Ральфа... из жизни Ральфы Андреевны Наумовой

      Вступление
         
      У моих родителей, когда они жили в Дрездене, была немецкая овчарка Динка, умница и красавица. Возвращаясь в Советский Союз, решили они оставить собаку случайным людям. В Москве обзавелись другой немецкой овчаркой Ральфой, добрым, смышлённым и преданным существом. Но,получив новую квартиру, отдали четвероногого друга какому-то слепому
человеку, мол, ему она нужнее, чем им.
- Но, она же к вам привыкла, - залилась я слезами.
- Ничего, и к слепцу привыкнет, - отмахнулась мама, - надоело за ней шерсть убирать...
Как молилась я, чтобы новый хозяин был добрым к Ральфе. По моим детским наблюдениям,   некоторые взрослые люди видели в собаках не друзей, а кто сторожей, кто развлечение. Я же, всегда питала особую любовь к этим верным спутникам человека. До сих пор, перечитывая "Кусаку" Леонида Андреева плачу и бегу на улицу покормить бездомных собак.
Чеховская "Каштанка" также трогает душу. Помните, несмотря на сытость и доброе обхождение
клоуна, преданная собака, стоило ей увидеть родные лица, " с радостным визгом " ринулась
к прежним хозяевам. А Вы, обратили внимание как благородные природные качества животных писатель противопоставляет изуродованным постоянными грехами, напичканным самомнением, людям: "...волосатое, пьяное и ухмыляющееся лицо столяра Луки." Он не жалел для Каштанки ни пинков, ни сквернословия, ни проклятий. Но собака тем и отличается от Ессе Номо, что не способна предать ни Луку, ни его сына Федюшку. У Троепольского в рассказе "Белый Бим Чёрное Ухо" лицо злой коварной женщины страшнее жабьего...А какие невозможно глубинные чувства поднимает Тургеневская " Муму" - акт покаяния перед, очень зависимыми от людей, нашими меньшими братьями. Так и вижу огромные сапоги бедного Герасима и не выпускающую их из вида маленькую собачку-найдёныша. Этим бескорыстным преданным существам мало памятников, им надо посвящать целые дома музеи. Уверена, это особенно нужно сегодняшним детям и подросткам.
           Случилось, послала мне судьба крохотного щенка овчарёнка, которого в
память о родительской собаке, назвала Ральфой. Помню как приняла её на руки, как доверчиво прижалась она к моей груди, как наполнилась я вся благодатным чувством просто-
душного бескорыстного единения.
           Мама Ральфы была роскошной немецкой овчаркой с длинющей родословной. А вот
папина порода малость подкачала, зато настойчивость восточно-европейского овчара превзош-
ла все ожидания и последней после трёх мальчиков появилась на свет Ральфа. От мамы ей
досталась красота: огромные мендалевидные, горящие как уголья, глаза, шоколадная шёрстка, переходящая на спине в чёрный цвет, чепрачный подшёрсток, сильные передние лапы и пушистый хвост. От папы  -  свободолюбивый характер, ласковость, настойчивость и необыкновенная общительность. Девчонка всегда активно радовалась моим друзьям. Правда, перед тем, как дать себя погладить, Ральфа всматривалась в выражение моего лица и ждала разрешения, усиленно виляя хвостом. Если я говорила "нельзя", отходила от гостя и ходила в сторонке, наблюдая за всеми, а за ним - особенно.
            Когда у Ральфы появились щенки, явила она вдохновляющий пример материнства.
Очень трогательно заботилась о крохах, боялась даже отойти перекусить на кухню и я при-
носила ей миску с едой к лежбищу. Она без конца, нежно вылизывала отпрысков и была ими
горда. А как любо-дорого было смотреть на Ральфу и чуть подросших щенят шествовавших на прогулку в Измайловский лесопарк, рядом с которым находился наш дом и моя библиотека с
эколого-эстетическим семейным клубом "Муравейник",который я создала на общественных началах и вела долгие годы. Все встречные, невольно, останавливались и широко по-доброму
улыбались нашей компании. Двум Ральфиным мальчикам выпала доля уехать в Болгарию, а девочке  -  поселиться неподалёку от нас в Южном Измайлове, где одно время находился
филиал от моей библиотеки. Расставание с шенятами для их мамы оказалось намного труднее,
чем мы с мужем ожидали. Месяц она поскуливала, искала малышей во всех уголках трёхкомнатной квартиры и, без конца, обнюхивала пледы, по которым ползали щенки, не отдавала мне подстилки для стирки, и казалось, что-то грустно говорила и мне, и мужу.
             За свою жизнь Ральфа приобрела много интересных навыков. Например, когда я включала индусскую музыку, она садилась возле проигрывателя и издавала звуки, подражая исполнителям. Стоило мне закручиниться и посетовать: "Сегодня, будто на душе волки воют", она тут же поднимала вверх голову, вытягивала шею и принималась выть, как настоя-
щая волчица.
              Ральфа была существом чистоплотным, обожала купаться, сама запрыгивала в ванну и ждала когда откроют краны с водой. Из под тех же кранов любила пить воду. В Италии научилась накачивать воду из уличных колонок, чем приводила в восторг всех мест-
ных жителей, называвших её не иначе как "bella", " Hermosa", что означает - красивая, прекрасная. Спать наша "шерстяная дочь" предпочитала на диване, зубами натягивала на себя простыню, видимо подрожая мужу, когда Андрей выпивал и ложился отдохнуть, то с головой накрывался простынёй или одеялом.  Из грязной миски Ральфа не ела. В плохую погоду не переступала порога дома, пока не подстелишь ей тряпку или полотенце для выте-
рания лап. Всегда подолгу, как бы с восторгом, принюхивалась к свежевыстиранному белью и постоянно вылизывала свою блестящую шкуру.
             Случалось, Ральфа удирала в лес и часа три бегала по нему как одержимая. Возвращаясь, много пила, потом, некоторое время, смотрела куда-то в пространство, явно о чём-то вспоминая и думая. Летом любила нюхать травы и цветы, особенно дачные розы, а зимой  -  лизать снег, как люди  -  мороженное.
             Кулинарными пристрастиями овчарки оказались продукты любимые мной  -  от молока к торту, яблоку или банану до бивштекса с грибами.
             Ральфа имела международный ветеринарный паспорт и побывала в Германии, Италии, Испании и, проездом на машине, в других странах. Машину она обожала не меньше мужа, высовывала в окно голову и, с явным любопытством, смотрела на быстро исчезающих деревья, дома, реки, людей, собак... Довелось ей полетать и на самолёте... Перелёт в Мексику был долгим и трудным, поэтому мы приобрели для неё домик с глубоким потдоном, но как только её вывезли в аэропорту к мужу и он раскрыл дверцу, с намерением прикрепить  к ошейнику поводок и одеть на пасть, как полагается,маску, Ральфа рванула к первой попавшейся кадке с пальмой, задрала лапу и долго долго предавалась кайфу... В домике она ничего такого не сделала.
             Заболела наша любимица на тринадцатом году жизни, находясь в солнечной
Мексике. Мы с Андреем Николаевичем заметили, что у неё временами заплетаются задние лапы. Свозили в ветлечебницу на обследование. Ветеринар уверил нас, что ничего серьёзного нет и пациентка проживёт ещё  от трёх до пяти лет, и посоветовал свозить
Ральфу к океану, чтобы поплавала, "подрыгала лапами в солёной лечебной воде". Мы так и поступили, повезли её под Веракрус, благо океан немногим более трёхсот километров от нас.
              Ральфа с удовольствием плавала, но на берегу или в доме, больше лежала. Нам думалось, что это неминуемые признаки подбирающейся к ней старости. Но глаза нашей чепрачной дочери становились какими-то другими, без прежнего огонька, печальные и тревожные... Наверное Ральфа чувствовала приближение чего-то очень серьёзного, пугаю-
щего: стала прятаться под большим письменным столом да в других тёмных местах, даже забиваться в платяной шкаф, чего никогда не позволяла себе раньше. Очень вяло реаги-
ровала на еду и разговоры с ней. Начались проблемы с перевариванием пищи. Мы опять
повезли её к ветеренару Ricardo Sanches Escalante. Он успокоил нас, мол, ничего ужасного нет, сделал Ральфе укол, который назвал: inyeccion de "Fluvet" и выписал много разных таблеток и витаминов. Весь день овчарка была весёлой и подвижной; у нас с мужем затеплилась надежда  -  всё обойдётся. Но, со следующего дня Ральфа наотрез стала отказываться от пищи. Вновь повезли её в больницу. Доктор посоветовал, на время, обзавестись двумя грушами-спринцовками: "одну  -  для вбрызгивания в пасть молока и
витаминной воды, другую  -  для клизм. Опять больной навыписывали лекарств и витаминов, уже других. Не знаю почему, но меня до сих пор гнетёт мысль, что именно на этом вете-
ринарном фоне наш чепрачный ребёнок стал угасать не по дням, а по часам. Я и Андрей
были в отчаянии.
               До этих тяжких дней я не задумывалась о том, что могло бы быть в нашей семейной жизни без этого объединяющего нас дорогого существа. Ральфа так растворялась в своей любви ко мне и мужу, растворялась в нашем существовании, что была вроде воздуха. Теперь она ни лаяла, охраняя нас, ни махала резво и весело хвостом, когда её гладили,
ни встречала нас, ни ласкалась игриво повизгивая, желая лизнуть руки, ни бросалась с громким жалобным визгом между мной и Андреем, если разговор переходил на повышенные тона... И вот, она покидала нас, руша, казавшийся таким прочным и вечным тройственный союз.
              Забыть ли, как после рентгена, муж вынес тяжёлую немощную Ральфу на руках из машины и осторожно спускался с ней к дому по многоступенчатой каменной лестнице. Я
подбежала к ним с желанием помочь, погладила собаке шею и, о ужас, на ладони своей увидела кровавую слюну...
               Два дня ещё прощалась Ральфа со своим миром: прислушивалась к бодрому лаю собак из соседнего ранчо, уже не пряталась в тёмных углах, а наоборот, тянулась к солнышку, с трудом передвигаясь от одного зелёного островка к другому, внюхивалась в запахи садовых цветов. Чтобы ей не стало хуже от солнечной мексиканской жаровни, без конца покрывала голову собаки смачиваемой в холодной воде обвязанной белой салфеткой,
которая выглядела на ней чепчиком. Это существо совершенно осознанно, как люди, про -
щалось с земным миром, с природой, органичной частью которой было само. Мне казалось,
что всё бессловесное творение вокруг нас понимало что происходит и тоже трогательно
по-своему прощалось с "бессловесной тварью".
                Я пыталась ласкать Ральфу, говорила нежные и ободряющие слова, а она смотрела куда-то в пространство, будто что-то видела и смиренно ожидала это что-то. Потом неожиданно резко повернув голову ко мне, с каким то нажимом медленно лизнула мне
руку и её глаза напряжённо уставились в мои глаза.
- Бедная моя девочка, - сказала я, поддерживая ей голову и боясь шелохнуться, - подреми,
дорогая, на моих ладонях... Бог даст, всё обойдётся... Скоро вернётся твой любимый Андрей, привезёт тебе другой витаминной водички..., а пока поспи, моя хорошая, поспи...
Её тяжёлая голова долго, очень долго покоилась на моих затёкших руках, пока я не почувствовала, как замёрзла Ральфа. Она смиренно встретилась со своей минутой, не издав ни звука, и её прекрасные открытые глаза продолжали смотреть на меня с преданной любовью, как и раньше.
               Мне хотелось придать её прах земле, но муж настоял на кремации. С восьмого января 2003 года стоит в нашем доме в Saint Moritz маленький синий керамический домик с пеплом Ральфы. Каждое седьмое января Андрей покупает много много алых роз, которые так любила нюхать наша девочка и обставляет ими её теперешний приют. Я накрываю на стол и мы молча пьём вино в память шерстяного ребёнка, потом говорим только о ней...
               К огромному сожалению, у нас нет детей, которые бы, после нашей кончины, приходили бы к нам на могилу, гордые, талантливые ( ведь мой муж всемирно известный
учёный, да и я пыталась делать для людей что-то хорошее), добросердечные, сильные и говорили бы: "...в память наших необыкновенных, горячо любимых, незабвенных родителей..."
               Наверное, если в эти дни посмотреть на нас со стороны, мы покажемся безумно усталыми, беспомощными, опьяневшими и размягшими от жалости к самим себе. Нет, это не так. Мы счастливы, что у нас была Ральфа, а спустя два года после ухода её, появился Ральф, голубоглазый рослый найдёныш породы хаски, чем -то очень похожий на нашу "чепрачную дочь".
                Недавно в книге известного английского писателя Клайва Льюиса прочитала ответ на заданный ему каверзный вопрос:
- Может ли собака попасть в рай?
- Сама по себе нет. Но вместе с хозяином - безусловно, - ответил философ.
                Думаю, ответ не точен, потому что Ральфа безкорыстно, самоотречённо любила своих двуногих друзей и жертвовала ради нас не раз своей жизнью.
Меня, например, спасла от маньяка, убившего в районе нашего Измайловского лесопарка семь молодых женщин.
                И, ведь, написано: "...не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим его". Если собаки, эти бессловесные тянущиеся всей душой к людям существа. самоотверженно живут с нами, "стеная и мучаясь", значит Божьему окружающему миру это нужно. Может и моя, и мужнина души ещё соприкоснуться с Ральфиной, но пусть произойдёт это не раньше ухода с земли приручённого нами пса Ральфа, ибо, не представляю, что сбудется с ним, если он потеряет друзей, которых судьба послала ему на всю недолгую собачью жизнь.

           Написано в рождество 2005 года (т.е. 7 января) Р.А.Н.   


      
долгие годы.