Ониксовая Машка

          Машка лежала на подоконнике и лениво урчала. Даже не урчала, а «поуркивала». Чуть лениво, чуть надменно. Она была не просто кошкой, а кошкой с большой буквы. И своё не очень благородное, почти бульварное имя, носила с высоко поднятой головой. Так что даже все соседские кошки умирали от зависти и восторженно мурлыкали: « Ай, да Машка!»
          Машка временами была высокомерной, а иногда и просто заносчивой. Но окружающие, с какой-то умилённой радостью прощали грешки её характера за благосклонное  урчание. Она не была « какой нибудь» кошкой. Это разные там Васьки и Баськи относились к этому сорту: лохматые, ленивые, с вечно голодными глазами и неуравновешенными характерами. Машка же была актрисой. Словно созданная из оникса, она была пантерой в миниатюре. Ослепительно чёрная, с лоснящейся шерстью, с врождённой первобытной грацией движений, изумрудными сверкающими глазами, она была воплощением завораживающей красоты природы.
            Машка любила жизнь, солнце, тишину и свежую рыбу. Последнюю, она ела медленно и степенно, будто нехотя, сохраняя достоинство, как бы голодна при этом не была. Она наслаждалась радостями жизни, как какой нибудь эстет, разборчиво и с чувством заполняя своё декоративное существование незатейливыми кошачьими радостями.
           Машка слишком хорошо знала, что в этой жизни нет никакой логики. Она запутана, непредсказуема и очень сложна. Можно быть, кем угодно и через мгновенье превратиться в пыль, на которую все будут наступать, и воротить свои напудренные носы.
          Когда Машка появилась на свет, её окружали нежность и забота. Она спала на чистеньком мягком коврике. Мать, с пушистым тёплым мехом неустанно вылизывала её от ушей до кончика хвоста. Человеческие руки заботливо кормили её из пипетки, а губы целовали и шептали ласковые слова. И в один миг в её жизнь словно ворвался вихрь. Он закружил её, и Машка даже не успела понять, как оказалась выброшенной на улицу. А главное, за что и почему. И когда она, умирающая от голода ползла по замёрзшему асфальту, эти два вопроса клеймом отпечатались в сознание: « За что? Почему?» она не злилась и не ненавидела. Она просто недоумевала. Машка, тогда будучи котёнком, бродила по холодным осенним улицам в поисках еды и укрытия. По всем законам этого дикого мира Машка давно должна была умереть. Но она жила. Упрямо, вопреки всему, с дерзостью, возникшей от безысходности, из последних сил она коготками цеплялась за жизнь. Машке было нужно совсем немного: тепло убежища и кусочек хлеба. Мир, который вначале был так благосклонен к ней, неожиданно стал злобным и кусачим. И она брела по холодным дождливым улицам, продуваемая насквозь промозглыми ветрами. Машка вся превратилась в слух и комок нервов. Она вздрагивала от любого шороха и звука. Вокруг неё кругами ходили одни враги. Бродячие псы стаями рыскали в поисках пищи. Огромные чёрные вороны из-за крошки сухого хлеба норовили выклевать глаза. Бомжи старательно выискивали всё, что могло быть съедобным, а особенно мясным. А мальчишки, бесцельно слоняющиеся по дворам, были рады помучить маленького зверька.
            Около месяца Машка изо всех сил старалась выжить. Но с каждым днём ей всё труднее удавалось добывать себе пищу, силы таяли. Каждый наступающий новый день она считала последним. Машка стала худой, грязной и смирившейся. Она почти уже не ходила. Ползком, рывками она выбиралась из очередной своей норки на дневной свет. Пыталась поймать последние лучи скупого, почти зимнего солнца.
- Посмотрите! Ну, посмотрите же!- Машка услышала прямо над собой звонкий детский голосок. Чьи-то руки по хозяйски подняли её. В этот миг она поняла, что больше не может. Жизнь будто по капли уходила из неё. И она смирилась, покорно готовясь принять свою участь.
- Няня, мы непременно возьмём этого котёнка с собой – топнув ножкой, заявила маленькая девочка тоном не терпящем возражений. – Я так хочу! Вы слышите? –
          Машке всё происходящее казалось сном. После того, что она пережила, после ужаса отчаяния, боли и одиночества, она не могла поверить своему счастью. Её крохотное сердечко готово было разорваться от переполняющих его чувств. Но Машка была слишком слаба. У неё хватило сил только лизнуть маленькие ладошки своей спасительницы. Она осталась безжизненно лежать в детских руках.

             Машка впервые поняла, что количество власти и размеры её владельца не одинаковы. Домашний семейный уклад так отличался от уличного мира. Новая Машкина покровительница держала в своём маленьком кулачке всех домочадцев: большого властного папу, интеллигентную деловую маму, не говоря уже о няне и гувернантке.
             Так Машка снова стала домашней кошкой. Она совсем не была ручной. Её излюбленными местами были мягкое кресло и широкий подоконник. Только своей маленькой спасительнице Машка позволяла тискать себя и целовать. Строго говоря, Машка позволяла ей делать всё. Во –первых, девочка спасла её от неминуемой смерти, а во-вторых, Машка прекрасно поняла кто в доме хозяин.
              Машка могла часами сидеть на подоконнике и наблюдать за улицей. Особенно она любила этим заниматься, когда оставалась в квартире совсем одна, и могла быть предоставлена самой себе. На улице Машку интересовало буквально всё: взъерошенные воробьи, очень породистый, но глупый бульдог гоняющий за голубями, громко орущая серая кошка на дереве, ворона на карнизе. Это были мгновения, когда Машка могла поразмышлять о жизни. А в ней она кое-что понимала.
                А за окном была зима. И снежинки белыми мухами опускались на землю. Машка делала стойку и лапкой стучала по стеклу, будто ловя их. Она понимала, что там, в другом мире, одиноко и зябко. И она жалела. Жалела воробья сидящего на парапете и поджимающего от холода лапку, бродячих собак совсем окоченевших от мороза и ветра. Машка жалела и бездомных людей, хотя и сама не понимала почему.
                А совсем рядом ребятишки играли в снежки, лепили снеговика и радовались зиме. Несколько карапузов, одетых, как капустные велки, ползали по пояс в сугробах и весело гомонили. Люди сновали то тут, то там. Приезжали и отъезжали машины. Но постепенно всё затихало. Квартира, где жила Машка, погружалась в темноту. Взрослые, уставшие за день, быстро засыпали. Спала и маленькая девочка, послушав очередную сказку и прижимая к себе плюшевого щенка. Небо темнело, и появлялась луна, обрамлённая звёздами. В домах напротив потихоньку погас свет во всех окнах, похожих на мозаику. Мир постепенно засыпал. А снег всё падал, падал и падал. Засыпала и Машка. Лёжа на подоконнике, в детской комнате, она намурлыкивала добрые сны маленькой хозяйке. Глаза у Машки щурились и превращались в маленькие горящие щёлочки. А в скоре совсем закрывались. Машка почти никогда не видела снов. А если и видела, то только один и тот же. Он приходил к ней из уже, казалось, далёкого детства. Ей снилось, что она ещё совсем маленький котёнок, человеческие губы шепчущие ласковые слова и руки, держащие её на груди.