Мозаика из воспоминаний

 Я никогда не думала, что доживу до старости. Я рада, что еще хожу, а главное соображаю! Многие мои родные, коллеги и друзья серьезно больны или уже покинули этот мир. А я еще работаю, - преподаю высшую математику в университете. Здорово!
Сегодня я хочу вспомнить моих близких родных, которых уже давно нет  в живых. Сейчас модно искать свои корни и знатных родственников, составлять  «родовое  дерево». Но я на это не претендую. Моё происхождение скромное и вполне меня устраивает.
Я сейчас очень сожалею, что не расспросила своих родителей,  бабушку и деда об их родителях.
Почему-то нет и  фотографий. Но теперь уже поздно. Никого не осталось в живых. Сохранились  лишь осколки воспоминаний.

1.  О прадеде -  Степане Быкове.

Я знаю, что мой прадед по материнской линии был образован и красив. Он был похож на цыгана, - черен и кудряв. Хорошо пел. Ходил в красной рубашке, подпоясанной кушаком, и в лакированных сапогах. Кажется, он был приказчиком у какого-то астраханского купца.
Моя прабабка умерла от холеры, когда бабушка была еще совсем молодой. Отец женился на молодухе, которая быстро расправилась с доставшимися ей детьми. А их было четверо. Пытаясь соблазнить старшего сына Ивана и потерпев в этом неудачу, мачеха обвинила его в воровстве  денег.  Отец прогнал сына  из дома. Иван ушел на заработки в Москву, где обосновался и женился. Когда я училась  в аспирантуре, я несколько раз останавливалась у них. Деда Ваня был счастлив в браке. У него было тоже четверо детей, которые и сейчас живут в Москве. Теперь уже в отдельных благоустроенных квартирах, а ведь раньше жили в бараке в  Царицыно.
Бабушкину старшую сестру Марфу тут же выдали замуж. В мужья ей достался очень хороший и работящий человек. Мы звали его – дед Колай (сокращенно от – Николай). Мы его очень любили. Он был бондарем, делал бочки для соления рыбы.  В городе был район, который в народе называли «Бондари». Это около церкви Покрова. Вот там все  и все жили. У них было два сына.  Александр  Буянский  пропал без вести в  первые  дни войны. Виктор же вернулся и привез с собой жену, которая впоследствии бросила его, оставив на его руках троих детей. Старшая  дочь  Люся сейчас живет в Минске.
Мою бабушку Анну также вскоре выдали замуж за моего деда Мишу. Он был старше её на 8 лет, но моя милая и добрая бабушка быстро взяла верх. Дед  ей во всем подчинялся. Жили они долго и счастливо. Но о них уже более подробно напишу дальше.
Младшую сестру Настю, также отдали замуж в Рязанскую губернию, кажется в село Зыкеево.   Оттуда приехал мой прадед на заработки в Астрахань. Там до сих пор много Быковых (это девичья фамилия моей бабушки). Впоследствии баба Настя стала матерью героиней, родив семерых детей, которых я никогда не видела. Где они сейчас?! Одному Богу известно. У нас сохранилась старинная фотография этой семьи, когда дети были еще малыми.
Где захоронены  мой прадед и моя прабабка, я не знаю. Знаю, где могила матери и брата моего деда. Он теперь лежит рядом с ними. Но я ничего не знаю о них.
Теперь мне за это стыдно! Говорят, -  люди живы до сих пор, пока есть о них память!
Бессмертен ты, пока в сердцах людей,
Есть память о твоих мирских делах.
Тебя ведь вспомнит кто-то из друзей.
Не вспомнят -  и ни Бог, и ни Аллах!



2. О бабушке ( Анне Степановне Назаровой, в девичестве – Быковой) и моем деде
( Михаиле Ивановиче Назарове)

Для того, чтобы ребенок считал себя счастливым, у него должны быть: строгая мать, справедливый отец и добрая - добрая бабушка. Значит, я была счастливым ребенком!
Я очень любила свою бабу Аню. Я не помню, чтобы она хоть раз повысила голос или накричала на кого-нибудь. Я всегда целовала её, уходя в школу. С ней было легко и уютно. От неё всегда вкусно пахло. Она в нашей большой семье была поваром и домоправительницей. А какие пироги она пекла! Я до сих пор жалею, что не переняла у неё эти навыки. Меня и мою сестру не заставляли помогать на кухне. Кончив всего 2 класса церковноприходской школы, бабушка считала, что главное для нас – это учиться и учиться.  Я спросила её, почему она не стала учиться дальше?
 - Мачеха сказала, что достаточно: грамоту знает, считать научилась. Пора замуж выдавать.
Баба Аня  любила читать, хотя никогда не читала вслух. Ведь она   читала по слогам!
 Я запомнила её сидящей около окна на кухне с книгой в руках. Сзади на плите варился обед.
Писала она плохо, - как курица лапой, делая много ошибок. Но это приходилось ей делать нечасто. Так как на письма от сестры из Рязанской области всегда отвечал дед.
 Баба Настя присылала нам грибы, мед. А мы в ответ посылали им рыбу, тогда её в Астрахани было много, и стоила рыба очень дешево. Однажды дед послал им банку черной икры, которая не была для нас чем-то особенным. Смешно вспоминать, но в ответном письме, муж бабы Насти (Александр) писал: «Посылку получили. Спасибо. Жалко, что икра испортилась, - стала черной, пришлось её вскормить свиньям….»
Наша семья была хлебосольной. Помогали всем родственникам, а их было достаточно. И не только родственникам. К нам 2 раза в неделю приходила пожилая татарка, которая жила в Началово. Она приносила на продажу молоко, творог и сметану. Все натуральное и свежее. Бабушка никогда не отпускала её, не напоив чаем.
Однажды  мой отец был послан в село Маячное для контроля  организации путины.  Потом все село останавливалось у нас, когда кто-нибудь  из них приезжал в город. Но зато, когда мы с бабушкой поехали летом в гости, то нас принимали по высшему разряду. Куда не пригласят, везде пироги с красной рыбой, черная икра в мисках. Икру ели деревянными ложками. Меня тогда уже от неё тошнило, как показано в фильме «Солнце в пустыне».
Даже  сестры деда (Мария Кондрашова и Анна Митичкина) относились к бабушке  с любовью. Они часто навещали брата и помогали бабушке.
Я до сих пор помню, как в нашей семье стирали бельё. Тогда не было стиральных машин. Собирались все бабки.  Замачивали и кипятили белье в большом корыте на печке, которая топилась дровами. Стиральных порошков также не было. Хозяйственное мыло строгали и бросали в корыто. Затем остужали бельё, полоскали и вывешивали на балконе. Мы жили  в 2-х комнатной квартире на третьем этаже.  Эту квартиру в центре города получил мой отец в 1940 году.   Удивительно, но лестницы в доме были деревянными. В  доме печки топились дровами. Во время войны их топили опилками. Для этого даже дед сделал  форсунку. Дед всегда боялся пожара. У нас в шкафу в прихожей хранилась длинная толстая веревка. Навряд ли,  она спасла бы нас, ведь балконы были также деревянные.  Но о военных годах напишу  отдельно и более подробно.
Рассказывая о своей жизни, бабушка всегда жалела, что «неученая». До замужества работала на рыбном промысле купца (Нюнина). Мыла и солила рыбу. Она рассказывала, как  было тяжело. Руки пухли от холодной воды и соли. И тут же добавляла, что жена купца любила   уху их щечек судака. Остальное выбрасывали, а  работницы подбирали    и несли домой.
Когда она была уже старой, то говорила:
 - Так не хочется умирать. Только жить начали! А то досталось нам:  революция, две войны, разруха. Намучались.
Она не была слишком религиозной, в церковь не ходила, хотя все праздники в доме отмечались  пирогами, куличами и застольем. В углу на кухне висела икона, но я никогда не видела бабушку  молящейся.
Бабушка была счастлива в браке. Её выдали замуж в 16 лет. Дед был на 8 лет старше. Я не помню, чтобы супруги скандалили.  Мой дед происходил из мещан. Он был грамотен. Даже участвовал в акции - ликвидации безграмотности населения, которая проходила в 20 – 3о годы. Работал бухгалтером в  артели.
 У него были золотые руки. Он был столяром – краснодеревщиком. Мебель, которая была у нас в доме  была сделана его руками. Комоды, буфеты,  диваны,  кресла,  столы,  стулья, - это впечатляло.  Я видела, как он делает различные орнаменты на досках для украшения мебели. Это – искусство!
Я до сих пор жалею, что после его смерти мы вывезли всю эту мебель  на дачу, сменив на модную тогда полированную. Вскоре  дачу подожгли бомжи, которые там ночевали.  И все было утрачено.
Кстати, насчет дачи. Участок получила моя мама, когда создавали общество огородников «Учитель». Это было в 1954 году. Уйдя на пенсию, дед занялся огородом и садом. Здесь ему не было равных.  Какие помидоры он выращивал! А виноград, яблоки…! Он гордился домом, который построил мой отец. Но веранду оформлял опять, же дед. Резные рамы, кружева из дерева. Дед хвалился, что участвовал в отделке музыкального театра в парке «Аркадий», который тоже сгорел уже во времена перестройки.
  Хорошо, что эти пожары произошли уже  после его смерти. Он бы этого не перенес.
Он так же, как и бабушка не был религиозен. В церковь  ходил только на великие праздники, чтобы послушать песнопение. Причем сам любил подпевать! У него был отличный бас.
Любил разглагольствовать она политические темы. Всегда корил жену, что из-за неё не сделал  военную карьеру. Он воевал на полях первой мировой. На сохранившейся фотографии выглядит бравым солдатом! Его посылали учиться в Петроград в военное училище, но не пустила моя бабка.
Революцию не осуждал. О  Николае ii отзывался не лестно, называя его «Николашка».
Я думаю, что он был бы против того, что последнего царя и его жену возвели в ранг святых. Дед считал, что это был самый бездарный политик. Народ не любил его за слабохарактерность. Считали, что он под каблуком у жены – немки. Её не любили ещё больше.
Дед был участником какого-то съезда (кажется профсоюзов?!), на котором выступал Ленин. Владимир Ильич ему не понравился: маленького роста, рыжий, говорит  картавя! Зато Троцкий произвел на него впечатление.  «Вот это – оратор от Бога!»
Репрессии не коснулись нашей семьи. В репрессиях 30-х годов и неудачах первых дней ВОВ дед обвинял немецкую разведку!
Бабушка и дед дружили с супружеской парой, которая была высланы из Петрограда. Это были интеллигентные и образованные люди. Помню имя женщины – Нина Степановна.  Они были частыми гостями в нашем доме. Жили они в маленьком деревянном домике (около магазина «Каспий»).
В заключение  хочется рассказать что-нибудь веселое.
Дед не был пьяницей, но иногда позволял себе выпить. Это было обычно в день получения зарплаты. Он приходил домой навеселе. Я до сих пор удивляюсь, что бабушка относилась к этому спокойно и насмешливо. Дед подзывал меня и мою сестру, давал нам довольны большие суммы денег. А на утро спрашивал:
 - Я вчера, сколько вам дал на мороженное?
Сестра была хитрющей, - она или не признавалась, или называла половину суммы, а я, как дура, первой отвечала честно на вопрос. Дед отбирал деньги назад, приговаривая, что мы еще маленькие для таких сумм.
Когда дед за кого-то переживал, то ругался смешно так: «Тыц … твою мать!»
Однажды я пришла с улицы с пробитой головой. Баба Аня заохала, а дед стал ругаться, но потом повел меня в больницу, где мне зашили рану на лбу. Он ругался всю дорогу.  Но никогда нас не бил.
Умирал он тяжело, - от рака пищевода и желудка. Практически голодной смертью. Это было в 1964 году. Он был первым из родных, кого мне пришлось хоронить. Мне было страшно видеть родного человека в гробу. Бабушка пережила его на 14 лет.