II. Jack

Как-то тут слишком тихо. Хорошо, что на улицах есть фонари, иначе тут просто чёрт ногу сломит. Странно... мне казалось, я старше. Всё так запутанно. Да и мои ли это руки? Мои, чьи же ещё.
Дома никого нет. Они...
Лежат, такие спокойные... Помню их крики. Её крики, когда отец избивал её. А потом она сидела в углу, дрожала и плакала. Я следил за ней из своего укрытия, но редко решался войти в этот дом. Ведь тот, кто войдёт сюда, уже никогда отсюда не выберется. Это бремя будет сжимать моё горло вечность. Немыслимую вечность.
Такие спокойные. Никакой крови, никакой грязи. Да, теперь ей определённо лучше. Смерть очищает. И успокаивает.
А он...
Вот он, стоит передо мной. Такой высокий, незыблемый. Я не видел, как он их убивает. Должно быть, делает он это по-настоящему мастерски.
Я ведь тогда был ещё совсем ребёнком, когда смог увидеть его лицо. Худое, бледное. Такое измождённое. Как будто он никогда не спит. И эти яркие, горящие голубые глаза. О да, в одних его глазах жизни больше, чем во всех, кого я встречал. И это правильно. Ведь он питается жизнью... Нет, жизнью это становится только в нём. Забирает он лишь существование. И распоряжается им по своему усмотрению. У него есть такое право. Всегда было.
Сжимаюсь под столом, пряча ноги от невидимых ножей. От них просто невозможно спрятаться. Напуган, так глуп. О да, я презираю себя, порой, себе же в удовольствие.
А ты сидишь рядом на подоконнике. И я заново осознаю всю свою ничтожность. Ей богу, ты создан для того, чтобы ещё больше унижать меня.
Этот тёмный, густой, зловонный свет гадких комнатных ламп. Хуже, он проползает сквозь стены, не имея начала, не имея утробы, чтобы вскормиться, чтобы насытиться.
Мой судья. Позволь, я сам буду своим обвинением. Да ты и не против.
Вот я стою здесь, перед тобой. Если хочешь, просто молчи. Говорить буду я. По крайней мере, пока мне есть, что сказать.
Не знаю, с чего лучше начать. В голове столько всего, и я раз за разом обдумываю и выстраиваю в ряд отдельные куски. А потом это снова рушится. И я снова путаюсь.
Да, с этого и стоит начать. Я запутался. Я заблудился. Я потерялся. А точнее, нет...
Всё так. Всё верно, как и должно было быть. Я пошёл по пути, который привёл меня сюда. Он всегда приводит сюда.
Вряд ли отсюда есть выход. Но раз ты тут стоишь, быть может, ты знаешь, как выбраться из этого? Хотя, ты всегда говоришь что-то. Я слышал, как ты шепчешь за моей спиной. Я видел тебя раньше. Видел всё, что ты делаешь. Не могу сказать, что я бы попытался как-то этому помешать, даже если бы мог. Не в этом дело.
Ну вот, я как ребёнок стою тут, тебе на поруганье. А ты ведь тоже не смог выбраться отсюда. Ты забрался сюда когда-то так же, как и я сейчас. Я слышу, ты всегда что-то шепчешь. Ты уже не пленник, ты часть этого места. Пожалуй, да, это место было предназначено именно для тебя. И ты забирал к себе всех, кто умудрился забраться сюда.
Бездонная, голодная пещера, вот кто ты.
Система, ведь именно здесь она уготовила тебе вакантное местечко. Она сбрасывает сюда все запаршивевшие детали, а ты их уничтожаешь. Отличный симбиоз со средой, которую, ты, наверное, уже знаешь, я ненавижу.
Нет, не ненавижу. Презираю. И, наверное, в этом моя ошибка...
Но об этом потом. Сейчас ты так по-доброму, по-отцовски смотришь на меня. А ведь мы даже не знакомы. Ты наверняка уже знаешь обо мне всё. Ты всегда знаешь, это твоё преимущество. Такое же оружие, как и ножи, которыми ты свежуешь свои жертвы. Чистильщик. Вот кто ты. А значит, вот где я оказался...
Потому, что я начал гнить. Да, я знаю, я дефектный. Они не говорят об этом, но смотрят на меня, как на урода. Как на жалкого, убого. Это можно сколько угодно отрицать. Они любят отрицать. Это уже инстинкт. Первородный, естественный эгоизм. И мы снова возвращаемся к тому, почему я тут оказался. Как я сюда пришёл. А ведь сделал я это по своей воле. Подозревал, куда ведёт эта дорога. И не остановился. Не свернул. Ты наверняка уже знаешь, что я бы ни за что не свернул. Наверное, это моё личное проявление стадности, от которой мне никогда не отделаться, да и нужно ли. А может, это последнее, что заменяет мне надежду и уверенность в себе. Упорство в дуете с отчаянием. Как романтично. Но не будем об этом.
На секунду мне даже показалось, что это я твой судья и палач. Однако, я уверен, ты сам позволил почувствовать это. Ну да ладно.
Что же о моей ненависти... Забавно, но за эти несколько минут я немало понял. И чёрт подери, это должно быть важно. Ведь должен быть выход! Правда?!
Но ты мне, конечно, об этом не скажешь.
А я уже не ненавижу. Нет, это просто тоска и отчаяние. И обида. Детская, наивная обида. Остатки щемящей злости, раз за разом отлучаемой от цели и направляемой внутрь. Где она бродит, кипит, нагревается. Я начинал гнить изнутри. И пришёл сюда. Я знал, куда иду.
В этот беспросветный мир. Бездушный, одинокий, отмирающий. В эту хрупкую обитель глупости и идиотизма, предлагающую себя, подобно дешёвой проститутке. А ведь это не она так сделала. Не она вычеркнула меня из жизни, не она отвела мне участь изгоя и выродка. Нет, она не хотела этого. Теперь я понял это.
Да понял. Не система породила этот смрад, который я столь люто презираю. И не этот смрад породил систему, которая раздаёт сомнительные подарки взамен на твою жизнь. Нет. Мы породили её.
Она впустила нас, а мы, как последние твари, вальяжно развалились, зажрались, охватили своей жирнеющей тушей каждый сантиметр её трепещущей плоти.
Жизнь не жестока. Она справедлива. А справедливость – это соблюдение законов. Беспристрастное и мудрое.
Это мы жестоки. И я не исключение. И я это понимаю. Долго ли ещё я буду это понимать... В конце концов, отчаяние задушит меня. Давление со всех сторон. Ни грамма воздуха. Ни надежды. Ни выхода. Я сам виноват. И я отвечу за свои поступки.
Это конец.
Ведь так? Ну вот, ты снова так улыбаешься, заставляешь чувствовать себя совсем крохотным. Думаешь, я этого не понимаю. Нет, ты так не думаешь. Ты – моё самообладание, только почему-то в другом теле...
Что мне делать?
- Время подскажет, – он повернулся на пятке и скрылся в темноте множества комнат.
Я знаю, он всегда бродил где-то здесь. Не зря я встретился с ним именно тогда. В моих кошмарах. В моих воспоминаниях. Этот жалкий вопль, глухой и безответный. Я всё время бегу куда-то. Бегу, сокрушаясь мольбами о помощи. Но разве мне можно помочь?
Я знаю, наверняка, когда всё действительно будет кончено, он придёт за мной во всём синем. И мы станем единым целым. Он съест меня, украсит себя ожерельем из моих рук. Так, как он делал со всеми своими жертвами.
Когда-то я знал многое. Теперь я уже не знаю ничего. Ничего... чёрт....