумаги. Подполковник взял листок:
       - Мне стыдно перед вами, профессор, что я вот так сижу здесь, а не там…
       Он отвернулся к окну. Профессор встал, и не попрощавшись вышел.
       В последний раз Виталий Николаевич пролетал над Балканами когда возвращался с женой из турпоездки в Египет. Остановившись в отеле Хилтон на Синайском полуострове у самой границы с Израилем, Виталий Николаевич изъездил все окрестности, пытаясь найти следы их боевой юности, и не находил. Молодой чернявый портье всякий раз выдавая ключи этому седому господину с русской фамилией, не мог понять, о какой войне он все говорит, спрашивая, как проехать туда или сюда.
       - Чудной народ эти русские! Нет, чтобы загорать или отдыхать, а он все ездит и ездит… Что ищет?
       В окно иллюминатора Виталий Николаевич видел зеленые горы и прекрасную древнюю землю бывшей Югославии. Полет над Балканами продолжался.