Погром

Совпадения имен не случайны.

Люди начали собираться на Верхней Дворянской рано утром. Они приходили из разных районов города Орла. Мастеровые, приказчики многочисленных мелких лавочек, крестьяне окрестных деревень. Публика разношерстная и в обычной жизни несвязанная друг с другом.
Часам к девяти утра толпа насчитывала уже несколько сотен человек. Для небольшого губернского города такое количество людей в обычный день, на одной улице было событием. Редкие прохожие обходили толпу стороной, стараясь заранее перейти на другую сторону. Собравшиеся люди чувствовали явную неуместность своего пребывания здесь в эти часы, на этой улице. Они старались не шуметь, часть из них периодически уходила к Полесской площади и вскоре возвращалась обратно. У некоторых в руках были иконы. Прохаживаясь взад вперед, они мирно держали их в районе живота. Любой мог видеть икону и перекреститься. Вполне мирное гуляние.

Анна подошла к окну. Было раннее утро. Окна спальни выходили во внутренний дворик. Осень давно вступила в свои права. Запоздалые осенние листья покачивались на ветках. В эти часы небо было ярким и синим. Таким в этих местах оно обычно бывает в самом конце октября, в часы, когда утренний воздух свеж и прозрачен.

Поправив шторы, Анна вернулась к столу. Позапрошлой зимой муж внезапно умер от воспаления легких. После его смерти Анне пришлось вернуться к отцу. Квартира, в которой они жили с мужем, была служебной, ее пришлось оставить.

Дверь в комнату отворилась. Вошла Глаша.
- Анна Александровна! Куда прикажете завтрак подавать?
- Завтрак!? – Переспросила Анна.
- Да! Вы будете завтракать у себя или спуститесь в столовую?
- Нет! Глашенька! Завтрак, пожалуйста, принеси нам сюда. А Елена Осиповна встала?
- Да! Анна Александровна, ваша гостья встала. Дети, Катя и Валериан, тоже проснулись и встали.
- Ну, хорошо! Иди, Глаша.
- Анна Александровна. Там на улице, возле нашего дома люди собираются.
- Люди?! – удивилась Анна, - Ну и что? Им, наверное, зачем-то это нужно.
- Анна Александровна, эти люди собрались из-за вашей гостьи, Елены Осиповны. И ее дочери, – добавила Глаша.
- Из-за Елены?
- Да. Из-за Елены Осиповны и из-за Юленьки. Они же еврейки. Мужики хотят, что ваш батюшка выпустил их из дома. Во Франции недавно судебный процесс был. Помните? Над капитаном французской армии. Его судили за измену. И в Европе и у нас прокатились волнения.
- Мой отец? – Анна перебила горничную на полуслове, - Мой отец, подполковник русской армии, должен отдать им, молодую женщину с маленькой дочерью. Они в своем уме?
- Анна Александровна! Вы спросили меня, я вам ответила. Из-за Елены Осиповны эти люди стоят у нашего дома.
- Спасибо, Глаша! Идите. Завтракать мы будем у себя.

Окна кабинета, подполковника Отдельного корпуса жандармов Александра Дмитриевича Карсницкого, выходили на Верхнюю Дворянскую улицу. Утром, зайдя в свой кабинет, он обратил внимание на людей, стоявших на другой стороне улицы, напротив их дома. Люди выглядели вполне мирно. Однако Александр Дмитриевич решил при случае послать к ним унтер-офицера, чтобы тот выяснил причины необычного сборища. Время было тревожное. По всей стране прокатывались волнения. Требовалось было быть внимательным. Унтер-офицер должен был явиться с докладом с минуту на минуту, но задерживался.
Дверь кабинета отворилась и вошла горничная Глаша. Много лет назад Глаша переехала с Александром Дмитриевичем в Орел, давно служила в доме и была в курсе всех дел семьи.
- Александр Дмитриевич! Стол накрыт к завтраку. Екатерина Яковлевна и дочери ждут вас в столовой.
- Спасибо, Глашенька! Я спущусь через несколько минут. Глаша, ты не знаешь, по какой причине эти люди собрались под нашими окнами?
Александр Дмитриевич продолжал стоять у окна и рассматривать улицу.
- Александр Дмитриевич, они здесь из-за гостьи Анны Александровны.
- У нас в доме гости? У Анны Александровны? А какое дело этим людям до наших гостей?
- У Анны Александровны гостит ее давняя подруга с дочерью. Елена Осиповна Левитан. Александр Дмитриевич, вы ее должны помнить. Елена Осиповна раньше часто у нас бывала. Они учились с Анной Александровной в одном классе гимназии, еще до замужества.
- Ну и?
- Елена Осиповна еврейка. Вот эти люди и собрались здесь. Они называют себя патриотами. После судебного процесса во Франции ищут измену в нашей стране.
- Спасибо. Это совершенно не их дело, искать измену. Пригласи, пожалуйста, ко мне Анну Александровну и … немедленно.
- Хорошо, Александр Дмитриевич.

- Анна Александровна! – Глаша стояла в дверях комнаты, временно преобразованной в столовую, - Александр Дмитриевич просят вас идти к нему.
- Глаша? Прямо сейчас? Мы завтракаем. Передай отцу, после завтрака я обязательно зайду.
- Александр Дмитриевич просил вас явиться к нему прямо сейчас. До завтрака. Он и сам еще не спускался завтракать.
- Хорошо, я сейчас иду.

Вскоре Анна постучалась в кабинет. С раннего детства они были очень дружны с отцом. Анне было два года, когда ее мама, уколовшись обычной швейной иголкой, умерла. С тех пор они практически не расставались. Александр Дмитриевич из-за Анны пожертвовал карьерой. И когда ему предложили перевестись в этот губернский город из Москвы, он с радостью согласился. Здесь он мог больше времени уделять дочери, и не был связан длительными отъездами. Второй раз Александр Дмитриевич женился, когда Анна выросла и стала готовой вступить в самостоятельную жизнь

- Доброе утро, папа! Глаша передала, что ты хочешь меня видеть.
- Да, Анна! Ты видела этих людей под нашими окнами.
- Нет, но Глаша рассказала мне. Папа, у Елены Левитан муж срочно уехал по делам в Петербург. Третьего дня мы встретились с ней в городском парке. Она гуляла со своей маленькой дочерью. Елена рассказала мне о письме из Бессарабии. Ее близкие пострадали там. А потом, эти газеты. Там пишут ужасные вещи. Можно подумать, что все эти люди изменники, предатели и преступники. Елене стало страшно, я предложила ей пожить у нас в доме, пока ее муж не вернется из Петербурга.
- Анна, - Александр Дмитриевич задумался, - ты была должна сказать мне. Иди к себе. Елене Осиповне передай, пусть не волнуется.

Александр Дмитриевич подошел к шкафу, открыл дверцы. Его форменные мундиры висели в этом шкафу, выглаженные и вычищенные, готовые в любой момент к использованию. Повседневная форма, в которую он был одет с самого утра и был готов идти на службу, для этого случая не подходила. Александр Дмитриевич достал из шкафа свой парадный, украшенный золотом мундир, и придирчиво его осмотрел. Вроде бы все было в порядке. Золоченые пуговицы на месте, шитье не потерто, аксельбанты в полном порядке. Александр Дмитриевич проверил дверь кабинета, закрыта. Можно одеваться.
Вскоре он уже рассматривал себя в зеркале. Эта привычка сохранилась у него с времен кадетского корпуса и службы в линейных частях. Еще на первых курсах, преподователи-командиры учили, прежде, чем выйти к людям, следует осмотреть себя, убедиться, все ли в порядке.
Александр Дмитриевич прикрепил саблю, достал из письменного стола револьвер, проверил патроны, убрал его в кобуру. После этого он еще раз осмотрелся и направился к выходу.

Елена Осиповна с дочерью ожидали Анну во временной столовой. К завтраку они так и не притронулись. Маленькие дети Анны Александровны, Валерьян и Катя, тоже почувствовали напряжение, повисшее в воздухе. Обычные детские шалости были в этот час неуместны.
Вернувшись от отца, Анна села к столу.
- Что сказал Александр Дмитриевич? – Елена Осиповна первой нарушила тишину.
- Все в порядке. Папа сказал, чтобы ты ни чем не беспокоилась. Всем приятного аппетита.
- Ужасно, - произнесло Елена. – Наша семья в Российской Империи живет уже более ста лет. И вдруг такое. Мой дед пошел в Русскую армию добровольно, участвовал в Кавказской компании, перед самой отставкой был тяжело ранен, дослужился до унтер-офицерского чина. Дедушка тогда сказал, живешь в стране, нужно жить так же, как и весь народ.
- Лена! Все будет хорошо. Не волнуйся. Это какое-то помрачение в головах у людей. Все это временно и, непременно, пройдет.

Осеннее солнце уже успело согреть своими лучами это чудесное утро. Разношерстная толпа увидел жандармского подполковника, выходящего из дома в парадной форме и во всем блеске золотого шитья, замерла. Александр Дмитриевич, твердо ступая по мостовой, направился прямо к ним. До первых участников этой сходки оставалось шагов пять. Александр Дмитриевич остановился перед притихшей толпой. Лица, стоявших напротив людей, были напряжены.
- Господа! Мне передали, вы хотели меня видеть. Я слушаю вас.
- Ваше высокоблагородие! Мы верные поданные и патриоты нашей Родины. В мире происходят ужасные вещи, - начал говорить один из участников, стоявшей напротив толпы. – Ваша старшая дочь спрятала еврейку в вашем доме. Мы не хотим, чтобы они захватили власть в нашем городе. Евреи всех нас обманывают. Пусть уезжает из нашего города.
Александр Дмитриевич постарался сдержать охватившее его волнение.
- Моя дочь никого не прячет, как вы изволили заметить, в моем доме. Елена Осиповна, давняя гимназическая подруга моей дочери и сейчас она у нее в гостях. У меня в гостях, – мгновение подумав, добавил он. - Муж Елены Осиповны уехал в Петербург по делам. Дамы вместе проводят время. А вас, господа, я попрошу немедленно удалиться.
- Ваше высокоблагородие! Вы уж извините нас. Вон, какие дела в мире творятся. Мы не можем просто так уйти.
Эти слова явно оказались лишними. Александр Дмитриевич, сдерживавший себя до этого момента, не выдержал.
- Вон отсюда! Немедленно вон. Иначе, через пять минут здесь будет полиция, и ваше поведение будет рассматриваться как бунт.
Повернувшись через левое плечо, по старой офицерской привычке и не оглядываясь назад, Александр Дмитриевич твердо чеканя шаг, направился к своему дому.
Подходя к двери своего дома, Александр Дмитриевич почувствовал, толпа за его спиной стала расходиться. Он еще слышал недовольные роптания, но ощущение угрозы за спиной рассеивалось.

Поднявшись в свой кабинет Александр Дмитриевич первый делом позвал горничную Глашу.
- Милая Глаша! Будь любезна, пригласи Анну Александровну и Елену Осиповну к завтраку …в столовую.