Глазами беззаботного детства. Часть вторая,

 Продолжение.

Были еще, наиболее часто посещаемые мною места, расширяющие радиус знакомого мне пространства. Если идти по ул. Курбада до ул. Гертрудинской (Гертрудес), на углу этих улиц были фотоателье, в котором мы фотографировались, и парикмахерская, где меня стригли. Продолжая путь по ул. Гертрудес, в сторону улицы Ключевой (Авоту), не доходя до нее, слева кинотеатр «Этна», в котором я бывал, и один фильм даже помню по некоторым эпизодам эксцентрической клоунады, и название по слуху: «Джордж из дикенджаза». А еще мне запомнился магазин напротив кинотеатра, в котором мать купила бананы. С тех пор бананы я попробовал только в конце восьмидесятых годов, и те, первые бананы, мне кажется, были вкуснее. Папины родители жили рядом, на ул. Калупской (Калупес - дом не сохранился). Дед Илья имел киоск на углу улиц Лудзенской (Лудзас) и Малогорной (Маза Калну), где я часто бывал (см. Иллюстрация 1 к части второй), а если спустится вниз, до конца улицы Маза Калну, можно дойти до «горки» - так назывался местный базар, занимавший всю площадь сохранившегося сквера, странная крыша, в этом сквере – остатки закрытого павильона, в котором мясник, в описываемые мною времена, напугал меня, ткнув мне в лицо отрезанную, свиную голову. Ну и конечно, бани; на ул. Банной (Пиртс), вход через ул. Московскую, и на ул. Витебской (Ерсикас), не далеко от «Горки», куда я ходил с мамой в женское отделение, и пришлось мне ходить туда до семи лет, так как со второй половины 1941 года мы жили уже без отца. Бабушка по матери жила тоже недалеко, за детским садом, на ул. Даугавпилс 44. Если пройти по этой улице, до улице Московской (Маскавас) и перейти ее, упрешься в здание казенного типа. В этом здании, размещалась школа Старообрядческой Общины, где учились, в свое время, мои родители. Школа, объединенная общим архитектурным ансамблем, соединялась, внутренней калиткой, с территорией Гребеньщиковской церкви, где, кроме белой церкви с золотым куполом, располагались хозяйственные постройки и богадельня (приют для одиноких стариков и инвалидов). Но об этом, я узнал гораздо позже, а в те времена, мы с бабушкой сворачивали за школу, и по ул. Гребеньщикова, шли «помолиться Боженьке» в Моленную, так староверы называли Гребеньщиковскую церковь, носящую имя  купца старообрядца, с помощью, чьих средств, была построена эта царьков. Средства на приобретение земли и постройку Молельни и относящегося к ней всего архитектурного ансамбля, были собраны на пожертвование всех прихожан старообрядческой общины, и поэтому считалась собственностью общинной. Купец Гребеньщиков был всего лишь членом этой общины, но так как он вложил, в количественном эквиваленте, наибольшую сумму, в награду был увековечен в названии улицы. (см.Иллюстрация 2 к части второй). А название: Гребеньщиковская церковь, вошло в обиход значительно позднее. Как видно, из выше сказанного, в четырех летнем возрасте, мое самосознание было, вполне оформившееся и закреплено постоянными буднями, хотя, многое о чем здесь пишется, было доосмысленно со временем.

Дальнейшие впечатления накатывались с чередой происходящих событий, объединенных общим словом – война. C ужасами я не встречался и больших страхов не испытывал, но переживания были глубокими и следовали с быстротой надвигающегося блицкрига.

Прощание с отцом в подъезде бабушкиного дома на ул. Даугавпилс, запомнилось мне, несмышленышу из-за трехлинейной винтовки, с которой он забежал попрощаться с нами. Куда отец уходил? На долго ли? Этого я не понимал, но хорошо помню, как просился взять меня с собою. Отца я больше не видел до осени 1946 года. Так я его и запомнил, в гражданском, но с винтовкой. Что отец уходил на фронт в рядах рабочей гвардии, я понял гораздо позже. Мать говорила, что отец прислал за нами машину для эвакуации, но из-за воздушной тревоги детей из детсада не выпускали, и машина нас не дождалась, Кто его знает, что ждало нас в дороге, в это смутное время?

Звуков канонады, когда немцы обстреливали артиллерией Ратушную площадь, я не запомнил, но зрелище, печальный результат этого обстрела, я наблюдал. Мать держала меня на руках, стоя на ступеньках магазина, который размещался в каменном доме по соседству с нашим. Стоя на этих ступеньках, мать показала мне в сторону старой Риги, и я увидел, как горит и падает башня церкви св. Петра. Зрелище было столь красочно и эффектно, что память моя зафиксировала это, как кинокамера. Позже я видал и фотографии, но они – черно-белые, а у меня в памяти – в цвете, и в динамике.

Что для взрослого эпизод – для ребенка событие. Мы с матерью шли на мост, от которого теперь сохранились, лишь каменные опоры. Он начинался от ул. Прагас и поднимался насыпью вдоль улицы 13.Января, тогда она именовалась, Карля бульварис. Не знаю, зачем матери понадобилось идти в Задвинье (Пардаугаву) и брать меня с собою, в первые дни немецкой оккупации, наверное, важные дела, но этого она не помнила. Или не хотела помнить. Что это был один из первых дней оккупации (быть может и первый), можно судить по неубранной улице, которая, с насыпи моста, была хорошо просматриваема, и на ней валялась разбитая техника и трупы лошадей (человеческих не помню). Уличных боев в Риге не было, но небольшие стычки, наверное, происходили. И где же им быть, как не на съезде с моста? Не по нему ли, немцы пришли в город? Ведь взорваны мосты были в 1944 году, когда немцы уходили.

В шестидесятые годы, один свидетель говорил мне, что в 1941 году, две враждующие колонны шли одновременно по параллельным улицам: Бривибас и Кришьяна Барона, и кто их знает; толи принимали друг друга за своих, толи не хотели ввязываться в бой. (см. Иллюстрация 3 к части второй).

На фото: Церковь Святого Петра

«Ортодоксальные» латыши утверждают что Церковь св.Петра, разбили Русские, при отступлении из Риги, но всю Ратушную площадь разбили артобстрелом, немцы, с левобережья. Досталось и церкви св.Петра. Как видно по снимку: Что она сгорела. И вся кровля рухнула во внутрь. Башня церкви считалась самым высоким деревянным сооружением в мире.


Продолжение следует.