Pyromancer

пиромансер

Есть только две формы жизни: гниение и горение. Трусливые и жадные изберут первую, мужественные и щедрые — вторую.
Максим Горький

Если честно, то он не любил тепло. Холод был привычней. Нет, мёрзнуть он не любил, но тёплому, светлому солнцу предпочитал пасмурное, холодное небо. Оно ему нравилось. Ему так хотелось внезапно взлететь и облететь всю землю, а потом спуститься, как ангел, к ней...
Была ли это шутка судьбы или нет, но его родной стихией всё таки являлся огонь

Шёл снег, медленно, но тщательно покрывая тротуар и газоны белым одеялом. Веяло холодом, но было тепло.
Его сердце согревало пламя любви.
Хотя он уже начал мёрзнуть: он уже полчаса стоял, а её всё ещё не было. Но он ждал, он верил. Ему так хотелось её увидеть. Для него сейчас это было как цель жизни, ему больше ничего не требовалась. Лишь пару часов с ней, лишь несколько её фраз, лишь несколько её улыбок. В этом словно была сосредоточена вся вселенная. Для него...
 Он грустно стоял, разглядывая медленно покрывающиеся слоем снега ботинки.

"Ты меня дождался!" - услышал он сквозь сон радостный возглас.
Он весь вздрогнул, сгоняя с себя сон. Оказалось, он заснул стоя. Рекорд, в какой-то мере.
Она стояла перед ним, вся в белом: белый пуховик, белые сапоги, белые варежки, белый шарфик. И шапка белая, разве что узор был синего цвета.
"Привет," - он непроизвольно зевнул. - "Извини. Заждался тебя."
"Надеюсь, я не сильно долго заставила тебя ждать?"
Надейся... Особенно если учитывать, что он всегда приходил на полчаса/час раньше времени, да она опоздала на полтора часа... не будем о грустном, решил он.
"Нет, не долго, я даже заснуть не успел."
Ложь. Все мы врём. Но что ещё делать, если правда не заслуживает упоминания, если её можно легко забыть? К тому же  мы иногда специально соблюдаем  ложь вежливость.
«И что мы будем делать?» - улыбнулась она.
«Гулять! Хотя бы разогреемся,»  - проговорил он подготовленную фразу.
Он никогда не умел разговаривать. Нет, говорить он умел, а вот разговаривать, вести беседу у него не получалось. Его фразы отрывисты, неполноценны, неуместны, искусственны; говорил он шаблонами, штампами, неудачно шутил. Он знал, что это у него не получается. Но он старался, заранее даже продумывал фразы, которые мог сказать. Это, увы, не помогало.
Да, в разговоре он не естественен, не совсем искренен. Он просто не привык раскрываться. Не было возможности, да и не перед кем было. И лишь недавно он познакомился с ней.
Внимание на неё он обратил сразу, но не сразу понял, что любит её. Сперва просто недоуменно смотрел в её сторону, лишь потом замечая, что его сердце стучит быстрее, чем обычно.
Затем последовали неумелые попытки подружиться. Он был несколько робок, даже неуклюж в общении, но она всё прощала. За это он её ещё больше любил.
Потом он стал назначать ей встречи: в кино, на прогулку, куда-нибудь ещё. Его попытки организовать как-то мероприятие всегда терпели крах, но она ни разу не обижалась и даже наоборот, улыбалась; казалось, что одно её присутствие сделает успешным любое мероприятие. Так и в этот раз.
Они нагулялись до упаду. Ему взбрела идея пройти пешком всю улицу Республики. Она не была любительницей таких прогулок, но не решилась отказаться. Конечно, прошли они далеко не всю улицу, но им и этого хватило. Ноги и так ныли, но у обоих на лицах светились улыбки. При этом он всё время смотрел на неё.
Но как всё хорошее когда-нибудь кончается, так и им пришлось расстаться. Он лично ненавидел эту поговорку, но именно она пришла ему на ум в тот момент.
Он пошёл провожать её до остановки. Ей это понравилось, он сразу это заметил: она улыбнулась. «Она только улыбается, словно кукла...» - пронеслось в мозгу. Но он отбросил эту мысль — она не кукла, она живая. И он её очень любит.
Да и не всё время она улыбается. К сожалению, она иногда грустит. В такие моменты её лицо покрывается непроходимой пеленой тоски, иногда отчаяния, а лицо становится некрасивым. Но её и такой любит, только сердце болит лишь ещё сильнее оттого, что он не может ей помочь.
На остановке они остановились. Ещё несколько счастливых мгновений с ней. И потом она уедет. И увидит он её лишь спустя несколько дней. И ожидание в эти дни причинит ему большую боль. Но иначе он не может, он будет ждать. Чтобы потом вновь встретиться. И вновь расстаться...
Её автобус. Он возненавидел все 17-ые автобусы.
Она уже попрощалась и пошла к автобусу.
«Скорей! Не тормози! Она сейчас уйдёт! Если не сейчас, то когда?!»
Он начал внутренний отчёт : «Один, два. Три, четыре, пять...»
- Оксан!
Она остановилась и повернулась к нему. В её глазах было удивление и ожидание.
- Что?
- Я... Пока...
- Пока. Увидимся.
На последнюю фразу он не отреагировал. Он пожала плечами и пошла к автобусу, лишь у самых дверей обернувшись к нему. Он стоял, оперевшись на ближайший столб и ни на что не реагируя. Он не смог сказать это... И кто он после этого? В чём смысл его любви?!
У него разболелась голова. Он побрёл куда-то неглядя, смотря лишь себе под ноги.
Чья-то рука схватила его за плечо. Он остановился и поднял глаза: вокруг стояли трое парней. И что-то недоброе было в них...
- Есть закурить?
Гоп-стоп — вот тебе и всё недоброе. Ничего необычного. Такова жизнь.
Он быстрым, почти автоматическим движением вытащил из карманов брюк зажигалку и щёлкнул ею.
Вспышка. Крик. Схвативший его за плечо парень пытался сбить с себя пламя, неожиданно возгоревшееся на нём. Он стал кататься в снегу, но пламя не гасло. Остальные кинулись ему помогать. И никто из них не заметил, как какой-то невысокий, хмурый парень ленивым движением убрал зажигалку обратно и так же лениво пошёл по бордюру, подальше отсюда.


Pyro:
*хреново, однако*

НеБО:
что случилось

Pyro:
туплю, как обычно

НеБО:
не говори так
ответь, что всё-таки случилось

Pyro:
*смеётся истерическим смехом*
я убог, причём более убогих, чем я, не существует

НеБО:
я так обижусь

Pyro:
прости
просто... я и вправду убог
я не могу банально выразить свои чувства к одному человеку

НеБО:
не можеш признаться в любви?
Бедный

Pyro:
*делает вид, что удивился тому, как ты быстро его раскусила*
да

НеБО:
я знаю... я опытная, так сказать... в грустном смысле.

Pyro:
Не грусти

НеБО:
я и не грущу

Pyro:
и на твоей улице будет празднки

НеБО:
возможно

Pyro:
пожелаем друг другу удачи?

НеБО:
Давай
удачи

Pyro:
удачи

Pyro не в сети


Сеть... любой подросток наверняка не хуже него знает, что такое сеть (а возможно и лучше). Как и многие, здесь он терял свой страх в общении. Здесь он чувствовал себя свободным от предрассудков общества, от всего, что его досаждало в реальной жизни. Он бежал в виртуальность? Без понятия.  Так-то он никуда не бежал. Он оставался в реальной жизни, принимал все её невзгоды и проблемы. Но там, неизвестно где и как далеко от него, были его друзья, близкие ему по духу люди, единственные, с кем он смог найти общий язык. Они его знали как Pyro. И никто не знал его имени, настоящего.
Как многие, он вёл в сети свои дневники, в которых писал. Как многие, о себе. Читал чужие дневники (особенной популярностью у него пользовались Plushev и Loktev – как и они, он собирался стать журналистом). В своей интернет жизни он ничем не выделялся от других. Как и в своей реальной жизни. Он был одним из многих, из тех скучных пареньков-лохов. На первый взгляд.
Так же, как многие, он любил сидеть в социальных сетях. Общаться с другими людьми было интересно. И это было намного проще, чем в реальности. Он мог спокойно разговаривать много с кем на любые темы, тщательно обдумывая каждую фразу и не боясь оказаться в глупом положении. Но не со всеми. Не с ней. Ему было что ей сказать, но он не хотел ей говорить это в личной переписке. Признаться в любви по электронной почте — глупее он ничего не слышал. Но в реальности ему на это не хватало храбрости. От этого он впадал в сильную депрессию.
Единственной его отдушиной в такие моменты являлась музыка. Он не был музыкантом, хотя был бы не против этого. Он лишь слушал музыку. В целом разную, под настроение, но так как в последнее время его настроение было никудышное, то слушал он в основном In Flames. Шведский мелодик дет вторил его душе, как эхо, в минуты долгой меланхолии:

Spinning further, deeper
I know you're out to try me
I'm not in this to be a slave

Push the dirt
Make me feel
Locate what swallows life
Night bird, you build my world

...And then i close my eyes

Judge me now
Used to be afraid to let it show
Bow down
A king in my own mind
Everything's in place
So much brighter from today

Drown the monster
Make all bad dreams go away
Whatever it takes to keep your hands free
Open scars, the quiet place
All bridges burn to the ground
And you say you sacrificed.

...And then i close my eyes

Judge me now
Used to be afraid to let it show
Bow down
A king in my own mind
Everything's in place
So much brighter from today

...And then i close my eyes

Judge me now
Used to be afraid to let it show
Bow down
A king in my own mind
Everything's in place
So much brighter from today

...And then i close my eyes

In Flames — The Quiet Place.


Что такой парень, как он, делал в своё свободное время? Скучал. Всё было скучно, противно, неуместно, не нужно. Без неё. Она — причина всех его страданий, меланхолий, депрессий, срывов. И им конца края не было видно. Но он терпел, он даже молчал, скрывал от всех, что он чувствует. Он даже не держал на неё злобу за свои страдания. Он её любил...
... он скрывал от всех ещё то, что он — пиромансер.


I found a flame in the burnt out ashes ...burn out, burn out, -
подпевал он, идя морозным утром в школу. В клипе на эту песню, My Sweet Shadow, было много  пиротехники. Он наблюдал за завораживающей игрой огня, вырывавшимся у вокалиста из-под ног. Ему нравился этот клип, но он находил, что люди относятся к огню, как к игрушке, приручённой и с которой они могут делать всё. А огонь — это сила, неконтролируемая, огромная сила, способная за раз уничтожить человеческий город. И ничего тогда не останется от царя природы. Какие же мы все наивные...

В школе он ещё больше боялся к ней подходить. Она всегда была окружена подругами, болтушками и сплетницами. Он никогда не считал сплетни и слухи достойными внимания и даже не особо боялся их, но не мог при всех сказать ей заветную фразу. Хотя в школе не были редкостью неформальные отношения между учащимися. Из-за своего страха он и страдал всё время, его сердце болело, горело пламенем в груди, мешая сосредоточиться на обычной жизни. С этим и были связаны его срывы. Ему было больно. Больно. Больно, больно, больно. Вот что он писал на полях черновиках за не имением кого-либо, кому это можно высказать. Некому было это высказать.
У него не было друзей. Нормальных друзей, которых ещё называют лучшими. Настоящими. Куча приятелей — пол-школы, считающих его за «крутого чела» неизвестно по какой причине, а он таким в принципе не являлся. Но он всё равно всем пожимал руки — из вежливости, из нежелания кого-либо обидеть. Из пофигизма.
По успеваемости он был ни рыба, ни мясо. Хорошист, который не мог или не хотел дотянуть до отличника. Учёба давно для него потеряла смысл. Как и всё. Кроме неё. Она была для него единственным лучом света в его тёмном царстве, где мрачному отражению пасмурного неба в глубоких лужах вторят In Flames. Она была неконтролируемой, необъяснимой силой позитива, способной вывести его из депрессии. Но они слишком редко виделись, чтобы он мог стать счастливым. И он хотел не просто видеться, а... а чего он хотел? Он сам не мог сформулировать,чего он хотел в своей жизни.
Так он и метался по жизни, без цели, без счастья. И с силой, силой огня.


Огонь горел медленно, поражая плавностью своих непрерывных и непостоянных линий. Огонь невозможно воспроизвести на картинке. Огонь неповторим. Он задумался. Ему было горестно. Как всегда. Он сам себя уже достал своей меланхолией, но не мог избавиться от неё. Огонь тем временем стал принимать неожиданные формы. Когда он снова обратил своё внимание на пламя, то увидел её имя: ОКСАНА. Причудливая игра огня. Он попытался представить её лицо, но не получилось: пламя успело потухнуть.
Пламя... оно наводило его на недобрые воспоминания о том, что произошло этим днём...

 ...А произошла совсем не приятная вещь...

 - Какая скукота!
Сложно было не согласиться с Арсением — урок ОБЖ всегда проходил в сонной, вялой атмосфере, способствовавшей здоровому сну учеников. С этим, правда, был не согласен сам учитель — но его никто не спрашивал. Подобная халатность легко сходила ученикам с рук, так как сами завучи считали этот предмет необязательным.
Но этот урок прошёл незабываемо весело.

- ПОЖАР!!!
Крик прозвучал раньше, чем прозвенела тревоги кто-либо вообще догадался об опасности. Скабрезных и остроумных шуток по поводу горящей школы не было — всеми быстро овладела паника. Школьники вываливали на улицу в надежде спастись.
Хорошо было в этот день лишь первоклассникам — из-за морозов они в этот день не учились. Им особенно повезло, учитывая, что загорелся именно третий этаж, на котором они и занимались. Единственные, кто оказались в опасности, - ученики старших классов, находившиеся  на четвёртом этаже. Огонь отрезал им все пути отступления. Им оставалось лишь ждать. Либо спасения, либо ... другого.

Дым лез в глаза и в уши, и каждый шаг давался с трудом. А ещё этот нестерпимый жар... которого он не чувствовал. Наверное, это было глупой идеей идти по горящему этажу школы — но кто сейчас может ручаться за адекватность ума современного школьника? Особенно, если он- пиромансер.

«Где Оксана?» - вскричал, ворвавшись в кабинет математики, потрёпанный и с чёрным от дыма лицом парень. Сидевшие там старшеклассники вытаращили на него удивлённые глаза. Ещё бы: они заперты огнём на последнем этаже здания, выхода нет, и тут врывается сумасшедший. Но любопытство взяло верх над страхом.
- Ты как сюда попал?
Время отдышаться. Собственно, он сюда и пришёл, чтобы сказать ту подготовленную фразу:
«Лестница.., - он отдышался, - там огонь потух. Путь свободен».
Как обычно, опять всё коряво прозвучало. Но сейчас было не время обращать на это внимание — не веря своему счастью, все школьник бросились к лестнице. Школа быстро наполнилась радостными криками, шумом и гамом, столь не свойственными окружающей обстановке.
А где же Оксана?..
Он остановил пробегавшую было мимо старшеклассницу:
- А где же Оксана?!
- Её сегодня в школе не былою
Он отпустил схваченный рукав и медленно сполз на пол, подёргиваясь от тихого нервного смеха. Ты крут! Пытаясь спасти девчонку, спас народ. А её-то и не было! Некому оценить твоё подвиг!
Ты так смешон!

Когда он спустился на улицу, его никто не заметил. Все были полны радости, что их друзья/подруги спаслись, и многим было уже всё равно на школу. Но пожарные честно продолжали тушить школы. Удачи им...
В стороне, среди обнимающихся и визжащих от восторга воссоединившихся друзей он увидел Оксану. С высоким парнем. Тот её обнял и произнёс:
- Я же говорил, что со мной ты будешь в безопасности.
Пиромансер поспешил скрыться. Куда-нибудь подальше.

...Он снова смотрел на пламя. Снова пытался вызвать нужный образ. Безуспешно. Он слишком слаб. Несмотря на то, что он обладает уникальной силой, она ещё слишком слаба. Нужно её развивать. Легко сказать...

Вообще-то, какие-то методики совершенствования силы существовали. Так же как и другие «дети индиго» (хотя пиромансер не относил себя к ним, но в целом и его можно было так назвать). Обладатели других сил: телекинез, левитация, телепатия, психокинез... Всё это было. Мир просто об этом не знал. Да и не должен. В общем-то...
Некоторых из «индиго» он знал лично, но виделись они редко. В Тюмени их было мало. Маленький «кружок по интересам», что-то вроде этого. С гордым названием «Крыло Феникса». Пафоса в названии много. Но с ними надо было считаться: пусть и подростки, они представляли собой силу. Свою неопытность и слабость они компенсировали тем, что они были вместе. Хорошо хоть, что они никакой опасной деятельностью не занимались. Это позволяло ему до сих пор оставаться в тени. И иметь с ними дружеские отношения.
Он тоже мог присоединиться к ним, но он не мог их серьёзно воспринимать, поэтому и называл их «кружком». А ещё он любил быть один. Что поделать, одному ему спокойнее.
Хотя они могли помочь ему стать сильнее. Только надо ли это ему? Надо.

- Какие люди! Какими судьбами?
- Дело есть.
- Ах да, дело. Иначе ты и не заходишь. Весь такой серьёзный и занятой наш пиромансер.
- Не паясничай.
- Ладно, ладно, не пыхти, человек-пароход.
- …
- Итак, какими судьбами?
- Хочу немного попрактиковаться. Усовершенствовать свои умения.
- Надоела зажигалка?
- …
- Скажи, а почему ты пришёл к нам?
- Нет, конечно, мы можем тебе помочь, и с радостью это сделаем. Но ведь ты сам веришь в другое. Ты веришь, что это дар от Бога. Так, может, попросишь у своего бога?
- …
- Ладно, не хмурься, тебе не идёт. И спрячь зажигалку — я уже прекратил. Мы тебе поможем, без сомнений. Только учти: вернулись Алиса с Алексом. Будь с ними поаккуратнее.

Алиса и Алекс... близнецы-телепаты — что может быть страшнее? Двое людей, и так понимающие друг друга с полуслова, ещё и читают мысли. Причём не только свои, что ещё хуже.
Однако, телепатия довольно весёлая вещь — даже если она не твоя. Нужно только уметь с нею обращаться. Занятно наблюдать лица телепатов, читающих твои мысли, когда ты думаешь о, скажем, чём-нибудь страшном/жестоком/неприятном/противном/пошлом (нужное подчеркнуть).
За это его и ненавидела Алиса.

Вообще-то, зажигалка была несколько больной темой для пиромансера. Не то что она его раздражала. Просто он чувствовал себя беспомощным. Он, который, по идее, может управлять огнём. Не может его создать кроме как с помощью зажигалки. Смешно. А он не любил оказываться в смешном положении.
Он надеялся, что прок от этих занятий среди «индиго» будет.

«Индиго» занимали, как полноценный клуб, небольшое помещение в доме культуры. Трудно было вспомнить, как именно они его заняли, но наличие психокинетиков это, наверняка, объясняло.
В маленькой комнате стояло несколько парт, стулья вокруг них, письменный стол, на стене доска. Чем они занимались в такой обстановке, сложно было представить. Зато ещё один стимул остаться — узнать это. Да и посмотреть надо бы, как и чему его будут учить.

Уроки ОБЖ в школе и то были веселее этих занятий у «индиго» (ему всё меньше и меньше нравилось это слово). Во-первых, там-таки была Алиса, портившая всю благодатную атмосферу для обучения. А он с ней до сих пор не помирился. И она старалась всеми силами испортить ему настроение. Мстительница, блин... всё дуется.
Во-вторых, это было ужасным образом скучно. Лекция про то, что «твои сверхфизиологические возможности зависят от твоего душевного равновесия и эмоционального состояния» усыпляла на первой минуте. В общем, этот урок не понравился ни ему, ни им. Как хорошо, достигается взаимопонимание между людьми...

Поздний вечер. Он идёт с этого тупого (как он уже уверился) занятия домой. Дом, милый дом... где тебя ждёт неприготовленный ужин и комп до полуночи. Ему всё меньше и меньше каждый раз хотелось туда возвращаться. Но идти больше было некуда.
У подъезда его ждали.
- Поздно ты домой возвращаешься.
Высокий, статный парень. На гопника не похож. Одет хорошо.
- А ты меня ждёшь?
- Да.
Что ему надо? Кто он вообще такой?
- Зачем?
- Дело есть.
Дело... все такие занятые, просто так уж и не подойдут.
- Что за дело?
- Отойдём...
Хм, вроде его лицо знакомо. Да это же Оксанин ухажёр...
- Давай.
Они пошли дальше по улице. Молча. Никто не проронил ни слова, пока не дошли доконца улицы. Остановились у глухой стены старого предприятия.
- Итак, чего тебе?
- Я заметил, как ты на Оксанку смотришь.
- И как я на неё смотрю?
- Влюблённо.
Ревнует? И как это заметил, если никто этого до сих пор не понял?
- И?
- И мне это не нравится.
- Мне не интересно, что тебе нравится/не нравится.
- Зря. Потому что я собираюсь с тобой серьёзно об этом поговорить. Как мужчина с мужчиной.
- Хочешь меня отмутузить?
- Да.
Вот чёрт.
- Вряд ли Оксане понравится, если мы будем драться из-за неё.
- То есть ты отказываешься драться со мной?
- Нет. Я ни за что не откажучь от возможности набить тебе морду.
Эх, а ведь и вравду хочется...
- Не уж то?!
- Да. Только я её тебе набью просто так, ради удовольствия.
- Ха-ха. ну давай.
Нужно настроиться на нужную атмосферу. Вообще-то, до этого он ни разу не дрался нормально, по возможности избегал драк (и не редко с помощью своего дара). но вряд ли это будет так сложно...
Атмосфера. Нужна боевая атмосфера.
Он достал плеер. Он не был любителем слэма (имитации драки под динамичную музыку), но сейчас, по его мнению, была очень подходящая ситуация. Он надел наушники и щёлкнул Play. Дисплей показал:
In Flames - DEAD ALONE

I'll always belong to the shadow
Don't show me new results
I'll never enter your heaven
Make the most out of my dirty cell

Он быстро вошёл в ритм и под динамичные строки песни нанёс несколько быстрых ударов. Оппонент их отразил.
- Слышь, а тебя как звать?
- Анатолий. А тебе зачем?
- Любопытно.
- Слишком любопытный. Смотри, я ведь тебя по стенке размажу. Тебя-то как?
- Наивный. Зови меня Пиро.

Creeps infected by control
That's what put me in here
Dig deep don't think you'll ever get
To the place they buried me

Он продолжал уверенно теснить Толика к стене. Ему казалось, у него есть шансы.

The last glimpse that i have
Fragments, pieces of some things valuable
Even though it doesn't make sense anymore
I release my last tear

Сильный удар вывел его из мечт о победе. Он отлетел на несколько шагов. Из носа текла кровь.

My frustration
My conversation
Why are we even here?
The abuse
That we use
I do not longer care

Как назло, именно когда музыка перешла на более медленный и спокойный ритм, ход боя оказался повёрнут не в его сторону. Оказалось, с ним поначалу всего лишь играли. Как ч куклой.
А теперь били по-настоящему, сильно и больно.

The cold worms in me
(We are all right, we are free)
The dead light inside
Fuel to new seed
(New world i hide)

Он поставил блок. Это позволило ему избежать нескольких ударов, но всё равно он не мог сдерживать противника. Его теснили к стене.

When there are only my bones
Please put them to use
Want to be part of a new dawn
The day darkness disappears

Он на своих костях почувствовал неприглядность своего положения. Кажется, была сломана левая кисть.

Don't release these chains
Never been closer to myself
All your mistakes run through
As i realize what we've become

Видимо, Анатодий не шутил, когда собирался размазать его по стенке. Сейчас он приводил своё намерение в действие - сильным ударом он чуть не вбил парня внутрь стены.

The end is here to bid farewell
I'll turn to ash and hear them sing
Songs about my emotions dead and alone
Don't make an effort, you don't know me anyway

"Не уж-то конец и впраду близок," - пронеслось у него в мозгу.

My frustration
My conversation
Why are we even here?
The abuse
That we use
I do not longer care

- Ты вставать собираешься или мне добить тебя на земле и здесь же и похоронить?
Он лежал на земле. Не хотелось открывать заплывший глаз, вставать, вообще делать какое-либо движение. Хотелось лежать и уснуть. Пока не пройдёт боль.

The cold worms in me
(We are all right, we are free)
The dead light inside
Fuel to new seed
(New world i hide)

Его подняли за ворот.
- Я тебя сразу предупредил по поводу Оксанки.
- Ты жестокий.
- А то! Ещё не то с тобой могу сделать.
- Ты слишком жестокий. Ты не подходишь Оксане.
- Это ещё почему? Я, в отличие от тебя, сопляка, в состоянии защитить её от кого угодно.
- А от себя?
- От меня зачем?
- От себя ты не сможешь её защитить. Ты слишком жесток для неё. Ты её погубишь.
- Прикрой рот, мразь вшивая...
Зажигалка... Блеск искры.. Огонь... яркий, пылающий огонь... Охватывающий всё вокруг... Крик... Дикий крик... Мечущаяся фигура... Объятая огнём... Крики... Шум... Темнота... Сон...


Вспышка. Сияние. Синее, равномерное. Постепенно распространяется, наполняет собой всё вокруг. Сплошной синий свет
- WAKE UP!!!!!!!
Ошарашенный, он вскочил с постели. Тяжело дыша, он оглянулся вокруг.
- WAKE UP!!!!!!!
Музыкальный центр. Источник Страшного рёва. Он его выключил.
- Эй, ты чего?! Такая хорошая музыка!
Для кого как...
Опять он. Этот рыжий, с которым он говорил тогда, в «Индиго», уже поднадоел ему.
- Что ты здесь делаешь, у меня дома? И, кстати, что я здесь делаю?
Рыжий усмехнулся.
- Да, заварил ты кашу.
- А поточнее?
- Ну, если по порядку, то было всё так. После нашей встречи ты ушёл недовольный. Ну, мы решили, что стоит продолжить наши занятия в несколько ином виде. И вот я пошёл за тобой, чтобы сразу тебя проинформировать об этом, пока ты далеко не ушёл. Но шёл ты быстро, и нагнать тебя мне не удалось. Когда же уже подошёл к твоему дому, то увидел невдалеке пожар. Сразу вспомнил про тебя. Картина была эффектная: мечущийся и ревущий дылда, а рядом, в луже собственной крови, ты.
- Ты очень красочно всё описал. Особенно последний момент.
- Старался.
Ухмыляется. Набить бы... ох, чёрт! Всё ноет!
- Значит, это ты дотащил меня до дома?
- Да. Старался.
Он что, медаль хочет?
- Кстати, Пиро. Должен сказать, что я почувствовал сильный всплеск энергии в тебе.
- И что?
- Ты сразу всё в штыки принимаешь. Если бы ты вчера нас внимательно слушал, ты бы сам всё понял. Для тебя это было сильным эмоциональным потрясением, вызвавшим всплеск силы. Поверь — ты бы не смог вызвать такой пожар просто так, какой там был. Я всё видел — там по-настоящему пылало. Я не знаю, что случилось с тем парнем — но его увезли на скорой. Пострадало несколько домов — правда, несерьёзно. Ты меня слушаешь?
Он его уже не слушал. Он отправил оксанкиного ухажёра в больницу... Это хорошо или плохо? Он не мог ответить.
Он вскочил, оделся и вышел. Рыжий (в «Индиго» его знали, как Димка) ни слова не сказал ему.

Тихим зимним воскресным утром город только начинал оживать. Все с ленью куда-то шли. Куда, зачем, почему не спят в такую рань (6.43 по часам пиромансера) — неизвестно. Да и наверняка не интересно.
Он вдыхал свежий морозный воздух. Он чувствовал что-то, что-то ещё. Дима был прав — он стал сильнее. Но насколько? Сложно сказать. Эх, ещё что ль ввязаться в несколько драк...

Несмотря на выходной день, ему захотелось заскочить в школу. В неучебное время она выглядела даже ещё привлекательней, когда там никого (почти никого) нет. Сплошная тишина...
Охранник ничего не возразил. Это хорошо — меньше мелких проблем, лучше настроение. Да и он редко имеет что-либо против того, чтобы ученики посещали школу по выходным. Пусть ходят.
Эта школа, эти стены... далеко не первые на его веку. Не легко переходить из одной школы в другую. И хоть он здесь учится уже несколько лет, она ему так и не стала родной. Ни одна школа не родна ему. Вообще нет такого места, которое он бы смог назвать родным.

Вообще, психи — странный народ. Ну какого чёрта пушкой перед носом размахивать?! Хочешь стрелять — стреляй, не умеешь — не берись. Тем более в школе.
Он давно подозревал, что учитель психологии(и так по себе странный предмет для школы) не в себе — но не до такого же! И вообще, его мотивы очень не ясны.
- Я ждал, что ты придёшь, я ждал!
Он ведь псих?
Страшно. Ведь реально может убить.
А всего-то поднялся на третий этаж, поглядеть, как движется ремонт. И на тебе...
- Я уже давно тебя приметил. Ты очень выделялся среди остальных учеников. Ты сильнее их, я это чувствовал. Сила. В тебе сила.
Никогда раньше так не хотелось убивать. Каждого, кто заикнётся снова о силе. Джедаи, блин.
- Я давно приметил, как ты любишь возвращаться в школу, когда в ней никого нет. Занятно, но это тоже моя привычка. У нас много общего.
Общего? В отличии от этого психа, у пиромансера всё нормально с нервами. Ну, иногда, во время экзаменов, бывает, шалят. Но это из-за школы. А у тебя?
- Что ж, пришло время показать мне твою силу. Поделись ею со мной.
Что делать, что делать? Не устраивать же ему шоу? Да и не из чего-то. Нужна искра...

Степ — любопытный танец. Одно и тоже это с чечёткой или нет — он не знал. Но ему нравилось Когда-нибудь он желал сам тоже исполнить этот танец...

- Ты что делаешь? Танцуешь?
Ну подумаешь, танцует школьник под дулом пистолета степ — и что?
Глупая до безумия ситуация: учитель-псих с пистолетом, школьник перед ним танцует кривой степ. И тем не менее страшно. Убьёт ведь.
- Ха-ха, ну ты и смешной. Неумеха! Ты что, искру пытаешься высечь?!
От него ничего не скроешь.
Да, из каменного пола так искру не высечь. А зажигалка потерялась после драки.
- Ладно, пора прекращать этот балаган. Я сказал, прекратить!
Мало ли что ты говоришь...
- Стой! Я стреляю!
Хреново.
Пистолет нацелен на него. Страшно. Ну и в чём смысл изобретения огнестрельного оружия? В убийстве?!
Огнестрельного оружия...
Его размышления прервала боль. Боль в левом плече, пронзившая его насквозь. Жжение. Он уже думал, что никогда не почувствует ожоги. А вот тебе — острое жжение от пули. Видать, очень высокой энергией она обладает, эта пуля. Он даже почувствовал эту энергию. Как она зарождалась в дуле пистолета. Как увеличивалась  она. Как выросла во вспышку, достаточную для полёта пули.
Жаль, он упустил момент. Следующая пуля может его убить.
- Следующая пуля тебя убьёт.
Ненавижу телепатов.
Внезапно послышался шум за дверью. Охранник. Его ворчанье всегда слышно за километр. Спасение.
Этот псих запаниковал.
Когда дёрнулась ручка двери, он выстрелил в неё. Это шанс...
Маленькая вспышка от взрыва пороха увеличивалась. Увеличилась до таких размеров, что разорвала пистолет.
Крик. Двойной крик. Охранника, задетого пулей. И учителя-психа, которому чуть не вышибло руку. Осечка, сэр...
Пиромансер подошёл к упавшему учителю. Тот смотрел на него удивлёнными глазами.
- Ты...
- Приятных Вам сокамерников в психушке — туда Вам и дорога.
Пора скрываться с места происшествия. Опять...



Новый Год, Новый Год... Наверно, глупая идея справлять его в клубе — ну какой это Новый Год?! Настоящий Новы Год обязательно должен быть в кругу семьи за столом с закуску и в обнимку с телевизором с праздничными программами. Тем более в такой момент: школа спалена (не полностью, конечно), учителя психологии увезли в психушку, охранника — в больницу. Хотя, может , как раз поэтому, чтобы развеяться, и устроили этот праздник. Праздник. Что-то мало похоже на праздник.
 Тем не менее, он согласился на этот тупой праздничный тусняк. От скуки. Тем более, что на него пошла Оксана.
Он чувствовал себя виноватым перед ней: новость, что её парень попал в больницу (да ещё при невыясненных обстоятельствах) огорчила её. В тоже время это придавало ему храбрости, и он собирался признаться ей. Он хотел чтобы в Новом Году его всё таки ожидало счастье.
Видимо, не суждено всё же...
Всполохи зелёного, синего, красного (а также всех остальных цветов радуги) света вскрывали тьму танцевального зала, вызывая у него припадки, схожие с эпилептическими. Музыка тоже восторга не вызывала. «Я люблю тебя Москва!». In Flames лучше. Однозначно.
За весь вечер он ни разу не подошёл к ней. Стыдно. Вообще.
Можно, конечно, набраться храбрости и подойти к ней (алкоголь в помощь), но... Но.
Не хватает смелости сделать простое действие. Смешно.
Ладно, пожрать лучше сходить. Что они там на кухне готовят? И что, что не положено туда ходить? Мне любопытно.
Ничего интересного. Кухня как кухня. Там плиты, духовки, вон там холодильник, а там газовые баллоны. И нечего на меня кричать! Ухожу, ухожу. Подумаешь, какие секретные.

В зале, однако, сюрприз. Из неприятных.
То, что оксанин ухажёр так быстро выздоровеет, поразительно. То, что он привёл с собой в клуб кучу своих приятелей, подозрительно. То, что он выглядывает кого-то в толпе, опасно. Для кого-то.

- Вот он!!!
Показывать пальцем неприлично. На Пиро — тем более.

- Толь!!
- Оксан, не мешай! У меня тут дело есть.
- Какое дело?!
- Тихо, успокойся. Мы быстро его...
- Ты о чём?
- Да подожди! Не мешайся под рукой!!
- Да объясни мне...
Никаких объяснений он не дал. Он её толкнул. Зря.
Зато отличный повод набить ему морду. Ещё раз.
Хотя, если вспомнить прошлый раз, то прошлый-то раз был неудачным. А ситуация стала ещё хуже: кругом люди, при них нежелательно высекать искры, да и противников прибавилось. Придётся отступать...
Они близко: расталкивая всех вокруг, окружают его. Музыка, однако, не стихает, хотя толпа уже кричит и ругается на толкания. «Праздник» им портят. Знали бы они, какое шоу тут предстоит...
Кухня. Там наверняка должен быть чёрный выход. Туда немедленно!
Расталкивая уже сам всех, пиромансер бросился в кухню. Анатолий со своей подмогой — тоже, выкрикивая угрозы вслед бегущему.
Как быстро атмосфера пусть и несколько тошнотворного (для пиромансера) праздника сменилась хаосом, агрессией. Желанием убить.
Вместе с ритмичной музыкой теперь были слышны крики, ругательства, звон и треск вещей; переворачивались столы, вся посуда с них летела на пл вместе с едой и напитками.

Чья-то рука схватила его за ворот куртки, но Пиро быстро вылез из самой куртки и рванулся бежать дальше. А вот и кухня. Здесь народу меньше и бежать легче. Однако и его нагнать легче.
Его загнали в угол и тут же принялись бить. Жестоко. Даже не дали возможности ударить в ответ.
- Стой!! Он мой!!!
Бугая нехотя, но прекратили. Пиро не мог их разглядеть как следует:сильно гудела голова (да, его не щадили) и всё расплывалось. Но Толика, вышедшего вперёд, он узнал. И пистолет у него в руке тоже увидел. Что ж его так никто не любит...
На кухню ворвалась Оксана. Эх, не стоило ей всего видеть. Но она увидела. И бросилась на Анатолия.
Он этого не ожидал, поэтому, когда выстрелил, промазал. И попал в газовый баллон.
Взрыв. Обволакивающая пелена горящего воздуха. Наконец-то. Наконец-то он почувствовал жар пламени, его обжигающее прикосновение. Раньше он его не чувствовал. Зато теперь...
Они все тоже познают силу огня. Все: его обидчики, его противники, этот противный и наглый оксанин ухажёр...
И она вместе с ними. Заодно. Потому что стоит рядом.

Пламя мгновенно прекратилось. Ничего не слышно: уши сильно обгорели. Постепенно всё становится видно: обгоревшее помещение кухни, мечущиеся, задетые огнём фигуры. Среди них Толик. А поодаль — Оксана. В её глазах страх.
Вроде, не пострадала. Пламя не успело коснуться её.
Он сделал шаг вперёд. Затем второй. Тяжело. Но ничего, всё пройдёт.
Он подошёл к ней, протянул свои руки (он бросил на них мимолётный взгляд: они все обгорели) и прошептал: «Ты в порядке?»
Она смотрела на него непонимающим взглядом. Из глаз потекли слёзы.
- Не плачь, всё хорошо. Всё прошло.
Он протянул к неё руки. Она отодвинулась. Вскричала. Убежала.
Он оглянулся: он стоял прямо на границе, образовавшейся между повреждённой частью помещения и целой. Его взгляд упал на зеркальную поверхность плиты: на него смотрел почерневший, обуглившийся урод. Он сам.

Вот теперь и он сам в больнице. Кругом мечутся врачи, медсёстры, но он не слышит их. Он всё ещё контужен. Сквозь сон он видит, как его оперируют; что-то вкалывают; бинтуют; что-то ещё, но он не запомнил.
Более спокойный сон.
Затем кошмар. Огонь. Всепоглощающий и всепожирающий огонь. И она. В центре всего этого.
В холодном поту он просыпается.

В больнице он пролежал два месяца. Никто его не навестил. Кроме Димы. Но его Пиро даже не пустил на порог комнаты: кинул в него стулом. Больше Димка настаивать не стал.

Его выписали. Большая часть кожи не восстановилась. Теперь он — урод навеки.
Многое изменилось за эти два месяца. Школу восстановили. Анатолия посадили на год вместе с дружками за разбойное нападение и причинение ущерба. Учитель психологии повесился в своей камере.
А Оксана переехала в Новосибирск. Там поспокойнее.

Он стоял на мосту, оперевшись на перила. Ветер дул ему в лицо, скрытое за маской. Он снял маску. Такие носят после пластической операции. Он же её просто носил, чтобы скрыть уродство.
Он бросил её в воду.

В воде отражалось небо. Он так сильно хотел взлететь. А оно так близко, это небо. Под ним.

Он почувствовал, оказавшись в воде, как его сила покидает его, выливается наружу. Вода вокруг него закипала.
Послесловие.
Небо.


Весь день. Весь день она пробегала по городу. Неудивительно, что теперь, к вечеру, она вся измотана. Но своей цели она так и не добилась.
Ей так и не удалось найти Пиро. Телефон не отвечает, дома нет. Да и вообще, он бывает когда-нибудь дома? Где его родители, друзья? Есть ли они вообще у него?
Сколько вопросов... и ни одного ответа.

Звонок:
«Даш, привет. Не могла бы ты сейчас заскочить к нам?»
Она согласилась. Всё равно уже сегодня ничего не сделать. К тому же, может, «Индиго» что-то нашли. Ведь звонил Дима.

С «Индиго» она познакомилась два месяца назад, где-то так. Когда они её нашли. Димка решительно начал искать способы как-то повлиять на Пиро, не гнушаясь вскрывать списки друзей в аське. И НеБО была одной единственной, на кого он смог выйти. Остальные были из других городов.
А ей тогда как никогда нужна была чья-либо сторонняя помощь. Так что всё было как нельзя кстати. Пиро ведь тогда попал в больницу с сильными ожогами. Когда она сообщила это всем из «Индиго», все удивились. Кто-то даже сказал: «На него что. Ядерная бомба упала?! Он ведь пиромансер!»
Увы, видать, пиромансер не так силён...

С тех пор они все сильно сблизились. Она познакомилась с ними со всеми, узнала про их силы. Но ей не было времени удивляться. Они все старались помочь Пиро, впавшему ещё в большую депрессию. Все высказывали столько сочувствия. И Димка, и Никита, и Алексей с Алисой (казалось, она чувствовала какую-то вину перед ним), и Данил. Но Пиро не хотел нашей помощи. Он хотел другого... уже недоступного.

Когда она пришла к ним (а они, как всегда, собирались в помещении клуба), они уже все собрались. И у всех были мрачные лица.
- Что-то случилось?
Молчание.
Она тревожно всех оглядела. Что же произошло?
Никита наконец-то прервал молчание:
- Знаешь.. Вот это мы сегодня нашли.
И протянул ей маску. Маску Пиро.
- Её мы нашли в реке.
Снова неловкое молчание.
- Он... утопился?
С этих слов Данила резко сорвался:
- Он не суицидник! Индиго не совершают суицидов!
Тут не выдержал Дима:
- Замолчи! Ты уже всех этим достал!
- Но индиго не совершают суицидов!
- А что они делают?!
- Они... перерождаются...
- Вот! Ты сам не веришь, во что говоришь.
- Но я слышал! Температура Туры сегодня подскочила! Что-то заставило реку вскипеть! Не спроста ведь...
- Да какое это имеет дело!
Так они продолжали спорить. Остальные просто молча сидели, не двигаясь.
Что именно случилось, никто не знал.

Никто из «Индиго» так и не сказал, есть родственники у Пиро. Димка наводил справки, но никого не нашёл. В своей квартире он жил один. Теперь она пустует.

Спустя некоторое время "Индиго" переименовались в "Крыло Феникса", а себя стали звать демиургами. Они изменили свой взгляд на мир. Разительно.