Лучший друг

Сашку я знаю очень давно, с раннего детства. Можно сказать, мы с ним выросли под одной крышей. Он мне как брат, который выручит и поддержит в трудную минуту. Сашка помогал мне во всем, а я ему. Шли года. Мы становились старше. Наши пути расходились. Я поступил в универ, а он пошел работать на завод. Новые знакомства, разные интересы, компании, в которых мы водились: все это откладывало отпечаток на нашей дружбе. Но мы по-прежнему общались. Я рассказывал ему истории, которые не рассказывал никому и никогда, он делился впечатлениями из своей жизни. Мы частенько сидели в баре, и за кружечкой пенного напитка вспоминали наше веселое и безумное детство. И хотя все больше ощущалась острота разногласий в наших интересах и разговорах, я считал его единственным лучшим другом.
Был конец января. Сдача последнего экзамена предвещала закрытие сессии и хорошей попойки. Одногруппники предложили посидеть в кабаке, но я отказался. В тот день я встретился с Сашкой, уговорив Диану поехать со мной.
Мы сели в трамвай и через несколько минут уже были на Культуре, где нас ждал Сашка. Я познакомил лучшего друга со своей девушкой. Они обменялись любезностями, и мы отправились в клуб. Беседа началась бурная и не без интереса. Мы сидели в полутемном подвальном помещении, и пили пиво. В маленьких окошках, сквозь которые падал мерцающий свет фонарей, мелькала обувь случайных прохожих. Играла спокойная музыка, донося до нас упоительный голос Синатры. Мы смеялись, шутили, спорили, поднимали бокалы в торжественном перезвоне стекла, отмечая встречу, знакомство и прочие события нашей яркой, молодой и такой разной жизни.
Так мы просидели до глубокой ночи. От сигаретного дыма и пива я не заметил, как охмелел. У меня кружилась голова, к горлу подступали тошнотворные позывы. Поддерживать разговор я был не в состоянии, хотя и хотелось что-то сказать. Жутко неловко было перед Дианой, которая с сожалением смотрела на меня, периодически отрываясь от общения с моим другом. Но я не мог ничего изменить, лишь сидел и икал, притуплено смотря ей в глаза. Оценивая ситуацию, Сашка предложил собираться по домам. Он помог мне одеться и, взяв под руку, повел к выходу. Диана шла по другую сторону с моей сумкой. На остановке мы попрощались. Я поехал домой, а Диана в общагу. Как своему лучшему другу, Сашке я доверил проводить Диану. Тем более ей страшно возвращаться одной. Я это знал, поэтому и предложил ему сделать доброе дело ради меня. Он сначала отнекивался, но все же согласился.
А на следующий день я узнал, что Диана лежит в больнице. Я звонил Сашке, но он не отвечал. Самые разные мысли лезли в голову, травмируя мое больное воображение.
Когда мои догадки подтвердились, я хотел найти Сашку и убить. Да, скорее всего, убить, такое вот чувство ненависти и злости тогда овладело мной. Я не мог простить ему предательства, но Диана меня удержала. Человек, которого я знал как облупленного, пытался изнасиловать мою девушку. Он ушел в армию. Дело замяли, и никто не хотел вспоминать о случившемся.
Прошло уже, наверное, лет десять. После института я женился на Диане, от которой у меня два сына и дочь. Она работает, как и мечтала, актрисой в театре, а я ставлю спектакли. Я влюбляюсь в нее каждый день, и каждый день как в первый раз, как первый поцелуй. Она живет моими постановками, в которых непременно главная героиня. Кто знает, что такое любовь, тот поймет.
Сашка, как я слышал, после службы пришел инвалидом. Иногда я вижу его в метро. Вижу, как он сидит в переходе в инвалидном кресле, вижу, как благодарит за милостыню сострадательных граждан, провожая их завистливым взглядом. Я стараюсь не попадаться ему на глаза. Не хочу, чтобы он меня видел. Но однажды мы столкнулись в вагоне. Это должно было произойти. Я впал в ступор, когда он ко мне приблизился. По телу пробежал холодок, толи от отвращения, толи от неожиданности. Он что-то говорил, пытаясь перекричать шум поезда, но я не мог разобрать ни слова. По его щекам текли слезы, тело содрогалось во всхлипах. Люди с недоумением смотрели на нас. Я достал кошелек и положил несколько купюр ему в карман. Я знал, что ему нужней эти деньги. А когда состав остановился, я встал и вышел, хотя это была и не моя станция.