Клык Хаоса. Ч. -1. Из серии Мир Отъявленных Богов

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

В историю трудно войти,
но легко вляпаться
(надпись на тюбике с пятновыводителем)

Сочиняйте о себе мифы,
боги начинали так же
(Станислав Ежи Лец,
- скромненько и со вкусом)


ПРОЛОГ

Мятущееся пламя сотен факелов и тысячи свечей не в силах было осветить гигантский зал Ледяного дворца, оставляя большую его часть во власти кромешного мрака и с трудом высвечивая лишь отдельные его участки. Только благодаря выстроенным вкруг светильникам, алтарь из глыбы черного хрусталя находился на свету, и можно было разглядеть установленную на нем бронзовую купель до краев заполненную жертвенной кровью. Под заунывное пение невидимого хора, в освещенное пространство медленно вплыла фигура в черном балахоне. Просторный капюшон полностью скрывал лицо, но даже в этом непроглядном мраке были видны два горящих багровым пламенем глаза. Вслед за чёрной фигурой в круг света шагнуло ещё одно существо. Внешне оно походило на человека, но смуглая кожа с  серовато-серебристым отливом и по-кошачьи грациозные движения стройного, и даже несколько худощавого тела, однозначно указывали на принадлежность его к эльфийской расе. Но в отличие от обычных эльфов, всегда жизнерадостных и весёлых, от этого так и веяло какой-то пугающей, дремучей злобой и ненавистью ко всему живому. Узкое лицо с острыми, хищными чертами, обрамляла пышная шевелюра жемчужно-белых волос с несколькими изумрудными прядями, из которой  по бокам топорщились два кончика заострённых ушей; стройная фигура была закована в воронёный пластинчатый доспех нисколько не мешавший его плавным движениям и не производившим ни единого звука. Эльф остался стоять на самой границе освещённого пространства; скрестив руки на груди и сутуло скрючившись, он уставил немигающий взгляд своих горящих жёлтых глаз с узкими вертикальными зрачками в спину чёрной фигуры медленно плывущей по залу.   
Величаво приблизившись к алтарю, фигура застыла пред ним, склонив голову на грудь. Невидимый хор резко оборвал пение, и в наступившей тишине стало  отчетливо слышно невнятное бормотание, исходившее из темной глубины капюшона. Шёпот постепенно усиливался, превращаясь в хриплый, каркающий голос, повторяющий раз за разом непонятную абракадабру из слов несхожих ни с одним человеческим языком. Теперь уже было очевидно, что слова эти представляют собой некое заклинание.
Слова, повторяемые чёрной фигурой, становились всё громче, а голос всё яростней. Словно откликаясь на этот иступленный призыв, по полу, выложенному плитами чёрного нетающего льда, заскользили едва различимые серые тени, напоминая своими призрачными очертаниями то ли усики дымного тумана, то ли гибкие изгибы полупрозрачных змеиных тел. Вихрясь и танцуя над полом, зловещие тени сползались к алтарю, образуя вокруг него быстро растущее пятно тяжелой туманной завесы. Внезапно просторные рукава балахона взметнулись вверх, высвободив на свет костлявые, абсолютно чёрные руки скелета. Пальцы правой руки, сжатые в кулак, разжались над купелью, и в тёмно-багровый омут со всплеском погрузилось… человеческое сердце. Чёрные руки судорожно заметались над бронзовой купелью, и в тот же миг багровая, вязкая жижа в ней забурлила и вспенилась. Из серого тумана над полом с шипением выскользнули призрачные щупальца, которые порывисто взметнулись над купелью и жадно потянулись к закипающей крови. Резкий порыв ледяного ветра пробежал по залу, подхватил в свои ладони хмарь возле алтаря, и с невероятной быстротой швырнул её в глубину клокочущей массы. Чёрная фигура на миг отшатнулась от алтаря, но тут же подступила ещё ближе, а хриплый голос, исторгавший заклинания, огласил пространство гигантского зала с ещё большей силой и страстью. Кровь в лохани яростно закипала, рубиновые брызги разлетались по сторонам, кляксами растекаясь по ледяному полу. Внезапно один из пузырей – прямо в центре багрового озера – начал быстро набухать и расти вверх. Мутный, непрозрачный пузырь пульсировал, и, казалось, как живой, отзывался на каждое слово произносимого заклинания.
Наконец настал момент, когда голос некроманта перерос в крик, и в этот самый момент, чудовищно разросшийся алый пузырь вдруг лопнул, и невидимые стены мрачного капища содрогнулись от пронзительно ужасающего визга, а над кипящей поверхностью багровой мути возникла… человеческая голова! Искажённое гримасой непомерной муки окровавленное лицо было обращено вверх, глаза крепко зажмурены, а из глотки, через перекошенный рот, вырывались оглушающие, леденящие душу звуки. Полыхающие огнём глаза во мраке капюшона жадно впились в корчащееся в кровавой купели создание. Оно же, продолжая сотрясаться от мучительной дрожи, поднялось на ноги, и, резко умолкнув, застыло в напряженной позе.
-Свершилось!!! – Громоподобный глас вторично сотряс стены зала. Но теперь этот трубный рёв исходил неведомо откуда, и был ещё более ужасающ и могуч. – Свершилось!!! Великий Охотник обрел новое рождение! Повелитель Миров, Хаос Изначальный – высвобождён!!!..

*   *   *   *   *
-Ну, какого рожна вам, тетушки, от меня понадобилось, да ещё и в такое время?
Зевс-Громовержец, не дожидаясь приглашения, грузно плюхнулся в пустующее кресло возле очага и, с хрустом потянувшись всем своим могучим телом,  одновременно с этим широко и сладко зевнул. Три других кресла, стоявших вкруг очага, были заняты - в них сидели три древние старухи со злющими, отвратными  физиономиями.
-Он все так же дерзок и неучтив! - сварливо прошамкала первая карга, ловкими пальцами скручивая из охапки златорунной шерсти тонкую нить и наматывая ее на веретено.
-А я говорила вам, девочки, что не следует его звать, - прокаркала вторая, одновременно с этими словами вынимая из глиняного горшка жребий и, добавляя уже будничным тоном: - «Лаокоон, жрец из Трои; закусан и удушен до смерти морскими гадами».
-Но мы должны ему сказать, наши жизни от этого тоже зависят, - проскрипела третья, не поднимая головы от длинного свитка, в который она, тонким, золоченым стилусом, как раз вписывала имя злосчастного Лаокоона.
-О чем это вы? – подозрительно прищурился Зевс.
-Мальчик, - первая старуха возмущенно тряхнула полой своей ободранной хламиды, - уж коли, ты набрался наглости и явился к нам без даров, то мог бы хоть поздороваться!
-На что вам здоровье? – усмехнулся Кронид, разглаживая на груди свою пышную, златокудрую бороду. – Вы ж Бессмертные, вы ж – Мойры.
-Ах ты, негодный охальник, - тонким голоском задребезжала вторая ведьма, но третья оборвала её коротким тычком в бок.
-Хватит, сестры! А ты, сын Крона, и, правда, мог бы быть повежливей с нами, мы ведь и в самом деле – Бессмертные Мойры, богини Судьбы. И позвали тебя так срочно, потому как дело не терпит отлагательства и крайне важное.
-Хорошо, тётушки, - примирительно поднял руки Зевс, - я прошу у вас прощения, и готов внимательно выслушать всё, что вы мне скажете.
-Я, Клото, Прядущая нить человеческой жизни!.. – торжественно провозгласила первая Мойра.
-Я, Лахесис, слепо Вынимающая жребий, выпадающий смертным и богам!.. – в голос отозвалась вторая Мойра.
-Я, Атропос, Вносящая в список неизбежное решение… – пророкотала третья Мойра, и все хором старухи сурово закончили: - …свидетельствуем и подтверждаем: всё, нижесказанное – является истиной!
-Что-то мне не по душе такое мрачное начало, - обеспокоено заёрзал в кресле Зевс.
-Надвигаются Тёмные Времена, о которых предупреждали все оракулы…
-…могущественное и древнее Зло пробудилось…
-…оно разобьет оковы твоих врагов и освободит пленённых недругов…
-Погодите, погодите! – закричал Громовержец, вскакивая на ноги. – Не так быстро. О ком это вы говорите? Какое еще древнее Зло? А что касаемо врагов, так у меня их видимо-неперевидимо…
-У тебя лишь один на самом деле опасный и смертельный Враг…
-…потому, что Он – Враг всему сущему, всему миру…
-…всему Порядку!
-ХАОС?!! – потрясенно выдохнул Кронид, ответом ему был дружный кивок старушечьих голов. – Но как же это?..
-Хаос-Изначальный вернулся в этот мир, обретя с помощью твоих могучих недругов тело Бессмертного и захватив его Душу.
-Чует мое сердце, тут не обошлось без моих родственничков. Кто это?
-Мы не обязаны докладывать тебе! – обиженно вскинулась Клото.
-…и лишь предупреждаем тебя о надвигающейся опасности, - подхватила сестру Лахесис.
-Провалиться вам в тартар! – взревел Зевс. – Да как же я буду бороться с этой напастью, когда не буду знать, кто мне приготовил удар в спину?!
-Не горячись! – строго цыкнула на него Атропос. – Хаос воплотился в теле… Загрея.
-Моего погибшего сына?!! – Ошеломленный Кронид рухнул в кресло и закрыл ладонями свое широкое лицо, чтобы скрыть гримасу страдания.
-Мы знаем, как ты любил своего «рогатого дитятю»… - неожиданно мягко произнесла Клото.
-…и его мать, Персефону… - участливо добавила Лахесис.
-…и нам, как и тебе, было горестно узнать, какая жестокая судьба ожидает твоего любимца, - закончила Атропос.
-Гера приревновала Персефону ко мне, - глухо прозвучал дрожащий голос Кронида сквозь побелевшие пальцы, закрывавшие лицо. – Она подговорила титанов убить его… Я пытался его спрятать… превращал в беленького козлика… в краснобокого бычка… Но убийцам всё же удалось выследить его и схватить. – Голос Зевса задрожал, но уже от нахлынувшей ярости: - Они разорвали тело моего сыночка на куски и сварили их в котле!
-Мы знаем всё это, не береди свою душевную рану. – Атропос ласково погладила Кронида по плечу.
-Но… - Тот вдруг вскинулся, открыв покрасневшее лицо и заблестевшие от слёз глаза. – Но ведь дочь моя, Афина, спасла Сердце дитя и принесла его мне. Как же древнее Зло могло воплотить Загрея?
-Сердце Загрея было похищено вместе с золотым пифосом, где оно хранилось, - печально пожала плечами Клото.
-Твой двоюродный прадед, мрачный Эреб, усыпил стражников-гекатонхейров, и унес священный сосуд в пределы своего Ледяного дворца, - добавила Лахесис.
-Там он принес гекатомбу на алтарь Хаосу, и ужасное свершилось, - тихо произнесла Атропос. – Теперь, твой сын Загрей – воплощённое Зло. Хаос снова явился в наш мир, а значит, грядут кровавые битвы и многие смерти.
-Нужно остановить Зло, пока оно еще не успело окрепнуть и расползтись, подобно ядовитым змеям…
-Уже поздно. Загрей, в сопровождении Эреба, уже спустился к Вратам тартара и, убив охранников, сорвал Печати…
-Врата тартара открыты?!! – выдохнул в ужасе Зевс.
-Да. И вся мерзость и отребье, удерживаемые в Бездне, вырвались и обрели свободу. Под чёрные знамена Загрея-Хаоса встали полчища ужасающих чудовищ и монстров, алчущих мести и погибели этому миру.
-О, горе мне! – прохрипел Громовержец. – Горе всем нам! Сбылось, сбылось предсказание Прометея. Много эонов лет назад, он предрек, что наступит время, когда древнее Зло вновь обретет силу, покроет тьмой всю землю, и тогда придет Время Великой Войны, пред которой померкнет Война с титанами. Он даже обмолвился, что в Битве этой моим врагом будет мой сын. Но разве мог я тогда подумать, что им станет Загрей? И что он – Враг…
В убогом жилище Мойр надолго воцарилась гнетущая тишина. Зевс пребывал в глубоких раздумьях. Мойры терпеливо молчали. Наконец, бог тяжело вздохнул и поднял мрачный взгляд на старух.
-Что вы мне посоветуете, мудрые женщины?
-Готовься к Великой Войне уже сейчас.
-Есть ли у меня шанс победить Хаоса?
-Шанс есть, но он не велик.
-Вы же можете заглянуть в Будущее?
-Увы, это Будущее сокрыто от нас, - торопливо выпалила Атропос, как-то странно покосившись на сестер.
-…единственное, что нам известно, - ты обязан спасти Мир, иначе страшная участь ожидает не только Элладу, но и другие земли, где правят твои Кузены…
-…обратись за помощью к Оракулу в Дельфах. Она откроет тебе способ спасения Мира.

1.
ФЕНИКС
По тропинке, прихотливо петлявшей между густых кипарисовых зарослей, шел юноша. Походка его была легкой и бодрой, несмотря на то, что в пути он был уже не первый час, а за плечами у него была большая, плетёная корзина, доверху наполненная спелыми финиками. Одет молодой человек был просто: короткий хитон из выбеленной холстины, стянутый на талии ремнем, поверх него – серый дорожный плащ-хламис, да на ногах старые, почти стоптанные сандалии. На левом боку, на поясном ремне, в ножнах из мягкой телячьей кожи, висел большой охотничий нож, с правой стороны за пояс была заткнута скрученная праща. Светлые, с золотистым отливом, курчавые волосы паренька придерживал плетёный косичкой ремешок. Довольно улыбаясь, юноша подставлял ласковым солнечным лучам свое бронзовое от загара лицо. Для своих семнадцати лет он уже успел вполне сформироваться физически, и с полным правом мог именоваться мужчиной. Стройное тело, без единой капли лишнего жира, рельефные мышцы рук и ног, и широкая грудь – красноречиво указывали на то, что их обладатель регулярно уделяет им должное внимание, посещая палестру. Красотой юношу, так же, боги не обидели. Но черты его лица имели не ту утонченную, по-женски нежную правильность, так ценимую аристократами полисов; в них было что-то неуловимо первозданное, даже звериное – густые, темные брови вразлет, острый, чуть плутовской взгляд зеленых глаз, прямой нос с легкой горбинкой, и четко очерченный, тонкогубый рот, с упрямыми складками в уголках.
Задержавшись ненадолго возле зарослей дикого винограда, и полакомившись его янтарными, сочными ягодами, юноша, прихватив с собой в дорогу пару гроздей, продолжил свой путь. Идти оставалось недолго. За пологим холмом, на который он уже начал подъем, открывался вид на небольшую долину, уютно подпертую с двух сторон оливковыми рощами, где, на самом берегу живописной бухты возносил к небесам свои белоснежные стены ксантийский храм Аполлона. Внезапно, не успев еще дойти до каменистого гребня на вершине холма, юноша застыл на месте, потрясенный увиденным. По лазоревому, безоблачному небу, тяжело изгибаясь коромыслом, плыл на запад хвост густого, чёрного дыма. Очнувшись от столбняка, парень швыр-нул на землю корзину с финиками, и, сломя голову, бормоча под нос молитвы, бро-сился вверх по тропе. Картина, открывшаяся ему с вершины холма, была много ужаснее, чем он боялся себе представить. Ксантийский храм был полностью охвачен пожаром, а часть его стен, и примыкающие к нему постройки, уже лежали грудой почерневших руин. У юноши было острое зрение, но он не заметил у храма бегающих в панике людей, или вообще хоть какие-то признаки жизни. Пронзительно крича, юноша бросился с холма вниз.
Волосы на голове у парня зашевелились от ужаса, когда он натолкнулся на пер-вое мёртвое тело. Только по лоскутам белой хламиды он узнал в этом чудовищно обезображенном куске плоти одного из ксантийских жрецов. Лицо мертвеца было страшно изуродовано и, как и всё тело, залито кровью. Многочисленные рубленые и колотые раны ясно указывали, что несчастный не подвергся нападению дикого зверя или чудовища, а был мученически убит созданием себе подобным. В нескольких шагах лежали останки ещё одного жреца, и было похоже, что его рвала и терзала целая свора кровожадных зверюг. Шатающейся, нетвердой походкой, юноша медленно брел к полыхавшему в ревущем пламени храму, то и дело натыкаясь на тела своих собратьев. Очевидно, что нападение неизвестных изуверов с растравленными собаками произошло внезапно, потому что тяжелые ворота храма не успели запереть, и теперь их, широко распахнутые, обугленные створы, догорали на почерневших, искорёженных петлях. Но, даже если бы это сделать успели, братья Ордена могли бы надеяться лишь на крепость храмовых стен, так как устав строжайше запрещал им брать в руки какое бы то ни было оружие. Злодеи наверняка были осведомлены об этом, и потому ещё более непонятной была та звериная жестокость, с которой расправились с безоружными людьми. Стиснув ладонями виски - так, что побелели костяшки пальцев, - юноша поковылял вдоль руин.
Юноша был настолько потрясен и убит горем, что не заметил, как ватные ноги вывели его к галечному пляжу, на берег бухты. Жуткая резня происходила и здесь, - несколько трупов лежали возле самой воды, обагряя и мутя зеленоватые воды своей, всё ещё сочащейся кровью. Неожиданно до слуха молодого человека донесся слабый стон. Поражённый, он вскинул голову, и сквозь пелену застилающих взгляд слёз, увидел что-то белеющее в зарослях прибрежного тростника. Бросившись туда, он увидел там человека в окровавленной белой одежде, лежащего наполовину в воде. Подбежав к раненому, и упав перед ним на колени, юноша сразу же узнал в нём Верховного Хранителя Нимуксоса. Лицо старика напоминало одну страшную, большую рану, длинная, седая борода была опалена огнем и перепачкана кровью.
-Учитель! – срывающимся от слез голосом, воскликнул юноша. Тот хрипло застонал и с трудом разлепил почерневшие веки.
-Кто здесь?
-Я это, Фил!
-А-а… мальчик мой… хвала богам, что жив ты…
-Я помогу тебе сейчас, учитель…
-Оставь меня на месте… не сможешь мне ничем помочь ты.
-Но, что же сделать я могу, чтобы облегчить боль твою?
-Уж ничего… я умираю… - Нимуксос умолк, тяжело и прерывисто дыша, затем, собрав остаток сил, тихо продолжил: - Что с храмом нашим?
-Огонь его безжалостно сжирает, и кругом – одни лишь мертвые тела собратьев наших. Кто был здесь? Кто свершил злодейство это?
Голос Хранителя, когда после долгой паузы он заговорил, стал еще тише и натужней.
-Приспешники Его уж многие века искали Орден наш… Хвала Эагру, вод речных владыке, усилия их были тщетны до поры. Но… как гласит пророчество седое – настало Время, и сгустилась тьма. Обрел свободу Он, и лик свой жуткий явил в наш мир, дабы предать огню его и разоренью.
-Кто? О ком ты говоришь? – Фил склонился к самым губам старика.
-Хаос-Изначальный…
-Но как возможным стало это?!
-Теперь не важно… Он нас нашел, Хранителей, и натравил по следу псов своих безжалостных в обличье людском. Теперь, когда уж поздно, полагаю я, что были подло преданы мы все. Нет, двуличный был не среди братьев наших, а кто-то там… - Узловатый, почерневший от копоти палец, дрожа, указал на небо. - Терзали и пытали долго нас… Хвала Эагру! - Медонт, Гелен и Эвриал - те с мужеством приняли смерть свою, я видел это сам, а кроме них, меня, и… одного еще, никто не посвящен был в Тайну нашу… теперь лишь я остался. Но и моё уходит время быстро. – Мутный взгляд старика внезапно прояснился и, не мигая вперился в близкое лицо юноши. – Ты! Всеблагой Эагр не случайно уберег тебя! В том вижу знак Небес, и надлежит тебе услышать Тайну эту из уст хладеющих моих, и да свершится Мойрами предсказанный итог.
-Но должен я… - запротестовал было Фил, но старик одарил его столь суровым взглядом, что он умолк.
-Не спорь со мною, мальчик, должен ты, как сдревле заповедано богами было исполнить волю ту, что скажет обреченный умереть, тем паче, что на чашу возложена судьба людского Мира, и даже всеблагие боги зависимы от этого сейчас. – Рука Хранителя скользнула в складки изорванной тоги и извлекла на свет золотой медальон на цепочке, висевший на дряблой шее. Солнечный лучик блеснул на гладкой поверхности металла, и Фил увидел на желтом кружочке чернёный символ: он был похож на букву «тау», но верхнюю горизонтальную черточку увенчивали две завитушки, похожие на расправленные птичьи крылья.
-Ты зришь «Печать Орфея», - продолжил старик, всё более слабеющим голосом. – Возьми же медальон, и спрячь его надёжно при себе, и никому не дай увидеть, покуда не настанет срок. Сегодня же ты должен покинуть Фракию и прибыть в фессалийский порт в Кавале. Там сядешь на любое судно, идущее близ острова Тасос. Туда, туда, мой мальчик, добраться должен ты скорее и без приключений. Не беспокойся о деньгах, там, на опушке леса, у колодца есть тайник, в нём ты найдешь мешочки с достаточным количеством златых статеров. Купи коня в селении ближайшем и к морю поспешай…
-Но для чего всё это, учитель?
-На Тасосе, в урочище лесном, что гору Проксан окружает, ты сыщешь хижину премудрого Сипила… Ему покажешь медальон и всё, что было здесь расскажешь. Он тебе поможет… Помни, с этого момента не должен доверять ты никому. Лишь старому Сипилу… он друг мой, и, как я… Хранитель Тайны… - Нимуксос захрипел, глаза его обессилено закатились под лоб. Фил схватил учителя за руку и с ужасом ощутил леденящую хладность кожи. Старик доживал последние мгновения своей жизни. - Теперь клянись мне, мальчик, что сделаешь, как я сказал… - еле слышно прошелестел голос умиравшего.
-Клянусь! – выдохнул юноша, глотая горький ком в горле. В его заплаканных глазах вспыхнул гнев. – Клянусь я также, что отыщу и покараю без жалости твоих убийц! Клянусь Эриниями жадными до мести, что жизнями расплатятся они за преступление своё!
-Безумец… - Бледные губы старика, на которых уже проступила кровавая пена, страдальчески скривились. – Не можешь ты оружие взять в руки, ведь так велит Устав…
-Устав святого братства нашего же храма. – Зеленые глаза Фила дерзко сузились. – Но храма больше нет, а братья все мертвы, лишь мы с тобой остались.
-Сейчас и я сойду в аидовы чертоги…
-Тогда, главу свою посыпав пеплом, почту себя свободным от обетов.
-Не воин ты, и не держал в руках меча…
-Я научусь! Я стану им, - Воителем Священного Отмщения! Да будет так по слову моему, и боги будут пусть свидетелями клятвы!
-В глазах моих темнеет свет и утекают силы жизни… да будет так, как ты решил… - Старик собрал последние крупицы тлеющей в нём жизни и глухо произнес: - Узнай же от меня ещё одно признанье перед смертью: тот негодяй, что ныне уничтожил храм, повинен в очень многих злодеяньях, средь них и то, что ввергнуло тебя в пучину горя… сделав сиротой. Да, это он, приспешник Мормолика, убил твоих родителей, когда ещё ты был младенцем.
-Мои родители?! – потрясенно прошептал Фил.
-Мать твоя носила имя Филия, она из рода знатного Дафнидов…
-Мать моя… - эхом вторил старику юноша.
-Отец же твой, преславный Орифил, потомок рода, в жилах чьих течёт руда мифических Фениксов…
-Фениксов…
-И потому, с минуты сей, не аколит ты сгинувшего Братства, а – Феникс Амфилох, сын Орифила Фиванского! – Эти слова, произнесенные торжественно и с чувством, стоили старику последних усилий. Он мучительно закашлялся, захлебываясь хлынувшей горлом кровью, а всё его израненное тело забилось в жесточайшей агонии.
-Учитель! Нет! – Фил, заламывая руки, заметался над умиравшим, не зная, чем облегчить несчастному муки агонии.
-Их… убил… одноглазый… а-аххх… - Захлебываясь кровью, прохрипел старик и испустил дух.

2.
ЛОШАДИ БЫВАЮТ РАЗНЫЕ
Капитан торгового корабля, направлявшегося на Лемнос, после долгих уговоров, согласился взять на борт странного пассажира и его коня. Решающую роль в его уступчивости сыграли три золотых статера и обещание заплатить еще столько же по прибытию на Тасос. Странным в этом молодом человеке было все, начиная с его поношенной, небогатой одежды – это при наличии таких-то деньжищ! - и заканчивая подозрительно нервозным поведением. Юноша был замкнут, избегал любых разговоров, и частенько с тревогой поглядывал за борт, на все более отдаляющийся берег Фесаллии, словно опасаясь погони. Но старый капитан не страдал излишним любопытством, а щедрая плата за провоз окупила с лихвой все возможные вопросы.
Через пять часов торговое судно бросило якорь вблизи скалистого острова, побережье которого обступала плотная стена леса, и пассажир с его конем, на двух лодках, были перевезены на берег.
…Фил с трудом отыскал неприметную тропу, ведущую вглубь лесной чащобы, и направил жеребца по ней. Несколько пядей по тропе, и со всех сторон Фила теперь окружали угрюмые деревья, кряжистые, замшелые стволы которых обвивали бурые кольца лиан. Солнечные лучи с трудом проникали сквозь густые кроны древних великанов; здесь царил сырой сумрак и мрачная тишь, не нарушаемая ни щебетом птиц, ни обычным гомоном прочих лесных обитателей. Через несколько часов тропа перестала быть ровной, заметно уводя по склону вверх, затейливо огибая черные валуны. И без того безрадостное настроение Фила теперь вдвойне угнетало царящее повсюду мертвое запустение и, вместе с тем, странное ощущение того, что из чащи кто-то, или что-то наблюдает за ним. Вытащив из-за пояса большой нож, юноша положил его на переднюю луку седла, готовый в любой момент им воспользоваться. Вскоре тропа вывела их из чащи на небольшую поляну, со всех сторон окруженную глухой стеной корявых деревьев. Фил остановил коня, беспокойно шаря взглядом в поисках продолжения тропы. Подняв голову, он увидел в небольшом просвете густой тисовой кроны серую вершину высокой скалы. Похоже, это и есть Проксан, решил про себя юноша, с удовлетворением отметив, что до подножия горы не более двух стадий. И все же ему с трудом верилось, что в этакой глуши может кто-то жить. Странный этот Сипил, даже если он отшельник и не любит шумное общество, поселиться здесь – безумие… В этот момент конь вдруг захрапел, отчаянно замотал головой и так резко остановился, что Фил едва не слетел на землю. Вцепившись одной рукой в конскую гриву, - юноша, другой рукой, чертыхаясь, схватился за соломенную шляпу-петасос, сползшую на нос. Но прежде, чем он вновь обрел возможность видеть, тишину прорезал грозный рык, и что-то с такой силой ударило коня в бок, что он, вместе с седоком, пронзительно заржав, рухнул на бок. Отлетев к краю поляны, где кусты дикой акации хоть и смягчили падение, но зато в кровь расцарапали колючками руки и лицо, Фил уже через мгновение стоял на ногах.
То, что он увидел в нескольких шагах от себя, заставило его сердце затрепетать от ужаса. Его жеребец умирал в жестокой агонии с разорванным горлом, из которого мощным фонтаном хлестал пенящийся кровавый поток, а на его боку сидел ужасный монстр, и огромными, когтистыми лапами, раздирал трепещущую плоть жертвы. Чудовище имело человеческое тело - взбугренное от мышц, и густо заросшее рыжеватым волосом, - но голова у него была звериная – то ли медвежья, то ли волчья - огромных размеров. Широкая, окровавленная пасть щерилась рядами острых клыков, извергая из своей смрадной глубины леденящее кровь рычание.
-Ликантроп! – выдохнул Фил. Чудовище медленно повернуло к нему свою ужасную морду, и в глубине его желтых глаз вспыхнули кровожадные огоньки. В смятении юноша пробежал взглядом по примятой траве в поисках своего единственного оружия – ножа. Серебристое лезвие блеснуло в паре шагов от уже затихающего коня. Но лишь только Фил приметил его, как оборотень с оглушительным ревом пружинисто взмыл в воздух, намереваясь одним гигантским прыжком допрыгнуть до человека. Действуя скорее инстинктивно, юноша бросился вперед, проскользнув над самой землей буквально в локте от пролетавшего сверху чудовища. Кувырок через голову, и он уже возле ножа! Схватив оружие, Фил резко обернулся и вскинул лезвие перед собой. Промедли он хотя бы мгновение, и когти твари впились бы ему в спину. Огромное тело оборотня сбило юношу с ног, а сам монстр взревел с такой силой, что Фил едва не потерял сознание. В то же время он ощутил, как придавившая его к земле туша как-то странно обмякла, словно из нее разом испарились все кости. Клыкастая пасть, нависшая над его лицом, широко распахнулась, обдав тошнотворным зловонием, и из нее, булькая и пузырясь, брызнула темная кровь. Неимоверным усилием, Фил выскользнул из-под подыхавшей твари, только сейчас начиная понимать, какую несказанную удачу ниспослали ему боги. Ужасное создание само напоролось на выставленный нож, пронзив им себе сердце.
-Хвала тебе, Артемида-Охотница, и тебе, Зоркоглазый Аполлон! – хрипло пробормотал Фил. – Тебя благодарю, защитник мой, Эагр Пенноглавый! Спасли вы жизнь мою, и точно в цель направили неведающую руку…
-И мудро и похвально богов восславить за оказанную помощь, но, лабрисом кронидовым клянусь, и сам ты, юный незнакомец, был храбр в бою!
Густой, ироничный бас, неожиданно прозвучавший за спиной, заставил Фила подскочить на ноги и резко обернуться. В десяти пядях от него, на поляне, у самой кромки леса, стоял, спокойно скрестив на груди могучие руки… кентавр!
-Меня не бойся же, эфеб бесстрашный, вреда не причиню тому, кто смог убить одного из сыновей моего заклятого врага. – Сказав это, человек-конь бросил полный ненависти взгляд на труп поверженного чудовища. Фил невольно посмотрел туда же и едва не вскрикнул от изумления: на месте мертвого ликантропа лежало обнаженное тело крупного мужчины, в облике которого не было и намека на ужасного зверя.
-Проклятый Мормолик бессчётно наплодил повсюду этих тварей! – гневно прорычал кентавр, в сердцах ударив копытом в землю. – Осмелились они явиться даже на остров мой. За две минувшие декады я выследил в лесу и уничтожил трёх чудовищ, этот, тобой убитый – четвертым стал. – Неспешно, с достоинством Пегаса, кентавр приблизился к юноше и приветственно вскинул руку: - Хайре! Добро пожаловать на остров мой! Зовут меня Сипил.

*   *   *   *   *
-Да, теперь мне стали понятны дурные предзнаменования, которые я наблюдал за последние две луны. – Сипил печально вертел в мозолистых пальцах медальон Нимуксоса. – Мёртвые птицы на побережье, багровые всполохи в ночном небе. Опять же, появление здесь ликантропов. – Кентавр протяжно вздохнул и повернулся к сидящему возле очага Филу. – Мне очень жаль, что твой учитель погиб, он был моим старым и верным другом. И я, конечно, выполню его последнюю волю и помогу тебе.
-Желаю я допреж всего, - глухо произнес юноша, - сыскать и покарать убийцу наставника и родичей моих.
-Но как ты сделаешь это? Ведь ты даже не знаешь его имени, только, что он – одноглазый. Перебить всех кривых в Элладе, по меньшей мере – глупо.
-Уверен, что не единственные это злодеяния его, - упрямо мотнул головой Фил, - и я сумею отыскать злодея по следам из крови, что он продолжит за собою оставлять.
-Хм, - скривился кентавр, - циклопы, знаешь ли, тоже имеют один глаз, и так же известны своим кровожадным нравом. Не станешь же ты уничтожать всех циклопов, каких встретишь по пути?
-Коли потребуется, так оно и будет!
-Безумец! Разве ты воин? Разве ты Герой? Вспомни истории о великих Героях, - даже Гераклу и Уллису не так легко было справиться с могучими чудовищами.
-Но это сделали они.
-Но один был полубогом, а второй знаменит своей хитростью. А что у тебя, кроме храброго сердца и настырной отваги? Ни-че-го.
-Нимуксос говорил, что в молодости ты был знатным силачом. – Фил искоса посмотрел на могучий торс кентавра. – Это правда?
-Ну, уж не знатным, - рассмеялся тот. – Однако, мои учителя, Хирон и Агестей, не стыдились за меня.
-Тогда стань моим учителем! – воскликнул юноша. – Научи меня владеть оружием и кулачному бою. Обещаю, буду я прилежным учеником!
-Я… - Сипил удивленным взглядом окинул фигуру смертного. – Хм! Я подумаю об этом, малыш. Но, если я соглашусь, тебе придется, ой, как туго!
-Я к трудностям готов. – Фил довольно улыбнулся. – Жизнь в ксантийском храме была несладкой для меня, и приходилось мне работать много. – При упоминании родных мест во Фракии, перед глазами юноши вновь возникли почерневшие стены храма и мертвые тела растерзанных Братьев, глаза против воли увлажнились от горьких слез.
-Успокойся, малыш, - участливо сказал кентавр, поняв, что творится у Фила на душе, - не стоит тебе бередить свежую рану. К тому же, нам стоит поговорить сейчас о других делах, ведь Нимуксос направил тебя ко мне вовсе не для того, чтобы я сделал из тебя истребителя циклопов.
-Но не совсем я понял, что от меня требуется. Точнее, я совсем не понял. Наставник говорил, что от этого может зависеть судьба всего мира и даже богов. Как может быть такое? – ведь я эфеб, юнец безусый.
-Только в легендах Героями рождаются, - усмехнулся в бороду кентавр.
-Но как же Геракл? Он Зевса сын и ему судьбою было суждено Героем стать.
-Подобное родство, прежде всего, налагает особую ответственность, и далеко не каждый способен справиться с её бременем. Геракл справился, но легенды умалчивают, какие тяготы и лишения ему пришлось пережить на этом тернистом пути. Истинным Героем, на самом деле, может стать каждый, и благость богов, так же как и везение, здесь не самое важное.
-Ты странно говоришь. – Фил поставил на плоский камень глиняную чашу, из которой пил горячее разбавленное вино с пряностями, и плотнее запахнул полы шерстяного плаща – с наступлением ночи в пещере кентавра стало ощутимо прохладнее. – Подумать можно, что ты к богам питаешь раздраженье и не относишься к ним с должным уваженьем.
-Уж кто из нас странно говорит, так это ты! - хохотнул Сипил. – Давненько я уже не слышал столь правильной эллинской речи. Нынче ни в городах, ни в поселках так уже не разговаривают, не модно это. – Фил изумленно разинул рот. – Да-да, теперь все почему-то говорят просторечно, безо всяких там вычурностей. Опять же словечек новых понахватали где-то, хрен выговоришь. Так что ты, парень, чтоб тебя другие понимали и пальцами в твою сторону не тыкали, тоже давай-ка осваивай новую форму языка.
-Я… не смогу… наверное.
-Ерунда. Слушай, как я строю предложения, и делай так же.
-Я постараюсь. Хотя и не пойму, зачем все это мне.
-Выделяться хоть чем-то из серой массы большинства, это, конечно, хорошо, но, думаю, для выполнения поставленной перед тобой задачи тебе лучше будет не высовываться и быть более неприметным. А что касаемо богов… Они – бессмертные, - Сипил вновь криво усмехнулся, - и за многие века своей жизни накопили много мудрости, это так. Но, как и смертные, они не сумели избавиться от пут смертных страстей и грехов. Они любят, ненавидят, завидуют, гневятся, и именно по этой причине стало возможным то, что Древнее Зло, в лице Хаоса, вновь явилось в мир.
-Это очень опасно? – поёжился Фил.
-Не то слово, мальчик. Если не удастся справиться с ним, то не поздоровится даже богам. Что уж говорить о смертных.
-Но, конечно же, есть способ отвести эту беду?
-Угу.
-Тогда потребно разыскать Героя, пусть он решит проблему эту.
-Все не так просто. – Сипил подбросил в очаг новую охапку хвороста и, ярко разгоревшееся пламя, багровыми отсветами, озарило его сосредоточенное лицо. – Лишь двое из Бессмертных знают о серьёзности нависшей опасности, они-то и создали Орден Хранителей, посвятив избранных смертных в Тайну.
-О Боги! Да что за Тайна? О ней упоминал Нимуксос, теперь вот ты. Я-то думал, что Братство ксантийских жрецов поклоняется Аполлону, и самым большим секретом являются мистерии в нашем храме.
-Ксантийское братство было создано, как прикрытие для Ордена Хранителей, а Аполлон лишь выполнял роль ширмы, прикрывая истинную цель создания. Первым смертным Хранителем был… Орфей.
-Тот самый?! – вскинулся юноша.
-Да, тот самый. Он был посвящен в Орден во время своего пребывания в Подземном Мире царства мертвых, когда во второй раз попытался вернуть свою умершую жену Эвридику.
-Я читал легенды об Орфее в храмовой библиотеке, но не знал, что он дважды побывал в обители мертвых.
-Никогда не верь легендам, - криво усмехнулся старик. – Они создаются без меры болт¬ливыми и не всегда мудрыми людьми, каждый из которых на свой лад и вкус пере¬иначивает и кроит правду, оставляя от неё лишь крупицы истины. 
-И кто же… кто его посвятил?
-Стикс.
-О, Боги! Так значит, Орден является культом загробного мира?
-Не совсем. Но, дабы я мог продолжить свой рассказ, ты должен принести клятву хранить тайну о том, что я скажу.
После того, как Фил, после некоторого замешательства, согласно кивнул, Сипил заставил юношу повторить за ним слова клятвы, скрепив её огнем и кровью.
-…Дочь титана Океана, мудрейшая Стикс, по праву почитаема не только смертными, но и богами. Зевс Громовержец прислушивается к её советам; даже мрачный Эреб внемлет её мудрым словам. Стикс открыты великие тайны этого мира, ей ведомы секреты всех богов, но она хранит их в себе, никогда не покушаясь на власть и могущество Бессмертных. Стикс – великая Волшебница и Чародейка, способная одним лишь движением руки поколебать Мироустройство и сокрушить Богов. Но она достаточно мудра, дабы не направлять свои силы и знания во зло. – Голос кентавра понизился до шепота, а сам он почти вплотную приблизился к зачаровано слушавшему его юноше. - И только она одна знает Тайну Клыка Смерти!!!
Старый кентавр воздел руку над пламенем костра в очаге, рыжие языки огня взметнулись ввысь, ласково лизнув широкую ладонь. Торжественно рокочущий бас заставил сердце юноши на миг сжаться.
-Когда из Великого Ничто появился Хаос-Изначальный, по беспредельной Пустоте пробежала дрожь. Эта дрожь всколыхнула Младенца, от чего из десны его выпал Молочный Клык и исчез, блуждая в Пустоте. Позже, когда уже были рождены Первые Древние Бессмертные – Гея, Тартар, Эреб, Нюкта и Эрос, Клык Хаоса внезапно вынырнул из Пустоты и поразил молодую красавицу Гею в спину, - вонзившись ей прямо под левую лопатку, едва не впившись смертельным ударом в её сердце. Прошли многие века, эпохи сменяли друг друга. Мир населен сейчас уже шестым поколением Бессмертных. Одряхлевшая Гея позабыла, что в недрах её тела, прямо под сердцем, покоится Клык Хаоса; прочие же Боги – в том числе сам Хаос – и не знали об этом. Но однажды Стикс, в своих путешествиях по Подземному Миру, доб¬ралась к самому Сердцу Земли и там ей открылась величайшая из Тайн Мироздания.
-Так значит Клык Хаоса у Стикс? – возбужденно спросил Фил.
-Нет, он всё еще покоится на своем месте, в недрах Геи.
-Но почему Стикс не взяла его?
-Это не позволил сделать Страж.
-У Клыка есть Страж? Он тоже Бессмертный?
-Страж есть. Но кто он, или что он, этого я не знаю.
-Но в чём же сила этого Клыка?
-Насколько мне известно, это единственное оружие способное поразить Хаоса.
-Твой рассказ, Сипил, замечателен, я никогда не слышал ничего подобного, но всё же не понятно мне, для чего же был создан Орден Хранителей, и какое знание они хранили?
-Знание о Пророчестве! Прочитав и разгадав скрытый в нём смысл, можно отыскать путь к Клыку Хаоса.
-Как всё сложно-то! Для чего нужно было так мудрить?
-Потому что даже мудрейшая Стикс связана священным и нерушимым обетом, который, как заклятье, наложил на нее Страж Клыка. Во-первых, она не может никому сообщить о нём и его местонахождении, в противном случае она будет низвергнута на Дно Миров, где её поглотит Пустота. Поэтому-то знание о нём было изложено на свитке в форме Пророчества.
-А ты видел этот свиток, читал его?
-Нет. Свиток в свою очередь укрыт в тайном месте, добраться до которого может далеко не каждый, я бы даже сказал: только Избранный. Как видишь, старушка Стикс всё предусмотрела, и даже умудрилась схитрить, обойдя заклятие Стража, - она ведь никому не рассказала о том, что узнала и видела, но любой достойный мо-жет стать обладателем Знания. Умно и просто, клянусь Гемерой!
-Ну, а во-вторых?
-Клыка Хаоса может коснуться лишь рука смертного.

*   *   *   *   *
-Подъём, лежебока! – Громоподобный вопль, заставивший содрогнуться каменные стены пещеры, подбросил спавшего Фила с постели, и теперь он стоял, очумело хлопая мутными спросонья глазами, не в силах понять где он находится, и что происходит. Коварный кентавр стоял у входа и, довольно ухмыляясь, разглядывал переполошившегося юношу. – Ну, долго ты еще будешь вертеть головой и разевать рот?
-Ч-что случилось?
-«Что случилось», - передразнил парня Сипил. – Утро случилось, вот что! Кто тут у нас грозился перебить всех циклопов? Не ты ли? А раз так, то самое время на-чать делать из тебя настоящего Героя. Живо скидывай тунику и выходи на улицу, будем заниматься.
Глухо ворча под нос, Фил с неохотой подчинился. Через минуту он показался из пещеры, зябко подрагивая от утренней прохлады; почти сразу его кожа, не защищенная покровом одежд, покрылась пупырышками.
-О, боги! – недовольно воскликнул парень. – Да ведь солнце еще даже не взошло над деревьями.
-Ах ты, маленький лентяй! – сурово пророкотал кентавр, упирая руки в бока. – Здесь кругом высоченные деревья, и солнце можно будет увидеть лишь ближе к полудню, так ты что же, собираешься дрыхнуть полдня?!
-Хорошо, хорошо, - торопливо согласился Фил, хлопая себя руками по груди и плоскому животу, чтобы хоть немного согреться, - я готов приступить к тренировке. Где наши мечи?
-Чего? – Сипил вскинул кустистые брови.
-Ну, мечи. Или копья. С каким оружием мы будем заниматься?
Теперь настала очередь филовским бровям взметнуться на лоб, когда кентавр разразился заливистым, как конское ржание, смехом. Стайка вспугнутых куропаток шумно выпорхнула из кустов дикой малины.
-Ну, ты шутник, малыш! – давясь от хохота, простонал Сипил. – Какие еще мечи? Ты взгляни на себя, тебе не то что меча – ножа охотничьего еще рано в руки брать. Сперва мы займемся атлетикой, укрепим твои мышцы, поработаем над правильным дыханием. А уж потом, через декаду-другую, можно будет и за оружие взяться.
-Две декады?! – возмутился Фил. – Да на что мне сдалась твоя атлетика! Я и в храме каждый день потел по полдня в палестре, теперь и здесь – тоже самое?! Говоришь, я до меча еще не дорос? – а кто ликантропа победил в схватке? То-то!
-Гордыня и бахвальство – худшие из грехов человеческих, - посуровел кентавр. – Тебе бы радоваться, что случай помог тебе убить чудовище. Забыл, как ты благодарил богов за помощь и не верил, что выжил? В настоящем бою не случай решает исход, а умение, выносливость и сила. И – дисциплина. Так что, если ты хочешь, чтобы я был твоим наставником – не смей мне перечить, и делай все, что я скажу. Если я сочту нужным, ты будешь весь день танцевать голым с кувшином на плече, и при этом еще и довольно скалить зубы. А нет – проваливай с моего острова!
Пристыженный юноша залился румянцем и низко опустил голову на грудь.
-Ладно, - уже миролюбиво продолжил старик, - будем считать, что я поделился с тобой своим мнением о моих бывших учениках.
-У тебя их было много? – тихо спросил Фил, несмело поднимая взгляд.
-Достаточно. – Кентавр насмешливо скривился: - И самым взбалмошным и непослушным был молодой Нимуксос. – Фил изумленно разинул рот. – А теперь, хватит болтать! Говоришь, ты много времени проводил в палестре? Вижу, вижу, руки-ноги у тебя мускулистые, торс подтянутый, грудь упругая. Молодец! Что ж, будем считать, что ты уже прошел начальную стадию занятий и сократил срок обучения дней на… пять. Теперь, вешай себе на шею вот эту сетку с камнями – и побежали! – Довольная улыбка сползла с физиономии Фила, сменившись гримасой немого страдания при виде связки увесистых булыжников. Но он не решился начинать новый спор, а, проклиная в душе свою разнесчастную долю, взвалил ношу на загривок и потрусил следом за парнокопытным деспотом. 

3.
ПРИВЕТ ОТ МОМА
-Так ты говоришь, этот Портал находится в критском Лабиринте? – Молодой мужчина приподнялся на локте со своего ложа и протянул опустевшую килику стоявшему рядом сатиру. Рогатый прислужник с готовностью наполнил кубок новой порцией неразбавленного вина из львиноголового ритона. Собеседник, сидевший в кресле напротив, молча кивнул. Горящие, как уголья, красные глаза были двумя единственными цветными пятнами во всей его фигуре, в остальном же он был черен, как обугленная головешка. Смоляные, без живого блеска, волосы, гладко зачесаны назад; черная, гладкая кожа на суровом лице; костлявые, как у скелета руки, - и абсолютно черное – чернее беззвездной ночи – просторное одеяние, в которое мужчина зябко кутался.
Молодой человек, вальяжно развалившийся на многочисленных подушках на ложе, напротив, был светлокож – даже скорее бледен, особенно лицом; эта мертвенная бледность подчеркивалась алыми пятнами лихорадочного румянца на пухлых щеках. На нем были богатые одежды, багряного - как спекшаяся кровь - цвета; пальцы унизаны многочисленными перстнями и кольцами, на запястьях сверкали золотом и самоцветами широкие браслеты. Матово-бледное чело венчал тяжелый, золотой обруч, увитый почерневшей виноградной лозой.
-И путь к нему Зевсу указала пифия Дельфийского Оракула? – лениво продолжил расспросы юноша. Красноглазый снова утвердительно кивнул. – Вот пустоголовая шлюха! Её же предупредили, чтоб не распускала язык и не вздумала помогать олимпийцам… - Венценосный неторопливо отхлебнул вина. – Предупредите ее еще раз… - начал было он, но вдруг захрипел и резко запрокинул голову. Тело юноши содрогнулось от конвульсий так, что вино из чаши расплескалось по подушкам и одежде. Словно задыхаясь, он впился скрюченными пальцами себе в горло, глаза его закатились под лоб, а сам он тяжело откинулся назад. Припадок длился мгновения, за время которых Эреб даже не шевельнулся, чтобы как-то помочь бедняге; он терпеливо ждал. И дождался. Когда юноша, выпрямившись на ложе, медленно открыл глаза, они были не светло-голубыми, оловянными от хмеля, а черными – даже белки, как одеяния бога Мрака, и эту чернь – от века до века – прорезали узкие вертикальные зрачки багрового цвета. При виде этой страшной метаморфозы Эреб удовлетворенно сощурился.
-Убить стерву, - глухо и с ненавистью произнес Хаос. - Ты понял меня, Эреб?
-Она уже мертва, Повелитель. – Сухой, шелестящий голос бога Мрака напоминал дуновение леденящего ветра на заброшенном кладбище, от которого пробирала невольная дрожь. – Керы позаботились о ней и остальных служителях храма.
-Хорошо, - меланхолично улыбнулся юноша. – Сам Портал следует захватить немедленно, а если такой возможности нет – уничтожить его.
-С этим проблемы. Кронид поручил охрану Портала лично Аресу. К Лабиринту уже стянуты многочисленные армии, там же несут круглосуточное дежурство многие из Бессмертных.
-Зевс быстро сообразил что к чему, - криво усмехнулся молодой. – Но это ему ненадолго поможет. Отправляй все наши войска на Крит. Пусть сам Крон ведет их туда, он уже сейчас грызет землю в предвкушении того, как растерзает своего коварного сыночка… Хотя, погоди. – Юноша небрежно откинулся на подушки и задумчиво нахмурил лоб. Через минуту на его широком лице заиграла кривая ухмылка. – Забавная мысль мне пришла в голову. Скажи, Эреб, чего лично ты ждешь от сокрушения богов?
-Я? – Темное лицо Мрака передернулось судорогой ненависти. – Я хочу, чтобы все эти сопляки и выскочки лишились своей власти, своего блеска, чтобы они, размазывая по своим грязным лицам слезы страха, в рванье, ползали у моих ног и мо-лили о пощаде… - Воодушевленное рычание Эреба внезапно смолкло, а сам он, настороженно, глянул исподлобья на юношу и тихо добавил: - Если ты позволишь, мой Повелитель.
-Нет-нет, ничего, продолжай, мне нравится полет твоей фантазии.
-Всех богов – в первую очередь Олимпийцев - в загон для скота, куда бы не проникал даже лучик света. Хотя, нет, пусть крохотный усик блёклого света все же дразнит их взгляд, постоянно напоминая этому отребью о том, чего они на веки лишились, и от того их страдания будут еще более жестокими, а бездны тартара – покажутся им несбыточной мечтой. Да и сам этот мир окрасить лишь двумя цветами – кроваво-красным, пламенным, - и черным, как деготь, сделав его таким, какой он был с первых минут своего создания.
-Послушать тебя, - усмехнулся Воплощенный, - так можно подумать, что ты не прохлаждался все эти эоны лет в своем Ледяном дворце, а парился, как я и Титаны в Медном Узилище.
Багровые глаза Эреба вспыхнули от обиды, но он смолчал и не дерзнул напомнить Повелителю, что именно ему он обязан своим Освобождением.
-Хотя, в общем-то придумано неплохо, - продолжил как ни в чем ни бывало Загрей. - Но… примитивно. Этого, пожалуй, будет недостаточно; всё равно, как мгновенная смерть – неосознанная и без особой боли. Кронид и его компашка даже не успеют понять, что произошло, как окажутся в узилище. – Мутные от хмельного вина глаза юноши сузились в щелки. - Не-е-ет! Я хочу, чтобы привычный для них мир рушился у них на глазах, изменялся, корежился и выворачивался наизнанку, а они при этом тупо хлопали глазами, не в силах что-либо изменить. Я ввергну их в хаос, - такой, какого они не видели и не знали! Такой, какой даже в седые времена заставил бы волосы на твоей, Эреб, голове встать дыбом! Пора всей Ойкумене заявить о возвращении в Мир Хаоса-Изначального. Пусть и смертные, и боги трепещут при одном лишь упоминании моего имени. Ибо имя мое нынче – Загрей, Великий Охотник!!! Охотник на Бессмертных!!!
После пафосной речи надолго воцарилась звенящая тишина. Горящие красным огнем глаза Эреба внимательно следили за каждым движением Повелителя. А тот, не торопясь, поднес к вспененным губам кубок с очередной порцией вина и жадными глотками опустошил его. Пьяно рыгнув, Загрей откинулся на подушки и с блаженством потянулся.
-Знаешь, сынок, а ведь это, пожалуй, даже нам на руку. Я имею в виду то, что боги отыскали Портал в параллельный Мир. Они пока еще не решаются воспользоваться им, упрямо воюют с моими серыми лемурами, губят в битвах тысячи смертных. Идиоты! - Загрей захихикал. – Знали бы они, какую услугу они оказывают мне этими смертями… Но я заставлю их убраться из этого Мира. Заставлю!
-Ты хочешь, чтобы мы не мешали их бегству через Портал?
-Вот именно! Только подталкивать их надо аккуратно, чтобы они наивно полагали, будто решение принято ими самими. Пусть бегут туда, как крысы, и забирают с собой все, что смогут и успеют унести. Кстати, - Загрей, не поворачивая головы, ткнул пальцем в сторону собеседника, - как там двигаются дела в соседних землях?
-Все, как ты приказал, Повелитель: Армада сеет хаос и разрушения по всему Миру. Бессмертные Кузены так же ведут тщетную борьбу, но, благодаря нашим шпионам и диверсантам, они уже склоняются к мысли воспользоваться критским Порталом.
-Замечательно! Смертные этих стран могут пройти к Порталу беспрепятственно, а вот Кузенов необходимо задержать здесь любыми средствами. Чем больше Бессмертных из них останется в Старом Мире после закрытия Портала, тем действеннее сработает мой план.
-Так и будет, мой Повелитель.
-Да, уж вы там постарайтесь. – Загрей задумчиво пощипал себя за нижнюю губу. – И, пожалуй, самое время начать использовать «веселящий газ», который любезно оставил после себя мой внучок, Мом. Вкупе с новыми достижениями технического прогресса, столь нелюбимого бессмертными архаиками, «моммий» так встряхнет этот зажиревший муравейник, что бедные небожители заикаться начнут. – Загрей гаденько захихикал. – Я вам покажу «современный эллинский язык»! Вы у меня на такой фене забазарите, что – мама-Гея не горюй! О, Всемогущий Зевс!.. - Загрей пьяно захохотал, расплескав вино из кубка на свое богатое одеяние и на подушки. – Скоро, уже совсем скоро ты почувствуешь, как земля уходит у тебя из-под ног, а разум застит подступающее безумие. Но ты не сойдешь с ума, нет! – весь Мир вокруг тебя начнет сходить с ума!
-Ступай, Эреб! - сурово приказал Хаос после некоторого молчания. – Ступай, и исполняй мою волю.
Оставшись в одиночестве, Изначальный с ненавистью отшвырнул от себя чашу с вином и, вжав голову в плечи, надолго застыл в напряженной позе, погрузившись в раздумья. В глубине его узких багровых зрачков бушевало неведомое пламя сдерживаемых до поры страстей. Наконец, плотно сжатые губы разомкнулись, и звенящую тишину нарушил свистящий шепот, преисполненный такой могучей силой ненависти, что на миг заледенел сам воздух:
-ТРЕПЕЩИТЕ, НУМЕНЫ, ИБО Я, НАКОНЕЦ, ОБРЕЛ СВОБОДУ, И Я ЗАСТАВЛЮ ВАС ПОЖАЛЕТЬ О МОЁМ ИЗГНАНИИ!!!..

4.
ФЕНЯ  ПЛАНЕТАРНОГО  МАСШТАБА
Небо было безоблачным, но от привычной синевы не осталось и следа. Осиротевшее без ослепительной колесницы светоносного Гелиоса, оно уже много дней напоминало огромное, сумрачно-алое зарево, по которому, словно мутные кляксы, растекались серые и бурые пятна странных дымов. Теперь уже не было ни дня, ни ночи, лишь угрюмые сумраки, липкие и не дающие тени. Ни солнце, ни луна не освещали более опустевшие земли Эллады, ибо Гелиос и Селена покинули Старый Мир. Но отродья Хаоса не нуждались в их услугах, вполне довольствуясь искусственным светом, которым озарял свои новые владения их господин.
…Сверкающая золотом колесница, с запряженной в нее квадригой белоснежных коней, шумно выкатила из морских вод на песчаный берег, и стремительно помчалась к холму, на вершине которого высился дворец ванакта Миноса. Стройный, зеленоволосый Тритон, занимавший место возницы, ловко правил колесницей; не снижая скорости, она вертко лавировала меж рядами каменных заграждений, за которыми виднелись головы вооруженных воинов. Перемещавшиеся по побережью отряды солдат, провожали колесницу почтительными взглядами, ибо рядом с возницей возвышалась могучая фигура самого бога морей Посейдона. Белоснежный, как морская пена плащ, поверх золотых доспехов, и пышная грива синих волос – развевались на ветру. В могучей руке Посейдон сжимал блистающий золотом Трезубец. Домчав к подножию холма, колесница резко затормозила у нижней ступени широкой мраморной лестницы. Посейдон соскочил с подножки и, едва ли не бегом, побежал по ступеням наверх, где, под полосатым навесом, стояло несколько молчаливых фигур.
-Они приближаются! – зычным голосом воскликнул Энносигей, едва преодолел последнюю ступень. – Я видел их у Кикладских островов.
Высокий мужчина с матово-бледным, изможденным лицом, облаченный в черные с золотом доспехи, повернулся к прибывшему богу и мрачно произнес:
-Много ли их?
-На этот раз, Аид, их в несколько раз больше, и вооружены они до зубов. Но самое главное, что в Армаде, помимо Серых, эмпусов, ликантропов и прочей нечисти, я разглядел и отряды Бессмертных. Там были Титаны.
-Проклятье на их головы! – прорычал низкорослый, кряжистый воин в кроваво-красных доспехах и золотом шлеме, увенчанном алым плюмажем. - Как они могли встать на сторону Врага? Предатели!
-Спокойнее, Арес. – Черные, как ночные омуты, глаза Хтония скользнули по рыжебородому лицу бога Войны. – Они давно ждали момента отомстить нам за свои  обиды. Кто ведет их, Брат?
-Я заметил Изумрудную Колесницу, запряженную крылатыми Змеями.
-Значит, Тифон. – Высокий лоб Аида прочертили глубокие морщины. – Значит, эта битва будет еще более жестокой и тяжкой.
-Согласен, - тряхнул синей гривой Энносигей. – Армии моих нереидов и дельфисов, под водительством Протея и Главка, уже вступили в морское сражение с Врагом. Но не знаю, надолго ли удастся задержать продвижение Армад Хаоса к берегам Крита. Необходимо немедленно известить Зевса, - Посейдон шумно вздохнул. – Пусть поторопится с подкреплением. Как дела у Портала?
-Там – настоящее столпотворение! – сердито прорычал Арес. – Никогда не думал, что смертные успели расплодиться в таком количестве. Надо было почаще прореживать их ряды.
-Хочешь, чтобы Подземный Мир затрещал по швам? – хмыкнул синегривый бог. - У нас все готово к обороне?
-Пожалуй, да. Только что прибыл отряд Героев, они возглавят армии смертных.
-Хорошо. Я вот еще о чем подумал… - Внезапно голос Посейдона был перекрыт таким мощным ревом, что сам воздух содрогнулся, и даже Бессмертные были вынуждены покачнуться и переступить с ноги на ногу. Как по команде, боги выскочили из-под навеса, вскинули головы и увидели то, что и ожидали увидеть: в алом зареве небес, высоко над землей, парила серебристая птица. Описывая над дворцом плавные круги, птица еще пару раз огласила пространство чудовищным трубным ревом, прежде чем послышался не менее громкий человеческий голос – повелительный, высокомерный и с металлическими нотками:
-Внимание! Внимание! Бессмертные! К вам обращается Истинный Повелитель Мира, Загрей-Хаос! Прекратите бессмысленное сопротивление и сложите оружие! Признайте Загрея своим Владыкой и встаньте под его знамена! В этом случае вам будет даровано прощение и оказана милость!..
-Опять он прислал сюда эту странную говорящую птицу. – Аид поморщился и прикрыл ладонями уши, не в силах вынести терзающий слух голос. – Арес, чего ты ждешь, убей ее!
Рыжебородый бог вскинул вверх натянутый Пламенный лук и с рычанием отпустил тетиву. Огненная стрела с воем устремилась к цели, и через пару мгновений высоко в небе громыхнул отдаленный раскат взрыва, оборвавший надменный голос пернатого глашатая. Еще через минуту на ступени мраморной лестницы с грохотом рухнули покореженные останки металлической твари, размером с доброго бычка. Хищный, орлиный клюв с судорожным лязгом раскрылся, в глубине птицы что-то щелкнуло, зашипело, и, дернувшись в последний раз, механическая чудо-птица замолкла навсегда.
-Это уже восемнадцатая за декаду, - печально качнул головой Аид. – Загрей присылает их каждый день - и даже ночью, - правда теперь, для этого Мира подобные слова стали анахронизмом. Похоже, ему удается внести сумятицу и панику в ряды смертных, те боятся, что боги предадут их и присоединятся к Врагу. Бессмертные пока не дрогнули, но вот кое-кто из Полубожественных – несколько корибантов и кекропов – попытались бежать.
-Это случилось, пока тебя не было, - встрял возбужденный Арес, обращаясь к Посейдону. – На этих мерзавцев была устроена настоящая охота – с амазонками на кентаврах и стигийскими собаками. Отловили и уничтожили всех!
-Вряд ли они будут единственными, - вздохнул Хтоний.
-Меня больше интересует вопрос, - задумчиво произнес Посейдон, - откуда у Загрея эти странные железные птицы? Ведь кроме Гефеста, насколько нам известно, подобным талантом обладает лишь смертный умелец Дедал. Но его, одним из первых, под охраной переправили в Новый Мир.
-Значит у Хаоса есть свои мастера. И остается лишь надеяться, что Враг не напустит на нас по-настоящему кошмарных и кровожадных искусственных созданий. Это будет куда хуже порождений Ехидны.
-Я до сих пор не могу себе простить, что вовремя не вывез из пещер моих любимиц, - Харибду и Скиллу. Теперь они у Загрея и способны породить чудовищ не хуже ехиднинских. И потом… - Посейдон не успел договорить, так как воздух наполнился странным гудящим звуком. – Что это? Еще одна птица?
Боги вновь задрали вверх головы. Зловещие алые небеса, без единого облачка, кажется, были девственно чисты. Но вот, зоркие глаза Посейдона заприметили в зените крохотную, почти неприметную точку.
-Я что-то вижу… и это «что-то», кажется, летит сюда, к земле.
Вскоре точку уже могли видеть все. Она быстро приближалась, расползаясь в темное пятнышко, и с её увеличением всё более усиливался странный, звенящий звук. Теперь и смертные воины – из числа тех, кто собирался защищать критский берег, стояли, задрав головы, с удивлением наблюдая, как пятнышко стремительно разрастается в зеленоватое, мерцающее, плотное облако.
-Союзников с неба нам ждать не приходится, - пробормотал Аид, не сводя глаз с изумрудных бликов. – Значит, это какая-то очередная хитрая проделка Врага. Но что это? Я никогда не видел ничего подобного!
-Это переливчатое сияние напоминает мне цветом плащ покойного дедушки Мома, - сквозь зубы процедил Посейдон. – Если б я своими глазами не видел, как он лопнул от злости на одной из пирушек Зевса, - точно решил бы, что это старик порхает.
-Выпустить в небо Стимфалийцев? – возбужденно прорычал Арес, выхватывая из колчана огненную стрелу.
-Вряд ли от этого уже будет толк.
Облако, став из изумрудного ядовито-зеленым – что на фоне багровых небес выглядело совсем уж фантасмогорично - огромным куполом нависло над Критом, наполняя воздух звенящим, вибрирующим гулом, от которого у всех смертных заныли зубы и заслезились глаза.
-Фобос! – рявкнул Арес своему помощнику, который с остальными олимпийскими военачальниками стоял чуть в стороне. – Живо подай мне Хрустальное Око! – Нетерпеливо выхватив из рук Фобоса медную трубу с вставленными в неё увеличительными стеклами – недавнее изобретение Гефеста – Арес направил Око на зеленое облако. – Клянусь Керами! – изумленно выдохнул он. – Это облако состоит из… пузырьков! Полупрозрачных, зеленых шариков, и внутри этих сфер – мерцают какие-то огоньки!
-Не нравится мне все это, - напряженно пробормотал Аид.
-Надо что-то предпринять! – заорал Арес, бросаясь к своей колеснице, запряженной крылатыми леопардами. Но, прежде, чем он успел сделать несколько шагов, зеленая занавесь в небе на миг озарилась ослепительной вспышкой и… рассыпалась! В оглушающей тишине мириады крохотных, блистающих пылинок, будто снежинки, закружились над головами Бессмертных, чудовищ и людей. В плетре от земли эти пылинки, с нежным, мелодичным звоном, рассыпались на еще более мелкие частицы, зеленовато-радужной пыльцой замутив весь воздух.
-Борей! Эвр! Зефир! Нот! – Истошно заорал Арес. – Гоните эту напасть прочь от острова!
Вихревые потоки четырех Ветров пронзили изумрудный туман, но лишь еще более взбаламутили его.
-Что происходит? – Посейдон, несколько минут умудрявшийся задерживать дыхание – не выдержал, сделал судорожный, глубокий вдох, и сразу же ощутил на языке сладковатый, медвяной привкус, от которого хмельно закружилась голова. – Какого хрена? Откуда этот кумар? Это, что - гуманитарная помощь от Кузенов?
Аид, потрясенно вытаращив глаза на Брата, промычал: - Это палево, Боцман, я о-отвечаю за базар!
Теперь уже оба бога очумело таращились друг на друга, не в силах осознать, что с ними происходит, и откуда на ум приходят эти диковинные слова.
-Слышь, корешки, вы чё-т гоните не по теме… - начал было Арес, но услышав свою собственную речь, шлепком заткнул ладонями свой рот и беспомощно взвыл.

…Боги четырех Ветров усердно продолжали разгонять зеленый туман, разнося ядовитую пыльцу Мома по всем землям Эллады и дальше – по всей Ойкумене. Коварный план Хаоса удался на славу: через несколько дней на земле и на небе не осталось ни одного Бога, и ни одного смертного, которые бы не вдохнули хотя бы щепотку «пыльцы злословия».
Мом возродился!..   
         
5.
КРОКОДИЛЫ – ВНЕ ЗАКОНА!
Створ гигантских черных дверей бесшумно приоткрылся, и в образовавшуюся щель проскользнула сутулая, худощавая фигура. Остановившись на пороге, посетитель окинул внимательным взглядом обширный, сумрачный зал подземного дворца.
Возле невысокого бортика бассейна недвижно застыла одинокая фигура. Это была высокая, коренастая женщина, в просторном черном плаще, капюшон которого был небрежно откинут на широкие плечи. Поверх аспидно-черной, блестящей ткани вольно разметались белоснежные космы её густых волос.
«Она снова не в духе», - подумал про себя посетитель. Досадливо мотнув головой, и поправив сползающие по переносице очки в серебряной оправе, он, едва заметно прихрамывая на правую ногу, крадучись скользнул от дверей к женщине. – Только бы суметь подобраться к ней незамеченным, и обнять ее, прежде, чем она узнает о моем появлении. Тогда будет легче сообщить ей новости…
-Даже и не думай лапать меня! – сурово произнесла женщина, не оборачиваясь и не меняя позы. Оторопевший мужчина замер на месте. – То, что ты собрался мне сказать, можешь сообщить там, где стоишь.
-Геки… - Мужчина смущенно развел руками, но женщина вдруг резко обернулась к нему, и одним лишь взглядом принудила умолкнуть.
-Я уже говорила тебе, Гефест, не называть меня так, - прошипела она. – Не забывай, что я даже в этом Мире – Повелительница! – Широкое, не по-женски скуластое лицо женщины побледнело от ярости, нарумяненные щёки и очерченные яркой, как свежая кровь, помадой чувственные губы, лишь усилили эту бледность, придав пугающее сходство с посмертной маской. Серо-голубые глаза сверкали ледяной надменностью. – Помни, и не забывай об этом!
-Я тоже не сучок в тюбетейке! – неожиданно разозлился Гефест. – Я тоже Бессмертный! И ежели у тебя, Геката, хреновое настроение, то не фиг отыгрываться на мне.
В зале повисла напряженная тишина. Оба бога не мигая смотрели друг другу в глаза. Первой сдалась Геката. Шумно выдохнув через нос, она отвела взгляд в сторону.
-Ты прав, друг мой. – Холёные пальцы, унизанные драгоценными перстнями и кольцами, и увенчанные длинными, накладными ногтями, нервно впились в полы черного плаща. – Я опять погорячилась. Все эти переезды… это унизительное бегство… Я до сих пор в бешенстве от своего бессилия.
-Я понимаю тебя, - примирительно закивал Гефест. – Мне самому тяжело. Если бы ты знала, что творится на Ново-Олимпе… - Бог-кузнец запоздало спохватился и замолчал, с тоской заметив, как вновь напряглись плечи Повелительницы Подзем-ного Мира.
-Ну-ну, - тихо процедила женщина сквозь стиснутые зубы, - и что же творится на «горке»?.. Да уж говори, коли заикнулся.
-Зевс сам не свой, - промямлил Гефест, облизнув пересохшие от волнения губы.  – То бесится и мечет перунами куда не попадя, а то дни напролет слоняется по залам дворца мрачнее тучи.
-Его дворец уже отстроили? – ревниво скривилась Геката.
-Еще не до конца. Левое крыло ещё в строительных лесах… Пилят, строгают, стучат – день и ночь. Краской воняет – голова раскалывается. Я уже с ног валюсь от усталости, - столько заказов!
-Для меня ты так не распинался, - обиженно хмыкнула женщина.
-Милая, не заводись. Я же не могу отказать Громовержцу.
-Козел он, а не Громовержец!.. – Гефест укоризненно покачал курчавой головой. Геката с трудом подавила нахлынувшую волну ярости и отвернулась к бассейну, где в мутной, грязной воде резвилась парочка огромных аллигаторов. - Какие еще новости?
-Ничего утешительного. Шпионы приносят вести одна другой паршивей. Волна беженцев из Старого Мира, кажется, достигла апогея. Орды смертных прут через Портал в таком количестве, что киклопы из таможенных кордонов теряют сознание от усталости. Мне даже пришлось отправить им в помощь два отряда гномов и кентавров. На подходе помощь от Осириса и Одина. Зевс обещал ещё выделить грифонов.
-Ага, он щедр на пустые обещания, - проворчала Геката. Длинными коготками она ловко ухватила из стоявшей на столе хрустальной чаши бурую, пучеглазую жабу. - А что слышно из Старого Мира? – Лицо Гекаты передернулось от ужаса.
-Он почти уже весь во власти Хаоса, - печально вздохнул Кузнец. – Наши армии из последних сил сдерживают натиск Армады Пустоты, но силы не равные, потери наши велики… И вот, что еще мне кажется очень странным: смертные из других земель следуют через Портал почему-то без своих богов.
-В смысле?
-Кузены то ли медлят переходить в Новый Мир, то ли им что-то мешает сделать это. Орды смертных ведут их Герои, а Бессмертные по-прежнему еще в Старом Мире. Зевс бесится, посылает им гонцов с призывом поторопиться, но ответов нет, а сами чужеземные вассалы не в курсе этих необъяснимых проволочек.
-О чем там думает этот пустоголовый Кронид?! – в сердцах рявкнула Геката, швырнув лягушку в доверчиво подплывшего к бортику бассейна крокодила. Квакша угодила рептилии прямо в глаз; взметнув тучу брызг, возмущенный крокодил исчез в мутной воде. – Скотина! – прошипела Повелительница, утирая широкой ладонью заляпанное грязью и тиной лицо. – Нужно немедленно закрывать Портал, пока Хаос не прорвался в Новый Мир.
-Так и будет, как только все переселенцы окажутся здесь.
-Да хрен с ними! – возмутилась Геката. Порывисто схватив со столика полированное золотое зеркальце, она с остервенением начала подтирать платочком размазанную по щекам помаду. – Кто не успел – тот опоздал. Я не собираюсь, как золотушная, метаться по Мирам, только по тому, что кто-то вовремя не почесался. Посмотри, я все вытерла?
-Да, нормально, - рассеянно кивнул Гефест. – Но подобный шаг может вызвать недовольство среди иноземных народов. Каково будет им – остаться без своих Бессмертных? Не доставало еще войны среди нас.
-Кто там еще топчется?
-Многие. Проще перечислить тех, кто уже здесь.
-М-да, странно все это. – Геката задумчиво ущипнула себя за кончик носа, оставив на нем пятнышко грязи. – Такое впечатление, что даже здесь, в Новом Мире, все продолжает меняться не в лучшую сторону. Я уже не узнаю Царство Мертвых. Недавно прогулялась по берегу Леты, там, на каменистой набережной всегда было так людно от душ умерших, а тут, - я даже поразилась, - бродят с десяток понурых теней, и всё… Хотела расспросить Харона, но этот бородатый мужлан обложил меня таким матом, что я едва заикаться не начала… Странно всё это. 
-И я о том же. – Гефест щелчком сбросил с плеча возлюбленной пучок тины. – В любом случае Портал скоро все же будет запечатан.
-Что ж, подождем… - Геката вскользь бросила взгляд на низкорослого бога. – Судя по кислой мине, ты еще не всем дерьмом меня сегодня одарил. Ладно, ладно, не сопи, что там еще?
-В последних донесениях наших шпионов, - обиженно пробурчал Гефест, - говорится, что в Новом Мире уже появились вражеские лазутчики. И это, не взирая на строгий таможенный контроль у Портала.
-Вот что бывает, когда за дело берется этот олимпийский пустоголов! – с досадой сплюнула в бассейн Повелительница. Ядовитый сгусток слюны угодил  второму крокодилу на спину и, зашипев, полыхнул синим пламенем. Крокодил оглушительно взревел от боли и отчаянно хлестнул мощным хвостом по воде. Волна затхлой, болотной жижи окатила Гекату с ног до головы. Вжав голову в плечи, Гефест с ужасом приготовился пережить яростный тайфун. Повелительница Подземного Мира, - теперь сама похожая на гигантскую рептилию, поднявшуюся от чего-то на задние лапы, шумно выплюнула изо рта болотную жижу, смахнула с носа веточку ряски, и тихим, зловещим голосом прошипела: - Не-на-ви-жу!!! Будь ты проклят, Зевс Олимпийский! – Медленно повернув облепленную тиной голову к Кузнецу, она продол-жила: - И не смей мне больше даже заикаться о возможном союзе с этим ублюдком. Этого не будет ни за что… Скорее я нажрусь овсяных хлопьев из миски моего Цербера, чем сяду с ним за один стол. – Гефест открыл было рот. – Заткнись! Всё! Как только Портал будет закрыт, я обвенчаюсь с Аидом и воссяду на трон. После этого уже ни что не помешает мне начать войну с олимпийцами. И я не успокоюсь до тех пор, пока Кронид не преклонит колени у моего престола. – Сверкнув ледяным взглядом, Геката надменно ткнула когтистым пальцем в пол у своих ног, показывая собеседнику, где она хотела бы увидеть Громовержца. Резко отвернувшись от бассейна, она звонко щелкнула пальцами; будто из-под земли пред ней возникла и почтительно замерла огромная и уродливая ореада, с отвислыми, мохнатыми грудями. – Немедленно осушите эту вонючую лохань, - палец с накладным ногтем небрежно ткнул за спину, в сторону бассейна. – И сегодня же на ужин я желаю видеть лишь блюда из крокодилятины! – Ореада молча кивнула рогатой головой. – Гефи, друг мой, ты поужинаешь со мной?
Судорожно сглотнув комок, внезапно подкативший к горлу, Кузнец, с виноватой улыбкой развел руками: - Прости, киска, я бы с превеликой радостью, но мне уже нужно бежать, у меня еще столько работы…
-Жаль, жаль. Ну, как хочешь. – Гефест с трудом подавил облегченный вздох. – Что ж, ковыляй в свою кузню, и не забывай, что я жду от тебя новостей. Всех новостей!

6.
КРУТЫЕ ПЕРЕМЕНЫ
Невысокий, коренастый мужчина в черном хитоне, украшенном витиеватым золотым орнаментом, и в элегантных карбатинах из дорогущего кожзаменителя «под-оленя», еще раз придирчиво оглядел свое отражение в огромном серебряном зеркале, висящем на беломраморной стене. Довольно усмехнувшись, мужчина провел рукой по коротко стриженным «ежиком» волосам на голове, а за тем тыльной стороной ладони потер щетину на подбородке, аккуратно окантованную умелой бритвой.
-Нет, возможно, я и в самом деле не так уж плох, - промурлыкал он, и подмигнул своему ухмыляющемуся отражению. Стоявший рядом с ним худощавый молодой человек с заостренными чертами лица и копной курчавых, с золотистым отливом волос, покачал головой и, не сдержавшись, цокнул языком от досады. – Чего, чего ты все цокаешь, как щегол возле пустой кормушки? – поморщился мужчина.
-Повелитель, ну не солидно это тебе, - неожиданно скрипучим голосом прогундел молодой. – Смертные, да и все мы привыкли видеть тебя с царственной гривой волос и курчавой, длинной бородой. А теперь… Ну к чему тебе-то все эти новомодные штучки…
-Цыц, умник! – раздраженно сверкнул голубыми глазами мужчина. – Еще ты меня будешь учить! Меня, - Зевса! Уж коли Новый Мир, так и образ у меня должон быть новый. Тут я согласен с ими… имидж-мей-ке-ра-ми. - Царь богов с трудом, но выговорил чудное, непривычное слово. – А они-то толк в своей работе знают. Видал, Гермес, как цирюльник ихний обкарнал дочуру мою, Артемидку? Ее теперь, когда она, как очумелая на коне по полям носится, даже сродственники наши издали за мальчугана принимают, чего уж о смертных говорить: те – даже мужики – аж облизываются на такого сладенького паренька. – Зевс довольно загоготал над своей шуткой.
-Оно, конечно, - кисло скривился Гермес. – Но то – Охотница, - девка молодая, да горячая, а ты-то - Царь богов…
-Тьфу! Ну и зануда же ты, Вестник! – Зевс приблизил свое лицо почти вплотную к полированной глади серебра и уставился на свое отражение. – Я вот знаешь, о чем сейчас подумал? – Гермес невольно подался вперед, весь обратившись в слух. – А не проколоть ли мне ухо?
-За чем это?
-А гвоздик вставлю, или колечко.
Глаза Гермеса полезли из орбит, а челюсть безвольно отвисла. Раскатистый взрыв хохота сотряс мраморные стены дворца, от чего строительные леса в углу зала заходили ходуном, а маляр, работавший на них, едва не сорвался вниз.
-Ох и дурень же ты, Гермес! – давясь от смеха, простонал Кронид. – Шучу я, понял? Это шутка у меня такая. - Побледневшее лицо Вестника Богов еще больше заострилось, тонкие губы задрожали и с усилием изобразили подобие улыбки. – Ладно, расслабься, хватит мне и того, что уже есть. Я ж не Афинка-экстремалка, - та вот, без всяких заморских советников, взяла и обрилась налысо. Я ее как первый раз увидал в полутемном коридоре, так чуть не обделался: одежда и доспехи вроде дочкины, а черепушка - от факельных отсветов – как бильярдный шарик бликует. Что ж поделаешь-то, Гермик, время сейчас такое – новое, странное, непривычное… - Зевс замолчал, лицо его погрустнело, голубые глаза потемнели от тяжелых мыслей. Гермес, впившись хищным, немигающим взглядом в мгновенно постаревшее лицо Повелителя, терпеливо ждал. Наконец, Зевс тяжело и протяжно вздохнул и, решительно тряхнув головой, отошел от зеркала. – Ладно, проехали! Пойдем, мне надо повидаться со Стикс, - Громовержец небрежно накинул на плечи плащ-фарос роскошного пурпурного цвета, и уже на ходу, через плечо, добавил: - … а по дороге ты мне рас-скажешь, чего там еще нового у нас содеялось.
Они вышли в широкий и нескончаемо длинный коридор, высокие своды которого поддерживали стройные, арочные колонны из нежно-розового мрамора. Гладкие стены так же были отделаны мрамором, но уже серым, с зеленоватыми, переливчатыми прожилками. Пол устилали роскошные ковровые дорожки причудливой расцветки, а под ними виднелись плиты черного гранита, отполированного до зеркального блеска. Вдоль всего коридора, на витых ножках, стояли тяжелые светильники из золота, в которых – в небольших розетках из черненого серебра – покоились грушевидные лампы из стекла, источавшие ровный, молочно-белый свет. Это была новинка из лаборатории Гефеста, которой он несказанно гордился, и за которой уже выстроились в длинную очередь прочие небожители.
Дворец Ново-Олимпа еще не был полностью отстроен, но многочисленная челядь и обслуга уже хозяйничала в нем вовсю. Вот и сейчас, величаво шествовавшего по коридору Зевса и семенившего следом за ним Гермеса, то и дело обгоняли-пропускали спешащие по своим делам слуги. Вестник – всегда гордившийся своей отличной памятью – записей никогда не вел, а потому, сосредоточенно наморщив узкий, загорелый лоб, докладывал о новостях попамяти.
-Твой брат Посейдон продолжает удерживать Армаду Изначального на подступах к Порталу, но армии его быстро редеют, - враг могуч и неумолим.
-Молодец братан! – одобрительно кивнул головой Громовержец. – Не ожидал я от него такой доблести, он ведь в Старом Мире из-за драхмы ломаной удавиться готов был. Продолжай.
-Кровопролитные бои сейчас идут уже вблизи побережья Крита…
-Парламентеры наши вернулись от Хаоса?
Гермес, терпеть ненавидевший привычку Кронида перебивать собеседника, на миг в ярости закусил нижнюю губу, но ответил почти без паузы:
-Вернулись. Правда, частично. Нам подбросили только их отрубленные головы.
-Да что он себе позволяет, этот Хаос?! – возмутился Зевс.
-Всё! – злорадно отозвался Вестник. - Всё, что захочет.
-Войска подкрепления для отправки к Посейдону и Аиду готовы?
-Ну… как сказать…
-Скажи как-нибудь! – рявкнул Зевс.
-Командовать этими войсками, назначен Геракл…
-Да неужели? – язвительно всплеснул руками Громовержец перед побледневшим лицом Гермеса. – Это Я его назначил лавагетом, так что не надо мне, как идиоту об этом напоминать. – Вестник обиженно насупился. – Ну, назначен, и что?
-Он сейчас не может покинуть Ново-Олимп.
-Чего-чего? – Громовержец, словно его самого долбануло молнией, встал посреди коридора. – В какую историю успел вляпаться мой сынок уже здесь?
-Кого-то он там, вроде, тяпнул слегка по башке своей палицей.
-Слегка? – Под нахмуренными бровями сверкнули голубым пламенем глаза.
-Ну… для него-то может и слегка, - как он сам утверждает. А беднягу до сих пор опознать не могут, у него головешка теперь плоская, как лаваш.
-А причина-то, какая была?
-По словам Геракла, тот мужик оскорбил его внешний вид, посоветовал сдать в химчистку шкуру Немейского льва, обозвав её при этом «блохастой кошкой».
-Чушь какая-то, – криво усмехнулся Зевс.
-Во-во. Дело-то по пьяни было, ну сынок твой и вспылил, шмякнул обидчика легонько по темечку, а у того головка оказалась слабенькой и… скомкалась.
-Да ведь не в первый же раз такое происходит…
-Да, но, как назло, рядом в этот момент оказалась Феба. Она сделала парню замечание, ну, а тот, так раздухарился, что под горячую руку послал старуху… неприлично далеко. Та подняла визг, и тут же побежала жаловаться своей сестре Фемиде. А уж эту вреднючую бабу ты сам знаешь.
-Да уж, - невольно поежился Зевс, – знаю. Как ни как, она ведь женушка моя бывшая. И чего Гераклу теперь будет?
-Посадить-то его вряд ли посадят. А вот условный срок, да общественные работы, как пить дать впаяют. Поговаривают, что ванакт Эврисфей уже начал обихаживать Фемиду, чтоб та Геракла опять к нему на работы отправила. Я, говорит, его вмиг перевоспитаю, он, герой, у меня таких Подвигов насвершает…
-Ладно, - устало отмахнулся Зевс, возобновляя прогулку по коридору. – Я сам погодя переговорю с Фемидкой, чего-нить пообещаю ей, подарю, может и смилостивится. Но, в любом случае, времени у нас в обрез, войска отправлять надо немедленно, а с этой маетой на роль полководца Геракл отпадает. Кто там у нас еще есть из Героев? Персей? Тесей? Одиссей? Ясон?
-Забыл что ли, Повелитель, мой прошлый доклад? – обиженно проскрипел Гермес. – Все Герои, в составе отдельного спецбатальона, уже неделю как отправились к Порталу, воевать с врагом. Все там, у Посейдона с Аидом.
-Вот проклятье! – шумно выругался Зевс. – Точно, позабыл… Может, кого из ванактов назначить?
-Кого?
Вместо ответа, Громовержец вдруг ловко выхватил из вереницы поспешавших мимо них слуг, одного из них. Тряхнув беднягу за шкирку, бог рявкнул тому прямо в ухо: - Акрисия не видал?!
Несчастный, находясь в полуобморочном состоянии, выронил из рук пуховое одеяло и жалобно проблеял: - Ванакт Акрисий… только что вошел… в гинекей Пресветлой Геры…
-Чи-и-во?! – От изумления Зевс выпустил из рук ворот слуги, и тот мигом испарился из поля зрения. – Акрисий… у Геры? Чего это он там забыл?
-Ну… - Лисья мордочка Гермеса засияла от сальной ухмылки. – Мало ли чего они там…
-Попридержи язык, умник! – Рыкнул Зевс, но рукой все же невольно провел по стриженой голове. Спохватившись, он стиснул в ярости кулаки и, прошипев: - Я им щас устрою Олимпийские игры! – решительно ринулся по коридору к покоям Геры.

*   *   *   *   *
Долго идти не пришлось, - через три плавных поворота по коридору, впереди, в боковой стене, уже видна была высокая двухстворчатая дверь из темного лакированного кедра – вход в апартаменты богини. По обеим сторонам от входа неподвижными истуканами застыли два могучих кентавра, с угрюмым, прямо-таки зверским выражением на темных лицах, и с копьями в руках. Но едва Зевс и Гермес показались из-за угла, как одна из створок двери слегка приоткрылась и в образовавшуюся щель прошмыгнула фигура в просторном, женском одеянии.
-Это, наверное, одна из служанок моей благоверной, - пропыхтел бог, задыхаясь от быстрого шага. – Сейчас сперва у нее узнаю, что там творится.
-Э-э… Повелитель… - Гермес попытался ухватить Кронида за руку, но тот вырвался и рявкнул вслед удалявшейся фигуре: - Стоять!
Женщина вздрогнула, дернулась было побежать, но, поняв, что это бессмысленно, замерла на месте, не оборачиваясь.
-Ну-ка, подь сюды, голубушка! – Зевс остановился в нескольких шагах от фигуры и, сурово подбоченясь, продолжил: - …и расскажи, какого рожна у моей жены в опочивальне делает этот пройдоха Акрис… Ты что, корова, оглохла? – В один прыжок, бог оказался рядом с женщиной, по-прежнему неподвижно стоявшей к нему спиной, и, ухватив ее за плечо, рывком развернул к себе. Резкий поворот отбросил с головы дерзкой незнакомки шелковый плат, и в то же мгновенье своды коридора содрогнулись от душераздирающего вопля ужаса.
Орал Зевс. Орал так, что несколько светящихся стеклянных колб разорвало вдребезги на мелкие осколки. Один из суровых стражей-кентавров – не меняя угрюмого выражения на лице – вдруг утробно икнул, и, дернув копытом, как подкошенный, грузно повалился в обморок.
-Ну, чего так базлать? – Это была первая фраза, нарушившая надолго воцарившуюся тишину. И произнесена она была недовольным, ломким голосом, принадлежавшим размалеванной гетере, на которую, выпучив глаза, взирал потрясенный бог.
-А… Акрисий?!! Ты?!!
-Я, мой Повелитель, - жеманно изогнувшись в талии, проворковал царь.
-Т-ты чего это?
-Я В ОБРАЗЕ!!!
Зевс моргнул, продолжая тупо пялиться на разодетого в женский наряд царя, который, явно наслаждаясь произведенным эффектом, начал картинно принимать различные позы, которые ему казались особенно соблазнительными.
-Тебя, что, Ата покусала? – судорожно сглотнув, спросил Громовержец. Он, наконец, начал приходить в себя, и ошеломление на его лице все более сменялось маской ледяной ярости.
-Вовсе нет, шалунишка… - Акрис протянул руку, собираясь потрепать бога за щёку, но тот вдруг резко схватил царя за запястье и в исступленном бешенстве заорал:
-А ну, очнись, извращенец, твою мать! Забыл, с кем говоришь?! – Акрис – будто и в самом деле очнувшись от наваждения – испугано пискнул, и вытянулся перед Зевсом по стойке «смирно». – Да вы что, охренели тут все на новом месте?!! Что за вид у тебя я спрашиваю, мерзавец?
-Мы тут репети-пети-ровали… - проблеял царь умирающим голосом.
-С моей женой?!! – Слабый кивок. – Постельные сцены?!! – Нахлобученный на голову пегий парик бешено замотался из стороны в сторону. – Врешь, сучий потрох! Кальцием решил меня прикормить?! – Зевс сгреб слабо трепыхающегося царя за накладные груди и, одним могучим рывком, с треском отодрал их, вместе со всей передней частью платья. Взвизгнув, Акрис – видимо, все еще действительно пребывая в женском образе – прикрыл одной рукой свою собственную, волосатую грудь, а другую – с растопыренными пальцами – сунул между ног, прикрыв, правда, лишь крошечную часть еще более крошечных, розовых трусиков. – Ахр-мр-гр… - захрипел Громовержец, закатывая глаза. – На тебе еще и ЕЁ ТРУСИКИ!!! Да я тебя…

-Что за шум? Кто посмел?!! – Резкий, властный голос оборвал Зевса и заставил его круто обернуться. На пороге, у распахнутых кедровых дверей, в величественной позе, стояла женщина. Она была невысокого роста и худощава; бледное, чуть подкрашенное  лицо с тонкими, чуть заостренными чертами, обрамляли золотистые локоны волос с остатками давнишнего перманента. Женщина была одета в короткую курточку из блестящей красной кожи, с черными вставками на невысокой груди – и в штаны из черной же кожи, плотно облегавшие ее стройные ноги. Нетерпеливо барабаня по дверному косяку перламутровыми коготками, и постукивая высоким каблучком пробкового котурна по полу, женщина недовольным взглядом осматривала замерших перед ней мужчин. Смерив Зевса долгим, презрительным взглядом, она процедила сквозь зубы: - Очередная сцена ревности… дорогой?
-Что этот козел делал в твоих покоях, Гера? – прорычал, опомнившись Кронид.
-Мы репетировали сцену из моего нового шоу.
-И всё?
-Тебе мало? – Заглянув вглубь своей комнаты, Гера зычным, хорошо поставленным голосом крикнула: - Девочки-мальчики! У нас перерыв, можете отдохнуть. - Подскочивший Зевс, через плечо жены глянул в открытую дверь и увидел в обширном зале - полном огромных зеркал - десятка два хорошеньких, нагих нимф и столько же бесстыдно раздетых, мохноногих сатиров. – Ты же не думаешь, что я при таком количестве свидетелей… - насмешливо фыркнула богиня.
-Но мне сказали, что пару минут назад Акрисий пробрался к тебе… - смущенно начал было Зевс, но Гера возмущенно его перебила:
-Я не крольчиха, чтобы за две минуты успеть тебе наставить рога!
-Но, Герунчик…
-Пошел вон, болван! Сам пердолишь все, что шевелится, и при этом еще смеешь разыгрывать роль обманутого мужа!
-Но ведь на нем твои трусики…
-…и платье было тоже моим! – рявкнула Гера, все более свирепея. – И накладные груди, которые ты, тупица, измял – тоже мои!
-Я и не знал, что у тебя тоже накладные…
-Не сметь!!!
-Герунчик, прости! – захныкал Громовержец. – Чем мне загладить свою вину?
-Я подумаю, - ледяным тоном ответила та.
-Уй, ты моя кисонька! – Зевс страстно притянул к себе жену за талию, и шумно втянул носом воздух: - Как от тебя приятно пахнет… что ты пила сегодня?
-Не подлизывайся!
-Если тебе лизнули зад, - громким шепотом сообщил Кронид супруге, - не расслабляйся – это смазка!
 -Ах ты сволочь! – взвизгнула Гера, отпихивая от себя гогочущего мужа. - Убирайся вон, хамло!
Распахнутая створка дверей с грохотом захлопнулась перед носом Зевса, а сам Кронид едва успел отскочить в сторону, потому как, секундой позже на место, где он только что стоял, с грохотом рухнул пришибленный дверью второй страж-кентавр.
Продолжая давиться от смеха, Зевс отвернулся от дверей и нос к носу столкнулся со стоявшим прямо за его спиной Акрисом. Тот, хихикая, весело размахивал лохмотьями изодранного платья. Лицо Кронида вмиг посуровело.
-Чего ты ржешь, Пегас кастрированный?!
-Так смешно же, Пресветлый, - подобострастно съёжился царь. – Ты такой остроумный…
-Тебе смешно?!! – рявкнул Зевс, и в его взметнувшейся над головой руке ослепительно сверкнула молния. – Веселитесь! Развлекаетесь! Спектакли репетируете! А кто будет воевать с Врагом?!! Думаешь испугать его розовыми, бабьими трусами?!.. Вон из дворца! Во-о-он!!! Гермес, передай мой приказ Орам, - чтоб ни одного смертного я в этих стенах больше не ви¬дел! Увижу – убью!!!
Пущенной стрелой, Акрис метнулся по коридору и исчез из виду еще до того, как рёв разъярённого Громовержца смолк.
-…Так кого теперь назначишь лавагетом, Пресветлый? – осмелился спросить Гермес, пока они молча шагали по коридору.
-Решу чуть позже, - буркнул Зевс. – Сейчас мне нужно приготовиться к встрече со Стикс. – Кронид и его спутник остановились возле сверкающих серебром дверей, перед которыми топтался уродливый карлик. Отрывистый взмах руки, и коротышка суетливо раздвинул створки в стороны, утопив их в стене и открыв небольшое прямоугольное углубление, освещённое мягким голубоватым светом, струившимся с матового, хрустального потолка. Кронид шагнул в нутро ниши и повернулся. - После обеда жду тебя в Тронном Зале. – Серебряные створки, зашипев, скрыли Зевса.
-Интересно, - пробормотал Вестник, задумчиво следя за золотой стрелкой на половинном циферблате над дверями, которая, мелодично тренькнув, поползла вниз, - о чем тебе понадобилось говорить с этой древней каргой?.. Ничего, я все равно узнаю об этом первым.

7.
ТЮТЮНЮШКА
Серебряные двери закрылись за Зевсом, оставив его посреди мрачного подземелья с унылыми, голыми стенами, которые освещались мятущимся пламенем факелов. Зябко поведя широкими плечами и плотнее запахнув полы пурпурного фароса, Кронид решительно зашагал в сторону, откуда доносился печальный плеск подземной реки. Вскоре он разглядел в царившем здесь сумраке силуэт массивного каменного престола, стоявшего возле самого края скорбного источника, берега которого огораживали невысокие бортики из замшелых камней. На каменном троне, погруженная в глубокие раздумья, сидела сама Стикс.
Это была высокая, худая женщина, с острыми чертами лица, и копной соломенно-желтых волос, небрежно собранных на затылке в пучок и укрепленных старой, обшарпанной заколкой из черепахового панциря. Стикс, пожалуй, единственная из Бессмертных никогда, даже в молодости, не пользовалась косметикой, абсолютно не стесняясь своего древнего возраста и не скрывая его. Желтую, как пергамент кожу на лице покрывала паутина морщин, а узкий лоб и вовсе прочерчивали глубокие борозды – немые и явные свидетели частых дум. И лишь глубоко посаженные глаза блестели живым огнем, делая богиню похожей на добрую, заботливую бабушку. Стикс была облачена в простенький пеплос из толстого шерстяного полотна серого цвета, чьи многочисленные драпировочные складки скрывали худобу тела. Единственным украшением на теле старухи была тонкая серебряная цепочка на шее, с которой на грудь свешивались девять медных ключиков, а между ними – на той же низке – тускло блестел золотой медальончик с червленым изображением дикого тюльпана – асфоделии.
Прежде, чем Зевс успел открыть рот, дабы поприветствовать богиню, откуда-то со стороны из тьмы вынырнули четыре громадных белоснежных пса, и, угрожающе рыча, потрусили навстречу. Кронид сразу же узнал стигийских собак, - жестоких и беспощадных убийц подземного мира, и замер на месте, боясь шелохнуться.
-Кто там пожаловал ко мне? – послышался спокойный, низкий и бархатистый голос.
-Да я это, я! – сдавленно просипел Зевс, выпученными глазами уставившись на приближающихся чудовищ. – Зевс!
-А, это ты, мальчик мой, - обрадовано повернулась к нему Стикс, и с укоризной добавила: - Когда же ты научишься хорошим манерам и станешь предупреждать меня о своих визитах?
-Буду, буду я, только отзови своих тварей!
-Тютюнюшки! - хлопнула в ладоши Стикс. - А ну-ка, кыш! Этот дяденька хороший, он принес своей тетушке кисло-сладких леденцов… Ты ведь, Зёвушка, принес мне леденцов, как обещал в прошлый раз?
-Я… блин! Я забыл… в следующий раз точно принесу.
-Вот засра-а-анец! – разочарованно протянула старуха, и, уже повернувшие было назад собаки, резко остановились и свирепо уставились алыми глазищами на обидчика их хозяйки.
-Я принесу тебе целый короб леденцов! – отчаянно завопил Зевс, умоляюще заламывая руки.
-Ну, хорошо. Поверим ему, тютюнюшки, в последний раз? Поверим. Ну… ты долго еще будешь там топтаться? Иди сюда, они тебя не тронут.
Опасливо обойдя стороной разлегшихся неподалеку от трона псин, Зевс приблизился к Стикс и уселся на указанный ему низенький деревянный стул.
-Хочешь кушать, пить? – Кронид нервно мотнул головой. – Ну, хоть за компанию со мной глотнешь немного нектара? – Дождавшись от племянника неохотного кивка, Стикс дважды хлопнула в ладоши, и из темного провала одной из пещер сейчас же бесшумно выплыл призрак в полуистлевшем саване, в костлявых руках которого был поднос с двумя глиняными чашами.
-Удивлена твоему визиту. – Хранительница Клятв пытливым взглядом буравила потемневшее лицо Кронида. – Давненько ты не посещал меня. Видать крайняя нужда во мне появилась?
-Ой, ну будет тебе, тёть, меня подзуживать, мне и в самом деле сейчас муторно. Голова кругом идет от всей этой котовасии в Новом Мире. Ты б если выбралась наверх, да поглядела бы, чего там творится, так охренела бы.
-Да видела я, видела, - устало отмахнулась Стикс. – Ну, так что ж, всяк задуряется, как может и хочет. В Старом-то Мире тоже бывали такие фортели, что «мама не горюй». Но, поверь мне, тютюнюшка, это не самое страшное, что могло случиться.
-Да я и сам знаю. – Зевс помолчал, мрачно вертя в руках чашу с ароматным нектаром; затем, вздохнув, продолжил: - Ты слышала про битву возле Портала?
-Слышала. Если твоим братьям не удастся удержать, а потом запечатать Портал, Война может ворваться и в Новый Мир.
-То-то и оно… Слушай, тётушка, мне нужна твоя помощь…
-Любопытно. И чем же я могу тебе помочь?
-Я уже много раз отправлял к Хаосу… - Зевс скривился. - …то есть к Загрею, своих послов. Я все же хочу начать с ним переговоры, выяснить чего он хочет, и можно ли остановить это безумие. Но этот паразит убивает моих послов, и говорить со мной упорно не желает. Вот я и хотел попросить тебя…
-Ты хочешь полюбоваться моей отрубленной головой? – откинулась на спинку кресла Стикс.
-Загрей не посмеет так поступить с тобой!
-И что же ему помешает? То, что я богиня? Или то, что я – пожилая женщина и его бабка?
-Пойми, что кроме тебя… - Призрак попытался подлить в опустевшую чашу Зевса новую порцию нектара, но тот сердито рявкнул: - Изыди, мормышка!
-Не кричи на Эвридику! – строго топнула ногой Хранительница Клятв.
-Она мешает. Отошли ее прочь.
-Тютюнюшка, ступай к себе, а то этот противный псих сейчас забрызгает своими слюнями моё любимое платье. – Призрачная тень умершей печально за-скользила назад в холодный мрак пещеры, а Зевс, воспользовавшись тем, что Стикс отвернулась, провожая ее уход взглядом, торопливо и украдкой вытер рукавом слюни на своих губах. – Так что ты там говорил? – Хранительница Клятв не мигающим, птичьим взглядом вновь уставилась на собеседника.
-Я долго думал о том, кому можно доверить это сложное дело.
-И этой счастливицей оказалась я, - хмыкнула старуха.
-Только тебя согласится выслушать Загрей. Только ты обладаешь мудростью и опытом, чтобы достучаться до его одурманенных мозгов.
-Зёва, ты прекрасно знаешь, что я не люблю лесть.
-Я и не льщу тебе. Тебя уважают все Бессмертные. Ты, пожалуй, единственная, кто не был замешан во всех наших многочисленных склоках и интрижках. Твой нейтралитет и отстраненность от суетных страстей стали уже поговоркой. Так кому же, как не тебе взяться за это дело?
-Складно излагаешь, шельмец. И, после такой моей характеристики ты хочешь меня окунуть во все ваше дерьмо? Вот так нейтралитет!
-На сей раз, все зашло слишком далеко. Не забывай, что ты – часть Мироздания, и этому Мирозданию, - всем нам – грозит нечто более худшее, чем просто проигрыш и поражение в битве. Боюсь, что Хаос не ограничится заключением своих обидчиков в тартар. Он уничтожит нас… окончательно.
-Хм, - задумчиво и печально улыбнулась Стикс, - должно быть это забавно для Бессмертного… умереть.
-Я так не считаю, - мрачно буркнул Зевс. – С нашей гибелью, погибнет и этот мир.
-Ты ошибаешься, тютюнюшка. Умрём мы, но не умрет мир. Поверь, наши места долго пустовать не будут. Смертные выдумают себе других богов, ведь они не могут без них обходиться. Они готовы обожествить даже хомяка, и будут поклоняться ему не хуже, и с не меньшей истовостью, чем тебе.
-Спасибо за лестное сравнение с хомяком, - обиженно надул губы Кронид.
-Не сердись, но такова природа смертных… - Хранительница Клятв надолго замолчала, уставившись в мутный поток подземной реки.
-Ты чего загрузилась? – осторожно поинтересовался Кронид.
-Думаю…
-Ух ты! Должно быть, это очень круто – так часто шевелить мозгами!
-Тебе это уж точно не грозит, - строго нахмурилась Стикс. – Я много старше и страшнее тебя, и если бы я не шевелила время от времени мозгами, ты, возможно сейчас бы квасился в желудке у своего папашки, Крона.
-Прости. – Зевс смущенно отвел взгляд в сторону. Какое-то время оба молчали. Потом, Кронид удивленно огляделся по сторонам: - Слушай, я только сейчас обратил внимание, - а чего у тебя тут так тихо и безлюдно? Разве в режим для умерших Душ ввели сон-час?
-Да нет. Хрен их знает, где они шарашатся, ты ж знаешь, это не моя проблема и я не сую нос в дела Аида и Персефоны. Кстати… Коли уж ты поинтересовался на счет моих мыслей… - Хранительница Клятв пожевала сухие губы. – Тебе следует помириться с Гекатой.
-Да ни за что!!! – возмущенно вскричал Зевс, вскакивая на ноги.
-Заткнись, сопляк! – рявкнула старуха. Злилась она редко, но когда это случалось, робели даже самые могучие из Бессмертных. - Против общего Врага требуются общие усилия. Пора забыть о ваших склоках и мелочных ссорах, иначе Хаос передавит вас поодиночке, как клопов.
-Но эта ведьма из «норки» даже слушать не захочет о мире, а унижаться перед ней, и вымаливать у нее благосклонности я не желаю.
-Я и не рассчитывала, что твоя гордость зайдет так далеко, чтобы самому посетить Подземный Мир. Тебе следует отправить к Гекате посредников. Думаю, Геру.
-Ха! Идеальный выбор! Да эта высокомерная истеричка скорее согласиться быть на подпевках у Ириды. Она глупая, заносчивая, амбициозная дура!
-Да, она тебя тоже очень любит. Решено, - отправишь Геру к Гекате, они старые подруги. Мне даже кажется, - Стикс тонко, с иронией улыбнулась, - что между ними нечто большее, чем просто дружба.
-О чем это ты?
-Похоже, Гера не ровно дышит в сторону Гекаты.
-Чи-и-иво?!! – Кронид грузно плюхнулся на свой стул. – Только этого изврата в моей семье и не хватало.
-Кстати, об «извратах»: вторым посредником должна быть Безумная Ата. – Зевс, будучи не в силах произнести хотя бы слово, потрясенно пялился на Стикс; та довольно потерла ладошки: - Очень мило с твоей стороны, что ты не стал на этот раз спорить. Поверь, я не выжила из ума, и если ты сделаешь, как я сказала, то можешь считать, что мир с Гекатой у тебя уже в кармане… Что же касаемо твоей просьбы…
-Ты… - Зевс тревожно нахмурился. – Ты сделаешь это?
-Да. Я встречусь с Загреем.

*   *   *   *   *
Стикс проводила Зевса до самого лифта, и даже умилённо махала ему, пока серебряные створки закрывались. Но лишь только богиня осталась в одиночестве, как выражение её лица резко изменилось, добродушная улыбка превратилась в хищную гримасу злого торжества.

-Он пришёл ко мне за помощью, как и планировалось, и теперь наконец-то пришло время и мне вступить в игру. Что ж, сделаем первый ход.

8.
ПОСЛЕДНИЙ  ХРАНИТЕЛЬ
-Теперь, попробуй повторить этот прием сам. Готов?.. Я атакую!
Сипил резко выбросил вперед свое копье, метя бронзовым наконечником в грудь партнера, но Фил, поднырнув, ловко отклонился от удара и в свою очередь ткнул кентавра копьем в живот, зафиксировав контакт. Удар был не сильный, но, если бы не дубленая кожаная кираса на Сипиле, рана могла быть существенной. Фил также был облачен в защитные доспехи из толстой бычьей кожи, голову защищал старый, кое-где промятый беотийский шлем из потускневшей меди. Кентавр был с непокрытой головой, заплетя свою длинную, седую гриву в косу.
-Неплохо, - ухмыльнулся старик. Юноша довольно зарделся от похвалы. – А теперь, давай повторим все приемы в свободном порядке.
-Кто нападает?
-Неважно, - лениво ответил Сипил, явно намереваясь зевнуть, но вместо этого он вдруг стремительно подался вперед и первым нанес удар. Мощный удар. Фил, не ожидавший подобного коварства, даже не успел охнуть, как был отброшен назад на несколько шагов, затем – сбит с ног, и придавлен копытом к земле. Очумело моргая, он увидел прямо перед собой нацеленное ему в глаз острие копья.
-Если перед тобой противник, - сурово пророкотал Сипил, - ты должен быть готов в любой миг защитить себя или, напротив, атаковать. Внезапность и неожиданность – худший враг для слабака, но половина победы для опытного вояки. Ты понял меня, малыш?
-Да, - прохрипел парень. – Ты бы не мог сдвинуть свое замечательное копыто немного дальше от моего лица? – Кустистые брови кентавра удивленно поднялись. – От них пахнет… навозом.
-Ах ты, поганец! – расхохотался старик, убирая копыто с груди юноши и помогая ему подняться. – Хоть одна часть твоего тела неизменно сильна.
-Учитель! – возмущенно всплеснул руками Фил. – Ты смущаешь меня подобными намеками!
Сипил минуту стоял в недоумении разинув рот, а потом вновь раскатисто расхохотался.
-Шкодливый охальник! Я говорил о твоем остром язычке, а не о чем-то там непристойном. Довольно тебе издеваться над старым кентавром, а не то я тебя поколочу еще основательнее.
-А ты попробуй! – В прищуренных глазах юноши сверкнули озорные зеленые огоньки.
-Ладно, – миролюбиво ухмыльнулся Сипил, - на сегодня хватит тренировок.
-Но я был бы не против поупражняться еще с мечами…
-Завтра, завтра. Собери оружие и возвращайся к пещере. Тебе еще нужно собрать в лесу хворост и приготовить нам ужин. Или есть возражения?
-Нет, - быстро ответил Фил, зная, что спорить со стариком бесполезно, а упрямство еще и припомнится ему во время утренней пробежки в виде дополнительных камней в сетке и пары лишних кругов вокруг острова.
-То-то! – осклабился Сипил. – Я жду тебя в пещере.
Насвистывая себе под нос издевательски беззаботный мотивчик, кентавр налегке потрусил по лесной тропе к дому, предоставив Филу самому разбираться со всем оставленным барахлом.
-Вот же вредный старикан! Мог бы хоть свой ржавый меч прихватить! – возмущенно шипел парень, навешивая на себя пару кожаных, круглых щитов-лезейонов, и прикидывая как за одну ходку умудриться прихватить еще и остальное: пару копий, пару мечей, лук с колчаном, полным стрел и мех с водой. Хорошо, что наставник еще не заставил на этот раз перетащить в пещеру и залатать учебные чуче-ла, набитые песком и соломой, и деревянные мишени для метания копий и стрельбы из лука. – Обращается со мной так, будто я лишь вчера притащился к нему на остров, – продолжал брюзжать себе под нос Фил. - А я ведь уже почти две декады тут потом и кровью умываюсь!
И все же, юноша был горд собой и теми успехами, которых ему удалось достичь за это короткое время. Сипил неоднократно заявлял ученику, что обучает его ускоренными темпами и только самому необходимому. Любой другой на твоем месте, - недовольно ворчал кентавр, - корпел бы над этими знаниями не меньше года. Это не значит, что ты такой смышленый и талантливый, просто ни у меня, ни у тебя, тем более, нет времени на большее. А потому, - в этом месте Сипил обычно свирепо выпучивал глаза, - ты обязан особенно прилежно выполнять все мои инструкции, не филонить и упластываться за троих. Фил вспомнил эти, уже набившие оскомину, нравоучения Сипила, и в очередной раз подивился странной перемене в речи кен-тавра. За последние дни кентавр разительно переменился, позволяя себе высказы-ваться чудными словами, непохожими на его обычный обстоятельный и интеллигентный словарный запас. Да и сам он, Фил, - чего уж греха таить! – все чаще брякал такое, что иной раз становилось не по себе. Хотя это было и прикольно. Ну вот, опять! Откуда он знает это странное, необычное слово? И ведь значение его ему понятно, но он-то раньше так никогда не выражался. Чудеса, да и только!
Но не меньшей, да к тому же пугающей, диковинкой являлся и сам мир, меняющийся прямо на глазах. Однажды утром исчезло… солнце. Просто не взошло из-за горизонта – и все! Весь день, привычно голубое небо, озаряли зловещие, багровые сполохи, словно где-то далеко бушевала небывалая по силе гроза. Когда же по всему пришло время наступить ночи – и этого не произошло. Печальный глаз Белой богини не появился на своем месте в окружении сияющих звезд, да и сама темнота не наступила. Царила все та же сумрачно-алая пугающая неопределенность. Эти изменения в Природе очень опечалили старого кентавра.
-Хаос захватывает мир быстрее, чем я даже предполагал. Он уже изгнал солнце и луну. Но, боюсь будет еще хуже.
-А куда он их изгнал? – поинтересовался Фил.
-Этого я не знаю… 
Фил, бросив неодобрительный взгляд на алые небеса, наконец, изловчился навьючить на себя все барахло и, кряхтя, громыхая металлом об металл, потащился по тропе к пещере Сипила.
-Неужели я, в самом деле, стану Героем? – думал Фил, шагая по тропе, прорезавшей заросли орешника. – Я, обычный смертный сопляк, стану, как Геракл и Тесей! – Губы юноши недовольно поджались. – Ни какой я уже не сопляк! Может, еще не Герой, но уж точно не сопляк. Да и выгляжу я теперь, как настоящий воин, только молодой. – Фил скосил глаза на свою руку, придерживавшую сверху охапку старого оружия, и довольно крякнул при виде напряженно взбухших, рельефных бицепсов. – Почти, как у Брата Медонта! – В памяти всплыл образ ксантийского жреца – здоровяка и силача, чье могучее тело вызывало у Фила неизменный восторг и желание добиться подобных же результатов. Медонт занимался вместе с ним в па-лестре и всегда с готовностью подсказывал, что и как следует сделать, чтобы успеш-но выполнить упражнение. Фил до сих пор не мог поверить, что этот добрый, рыже-волосый великан был не только жрецом в его братстве, но и одним из Хранителей тайного Ордена. Еще труднее было осознать, что Медонта уже нет в живых…

Могучий звериный рев, разорвавший лесную тишину, настолько ошеломил Фила, что он споткнулся на ровном месте, и все оружие, что он нес, с грохотом и звоном покатилось по земле. Рычание было отдаленным, но сердце юноши бешено заколотилось, он слишком хорошо запомнил этот исполненный слепой ненависти рык. Ликантроп! Еще один! И это притом, что за все время его, Фила, пребывания на острове, он не заметил даже намека на присутствие в этом райском уголке хоть какого-нибудь крупного хищника. Внезапно, еще более пугающая мысль заставила сердце на миг замереть – Сипил!!! О, Боги! Ведь он безоружен! А этот жуткий вой доносится со стороны его пещеры.
Подхватив с земли меч и щит, Фил бросился с тропы через заросли ореховых кустов, в сторону, откуда продолжали слышаться пронзительный лай и шум борьбы.

*   *   *   *   *
Выскочив из дубового подлеска, окружавшего поляну перед пещерой, Фил остановился, потрясенный открывшейся ему драмой. Сипил стоял возле скалы, а к нему медленно приближались не меньше дюжины ужасных тварей, окружив полукольцом, и теперь неумолимо зажимая его. Кентавр тяжело дышал, на левом предплечье багровели кровоточащие полосы от удара когтистой лапой, но, не смотря на это, лицо старика пылало решимостью и гневом. Ликантропы, видя его настрой, и зная его могучую силу, не торопились нападать. Тем более, что три оборотня уже валялись в траве на поляне без движения. Сипил вскинул руку, и Фил увидел, что пальцы старика сжимают за горло еще одну тварь, уже бездыханную.
-Получайте! – грозно рявкнул кентавр и швырнул тело в толпу надвигающихся ликантропов. Те яростно залаяли, когда мохнатая туша сбила с ног двоих из их стаи, но быстро выровняли строй и продолжили двигаться к жертве.
-Сипил! Я здесь! – заорал Фил, бросаясь в атаку. Горящие злобой глаза и оскаленные пасти обернулись на голос. При виде человека с мечом стая дрогнула и в смятении замерла на месте. Но это продолжалось всего мгновения. Один из ликантропов, глухо зарычав, бросился к юноше, выставив вперед ужасные когтистые лапы. Фил ловко увернулся от первого замаха чудовища, отбил щитом удар второй лапы, и, молниеносным выпадом снизу, всадил клинок в волосатое брюхо по самую рукоять. Он едва успел высвободить меч и прикрыться сверху щитом, как на него обрушился второй оборотень. Отбивая могучие удары наскакивающей на него твари, Фил боковым зрением заметил две серые тени, кравшиеся к нему с двух сторон. Отпрыгнув назад, юноша тут же метнулся в сторону не ожидавшего атаки оборотня, и одним хлестким движением снес его уродливую башку. Двое оставшихся оборотней отступили, ожидая когда подоспеет подмога, чтобы напасть на жертву со всех сторон. Фил, получив возможность перевести дыхание, бросил взгляд в сторону Сипила. Тот бился с нечистью у входа в свою пещеру, нанося удары кулаками и лягая их копытами. Видя, что на старика наседают сразу пятеро, Фил вновь пришел в ярость. Но теперь она кипела у него глубоко в душе, прояснив голову и исполнив его холодной рассудочностью. К парочке зверолюдей, завывавших в нескольких шагах от юноши, подоспели еще трое. Мрачным взглядом оглядев берущих его в кольцо тварей, молодой воин встал в боевую позицию и изготовился к бою.
Фил проскользнул под ударом первого нападавшего, наотмашь рубанул в спину мечом второго, и отбил щитом когтистую лапу третьего. Ему удалось выскочить из кольца, теперь четверо ликантропов стояли перед ним. Не дожидаясь, когда ему снова зайдут в тыл, юноша сам ринулся в атаку. Он кружился меж рычащих тварей словно смертоносный смерч, нанося хлесткие удары и успевая отбивать ответные. Черные когти одного из оборотней располосовали кожу на щите до самого гига, - Фил швырнул остатки щита в морду твари и продолжал бой с одним мечом в руках. Теперь ему приходилось старательно уворачиваться от нападавших и не подпускать их к себе ближе длины меча.
Мохнатое тело пружинисто взвилось в воздух в тот момент, когда еще один оборотень – с другой стороны - вонзил когти в плечо Фила. Не обращая внимания на пронзившую его боль, юноша рывком дернул тварь на себя, отчего когти еще глубже впились в плоть, и развернул оборотня, прикрываясь его широкой спиной. Ликантроп истошно взвыл, когда сородич ударил его лапой в бок, и юноша, в тот же момент, вонзил свой клинок в его волосатое горло. Последний оборотень отшвырнул агонизирующую тушу напарника в сторону и, неожиданно выбросив вперед лапу, ударил Фила в голову. Когти со скрежетом скользнули по медному шлему, чуть промяв его и оставив на нем глубокие борозды. Оглушенный ударом юноша рассек мечом пространство перед собой, но хитрый зверь успел отскочить на безопасное расстояние.
Нервным движением, Фил сбросил изуродованный шлем с головы, продолжая держать меч наготове, и торопливо смахнул прядь взмокших от пота волос со лба. Бросив взгляд в сторону пещеры, он с тревогой обнаружил, что не видит Сипила, зато из глубины чернеющего провала слышались приглушенные завывания и шум борьбы. У входа в жилище на земле валялась беспорядочная груда мертвых ликантропов. Нужно кончать с этим мохнорылым и, пока не поздно, бежать старику на помощь! Фил исподлобья глянул на зверя, который, скаля зубастую пасть и глухо рыча, явно уже был готов напасть.
-Ну, что, пудель, потанцуем? – мрачно усмехнулся юноша, перехватывая меч в обе руки. – Сейчас я испробую на тебе новый приемчик, которому меня недавно обучил мой наставник. Давай, нападай. - Оборотень взревел и бросился в атаку. Фил неуловимым движением скользнул в сторону и, когда зверь проскочил мимо него, нанес хлесткий, рубящий удар по его горбатой хребтине. Хрустнул позвоночник и ликантроп, мешком, грузно повалился на землю.
-А ты не плох, куренок.
Фил круто обернулся на хриплый голос за своей спиной. На противоположной стороне поляны стоял мужчина в воинском облачении чёрного, как смоль цвета и в багряном, долгополом плаще. Он был не похож на ликантропа, но что-то неуловимо звериное в его внешности и в его голосе все же присутствовало. Плотно сбитый, коренастый, - он и голову держал как-то по-звериному – чуть склонив на бок и втянув шею в широкие плечи. Еще одной яркой особенностью незнакомца было отсутствие у него одного глаза, - на месте левого ока зиял темный провал с рваными краями над исполосованной бровью. Иссиня-черные волосы были зачесаны назад и зафиксированы причудливым серповидным гребнем, отчего казалось, что незнакомец рогат. Высокий, бледный лоб украшал не менее чудной рисунок: красный полумесяц – рожками вверх, а в просвете, между его острыми кончиками – черная, блестящая точка.
Мужчина стоял в небрежной позе, скрестив руки на груди, - при чем лишь правая кисть его руки была затянута в черную кожаную перчатку.
-Кто ты? – хрипло выдохнул Фил.
-Я? – насмешливо скривил пухлые губы мужчина. – Имя мое – Антарес, но не думаю, что оно тебе что-нибудь говорит. А вот кто ты, и как ты здесь оказался?
-Я – Амфилох, ученик кентавра Сипила.
-Опаньки! Старикан опять занялся безусыми школярами? Надеешься стать Героем? Меня позабавило, как ты справился с моими болванами.
-Так это ты привел сюда ликантропов?! – содрогнулся от возмущения Фил.
-А ты думал! Но старикан, я вижу, еще в соку, моих ребяток оказалось недостаточно, чтобы с ним справиться. А тут ещё и ты.
-Антарес… «Сердце скорпиона»… – Фил сощурился, пораженный внезапной догадкой. – И – одноглазый!
-Ты что-то имеешь против одноглазых?
-Ксантийский храм Аполлона.
Теперь уже Антарес подозрительно сощурил единственный глаз, буравя им дерзкого юнца. Левая ладонь, с невероятно бледной кожей, нервно пригладила волосы на голове, невзначай коснувшись рогатой заколки; правая рука опустилась вниз и прижалась к бедру.
-Только не говори мне, что ты из этого храма, мальчик. – Вкрадчивый голос Антареса напоминал шипение потревоженной в своем логове змеи. – Я думал, что мои ребятки передушили всех курей в том сарае.
-Как видишь, не всех! – Фил ощутил волну подкатывающей к горлу ярости. Вот, тот убийца, что повинен в разорении его родного храма! И не только…
Но юноша не успел броситься в атаку на негодяя, Антарес его опередил. Затянутая в черную кожу рука резко вскинулась от бедра вперед и из раскрытой ладони со свистом вылетела короткая алая молния. Хвала Сипилу и его жёстким тренировкам! Фил скорее подсознательно ощутил угрозу в этом движении и в последний момент успел отпрянуть в сторону. Антарес, видя, что промахнулся, рявкнул и взмахнул второй рукой. Еще одна шипящая молния, коротким бликом, сверкнула над головой юноши, успевшего броситься на землю.
-Проклятый куренок! – прорычал одноглазый, вне себя от ярости. – Мы еще встретимся, и тогда тебе не повезет так, как сегодня, клянусь Рогом Мормолика!
Антарес взмахнул полами багряного плаща, словно крыльями, и его фигура, на глазах у потрясенного Фила, стремительно взмыла вверх и, совершив гигантский скачок, скрылась за верхушками высоких дубов.
Фил еще несколько мгновений тупо пялился на кроны деревьев, пытаясь осознать, не привиделось ли ему, потом, тряхнул головой, вскочил на ноги и сломя голову бросился в пещеру.
…Три ликантропа загнали кентавра в угол пещеры и теперь явно наслаждались бессилием своей жертвы. Сипил в самом деле едва держался на ногах. Его человеческий торс и конская половина были залиты кровью – своей и врагов, и покрыты многочисленными рваными ранами от когтей и клыков зверолюдей. Ликантропы, глумливо тявкали, прохаживаясь на двух лапах в нескольких шагах от кентавра, и дожидались удобного момента для очередного нападения; когда старик отвлекался на ложную атаку одной из тварей, - другая неожиданно подскакивала сбоку и наносила бедняге новую кровавую рану. При виде этой подлости разум Фила помутился. Взревев так, что обалдевшие оборотни от неожиданности присели на все четыре кости, юноша ринулся на них с занесенным над головой мечом. Первым же ударом он раскроил ушастый череп ближайшей к нему твари до самой нижней челюсти. Второй ликантроп не успел отшатнуться, и окровавленный клинок располосовал ему мохнатое брюхо, после чего кровавая требуха выплеснулась на каменный пол пещеры. Третий оборотень собирался было метнуться к спасительному выходу, но вставший на дыбы кентавр обрушился на его спину передними копытами, проломив позвоночник и вмяв его к самой груди. Лишь когда последний ликантроп затих навсегда, Сипил издал протяжный, хриплый стон и обессилено привалился к стене пещеры.
-Учитель, как ты? – Фил бросился к старику и заботливо подставил ему свое здоровое плечо.
-Помоги мне выйти наружу, - просипел кентавр.
Тяжело пошатываясь, очень медленно, они вышли на поляну.
-Туда, - взглядом указал Сипил на поросший мхом валун. Приблизившись к нему с пологой стороны, кентавр, кряхтя, подогнул передние ноги и, с помощью юноши грузно завалился на бок, привалившись крупом к камню.
-Вот и отбегался я. – Старик усмехнулся, но тут же скривился от боли и застонал.
-Не говори так, не смей даже думать! – возмутился Фил, чувствуя, как на глаза наворачиваются предательские слезы. – Лежи спокойно, а я сейчас быстро вскипячу воды и соберу нужные целебные травы. Не зря же я, - фыркнул парень, - как кролик обглодал траву на половине полян этого острова.
-Это уже не поможет мне, малыш. Ничего не поможет. Не спорь, я знаю, о чем говорю. Если ты хорошо уяснил все мои уроки, то должен помнить, что я тебе говорил об укусах ликантропов. Помнишь?
-Да, – сдавленным шепотом отозвался юноша. – Их слюна ядовита, и если жертва не умирает сразу, то вскоре она становится сама… лик… ликантропом…
-Ты хочешь, чтобы я стал такой же мерзкой тварью? Не думаю. А потому, мне лучше будет умереть. Понимаешь меня?
-Ты… - Полные слез глаза Фила округлились. – Ты хочешь, чтобы я… тебя…
-Тебе придется сделать это.
-Но я не смогу.
-Придется. Ради меня. Уж сделай мне такое одолжение, хотя бы ради того, что я тебя чему-то худо-бедно обучал.
-Ты требуешь со своего ученика слишком высокую плату.
-Послушай, мальчик! – Сипил постарался, чтобы голос его прозвучал как можно строже. – Ты что же, считаешь, что я хочу умереть? Дудки! Если бы у меня была хоть малейшая возможность, я бы использовал ее и постарался исцелиться. Не гляди, что я старик, кентавры живут очень долго, гораздо дольше людей. Я, конечно, не Хирон, которого боги одарили бессмертием, но мне всего-то четыре сотни лет, мог бы сотню еще спокойно за нимфами гоняться. – Старик хохотнул, но спазм острой боли вновь исказил его забрызганное кровью лицо. – Теперь, слушай внимательно, пока еще у меня есть силы говорить. Когда все будет кончено, я хочу, чтобы ты предал мое тело погребальному огню здесь же, у входа в мое жилище. Потом, ты должен начать копать под этим валуном, как раз в том месте, где я сейчас лежу. На глубине примерно пяти локтей ты найдешь тайник, в котором лежат доспехи и оружие. Они принадлежали в свое время величайшему Герою Эллады, Беллерофонту.
-Победителю амазонок и солиманов?! – Фил в изумлении разинул рот. – Убийце грозной Химеры?!!
-Да, ему самому. Славный внук Сизифа достиг величайшего почета среди людей, но под конец жизни возгордился, захотел жить на Олимпе и сравняться с богами. Зевс покарал его за это. Жалкий, хромой и совсем слепой Беллерофонт вынужден был долгие годы скитаться по дорогам Эллады. Однажды судьба свела меня с ним, я пожалел беднягу и, пользуясь кое-какими своими старыми связями там, наверху, сумел примирить его с Громовержцем, после чего, Герой смог спокойно отправиться в царство Аида. Но перед этим он передал мне свои доспехи и оружие, дарованные ему Афиной и Аполлоном. Я поклялся, что передам их только в руки своего Последнего Ученика. Ты, Амфилох Феникс, и есть тот Последний, тебе и владеть наследием Беллерофонта.
-Я… Это великая честь для меня!
-И ты должен её оправдать, мальчик мой. Помни, что главной твоей задачей, как завещал тебе Нимуксос, и как завещаю я, остается отыскать Клык Хаоса и предотвратить гибель Мира.
-И отомстить Антаресу! – гневно сжал кулаки юноша.
-Ты сказал – Антарес? – заволновался Сипил.
-Да. Прихвостень царя вампиров, Мормолика. Он был здесь только что и пытался меня убить с помощью какого-то колдовского оружия.
-«Пламя Ахерона»! – Старый кентавр возбужденно замотал головой. - Это дротики, выкованные в адской преисподней самим Демогоргоном, Титаном, чьё тайное, второе имя – Антэрос! Невероятно, что тебе удалось избежать гибели. Тот, кого хотя бы оцарапает острие такого дротика, не просто погибнет, - он вообще перестает существовать. Его без остатка поглощает Пустота.
-Это еще раз доказывает, что у меня был Великий Учитель! – Фил постарался, чтобы дрожь в голосе не выдала его страха. – И, что сам я оказался у него не худшим учеником.
-Это так, мальчик мой. – Сипил слабо улыбнулся. – И я счастлив, что приложил руку к твоему мастерству. Ты, в самом деле, оказался смышленым учеником, и если будешь самостоятельно продолжать тренировки, то сможешь достичь еще большего. Знай, что меч Беллерофонта волшебный, и носит имя – Серапис, «Сверкающий». В руках умелого воина он ведет себя, как живое существо и помогает своему обладателю только лишь, если тот сумеет доказать, что он достоин этого божественного оружия. – Сипил в изнеможении закрыл глаза и, тяжело дыша, пролежал так некоторое время. Когда же встревоженный Фил уже собирался было положить свою ладонь на его лоб, кентавр медленно открыл глаза. – Амфилох, ты уже воин – сильный и мужественный, но это не значит, что ты можешь, очертя голову, бросаться на встречу опасности, позабыв об осторожности. Не ищи встречи с Антаресом, по крайней мере сейчас. Но и не уклоняйся от нее, коли дороги ваши пересекутся. Поверь мне, рано или поздно, но ты встретишься с ним, ибо он, как и ты, ищет путь к Клыку Хаоса. Именно по этой причине он убил твоих родителей и Нимуксоса, а теперь добрался и до меня. Он почти добился своего - отыскал и уничтожил всех Хранителей. Теперь ты – единственный из Ордена.
-Но я не Хранитель, - смущенно возразил Фил.
-Ты уже стал им. Ты знаешь, какова была наша цель, знаешь все секреты Ордена, а потому… - Сипил сдернул с шеи шнурок с золотым медальоном и вложил его в ладонь юноши. – Исполни свою миссию, воин Орфея, отыщи Клык. Поклянись, что не пожалеешь для этого жизни своей.
-Клянусь! – хриплым от волнения голосом воскликнул Фил.
-А теперь, сделай то, что должен сделать. И пусть меч в твоей руке не дрогнет. А слёзы прольешь, когда развеешь мой пепел над морскими волнами.
С бледным, как мел лицом, Фил поднялся на ноги и потухшими глазами в последний раз вгляделся в ставшее таким родным лицо старого кентавра. Тот ободряюще улыбнулся ему и ласково прошептал:
-Прощай, мальчик мой. Я буду следить за тобой из царства Мёртвых и радоваться твоим подвигам. Прощай.
Очищенный от крови врагов меч медленно поднялся над головой, и на его клинке алыми отсветами отразились наполненные кровью небеса. Сипил закрыл глаза. На его устах играла легкая улыбка. Облегчения и грядущего покоя...         
    
8.
ЛЮБОВЬ ЗЛА, ПОЛЮБИШЬ И…
-Хозяйка!
Гундосый голос за спиной заставил Гекату взвизгнуть от неожиданности и подпрыгнуть на месте. При этом стеклянная колба и узкогорлый медный кувшинчик, которые она держала перед собой, выскользнули из рук и окатили богиню своим содержимым. Уродливая, тощая ламия, вытаращенными от ужаса глазами смотрела, как крупную фигуру Гекаты окутывает тяжелое и плотное облако вонючего, зелёного дыма. Потрясенная зрелищем вампирша не заметила момента, когда хозяйка успела повернуться к ней, но полыхающие яростным, багровым пламенем глаза из зеленого облака, красноречиво указывали, что это произошло.
-Безмозглая тварь!.. – рявкнула было Геката, но лишь только едкий дым попал ей в рот, как дальнейший поток брани был прерван хриплым, натужным кашлем. Наконец сообразив, богиня одним скачком выпрыгнула из ядовитого облака и предстала перед посеревшей от страха служанкой во всей своей ужасающей красоте.
Именно «ужасающей», но, пожалуй, все же не «красоте». Роскошный пеплос из тончайшего шелка нежно-голубого цвета с золотой вышивкой, благодаря изрядной порции выплеснутых на него химикатов являл собой жалкое зрелище. От груди и до самого подола ткань была уляпана ядовито-желтыми пятнами, которые, прямо на глазах, сперва быстро серели, потом чернели, а в итоге – превращались в стремительно расползающиеся прорехи. Множество мелких брызг угодили на лицо, и теперь на коже виднелись крошечные красные пятнышки.
Обозрев быстро исчезающую переднюю часть платья, Геката взмахнула руками – которые, по счастью, были защищены длинными крагами из акульей кожи – и истошно заорала на весь лабораторный Зал:
-Ублюдина! Ты чё сделала?!!
-П-п-прост-т-ти, хозяйка…
-Пошла ты нАхерон, лярва!!! Я тя сгною!!! Порву на хламиды!!! Мышь серогорбая!!!
-Хозяйка… - пискнула мышь, пытаясь что-то сказать, но рёв окончательно взбесившейся Чародейки безнадежно похоронил этот слабый звук.
-Додона ты, лупоглазая!!! Гангрена зачуханая!!! Вошь ёб… - Внезапно раздавшиеся аплодисменты свели судорогой луженую глотку Повелительницы Подземного мира, и она заткнулась на полуслове.
-Браво, браво!!! – произнес хорошо поставленный женский голос. Багровое, опухшее лицо Гекаты обратилось на голос, и она увидела медленно выплывающую из сумрака на свет факельного огня фигуру. - Какой текст! Какой типаж! Послушайте, я что-то не узнаю вас в этом гриме. Вы кто? – Сафо с Лесбоса?.. Нет! Муза Эрато? – нет, нет!!!.. Ах! Ну, конечно же, - божественная красавица Афродита! Фродя!..
-А-а… это ты, Гера, - хрипло просипела сквозь зубы Геката, испепеляя Пресветлую лютым взглядом. – Кончай хабалить, мне и так ху… худо.
-Готовишься к моему шоу на Парнасе? Смелое у тебя платьецо. Декольте не слишком низкое? – аж до полу.
-Заткнись, говорю! – рявкнула Чародейка, снова начиная свирепеть.
-Ладно, ладно, успокойся, подруга, я больше не буду. – Гера, плавно покачивая широкими бедрами, приблизилась к Гекате. На Пресветлой был короткий, льняной хитончик розового цвета, скрепленный на плечах жемчужными фибулами и стянутый на талии широким ремнем, расшитым самоцветами. Узкие штанины черных кожаных лосин были заправлены за голенища высоких и также черных сапог на невообразимо высоких, тонких каблуках.
-Ты посмотри, что со мной сделала эта жаба! – хныкая, простонала богиня, беспомощно помахав обугленными остатками пеплоса, как раненая чайка – подрезанными крыльями.
-Да, слуги нынче совсем от рук отбились, - кивнула Гера, с трудом пряча за со-чувственной гримасой улыбку. – Я со своими тоже воюю. – Пресветлая обвела взглядом обширное помещение. – М-м, ты я вижу уже успела обжиться. - Стены были заставлены плотным строем стеллажей, полки которых прогибались под неисчислимым количеством разнообразного хлама. Правда, сама Геката хламом свои сокровища вовсе не считала. Все эти охапки трав, пучки кореньев, гроздья черепков-лапок-хвостиков, хрустальные банки с заквашенными кишками-мозгами, и прочим ливером, - короче говоря, все эти невероятные и пугающие вещи являлись необходимым подспорьем в кипучей колдовской деятельности богини. – Над чем шаманишь на этот раз? Судя по запаху, - Гера поморщила носик, - что-то из парфюмерии?
-А ты чего это приперлась незванно-нежданно? – вдруг опомнилась Геката и подозрительно сощурилась.
-И это говорит моя старая подруга! – театрально заломила руки Гера. Видя, что тяжелый взгляд Чародейки ни чуть не смягчился, она продолжила уже обычным своим тоном: - Разговор у меня к тебе будет. – Пресветлая, изящно изогнув в локотке ручку, взглянула на крохотные песочные часы на запястье – подарок мастера Дедала. Аккуратно общипанные в тонкие стрелки брови хмуро изогнулись. – Что-то она запаздывает.
-Кто? – тревожно встрепенулась Геката. – Да вы чё тут у меня за проходной двор устраиваете?! То носа не кажут, а то… А-а, я знаю откуда ветер дует! Знаю, кто тебе подослал! Так вот ни хрена у тебя, милочка не выйдет. Так и передай своему… - Договорить Чародейка не успела, так как по залу вдруг пробежала ощутимая волна холодного воздуха, заставив пламя факелов суматошно заметаться, а стеклянную посуду на стеллажах – жалобно задребезжать. – О, нет! Только не это! – выдохнула Геката, в отчаянии схватившись за голову. В следующий же момент, буквально разорвав чернильную тьму, царившую у входа в зал, ворвался голосящий вихрь.
Хохоча и высоко подскакивая, вихрь пронесся мимо стеллажей, взметнув в воздух травяные копешки и пергаментные рулоны. Возле застывшей в немом ужасе служанки-ламии столб смерча на мгновение замер, и из его мутных витков выскочила рука с наманикюренными коготками. Прежде чем ламия успела моргнуть, два пальца ухватили ее за кончик носа и сильно дернули на себя. Дикий хохот огласил мрачный зал, а вихрь уже понесся дальше, сметая все на своем пути. Гера возмущенно ойкнула, получив шлепок по заднице, но тут же с интересом уставилась на завывающий столб, который теперь быстро приближался к Гекате. Та стояла набычившись и подбоченясь, всем своим суровым видом выказывая крайнее неудовольствие. Когда их разделяло уже лишь несколько шагов, Чародейка вдруг резко вскинула руку и гаркнула: - Замри!!! – По каменным стенам к своду пробежала скрежещущая судорога и ухающие отголоски затихающего эха… А на месте вихревого столба теперь стояла застывшая в нелепой напряженной позе женская фигура. Высокая и стройная. В блистающей серебром хламиде, полы которой были посечены на длинные – почти до талии - ленточки. В этих колыхающихся прорехах виднелись жилистые, как у беговой лошади, босые, грязные ноги, покрытые густым, темным волосом. Кстати, верхний, V-образный вырез хламиды открывал часть груди женщины, также… заросшей курчавым ковром волос. Этот, далеко не-женский вид неизменно богинь приводил в тихий ужас, богов в смущение, а саму мохногрудую сча-стливицу – радовал до исступления.  Взбитая грива крашеных, золотистых волос обрамляла точеный профиль женщины. Чары Гекаты свели судорогой ее бледное лицо с нарумяненными впалыми щеками, скривили тонкогубый рот, и еще больше заострили хищный, крючковатый нос. Но зато глаза женщины! – глаза продолжали жить, их ничто не могло заморозить и закаменить. Они полыхали безумным огнем, лезли из орбит, бешено вращались, и даже умудрялись каким-то образом каждое мгновение менять свой цвет – то белея, как у вареной рыбы, то наливаясь предгрозовой синевой.
-Предупреждаю, Ата, - прорычала Геката, - если ты еще чего-нибудь у меня порушишь, я снова нашлю на тебя столбняк, и оставлю как есть. Все поняла? – Сумасшедшие глаза, став изумрудно-зелеными, согласно закатились под лоб. – Отомри!
-Ой-девки-привет-как-я-рада-что-мы-снова-вместе, – заголосила ненормальная, яростно жестикулируя, и аж подпрыгивая на месте от распирающей ее энергии.
-Зачем ты ее позвала? – багровея, процедила сквозь зубы Геката.
-Она нам поможет…
-Поможет?!! Да у меня уже мигрень!
-…поможет договориться.
-Да-а, я вам помогу-у, - пропела Безумная, вальсируя вокруг обеих богинь.
-Значит, я оказалась права, - снова набычилась Чародейка. – Вы приперлись не просто так, а по приказу Кронида.
-Ты должна выслушать нас, прежде чем начнешь поливать его грязью.
-Ненавижу его!
-Не скажу, чтобы и я его очень-то любила, - кивнула Гера.
-А я ежиков люблю!-Я от ежиков торчу!-Я от ежиков шизею, будь они хоть триста драхм! – С этими завываниями, Ата ловко заскочила на каменный стол и, прежде чем остолбеневшая Геката успела открыть рот, Безумная, смешно кривляясь, пробежала по всей столешнице, умудрившись не задеть на ней ни одной плошки.
-Слезь, дура, немедленно! – рявкнула Чародейка.
-А то-о-о!!! – воскликнула жизнерадостная веселунья.
-Долото! – отозвалась эхом Гера, желая поддержать любимую шутку Аты.
-А чё-о-о?!
-Дрочучё!
-Так. Хватит! – Геката ухватила Безумную за подол хламиды и могучим рывком стащила со стола. На пол с грохотом посыпалась посуда, послышался звон разбитого стекла.
-Упс! – Ата, в шаловливом испуге, прикрыла рот ладошками, но уже в следующий момент ее поголубевшие глаза округлились и, опять же не дав Гекате опомниться, она подскочила к ней и схватила за остатки ткани на груди. – Ой, Герунчик, ну ты глянь какая прелесть! Я не могу! Хочу-хочу такой же фасончик! Ой, ой, мама, какой вырез! – я балдею! Где взяла, Гекатка? Поди, заграничное? Дай потаскать малёха! Ой, ва-аще! Ну, умеют же делать засранцы-иноземцы, не то, что наши убогие ательешники!
-Слушай, угомонись… - попыталась было урезонить Ату Чародейка, но та уже набрала в легкие новую порцию воздуха и быстро заголосила дальше:
-Ой, деффки, я чё тут слышала, говорят щас последний писк – это драповый хитончик до полу с разрезом, и валенки на шпильках. Я уже Гермесику заказ сделала, он обещал через посольства пошукать…
-Заткнись!!! – исступленный рев Гекаты отбросил богиню Безумия на несколько шагов, оставив в её сжатых кулачках два больших обрывка от изуродованного платья Чародейки. В наступившей тишине отчетливо слышалось только нервное икание служанки-ламии, которая, забившись в дальний угол у входа, тщетно пыталась растереть дрожащими пальцами быстро синеющую «сливу» на носу – результат атиной проделки. Геката, скрестив руки на груди, что хоть немного прикрыло зияющие бреши, шумно выдохнула через нос, и зловеще-тихим голосом произнесла: - Я понимаю, что это невозможно, но ты, Ата, похоже сбрендила окончательно. Да что на тебя нашло?
-Я влюбилась, - испуганная гримаска на лице Безумной мгновенно сменилась, просияв от радости.
-Опять?!! – хором отозвались Гера и Геката.
-Что значит опять? – обиженно поджались тонкие губки. – Все, что было до этого – несчитово! Я влюбилась окончательно, бесповоротно и навсегда!
-Вроде я уже слышала эту брехню, - хмыкнула Геката, бросив выразительный взгляд на Пресветлую.
-Угу, - фыркнула та, - и не один раз.
-Злые вы, уйду я от вас! – воскликнула Ата; но обида ее была короткой, и уже следующие слова она напевала, прыгая на одной ножке: - Я по тебе скучаю, милый котенок мой! Я все тебе прощаю, масенький мой, родной!
При слове «масенький» лицо Гекаты нервно передернулось, - всем Бессмертным было хорошо известно, что четыре слова – «масик», «барсик», «мандиться» и «холодец» - вызывают у Чародейки приступ ярости и рвоты. Что, кстати, при каждом удобном случае любил использовать Зевс, дабы досадить давней своей врагине. Но чтобы на такое решилась близкая подруга! Ата поздно сообразила, какую оплошность допустила, но все же успела ловким скачком увернуться от просвистевшего над ухом увесистого подзатыльника. Высоко подбрасывая вверх худые, волосатые мослы, она понеслась вокруг стола, продолжая завывать дурным голосом: - Миленький ты мой, возьми меня с собой! Там, в краю далеком буду тебе женой!..
-Похоже, у Ехидны появилась конкурентка. – Геката, повернувшись к Гере, уже не скрывала своей иронии.
-Ты это о чем? – замерла на месте Ата.
-Представляю, каких монстриков ты наплодишь со своим циклопом. Или кто там у тебя? – старый, хромой кентавр?
-Да вы за кого меня держите?!! – взвилась над полом Безумная, и теперь она точно была вне себя от бешенства. – Я что, похожа на эту подстилку Ехидну?
-Ну и кто же не устоял перед чарами твоей красоты? – язвительно ухмыльнулась Гера, предвкушая веселье, и готовя для смеха свой хорошо поставленный голос.
-Гименей!!!
Гера, не сомневавшаяся в конфузе своей ненормальной подруги, и даже толком не расслышав ее ответ, красиво захохотала низким, бархатистым контральто, но, заметив вылезшие из орбит глаза Гекаты, умолкла, и только тогда осознала смысл сказанного.
-Кто?!! – прохрипела Чародейка.
-Да-да, Гименей! – Ата с победоносным видом вскочила на разоренный стол, полностью сознавая, что на сей раз противная Гекатка даже не заметит её нахальства. Так оно и случилось. Геката и Гера тупо пялились на Ату, не в состоянии что-либо произнести. Наконец, Безумной наскучило стоять в позе триумфаторши, она поскучнела, и, с досадой сплюнула: - Вы чё, девки, не верите мне?
-Она покусала бедного мальчика, - с трудом выдавила из себя Гера.
-Педофилка! Как ты его совратила? – В голосе Гекаты послышалась угроза.
-Да не кусала я его! И не совращала! – Ата возмущенно топнула босой пяткой. – У нас с ним все было по обоюдному согласию и любви! – Жёлтые пятки дробно застучали по каменному полу. - Любви с первого взгляда!
-Тогда не обошлось без проделок этой Обманщицы, Апаты, - убежденно всплеснула руками Гера.
-Или бедный мальчуган ослеп. Милочка, а не много ли ты в себя берёшь?
-Да я что, по-вашему, не достойна любви?!! – взвизгнула Ата, готовая вот-вот опять сокрушительным ураганом пронестись по лабораторному Залу.
-Достойна. Но ведь - не бога же брачных уз…
-Да ещё такого молоденького…
-И хорошенького…
-И далеко не глупого!!! – Теперь уже и Геката с Герой тараторили, перебивая друг друга, каждой фразой – будто гвоздем – пришибая ненормальную бедняжку; плечи у той безвольно опустились, а в помутневших, белесых глазах заблестели слезы.
-Но он сам сказал мне, что любит меня! – срывающимся голосом крикнула Ата, и зарыдала навзрыд. Это мгновенно отрезвило ее подруг, и они пристыжено замолчали.
-О-бал-деть… - тихо произнесла Геката. – Куда же катится наш мир?
-Чтоб в Старом Мире произошло нечто подобное… - эхом отозвалась Гера.
-Ладно, Атусик, успокойся. – Чародейка с медвежьей нежностью обняла безутешно ревущую подругу за плечи, и та благодарно уткнулась в лохмотья ее платья, беззвучно вздрагивая то ли от слез, то ли от икоты. Подняв глаза на Геру, Геката натолкнулась на ее ревнивый, почти злой взгляд, и выругалась про себя. В слух же она спокойно произнесла: - Так по какому делу вы ко мне заявились? Рассказывайте, но предупреждаю сразу, - если это касается Кронида, то я и пальцем не пошевельну, и делать для него ничего не стану.

9.
БОГИ  ТОЖЕ  ДЕРЖАТ  СЛОВО… ИНОГДА
Фил большими скачками домчался до руин какого-то большого дома, и едва успел нырнуть в пролом между закопченными от пожарища стенами; через минуту из-за огромной кучи мусора выехал конный отряд вооруженных всадников. Их было около двух десятков, закованных в черную броню, с опущенными зубастыми забралами шлемов, в щелях которых пламенели жуткие, багровые глаза. На угольно-черных кирасах, на груди, сверкал червонным золотом Знак Хаоса - полумесяц рожками вверх, а в просвете, между его острыми кончиками – точка. Эмпусы! – личная гвардия Хаоса. За две недели путешествия по опустевшим, вымершим землям несчастной Эллады, будто придавленными все более багровеющими небесами, Филу уже много раз приходилось видеть этих охочих до крови «не-умерших мертвецов» в черных одеждах. Один раз юноше, не успевшему вовремя спрятаться, даже пришлось сражаться с тремя тварями. Бой был тяжелым, но по счастью Фил вышел из него победителем. Однако, эмпусы, даже пронзенные насквозь мечом, продолжали подавать признаки жизни и успокоились лишь после того, как воин отсек им голову.
Юноша неприятно удивился, обнаружив, что эмпусы на этот раз были не одни. Вслед за ними, шелестя траурными, полуистлевшими саванами, печально шествовала нескончаемая вереница мертвецов. Их сморщенная кожа была того же цвета, что и одежда - пепельно-серая, а потому Фил для себя так и назвал их – Серые. Мутные, белесые, как гной, глаза мертвецов ничего не выражали, они, словно жертвенные овцы на заклание, тупо и покорно брели пешком вслед за черными всадниками. Их было много, несколько сотен. Интересно, - подумал Фил, осторожно наблюдая за процессией из своего укрытия, - как Хаосу удалось заполучить в свою армию умерших? Неужели Аид предал Богов и перешел на его сторону? Это было бы ужасно, ведь в царстве Мертвых несметное количество душ, способных, как саранча, просто захлестнуть войска олимпийцев. – Внезапно, кошмарная мысль пронзила мозг юноши. – О, Боги! Нет! Ведь тогда получается, что и души Нимуксоса и Сипила теперь тоже в рядах Врага! И мои родители! И все, кого я знал когда-то при жизни!..
Мрачную тишину разрушенной городской улицы внезапно прорезал грозный звериный рык, а следом – ненавистный вой. Ликантропы! Переведя взгляд в начало улицы, Фил сам едва не зарычал от охватившей его ярости, - за Серыми, неуклюжими скачками поднимая пыль на дороге, прыгали десятка два оборотней. Подвывая и рыча, они зыркали по сторонам улицы своими желтыми глазищами и постоянно принюхивались, как голодные псы, выискивающие добычу. Для Фила именно ликантропы были самыми опасными из вражеских приспешников, ибо у тварей был отменный нюх. К счастью, юноша догадался натереть свою одежду и тело листьями пряного дерева, как научил его в свое время мудрый кентавр Сипил, и потому ли-кантропы не могли учуять его. Присмотревшись к парочке оборотней, замыкавших шествие, Фил содрогнулся от омерзения и ужаса: мерзкие создания передвигались на двух задних лапах, а потому немного отстали, а случилось это потому что в передних лапах они сжимали большие куски окровавленного мяса. Острыми зубами ликантропы рвали плоть и жадно пожирали ее. Фил торопливо отвел взгляд и с трудом проглотил подступивший к горлу ком.
Куда направлялся такой большой отряд нечисти? – Фил ума не мог приложить. До этого он замечал лишь небольшие патрули эмпусов или ликантропов, раз пять видел издалека печальные косяки Серых под скромным конвоем черных всадников. Но столько нежити в одном отряде! Если бы Фил не был так близок к заветной цели своего трудного путешествия, он, без сомнения, выяснил бы этот вопрос. Сейчас же он, оставаясь незамеченным в своем укрытии, лишь проводил взглядом приспешников Врага, еще долго не решаясь двинуться дальше.
-Вообще, что-то странное творится в мире. Сипил говорил мне, что Хаос вырвался на свободу, обретя новое тело одного из Бессмертных. Ясен перец, что после такого должна была разразиться большая война. Я уже имею представление о том, кто марширует под черными знаменами Врага – ни одной приличной рожи, я уж не говорю про этого негодяя Антареса, ему, козлу одноглазому, только там и место. Но кто на нашей-то стороне? Где олимпийцы? Почему они допустили такой разор по всей земле и не остановили вражеские орды? Они же Боги! Могущественные и всесильные! Не мог же Хаос так быстро их всех победить и загнать куда-нибудь в… тартар. – Фил задумчиво наморщил лоб. – А что, если так и случилось? Что, если Враг победил всех и сейчас шагает по соседним землям, сокрушая и порабощая другие народы?.. Это что же получается тогда? – я остался один? Во всей Элладе! Не-не, быть того не может, бред какой-то.
Мне нужен храм Аполлона в Верии, - напомнил себе Фил, выбравшись из руин дома на опустевшую улицу. – Вот она – Верия, давно оставленная своими жителями, сожженная и разрушенная тварями Хаоса. И где же, среди этих развалин, скажите мне боги на милость, мне отыскать нужные обломки? Поправив на голове золоченый шлем, с поднятым забралом в виде острого орлиного клюва, молодой воин побрел по улице к центру города. То, что он направляется именно к центру, можно было понять по еще большему количеству мусора на дороге и безобразным нагромождениям порушенных зданий.
Вскоре он вышел к главной площади, по середине которой лежали обломки громадной беломраморной стелы, увенчанной когда-то бронзовой статуей Аполлона, бога-покровителя города. Ну вот, удовлетворенно подумал Фил, кажется я нашел, что искал. Прямо перед ним высились руины безжалостно разрушенного храма Аполлона. Собственно от самого здания осталась лишь часть фасада, украшенного когда-то фронтоном с колоннами; пожар уничтожил почти все, оставив обломки почерневших стен и несколько колонн, торчавших среди груды камней, напоминая гнилые зубы во рту дряхлого нищего.
Фил достал из сумки небольшой кусок пергамента и еще раз прочитал запись, найденную им в тайнике под валуном у пещеры Сипила, вместе с великолепными доспехами и оружием.
«Верия. Храм Аполлона. Локсийский небесный камень. Дельфий укажет Путь к Свитку Пророчества».
-Все предельно ясно, - скривил губы воин. – Дело лишь за малым: раскидать завал, найти под ним камень, возле которого ждет не дождется меня какой-то Дельфий. Чума, как все просто! Что мне стоит приподнять, к примеру, вон тот здоровенный обломок стены? – да запросто! – Раздраженно сунув пергамент назад в сумку, и забросив ее за спину, Фил побрел вдоль руин, выискивая подходящий провал или широкую трещину, чтобы можно было попытаться забраться под обломки. После долгих поисков, ему удалось обнаружить небольшой лаз между неплотно обрушившимися плитами крыши и стены. Заглянув в дыру, юноша убедился, что тоннель чист от завалов и уводит по наклонной куда-то далеко вниз, в самые недра разрушенного храма. Отцепив круглый щит, прикрепленный к спине за кожаный гиг, он припрятал его под щебнем у входа. Немного подумав, юноша снял и плащ, решив, что без него ползти на четвереньках будет сподручнее. Если бы знать, что впереди не будет ничего опасного, то можно было бы оставить снаружи и шлем с кирасой, но в смутные времена лучше не рисковать и быть готовым ко всему. Вытащив из ножен меч, Фил опустился на четвереньки и вполз в провал.
Тоннель оказался довольно длинным – не менее двух плетров – и, увы, не прямым, кое-где, из-за немыслимых зигзагов, Филу приходилось буквально ужом протискиваться, сдирая ладони в кровь. Если бы не кнемиды из прочной кожи, обшитые медными пластинами, та же печальная участь ожидала бы и его колени. Ползя по узкому проходу в абсолютной темноте, задыхаясь от тяжелого, вонючего воздуха, юноше невольно подумалось, что он попал в дромос древнего могильного кургана, и если когда и доберется до конца коридора, то непременно окажется под каменным куполом какой-нибудь усыпальницы, полной костей и тлена. Мысль оказаться жи-вым в могиле, пусть и чужой, заставила Фила содрогнуться от ужаса. Когда он уже начал жалеть о своем безумном поступке, впереди показался выход из узкой норы на открытое пространство, освещенное скупыми алыми лучиками, которые пробивались через щели между камнями. Не заваленное пространство оказалось довольно обширным, и сохранилось благодаря множеству внутренних колонн, которые и не дали антаблементу полностью завалиться вниз. Все же мозаичный пол покрывали горы битого мрамора, песка и черепков от разбитой храмовой утвари.
Встав на ноги и отряхнувшись, Фил огляделся и с радостью обнаружил, что находится в наосе, главном зале, где обычно стояла статуя бога, алтарь и жертвенный очаг. Но пьедестал был расколот при падении одной из колонн, а сама бронзовая статуя Аполлона лежала изуродованная и покореженная среди мусора. Обойдя ряд битых амфор, и перескочив через грязную лужу растекшегося оливкового масла, Фил подошел ближе к большому прямоугольному камню, покрытому толстым слоем пыли и заваленному осколками мрамора. Похоже, это и есть алтарь. Юноша задумчиво провел пальцем по поверхности камня и удивленно ахнул: под стертой пылью матово блеснул темно-синий мрамор. «Локсийский небесный камень», - так говорилось в записке на пергаменте. Фил провел по алтарю уже ладонью, очищая широкую полосу, и восхищенно замер при виде небывалого зрелища. Ему никогда не приходилось видеть мрамор столь редкой красоты и необычного цвета. Синий мра-мор! – подумать только, до чего могут додуматься боги-создатели!
Очистив алтарь от мусора, и смахнув с него всю пыль, юноша обнаружил на лицевой стороне высеченную надпись: «Локсий». Так, отлично, камень я нашел. Теперь осталось лишь встретится с Дельфием. Фил обвел взглядом руины храма, рассеяно задержав его на каннелюрах дорической колонны, которая, треснув и накренившись, продолжала каким-то чудом подпирать потолочную балку. Локсий, Локсий… что такое – Локсий? Если я не ошибаюсь, это один из эпитетов Аполлона, и он означает «вещающий». Дельфий, - тоже его эпитет. Так что же, получается, что я должен встретиться здесь с… Аполлоном? Бред какой-то. Фил подпрыгнул и уселся на алтарь. А может так и есть, ведь пути богов неисповедимы. Так. Что следует сделать, чтобы привлечь к себе благосклонное внимание бога? Правильно, - принести ему жертву. В ксантийском храме жрецы жертвовали Аполлону баранов и коров. У меня их, ессеснно, нет, значит идем дальше. Сгодились бы ветви лавра, но с этим тоже облом. Масло, - но оно разлито и так осквернено крысами, что даже я оскорбился бы такому подношению. Фил печально почесал голову, и тут его осенило: Ну конечно же! Волосы! Можно принести в жертву златолирому богу пряди своих волос!
Вытащив из специальных ножен на правой кнемиде небольшой нож, юноша аккуратно срезал им со своего затылка три прядки золотистых волос и положил их на алтарь. Опустившись на колени, Фил задумался. Он мучительно копался в памяти, силясь припомнить слова, с какими следовало обращаться к Аполлону дабы тот обратил свое внимание на просителя. На ум, как на зло, приходили всякие глупости и непристойности. Опустив голову на грудь и закрыв глаза, Фил мысленно попытался представить себя в ксантийском храме, среди своих Братьев, в тот момент, когда Нимуксос проводит очередную мистерию. И внезапно озарение снизошло!
-Феб! Воспевает и лебедь тебя под плескание крыльев,
 С водоворотов Пенейских взлетая на берег высокий.
 Также и сладкоречивый певец многозвучною лирой
 Первым всегда и последним тебя воспевает, владыка.
 Радуйся много! Да склонит тебя моя песня на милость!
Восхищенный своей памятливостью, и тем, насколько точно ему удалось вспомнить слова гимна, Фил замер без движения. Ему казалось, что вот-вот тишину нарушат сладкозвучные аккорды золотой кифары, и к нему явится, во всем своем величии, прекраснейший бог… Время шло, но никто так и не появился и не нару¬шил гнетущей тишины. Юноша еще раз произнес строки гимна. Ничего.
-…да склонит тебя моя песня на милость!!! – сквозь зубы прорычал Фил, раздражаясь. После недолгой, и такой же безрезультатной паузы, он вскочил с колен и в гневе пнул сандалией по камню. – Какой же я дурень! Поверил в детские сказки, как сопливый юнец. Ага, щас, как же, явится ко мне бог! Как будто у него других дел больше нет, как только шастать среди руин. Он, наверняка, сейчас где-нибудь в битве воюет с приспешниками Врага, и коли так, представляю, как ему досаждает мой жалкий писк из этой норы.
Фил снова залез на алтарный камень. Посидев немного, он устало закинул ноги и лег на спину. Волна безысходной печали перед своим явным бессилием внезапно накатила на него, больно сжав сердце, в горле запершило, и юноша понял, что вот-вот разрыдается. Усилием воли, он заставил себя дышать глубже и ровнее. Взгляд его, все же затуманенный непролитыми слезами, рассеянно скользил по покрытому трещинами потолку. Лучики алого света немного потускнели, сгустив сумрак, и будто этим лишь указывая на ход времени. Вроде как ночь наступает, - усмехнулся про себя Фил.
Что же теперь мне делать? – отстраненно размышлял юноша. – Где и от кого ожидать помощи? Нимуксос и Сипил послали меня искать этот проклятый Клык, но я понятия не имею, куда мне идти. В конце концов, я мог бы отправиться туда, где боги воюют с Хаосом, но я даже не знаю, где идет война. Хотя нет, думаю, что если добраться до горы Олимп, то на этот вопрос я смог бы найти ответ. Да, пожалуй, я так и поступлю. - Фил закрыл глаза и улегся поудобнее. - Сейчас продолжать путь бессмысленно, я устал и мне нужно отдохнуть. Отосплюсь в этой вонючей дыре, а потом заберу коня и отправлюсь к Олимпу. Как все же хорошо, что я догадался оставить Лютика в роще за городом, и не потащился с ним сюда, прямо в лапы эмпусов и ликантропов… Все же котелок-то у меня варит… Не такой я тупой, как думали некоторые… и… - Парень так и не додумал свою мысль до конца, скользнув за грань беспокойного, тревожного сна.

*   *   *   *   *
…Луч света с раздражающей бесцеремонностью, и в то же время как-то нервно, пугливо, скользил по лицу, пробираясь даже под веки. Фил недовольно заурчал и попытался перевернуться на другой бок, но внезапно чья-то рука крепко ухватилась за его плечо. Все еще не желая покидать царство дремоты, юноша дернул плечом, пытаясь освободиться от назойливой руки.
-Эй, па-а-ацан! Ты, короче, давай просыпа-айся, или я тут чё, это самое, буду всю ночь скакать вокруг тебя?
Этот негромкий, недовольный голос вмиг развеял остатки сна. Фил вскрикнул и кубарем скатился с алтаря на пол, чтобы тут же вскочить на ноги с мечом наизготовку. Выпучив покрасневшие от короткого сна глаза, юноша потрясенно уставился на человека стоявшего по другую сторону небесно-синего камня.
Это был молодой мужчина – на вид, может быть, чуть старше самого Фила – в плотном плаще из темной шерсти, в разрезе которого виднелся белоснежный короткий хитон, стянутый на талии широким ремнем из чистого золота. Черные, прямые волосы, смуглая кожа и миловидное лицо, с по-женски утонченными чертами. Незнакомец, чье чело увенчивал лавровый венок, беспокойно вертел по сторонам головой, то и дело бросая недовольный взгляд на ошалевшего Фила, и нервно притоптывал ножкой по полу.
-Т-ты к-кто? – наконец выдавил из себя Фил.
-Елена Прекрасная! – фыркнул незнакомец и, словно убоявшись громкости своего голоса, пугливо втянул голову в плечи.
-А что т-ты здесь делаешь?
-Цветы опыляю. Ты чё, деби-ил? Сначала призывает меня, а когда я являюсь, то начинает тут коры мочить. Ты, короче, просыпайся давай.
-Ап-поллон?.. Это… ты?!!
-Ой, ну мама моя! На этой планете таки есть разумная жизнь! – Бог саркастически скривил губы. – Тебя как зовут, вундеркинд?
-Фил. – Фил, немного оправившись от изумления, медленно вышел из-за камня, опустив меч, но все еще не решившись убрать его в ножны. Теперь он стоял в нескольких шагах от Бессмертного и мог оглядеть его с ног до головы. – А ты точно – он?
-Точнее не бывает.
-Но тебя изображают по-другому…
-Я сменил стилиста и теперь не крашусь, - недовольно перебил юношу бог. – Могу я себе это позволить?
-Ну… да… наверное.
-Спасибочки. Теперь, давай-ка быстренько перейдем к делу. Ты что здесь делаешь?
-Я… тебя жду.
-Как мило. А почему ты так был уверен, что я примчусь к тебе?
-Так мне сказал Сипил, мой учитель.
-Сипил, Сипил… Напомни?
Вместо ответа молодой воин вытащил из-за ворота кирасы висевший у него на цепочке на шее медальон с Печатью Орфея. Короткого взгляда на золотой кругляш хватило, чтобы лицо Аполлона посерело от ужаса, а сам он затрясся, как осиновый лист перед бурей.
-Убери, убери его! – хрипло зашипел бог, махая руками. Лишь когда медальон исчез под одеждой, он немного успокоился. – Откуда это у тебя?
-Мне дал его кентавр Сипил…
-Ах, кентавр! Теперь я начинаю что-то припоминать. И зачем же он подсунул тебе столь опасную штукенцию?
-Он вовсе не подсунул ее мне. – Фил недовольно насупился и с вызовом произнес: – Я – последний Хранитель Ордена Орфея!
При этих словах Аполлон взвыл и схватился за голову, смяв лавровый венок.
-Я знал, я догадывался с самого начала, что эта старая карга втравливает меня в смертельно опасную авантюру! Как я, дурень, купился на это палево! Тайного, типа, общества захотел! Секретиков! Доигрался! – Круто обернувшись к изумленно взиравшему на него юноше, бог выпалил: - Ты, балбес, не Хранитель, ты – смертник! Выкинь эту штуку пока не поздно, забудь про все, что тебе наговорили. Я помогу добраться тебе до Портала и попасть в Новый Мир. И – всё! Дальше не суйся в это дело, а не то полетят клочки по закоулочкам.
-Я не понимаю тебя…
-Чего ты не понимаешь?! – возмущенно всплеснул руками бог.
-Ничего не понимаю. Ни про Портал, ни про Новый Мир, ни, тем более, как это – взять и выкинуть медальон, и забыть про все.
-Слу-у-ушай, - теперь уже Аполлон воззрился на смертного с откровенным изумлением, - ты из какой дыры, типа, выпал? Ты вообще знаешь о том, что происходит с вашим миром?
-Я знаю, что Хаос на свободе, и догадываюсь, что боги ведут с ним войну.
-Он догадывается! – фыркнул Кифарет. – Да почитай уже весь этот мир лежит под пятой Загрея…
-Загрея? Значит Хаос воплотился в теле сына Зевса?
-Шаришь, Фил. Олимпийцам удалось отыскать Портал в Параллельный Мир, и теперь там все смертные, и… почти все боги. Загрей и его орды рвутся к Порталу; на Крите идет такая война, что и Древним не снилась. А тут ты, со своим дурацким медальоном.
-И что?
-А то, что, если, ка-ароче, Хаос и его приспешники узнают об этом медальоне – твои ос¬танки вряд ли сыщут даже в Бездне тартара.
-Сипил говорил мне, что ты для Ордена был всего лишь ширмой. – Фил произнес эти слова, дерзко глядя прямо в беспокойно перекошенное лицо Бессмертного. – Но, по-моему, это не так. Ты знаешь про Клык Хаоса. – Челюсть бога безвольно отвисла, глаза полезли из орбит. – Хитроумная Стикс всё же нашла способ, не нарушая клятвы, сообщить тебе эту тайну. Ведь так?
Аполлон долго молчал, потом судорожно выдохнул и с горькой усмешкой мотнул головой.
-Ширма, говоришь? Ты прав, я не был ширмой. Увы. Не зря же смертные меня зовут Дельфием, Прорицателем. Но мне открыта не только часть будущего, я способен разгадывать загадки и шифры, об которые сам Зевс зубы сточит. Этим-то меня и подкупила тайна Стикс. Она сумела составить столь хитроумную запись, что даже всеведущее Око Наина не смогло усмотреть в ней нарушение клятвы.
-Наин? Кто это?
-Страж Клыка. Он охраняет вход в Пещеру Откровений.
-Он – Бессмертный?
-Почем я знаю. – Аполлон раздраженно замолчал и отвернулся. Взгляд его упал на бронзовую статую – поверженную и изуродованную. Лицо бога перекосилось от ярости. – Вот ур-р-роды! Учинить такой раздрай в моем храме! Ну, погодите у меня, козлы! – Бог помолчал, что-то обдумывая, потом повернулся к смертному. – Знаешь, Фил, я, короче, уверен, что пожалею об этом, но, пожалуй, я помогу тебе в твоем деле.
-Ты укажешь мне путь к Клыку? – обрадовался юноша.
-Ну, этот путь мне неизвестен. Расшифровав загадку Стикс я лишь узнал о существовании Клыка Хаоса и о его силе. Но я знаю, где находится карта.
-Где?
-Ты не поверишь, - хихикнул Аполлон. – Старая и тут соригинальничала, поместив карту в такое место, что даже если знать, где она, то добраться до нее целая эпопея.
-Мне что-то не нравится такое вступление, - пробормотал Фил, косясь на веселящегося бога.
-Понравится ещё меньше, когда узнаешь! Так вот, Стикс в свое время была очень дружна с Танатосом, ну, богом Смерти. Даже больше, чем дружна. – Аполлон вновь закудахтал, давясь от смеха. - Так вот, короче, как-то они лежали после сладострастных утех, Танатос сморился и уснул, а этой старой ведьме пришла в голову шаловливая идея украсить тело возлюбленного каким-нибудь пикантным рисуночком, ну, татуировкой, короче. Она ему там на руках-ногах всякие непристойные кама-сутры намазюкала, словечки похабные на пятках настрочила – даже на веках отметилась парой слов, типа «они у меня устали», и всё такое, - и тут её осенило! Ведь лучшего места, как спрятать карту на теле бога Смерти просто не существует! Так она и сделала. И знаешь, куда она поместила карту? Чуть пониже спины! – Аполлон, уже не в силах дальше сдерживаться, расхохотался в полный голос.
Зато Филу было не до веселья. Подумать только, чтобы отыскать путь к заветному Клыку, он должен будет не просто встретиться с богом Смерти, а – страшно подумать – изучить его задницу! Мир сошел с ума! И боги тоже.

*   *   *   *   *
Аполлон убедил Фила отправиться в путь к Порталу немедленно.
-Это не займет много времени, а я страсть как не хочу больше здесь оставаться, - заявил бог.
-А где находится Портал?
-Ты не очень-то внимателен, парень, я уже говорил, что на Крите.
-Это будет долгий путь. – Аполлон высокомерно фыркнул, и юноша торопливо добавил: – По крайней мере, для меня.
-Расслабься, Фил, я же обещал, что помогу тебе добраться.
-И как же мы это сделаем?
-Слушай, ты уже забодал меня своими вопросами! Я всё же – бог! Сказал - доберемся, значит так и будет.
-Хорошо. Но мне нужно забрать своего коня, я оставил его в леске, тут недалеко…
-Чего? – выпучил глаза Кифарет. – Ты явно сбрендил. Вся Эллада кишмя кишит всякой нечистью, а ты заботишься о судьбе какой-то лошаденки?
-Я обещал ей, что вернусь, и я сделаю это! – упрямо набычился Фил.
-Обещал?! – Тёмные глаза бога ехидно сузились. – Разговариваешь с кобылами и сусликами, как бог? Вот позабавится Артемида, когда я расскажу ей, какие нахальные и самоуверенные смертные нынче появились.
-Поступай, как угодно, - сурово прорычал молодой воин, - но я привык держать данное слово, даже, если дал его коню. Должно быть, не всем богам дано понять, что это такое…
Резкие слова сорвались с языка против воли, в запальчивости, но сказанного не вернешь, и Фил – внешне сохраняя спокойствие – внутренне весь сжался в комочек в ожидании гнева оскорбленного бога. Смуглокожее лицо Аполлона и в самом деле потемнело еще больше, а глаза засверкали от обиды. Но бог не испепелил дерзкого смертного на месте. Он долго смотрел на него пронзительным взглядом, сохраняя молчание. Наконец, плотно сжатые, пухлые губы расслабились, и Аполлон кисло усмехнулся.
-Может ты и прав… Фил. Но только не в этом случае, и не в отношении меня. Верно, я не стал бы возиться столько времени с каким-то безусым смертным, выслушивая его дерзости. Более того, я вообще не явился бы на твой зов, но… Но я тоже дал слово! И потому я здесь, в этой дыре, и готов помогать тебе.
-Ты дал слово? – пробормотал юноша, не веря своим ушам. – Кому?
-Стикс. Очень давно – так давно, что тебя ещё не было и в помине – она, посвятив меня в тайну Ордена, так же взяла с меня клятву. Я должен был откликнуться на зов любого, кто призовет меня, находясь в верийском Храме, возле алтаря из синего мрамора. Демон глупости дернул меня поклясться водами подземной реки этой ведьмы… - Аполлон мрачно замолчал, потом горделиво вскинул голову и добавил: - Так что не перевелись ещё боги, держащие свое слово! Короче, хватит болтать. Идём за твоей ненаглядной кобылой, а потом я перенесу весь этот зоопарк на Крит.
…Какое же отчаяние охватило Фила, когда, явившись в рощу, он обнаружил Лютика растерзанным в клочья. Только теперь он понял чьё мясо жадно пожирали ликантропы, проходившие с патрулем по разрушенному городу.
-Теперь ты свободен от данного слова, - произнес Аполлон участливым тоном и потрепал по плечу застывшего от горя юношу. – Нам пора покинуть это место, дабы ты случайно не разделил участь несчастной животины. Ты готов? – Фил меланхолично кивнул. – Тогда подойди ко мне ближе и закрой глаза.
Аполлон взмахнул полой своего серого плаща и крепко ухватил руками юношу за плечи. В ту же минуту радужно-серебристое сияние окутало их обоих, заключив внутрь мерцающего кокона. Бессмертный вскинул голову к багровым небесам, после чего светящийся кокон и две темные фигуры в нем начали быстро таять, растворяясь в сумрачном воздухе. Не прошло и минуты, как в осиновой роще все стало как и прежде – тусклым и безжизненным. На почерневших деревьях, не шелохнувшись, висели мертвые, скукоженные листочки, а на истоптанной, взрытой траве стыла кровавая требуха растерзанного коня.
    
10.
«ТИХО! ИДЕТ ЗАСЕДАНИЕ АГОРЫ»
Створы высоких дверей – перламутровые с золотыми прожилками – распахнулись перед Гекатой, и она, горделиво вскинув подбородок, вступила в Зал Совета Агоры. В ново-олимпском дворце Кронида она была в первый раз, - да, по чести сказать, и во дворце царя Богов в Старом Мире она была в последний раз много веков назад. Поэтому, своё триумфальное - и по-своему скандальное – появление на Совете Богов она постаралась обставить тщательно и со свойственной ей помпой.
Чародейка была облачена в роскошнейший пеплос нежно-голубого цвета, умело собранные складки которого придавали её крупной фигуре величие, достойное Пресветлой. Тяжелые, золотые браслеты змеями обвивали ее обнаженные до локтей руки; каждый палец украшал перстень с редкостным самоцветом. С объемистой груди свешивались несколько коралловых ожерелий изумительной красоты. В соломенные, завитые локоны были вплетены золотые нити, а высокое чело венчала корона червонного золота с россыпью крупных бриллиантов. В правой руке Геката держала жезл с навершием в виде собачьей головы. Пальцами левой – она грациозно поддерживала полу своего длинного одеяния, выставляя на показ кожаные, с золо-тым тиснением, котурны на изящных, невысоких каблуках.
Обведя нарочито рассеянным, небрежным взглядом собравшееся за обширным столом общество, она величаво проследовала за услужливым распорядителем до своего места. Опустившись в массивное кресло с высокой спинкой, Геката положила жезл на свои колени, и, небрежным кивком, позволила виночерпию Ганимеду налить себе нектара в стоящий на столе перед ней кубок-килику. Еще находясь в дверях, Чародейка уловила едва приметное оживление, пробежавшее легкой рябью среди собравшихся богов. Большинство из них не были в курсе того, что и она будет присутствовать на Совете, и явно пребывали в недоуменном изумлении, которое, впрочем, умело скрывали. Геката поднесла кубок к ярко накрашенным губам и, делая первый глоток, посмотрела поверх золотого ободка на сидевшего напротив нее через стол Зевса. Тот делал вид, что внимательно слушает шепот склонившегося к его уху Гермеса, но почти сразу же перехватил взгляд Чародейки и приветливо улыбнулся ей. Улыбка, однако, получилась несколько натянутой и явно неискренней, - в голубых глазах Кронида таились настороженность и недоверие. Громовержец был облачен в блистающее золотом свободное одеяние; его коротко остриженную голову венчала зубчатая корона, на вершинах зубцов – подобно солнечным брызгам – блистали золотистые бриллианты. На столе перед ним лежал скипетр Верховной Власти с навершием в виде золотой фигурки орла, распластавшего в полете крылья… Любезно оскалив зубы подобием ответной улыбки, Геката заскользила взгля-дом по остальным лицам за столом.
По левую руку от Кронида сидела с откровенно скучающим видом его супруга, Гера. На ней была белоснежная тога с оторочкой из золоченой бахромы; светлые во-лосы были заплетены во множество тонких косичек. Чело Пресветлой украшал золотой венец с кроваво мерцающим гранатом в центральном гнезде. Волоокая богиня проводила косым взглядом вернувшегося на свое место Гермеса, и снова сосредоточилась на изучении своего медальона, свисавшего на золотой цепи с шеи; на искрящейся плоскости медальона был изображен её символ – павлин, с радужным веером распущенного хвоста.
Тяжелый взгляд Гекаты вперился в сидевшую по правую руку от Кронида Афину. Дочь Зевса - невысокая, коренастая женщина, с суровым, почти мужским лицом – сидела набычившись, втянув лысую голову в плечи. Чародейка слышала о взрывном, тяжелом характере Совоокой, способной и смело ринуться в бой, и целый день рыдать над выпавшим из гнезда и погибшим птенцом; она в равной степени могла обложить недруга отборной площадной бранью, и с тем же жаром участвовать в философском диспуте наравне с убеленными сединами мудрецами. Сейчас отчего-то Афина пребывала в дурном настроении, нервно теребя заскорузлыми пальцами шнуровку своего позолоченного доспеха с рельефным изображением на груди совы. Шлем, украшенный причудливой чеканкой и увенчанный ярко-красным плюмажем покоился перед ней на столе, и чернеющие прорези глазниц на его забрале напоминали  бессмысленный, но грозный взгляд черепа. Судя по янтарной лужице, растекшейся вокруг стоявшего перед ней кубка, Афина уже не единожды успела приложиться к нектару. На это же указывал и ее помутневший взгляд, которым она изредка мрачно обозревала вокруг себя. - Опять налижется! – с мстительной радостью подумала Геката. – Интересно, по какому поводу на сей раз?
Скользнув глазами мимо пустующего кресла, Чародейка уставилась на Артемиду. – Вот кого хрен споишь, и хрен расстроишь! – с невольной завистью, сварливо подумала она. – И чего она всегда такая жизнерадостная и улыбчивая? Может она просто дура! – попыталась Геката успокоить сама себя и свою вспыхнувшую ревность. Но утешения эта мысль не принесла. Она слишком хорошо знала, что уж кого-кого, а Охотницу обвинить в глупости, а тем более назвать дурой – было невозможно. Недаром же эта стройная, энергичная девица считалась любимицей Кронида. Обладая чрезвычайно легким и незлобивым нравом, Арти, тем не менее удивляла более старших богов – и в первую очередь своего отца - своей рассудочностью, хо-лодной расчетливостью и великодушием. Темпераментная, как молодая козочка, веселая, как птаха, - она с полным правом пользовалась любовью и уважением большинства из Бессмертных. Даже сама Геката, с ее ненавистью ко всем и всему, связанному с Кронидом, была вынуждена признаться самой себе в симпатии к этой молодухе. Особенно Чародейке импонировали остроумие и колкость Артемиды, которые она использовала редко, но к месту и по теме. При чем жертвы ее шуточек и подколов как правило даже не могли обидеться, понимая, что сами сплоховали, и открыв рот для глупости – нарвались не на ту.
Геката давно не виделась с Артемидой, но все же была поражена переменам, которые в Новом Мире не обошли стороной и внешность Охотницы. От памятной ей златокудрой гривы остались лишь смутные воспоминания. Теперь, уже тёмно-каштановые волосы Артемиды были коротко острижены, придав своей обладательнице сходство с небрежно всклоченными вихрами какого-нибудь подростка. От романтичных девических одеяний так же не осталось и следа – вязаная, шафранная кофта из грубой, козьей шерсти, и - коричневые штаны. На груди поблескивал золотой медальон с черненым изображением бегущей лани. Артемида о чём-то увлеченно шушукалась с сидящим рядом Гефестом, и оба они то и дело зажимали ладошками рты, давясь и булькая от смеха. Гефест, случайно перехвативший тяжелый взгляд Гекаты, радостно закивал ей, блестя стеклами съехавших на кончик носа очков, но Чародейка предпочла никак не реагировать на приветствие любовника, и повела взгляд дальше, скользя по лицам сидящих за столом богов.
Пышнотелая, розовощёкая Немезида рассеянно листала какой-то журнальчик, - видать новую порнушку с эфебами у Приапа  выпросила, - подумала Геката. Рядом с Неотвратимой тихо дремала Миролюбивая Эйрена. Тритон, заменявший отсутствующего отца, Посейдона, поглаживал свои длинные волосы – ярко-зеленого цвета, и о чем-то тихо спорил с худенькой, востроносой Гестией. Домохозяйка неприятно поразила Гекату своим вычурным, броским макияжем, нелепой прической – радужно-торчащий гребень и выбритые виски, - и множеством золотых колечек – в ушах, носу, бровях, и даже – на губе! Когда крашеный ротик Гестии на миг приоткрылся, Чародейка содрогнулась от отвращения, - язык Домохозяйки тоже оказался проколот, и на его кончике поблескивала какая-то серебряная финтифлюшка. - От скуки и безделья совсем взбесилась, - раздраженно подумала Чародейка, поспешно отводя взгляд от оскалившейся в жутковатой ухмылке Гестии… Следующим сидел Асклепий. Сложив ручки на животике, Айболит добродушно хлопал глазками, с интересом наблюдая за милующейся парочкой – Атой и Гименеем. - Интересно, - хохотнула про себя Геката, - какой он им диагноз поставил? Эх, если бы Атка не пообещала мне уговорить Гименея дать согласие на мой брак с Аидом, я б этот ихний тандем ни в жисть не допустила бы. Да и, вообще, не сидела бы в этом петушатнике, как квочка. Раздраженно ругнувшись под нос, Чародейка обратила свой взор на следующего сидящего бога. Им был… Аполлон.
Геката поперхнулась душистым нектаром и хрипло закашлялась, обратив на себя внимание всех находившихся в Зале Совета. Аполлон так же поднял на неё свой задумчивый, печальный взгляд, и у Чародейки возникло непреодолимое желание сделаться крохотной мышкой и незаметно уползти под стол. Но мышкой она не стала, и ей пришлось целую минуту смущенно кряхтеть и краснеть под оценивающими и любопытными взглядами. Но самым ужасным было то, что на ее роскошном платье медленно расползалось зловещее, темное пятно от пролитого напитка. Геката чуть не взвыла от злости и обиды. С напряженно-каменным лицом она подозвала к себе распорядителя, и, когда он услужливо склонился к ней, свистящим шепотом ве-лела ему принести немедленно веер. К счастью, к этому моменту, члены Совета успели насладиться зрелищем её позора и вернулись к своим делам.
«Треклятый идиот! – кусая в ярости губы, беззвучно вопила Геката, испепеляя взглядом печально потупившегося Аполлона. – Из-за тебя я испоганила свое новое платье! Да что же это творится со всеми Бессмертными? Они изменились до такой степени, что можно свихнуться и окриветь!»
Вряд ли кто из богов стал бы спорить по этому поводу. Все Бессмертные в Новом Мире не были похожи на себя, при чем касалось это даже не характера и привычек, а в первую очередь - внешнего вида. Взять того же Аполлона, которого Бессмертные в шутку называли уже здесь, в Новом Мире, модным словом Продюсер, за его интерес к молодым талантам и дарованиям, и опеку над ними. Геката помнила его розовощеким, светлооким и златокудрым юношей, милым и улыбчивым, как и его сестра Артемида. Теперь же от обладателя красивого голоса и ладной, стройной фигуры осталась лишь блеклая тень. Вернее, это был совершенно другой… хм, человек. Не удивительно, что Геката была так потрясена, с трудом узнав его только лишь благодаря золотой кифаре, лежащей перед ним на столе. Аполлон сильно похудел и осунулся, при этом умудрившись даже стать меньше ростом. Гладкая, шелковистая кожа из нежно-бронзовой стала смуглой, а светлые, золотистые волосы – чернее воронова крыла. Серая с золотом, шелковая тога мешковато сидела на излишне постройневшем теле; и вообще, фигура когда-то бога-атлета была теперь какой-то… хрупкой, и даже… женственной. Изящные пальцы правой руки, украшенные перстнями, рассеянно касались струн сладкоголосой кифары, а левой – теребили золотые листики лаврового венка на голове.
-О, Боги, как же жизнь надругалась над тобой! – ворчливо пробормотала Геката, забирая веер у распорядителя, прикрывая им винное пятно на груди, и одновременно продолжая разглядывать несчастное лицо Продюсера. – А ведь ты был таким лапкой, когда я тебя видела в последний раз… Что же тебя так гложет? Надо будет узнать после собрания…
Возня и сдавленный смех с левой стороны отвлекли Гекату, и она с недовольным видом покосилась на своих соседей. Это была Безумная Ата, на коленях у которой сидел красавчик Гименей. Широкая, белозубая улыбка сияла на счастливом лице вечно юного Бессмертного. Причиной тому были слова, которые Ата нашептывала на ухо своему возлюбленному, в то время как ее шаловливые ручонки беспардонно шарили в прорезях его коротенького хитончика и щекотали в интимных местах. Столкнувшись с суровым, осуждающим взглядом Гекаты, Ата на миг притворно зажмурилась, но тут же прыснула от смеха, и продолжила свое постыдное занятие.
-Тьфу! – не сдержавшись, сплюнула Чародейка.
-С каких это пор ты стала поборницей морали, душенька? – Знакомый хрипловатый и полный иронии голос заставил Гекату вздрогнуть, и она едва вторично не плеснула на себя нектар из кубка. Повернувшись к соседке, сидящей с правой стороны, Геката встретилась взглядом с Геей. Та, ехидно прищурила глаз, и выпустила изо рта, прямо в лицо собеседнице, густую струйку сизоватого табачного дыма. – Чего молчишь?
-Я… - Геката невольно смутилась под испытующим, насмешливым взглядом и с большим трудом сумела взять себя в руки. - Я, Праматерь… Мне по барабану чем они занимаются, но здесь все же Высший Совет Богов, а не бордель.
-Да ладно тебе умничать. Забыла сама-то, какой вертихвосткой была? И ни чего, глазки строила всем подвернувшимся мужикам, даже смертным. Пусть теперь молодежь веселится.
-Я тя люблю, Всекормящая! – хохоча, прокудахтала Ата, высовываясь из-за плеча Гекаты. Гея покровительственно улыбнулась Безумной. – Только ты способна понять высокие чюйства!
-Мама, ну что вы гоните?! – прошипела Чародейка, делая страшное лицо. – У меня мужиков-то было всего сотни четыре. Да я среди всего этого разврата, считайте, девственница.
-Зашилась, что ли? – насмешливо изумилась Гея.
-Не-а, она освоила альтернативные виды секса! – вновь встряла вредная Ата, необдуманно положив свой острый подбородок на широкое плечо подруги.
-Заткнись, сучка! – рявкнула Геката, и со всей силы шваркнула зазевавшуюся безумицу веером по морде. Та взвизгнула и исчезла. – Вы бы лучше Крониду подобное замечание сделали. Он-то счёт своим любовным победам давненько уже не ведет.
-Надо будет, и его носом ткну, не забоюсь, - мрачно пробубнила Праматерь сквозь очередное облако сизого дыма. Геката не смогла отказать себе в злорадной ухмылке, дерзко взглянув при этом на тревожно косившегося в их сторону Зевса. Она хорошо знала о древней и лютой неприязни, которую Гея питала к сыну Крона. – Ты я вижу, уже успела испоганить очередное свое платье? – Вопрос Праматери разом опустил Чародейку с небес на землю. – Всё такая же неряха!
Желая переменить тему, Геката сделала вид, что не услышала обидных слов, а повертев головой, спросила сама:
-Какой-то странный нынче состав Совета. Народу мало, и многих Старейших нету. Это, что, тоже дань новой моде?
-Нет. Это вроде как Военный Совет, - презрительно хмыкнула Гея. Геката краем глаза взглянула на вальяжно развалившуюся в кресле Праматерь, и со злорадством отметила про себя, что и та не избежала изменений во внешности. Всекормящая выглядела теперь чуть старше и грузнее, на что указывал изрядный слой макияжа на лице и пышные складки драпировки в одеянии. Когда-то пышные, темные волосы, заплетенные неизменно в толстые косы до пояса, теперь были заменены короткой небрежной прической. Лишь в одном Гея по-прежнему осталась верна себе – она всегда обожала украшения из драгоценных камней, и сейчас - на каждом ее пальце сверкал перстень, руки – от запястья до локтей – обвивали золотые браслеты, больше похожие на воинские наручи. Под складками изумрудно-зеленой тоги едва заметен был её знаменитый «алмазный пояс», на застежке которого мрачно блистал огромный коричневый бриллиант. С шеи на грудь, на толстой, витой цепи из червонного золота, свисал медальон с эмблемой Геи: две извивающиеся кольцами змеи, кусающие друг друга за хвост. Но весь этот привычно-архаичный образ враз разрушал единственный модерновый штрих – тонкая папироса в длинном, позолоченном мундштуке! – Тоже мне, вояки собрались! – Возмущенно фыркнувшая Праматерь вернула Гекату в реальность, оборвав размышления.
-Пожалуй, маман, ты права, - кивнула Чародейка, - я что-то не вижу здесь ни Ареса, ни Посейдона, ни Аида, ни кого-нибудь из героев…
-А ты думаешь, какого хрена лысого мы здесь задницы свои мнём, и не начинаем Совет? – ждем прибытия с передовой кого-нибудь из вояк. – Гея раздраженно мотнула головой, и ее тяжелые, золотые серьги возмущенно бряцнули.
-Хм, а по какой причине отсутствует Гелиос? И где Стикс? Она должна быть здесь обязательно, я знаю.
-Вот ты знаешь, а я – нет! – Зубы Геи с такой яростью стиснули мундштук, что послышался явственный скрежет. – И, вообще, я уже мало что понимаю из происходящего здесь. Бедлам какой-то!
-А что вообще слышно… - начала было Геката, но в этот момент перламутровые створы дверей резко распахнулись и в Зал Совета, стремительно ворвался Арес.
Приземистый и коренастый, похожий на коряжку старого дуба, бог войны был облачен в расхристанные, сильно запыленные доспехи – алые с золотой чеканкой. Обветренное, багровое лицо Вояки, покрытое старыми боевыми шрамами, выражало крайнюю степень раздражения и усталости.
-Наконец-то, сынуля пожаловал! – Зевс широким жестом указал Аресу на свободное кресло за столом. – Ты, я вижу, сразу с дороги.
-Нет, я специально вывалялся в выгребной яме у входа в твой дворец! – огрызнулся Вояка, плюхаясь в кресло. – Ессесно, я с дороги! Едва не загнал своих крылатых коней, так спешил, чтобы почесать тут с вами языки.
-Ты прибыл один? А где мои братья?
-Ага! Щас они бросят свои войска, попросят уродов Хаоса чуток повременить с атаками, и прискочат сюда! Папань, ну ты хоть думай, чо говоришь-та!
-Довольно, Арик! – строго цыкнул на Вояку Кронид. – Я понимаю, ты устал, но за базаром своим всё же последи, ты не в окопе. К тому же, здесь дамы.
Арес обвел присутствующих дам-богинь таким красноречивым взглядом, что каждая из них и без слов поняла, какой бэ-бэшкой он её считает, а так же где, и в какого цвета обуви он её видел…
-Ну, раз ты один, мы, пожалуй, можем начать Совет, - поспешно объявил Зевс, и ткнул локтем под ребра Гермесу. Тот проворно вскочил на ноги, и, своим противным, надтреснутым голосом, громко провозгласил:
-По воле Владыки мира и Царя богов, державного Громовержца и многославного Повелителя земли и небес, - да начнется этот Совет богов! Пред лицом Владыки да уважайте держащего слово, и да пусть ваших уст не коснется ложь и клевета!

*   *   *   *   *
-Прежде всего, - начал Зевс, - давайте послушаем, какие у нас новости на передовой. Арес, тебе слово!
-Ху… кхе-кхе… плохие у меня новости. – Вояка с мрачным видом следил за тем, как Ганимед трясущейся рукой, наливает ему в кубок нектар. – Армады Хаоса теснят нас со всех сторон. Кровопролитные бои идут уже на подступах к дворцу Миноса. Еще немного, и нас оттеснят в глубь Лабиринта. Учитывая то, что Портал расположен в самом его сердце, мы сможем сдерживать врага максимум декаду. Если же Загрей бросит против нас дополнительные свежие силы, то печальная развязка может наступить и через несколько дней.
-Сколько же у Загрея сил?
-Этого не могу знать даже я. Такое впечатление, что он их черпает из козлиного рога Амалфеи. Мы выкашиваем их тысячами, словно сорную траву, но на их места тут же встают десятки тысяч новых.
-И что за воины в армии Хаоса? – глухим голосом поинтересовалась Афина.
-Это не смертные люди, - их мы не видели во вражеских рядах; против нас воюют какие-то уродливые, серые твари, похожие на тени тартара. Но вот командуют ими – Бессмертные!
-Кто?! – прорычал Зевс.
-Титаны.
-Вот ублюдки! Что ж я их пожалел тогда! Надо было… в бараний рог…
-Притормози верблюдов! – громыхнула кулаком по столу Гея. – Не забывай, что ты говоришь о моих детях.
-Твои дети, маманя, между прочим, тянутся не только к моему горлу. Если они одержат победу, то не поздоровится и тебе, это уж в Дельфы не ходи. Продолжай, Арес!
-Все войска Хаоса подчиняются на прямую Крону…
-Старый козел! – не сдержавшись, опять рявкнул Зевс. На сей раз никто ему не возразил.
-Ну а в ставке наши разведчики заметили много интересных и знакомых всем нам физиономий. Там и Ехидна, и Тифон с Пифоном. Но правой рукой у Загрея – Эреб.
-Гнилой старикашка! Он с самого начала начал грызть ножки моего трона. И ведь, тварь, никогда сам-то не лез на первые роли, все исподтишка, из темноты, да чужими руками гадил мне. – Зевс резко повернулся к Гекате и, пылающим от ярости взглядом, уставился на нее: – Вот ты скажи мне, ну какого ж рожна вам, Древнейшим, надо? Ведь у всех у вас была возможность побороться за верховную власть, ещё когда меня даже на свете не было. Но вы трусливо уступили её сперва моему папашке, Крону, а когда он воссел, вот тогда вы подняли хай и начали плести вокруг него интрижки. Потом, пахан нас наплодил, да и опомнился, что мол, конкурентов-то сколько! – и решил нас, кровиночек своих захавать. Да только не на тех напал, маразматик, подавился он мною! И опять вы, Древнейшие, не рыпались что-то, не воевали ни с ним, ни со мной. А вот как я трон-то занял, тут-то вы и заголосили из своих норок и щелей, как крысы голодные…
-Сам ты крыса сиволапая! – заорала взбешенная Геката, вскакивая со своего места, и угрожающе нависая над столом. – Мне лично до там-тама твой трон, но ты же узурпировал всю власть! Всю!!! Тебе мало было только неба и земли, ты совал свой конопатый нос и в чужие дела. Я с древнейших времен почиталась смертными, но тебе надо было унизить меня, сделав так, что я стала каким-то задрипаным божком для полусумасшедших старух. Где мои храмы? – в руинах! Где мои алтари? – поросли бурьяном и загажены воробьями! Да этим смертным просифурам – Кирке и Медее, и то больше почета и уважения, чем мне Великой Чародейке!
-Не ори на папу! – взвилась теперь уже Афина. – Ты, ёптыть, сама вякала на каждом перекрестке, что Власть тебе не нужна, а щас вона как зачирикала! Кто занимался массовой культурно-просветительной работой со смертными, тому и храмы новые строили, и жертвы регулярно приносили, а кто, ёптыть, бока отлеживал, да песенки глупые попевал, тот пусть лапу сосет!
-Это на кого это ты намякиваешь, сова лысая?! – прогремел в Зале хорошо поставленный голос Геры. – Ты сама-то, кроме как лизать Зевсу зад, чем занимаешься? Воительница! – что ж ты не на фронте? Что ж не крушишь врагов Олимпа?
-Не боись, певичка, мне и здесь дел хватает! – огрызнулась Паллада.
-Знаю я твои дела! – Гера ядовито расхохоталась. – Видала я твои модельные платья, - «писк нового сезона»! Траченные молью и паршой, крашенные крысиные шкурки выдаешь за тушканов, да из рваной марли хламиды мастрячишь. Да нищего бомжа в эти тряпки обрядить, и то грех - Харона кондратий хватит!
-Вау! Куры понеслись! – хрипло хохотнула Афина, багровея от ярости. – А твоим писклявым вокалом можно было бы извести всех сирен в Ойкумене! Ты на подпевки возьми себе Орфа и Кербера, втроем выть сподручнее. Голосок-то тебе, небось, Харибда ставила?
-Всё сказала, кутюрьиха?! – прорычала Гера.
-Могу еще добавить, полоротая! – не осталась в долгу Афина.
-Заткнитесь, вы, обе! – Зевс громыхнул кулаками по столу. Богини замолчали, и, испепеляя друг дружку яростными взглядами, уселись на свои места. Кронид обвел притихших богов мрачным, тяжелым взглядом и тяжко вздохнул. – Стикс была права, как можем мы бороться с общим Врагом, когда грыземся из-за пустяков между собой. Нам необходимо покончить с распрями и объединиться. – Зевс помолчал, затем, мучительно скривившись, выдавил из себя: - Я готов первым сделать шаг к этому. Геката! – Чародейка вздрогнула и настороженно уставилась на Кронида. – Я… признаю, что был во многом не прав… по отношению к тебе. Твоя роль… твоё место среди богов – незаслуженно принижены. И в том есть моя вина. Клянусь водами Стикс, что с этого момента твой статус на Агоре будет поднят, и ты займешь подобающее тебе место. Я предлагаю тебе мир.
За столом воцарилась неправдоподобная, мертвая тишина. Ошеломленные услышанным боги, выпучив глаза, пялились то на Зевса, то на Гекату. Та и сама была потрясена до глубины души. Болезненный щипок за ляжку вывел Чародейку из ступора и заставил ее подскочить на месте. Сидящая рядом Гея довольно ухмыльнулась:
-Мне пришлось сделать это, милочка, - прошипела она сквозь зубы, - чтобы ты поняла, что слух тебя не подвел, и ты не сошла с ума. Кронид действительно попросил у тебя прощения. – Геката тупо уставилась на Праматерь. Та ухмыльнулась еще шире. – Я сама обалдела от его слов. Но теперь тебе нужно очухаться, взять себя в руки и ответить ему.
-А чего я должна ответить? – пробормотала Чародейка.
-Пошли его куда подальше… или сделай ответный реверанс и прими предложение о мире. Никогда не думала, что скажу это, но второе, пожалуй, все же будет умнее и правильнее.
Под цепкими взглядами остальных богов, смущенно покашливая и поправляя складки на платье, Геката медленно поднялась на ноги и исподлобья посмотрела на стоявшего по другую сторону стола Зевса.
-Я… - Геката на миг запнулась, но тут же продолжила более уверенным тоном: - Я и сама была еще той… стервозой. Были и у меня ошибки… иногда. Но сейчас, когда мы находимся перед лицом серьезной опасности и нужно объединить все усилия для победы, я… рада тому, что появилась возможность забыть старые распри и примириться. Поэтому, я принимаю твои извинения, Громовержец, и в ответ прошу и тебя простить мне былые прегрешения. По сему, миру – быть!
Последние слова Гекаты потонули в радостном реве богов и бурных овациях. Кронид широким шагом обошел вокруг стола и порывисто заключил расчувствовавшуюся богиню в свои объятия. Неведомо откуда появившиеся крылатые амурчики, радостно щебеча, засыпали парочку благоухающими лепестками роз и золотистыми блестками конфетти. Кое-кто из ликующих богов даже прослезился. Ата, от избытка чувств, начала энергично подбрасывать в воздух хохочущего Гименея, всякий раз рискуя не поймать его и свернуть бедняжке шею.
-Все это, конечно, очень мило, но, надеюсь, я притащился сюда не для того, чтобы пялиться на эти розовые сопли?! – Дрожащий от ярости рык перекрыл собой здравицы олимпийцев, заставив всех разом умолкнуть. Все взоры обратились в сторону багрового от гнева Ареса. – Если забыли – идет жестокая война, и в этот самый момент, отец, твои братья, Посейдон и Аид, и многие другие достойные персоны, воюют с Врагом. Может, мы все же вернемся к делу?
-Ты прав, Арес. – Зевс смущенно кивнул, еще раз ласково потрепал зардевшуюся от счастья Гекату за щеку, и зашагал к своему трону. – Теперь, когда мы вновь стали единой семьей, мы можем спокойно вернуться к нашему важному делу и все обсудить. Продолжай свой доклад, сын.

*   *   *   *   *
-Итак, Арес, что ещё у тебя есть сообщить Агоре?
-Есть одна странность… - Вояка мрачно поскреб грязную рыжую щетину на подбородке. – Ты, отец, уже должно быть слышал о том, что происходит с иноземными Кузенами?
-Они всё так же не торопятся покинуть Старый Мир? – нахмурился Зевс.
-У нас с твоими братьями сложилось впечатление, что они по какой-то причине не могут этого сделать.
-Что это значит?
-Если бы я сам знал! Скажем, те же гиперборейские Бессмертные, по нашим сведениям ведут кровопролитные сражения с войсками Хаоса у стен Асгарда, но так и не покинули пока Северные земли. А их смертные толпами валят через Портал, но ни один из людей, даже их Герои, не могут толком объяснить, что происходит с их богами, и почему они не с ними. Мы неоднократно посылали к ним гонцов, но они либо так и не возвратились, либо возвратились очень быстро, сообщив, что не сумели пробиться через кордоны Хаоса.
-Бред какой-то.
-Точно. И с Кузенами других земель почти та же история.
-Бред, бред… И что же будет с этими покинутыми народами? Кто будет управлять ими? Где они разместятся на новом месте? Это же анархия полнейшая!
-Боюсь, что к этому уже идет, - вкрадчиво проскрипел со своего места Гермес. - Пока с ролью лидеров и вождей справляются Герои, они отвели свои народы на новые, свободные земли и дали указания основывать там города и поселения, но надолго такое положение вряд ли сохранится. Людям необходимы боги, необходимы храмы и святилища; они хотят привычно обращать свои мольбы к Бессмертным, приносить им жертвы, и получать взамен наставления, советы и дары.
-Понятно, - отмахнулся Кронид, - полный набор обычной халявы для тупой скотины: я тебе – молоко и шерсть, а ты - корми и защищай меня.
-Это логично, - заметила Геката, - бараны не могут обходиться без пастыря; они либо разбредутся и одичают, либо станут обедом для хищника.
-Но нам и своих баранов хватает, - раздраженно пробурчал Зевс, бросая рассеянный взгляд на высокое стрельчатое окно. – Не хватало нам ещё забот ломать голову о чужих, брошенных на произвол судьбы нерадивыми пастухами.
-А что, если всё это не спроста? – внезапно послышался хриплый голос Геи.
-О чём ты, Праматерь?
-Что, если это странное поведение Кузенов – часть плана Загрея? Может быть, он нарочно удерживает их в Старом Мире и не дает им уйти.
-Для чего ему эта обуза?
-Кажется, ты сам уже ответил на свой вопрос: анархия, бардак в мире, привычный порядок нарушен, и все идет кувырком. Если мы оставим иноземных смертных жить своим умом, без опеки Бессмертных, то очень скоро они и в самом деле превратятся в стадо животных, но только ни кем не управляемое и с непредсказуемыми действиями. Взбесившиеся бараны – это, знаешь ли, тоже какая никакая, а сила, при том опасная. Ты меня слушаешь, Кронид?
-Да-да, я слушаю… - Зевс, тревожно нахмурясь, переводил взгляд с одного окна на другое. – В чем дело? Что происходит? Гермес, разве уже наступил вечер?
-Повелитель, лишь недавно минул полдень.
-Значит, солнце должно быть в зените. Почему же тогда я вижу за окном сумерки? – Удивленно переговариваясь, боги встали из-за стола и приблизились к окнам. – Мой дворец освещен искусственным светом гефестовских кристаллов, и, насколько я вижу, сейчас светят лишь они. Значит на земле вообще царит мрак. Кто дозволил это безобразие?! Почему я не в курсе дела? И, вообще, где Гелиос? Он до сих пор так и не явился на Совет?
-Он предупредил, что задержится, - пожал плечами Гермес.
-Разыскать его немедля!!! – заорал взбешенный Громовержец.
Но еще до того, как гонцы ринулись исполнять приказание, через распахнутые настежь двери, в Зал вбежал сам Лучезарный.
-Мама миа! – неприлично громко изумилась Артемида, и даже влезла на сидение своего стула с ногами. – Ара, что, цирк приехал?!!
-Дорогой мой, ты чего, из колесницы выпал? – опешил Зевс.
Гелиос, и вправду, выглядел несколько необычно. Его сверкающая золотом тога была изодрана и замызгана грязью; лицо - так же изрядно помятое – покрывали многочисленные ссадины и порезы, опухшие губы почернели от спекшейся крови, а левый глаз украшал огромный, багровый бланш. Остатки темных волос на голове, обычно аккуратно зачесанные назад, теперь были взъерошены, в таком же беспорядке находилась и бородка.
-Саи мои! - заламывая руки, взвыл с порога Гелиос. – На меня только фто было совелшено сводейское нападение!
-Да кому ты нужен, пенек, - еле слышно хмыкнула Ата. Лучезарный попытался гневно сверкнуть очами, но подбитый глаз помешал скорчить нужную физиономию.
-Это несмефно!!! – горестно скривился он. – Напали ив вафады, уфили моих коникоф, а потом и фамово меня оттелали под глецкий олех. Полвали одевду, набили молду, и, вот – выбиви пефледние зувы! – Гелиос широко распахнул рот и продемонстрировал всем желающим зияющую брешь в верхней челюсти.
-Кто посмел напасть на тебя?! – грозно насупился Зевс.
-На них быви челные маски, - я не фидел. Но фамое уфасное – негодяи похитили мою колону!
-Тогда понятно, почему наступила темнота в неурочный час, - покачала головой Геката.
-Загрей! – это опять дело рук Загрея! – прорычал Кронид, потрясая сжатыми кулаками над головой. – Но на кой ляд ему сдался Венец Света?
-Чтобы посеять хаос и сумятицу уже и в Новом Мире, - глухо произнесла Гея. – Теперь и эти земли ни чем не лучше покинутой нами Эллады. Мы-то проживем и без светила, но вот смертные…
-Значит, Венец необходимо вернуть. Геката! – Зевс стремительно обернулся к Чародейке. – Мне понадобятся твои стигийские псы.
-Ты получишь их немедля, - кивнула та.
-Артемида! Твои лесные Охотники все так же опытны и чуют след даже в воздухе?
-О да, отец! Я сейчас же отошлю к ним своего сокола, и они начнут охоту.
-Отлично. Уверен, похитители попытаются переправить Венец через Портал в Старый Мир. Ганимед! – Виночерпий подскочил к Громовержцу. – Живо отправь моего орла к Посейдону с депешей: ни одна муха, ни один червяк, ни одно существо – не должны просочиться через Портал на вражескую территорию! Если Венец Света еще в Новом Мире, - а он не мог так быстро покинуть его, - мы отыщем его, и тех, кто его похитил. И тогда я покажу – чьи в лесу шишки!!!

11.
ВСЁ ПЛОХО. И ЕЩЕ ХУЖЕ
Агора заседала в Зале Совета еще несколько часов, после чего боги разошлись, каждый, при этом, получив свое задание. Распределить роли и зоны ответственности оказалось сложнее, чем могло показаться на первый взгляд, несколько раз жаркие дебаты едва не переросли из ругани в потасовки. Наконец, все разногласия были улажены, а «слоны» - поделены и розданы. Кроме того, Громовержец, наконец, утвердил лавагета, который, вслед за Аресом, должен будет повести свежие войска смертных в помощь защитникам Портала.
Умница Асклепий, за неполный час, успел привести несчастного Гелиоса в божеский вид; при этом, он не только залечил все ссадины и порезы, и искусно замазал синяк под глазом, сделав его едва заметным, но и умудрился вставить Лучезарному три выбитых передних зуба. Правда, одну фиксу непоседливый пациент неудачно выдавил языком, прежде, чем чудо-клей успел схватиться, и теперь, улыбаясь, щербатый Гелиос выглядел препотешно.
Гера одной из первых покинула собрание, отказавшись отобедать в обществе супруга и сославшись на срочные дела. Зевс, предполагавший подобный ответ, не стал настаивать и не очень-то огорчился. В сопровождении Гефеста и Артемиды он прошел в обеденный зал, где их уже ожидал накрытый стол, и где, чуть позже, к их компании присоединились Афина и Аполлон.
-Отец, - Аполлон вежливо дернул Зевса за узорчатую полу плаща, - мне, это самое,  нужно переговорить с тобой с глазу на глаз.
-После трапезы, Лончик.
-Но это важно…
-После! – Кронид сердито сверкнул на сына глазами и возлег на кушетку во главе стола. Опять будет грузить меня своим нытьем по поводу помощи Гераклу. – Раздраженно подумал Громовержец. – Я, конечно, не против их нежных отношений, но затевать ссору с  Фемидой мне сейчас не сподручно.
Боги едва успели приступить к трапезе, как двери с треском распахнулись и в зал вбежала… Геката. За ее широким плечом маячила хмурая мордочка Гермеса. Скуластое лицо Чародейки покрывала такая смертельная бледность, а в выпученных глазах читался столь откровенный ужас, что сердце Громовержца невольно сжалось от нехорошего предчувствия.
-Беда, Зевс! – хрипло выпалила богиня с порога и стремительно ринулась через зал к столу. Она, как с иронией отметил про себя Зевс, уже успела переодеться, сменив испорченное нектаром платье на другое, не менее роскошное.
-Думаю, что произошло нечто из ряда вон, иначе… - произнес было Кронид, но Геката, обессилено рухнув на свободную кушетку, не дала ему закончить фразу:
-Произошло не просто из ряда вон, произошло нечто кошмарное! Персефона только что привезла на Ново-Олимп своего супруга!..
-Аид здесь? – Зевс изумленно приподнялся на своем ложе. – Это крайне удивительно, но что же здесь ужасного? Я рад буду увидеть своего брата…
-Дослушай! Аид был вызван Персефоной внезапно и тайно, даже я узнала об этом, лишь увидев его здесь. И причиной его поспешного прибытия явилось то, что царство Мертвых… пусто!
-Не понял. – Зевс отставил кубок в сторону и сел на ложе.
-Души умерших покинули скорбный удел.
-Неудачная шутка, тетушка, - нахмурился Кронид. – Этого не может быть, потому что такого быть не может.
-Но невозможное произошло!
-И куда же они… делись? Просто сбежали, разбрелись? Миновав беспрепятственно уйму кордонов, заграждений, стражи. Цербера у входа, наконец. Ты сама понимаешь, что говоришь?
-Я понимаю, чай, не дура, - раздраженно огрызнулась Чародейка.
-И что говорят стражи?
-Большая их часть разбежалась, страшась наказания, те же, что остались, клянутся всеми богами, что ничего не знают и не видели.
-Бред какой-то! А что говорит сама Персефона? Она-то куда смотрела?
-Ничего вразумительного я от нее не добилась, она постоянно плачет.
-Поздно реветь! – прорычал Зевс, багровея от подступающего бешенства. – А ты сама? – ты же тоже несешь ответственность за то, что происходит в Подземном Царстве.
-Ну, уж дудки! Ты на меня это не вешай. Забыл? - я уже давно, по твоему указу, отстранена от этой работы, на мне лишь патрулирование погостов и ядохимикаты.
-Проклятье! – Кронид вскочил на ноги. – Надо срочно поговорить с этим горе-Пилартом.
-Вряд ли ты сможешь добиться от него чего-нибудь вразумительного.
-О чем ты?
-Похоже, он… немного не в себе от свалившейся напасти.
-Не понял.
-Тронулся он умом. Свихнулся. Сбрендил. С ума сошел, понял? Э, да что я тебе долдоню, идем и сам увидишь, он в соседнем зале.
Как ни трудно было поверить в сумасшествие Повелителя Подземного Мира, но Геката оказалась права. Хтоний сидел безучастный ко всему, погасшими, мутными глазами пялился перед собой, никого не замечая, и ни как не реагировал на происходящее вокруг него. Зевс долго прыгал перед братом, орал благим матом ему в ухо, хлестал по впалым, бледным щекам – результат был нулевой.
-Может ему иголки под ногти запихнуть? – шумно дыша от бесплодных стараний, просипел Кронид.
-В задницу их себе запихни! – истерично завизжала Персефона, и разразилась новым потоком горючих слез.
-Не, я это так, гипотетически, - смутился Зевс, тяжело оседая на кушетку. – Вдруг болевой шок вернет его в чувство.
-Боюсь, что это ему не поможет, - мрачно пробурчала стоящая рядом Геката. Она тоже сильно переживала помрачение рассудка у Аида, правда, имея на то свои причины. Она готова была завыть от тоски и обиды, хорошо понимая, что теперь, даже содействие Гименея, не поможет ей осуществить ее розовую мечту: женить на себе Повелителя Подземного Мира и на законных основаниях прибрать к рукам Огненный Венец. При этом, наличие уже имеющейся живой и законной супруги у Аида ее нисколько не смущало. «Сегодня жива, - завтра глядишь, захворала и загнулась», - так обычно убеждала саму себя хитрунья. Но теперь, когда события повернулись столь неожиданной и досадной стороной, все залежи ядов и отрав в ее Лаборатории теряли всякий смысл.
-Слышь, Сефончик, - Громовержец похлопал ревущую Персефону по кудрявой голове. – Братан хоть успел тебе чего сказать, прежде чем… ну… того?
-Да от нее щас тоже толку… - Геката осеклась, заметив, как Персефона вдруг подняла голову и оторвала ладони от зареванного, опухшего лица.
-Сказал, - сдавленным от слез голосом, проблеяла несчастная. – Он… сказал, что-то типа: теперь я все понял… и еще: о, нет, эту армию нам не победить… а по-том… потом он так ди-и-ико, как кентавр, заржал, - вроде, как засмеялся… и… всё-о-о!!! – Слезы неудержимым потоком хлынули из глаз Персефоны, и она бросилась заливать ими плечо безучастно сидевшего рядом мужа, оплакивая его, как вдова покойника.
-М-да… - Зевс разочаровано почесал стриженый затылок. – Немного же он успел сказать. А смысла в этом и того меньше. О-о, как же я ненавижу головоломки! Ладно. Персефона, сейчас Гермес проводит брата и тебя в комнаты, отведенные для вас, - Аиду нужно отдохнуть. Позже я пришлю к нему Асклепия, может он чего сможет сделать… Геката, как на счет перекусить? – Та милостиво кивнула. – Вот и хорошо. А заодно и потолкуем.
Когда боги вернулись к столу, где их ждала остальная компания, прерванная трапеза была продолжена.
-Кстати, - промычала Геката, энергично уминая амброзию, - а почему Стикс не присутствовала на Совете?
-Я ее отправил послицей к Загрею, - ответил Зевс. Чародейка едва не подавилась жёваными ягодами, вовремя успев выплюнуть их обратно на блюдо. Сидевший рядом и деливший с ней блюдо Гефест с тоской взглянул на запоганенное кушанье, но замечание сделать не посмел.
-То есть, как к Загрею? Он же из неё чучело сделает и назад отошлет.
-В общем-то, подобный поворот возможен. Но больше некому. Посуди сама: Стикс – тётка умная, даже сверх того! Опять же, и у Хаоса, и у Загрея с ней всегда были ровные отношения. В любом случае, только у Стикс самые высокие шансы добиться встречи с Врагом, вывести его на разговор, и вернуться невредимой назад. Разве я не прав?
-Поживем – увидим, - буркнула Геката. – Ганимед, принести нам с Гефи… Гефестом новую порцию амброзии.
-Есть у кого-нибудь мысли по поводу этих… Серых, что воюют за Загрея? – обратился Зевс ко всем присутствующим.
-У меня есть одно соображение, - задумчиво произнесла Афина, полируя салфеткой свою бритую макушку. - Оно мне кажется чудовищно нереальным, но объясняет всю сложившуюся ситуацию. – Боги перестали жевать и напряженно уставились на Палладу. – Вы не видите связи между опустевшим аидом и этими Серыми?
-Ты считаешь… - пораженно привстал Зевс.
-Загрею, каким-то образом удалось найти вход в Подземное царство и завладеть всеми душами умерших.
-Разве это возможно?
-Я, короче, слышал о чем-то подобном, - кивнул Аполлон. – В свое время, еще в Старом Мире, Орфею удалось найти другой путь в аид.
-А Хтоний в курсе, что его владения дырявые, как решето?
-Он знал об этом, - подала голос Геката, - и много раз жаловался мне, что выбивается из сил, затыкая то здесь, то там новые лазейки.
-Их же не крысы с кротами роют!
-Не забывай, племяш, что тело Геи живое, в нём много отверстий, которыми она дышит, и через которые избавляется от ненужных шлаков.
-Ой, ребята, - наморщила носик Артемида, - давайте за едой не будем говорить о таких гадостях!
-Но тогда получается дико ужасная штука. – Зевс в отчаянии схватился за голову. – Загрей обчищает аид, бросает против нас армии мертвецов, мы убиваем их – бред какой-то! – они снова попадают в Царство мертвых, и только для того, чтобы Враг вновь похитил их и опять пополнил свою армию. Заколдованный круг! И, вообще, как мертвые души – бестелесные оболочки, лишенные памяти и чувств – могут держать в руках оружие и сражаться на поле боя?
-Здесь не обошлось без магии, - авторитетно заметила Геката. – По этой части сильны как сам Хаос, так и Эреб.
-То есть, вся эта херомантия будет продолжаться до тех пор, пока мы не закупорим аид, и не лишим войска Загрея постоянной подпитки?
-Похоже, что так.
-Кто займется этим? – Все, сидящие за столом скромно потупили глаза, стараясь не встретиться взглядом с Кронидом. – Чудесно! Опять мне все самому решать? Ладушки! Значит так, Гефест! – тебе поручается выковать надежные перекрытия, которыми мы залатаем этот гребаный проход. А ты, Гекатушка, должна будешь этот проход отыскать…
-Да где ж я его отыщу?! – возмутилась Чародейка.
-Тебе виднее. Лучше тебя и Стикс все равно никто не знает всех закоулок и пещер в аиде. Возьми в помощь кого угодно из богов и смертных, пусти по следу стигийских собак, да хоть самого Цербера, но проход отыщи.
-Папа, а как быть со смертными народами наших Кузенов? – лениво поинтересовалась Артемида, ковыряя кончиком охотничьего ножа на резной поверхности стола.
-Да, это тоже еще проблема. Надо обмозговать ее. Думаю, я что-нибудь решу. И хватит портить мою мебель! – Кронид принял из рук Ганимеда чашу с нектаром, отхлебнул из нее и, после некоторого молчания, произнес: - Вот еще что: пока растяпа Гелиос не удел, его обязанности будет выполнять… Селена. – Боги удивленно переглянулись. – Вызовите ее и передайте, что временно ей придется поработать круглосуточно. Смертным нужен хоть какой-то свет, пусть даже и лунный. – Зевс горько усмехнулся. – Пожалуй, я впервые рад тому, что Прометей в свое время похитил у меня огонь и дал его людям… Обалдеть, до чего я докатился!

*   *   *   *   *
-Он ищет ЧТО?!! – Выпученные глаза Зевса, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Аполлон невольно отскочил назад, опасаясь, что скрюченные пальцы отца могут ненароком вцепиться в его горло.
-Клык Хаоса, - пролепетал Феб.
-Почему ты сразу мне не сказал об этом?
-Я, это самое, пытался, но ты заткнул мне рот…
-Нет, остолоп! – взорвался Зевс. – Еще раньше! Как только узнал!
-Я же сказал тебе, что, короче, поклялся Стикс, типа, держать это в секрете до определенного момента.
-И когда же он настал, этот момент?
-Когда я встретился с этим смертным и, типа, перенес его через Портал сюда, в Новый Мир.
-Где он?
-В храме Гестии, в Ново-Афинах.
Кронид с рычанием потряс над головой стиснутыми кулаками и заметался по залу, сшибая на ходу столики, ширмы и кушетки. Аполлон, не спуская настороженного взгляда с отца, незаметными, маленькими шажками отступил еще дальше, встав возле мраморной колонны, прикидывая, как ловчее, в случае опасности, нырнуть за нее.
-Значит, ты говоришь, что этот Клык – единственное оружие, способное победить Хаоса? – Пронзительный взгляд Зевса вмиг выветрил из головы Лучезарного все мысли о возможном спасении. 
-Так утверждает Пророчество, - уклончиво заметил Аполлон.
-И взять его в руки может только смертный?
-Не всякий, далеко не всякий.
-Но ведь, если Клык может справиться с Хаосом, значит тоже самое он может проделать и с любым Бессмертным, так? – Аполлон растерянно захлопал глазами. – Что, дубина, тебе не приходила в голову такая мысль? Тебе, и этой стерве-интриганке Стикс! Ты хоть представляешь насколько опасно дать смертному в руки подобное оружие? – Аполлон попытался что-то ответить, но Царь богов, окончательно разъярившись, заорал во все горло: - Ведь он один может ухайдокать всех Бессмертных, и ты, пустоголовый баран, будешь на цырлах перед ним скакать со своей бренчалкой!!!
-Чего ты орешь на меня, как будто я все это затеял?! – неожиданно визгливым голосом рявкнул Феб. Его смуглое лицо потемнело от бешенства, а глаза – не хуже, чем у папаши – налились кровью. – Скажи спасибо, что у нас есть этот смертный, и, что мы теперь имеем шанс победить Хаоса. Если бы не это, то уже через несколько дней мы всей агорой ползали бы у трона Загрея – это в лучшем случае!
Зевс, с раскрытым ртом, пораженно пялился на впервые осмелившегося орать на него сына. Тот и сам, осознав свою дерзость, немного успокоился, но громкий его голос по-прежнему звучал жестко.
-Пусть Амфилох сперва добудет оружие, - это, кстати, не так уж и легко сделать. Пусть сразится и усмирит Врага. А уж потом, если мы с самого начала будем с ним дружелюбны и, типа, милы, можно будет подумать и о том, как обезопаситься самим. Думаю, Бессмертным не в первой решать подобные проблемы. – Губы Аполлона скривились в зловещей усмешке. – Смертные тем и хороши, что они – смертные, понимаешь о чем, типа, я?
Зевс некоторое время продолжал молча смотреть на сына, затем, с каменным выражением на лице, приблизился к нему почти вплотную, и внезапно порывисто обнял его, обомлевшего.
-Я горжусь тобой, Лоня! – Кронид чмокнул Аполлона в лоб, и еще раз крепко обнял. – Именно так, как ты сказал, мы и поступим. Используем смертного в борьбе с Врагом, а потом избавимся от него! Сразу видно, что ты сын гениального родителя!
-Спасибо, - смущенно пробормотал Феб.
-И именно ты станешь его добрым демоном…
-Я?!! – У Аполлона подкосились ноги, но Зевс крепко удерживал его за плечи.
-Ты! Будешь его оберегать, наставлять и контролировать каждый шаг. Можешь использовать для этого любые необходимые ресурсы, подключать к содействию любого из Бессмертных, и вообще – любое существо. Понадобится моя помощь – обращайся. Но не забывай – ни кто не должен знать об истинной миссии нашего смертного. Я подозреваю, что даже здесь, в моем дворце, есть шпионы Загрея. Если Враг прознает, какой козырь таится в моем рукаве, он наверняка захочет помешать.
-Но…
-Так ты говоришь: карта, указывающая путь к Клыку, находится на заднице у Танатоса? – Кронид раскатисто захохотал. – Ай да Стикс, ай да сучка! Да, это самое надежное место для сохранности такого секрета. – Смех резко оборвался; Зевс озадаченно поскреб щетинистый подбородок. – Ну, и каким образом твой смертный сможет добраться до карты?
-Хороший вопрос, папуля, - ядовито хмыкнул Аполлон. – Вот и помоги мне советом, раз согласился помогать.
-Я подумаю, что можно сделать. И не забывай – никто ничего не должен знать!
-Странно, что он так ни разу и не заикнулся о своем романе с Гераклом, - подумал Зевс, направляясь к дверям. – Но это даже хорошо, терпеть не могу, когда меня грузят…
-Папуля! – Голос Аполлона за его спиной прозвучал подозрительно жалостливо.
-Да, Лоня? – Полный дурных предчувствий, Зевс обернулся и по глазам сына понял, что сейчас его будут грузить, причем по полной программе.
-Я, это самое… хотел, типа, попросить тебя… На счет Геракла…
-СКОЛЬКО?! – с тоской простонал Царь богов.

12.
ПОГОРЕЛИЦА
Пожилая жрица – тощая, как цапля, и с таким же длинным носом на аскетическом лице – еще раз строго оглядела с ног до головы стоящего перед ней юношу, и недовольно поджала морщинистые губы.
-Оставайся здесь и веди себя прилично, молодой человек, - проскрипела она, порывисто развернулась и пошагала через зал к боковой двери. Молодой человек проводил ее взглядом, с трудом подавив в себе хулиганское желание показать костлявой спине язык, и еще раз бросил обеспокоенный взгляд на прямоугольный входной проем, за которым необычно быстро сгущались сумерки.
-Как странно, - пробормотал он, - ведь сейчас едва минул полдень, а уже темнеет, да еще так стремительно. Странный он какой-то, этот Новый Мир.
Оставшись в одиночестве, Фил огляделся по сторонам. Наос храма Гестии был скромных габаритов, а внутреннее убранство делало зал еще более уютным, почти домашним. Десятка два стройных ионических колонн из нежно-розового мрамора, расставленных вдоль стен по периметру, воплощали собой строгое изящество и мягкую женственность, что как нельзя более отвечало духу и идее самого храма, посвященного богине домашнего очага и брачных уз. Пламя в масляных светильниках на бронзовых треногах озаряло помещение трепетным светом, от которого мозаичные фрески на стенах, на полу и потолке словно оживали. Фрески изображали сцены бытовой жизни эллинов, и среди людей обязательно выделялась фигура самой богини Гестии – милостивой и заботливой покровительницы семейного благополучия. По углам, тускло поблескивая золочеными боками, стояли жаровни, над которыми лениво курились сизые усики тлеющих благовоний, наполняя душный воздух помещения сладковатым ароматом. В центре наоса была установлена огромная бронзовая чаша, в ней денно и нощно горел негасимый, священный огонь. А сразу за чашей, на каменном постаменте, возвышалась золоченая статуя самой богини, застывшей в спокойной, благочинной позе. Статую украшали гирлянды живых цветов, у ее ног стояли корзины с подношениями, в виде фруктов, лепешек. В больших глиняных амфорах томилось вино с медом и масло.
При виде снеди Фил ощутил как рот его наполняется слюной, и вспомнил, что он сегодня так и не успел поесть. Убоявшись святотатственного искушения полакомиться за счет жертвенных даров, юноша поспешно отвел взгляд в сторону и при-вычным движением провел по поясу. Меча на месте не было, его пришлось оставить при входе в храм, и это лишь усилило раздражение в душе. За последние несколько дней Фил почти не выпускал из рук оружие, несколько раз – уже вблизи от критского дворца - ему пришлось жестоко сражаться с целым отрядом эмпусов и Серых некросов, и если бы не существенная помощь Аполлона, он вряд ли был бы сейчас жив.
Вспомнив эти трудные и смертельно опасные часы, Фил невольно продолжил вспоминать и дальнейшие события. Его встречу с богами, которые помогли ему и Аполлону добраться до Портала – Фил был так потрясен близостью лицезрения Бес-смертных, что и по сию пору представлял это событие сном наяву. Потом был сам переход через Портал: один лишь шаг – и его бренная оболочка, словно пушинка, несется по нескончаемому, винтообразному тоннелю, сотканному из тончайшей паутины – живой, дышащей, колыхающейся. Мириады блистающих звезд мелькали перед его глазами, нежные голоса наполняли слух звенящей, ликующей мелодией… А потом… Потом, он оказался в Новом Мире, где, как объяснил ему Аполлон, все – точно такое же, как и в Старом Мире, но одновременно – совсем другое, новое и чужое. Теперь, короче, наша родина, типа, здесь, - с грустью произнес тогда Кифарет, и повел Фила мимо вооруженных до зубов кентавров, амазонок и одноглазых велика-нов-циклопов вглубь новой страны. Несколько дней они путешествовали из города в город, где Аполлон первым делом заявлялся в храмы, посвященные себе любимому, якобы с ревизиями и проверками, прежде чем до Фила дошло: бог путает следы! Только было не понятно, за кого он больше переживает – за него, или за себя? Наконец, Бессмертный перенес его в город, с чудным названием – Афинск, проводил к храму Гестии, и там оставил, заявив, что ему следует срочно явиться к Громовержцу. Хорошо, что бог еще додумался явиться перед старшей жрицей и замолвить сло-вечко за него, не то эта злющая, старая дева ни за что не впустила бы его в храм. Правда, оружие все же карга заставила снять…
По спине Фила пробежал холодок от ощущения, что за ним кто-то наблюдает. Делая вид, что любуется стреловидными каннелюрами на одной из колонн, юноша быстро пробежал взглядом по затененным углам наоса – никого! Но странное чувство стороннего присутствия все же не оставляло, - Фил давно привык доверять своим охотничьим инстинктам, и пока они ни разу не подводили его. Продолжая сохранять внешне беззаботный вид, юноша начал шаг за шагом продвигаться к выходу, - туда, где остались его меч и щит. Уже находясь в нескольких шагах от выхода, Фил бросил взгляд вглубь наоса и, не обнаружив ничего подозрительного, повернулся к проходу… прямо перед ним неподвижно застыла женская фигура в ниспадающем до пола белоснежном одеянии. От неожиданности юноша вскрикнул и отпрыгнул назад.
-Кто ты такой? – глухо почти прошептала женщина. Льняной гиматион, покрывавший ее голову, был низко надвинут на лицо, и в полумраке можно было лишь видеть странный блеск глаз незнакомки.
-Я… Фил, м-м-м… Амфилох, то есть…
-Фил? – Женщина помолчала, потом медленно подняла руки и приблизила их к своему лицу, словно собираясь поправить покрывало. – Что ты делаешь в храме Гестии?
-Я… меня привел сюда… Аполлон. – Голова незнакомки чуть склонилась на бок, Фил понял это как знак недоверия и торопливо добавил: - Нет, правда! Меня привел сюда бог!
-Я верю тебе, - спокойно кивнула женщина. – Мы все живем в такое странное время, что удивляться удивительному становится просто глупо. Не находишь?
-Может быть. А… ты кто? Жрица?
Плечи женщины вздрогнули, как бы от удивления, но она почти сразу же рассмеялась мягким, мелодичным смехом и кивнула.
-Я слышал, что жрицам Гестии приходится туговато на службе, - важно заявил Фил, желая показать свою ученость.
-Что ты имеешь в виду?
-Ну-у… нельзя покидать территорию храма, принимать участия в народных праздниках, и… - тут юноша смутился и возблагодарил сумрак, царивший в храме, который скрыл его румянец, - и еще, они не могут… они должны…
-Блюсти девственность? – насмешливо закончила его мысль незнакомка. Фил молча кивнул. – Ну, это только в течениЕ тридцати лет, а потом можно и семью завести, и детей нарожать.
-А тебе… сколько лет?
-А как ты сам думаешь? – С этими словами, женщина откинула гиматион с головы на плечи, и на ее лицо упал свет от пламени светильников. Фил подался вперед, желая лучше разглядеть обладательницу столь приятного голоска, но тут же вскрикнул и отпрянул назад, словно увидел перед собой ядовитую змею.
Перед ним стояла невысокая, худенькая женщина, с короткими, иссиня-черными волосами, при чем виски были подбриты под «ноль», зато чуб почти полностью закрывал лоб. Черты лица – мелкие и острые, как у лисички – можно было бы даже назвать миловидными, если бы не изрядное обилие косметики. Густо нарумяненные щеки, жирно подведенные черной тушью глаза, и ярко-красные напомаженные губы, - все это придавало женщине вид либо актера из бродячего театра, либо матроны из «дома свиданий». Возможность второй версии усиливали несколько нарисованных родинок, но – самое главное – невероятное обилие всевозможных колечек из золота – в ушах, носу, бровях, и даже – на губе!
-Ну? – Явно довольная произведенным эффектом, женщина уперла руки в бока. – Так сколько лет ты мне дашь, красавчик?
-Я… ну… ты… молодая… наверное.
-Наверное? – Тонкая, выщипанная бровка недовольно изогнулась. – А так? – Женщина, театрально поведя плечами, вдруг, стремительным движением рук, сорвала с себя белоснежный пеплос, оставшись… в плотно облегающей длиннорукавной черной маечке с криминогенным декольте, под которой едва угадывались две грудки-фигушки, и в коричневых рейтузах, - настолько узких, что они аж лоснились. Эти странные остатки одежды были сплошь обшиты блестками, делая стройное, почти мальчишеское тело женщины до неприличия откровенно соблазнительным. Горделиво вскинув остренький носик, она перешагнула через ворох одежды и жеманно изогнулась. – Неужели теперь ты осмелишься сказать, что я не молода и не красива?
-Нет, почему же? – ты очень… своеобразна и привлекательна, - хрипло выпалил Фил, а про себя подумал: О, Боги! Теперь я точно уверен, что она сбежала из какого-то бродячего цирка. Надеюсь, хотя бы на голову она здорова. У тебя, сразу видно, очень гибкое, спортивное тело. Впервые вижу такую жрицу…
-Ха-ха-ха! – радостно засмеялась женщина, довольная похвалой. – Ты, тоже, милый и симпатичный зайчик, у тебя красивое тело, я люблю таких… мущщин. Могу представить, каков ты в любви! – Это откровенное заявление, да еще и подкрепленное томным, коровьим взглядом, вызвало у молодого воина настоящий шок. С ним открыто флиртовала жрица! Да еще и девственница! Хотя на девственницу она точно не похожа, - мелькнула у Фила мысль.
-А вот так ты можешь? – продолжила между тем странная жрица и, вскинув руки над головой, вдруг изогнулась назад, встав на «мостик». Фил ошалело мотнул головой. Женщина выпрямилась, накрашенные глаза ее победоносно сверкали. – А еще я могу вот что!.. – Грациозно развернувшись, она легко побежала в глубь зала, а, сделав несколько шагов, начала ловко кувыркаться через голову в воздухе. Потом она прошлась немного на руках, и, в довершение представления, с криком «опля!» - уселась на шпагат.
-Как тебе такое?! – крикнула жрица обалдевшему парню, театрально приседая в реверансе и разведя руки в стороны. Тот вымученно улыбнулся и зааплодировал. Она точно из цирка, и точно ненормальная, мне, как всегда, везет.
Женщина на миг отвернулась, запрокинула голову, а потом решительным шагом подошла к юноше. В ее руке, непонятно как, оказался зажженный факел. Губы циркачки были плотно сжаты, но глаза продолжали лучиться от удовольствия. Жестом призвав единственного зрителя к вниманию, она повернула голову вбок и подняла факел в вытянутой руке на уровень лица. Ярчайшая вспышка! – и поток ревущего пламени вырвался изо рта женщины, обдав Фила плотной волной горячего воздуха. Вскрикнув, парень отшатнулся и, не удержавшись на ногах, уселся на пол. Факирша же, озорно покосившись на несчастного, плюнула струей пламени еще раз. Фил очумело хлопал глазами и молча наблюдал, как женщина изготовилась к третьему заходу. Внезапно, она утробно икнула, видимо подавившись горючей смесью, губы ее на мгновенье разомкнулись, а рука с факелом дрогнула. Но этого рокового мгновения было достаточно для того, чтобы воспламенить горючее во рту. Полыхнувшее пламя в раз охватило лицо и всю голову несчастной. Та истошно завизжала, выронила факел, и принялась скакать и вертеться, безуспешно пытаясь загасить огонь.
Это ужасное зрелище и отчаянные визги женщины мигом привели Фила в чувство реальности. Вскочив на ноги, он метнулся к валявшемуся на полу белому балахону, а за тем - с ним - к его непутевой хозяйке. Улучив момент, когда бедняжка на миг замедлила свои бешеные скачки, он бросился на нее, как птицелов на куропатку, и накинул ткань на пылающую голову.
-Браво, браво! Какое шоу! – Захлебываясь и корчась от смеха, из-за колонны вышел Аполлон. – Рано или поздно, но эта, типа, фигня должна была с ней произойти. Но ты, парень, повел себя просто изумительно! Как настоящий Герой!
-Прости, но твой смех кажется мне неуместным, - недовольно нахмурился Фил. – Этой бедняжке, должно быть, очень больно.
-Эта «бедняжка» давно нарывалась на подобные неприятности. Надо же! – возомнила себя гениальной артисткой больших и малых сцен! Я, к сожалению, успел только на последний акт, скажи, она ведь, типа, скакала и загибалась тут перед тобой в разные фигушки? Ха, я так и думал! А двумя десятками сырых яиц - жонглировала? Нет? А эротические танцы с раздеванием показывала? О-о, ну что ты! Это же ее, типа, коронка…
-Перестань! – воскликнул юноша, не в силах больше слушать издевки бога и сдавленный вой женщины, доносящийся из-под белой накидки. – Даже для бога ты слишком жесток. Разве можно так глумиться над несчастной смертной женщиной?
-Вау! Так она тебе не сказала - кто она?
-Нет.
Аполлон плавной походкой приблизился к копошащемуся белому холмику и рывком сдернул ткань с сидящей на корточках женщины. – Позволь тогда представить тебе, мой друг, богиню Гестию!!!
Фил, уставший бесконечно удивляться всем свалившимся на него чудесам и странностям, тупо уставился на чумазое от сажи и копоти страшненькое лицо богини. От недавней «театральной» красоты не осталось и следа, теперь на черном лице выделялись лишь блестящие от слез белки ее глаз. Над погорелыми остатками волос курились струйки вонючего дымка.
-Да не беспокойся ты так за нее! – Аполлон ободряюще хлопнул юношу по плечу. – Она же Бессмертная. Сынок мой, Асклепий, эт самое, подлатает ее, нарастит волосья, зашпаклюет мордашку, и будет наша Домохозяйка еще пуще краше прежнего. Так ведь, тетушка?
-Ну и гаденыш же ты, Лоня, - захныкала Гестия, обрывая с век клочки накладных ресниц. – Подумать только, как я, профэссионалка! – могла так оконфузиться… - Полные слез глаза обратились на смертного. – Спасибо тебе, красавчик. Ты очень смелый и, уж точно, настоящий мужчина, не то, что некоторые. – Камешек – явно в огород Аполлона, но тот лишь хмыкнул. – Жизнь ты мне не спас, зато помог сэкономить на лечении. Теперь я твоя должница, и поверь, за мной не заржавеет.
-Только не вздумай совращать моего подопечного, - ехидно оскалился Кифаред.
-Дурак! – Негодующая богиня отвернулась от племянника, и ее чумазое лицо, при взгляде на смертного, вновь расплылось в благодарной улыбке. – Говоришь, тебя зовут Фил? Танцевать умеешь? – Юноша промычал нечто нечленораздельное. - Что ж, зайка, еще увидимся и, как знать, может, даже сольемся в томном экстазе.

*   *   *   *   *
Гермес с блаженством откинулся на бархатную спинку керамического стульчака и закрыл глаза. Его худое лицо было болезненно бледным, но на губах играла расслабленная, умиротворенная улыбка. Очки, с запотевшими стеклами, сползли на самый кончик носа, и теперь удерживались каким-то чудом, - может быть благодаря нескольким прыщикам?
Так как Вестник в данный момент совмещал полезное с приятным, его набедренная повязка выполняла не свойственную ей функцию, - она жгутом перетягивала левое предплечье; правая рука – безвольно лежавшая на правой ляжке – едва удерживала маленький хрустальный шприц, благополучно украденный у Асклепия. Гермес только что пустил по вене изрядную порцию кайфа, и сейчас пребывал в месте, которое не снилось даже богам.
-О-о… как же меня колбасит! – причмокнул бог, чувствуя, как его тело и разум растворяются в розовом тумане с душистым запахом невиданных цветов. Этот аромат! – Вестнику никогда не приходилось обонять ничего более изысканного и тонкого.
-Гермес? Ты здесь? – Дверь уборной распахнулась, на пороге стоял Зевс. – О, Небеса, как же ты навонял здесь!
Голос Кронида низвергнул Гермеса с заоблачных высей обратно, прямо на глиняный унитаз. Вздрогнув, он с трудом разлепил веки и мутными, покрасневшими глазками вылупился на патрона.
-Ты чего тут делаешь? – подозрительно сощурился Зевс.
-Стихи сочиняю, - заплетающимся языком проблеял Вестник. – В твою честь.
-Врешь, сучий кот! А, если нет, то тебе же хуже, могу себе представить какие музы, жужжа, слетятся на эту вонь, чтобы одарить тебя вдохновением.
-Ну, тогда ещё вариант: благовония я тут воскуряю.
-То что «вония» я и сам уже чую, но уж точно не «благо».
-Ты не пробовал стучать в дверь, здесь, вообще-то, как бы занято.
-Во-первых, - сурово нахмурился Зевс, - ты в моем дворце, где тьма тьмущая всяких бездельников, и я не намерен, как дятел, долбиться в каждую дверь. Во-вторых, я-таки стучал, но ты, видать, был так поглощен процессом поэтической дефекации, что не ус¬лышал. А в-третьих, - глаза Царя богов гневно сверкнули, - тебя уже два часа ищут по всему дворцу, ты нужен мне - и очень срочно!
-Вот теперь меня начинает плющить, - простонал Гермес, чувствуя, как кайфовая дурь улетучивается из головы, уступая место похмельной боли и ломке.
-Если ты сейчас же не приведешь себя в порядок, обещаю, тебя будет еще и таращить.
-Обломы, кругом одни обломы. Что проку быть богом, если нет никакой личной жизни?
-Ты мне эту рэволюционную демагогию брось! Еще я в сральнике критику не выслушивал. А про загубленную личную жизнь не тебе вякать, любитель белокурых малолеток! Короче, мне надоело вдыхать эту вонь, я и так уже пропах ею насквозь, не отмоешься. Приводи себя в порядок, и немедленно приступай к поискам Гипноса. Призови его ко мне, и заодно выясни, где находится Танатос. Это срочно!.. - Уже собравшись выходить, Зевс прорычал через плечо: - И не забудь хорошенько проветрить уборную, здесь не авгиевы конюшни.

13.
БИТВА ПОЛОВ, или ПОЛОВАЯ БИТВА
Была середина дня. Мягкий лунный свет серебрил скалистые вершины пока еще безымянных гор. С пологого склона, весело журча, сбегал ручеек, затейливо петляя меж поросших мхом валунов и скрываясь в леске. В глубине этого леса – в самом его сердце – располагалась уютная поляна. Этот чудесный ковер, из душистых трав и пряно благоухающих цветов, с трех сторон был окружен стройным рядом миртов и платанов, а с четвертой стоял симпатичный, аккуратненький домик. На террасе, увитой хмелем и плющом, и освещенной желтым светом нескольких масляных ламп, стоял плетеный лежак, покрытый полосатым матрасом. На нем возлежал Танатос.
Бог Смерти был в одной коротенькой тунике черного, траурного цвета, расшитой по подолу серебристым орнаментом. Большие, темные крылья уютно прикрывали его ноги, заменяя плед. Стройная, худощавая фигура бога пребывала в расслабленной позе; в руке Танатос держал край длинного свитка, чтением которого он и был сейчас поглощен. Изредка печальный, умный взгляд отрывался от текста, и тогда красивое лицо бога обращалось в сторону стоящей в центре поляны беломраморной статуи. Статуя изображала сидящего на скамье миловидного юношу, держащего в руках букет маков. Нежно улыбнувшись каменному изваянию, Танатос вновь погружался в чтение…

*   *   *   *   *
-Ой, нет, я боюсь! – истеричным шепотом пропищала Гестия, отскочив назад, за угол дома и прижимаясь к мраморной стене.
-Дура! – грозно прорычала Артемида. - Чего ты боишься?
-Он меня убьет. Нет, точно, убьет.
Стоявший рядом с сестрой, Артемидой Аполлон, всплеснул руками и в изнеможении закатил глаза. Фил, так же находившийся здесь, и сидевший чуть поодаль на корточках, хмуро покачал головой.
-Да ты пойми, дурында, - не унималась возбужденная Артемида, - что вот этот смертный мальчик рискует куда большим, чем ты! Его он точно может и пришибить, а тебя, в худшем случае, пошлет куда подальше. На словах. Но он же интеллигентный, и не станет грубить бабе. Зато, ежели всё выгорит как надо, ты сможешь ещё одну галочку записать себе в актив. Ни фуя себе, - закадрить самого Утилизатора! – Глазки Охотницы хитро сверкнули в темноте. – Глядишь, мож он тебя даже отпердолит.
-Фу! Какая ты вульгарная девица! – возмущенно скривилась Гестия.
-Ой, ой, ой! Только вот не надо тут мне из себя девственницу корчить, - пренебрежительно фыркнула Артемида. – Твоя скворешня паутиной никогда не зарастет.
Фил выпучил глаза на хорошенькую богиню, с уст которой столь непринужденно слетали похабные слова. Богов же, как видно, ни сколько не смущала подобная лексика, им-то в своем кругу приходилось слышать словечки и похлеще.
-А ты, зоофилка, завидуешь мне, так и скажи! – ядовито прошипела Гестия. – Это тебе не собакам хвосты крутить.
-Ах ты, шалашовка! – задохнулась от ярости Артемида. – Да я, только ради вот этих тряпок, что ты на себя напялила, Афине двух слоников подогнала, чтобы ты, лярва крашеная, хоть раз в жизни выглядела не пугалом, а ты вона как кудахчешь!
-Эти клочки ты называешь одеждой?! – зло ощерилась Гестия. – Тогда понятно, чьи обноски ты сама носишь. Только Афинка могла придумать этот бредовый наряд, да еще и зонтик в ансамбль присобачить. И теперь я, как распоследняя шиза, должна при лунном свете шарашиться с этой дурацкой китайской раскладушкой! Да он мне нужен, как соловью бронхит!
-Птичка, ты нюх потеряла? Еще одно худое слово про мою сестру Афинку, и я те отшибу все эрогенные зоны. – Артемида, сжав кулаки, грозно нависла над низкорослой Гестией.
-Погоди, Арти. – Аполлон выразительно зыркнул глазами на сестру и подступился к трясущейся от страха Гестии. – Слышь, голуба, мы же, типа, с тобой уже утрясли все вопросы. Ты чего ерепенишься?
-А вдруг…
-Вдруг бывает только пук! – жестко отрезал бог. – Попытка не пытка, тебя же никто не заставляет сразу из кустов кидаться на него и насиловать. Ты тут, как бы, случайно шлюхалась и, ба! – встретилась с приятным мужчинкой. Построишь ему глазки, пошлепаешь губёшками, повихляешь задницей, - короче, ежели он не слепой, то, как пить даст – клюнет на такую павлину, как ты.
-Может и клюнет, - неуверенно пробубнила Гестия, - но вот если его братик узнает о наших шурах-мурах, то вихлять я буду глазками, а шлепать – задницей.
-За Гипноса ты не беспокойся, - уверенно потрепал Аполлон тётку за щёку. – Зевс отослал его по каким-то делам в дальнюю землю, вернется он не раньше завтрашнего дня, ну, то есть, через одну рабочую смену Селены.
-Хватит фигней маяться! – грозно прошипела Артемида, теряя остатки терпения. – Двигай поршнями на поляну и делай свою работу.
-Если вот эта рыжая будет на меня орать, - ощетинилась Гестия, - я вообще никуда не пойду.
-Простите меня, боги... – В перепалку Бессмертных внезапно встрял смущенный голос смертного. Боги замолчали и изумленно повернулись к нему. – Я не вправе вмешиваться в ваш разговор, но позвольте мне обратиться к Хранительнице Очага? – Гестия польщенно улыбнулась и кивнула. – Ты единственная, кто может помочь в этом деле. Я сам имел счастье видеть твои таланты, а потому говорю с такой уверенностью. Молю тебя, сделай то, о чем просят тебя эти боги, и ты окажешь неоценимую услугу всем богам, противостоящим Врагу.
-Вот как? Значит, это как-то связано с Хаосом? – заинтересовалась Гестия. Аполлон, сделав страшное лицо, дал понять Филу, чтобы он придержал язык. Гестия, так и не дождавшись ответа от смертного, какое-то время жевала губы, о чем-то думая, потом тяжело вздохнула: - Лады, я сделаю это. Я ведь обещала, Фил, что отплачу тебе добром за добро. Можешь считать, что я иду на этот величайший риск ради тебя… а не ради вот этих! – Гестия небрежно кивнула на Артемиду с Аполлоном. Те молча проглотили оскорбление. Что ж, смотрите, на что способна Великая Артистка, которой и Гера в подметки не годится! – После этой патетической фразы, Гестия подбоченилась и, будто в омут головой, решительно шагнула из-за угла дома на поляну.
-Не выколи ему глаза своим накладным выменем! – сдавленно прыснула вслед мстительная Артемидка.
-Смени шампунь, выхухоль! – парировала Гестия через плечо, сохраняя на мордашке невинное выражение, и уже войдя в образ томно прогуливающейся в одиночестве порядочной девушки.

*   *   *   *   *
- «…Лучше, вскрикнув разом,
  Ощутить в конце
  Влажный след экстаза
  На своем лице…»
Танатос, нараспев продекламировав строчки из какой-то поэмы, начертанной на пергаменте, перевел взгляд на мраморное изваяние юноши с маками, и задумчиво улыбнулся. Внезапно, тёмные глаза бога округлились от удивления при виде непонятно откуда появившейся женщины.
Невысокого роста незнакомка была облачена в коротенький хитончик из прозрачной, тонкой, как паутинка, ткани, под которой с легкостью различались розовые крохотные трусики, и полоска такой же розовой ткани, прикрывавшая объемистую грудь. Гриву завитых волос дикого фиолетового цвета, оплетали разноцветные ленты. Обнаженные руки украшали золотые браслеты, пальцы были унизаны кольцами и перстнями. На стройных ножках были котурны из розовой кожи на высоком каблучке. Но первым, что бросалось в глаза, был китайский зонтик ядовито-желтого цвета, разрисованный непристойными картинками совокупляющихся животных.
Танатос, разинув рот, изумленно взирал на странное создание, а то, словно не замечая его, плавно скользило вдоль кромки леса, при этом что-то тиха напевая себе под нос. Время от времени девица нагибалась, чтобы сорвать цветок, который она присоединяла к букетику, и тогда происходил настоящий спектакль! Ножки чуть сгибались в коленках, зато талия выгибалась, а попка оттопыривалась невероятным образом. При этом, большие груди едва не выскакивали из-под розовой ткани, отвисая к самой траве.
-Эрос вновь меня мучит истомчивый –
 Горько-сладостный, необоримый змей… - ворковала коварная Гестия, боковым зрением ощущая, что «глупая рыбешка» заметила наживку и готова клюнуть. Желая закрепить достигнутый результат, она так изогнулась за очередным цветком, что прозрачный хитончик угрожающе затрещал по шву, а одна из накладных грудей предательски высунулась, показав краешек прессованной ваты. Поняв, что рискует переиграть, Гестия торопливо выпрямилась, ловко запихнув титьку на место, и позволила себе бросить рассеянный, как бы случайный, взгляд в сторону ярко освещенной террасы. Изобразить на размалеванном лице гримасу потрясенного изумления было для нее плевым делом.
-Ой! – пискнула Гестия. - Кто здесь?!
Прозвучавший вопрос был настолько нелепым и глупым, что оторопевший на самом деле Танатос сразу же поверил коварной хитрунье.
-Хм… это… я.
-Что ты здесь делаешь, негодник? Оставь же наконец в покое честную девушку!
-Да я… некоторым образом… живу здесь.
-Да-а? – Гестия кокетливо вильнула задницей. – Ой, прости меня, достойный муж, я не знала, что здесь кто-то живет, и что я могу кому-то помешать, уединившись в этой глуши.
Танатос тупо повел по сторонам головой, пытаясь осознать, каким же образом эта - явно не слепая – девица могла не заметить ни дом, ни то, что он обитаем. Но Гестия, не давая ему времени опомниться, уже быстрым шагом приближалась к террасе, зазывно вихляя бедрами и мило скалясь своей лучшей улыбкой.

*   *   *   *   *
-М-да, - покачала головой Артемида. – Тощая корова – еще не газель. Она явно переигрывает, забыв, что Танатос вовсе не похотливый пудель, и уж точно не соблазнится за просто так на это старое недоразумение.
Артемида, Аполлон и Фил наблюдали из своего укрытия, как Гестия, в замысловатом брачном танце озабоченной самочки бабуина, приблизилась к обалдевшему богу Смерти и, после короткой речи, нахально уселась на краешек кушетки.
-Смотри-ка! - удивленно присвистнул Кифарет. – Он ее не прогнал и даже продолжает слушать. Похоже, у нее, эт самое, получилось. Поглядим, что дальше будет.
А дальше, судя по жестикуляции Гестии и по тому, как бешено вертелся на ее голове чудовищный фиолетовый парик, ей удалось всецело завладеть вниманием Танатоса. Жертва уже не хмурилась незваной гостье, расслабилась, и даже вроде как была рада ее присутствию. Вот тонкая рука с накладными ноготками, как бы невзначай, сперва коснулась, а потом и уверенно легла на черное крыло бога, начав его наглаживать в процессе неуемного щебетания. Невидимые зрители следили за каждым движением и жестом Гестии, а потому заметили, как ее бритые, припудренные ляжки медленно раздвинулись, приняв – вроде как случайно – откровенно непристойную и похотливую позу.
-Во, кукумырла, чё творит! – восхищенно причмокнула Охотница.
-Хочешь сесть на шею – раздвигай ноги, - хохотнул ее братец. – Пожалуй, она все же его раскрутит. – Аполлон хлопнул Фила по плечу: - Приготовься, пацан, щас, типа, будет твой выход.
Фил с трудом оторвался от небывалого и возбуждающего зрелища и вытащил из-за пазухи заранее приготовленные и аккуратно скрученные в рулончики листы серебристого цвета. Где, и с какого дерева Аполлон раздобыл их – неизвестно, но именно этим чудо-листочкам надлежало послужить одновременно материалом и инструментом для копирования карты. Из объяснения Аполлона следовало, что их нужно будет просто на миг плотно приложить к заветному месту на теле Танатоса, и все линии отпечатаются на серебристой поверхности в виде копии черного цвета.
-«На миг приложить»! – хмыкнул про себя Фил. – Можно подумать, что бог Смерти выделит для меня этот миг. Как бы он не стал последним мигом моей жизни.
Аполлон, будто угадав обуревавшие юношу сомнения, ободряюще подмигнул:
-Не боись, к заднице подступишься только, когда мы будем точно уверены, что это можно будет сделать.
-Ой-ёй! Вы зырьте, зырьте! Щас она еще одному подарит свою девственность. – Возбужденный шепот Артемиды вновь привлек все взгляды к террасе. А там ушлая Гестия уже лежала на кушетке рядышком с Танатосом, нахально прижимаясь своим бедром к животу бога.  Разомлевший Танатос хмельно и глупо улыбался, тиская хитрунью то за ватную титечку, то за ягодицу, а та, томно закатив зенки, продолжала что-то с придыханием рассказывать, окончательно охмуряя наивную жертву. Наманикюренная ручка скользнула за спину, в узкий промежуток между телами и безошибочно нашла искомое место, - теперь уже у Танатоса глаза закатились под лоб, а из горла вырвался громкий, страстный стон.
-А вы чего-это здесь делаете, а? – Удивленный голос за спиной заставил всех троих наблюдателей подскочить, как ужаленных, и резко обернуться. Перед ними стоял… Гипнос.

*   *   *   *   *
Белокурый бог Сна озадачено улыбнулся и еще раз спросил:
-Чего вы здесь делаете?
-А ты… - Ошарашенный Аполлон поперхнулся, и едва сумел выдавить из себя: - Ты… почему здесь, а не в… командировке?
-Меня радует, что тебя это так беспокоит. – Красивое лицо Гипноса чуть помрачнело. – Я успел закончить свои дела быстро, и вернулся домой раньше. Но вы мне не ответили, почему находитесь здесь? Вы, вроде как, прячетесь? Это что, игра какая-то? Мой братец решил в мое отсутствие устроить вечеринку? На него это непохоже.
-Я тебе сейчас все объясню! – Аполлон торопливо преградил Гипносу дорогу, видя, что тот собирается идти на поляну.
-Ну?
-Видишь ли… Танатос очень нужен… нам. У него есть кое-что, что необходимо позарез… Бессмертным. И, потому, Гестия… - Аполлон смущенно замолчал, пытаясь подобрать нужные слова.
-Эта сучидла - что?! – Гипнос настороженно напрягся.
-Она сейчас выполняет спецзадание… Ты пойми, здесь ничего личного…
-Что-о-о?! – Лицо бога Сна зверски исказилось. – Эта шмара сейчас с моим братом? – Прежде, чем Кифарет успел остановить его, Гипнос выскочил из-за угла дома, и его помутневшему от ревности взгляду предстала безобразная картина: Танатос взобравшийся на Гестию. – Ну, сейчас я им обоим устрою проводы невинности!
-Ёжки-мошки, я в каматозе! – Артемида прижалась спиной к стене дома; сил выглянуть и посмотреть, кто именно так пронзительно визжит, а кто утробно всхрюкивает, у неё уже не было. Обхватив живот руками, Охотница, с восторгом и ужасом, вслушивалась в беспорядочные звуки бойни. – Теперь Гестия способна будет лишь на то, чтобы, где-нибудь в глухомани, вести среди старых дев какой-нибудь кружок декоративного глистоводства. И всё. Гипнос её порвет, это уж точно.
Дикий вой и глухой, размеренный стук, словно чье-то обмякшее тело, методично колотят об землю, заставил всех содрогнуться.
-Бедненькая, - вздохнула Артемида. – Надо будет ей не забыть поставить мемориальный баобаб…
Внезапно из-за угла вихрем выскочила Гестия. Вид её был ужасен! От прозрачного одеяния остались лишь жалкие клочки, ватные груди, изрядно помятые и пощипанные, болтались за спиной, на уровне ягодиц. Фиолетовый парик – прорванный об темечко и натянутый через уши на шею, теперь скорее напоминал пышный воротник. Каблук левого котурна был сломан, но Гестии удалось вынести его с поля сражения, и теперь она судорожно сжимала его в грязном кулачке. Лицо так же выглядело не лучшим образом, - весь макияж был размазан, словно краски на палитре у слепого художника. Но самым удивительным было то, что при всем своем чудовищном облике, Гестия умудрялась держаться так, будто бы она не позорно бежала из лап насильника-ревнивца, а, одержав бесспорную победу, триумфально покидает поле боя. Подбитые, заплывшие глаза возбужденно сверкали, острый, опухший носик был вздернут, а разбитые губищи – плотно сжаты.
-Херня, полная херня!!! – хрипло прокаркала Гестия, потрясая над ощипанной головой оторванным каблуком.
-Милочка, ты как себя чувствуешь? – осторожно поинтересовалась Артемида.
-Я-то?!.. – «Милочка» безумным взглядом уставилась на Охотницу и попыталась изобразить на изуродованном лице подобие улыбки.
-О, нет, - ужаснулась Артемида, - не улыбайся, это страшно!
-Никто не предполагал, что Гипнос появится так некстати, - пролепетал Аполлон, высовываясь из-за плеча сестры.
-…но как я его отделала!.. – отстраненно и задумчиво пробормотала Гестия, покачивая головой. Неожиданно, она вскинула голову и торжественно изрекла: - Теперь я знаю, как вывести новый сорт колхидской капусты повышенной кочерыжности! – Протяжно рыгнув, Гестия закатила глаза под лоб, и… рухнула на руки Фила. Богиня была в полной отключке.
-Ещё один огрызок счастья, - печально констатировала Артемида. – Вот она, первая жертва селекционирования!
-Первый блин, типа, комом, - согласился Аполлон, проверяя на ноге пульс у несчастной.
-Первый!!! – ужаснулся Фил.
-Конечно. А ты думал, что на этом всё и кончится? Нет, па-а-ацан, мы пойдем другим путем, но эту задницу всё же… скопируем!

14.
В  ПОИСКАХ  ДЫРКИ
-Не путайся у меня под ногами! – рявкнула Геката, в очередной раз чуть было не навернувшись с узкой тропы в глубь каменного каньона. Виновница её праведного гнева  Ата, проворно отбежала вперед на безопасное расстояние, и хулигански показала Чародейке язык. – Вот пустоголовая бестия! И зачем только Зевс подсунул мне ее в спутницы?
-Что б ты не умерла со скуки, - жизнерадостно отозвалась Безумная.
-С тобой я скорее шею себе сверну в этом, и без того, гиблом месте.
Место в аиде, где сейчас находились обе богини, и впрямь, было опасным и до жути неприятным. Узкая тропа пролегала по краю почти отвесной скалы, сверху то и дело с грохотом срывались камнепады, уносясь вниз, - туда, где в непроглядном мраке печально плескались чернильные, мертвые воды Коцита. Ни травинки, ни деревца, ни единой живой твари вообще. Мрачную тишину нарушали лишь звуки капающей воды, да редкие шорохи затхлого ветерка, неведомо каким образом залетевшего сюда.
Вторые сутки Геката и Ата безуспешно обшаривали самые дальние и заброшенные уголки Подземного Мира, в поисках прорехи, через которую Загрею-Хаосу удавалось похищать души мертвых и, таким образом, бесконечно пополнять свою армию. «Загрей перетаскивает души в Старый Мир, - сказал Зевс, - значит, ему удалось отыскать еще один Портал, или что-то вроде него. Вам надлежит отыскать прореху и запечатать ее».
-Легче сказать, чем сделать, - проворчала Геката, отхлебывая из плетеной бутыли освежающий отвар. – Я и в Старом-то Мире не любила шляться по этим змеиным тропам, а уж здесь – и подавно не покайфуешь. – Геката прицепила бутыль к поясу и нервно поправила лямки объемистого рюкзака, висящего за ее спиной и ус-певшего порядком натереть чувствительные плечики богини.
У Аты был точно такой же рюкзачок, но раза в два поменьше. Вообще, обе Бессмертные выглядели презабавно в своих походных нарядах, которые им на скорую руку смастрячила Афина. Приталенные, коротенькие хитончики с вставками из прорезиненного брезента на плечах, и кожаные шортики с накладными карманами. На ногах сапожки из акульей кожи. Все это внешне казалось симпатичным, но абсолютно не практичным; с первых же часов путешествия, Геката почувствовала, что в глубине пышущих жаром шорт быстро собирается противное озеро пота, из которого вскоре по ногам потекли соленые, запашистые ручейки. Если бы сердобольный Гефест, не пожалел пилигримок, и не снабдил их тяжелые рюкзаки воздушными шариками, женщины вряд ли сумели бы преодолеть и половину пути. Сперва шарики были веселых, радужных расцветок, но привередливая Геката разоралась, что она, даже в пустом Царстве Мертвых, не собирается уподобляться бродячему цирку. «Может мне ещё и морду под клоуна размалевать?» - витийствовала Чародейка, грудью приперев бедного Гефи к стене. Так что, в итоге, шарики перекрасили в унылый камуфляжный цвет. Правда, Аточка не отказала себе в удовольствии выделиться от подруги, оставив в своей надувной гроздочке один шарик скромного голубого цвета.
Так же, кстати, оказались и подаренные Кузнецом крылатые сандалии, с помощью которых богини смогли преодолеть наиболее труднопроходимые участки, изобиловавшие широкими трещинами, а то и вовсе – бездонными пропастями. Жаль только, что крылышки оказались хиленькими, и сандалиям необходим был частый отдых, так что ноженькам пришлось изрядно потрудиться, топча мертвые камни аида.
-Слышь, вертихвостка! – Чародейка пульнула в спину скачущей впереди Аты  камешек. – Ты отметила на карте, где мы сейчас?
-Щас сбацаем! – Безумная выхватила из висящего за спиной рюкзачка свернутый свиток и золочёный карандашик. – У меня уже губки бо-бо и язычок распух – постоянно облизывать этот противный грифель! – плаксиво пожаловалась она то-варке.
-Ничего, ты у нас – молодоженка, тренируй свой оральный комплекс, - фыркнула Геката.
-Милочка, ты – ду-у-ура!!! – беззлобно схабалила Ата. – Так. Чё у нас тут за ориентиры? Пожалуй, вон ту коричневую скальную гряду слева мы назовем – Собачья Какашка. – Богиня ловко зарисовала на карте очертания местности и, хихикнув, подписала высоту. – А вот этот кряж, справа, будет теперь называться… Пипирка Акриса. – Ата радостно закудахтала, восхищаясь своим остроумием.
-Нас Зевс, точно, вздрючит за такую геодезию.
-А он сам мне позволил придумывать новые названия для этих мест.
-А ты и рада повыпендриваться.
-Слушай, чего ты ко мне прицепилась?! – Ата с хрустом свернула свиток, сунула его в рюкзак, и с вызывающим видом – руки в боки – развернулась к Чародейке. – Я тоже устала, тоже хочу назад, но ведь не брюзжу, как недоеная корова. Меня, между прочим, там милый ждет, томится и волнуется.
-Ага… - усмехнулась Геката.
-Что значит это - «ага»?! – Аткины глазки недобро сузились и из голубеньких стали карими.
-Ага, говорю, ждёт он тебя.
-Ты на что, подруженька моя, намякиваешь?
-Ой, отстань ты от меня!
-Нет, ты скажи…
-Да ждёт он тебя, ждёт! – заорала Чародейка, уже проклиная себя за то, что затеяла этот разговор. - Двигай, давай!
Ата хотела было еще что-то сказать, открыла рот, постояла так немного, но все же передумала, и, пробурчав под нос что-то невнятное, пошагала дальше по тропе.
Обогнув поворот, богини оказались перед тупиком – гладкой, почти чёрной скальной стеной, преграждавшей путь.
-Тупик! – прорычала Геката. – Ещё один аппендикс. Отметь его на карте каким-нибудь матерным словом, и возвращаемся назад.
-Погоди-ка, - Ата нагнулась над краем пропасти и уставилась на что-то внизу. – Хм, какая любопытная пещерка там, ты глянь.
-Ну вижу. Ну пещерка, и что дальше?
-Дура близорукая, ты чего, не видишь что ль?! Знак над пещерой нацарапан: полумесяц и точка наверху, между рожками.
-Знак Хаоса! – Геката взволновано подалась вперед, и чуть было не сорвалась с уступа в пропасть, но Ата во время ухватила подругу за клапан рюкзака. – Мы нашли прореху…
-Я нашла! – ревниво поправила Безумная.
-Да, да, выпь ты моя востроглазая, ты нашла. Уф, наконец-то, закончились наши скитания по этой клоаке. Теперь осталось только запечатать дырку, и – домой, в теплую ванну с розовой пеной из слюней каракатиц! Доставай оборудование и чертежи Гефеста.

*   *   *   *   *
Провозившись несколько часов за сборкой мудреной конструкции Щита и крепежей к нему, богини решили немного передохнуть перед тем, как приступить к основной части работы.
-Всё-тки, головастый у нас Гефестик, - заметила Ата, деловито и споро раскладывая на скатёрке простенький перекус. – Я те даже немного завидую, Гешка, такого мужика в любовники закадрить!
-Угу, - буркнула Чародейка, запихивая между половинками разрезанного батона маринованный бычий член. – Это он при посторонних такой милашка. Знала бы ты, какой он гад на самом деле.
-Брешешь! – провокационно воскликнула Атка, навострив уши.
-Лярвой буду! Ленивый, блудливый, лживый, пакостливый…
-Хо-хо! – разочаровано всплеснула руками Безумная. – Ты рисуешь обобщенный портрет всей нашей агоры.
-Но видела бы ты, как он, всякий раз доведя меня до белого каления, потом начинает коварно тереться об мою грудь, и ворковать: «Я зе холосэнький?»!!!
-И ты все прощаешь ему.
-Ессесно! Как не простить этого подлизу? Ненавижу его!
-Гешка, ты просто чудо! Передай мне вилку. И баночку с повидлом.
-А ты-то, как думаешь, у тебя с Гименеем надолго?
-Ой, не знаю. Надеюсь, что да. Я так боюсь его потерять!
-С твоим-то дурацким, взрывным характером удержать его будет сложновато.
-Я и так стараюсь изо всех сил, но иногда мне урина в головушку как стуканет, и я как начинаю его ревновать! А он - не поверишь - такой душка, всё мне прощает и успокаивает. Но меня не надолго хватает, я его ревную даже к птичкам и дельфинам.
-Ты должна понимать, у него ж работа такая, он обязан контактировать со всеми живыми существами, а иначе, без брачных союзов, переведутся не только смертные и дельфины, но и мы, Бессмертные.
-Да я знаю, но…
-Может тебе показаться Асклепию? Он бы тебе какой травки успокоительной дал пожевать, клизмочки поставил.
-Вот еще! – возмутилась Ата. – Я и сама лекариха хоть куда. И не собираюсь к своим интимным зонам допускать этого блудодея. Как-то раз, у меня прыщик на губе вскочил, демон меня дёрнул к нему обратиться, думала, может мазь какую даст. Так он, гад, раздел меня, уложил на кушетку, и сперва общупал всю, а потом затеял банки мне на задницу ставить, еле вырвалась от него.
-Он со всеми так, - кивнула Геката, готовясь заглотить целиком большой бутерброд с ягодичным салом бабуина. – Я вот хотела позвоночник поправить, очень он у меня болит, и что ты думаешь? – он мне шесть градусников запихал во все отверстия, потом заставил жрать сырых термитов, а опосля полез со своими гребаными банками.
-Я с самого начала говорила: нефига ему делать на Олимпе, зря Аполлон его притащил.
-Не, ну надо признать, талант-то у него все же есть, говорят, он даже мертвых умудрялся на ноги поставить и безнадежно больных вылечивал.
-Ха! А вот чем потом пациенты с ним за это расплачивались, ты знаешь?
-Ладно, потом потреплемся, пора за работу браться. Доставай тапки, - прочавкала Геката, доедая последний бутерброд с мышиным паштетом. Начинающая вегетарианка Ата, облизав ладони, вымазанные соком волчьих ягод, раскрыла свой рюкзак и достала из него клетку, в которой чирикали две пары крылатых сандалий.
-Ути-ути! – ласково сюсюкнула с обувью Безумная. – Похоже, они успели отдохнуть и набраться сил.
-Щас проверим. – Кряхтя, Чародейка поднялась на ноги и расправила широкие плечи. – Не хотелось бы звездануться в пропасть, если эти чешки нас не удержат.
-Тише, не ругайся, они могут обидеться.
-Ой, ну надо же! Пусть лучше они опасаются, что я могу обидеться. Понятно вам, зяблики? – Геката свирепо тряхнула свои сандалеты за ремешки, те испугано забились и заскрипели кожей. – То-то! И чтоб слушали мои команды внимательно.
Нацепив сандалии, богини пружинистым, легким шагом подошли к Щиту. В собранном виде он походил на большую, рыбацкую сеть, сплетенную из тончайшей, мерцающей паутины. Сравнение с паутиной усиливалось ещё и тем, что по периметру сети были закреплены маленькие, стальные паучки с неимоверным количеством лапок. Геката ухватилась за край хитрого плетения и с сомнением покачала головой.
-Думаешь, это хилое кружево сумеет запечатать дырку?
-Думаю, Гефест хорошо знает свою работу. – Ата деловито расправляла сеть со своей стороны. – Помнишь, как он отомстил своей мамашке, Герке? Сварганил для нее золотой стульчак для отхожей залы, та села, расслабилась, какую-то песенку начала завывать, а тут – р-р-раз! – и замочками хитрючими её к стульчаку приковало, да так, что она даже на помощь крикнуть не могла, только пукала со страха.
Гека¬та, хорошо помнившая эту анекдотическую историю, закатилась от смеха, Ата тоже не отказала себе в удовольствии похихикать.
-Бедняжка полдня просидела на толчке, чуть не задохнулась в вонючем кумаре. Хорошо, что одна из Ор решила втихаря воспользоваться царским клозетом, она-то и обнаружила её там в весьма плачевном состоянии. И, заметь, - никто из Бессмертных не сумел высвободить Герку из капкана, пока она не смирила гордыню и не послала за Гефестом гонца с извинениями и просьбой помочь. Так-то!
-Да уж, Гефи иногда способен удивить даже меня, - с гордостью заметила Геката. – Что ж, будем надеяться, что и на этот раз он не ударил в грязь лицом.
-Слушай, подруга, - неожиданно вскинулась Ата, - а может нам прежде стоит слетать к дырке без сети? Надо хотя бы разглядеть её вблизи, исследовать – она ли это? А уж законопатить завсегда успеем.
-А вдруг как появится кто из приспешников Загрея? – Чародейка опасливо покосилась на чернеющий внизу провал в стене. – Ты ж знаешь, я не воительница, да и ты опасна лишь когда напьешься, или когда распсихуешься.
-Ну уж распсиховаться мне – плевое дело! – подбоченилась Безумная. – Один косой взгляд в мою сторону, один неверный вздох, и я уже готова рвать и метать.
-А если их будет много? Не, вдвоем мы можем не справиться.
-Ты кого испугалась? – хмыкнула Ата. – Мертвяшек? Упырей с неправильным прикусом зубов? Так я им резекцию похлеще Асклепия сделаю! – Безумная, воинственно трубя губами, выхватила из своего рюкзака парочку кривых пиратских ножей с рукоятями в виде шипастых кастетов, и короткую дубинку, шарообразное навершие которой было утыкано гвоздями.
-Ты свихнулась должно быть?! – Глаза Гекаты округлились. – Это ж для ближнего боя. Кого ты хочешь поколотить этой колючей палочкой?
-А ты поглянь! – Неунывающая Атка резко выкинула дубинку вперед, и ее рукоять со свистом удлинилась раза в три. – Телескопическая! Да ещё и молниями бьёт при контакте. Хочешь попробовать?
-Отвянь, дура. Откуда это у тебя?
-Гефик подогнал.
-Гадёныш! – Геката ревниво поджала губы. – А мне так ничего не дал.
-У тебя своих силенок хватает. Одних заклятий – торба и маленький мешок. – Безумная льстиво причмокнула. - Да и кулачищи - вон какие!
-Всё равно махаловки мне не по нраву.
-Ну да, ну да, пису пис! Ну давай хоть одним глазком попырому заглянем в эту дырку, - заканючила Ата, сгорая от любопытства, и аж пританцовывая на месте от нетерпения рвануть вниз.
-Отвянь, говорю. Чего я там не видела?
-Ты только прикинь, ведь если это та самая дырка, то значит, через неё можно попасть в Старый Мир! - Неожиданно голос Безумной задрожал от подступивших слёз. - Неужели ты не скучаешь по нему?
-Скучаю, - мрачно буркнула Геката. – Но теперь тот мир стал для нас чужим, он враждебен и совсем не похож на то, что мы помним.
-А ты откуда знаешь?!.. Ну давай глянем, давай?
-У-у… пагуба ты моя! И на кой я вообще взяла тебя с собой?!!
-Полетели!
Восторженная Ата стремительно взмыла в воздух, и совершив головокружительный пируэт, понеслась к провалу. Продолжая ворчать, Геката так же отдала приказ своим сандалиям подняться в воздух. Те жалобно заскрипели, тяжело оторвали могучее тело Чародейки с каменного козырька, и, отчаянно трепыхая крылышками, понесли её вслед за Атой.

15.
РОКОВОЕ  ЛЮБОПЫТСТВО
-Нет, это точно второй Портал, и, похоже, им не так давно пользовались – видишь, следы свежие. – Ата осторожно сунула лохматую голову в чернильную темноту провала. В отличие от подруги, Геката не была так уверена, и сейчас, тяжело порхая возле стены, с сомнением разглядывала обшарпанные края отверстия. Но в одном лишь сомневаться не приходилось - над дырой в чёрном монолите камня явственно был нацарапан зловещий Знак Хаоса!
-Еще немного, и твои сандалии сложат крылышки, - предупредила Безумная, высунув острый нос из пещеры. – Давай-ка, поторапливайся, подруга, заходи на посадку.
Дырка оказалась не глубокой. Едва шагающая впереди Ата зажгла факел, как обе богини увидели в нескольких шагах от себя гладкую стену тупика.
-Твою мать! – в сердцах ругнулась Геката. – Опять обманка.
-Погоди ругаться, смотри, чего тут есть. – Ата указала на странный узорчатый желобок пролегавший по всей окружности коридора – от потолка по стенам и до пола, образуя замкнутое кольцо. – Как думаешь, что это?
-Почем я знаю. Надо ближе подойти.
-Хм, гляди, чьи-то косточки, - сказала Ата, перепрыгивая через белеющую на полу черепушку. - Должно быть какой-то смертный… - Договорить Безумная не успела, так как… исчезла… Геката ошеломленно захлопала глазами, чуть помедлив, сделала шаг вперед, переступая через желобок, и… мощный воздушный поток подхватил тело Чародейки и с диким воем потащил, словно пушинку по сверкающему тоннелю. В глазах у богини сперва потемнело, потом зрение прояснилось, но суматошное мелькание мириадов огней, сливающихся в световые дорожки, вызвало головокружение и дурноту. Это точно Портал, всё, как и тогда, когда я в первый раз барахталась по этой трубе… – мелькнула в ее гудящей голове запоздалая мысль. – И сейчас меня опять стошнит…

*   *   *   *   *
Гекату вынесло из Портала, как пробку из бутылки, и она, шатаясь, замахала руками, силясь удержать равновесие.
-Ко-ко-ко! – глумливо захохотала Ата, передразнивая нелепые телодвижения подруги. – Ты похожа на пьяную курицу…
-Блю-ю-е-эээ!!! – Гекату бурно вырвало.
-Ты че… ты че сделала, паскуда!!! – истерично завизжала Ата; она стояла с ног до головы забрызганная кусочками недавней обильной трапезы, поглощенной Чародейкой. – Не могла рожу отвернуть, что ль?! Смотри, чё сделала-то!
-Ой… заткнись, - промямлила та, вяло отплевываясь. – Как же мне худо…
-Я фиг отмоюсь теперь, - плаксиво скривилась Безумная.
-Отмоисся. – Геката похлопала подругу по плечу, заодно утерев об нее слизь с ладони. – Смотри-ка, здесь тоже пещерка, точно такая же.
-Ты мне зубы не заговаривай! Лучше сразу готовься к конкретной постирушке. – Ата, продолжая возмущаться вероломством напарницы, побрела за ней следом к выходу из короткого тоннеля.
-Ты долго еще будешь гундеть?! – Вполне успевшая оправиться Чародейка, круто развернулась и, встав у самого выхода, грозно уперла руки в бока. – Ты начинаешь меня по-настоящему доставать!
-Сдается мне, что девчушечкам нужна помощь! – Насмешливый, хриплый голос разом отрезвил Гекату и охолонил Ату; обе богини, подскочив, как ужаленные, обернулись и… потрясенно застыли.
Только сейчас Геката удосужилась окинуть взглядом место, в которое их вынес Портал. Они находились в горловине узкого каньона, окруженного с трех сторон высокими скалистыми грядами. В узком просвете над головой виднелась полоска багровых небес, по которому быстро проносились клочковатые, почти чёрные облака. Под ногами хрустела крупная галька, вперемежку с грязным, заиленным песком. За спиной чернел зев пещеры, а вот впереди… В полусотне шагов от них, ощетинившись оружием, стоял небольшой отряд воинов Загрея. Около двадцати звероподобных ликантропов, среди которых, чёрной броней, выделялись пятеро эмпусов. На шаг впереди от этой банды стоял, нахально ухмыляясь, коренастый одноглазый воин в черных доспехах и алом плаще. Заколка, скреплявшая на затылке длинные, черные, как смоль волосы напоминала рожки на голове сатира. На бледном челе его багровел зловещий Знак Хаоса.
-Вы, кажись, заблудились, цыпочки, а?
-М-м-м… да, молодой человек. – Голос Гекаты чуть дрожал от волнения, но она старалась не выдать страха. – Мы… собирали грибы, и отстали от своих подружек. Не были бы вы столь любезны, чтобы сказать нам, где мы находимся?
-Ха! Вы в Аттике, совсем недалеко от Афин, столицы нового царства великого Загрея!
-Я знаю этого типа, - прошипела Ата, бледнея от нарастающей ярости. – Это приспешник твоего бывшего муженька, Мормолика, поганый Антарес!
-Что там бубнит твоя тощая, козломордая подружка?
-Слышь, ты, одноглазый палтус! – заорала взбешенная Ата, прежде чем Геката успела её остановить. – Ты разговариваешь с двумя Бессмертными, так что будь почтителен и бойся нашего гнева.
-Ёхарный бабай! – хлопнул в ладоши Антарес. – Надо же, две заблудшие овечки оказались богинями! Клянусь Рогом Мормолика, Загрей будет доволен, когда я брошу к его ногам таких пленников!
Брошу к ногам?!.. Пленников?! От этого откровенного хамства теперь уже начала сатанеть и Геката. Она разом позабыла, что намеревалась миром уладить возникшую ситуацию, и теперь жаждала лишь одного – наказать наглеца.
-На колени, презренная тварь! – взревела Чародейка. – Моли о снисхождении, и, может быть, твоя паршивая шкура не обретет новых дырок!
-А ну, цыц, - спокойным, но строгим голосом ответил Антарес. – А не то, мне придется заткнуть ваши хлебальники моим далеко не свежим исподним. И, вообще, кто вы такие, что так дерзко смеете вякать на генерала армии Хаоса?
-Я – Ата, а это – Геката! – прорычала Безумная, опять же опередив взмах руки Чародейки, желавшей хотя бы в этом сохранить инкогнито для врагов.
-Вау! Да за такую добычу Загрей, пожалуй, меня возвысит и наделит силой равной Бессмертных!
-Еще один задохлик, мечтающий по блату пролезть в Вечность, - желчно оскалилась Ата. – Держу пари, он и глаза лишился не в бою, а выдавил себе, чтоб быть похожим на славное племя циклопов. Иди ежиков паси, дегенерат!
-Ох, козломордая, я те язычок подрежу, когда Загрей с тобой натешится, - прорычал Антарес, и в его руке вспыхнул алым заревом огненный дротик.
-Прежде сфинкс на горе раком свиснет, - прорычала в ответ Безумная, вооружаясь ножами с кастетными рукоятками.
-Робяты… - Одноглазый повернулся к своим кровососам. – Аккуратнее с этими цыпочками, сильно не общипайте им перья.
По взмаху руки своего командира ликантропы, а следом за ними и эмпусы, медленно двинулись к женщинам, растянувшись цепочкой, и перекрыв ущелье от стены до стены.
-Зря ты с ним так, - прошептала Геката. – Может, удалось бы избежать неприятностей. А ты взяла, и все выложила про нас.
-Он и так бы догадался, и уж точно, не отпустил бы нас.
-Может, сиганем, пока не поздно назад в Портал?
-Тогда драться придется уже по другую сторону, а там слишком узкая тропа, да и сандалии наши устали, вряд ли вытянут. Опять же запечатать дырку мы тоже не успеем. Придется помахаться. – Твари неумолимо подбирались всё ближе. – Вспоминай лучше какое-нибудь крутое заклинание.
Геката с тоской посмотрела на хищно подобранное тело Безумной, готовой вот-вот ринуться в атаку, шумно вздохнула, и вдруг… с ужасом поняла, что от волнения не способна вспомнить ничего из подходящего в своем магическом искусстве. В голове вертелись бесполезные сейчас рецепты ядов, формулы приворотных зелий, - но кровососы вряд ли настроены пить её бурду. Чародейка замычала, завертела головой, пытаясь сосредоточиться.
Между тем, оборотни начали расправлять колючие сети, намереваясь накинуть их на жертв. Это отвратительное зрелище, и мысль об унизительном пленении, внезапно вызвали в Гекате такую бурную волну негодования, что голова разом прояснилась, и мысли потекли спокойным потоком.
-Хэй-йя-я!!! Волки позорныя!!!
С сумасшедшим визгом, Ата первой ринулась в атаку на двух ближайших к ней ликантропов. Те, оторопев от неожиданности, вылупились на голосящий вихрь, который стремительно пронесся между ними, разорвав стальную сеть с колючками. Глаза у одного зверочеловека удивленно захлопали при виде быстро растущей прорехи в горле сородича, через которую, мигом позже, хлынула темная кровь, но это было его последнее в жизни удивление, так как оборотень тут же с хрипом сам повалился на землю со вспоротым брюхом. Тем временем, Безумная успела раскроить кастетным ножом еще один звериный череп, и схватилась сразу с двумя эмпусами.
Чёрные вампиры были вооружены короткими мечами с иззубренными лезвиями, мелькавшими в их бронированных лапах с ужасающей быстротой. Столкнувшись с умелыми и сильными противниками, Ата немедленно поменяла тактику боя, перестав вращаться, и сейчас, яростной фурией, металась между вампирами, ловко уворачиваясь от их могучих ударов, в свою очередь делая атакующие выпады, стремясь нанести удар в сочленения лат и в щели шлема. Именно благодаря тому, что Безумная ни на миг не оставалась на месте, ни кто из ликантропов, пытавшихся окружить её и накинуть на неё сеть, так и не сумели сделать этого.
Геката, всё еще не вступившая в бой, попробовала продолжить переговоры с Одноглазым.
-Послушай, как тебя там… Антарес, давай разойдемся по-хорошему. Ты сам не понимаешь, на кого посягаешь…
-Всё я прекрасно понимаю, – захохотал урод. – А ну-ка, братва, притащите мне эту сиськастую корову на поводке!
-Корову?!! – взревела Геката, разом отринув миролюбивый тон. – Клянусь яйцами Зевса! – ты пожалеешь об этом оскорблении!
Мохнатая фигура одного из ликантропов, с воздетыми вверх лапами, в которых он сжимал расправленную сеть, вдруг ярко полыхнула рыжим пламенем, вмиг превратив зверя в визжащий факел сплошного огня. Геката резко выбросила вперед руку, и еще один огненный шар с ревом устремился в толпу тварей, те едва успели шарахнуться в стороны, чудом избежав гибельного огня. Сплетя при помощи магии очередной шар пламени, Чародейка отвела руку с ним назад, но в этот момент душный воздух прочертил тонкий огненный пунктир, который вонзился в предплечье богини. Та вскрикнула, и выронила шар, который с грохотом взорвался у ее ног, плеснув жидкое пламя на незащищенные ноги. Отчаянно голося, Геката завертелась на месте, пытаясь одной рукой сбить пламя, а другой – вытащить антаресовский дротик из плеча.
-Ату её, парни! – заорал Одноглазый. – И эту, тощую, хватайте! Окружайте их со всех сторон! Уйдут – бошки поотрываю!
Геката, вне себя от боли и ярости, сорвала с плеч увесистый рюкзак с шариками и со всей силы, наотмашь, оглоушила им подкравшегося было эмпуса. Грохоча броней, тот, грудой утиля, покатился по камням. Новый взмах, - удар, и сбитый прямо в воздухе, во время прыжка ликантроп с воем шмякнулся о скалу. Когти оборотня случайно прошлись по верёвкам, и камуфляжные шарики восторженно рванулись в багровое небо, разом вернув рюкзаку реальный вес. Швырнув его - весь исполосованный мечами и когтями - в гущу нападавших тварей, Чародейка скакнула назад, и чуть было не упала, запнувшись об рюкзачок Аты. Схватив мешок, богиня рванула из его недр гвоздистую дубину и, крепко держась за рукоять, выбросила её вперед. Складная ручка, щёлкая, удлинилась, заодно удачно выбив зубы подвернувшемуся оборотню и долбанув его изрядной порцией электрического разряда.
-Хана вам, падлы!!! – прогрохотала Геката, выписывая палицей свистящие восьмерки. – Только суньтесь!
И ведь сунулись, наивные. Трое оборотней попытались набросить на осатаневшую Чародейку большой обрывок сети. Первый тут же отлетел назад с проломленным черепом, второй, визжа, как раненая псина, покатился по гальке, сотрясаясь в конвульсиях от мощного удара электричества. Третья ублюдина, рискнувшая исхитриться и поуворачиваться от молодецких замахов богини, недолго тешилась, - шипастая дубина сшибла её прямо в полёте, хрястнув гвоздями точно в лоб. Но Геката не успела издать торжествующий клич, перед ней выросла мрачная фигура здоровенного эмпуса. Сверкнув через щели глухого шлема багровыми глазами, черный вампир вскинул свой меч и ринулся к богине…
Ата, стряхнув с ножа очередного ликантропа, скакнула к стене ущелья, и пока новые вороги, улюлюкая, поспешали к ней, мельком бросила взгляд в сторону подруги. Та, как раз в этот момент, сшиблась с огромным эмпусом. Того трясло от электрических ударов – когда головка дубины касалась лезвия меча, - но проклятый вампир продолжал стоять на ногах и с неослабевающей яростью наносить новые удары. Долго Гешка не продержится, - подумала Ата. – Она и так уже еле стоит на ногах…
Безумная резво поднырнула под удар огромной, когтистой лапы напавшего на неё оборотня, полоснув того по мохнатому брюху. Второму ликантропу удалось дотянуться в прыжке до богини, и, располосовав хитон на спине, оставить заалевшие от крови полосы. Атка в долгу не осталась, - резко развернувшись, она со всей дури буцкнула зверюгу шипами кастета прям в переносицу: хрустнула кость, брызнули мозги. Продолжая безостановочно кружиться по узкому ущелью, заваленному телами тварей, Безумная с удовольствием отметила, что на ногах оставались всего лишь трое ликантропов, - которые сейчас гонялись за ней, и один эмпус – с ним схлестнулась Геката. У выхода из ущелья стоял Антарес. Ну до этого урода очередь дойдет уже скоро! – мстительно хохотнула богиня. – Щас я только уложу этих обезьян, и…
По курчавой спине Аты пробежал холодок, когда она заметила, как за спиной Одноглазого появились зловещие фигуры странных обезьяноподобных чудовищ. Их было несколько десятков, и они были почти на три головы выше Антареса. Их могучие взбугренные мышцами торсы покрывали грубо выделанные шкуры, а в когтистых лапах твари держали огромные дубины, окованные железом. На жутких физиономиях выделялись горящие желтым огнем глаза навыкате и уродливые клыки, торчащие из широкой пасти. У многих чудовищ были рога, у кого - кривые, козлиные, у кого – витые, бараньи. Ате за долгую жизнь пришлось видеть много ужасных созданий, но таких – ни разу. Вспыхнувшая было надежда на спасение, развеялась, как дым, теперь уже было очевидным, что справиться с таким количеством чудовищ двум почти обессилевшим богиням не удастся.
-Подруга, надо делать ноги! – крикнула Безумная, орудуя ножами, чтобы держать нападавших оборотней на безопасной дистанции.
-Куда? – хрипло отозвалась Геката, с трудом отбивая очередной удар меча. Она тоже успела заметить подкрепление во вражеском стане.
-В Портал, конечно! Сандалии помогут нам перемахнуть через пропасть на тропу, а там решим как быть.
-Сандалии… - Чародейка тяжело увернулась от чёрного лезвия и оглоушила эмпуса дубиной по шлему, по которому сейчас же с треском пробежала волна голубых искр. Эмпус, шатаясь, отступил на пару шагов. – Мои сандалии отлетались, я попалила им крылышки.
Ата ругнулась, и в приступе отчаяния внезапно ринулась в атаку на оборотней. Вжик-вжик-вжик! – кривые лезвия ножей вспороли брюхо одному ликантропу, и располосовали морду второму, третий, трусливо затявкав, отбежал в сторону.
-Может, я сумею перенести твою тушку на руках? Надо попробовать! – В этот момент, повинуясь приказу Антареса, чудовищные твари безмолвно устремились вглубь ущелья. – Пошевеливайся, сейчас здесь будет ещё жарче!
-Прыгай в Портал и готовь на той стороне Сеть, быстро! – приказала Геката. - Я буду сразу же следом за тобой. – Видя, что здоровенный эмпус вот-вот очухается, она с безрассудностью львицы, прыгнула к нему и принялась наотмашь лупить дубиной мерзавца куда ни попадя.
-Живее, я жду тебя на той стороне! – крикнула Ата, и исчезла в темноте пещеры.
Превратив эмпуса в сплющенную консервированную отбивную, Чародейка резво развернулась и бросилась к пещере. До неё было не больше двадцати шагов. Обернувшись через плечо, Геката с изумлением обнаружила, что монстры не бегут за ней, а спокойно идут шагом. Но удивляться богине пришлось не долго, едва она повернула голову, как получила сокрушительный удар под дых, который отбросил её назад и сбил с ног. Скрючившись от боли, Геката всё же попыталась подняться на ноги, но бесцеремонный пинок в плечо повалил ее навзничь.
-Хаюшки, племяшка! – донёсся сквозь шум в голове скрипучий и очень знакомый голос. Чародейка с трудом подняла голову и увидела нависшую над ней женщину, чье красивое, моложавое лицо - в обрамлении пышной копны зеленых змей-волос - искажала обычная гримаса высокомерного презрения.
-Мегера, ты? – прохрипела богиня.
-Смотри-кось, признала тетку!
Эриния довольно оскалила острые клыки, и с победоносным видом поставила ногу на грудь поверженной пленницы.
-Как… как ты здесь оказалась? Я тебя не видела.
-А ты об этом забыла? – Богиня Злобы повела плечами и широко расправила кожистые перепончатые крылья пепельно-серого цвета, кончики которых багровели от свежей крови. – Я как раз возвращалась с Крита и приметила здесь внизу какую-то возню. Гляжу, - ба! какие лица! Дай, думаю, помогу Антаресу уломать этих недотрог посетить нашего босса. Жаль, Психованная успела улизнуть. Но и одной Гекате Хозяин будет рад. Ты же, Одноглазый, к Загрею её потащишь? - Подошедший в этот момент Антарес почтительно кивнул. – Вот и славно, значит, я не зря подрулила так вовремя. Пакуйте её, зверушки.
Слабо сопротивляющуюся Гекату связали два обезьяноподобных существа, по-сле чего ещё и обмотали колючей сетью. Мегера, стоя чуть поодаль, с ухмылкой наблюдала за всем действом, пилочкой подравнивая длинные и острые коготки. К замершему навытяжку рядом с ней Одноглазому торопливо подковыляла рогатая образина в звериных шкурах и глухим, гортанным голосом с жутким акцентом доложила:
-Командира, другая тётка сцапать нету. На Той Сторона она укокошить три наших, а потома…
-Ну?! – нетерпеливо рявкнул Антарес на замявшуюся обезьяну.
-Она запечатать Дырка.
-Что-о-о?!! – Единственный глаз бандита чуть не выскочил из орбиты, бледное лицо побагровело от ярости.
-Славно! - прошипела Эринния; изумрудные змеи на её голове, извиваясь, встали дыбом. – Боссу точно не понравится такой оборот. Ты хоть понимаешь, одноглазая бестия, какую потерю мы понесли?
-Я все исправлю, - пролепетал Антарес, трясясь, как осиновый лист.
-Хотела бы я знать, как. Впрочем, это уже твоя забота; твоя, а не моя голова полетит с плеч. Если что, меня здесь и близко не было, усёк, болван?!
Коротко разбежавшись, Мегера взмахнула крыльями и стремительно взмыла из узкого ущелья в багряные небеса.
-У, корова! – Антарес с ненавистью пнул сапогом в спину лежащую Гекату. – Ты дорого заплатишь за эту подставу и за мое унижение!
-Как бы тебе самому не пожалеть, - дерзко огрызнулась богиня, и охнула от нового сильного пинка. – Коз-з-зёл!..

16.
ЗАВЕТНАЯ   ПОПКА
 -Так ты сделаешь это для меня? – Зевс пытливо сверлил взглядом сонную физиономию Гипноса, который вальяжно развалился на соседней кушетке. Глаза бога Сна были полузакрыты, но Кронид, хорошо знавший своего собеседника, понимал, что это лишь маска, достаточно было вспомнить, как несколько минут назад, все с той же ленивой миной Гипнос отчаянно торговался и спорил с ним.
-Раз мы обо всем договорились с тобой, сделаю, – зевнул бог. – Только ты не забудь передать Гестии, что если я еще раз увижу ее вблизи моего… брата, она пожалеет о том, что она Бессмертная и не может просто умереть. Ты меня знаешь, я слов на ветер зря не бросаю. И Аполлона с Артемидой предупреди, что их шуточки могут им дорого обойтись.
-Это я усек. Но ты позволишь смертному подойти к Танатосу и прикоснуться до него?
-Позволю. – Гипнос недовольно поморщился и строго добавил: - Но лишь на несколько мгновений!
-Большего и не требуется. Когда ты будешь готов?
-Я всегда готов. Это же моя работа.
-Тогда с наступлением следующего Ночного Дня смертный будет на месте.
-Как я узнаю его?
-Его зовут Амфилох, - неохотно буркнул Зевс. – Но это не важно, с ним будет Аполлон, его-то ты, надеюсь, знаешь.
-Опять этот умник? Может, ты пришлешь кого понадежнее?
-Нет! – На сей раз голос, Кронида прозвучал твердо, он не собирался посвящать в тайную миссию еще кого-то. – Аполлон по моему приказу опекает этого парня. Не боись, я проинструктирую сына как надо, и он не натворит больше глупостей.
-Ну, хорошо, будь по-твоему. Я тебе больше не нужен?
Зевс мотнул головой, и Гипнос, внезапно сбросив с лица маску сонливости, легко вскочил с ложа и грациозной походкой направился к выходу. Но не успел Зевс довольно потереть ладони, как в зал вихрем ворвалась… Ата.
Вид ее был ужасен! В клочья изорванная одежда, лицо покрывала маска из грязи и крови, на мохнатой спине были видны проплешины от вырванных клочков волос. В одной руке Безумная все еще судорожно стискивала шипованную рукоять кривого ножа.
-Что с тобой, дочь моя? – Зевс изумленно приподнялся с ложа. – Ты опять с кем-то повздорила?
-Да! – истерично рявкнула богиня. – С воинами Загрея!
-Они здесь? В Новом Мире?! – Лицо Кронида смертельно побледнело.
-Нет, мы с Гекатой сумели отыскать второй Портал в аиде, и через него вышли в Старый Мир, прямо недалеко от Афин. Но там нас уже поджидали твари Врага. Они напали на нас!..
-Где Геката?
-Кажется… кажется они захватили ее в плен.
-Кажется? – Зевс гневно нахмурил брови. – Ты хочешь сказать, что не знаешь точно, что стало с твоей напарницей?
-Силы были неравны, и нам пришлось отступить. Геки отправила меня вперед, чтобы я успела приготовить Щит для закрытия Дыры, но, когда я уже была готова сделать это, из Портала, как тараканы полезли эмпусы. Я едва успела запечатать проход…
-Это уже неплохая новость! – воскликнула вошедшая в зал Гера. – Значит, одной головной болью у нас будет меньше… - Осёкшись под тяжелыми взглядами Зевса и Аты, богиня быстро поправилась: - Я имею в виду то, что контрабандный Портал найден и запечатан.
-Нам неизвестно надолго ли это остановит Загрея, - буркнул Громовержец. – И нам в любом случае придется как-то решать возникшую проблему.
-Ты же не хочешь сказать…
-Гекату надо выручать.
-Как? Пойти к Загрею и потребовать её отпустить?
-Я не знаю! – Зевс в отчаянии стукнул себя кулаком в грудь. – Но я не могу оставить её, вот так, на волю случая. Да, она – сучка еще та, но это наша сучка! – и мы должны ей помочь. Не знаю, как, не знаю чем, но должны. – Кронид хлопнул в ладоши и, почти сразу же перед ним появился Ганимед. – Малыш, срочно разыщи Гермеса, пусть созовет Малый Совет богов.
-Твои планы не меняются? – поинтересовался Гипнос, всё еще стоящий у выхода.
-Нет! – рявкнул Зевс.

*   *   *   *   *
-Значит так, - сухим тоном произнес Гипнос, - оставайтесь оба здесь и ведите себя тише мышей. Если Танатос узнает о том, что вы снова заявились, то смертный погибнет, а ты, Аполлоша, получишь знатную взбучку.
-А он, чё, типа, знает, что мы тоже были здесь с Гестией? – удивился Феб.
-Конечно, я ему все рассказал.
-Ну ты болтун…
-У меня от брата секретов нет! – жестко отрезал бог Сна.
-Ой, да ладно, ладно, всё с тобой ясно. Мы будем вести себя тихо.
-А ты, парень, - Гипнос ткнул пальцем в грудь молчаливо нахмуренного Фила, - слушая внимательно, как я свистну, так беги со всех ног в дом и делай свое грязное дело. Но только ты один, тебе, Лоня, даже соваться не советую.
-Очень мне надо, - обижено хмыкнул Аполлон и показал неприличный жест в спину уходящему богу. – Чё он вообще воображает себе, барсук! Ходит вечно, такой важный, веником своим маковым размахивает. – Феб раздраженно сплюнул и обернулся к Филу. Тот, раскрыв рот, изумленно смотрел на него. Бог смутился. – Чего ты так на меня вылупился?
-Ты позволишь мне задать тебе дерзкий вопрос?
-Хм… ну рискни здоровьем.
Юноша помолчал, обдумывая, как бы смягчить свои слова и ненароком не обидеть Бессмертного. Наконец он решился.
-Я, конечно, несравненно более молод и неопытен, нежели ты, и всю свою недолгую жизнь провел не в большом, многолюдном городе, а в уединенном храме с братьями-жрецами. Правда, были еще крестьяне из небольших селений во Фракии и странствующие путешественники, порой забредающие в нашу глушь… - Фил умолк, невольно предавшись воспоминаниям о безоблачном прошлом. В чувство его привел нетерпеливый тычок в бок. – Да… так вот, я помню, как говорили все эти люди – красивая эллинская речь, напевная и целомудренная, в коей даже браные слова и проклятия недругам звучали поэтично. Сейчас же… Я слышал, как общаетесь между собой вы, Боги, как груба ваша речь, полная яда и злой иронии. Вы произносите много чудных слов, язвите и поносите друг друга, ругаетесь, как торгаши на рынке. Откуда все это? Почему вы стали такими… такими… - Фил снова замялся, пытаясь подобрать подходящее слово, - не то, откровенно кощунственное, что вертелось у него на кончике языка, но, в конце концов, он выпалил его: - Почему вы стали - как Смертные?
-Наконец-то я услышал это, - с тяжким вздохом произнес Аполлон. – Печально, что ткнул носом меня Смертный, но все же… Да, ты прав, мой юный друг, мы, Бессмертные, чей облик не менялся веками, изменились разумом своим и языком. Думаешь, никто из богов этого не заметил? Хо! – еще как заметили, но мы же гордые! Мы даже в своем кругу не способны признаться в своих слабостях, не согласимся с тем, что язык наш стал на манер площадной брани, что ирония наша, так восторгавшая поэтов, утратила былое изящество, превратившись в ругань, хуже собачьего лая. Конечно, виновник в том, что происходит – Хаос-Загрей, но, ежели копнуть проблему вглубь… Я осмелился однажды говорить на эту тему со своей сест-рой-близняшкой. – Кифарет усмехнулся. - Только ей я и могу доверить свои слезы и признанья в слабостях. И она сказала мне мудрые слова, правдивые, и от того еще более страшные. Ядовитые семена лопнувшего Мома, отравившие наши души и разум, развязали и наши языки. То, о чем раньше мы только думали, теперь мы не сдерживаясь произносим вслух, стараясь еще больнее уколоть и унизить собеседника. Ни мораль, ни видимость уважения, ни показное великодушие теперь стали не в счет. Ругайся, злословь, насмехайся, сплетничай, - короче, не сдерживай себя и не думай о последствиях. Большинство Бессмертных пока еще находят в себе силы бороться с этими пагубными слабостями, и хоть этим противостоять нападкам Хаоса. Вот Зевс недавно удивил всю агору, найдя в себе силы прекратить давнюю вражду и примириться с Гекатой. Сомневаюсь, правда, что сама Чародейка способна была бы поступить так же. Слишком велики ее амбиции, слишком уж обидчива и злопамятна она… как оказалось. – Аполлон помолчал, а потом удивленно мотнул головой: - И вот, опять же, кто бы мог раньше подумать, что Геката сможет так самоотверженно броситься в бой с врагами? Никто. Теперь она в плену у Врага, а Зевс ломает голову, как ее вызволить.
-Это очень благородно с его стороны, - заметил Фил.
-Может быть. Хотя, если рассуждать цинично, возможно он просто боится последствий. Ведь если Геката узнает, что ее даже не попытались спасти, она может психануть, и, чего доброго, встать под знамена Хаоса. Баба она ушлая, хитрая и коварная, и Громовержцу не хотелось бы иметь такого опасного врага… Ой! – Аполлон схватился за ушибленное темечко, от которого мгновением раньше отскочил маленький медный кубок. Бог и человек подняли головы и увидели в окне лицо разъяренного Гипноса.
-Я долго еще буду свистеть вам?! – прошипел он, негодуя. – Хватит болтать, время идет.

*   *   *   *   *
Танатос, раскинувшись на широком ложе среди горы подушек, пребывал в глубоком сне. Его гибкая, жилистая фигура была полностью обнажена, и Фил мысленно возблагодарил богов за то, что бог Смерти лежал на животе, широко расправив в стороны черные крылья.
-Сон его глубок, но не вечен, - прошелестел над ухом вкрадчивый голос Гипноса. – Делай свое дело, и быстро.
Юноша, жутко волнуясь, приложил трясущимися руками к ягодицам Танатоса серебристые листочки, ощутив, даже в этом мимолетном касании, смертоносную, леденящую хладность. Тело невольно пробила дрожь, - только сейчас он в полной мере осознал, что его пальцы коснулись самой Смерти!
-Неправда ли, он хорош? – причмокнул губами Гипнос, с нежностью взирая на эротично изогнувшуюся во сне фигуру брата. Фил почувствовал, как краска смущения заливает его лицо, и отвел взгляд в сторону. Бог Сна был слишком поглощен зрелищем и не заметил смущения смертного. – Люди должны рыдать от восторга в тот момент, когда столь совершенное существо приближается к ним, чтобы срезать с их чела прядь волос. Ну, скажи мне, как можно бояться его и ненавидеть? Как можно считать его чудовищем? – Озаренный обожанием взгляд бога уставился на смертного, и, натолкнувшись на выражение откровенного потрясения и непонимания, вмиг потускнел. Угрюмо нахмурившись, Гипнос, уже другим тоном недовольно произнес: - Ты ждешь, когда его задница взопреет? Давай, забирай свои листики и убирайся!
Фил торопливо, но, соблюдая предельную осторожность, отделил листочки от тела бога, и суетливо свернул их в трубочку. Выдавив из пересохшего горла слова благодарности, более похожие на жалкий писк полевки, он бочком проскользнул к выходу из дома.
Оказавшись на улице, юноша стремглав бросился к кустам, где его ожидал Аполлон. Тот, видя, что на парне нет лица от страха, мудро не стал задавать лишних вопросов; он лишь убедился, что сверток использованных листьев судорожно зажат в руке, - теперь можно, наконец, покинуть это унылое место с чистой совестью.
Что они немедленно и сделали.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ