Статья 69

     Кошка, прихрамывая,  бежала по тротуару. Было утро. По дороге промчался не-большой фургончик, весь обклеенный рекламой косметических средств. При его прибли-жении кошка прижалась к каменному основанию изгороди. Её хвост нервно подёргивался. Она взглядом проводила машину, вздохнула и побежала дальше. Из-за поворота показался велосипедист, на куртке которого была эмблема компании «Лучшая пицца». При его виде у зверька от страха округлились глаза.

     Вчера такой же доставщик пиццы пытался специально наехать на неё, когда та перехо-дила дорогу. Кошка такого никак не ожидала. Дорога в ту минуту была пустой и достаточно широкой, и она не могла помешать велосипедисту проехать. Однако тот свернул в её сторо-ну. От неожиданности кошка побежала не к тротуару, а по дороге Велосипедист её быстро настигал. Кошка сообразила сделать скачок в сторону, затем ещё и ещё и юркнула в откры-тую дверь магазинчика «Хлеб, булочки, торты». Сердце её бешено колоти-лось. Она всё ещё слышала издевательский свист и смех парня. В помещении так вкусно пахло выпечкой, какими-то сладостями, ванилью! Запахи с её возбуждённым дыханием врывались в её открытый ротик и моментально пропитали всё её существо.

     Кошка была голодна.  Через прилавок перегнулся продавец. Несколько секунд мужчина изучал дрожащего зверька, потом отломил кусочек от гамбургера, которым он завтракал. Кошка настороженно покосилась на человека. В последнее время контакты с людьми приносили ей только неприятности. От запаха сосиски у неё в животе начались спазмы. Дальше она не раздумывала и начала быстро есть. Кусочка хватило на три укуса. Есть хотелось ещё боль-ше.И следующий  кусочек она проглотила моментально. Но тут в магазин вошла покупательни-ца и сразу удивлённо и строго уставилась на кошку.

     – У вас в магазине зверь! – Взвизгнула тётка. – Я позвоню в санитарную службу…
     Дальше кошка не стала слушать и благоразумно выскочила на улицу. Что было по-том, ей тоже не хотелось вспоминать…
                * * *
     Велосипедист приближался.  Кошка заметалась. Она  и тротуар уже не считала безопас-ным местом. По ту сторону тротуара тянулся забор – основание полметра каменной кладки, а выше на полтора метра металлическая сетка.  Пока кошка приподнималась на задние лапки, чтобы увидеть, нет ли в решётке приличной дыры, велосипедист проехал мимо. Однако ей всё равно  следовало   перебраться в более спокойное место. Городок просыпался. Было cлышно, что сюда приближаются уже несколько машин. На улице появились первые люди. Наконец кошка увидела по низу решётки несколько надломанных ячеек.  Зверёк протиснулся в дыру.

     Прямо за оградой начинался ухоженный газон, на котором, как вторая линия загражде-ния, рос густой кустарник и сосны. Далее, ближе к дому росли роскошные клёны и рябина. Возле дома клумбы в бело-розово-голубых цветах и небольшой бассейн с чуть зеленоватой водой. Рядом под тентом пластиковый столик и пара шезлонгов. Двухэтажный дом практически белого цвета, современной постройки – камень, пластик, стекло.

     Кошка пробежала по мягкой, стриженной траве и остановилась в тени клёна.
     – Боже! Как здесь хорошо! – Думала она, с восхищением разглядывая двор и дом. – Как бы я хотела жить в таком доме! Ну, почему мне так не повезло?

     Хотя кошки и не умеют плакать, но у этого зверька на глазах появились слёзы, и ниж-няя челюсть стала мелко подрагивать. Дом на первый взгляд казался пустым. Во всяком случае, оттуда не доносилось ни одного звука. Зверёк вздохнул и медленно стал красться к окнам. Точнее, вся ближайшая стена дома была окном – из стекла. Однако спущенные жалюзи не позволяли что-либо разглядеть в комнате. Кошка пошла дальше по выложенной вдоль стены цветной плитке. За углом также группками росли деревья,  в глубине она увидела построй-ку, видимо, гараж. Территория возле гаража была за асфальтирована. На этой стороне дома окна были нормальных размеров, так что кошка при всём желании никак не могла заглянуть в них – слишком высоко от земли.

     – Интересно, кто тут живёт? – Думала она, прислушиваясь к урчанию в собственном желудке и к звукам, доносящимся откуда-то впереди. Но дальнейший ход её мыслей резко прервал приглушённый топот. Обернувшись, она с ужасом увидела быстро приближающегося ротвейлера. У пса от предвкушения короткой и явно победной схватки глаза налились кровью и злобой, с оскаленной пасти капала слюна.

     – Это конец! В траве не спрячешься, а до спасительных деревьев далеко.Я не  хочу…
     Это были даже не рассуждения, а моментальное ощущение страха и безнадёжности.
                * * *
     Вчера кошка до вечера пробегала по улицам городка, пытаясь найти еду и убежище. Она очень устала. У неё болела задняя левая лапка.
     После «покушения» велосипедиста кошка забрела в очередной двор. Там она  заметила двух  детей, сидящих на газоне. Мальчик лет девяти, насупившись, разглядывал только что упавшую модель своего самолётика. Девочка лет шести держала на коленях куклу, которую то и дело переодевала в различную кукольную одежду. Надеясь на дет-ское дружелюбие, зверёк смело приблизился к детям. Заметив рядом кошку, девочка при-жала к себе куклу и вопро-сительно уставилась на брата. Мальчик отбросил в сторону поломанный самолёт. – Кис-кис! Иди сюда. Чего тебе дам! – Он сунул руку в карман и как вроде что-то вынул. Кошка втяну-ла в себя воздух. Протянутый кулак съестным не пах. Однако она  рискнула подойти почти в плотную. И тут мальчишка разжал кулак, в котором естественно ничего не было,  и попытал-ся схватить животное. Кошка каким-то чудом вывернулась, выскользнула и пустилась наутёк. Пацан не по-детски выругался и со злостью запустил своей игрушкой в убегающего зверька. Самолётик угодил кошке в заднюю лапу. От резкой боли кошка протяжно мявкнула и упала. Но,  видя, с каким восторгом злой мальчишка вскочил и побежал к ней, она собралась с силами и скачками, стараясь не наступать на повреждённую лапку, запрыгала прочь из негостеприимного двора.

     На её счастье недалеко оказался сигаретный павильон, рядом с которым были свалены пустые коробки. Кошка забилась между коробками. Успокоившись, она стала вылизывать всё ещё сильно болевшую лапу. На глаза  навернулись слёзы.

     – Неужели нет добрых людей? О! Как больно! А ещё только второй день… – Горестно думала кошка. – Я выдержу… Пусть ОНА не надеется, что я приползу… и буду умолять…

     Затем она свернулась клубочком и уснула… Ей снился большой красивый дом, где она любила играть в прятки с высокой белокурой женщиной. Ей снился шумный городской парк с аттракционами, и как всё та же женщина забралась на карусель. Её она усадила к себе на колени. Мотор загудел. Карусель набирала обороты. Сначала ей было страшно. Но женщина смеялась и ласково, успокаивающе поглаживала её по головке. Потом снился очень большой красный автомобиль, в котором сидел мужчина с добрыми глазами…

     Кошку разбудил людской разговор и какой-то шум. Рядом с павильоном стоял мусоро-воз, куда уборщик закидывал коробки. Надо было снова бежать, прятаться. Но быстро бежать не получалось, так как в лапе сразу же возникла боль. Время для кошки как бы останови-лось и как бы растянулось. Она всё бродила по улицам, заглядывала в открытые двери мага-зинов, забиралась на террасы небольших кафе-забегаловок. Отовсюду её гнали или, в лучшем случае, не замечали. В одном кафе на полу под столиком она нашла кусочек пирожного. Раньше она так любили пирожные и мороженное. Белокурая женщина из её снов часто покупала ей эти вкусности…

     Наступил вечер. Дневная жара спала. В лучах закатного солнца краски уже не были такими резкими, стало немного прохладнее. Рабочий день закончился. Люди спешили по домам, в кинотеатр, в кафе. От этого на улице стало оживленнее, шумно.

     Кошка оказалась около автомастерской. Далее за ней была приземистая постройка из рифлёного алюминия. На одной створке больших ворот висел рекламный щит компании «Эварс». На второй – светоотражающей краской была выписана цифра 1. Между автосервисом и складом втиснулась металлическая коробка фургона, снятого с колёс и превращённого в сторожку. Правда склад давно не функционировал, поэтому и сторожка пустовала. На её двери висел замок.  Хотя при этом в небольшом врезанном окошке зияла дыра. Под этим окном стояла перевёрнутая бочка.

     Кошка уже не надеялась на ужин. Она автоматически заглянула в дверь мастерской. В смотровой яме под машиной  копошился рабочий. За ним внимательно наблюдала собачка дворо-вой породы. В доме, где кошка жила до этого времени, был карликовый пудель. От старости он уже плохо видел, мало двигался и поэтому не доставлял ей каких-то проблем. Она даже с ним дружила. Так что и эта маленькая собачка не показалась ей опасной. Как она ошиблась! При виде кошки белую фурию подбросило будто пружиной, и со звонким, злобным лаем та кинулась на гостью. Первой мыслью у кошки было – «Сейчас я тебе покажу, маленькая дрянь!» –  Но помимо её воли её шерсть встала дыбом и по тельцу прокатилась волна стра-ха. Конечно, можно было драться, но она так ослабла и лапа всё ещё болела. – «Беги!» – Сама себе приказала кошка. – «Не тот случай, чтобы от-стаивать свои права. Вот, чёрт! Ни одного дерева рядом».

     Прихрамывая, она бросилась в сторону сторожки.  Хорошо, хоть бочка… Кошка запрыг-нула на неё. Раздосадованная собачонка металась рядом и явно собиралась последовать за своим врагом. Вместо насмешки или грозного окрика на шавку  (как злорадно подумала кошка) из её ротика  вырвалось свистящее шипение и нечленораздельное фырканье.
     - Фу, ты! Я и забыла… Она от меня не отстанет. И этот – хозяин… Чего он её не отзовёт? Кажется, в этой «конторе» никого нет…

     Кошка заглянула в разбитое окно. Понюхала воздух и поморщилась. Запахи оказались в основном не знакомые и малоприятные. Но выбора у неё не было. В тот момент, когда кошка протискивалась в дыру, зловредная собачонка, как-то извернувшись, умудрилась запрыгнуть на бочку и в последний миг острые зубы успели вырвать из хвоста кошки  клок шерсти. Кошка в полумраке и спешке не видела куда приземлялась. Под лапами оказалась пустая консервная банка, несколько гвоздей, осколки стекла. Так что приземление вышло неудач-ным. Острый осколок впился в подушечку уже передней лапы. Пустая банка сначала откати-лась к ящику, но, срикошетив от него, угодила кошке в голову. Попятившись, она наступила в какую-то вязкую жижу. Ошеломлённый ото всего зверёк застыл, боясь пошевелиться и выз-вать новые беды. Из оцепенения её вывела боль в передней лапке. Она интенсивно потрясла её. Но осколок засел глубоко. Превозмогая боль, кошка зубами вытянула стекло. Следом из лапки закапала кровь. Слизывая её, кошка обратила внимание, что задними лапами стоит в чём-то липком и вонючем. Глаза её уже привыкли к полумраку. Она осмотрелась. Слева было относительно свободное пространство, а с ящика свешивалось какое-то тряпьё. Именно туда и перебралась кошка, при этом ей пришлось наступить на кровоточащую лапу. Хотя у кошек практически отсутствует мимика, но в душе у зверька возникла сначала гримаса боли, потом брезгливости. Чтобы как-то очистить задние лапы от налипшей жижи (смесь машинной смазки,  раскисшей га-зеты, пепла и ещё чего-то тошнотворно-вонючего),  ей пришлось изрядно потоптаться по рваному и не менее грязному халату. Кошка улеглась на сплющенную картонную коробку и продолжила зализывать раненую лапку.

     Собачонка, потеряв из виду объект атаки, вернулась в мастерскую. В сторожке стало тихо. Кошка прикрыла глаза. Во всём теле, то тут, то там, возникали судороги, лапки дёргались, будто она снова убегала. Пустой желудок неприятно сжимался. Она даже не могла ни о чём думать. Слишком много стрессов, слишком в необычной ситуации она оказалась. Сознание провалилось в лёгкую, успокаивающую дремоту…  Она видела ванну с тёплой водой и пузырившуюся пену от специальной не щиплющей шампуни. Белокурая женщина вытирает её пушистым, мягким полотенцем… Потом она пьёт тёплое, слегка подслащенное молоко…

     Наверное, прошло несколько часов. Когда кошка открыла глаза, кругом была ночная темнота. В окошко всё-таки попадал отсвет от фонаря возле автосервиса. Так что, уже через несколько секунд, кошка хорошо различала ближайшую к ней обстановку. В сторожке явно кто-то был, и этот кто-то точно не был другом. Она настороженно вслушивалась в шуршание, пытаясь по звуку определить, что происходит. Кошка бесшумно села. Кончик хвоста сам собою нервно подёргивался. Также вздрагивали усы и уши, улавливая малейший шорох.

     – Это не человек и не собака. – Кошка лихорадочно перебирала варианты личности посетителя. – Это… это, наверное, мыши! Ну, да! Кто же может шариться ночью в таком месте? – Мышей в своей жизни ей не доводилось ловить и, разумеется, есть. – Нет, это не мышь! Их несколько!.. И они явно тяжелее мышей… Идут, не бояться…
     Видимо к сервису подъехала машина – по стене метнулся лучик от фары. И тут кошка увидела их… шесть крыс!

     К крысам она питала органическое отвращение. К тому же кошка была совсем юной и практически не имела опыта подвальных схваток. Да и силы соперников  явно не равные – маленькая измученная, раненая кошечка и шесть наглых, сильных хищников. Она невольно сжалась, хотя шерсть от страха встала дыбом. – И почему я не чёрная? И почему вообще я здесь? Что же так не везёт? А, главное, что делать?

     Крысы её заметили. Вожак чуть пискнул,  рядовые выстроились веером и двинулись к ней. Момент к бегству через окно был упущен. Команда приблизилась на полметра, и пять крысёнышей встали столбиком, запищали, о чём-то совещаясь. Кошка почуяла их запах.
– Так вот чем воняла та жижа! Крысиный помёт! Фу, гадость! – А ещё она почувствовала, что сейчас будет атака, и её охватил ужас. Однако инстинкт самосохранения по счастью не зависел от её парализованного сознания. В ту секунду, когда крысы сжимая кольцо, бросились на неё, кошка подпрыгнула и перемахнула через цепь. Второй прыжок перенёс её к окну. Лапы разъехались на осколке стекла. За спиной она услышала угрожающий свист. Страх придал ей силы, и она стрелой вытолкнула себя в окошко.

     Ей снова повезло – она не поранилась о разбитое стекло и приземлилась на мягкую траву. Не останавливаясь, она прыжками мчалась дальше. От смертельного ужаса она не чувствовала боли в лапах, не соображала, куда бежит. Кошку остановил припаркованный у мастерской автомобиль, в заднее колесо которого она врезалась на полной скорости. От удара зверька отбросило назад и оглушило. Через несколько секунд, всё еще тяжело ды-ша, она огляделась. В освещённом проёме ворот стояло двое мужчин. Зловредной собачки не было видно. У машины был открыт багажник. Подчиняясь какому-то голосу свыше, она запрыгнула в багажник, оттуда перебралась в салон, на пол между сидениями и там распласталась.
Почти сразу вернулся хозяин машины, захлопнул крышку багажника, сел за руль. Заурчал мотор. Машина медленно отъехала от мастерской.

     – Куда я еду? А не всё ли равно… Лишь бы подальше от этого жуткого места.

     Дорога была хорошая. Машина шла мягко. Кошку стало тошнить – то ли укачало, то ли от голода. Вскоре водитель затормозил и, не выключая двигателя, вышел из автомобиля. В салон стал поступать свежий прохладный воздух, так что самочувствие зверька улучшилось. Минут через пять мужчина вернулся. С собой он принёс три пакета и банку пива, и всё это он бросил на переднее сидение рядом с собой. Машина снова поехала.
     И почти сразу же чувствительный нос кошки уловил вкусный, дурманящий запах жареного цыплёнка.  И чем дальше, тем сильнее становился аромат нежного мяса запеченного в сметане.

     – Чёрт! Это испытание не лучше встречи с крысами. Если я не съем сейчас кусочка… нет, десять кусочков! Я ХОЧУ ЕСТЬ!!! – Кошка даже высунула голову между сидениями.

     Тут мужчина стал притормаживать и куда-то свернул. Под колёсами  зашуршала щебёнка. Машину стало трясти на кочках. Через какое-то время автомобиль остановился. На этот раз водитель заглушил двигатель. Потом опустил стекло в дверке машины и приступил к ужину. Кошка вслушивалась в звуки пережёвывания курицы и нервничала всё больше. С каждым про-глоченным куском её собственные шансы на ужин уменьшались. Она уже была готова обнару-жить себя и в открытую жалобно попросить порцию мяса. В этот момент мужчина прервал трапезу. Он переложил пакет с остатками цыплёнка с колен на соседнее сидение и вышел из машины.

     Кошка тут же запрыгнула на его место. Она увидела, как мужчина свернул к кустам. Дальнейшие его действия её не интересовали. Она развернулась к желанной добыче. За свою жизнь она воровала неоднократно. (Собственно, эта её деятельность и стала одной из причин её нынешнего положения.)  Кошка сунула лапку в пакет. Выпущенные когти сжались на крылышке мёртвой хваткой. Секунда и кусок оказался в зубах. Она быстро вернулась на пол, за сидение и стала жадно рвать, грызть и, практически, не жуя, глотать вкусное мясо. От крылышка осталась пара косточек. Зверёк потянулся за следующей порцией. Но мужчина уже возвращался. Не заметив убыли, он съел ещё куриную грудку, допил пиво. Из последнего пакета мужчина достал бананы, повертел их в руках, но есть не стал. Потом остатки цыплёнка, хлеб и фрукты он разложил по пакетам  и всё это перебросил на заднее сидение. После этого мужчина опустил спинку своего кресла, накрылся курткой. Вскоре он уже всхрапывал.

     Кошка внимательно прислушивалась к звукам. – Кажется, наконец-то мне повезло!
Она как змея заползла на сидение, перевернула носом пакет, который был совсем лёгким. Чтобы разорвать плотную бумагу,  ей пришлось пустить в ход когти и зубы. Бумага шуршала. Кошка от этого вздрагивала и нервно оглядывалась на спящего. Наконец в пакете образова-лась дырка. Проворная лапа нащупала недоеденную ножку. Но кость оказалась слишком большой и в дырку не вытаскивалась. Зверёк от возмущения зашипел.  На раздумье ушло несколько секунд. Затем кошка взяла в зубы весь пакет, осторожно прошлась по мужчине и выпрыгнула в открытое окно. Отбежав несколько метров, она, уже не заботясь о звуках, до конца разорвала пакет. Ещё несколько минут в ночной тишине раз-давалось довольное урча-ние. Завершив трапезу, кошка тщательно вылизала лапы и мор-дочку. Рядом рос старый развесистый клён, сильно накренившийся к земле. Это позволило кошке легко забраться на дерево и среди густой листвы устроиться на ночлег. В животе у неё разливалась приятная тяжесть, и мир уже не казался таким плохим.
                * * *
     Утром её разбудил щебет птиц. Кошка потянулась, изящно выгнула спину, потом  спусти-лась с дерева. Мужчина ещё спал. Впрочем, он её уже не интересовал. Бананы она не ела. Хлеб…Она ещё была сыта. Надо было уходить, пока не обнаружилась кража куриной ножки. Машина стояла на обочине просёлочной дороги. Зверёк сделал несколько осторожных шагов, проверяя состояние своих лап. Задняя лапка практически уже не болела. А вот в порез передней лапы, видимо, всё-таки попала инфекция – ранка воспалилась. Но если идти акку-ратно, то боль была терпимой. Кошка пошла вдоль дороги обратно к городу. Однако, время от времени ей приходилось останавливаться и вылизывать лапу. Очень быстро её шкурка намокла от росы. Она  вышла на дорогу, но идти по щёбенке оказалось совершенно невозможно – каждый камешек вызывал боль. Впереди послышался рокот и лязг. На поля, которые тянулись по ту сторону дороги, выезжали сенокосилки и трактор. Кошка как раз выбралась на неприметную тропку, которая начиналась от дороги и вела  куда-то к сосновому лесу. Она свернула на тропинку.

     Сначала путешествовать было даже приятно. На чисто-голубое небо выкатило солнце, и роса вскоре высохла. В траве сотни букашек сновали туда-сюда; застрекотали кузнечики; загудели шмели. Кошка ради интереса молниеносным ударом лапы сбила несколько кузнечиков и большую стрекозу. Внутренний голос намекнул ей, что эти трофеи можно съесть. Но она привыкла к человеческому рациону – котлеты, сосиски, манная каша… Да и голод после вчерашнего цыплёнка  пока не чувствовался.

     Тропинка привела кошку к озеру, берега которого заросли осотом и камышом. К воде не подступить – месиво грязи, тина.  Кошка уселась на сухой кочке и стала  наблюдать за игрой рыб. Какая-то довольно крупная рыба выпрыгивала из воды, а затем с шумом плюхалась обратно.
     – Рыбку я бы съела. Хорошо бы – зажаренную в сметане и без костей.

     Кошка пошла вдоль берега, выискивая  сухое местечко для рыбалки. Наконец она увиде-ла на берегу несколько крупных валунов. Их набросали здесь явно специально.  Трава поблизости полностью вытоптана, и чернел круг от кострища. Зверёк осторожно, чтобы не соскользнуть в воду, перебрался на плоский камень. Глубина была не более полуметра. Кошка наклонилась к воде. Она сразу же увидела стайку рыбёшек. Но те плавали почти у дна, то и дело взбаламучивая ил. В глазах у животного вспыхнул хищный огонёк, тело напряглось, хвост нервно постукивал о камень.

     Солнце поднималось всё выше. Тень на поверхности воды отступала к середине озера, а вместе с нею отплывали и рыбки. Вскоре несостоявшийся рыбак понял бесполезность своей затеи. Ещё когда кошка искала это место, то она невольно наступала в грязь. Сейчас грязь на ней высохла. Вернувшись на берег, кошка тщательно вылизала шёрстку. Порезанная перед-няя лапка уже почти не болела (видимо грязь оказалась лечебной). Напившись холодной воды, кошка двинулась дальше по тропе, которая огибала озеро.

     Так прошёл час, потом ещё. Зверёк стал уставать. Подушечки лап, не привыкшие к хождению по земле, траве (грязи, колючкам, камням) даже начали как бы гореть, появились натёртости.  Иногда, неосознанно, кошка начинала жевать разную траву, листья. Генети-ческая память внутренней сущности безошибочно находила лекарственные  растения.
Но трава не утоляла голод, который становился всё сильнее. В минуту очередного отдыха она услышала мышь. Та же внутренняя сущность сказала ей – «Это твоя еда. Поймай!» – Другое её «Я» тут же возразило – «Мышь – маленькая крыса – мерзкий комок шерсти!» – Но она уже кралась на шорох. Однако мышь успела спрятаться в норку. Потом где-то над головой сердито зацвиркала белка. Кошка посмотрела на сосну – туда ей точно не забраться.
Тропинка привела зверька на небольшой холм. У подножья холма начинались жилые постройки. Крайними были гаражи  для сельхозтехники, правее – несколько больших стогов сена, далее загон, где находилось три лошади. Далее за деревьями виднелись только  крыши, видимо, конюшни. Мимо всего этого шла дорога, которая у гаражей перпен-дикулярно ответвлялась. И уже вдоль этой дороги метров через двести начиналась город-ская улица.
     Тропинка спускалась на площадку к стогам. Прежде чем идти, кошка внимательно осмотрелась – собак не было видно. Наконец она вступила на асфальт. У неё уже болели все четыре лапы, так что передвигалась она медленно. Коттеджи, мимо которых она брела, были добротными постройками. Около каждого дома цветник или куртины под «дикую природу», но со стриженой травой и сформированными кронами кустарников. Было ещё рано. Городок спал. Кошка подходила к перекрёстку. Тут из-за поворота вылетел лег-ковой автомобиль из числа  дорогих – высшего класса. Присутствие машины обозначи-лось только лёгким шорохом. Кошка пребывала в задумчивости, и поэтому не обратила внимания на приближающейся звук. И только когда автомобиль мелькнул у неё перед носом, она инстинктивно сделала прыжок назад и испуганно закрутила головой. И от всех последующих машин она вздрагивала и шарахалась.
     В конце концов, зверёк пробрался через решётчатый забор во двор какой-то усадьбы. Кошка, не заметив ворону, наблюдавшую за ней с дерева, направилась к дому. Она не заметила и ротвейлера. И только когда пёс уже почти настиг её, она оглянулась и застыла от ужаса…
     – Это конец! В траве не спрячешься, а до спасительных деревьев далеко. Я не хо-чу… – Это были даже не рассуждения, а моментальное ощущение страха и безнадёжности.

     Неожиданно  с громким карканьем между собакой и кошкой метнулась ворона. И тут же в голове у кошки сами собой возникли слова:
     – Беги! Я задержу пса. Беги же!

     Инстинкт самосохранения снова проявил своё быстродействие перед разумным осмыслением непонятно чьих слов. Лапы несли зверька вдоль дома. Затем кошка свернула за угол. Она не видела, как птица спикировала на голову ротвейлера и крепким клювом долба-нула пса между ушей. Кобель резко остановился, ошарашено помотал головой, взглядом отыскал своего обидчика, который спокойно сидел в траве в нескольких метрах. Последо-вавшая атака на ворону оказалась безрезультатной. Птица легко взлетела и, явно дразня ещё более разозлённую собаку, медленно полетела к забору, где и уселась на нижнюю ветку дерева. Пёс неотступно следовал за вороной. Далее было несколько попыток в прыжке достать крылатого нахала. Ворона, склонив на бок голову, не без удовольствия наблюдала за бесновавшимся ротвейлером.

     А в это время кошка промчалась мимо ступенек, ведущих на небольшую крытую веранду и юркнула под сильно разросшийся куст жёлтых роз. Не задерживаясь, зверёк прополз под кустами до следующего угла дома. С той стороны был разбит небольшой фруктовый сад. Мощёные дорожки огибали несколько яблонь и груш. В дальнем конце двора вдоль забора сплошной линией росли  густые кусты вишни.

     Кошка услышала, как из гаража выехал автомобиль  и как потом машина выехала на улицу. Оставаться во дворе с собакой было неразумно. Зверёк метнулся к вишне, надеясь обнаружить в ограде какой-нибудь лаз. Ей повезло. Забор оказался  из металлических прутьев, расстояние между которыми позволяло спокойно перебраться на соседний участок.
И эта территория была также ухоженная, также возле дома был бассейн и цветник. Около клумбы с лейкой ходила пожилая женщина. Кошка, прячась в кустах, отдышалась, успокои-лась. После поливки, женщина выщипнула несколько сорняков, которые затем понесла вместе с лейкой к небольшой теплице. Пока старушка занималась прочими садоводческими  делами, кошка рискнула выйти из своего укрытия и направилась к дому. Дверь на застеклённую веранду оказалась приоткрытой.
     – Может, заглянуть…  Вроде бы там никого больше нет.
     И тут тишину нарушил резкий телефонный звонок. Зверёк аж подпрыгнул от не-ожиданности. Из-за угла послышались торопливые шаги. Кошка заползла в густые зарос-ли лилейника. Женщина прошла в дом и закрыла за собой дверь.
     – Ну, вот… И чего я медлила? Вдруг она не скоро выйдет? А я так хочу есть!

     Прошло минут пятнадцать. Дверь на веранду  открылась. Чувствительный нос кошки уловил запах кофе, молочной каши и сырных тостеров. Звуки с веранды говорили о том, что там кто-то устроился завтракать.

     Кошка поднялась по ступенькам и остановилась в дверном проёме. Старушка как раз усаживалась в кресло возле   низкого столика, на котором  стояли кофейник и тарелки. Рот зверька сам собой открылся и жалобное «Мяу» выплеснулось из голодного нутра.

     – Киса!  Ты откуда здесь взялась? – Вполне дружелюбно поинтересовалась женщина. – Ты, наверное, есть хочешь?
     – Мя-а-ДА-у! – Выкрикнула кошка, стараясь  всем своим видом вызвать ещё большую жалость и сострадание.

     Старушка почти долгую минуту рассматривала гостью, потом всё-таки поднялась, доста-ла из шкафчика два блюдца. В одно блюдце она положила несколько ложек каши, в другое – налила из молочника сливки. Видя, как кошка быстро и с жадностью уничтожила  угощение, женщина добавила ещё каши и отрезала  половинку от заготовки для тостера (белый хлеб, намазанный маслом с кусочком сыра).
     Кошка тщательно вылизала блюдца, подобрала последнюю крошку и в знак благодарности замурлыкала.

     – Оставить тебя здесь, я не могу. У внука аллергия на  кошек. Вот сейчас дочка звонила из аэропорта. К обеду приедут. Так что, иди. Выглядишь ты чистенько. Может, потерялась? Я что-то не видела у соседей такой кошки. Всё. Уходи! – Женщина привстала с кресла. Старушка не догадывалась, что зверёк не только понимает человеческую речь, но и мыслит вполне разумно.

     – Жалко! Было бы совсем неплохо провести здесь испытательную неделю. Спасибо тётенька за завтрак и за внимание. Вот только куда дальше идти?
     В дверях кошка оглянулась и, как показалось удивлённой женщине, кивнула, при этом на мордочке явно читалась улыбка.

     До вечера кошка посетила ещё несколько усадеб, наведалась в кафе. Углубляться в центр городка она не стала. Там было слишком много людей, машин. А возле почты она увидела двух бездомных собак, которые на её счастье спали, пригревшись на солнце. За-бравшись на дерево, она тоже поспала несколько часов.
                * * *
     Кошка сидела в траве на территории небольшой частной клиники и наблюдала за боль-ными и за медицинским персоналом. Первые, одетые в обычную одежду, прогуливались или отдыхали на скамейках, вторые, в бледно-зелёной униформе, деловито сновали между тремя двухэтажными корпусами. Больницу  и врачей зверёк не любил и боялся. Как-то белокурая женщина из её снов принесла её в дом, где стоял тошнотворный, стойкий запах лекарств, а из-за двери кабинета слышался плач. И хотя женщина успокаивала, ласкала её, ей было страшно. Потом ей сделали укол. Было больно, а медсестра с холодными глазами и в против-ных резиновых перчатках говорила, что через месяц надо явиться на повторную вакцинацию.  Но через месяц белокурой женщины уже не было. Но были врачи, которые, не церемонясь, осматривали, ощупывали её, время от времени делали болезненные уколы. И потом, на протяжении её недолгой жизни люди в зелёной униформе возникали несколько раз, и каждая встреча была мало приятной; каждый раз ей делали уколы; брали какие-то неприятные анализы. От этих воспоминаний кошку непроизвольно передёрнуло. Собственно, после очередных медицинских опытов она и оказалась в этом городке.

     - Как я их ненавижу!!! Я совсем не плохая, но они даже не захотели разобраться… Это всё ОНА… Это ЕЁ надо было наказать…
                * * *
     ОНА  —  вроде бы была сестрой «белокурой», но была полной её противоположностью. Коротко стриженные тёмно русые волосы. Располневшая, от пере употребления всевозможных булочек, тортов да и прочей пищи. С короткими толстыми пальцами, постоянно тыкающими и больно щиплющими. От неё исходил удушливый запах приторных духов и пота. ОНА жила сама по себе, для себя, не обращая внимания на свою маленькую подопечную.  Иногда  ОНА останавливалась рядом с ней, брезгливо рассматривала её и раздражённо подводила итог общению:
 – Ты — самая не нужная для меня часть наследства моей сестры! Вот, навязали тебя на мою голову.

     После чего ОНА удалялась, плотно прикрыв за собой дверь. К НЕЙ часто приходили гости — шумная компания мужчин и женщин, которые допоздна  пили, ели,   курили, танце-вали, но чаще играли в карты. Не раз эти визиты кончались пьяной руганью, битой посудой. Малышке  иногда  удавалось незаметно  выскользнуть из своей комнаты. Она осторожно кра-лась по дому.  Так как толстая тётка держала её впроголодь, то её особенно интересовал стол с закусками. И для неё  был праздник, если удавалось что-либо стащить. Раз она засмотрелась на красивых танцующих женщин и не заметила появление тётки. Вдруг в ухе возникла резкая боль – это ненавистная тётка тащила её за ухо и зло шипела:
     – Ах,  ты, маленькая дрянь!  Нет! От тебя надо скорее избавиться. – Потом её швырну-ли на пол, и дверь закрыли на ключ.
               
     Первые дни её жизни у тётки она на любое проявление грубости  пыталась оказать сопротивление. Однако её быстро усмирили побоями и голодом. Вскоре тётка отдала её в другую семью. Но и там она не встретила любви и заботы. И в дальнейшем она часто ос-тавалась голодной.

     В животе у кошки забурчало. Медсестры призывали больных на ужин. Двор постепенно опустел. Зверёк прыжками домчался до высокой изгороди, за которой находился сквер и комплекс для отдыха медперсонала (крытый бассейн, тренажёрные залы, столовая). Кошка юркнула в приоткрытую калитку и направилась к ближайшему зданию. Через открытые окна из помещения доносилась негромкая музыка, а, главное, в воздухе расплы-вались запахи от разнообразных блюд. Но окна были затянуты мелкой москитной сеткой. Кошка осторожно обходила столовую. В торце здания оказался служебный вход. На небольшой прилегающей площадке грудой лежали пустые канистры для кукурузного масла  и прочая разнокалиберная пластиковая тара. На перевёрнутом ящике из-под консервов стояло две тарелки, на одной – уже высохший скелет от рыбы, на второй – возвышалась горка из тушёной с мясом картошки.
Так как за всё время своего пребывания на территории клиники кошка не слышала собачьего лая, не учуяла собачьего запаха, то она  логично решила, что  это угощение  для кошки. Хозяина тарелок не было видно. Зверёк рискнул приблизиться и с жадностью стал уничтожать чей-то ужин. Практически на последнем кусочке кошка краем глаза заметила сбоку от себя метнувшуюся тень. Она резко развернулась и нос к носу оказалась с огром-ным, откормленным котярой.

     Серый пушистый кот был красив и по человеческим и по кошачьим меркам. Он внима-тельно прощупывал янтарными глазами молоденькую гостью. Осмотр явно устроил кота. Он заурчал, распушил свой шикарный хвост и одним мощным броском навалился на кошечку, при этом зубами прикусил её шкурку на шее.
     Кошка никак не ожидала такого приёма. Она невольно распласталась на земле. Всё её тело напряглось. Кот обхватил её лапами, восторженно мурлыкал и осторожно покусывал.

     – Он не собирается меня придушить. – Лихорадочно соображала кошка,  пытаясь привстать. – Вон как распелся!

     На какое-то мгновение ей даже понравилось, что такой силач и красавец облизывает её ухо. Она ещё ни разу не имела близких отношений с котами, но моментально включившийся инстинкт вызвал внутри её необходимые ощущения, подсказывал, как себя вести. Однако эти чувства возмутили разум.
     – Чё-о-о-рт!!! Да он же хочет…!!! Да чтобы меня… какой-то котище…?!   

     Кошка дёрнулась. Но кот покрепче стиснул зубы.  Всем своим маленьким тельцем она чувствовала мощное,  сильное тело кота. Её охватила паника. Она снова рванулась. Тишину разорвал жалобный призыв о помощи:  «Мя-а-у! Мя-а-у!». Страх и возмущение придал кошке силы. Она резко упала на бок, стараясь перекатиться на спину и тем самым заставить кота разжать пасть. Её задние лапы сработали  как спущенная пружина, и острые когти полоснули по животу любвеобильного кавалера. Правда густой и длинный мех предохранил кота от серьёзной раны. Не ожидая такой тактики от своей избранницы, он отпрянул в сторону и с обидой рыкнул. Кошка тут же вскочила на все четыре лапы.
     Она уже вспомнила свои прежние многочисленные стычки. (Когда тётка избавилась от неё, ей пришлось совсем не сладко. Она быстро поняла, что должна сама защищать себя. Она научилась драться. И хотя часто противник  был сильнее её,  она никогда не просила пощады.)

     Кошка, не теряя инициативы, полоснула кота когтями по  морде, от чего тот присел и закрутил головой. А она перемахнула через его спину и стрелой помчалась к деревьям. За спиной она слышала тяжёлые прыжки преследователя. С разбегу она вскарабкалась на клён, пробежала по толстому суку и, не хуже белки, перемахнула на ветку соседнего дерева.  Под её тяжестью ветка качнулась, но кошка, что есть силы, вцепилась когтями в кору, подтяну-лась и быстро поползла дальше.  Котяра, в пылу погони, было сунулся на дерево. Но груз-ное тело слишком тянуло вниз, так что он даже не добрался до первой ветви. Кот какое-то время потоптался возле клёна, высматривая в гуще листвы беглянку. Кошка, почувствовав себя в безопасности,  тихонько лежала на соседнем дереве, изредка нервно подёргивая хвостом.
     – Когда же он уберётся? Мне, что, здесь ночевать? А он даже ничего… симпатичный котик… – Кошке стало весело. Но, через несколько минут, она снова загрустила.

     Солнце уже почти зашло. Даже с дерева были видны только малиново-золотистые отсветы на потускневшем небе. От столовой к лечебным корпусам возвращалось несколько медсестёр. Зверёк стал осматривать окрестности. Больничный сквер плавно переходил в лес.  Территории разграничивал металлический решётчатый забор.
     Проследив, как серый красавец наконец-то удалился к столовой, кошка легко спус-тилась на землю и отправилась в противоположную сторону – к забору, где без особых усилий пролезла на поляну.

     В лесу уже было сумрачно и прохладно. Кошка  пробираться по густому травостою. Через какое-то время, уже почти в сгустившихся сумерках, изрядно вымокнув в росе, она снова оказалась на поляне. Здесь трава была скошена и собрана в невысокий стожок. В сено упиралась оглобля. И именно по ней кошка забралась на макушку стога. Верхний слой сена оказался также влажным от росы. Зверёк быстро заработал лапами, устраивая себе подобие гнезда. Вскоре образовалась норка. Чтобы сильнее примять траву, кошка там ещё поваля-лась, покрутилась. Ото всего этого  её мокрая шкурка полностью облепилась травинками. Кошка свернулась в клубочек. Было практически  тихо. Со стороны города не доносилось ни единого звука. Пролетела какая-то птица. Кошка вслушивалась в незнакомые звуки. Тонко и нудно  зазвенели комары. Где-то внизу, в глубине стога зашуршало. Зверёк напрягся. Это была явно мышиная возня. Приличная порция кар-тошки на ужин  притупили в кошке охотничий инстинкт. Прикрыв лапой нос, чтобы комары не добрались до нежной кожицы, кошка  наблю-дала, как на фиолетовом небе вспыхивали искорки звёзд. Её глаза  сами собой закрылись…    
                * * *
     Утром кошку разбудил какой-то шум. Она осторожно приподняла голову. По краю поляны ехал верховой на серой кобыле. Между ним и стогом зигзагом рыскал охотничий пёс. Седок держал в руках арбалет. Назначение этого предмета зверёк знал, поэтому благоразумно решил не высовывать без нужды носа. Хотя вряд ли охотника заинтересовала бы кошка, как трофей. Собака застыла в метрах пяти от стожка, усиленно втягивая в себя влажный утренний воздух. Кошка прикрыла глаза, чтобы своим напряжённым взглядом не передать псу мысленно свой страх. Через несколько секунд сеттер побежал дальше к небольшому прогалу, куда уже подъезжал всадник. Наконец парочка покинула поляну.

     Кошка расслабилась, с удовольствием потянулась, разминая затёкшие мышцы. Утро выдалось прохладное, солнце ещё даже не показалось над верхушками деревьев. А в норке было уютно и сухо. Зверёк снова свернулся в клубок и закрыл глаза.

     Второй раз кошка проснулась, когда солнце полностью заливало поляну июльским теплом и золотистым светом. Роса давно высохла. Зверёк снова потянулся, стряхнул с себя травинки и спрыгнул на землю.

     Вспомнив утренний инцидент, кошка решила проверить, куда ведёт тропинка, по которой уехал всадник. В траве шумно стрекотали кузнечики. Однако днём намечался дождь. Небо усиленно затягивалось облаками. Хорошо утоптанная тропинка пересекала ухоженный лиственный лес. Засохшие, старые деревья были вырублены, распилены  и аккуратно стащены в  кучи. Все растения и листва переливались  всеми оттенками сочной зелени. Кошка снова была голодна, но, тем не менее, продолжала углубляться в лес.

     Впереди послышался топот – кто-то мчался, не разбирая дороги. Кошка остановилась, пытаясь понять, что там происходит и в какую сторону движется звук. Но беготня была беспорядочной: то треск сломанных веток усиливался, приближался, то уже где-то справа глухо  шелестела трава, то наступала тишина.

     Любопытство взяло верх, и кошка осторожно двинулась дальше. Тропинка огибала пятачок ельника. Молодые ёлочки образовали совершенно непроходимую гущу. И тут на тропин-ку выскочил всё тот же охотничий пёс. Кошка неосознанно распласталась. До ближайшего, годного для верхолазанья, дерева было несколько метров кустарника и высокой травы. Кошка скосила глаза на ельник. Нижние ветки молодых ёлок буквально лежали на земле. Однако, небольшой и гибкий зверёк вполне мог пролезть под ними, а вот собаке там явно не развер-нуться. Пёс стоял на месте, крутил головой, принюхивался. Кошка по-пластунски поползла в траву, нырнула под пушистую пахучую ветку. Сразу под лапами оказался слой колючих, липких шишек. Протискиваясь под очередной веткой, она неожи-данно  отчётливо «услышала»:      
     – «Замри! Не двигайся!»

     Кошка невольно повиновалась, потом удивленно стала оглядываться. Где-то в метре от себя она, через переплетение веток, увидела серо-коричневое пятно чьей-то шкуры. Через секунду её напряжённый взгляд упёрся в коричневый  зрачок большого, влажного, раскосого глаза. И в её голове снова отчётливо прозвучали сердитые, но совсем не враждебные слова:

     – Откуда ты тут взялась? Вот принесло некстати!

     От этого кошка сначала опешила ещё больше, потом возмутилась:

     – Это тебя принесло! Раскомандовался!.. Тоже мне… - И тут она застыла, уже с изумлением вглядываясь в незнакомца. – КТО  ТЫ?

     В раскосых глазах на секунду мелькнуло удивление.

     – Ого! Не уж-то свой? Ползи сюда. Только тихо! – Заметив нерешительность кошки, заяц с усмешкой  добавил. – Я не ем кошек.

     Через минуту оба зверька сидели напротив друг друга.

     – Недавно меня звали Ник. Потом мне объявили статью 69, и в настоящий момент, как видишь, я – заяц. Судя по всему, ты тут тоже по 69 статье? А ты кто?

     – Я – Пола. – Неожиданно для неё самой из глаз кошки покатились слёзы, и из ротика вырвался то ли всхлип, то ли стон.

     Заяц метнулся к ней и лапой зажал её рот. – Ты чего? Тихо! Собака ещё рядом, ус-лышит… Ну, ладно, ладно… Успокойся! Видимо ты новенькая. Мне тоже было не по себе первые дни.
     Кошка отстранилась и стала нервно вылизываться, но через несколько секунд как бы опомнилась. – Никак не привыкну, что я – кошка. Сегодня четвёртый день из семидневного срока.

     – А! Значит у тебя обычный подпункт. А у меня срок  месяц и до конца ещё  неделя.
     – Целый месяц! Ничего себе! Это за что? И как ты выдержал?

     Заяц поводил своими длинными ушами. Из леса раздался призывный свист охотника.

     – Если хочешь, пойдём со мной. Я знаю безопасное место. Там и поговорим. Иди точно по моим следам, чтобы меньше оставлять запахов.

     Необычная парочка осторожно пробиралась через ельник. Вскоре заяц  привёл свою спутницу к ручью, пропрыгал по камням на другую сторону, нырнул в новый ель-ник. Кошка шла след в след. Затем они оказались около свалки. Непонятно зачем в этом месте громоздились пять штук  почти метровых валунов естественного происхождения, которые частично перекрывались обломками  бетонных плит, в которых было несколько отверстий – вмурованные обрезки труб и всё это заросло травой и мхом.

     Перед одной из плит заяц остановился, поводил ушами, вслушиваясь в лесные звуки, затем легко и точно запрыгнул в отверстие-трубу. Кошка несколько секунд колебалась, примерялась к расстоянию, потом также легко оказалась в трубе. Заяц поджидал её в конце хода, где труба заканчивалась какой-то ёмкостью. Глаза кошки уже привыкли к полумраку, и она хорошо видела белый кончик хвоста своего нового знакомого. Заяц вёл её по лабиринту из переплетений арматуры, пустот. Через несколько метров зверьки оказались как бы  в пещерке.
     Кошка ощущала слабый аромат сухой травы и земли. Лапки утопали в мягкой подстилке.

     – Пришли. Располагайся. Угостить тебя нечем. Ты ведь не ешь корешки и траву!?
     – Что это за место?
     – Что здесь было раньше – не знаю. Мне его показал Ким. – И, предупреждая вопрос, заяц пояснил, – Ким был тоже зайцем. Я вообще-то должен был жить в другом месте. Но мне там не понравилось. Раз я увидел на просеке небольшой грузовичёк. Мужчина выпиливал сухие деревья – заготавливал дрова. В общем, я запрыгнул в кузов. Машина привезла меня в клинику, точнее, к хозпостройкам за больницей.  Через несколько дней я познакомился с Кимом. Вместе мы прожили всего четыре дня. У него заканчивался срок и, чтобы не выдавать это убежище «наблюдателям», он уехал также на грузовике. Что стало с ним и с тем зайцем – я не знаю. Надеюсь, что всё хорошо. Мы договорились встретиться, когда закончится мой срок.

     Заяц замолчал. Точнее, это не был разговор в человеческом смысле. Оба зверька общались мысленно. Кошка-Пола подумала, что, теперь ей надо что-то рассказать о себе, но можно ли доверять этому зайцу-Нику? Раз он здесь по статье и у него такой срок, то, значит, Ник совершил какое-то преступление. Хотя и она тоже не без греха.

     – Ты можешь мне доверять. – Прервал её раздумья заяц. – И не забывай, когда такие как мы находимся друг от друга на расстоянии не более полутора метров, то мы свободно читаем мысли друг друга. И… хорошо, сначала я расскажу о себе.
                * * *
     – Моя мама умерла вскоре после моего рождения. Отец завербовался на какой-то нефте-промысел и уехал в Южную Америку. Я остался на попечении бабушки.  Она меня любила и баловала. Отец снова женился. Так у меня появилась мачеха и сводный брат Алекс. Мне очень хотелось, чтобы отец был рядом, чтобы мы вместе гуляли, играли, ну, как в нормаль-ных семьях. Чем старше я становился, тем сильнее мне его не хватало. Я не мог понять, почему он меня не любит. Он писал бабушке раз в год. Когда я научился читать, то он при-сылал лично мне открытки – на день рождения и на рождество с одними и теми же пожела-ниями. Когда мне было девять лет, я уже учился в школе, бабушка тяжело заболела и умерла. Меня поместили в интернат. А через пару месяцев  приехал мой отец. Вернулся он лишь для того, чтобы уладить наследственные и имущественные дела. Сначала он забрал меня из интерната. Но для меня он оказался чужим человеком.  Уже с первых минут стало ясно, что наши отношения будут сложными. Как-то случайно я подслушал его разговор с инспек-тором из комиссии по проблемам детей. Они говорили обо мне. Инспектор интересовался, какие условия в Америке будут для меня? Отец отвечал сдержанно, поясняя, что там другой климат, что лично он много работает и не сможет уделять мне должного времени, а его жена – аборигенка и не знает нашего языка… В общем я понял, что он не хочет  забирать меня с собой. Я даже не дослушал до конца, а убежал в сад и расплакался. В тот же вечер он мне объявил, что для меня будет лучше продолжать жить и учиться здесь, в интернате, что, возможно, позже он заберёт меня к себе.

     Ник замолчал. Он давно не вспоминал своё детство. Но сейчас он как бы вернулся в прошлое и неожиданно чётко «увидел»  тот вечер – комнату, отца, сидящего у камина, и даже увидел как бы со стороны себя – маленького мальчика в сером в клетку костюмчике. Пола чувствовала волнение Ника и разволновалась сама, потому что её история в чём-то была сходной. Заяц-Ник вздохнул, пожевал сухую травинку и продолжил свой рассказ.

     – Когда я находился в интернате первый раз, то я как-то не очень вникал в ту жизнь, надеялся, что меня быстро заберёт отец. И вот я снова в интернате – уже без надежды. Там я прожил четыре года, и, в общем-то, это было не плохое время. У меня были друзья, мне нравилось учиться, у нас были хорошие воспитатели. А потом случился ураган. Ты, наверное, помнишь тот год… С погодой творилось чёрт знает что. Короче,   ураганный ветер, который потом вызвал пожар, практически полностью разрушили и наш интернат и много жилых домов  в нашем городе. Было много человеческих жертв. Нас – детей, кого смогли спасти, распределили по другим интернатам. Я почти месяц лежал в больнице с ожога-ми ног. В новом интернате из моей прежней возрастной группы я оказался один. В классе, как и во всём интернате, было две противоборствующие группировки. Очень скоро мне пришлось сделать выбор… Не сказать, что я рос тихоней, но и драться, по настоящему драться, до этого мне раньше не приходилось.
     Ник на секунду прервался. – А ты «домашняя» или «интернатовская»?

     – Почти как ты. Сначала были мама и папа, потом тётка, потом патронажная семья и наконец интернат.

     – Вот как. Ну, тогда ты и сама знаешь о жизни в интернате. Чтобы накачать мышцы, я стал заниматься спортом. Но я не был фанатом драк, разборок. Просто иначе было нельзя.  В семнадцать лет закончилось обучение, и я  устроился работать в автомойку мойщиком. Жил там же в подсобке. Мойщиком продержался  я несколько месяцев. Клиенты ведь разные. Я пару раз нарвался на «быков» – дорогие машины, сами с гонором и запросами… Придирались  ко мне, чтоб унизить. Первый раз я возразил. Я, ведь, всё сделал быстро и хорошо.  Но хозяин меня потом отругал и предупредил, что в подобный    следующий раз он меня просто вышвырнет. Как-то вечером подъехала пьяная компания –два парня и две девчонки. Одна девица стала со мной заигрывать. А это не понравилось её парню. Он ударил меня так, что у меня из носа пошла кровь. Я, естественно, дал сдачи. Тут как раз подъехали ещё машины. Так что эта компания, ругаясь и угрожая мне, быстро смылась. А на следующий день на мойку приехали  копы. Те, из компании, написали на меня заявление, что я будто бы украл у них во время мойки деньги, куртку, ещё что-то. Куртку нашли у меня в подсобке. Я был не при чём – подбросили. Но поверили им. Хотя мне дали условный срок, но меня с авто-мойки уволили. Несколько месяцев я работал дворником. Потом устроился курьером в торго-вую фирму.   Где-то через год меня переве-ли в другой город, где открылся филиал от нашей фирмы. Там я уже работал диспетчером и параллельно учился на экономических курсах. Но как-то в кафе я встретился с одно-группником по интернату. Он вёл себя странно, волновался, оглядывался. Правда, на тот момент я на это не обратил особого внимания. Уходя, он попросил меня взять на хранение пакет.  Через неделю ко мне нагрянули трое громил и сразу стали бить. Потом сказали, что они за пакетом, я и отдал. А ещё через несколько дней позвонил мой знакомый и потребовал свой пакет. Я объяснил… Но он не поверил. Пришли уже другие… снова стали бить. Я, конечно, как мог, сопротивлялся.  И вышло так, что в этой драке один  из нападавших на меня, падая, ударился виском об угол стола. Соседи уже вызвали копов. Меня обвинили в непредумышленном убийстве. На следствии вспомнили мои предыдущие, якобы, грехи. Мне было двадцать лет. Судья направил меня в центр трансферации на комиссию.   После всех обследований, тестов в центре дали заключение, что я не закоренелый преступник, но в качестве корректировки моей личности рекомендовано применить ко мне статью 69. Вот, я здесь… в шкуре зайца.

     Ник замолчал. Заяц захрумкал несколько травинок, завалился на бок, подрыгал за-тёкшими лапами.   Кошка, чтобы сбросить волнение, стала вылизываться. С минуту у неё в голове была как бы пустота. Потом кошка потянулась. У себя в животе она ощутила спазмы от голода. Она вспомнила, что последний раз ела вчера вечером. У неё возникло «видение» тарелки с горкой поджаренной картошки и толстой сарделькой.

     – Здесь мышей полно. – Вклинился в кошкины мечты заяц. – А можно и ящерицу поймать.
Кошку-Полу передёрнуло.

     – Я всего несколько дней – кошка. Я ещё не привыкла есть кошачью пищу.

     – Это потому, что твоё человеческое «Я» подавляет звериную сущность. Но сейчас ты в первую очередь должна оберегать тело кошки, не мешать её природным инстинктам.
     – Я знаю. Мне же в центре об этом рассказывали. Были специальные тренировки. Сначала меня подключили к мозгу козы. Пока моя козочка играла с другими козами, прыгала, бегала в загоне – было даже интересно. Но когда она стала есть траву, листья клёна… А они такие горькие… Меня затошнило.  А потом животных загнали в стойла, и там был такой сильный запах мочи и прочего… Я стала задыхаться, кричать, т.е. мэкать, бэкать. Короче, от козы меня отключили. Я сама попросилась «в кошку». Ведь кошки едят тоже, что и люди и они такие чистюли. Но мышей и крыс я ненавижу с детства.

     Пола-кошка вздохнула. – Есть как хочется! Знаешь, Ник, я так рада, что встретила тебя, что ты такой же и я могу с тобой общаться. Там, среди людей у меня не было друзей и я, я… – У кошки стала дрожать нижняя челюсть.

     – Если ты не против, то мы можем дружить. – Предложил заяц-Ник и ткнулся влажным носом в шею кошки. – Но, раз ты такая привереда, то сейчас тебе надо вернуться в город или к столовой в клинику, где ты сможешь поесть. Пойдём, я тебя провожу. Да, здесь, как ты видела, охотничьи угодья. Поэтому надо оставлять как можно меньше следов и вообще быть осторожным.
                * * *
     Зверьки выбрались из своего убежища,  со всеми предосторожностями дошли до ручья. В ельнике они расстались, договорившись встретиться ближе к вечеру.  Кошка, путая следы, ещё покружила по лесу. Наконец она вышла к задворкам больницы. Но на территорию она заходить не стала. Галопом проскакала вдоль ограды. 

     Далее был квартал с жилыми двухэтажками – квартиры для работников клиники. В центре двора на спортивной площадке несколько мальчишек гоняли мяч. На качелях качалась девочка. На скамейки, в зарослях сирени сидели две пожилые дамы. Рядом стояла детская коляска с младенцем. Кошка внимательно изучила обстановку. Убедившись, что собак нет, она стала осторожно приближаться к качелям. Девочка уже просто сидела на перекладине, болтала ногами и жевала бутерброд. Кошка остановилась в метре. Девочка оглянулась на бабушек, заговорщицки прижала пальчик к губам, потом отломила половину своего бутерброда и бросила кусок на траву. В булочке лежала котлета. Девочка с интересом смотрела на зверька. Остатки бутерброда были также отданы кошке, и этого вполне хватило удовлет-ворить её голод. Теперь можно было и уходить. Но девочка уже сидела рядом. Через секунду ребёнок осторожно погладил зверька по голове. Кошка, в знак благодарности, извиваясь, прильнула к ласкающей руке. И тут девочка взяла её на руки:
– Кисонька! Киса! Пойдём ко мне жить?!

     На руках у ребёнка было уютно. Прижатая к груди, кошка слышала, как учащённо колотиться человеческое сердечко. Со скамейки к ним направилась одна из бабушек. Де-вочка покосилась в её сторону, успокаивающе погладила напрягшегося зверька.

     – Не бойся! Она добрая… Бабуля! Это – моя киса. Ведь, правда, мы её возьмём себе?!
Пожилая женщина внимательно, но вполне доброжелательно смотрела на свою внучку и на кошку.
     – Ната! Скорее всего, кошка  чья-то. Её просто выпустили погулять. Видишь, она чистенькая и не дичится. А если она всё-таки бездомная, то она может быть больной.
     – Мама – врач. И она её вылечит. И мы дадим объявление о найдёныше. Если никто не откликнется, то она будет наша. – Вполне рассудительно возразила малышка, ещё крепче прижимая к себе зверька.
     – Ладно, не хмурься. Возьми её с собой.
                * * *
     Пола-кошка сидела в тазе с водой. Её природно-звериная сущность протестовала против водных процедур.  Она с трудом сдерживала себя, чтобы не пустить в ход когти, чтобы вообще не выпрыгнуть из таза. Пола старалась вызвать в себе детские воспоминания белокурой женщины – её матери, как та купала её в ванне. Ей – ребёнку очень нрави-лось играть с мыльными пузырями. Наконец мытьё закончилось.

     – Фу, какая она мокрая – смешная. – Ната включила фен. Но кошка зашипела на жужжащий аппарат и спрыгнула на пол. Там она сразу начала вылизывать шёрстку, не выпуская из поля зрения людей.

     – Ната, не мешай ей. Она сама себя высушит. – Бабушка убрала таз и затёрла рас-плёсканную на полу воду. Давай пока сядем писать объявление.

     Девочка включила компьютер. Сначала был изучен городской сайт новостей. Рыже-белую кошку никто не искал. Ната облегчённо вздохнула и  набрала несколько фраз. Бабушка принесла из кладовки коробку, куда в качестве подстилки положили старое махровое поло-тенце. Коробку решили поставить между столом и шкафом, напротив девочкиной кровати.

     – Я назову кошку Мелани. Правда, красивое имя!? Я научу её играть с мячиком и буду катать её в кукольной коляске.
     – Какие у тебя большие планы. – Засмеялась бабушка. – Не забывай, что кошки любят делать всё по-своему. И сейчас её особо не донимай. Пусть привыкнет к нам, к дому.

     Бабушка ушла на кухню готовить обед. Весь угол детской комнаты был занят игрушками. Несколько кукол сидело на изящных стульчиках за кукольным столом. Мягкие игрушечные звери были аккуратно рассажены вдоль стены. Посередине комнаты лежал пёстрый ковёр, на который и  уселась Ната. Несколько минут она рассматривала красочные картинки в книжке, но при этом она то и дело поглядывала на кошку. Та уже заканчи-вала вылизывать шёрстку.

     – Мелани, иди сюда.  Я тебе покажу свои игрушки.
     Кошка внимательно посмотрела на ребёнка, потом подошла и легла рядом.
     – Ты, ведь, не уйдёшь от меня? Ты останешься? - Зашептала Ната. – Понимаешь, я часто болею. Из-за этого меня не отдавали в детский сад. И сейчас я не хожу в школу. Ко мне домой приходит Лора Мауэр и всему меня учит. Я дружу с Вики из соседней квартиры. Но она здоровая, ходит в школу. Там у неё  много друзей. Вика очень занята. Мы только иногда играем вместе. А с тобой я бы дружила весь день.

     Рассказывая это, девочка ласково гладила кошку. Слушая грустную историю, Пола невольно вспоминала своё детство…
                * * *
     Её отец был инженером-строителем. Он постоянно пропадал на очередной стройке. В редкие дни отдыха он приезжал домой на шикарном красном автомобиле. Отец всегда привозил ей подарки. В доме сразу становилось шумно, весело. Правда маленькая Пола  быстро забы-вала этого сильного, доброго человека и каждый раз знакомилась с ним как бы заново. Пола круглые сутки была на попечении матери. Хотя семья жила в достатке, но белокурая краса-вица  Элен не хотела нанимать для дочки няню, а всё делала сама. Поэтому Пола буквально купалась в материнской любви и заботе.

     В тот роковой день вся семья отправилась отдохнуть на озеро. Автомобиль ехал по трассе. В открытые окна в салон машины врывался тёплый майский ветер. Элен с дочкой сидела на заднем сидении. Поле шёл четвёртый год. Поездка ей очень нравилась. Она бесстрашно пыталась высунуться в окно. Элен крепко удерживала девочку на коленях. Машин на трассе было не так уж и много. Но «вдруг» происходит и на ровном месте.  Сзади на обгон мчался небольшой трейлер с прицепом. Именно этот прицеп и зацепил их машину. Автомобиль крутанулся и выскочил на обочину. Полу выбросило в окно. Машину протащило ещё несколько метров. Левое колесо наехала на камень, авто несколько раз перевернулось. А ещё через несколько секунд раздался взрыв. Хотя спасатели приехали быстро, но красный автомобиль уже догорал. Из дымящих останков извлекли два сильно обгоревших трупа взрослых – мужчину и женщину. Невдалеке нашли маленькую девочку. На удивление, кроме ссадин и синяков у ребёнка других травм не оказалось. Полу спасла густая мягкая трава. И, тем не менее, в больнице девочка пробыла почти два месяца. С ней долго работал психо-лог, чтобы снять последствия шока. А ещё долго искали каких-либо родственников, кому можно было бы передать на попечение ребёнка. Наконец аж в Австралии отыскалась тетя Бэт – старшая сводная сестра Элен.
                * * *
     На тот период Бэт как раз развелась с очередным мужем и прибывала в весьма плачевном состоянии от безденежья и от несбывшихся надежд. О новой семье своего отца она практически ничего не знала. Её мать с ещё грудной Бэт сбежала  к любовнику, и вся троица отправилась за океан за богатством и свободой. И то и другое оказалось несбыв-шейся мечтой. Перед своей смертью мать Бэт (девочке недавно исполнилось 15 лет) напи-сала своему бывшему первому мужу письмо с просьбой простить её и позаботиться о до-чери. Как-то, уже будучи замужем, Бэт, разбирая коробки со старыми вещами матери,  наткнулась на обрывок письма. Писала какая-то женщина, сообщала, что Александр умер (инсульт), что у него осталась дочка Элен. Бэт догадалась, что речь шла об её отце и сестре. Но каких-либо координат и других сведений на листке не значилось. Бэт посчитала бумагу не важной и выбросила. Она знала историю своей матери, но к своему отчиму относилась как к отцу, а потому искать каких-то родственников не считала нужным.

     И вот на неё свалилось наследство  в виде респектабельного дома, счёта в банке и племянницы. Бэт, не задумываясь, уволилась из придорожного кафе, где она работала по-варом; быстренько распродала квартирку и вещи и с одним чемоданом вылетела навстречу беззаботной жизни. Новое место жительства ей понравилось. Правда соседи и друзья погиб-шей Элен оказались людьми совсем иного круга, чем тот, в котором до этого вращалась Бэт. Она и сама чувствовала себя среди них чужой. Большие деньги как-то быстро испортили её и без того грубую натуру.

     Бэт пришлось забрать из больницы Полу. Своих детей у неё никогда не было. Уже в первый же день она поняла, что общаться с ребёнком не просто. При виде белокурой девочки с большими грустными глазами в женщине не проснулись ни жалость, ни нежность. А дома, увидев фотографию своих родителей, Пола расплакалась. Бэт вроде бы и хотела обнять девочку, но та отстранилась, а сухой приказ о прекращении лить слёзы, ещё больше испугал ребёнка. На детский крик пришла соседка. Она успокоила Полу и предложила на этот день забрать ребёнка к себе, а далее нанять для девочки няню. В течении месяца, пока Бэт устраивалась на новом месте, за Полой присматривала студентка-няня.

     Так как у Бэт отношения с соседями не сложились, она   сдала дом Элен в аренду. Себе она сняла квартиру в районе соответствующем  её уровню интеллекта, где быстро обза-велась соответствующими друзьями. Деньги позволяли ей не работать, однако тратить  деньги на няню и дальше, Бэт посчитала неоправданной роскошью. Но чтобы ребёнок не мешался ей под ногами, Бэт устроила племянницу в круглосуточный детский сад. И только на воскресенье Пола появлялась в доме тётки.  Однако и этот единственный день общения был взаимонеприятным. Присутствие девочки тяготило Бэт. Она просто оставляла ребёнка в одной из комнат наедине с немногочисленными игрушками. Там же в комнате была полка с книгами, но Пола ещё не умела читать. Книги и игрушки Бэт привезла из квартиры Элен для виду. Будучи опекуншей Полы, ей приходилось разыгрывать перед комиссией и соседями роль заботливой тёти. Закрыв девочку в комнате, Бэт сразу же за-бывала о ней. Часто женщина забывала кормить ребёнка. А если Пола за какой-либо надобностью выходила из комнаты и попадалась на глаза тётке, та непременно щипала её и тычками загоняла обратно. Бэт быстро выяснила, что её новые знакомые по карточным играм и прочим разгульным развлечениям совсем не осуждают её за холодное и грубое отношение к девочке.
     После гибели родителей Пола находилась в каком-то заторможенном состоянии – не только не бегала, не смеялась, но и мало говорила. В переполненной группе детсадников воспитатели не могли уделить девочке особого внимания и даже, наоборот, раз ребёнок не баловался, то на него не обращали внимания. Пола избегала участвовать в шумных массовых играх. Иногда, в первые месяцы, девочка неожиданно пыталась убежать из группы, начинала плакать и звать маму. В итого, воспитательница рекомендовала Бэт показать ребёнка психиатру и перевести девочку в частный садик, где бы с Полой занима-лись персонально. Бэт решила, что ребёнок просто капризничает. Плата за частный садик показалась Бэт слишком высокой. (Хотя в карты она могла проиграть за вечер сумму большую месячного содержания в садике, но это совсем другое дело.)

     Для девочки была найдена патронажная семья. Плата там была вполне умеренная, но и забота оказалась тоже умеренной. Пола в новой семье жила уже постоянно. У Веры и Александра Кадис было своих двое детей старшешкольного возраста и четверо приёмных ребятишек, среди которых Пола оказалась самой младшей.  Единственным другом и защитни-ком малышки стал Макс – семилетний мальчуган. Макс был не по-детски серьёзным и также не разговорчивым ребёнком. Когда он приходил из школы, Пола устраива-лась рядом с ним и тихо наблюдала, как мальчик выполняет домашние задания. Дети вместе играли, вместе гуляли, вместе выполняли работу по дому. Всё бы ничего, но у Макса оказалось слабое здоровье. Весной Макс в очередной раз простыл. Его с высокой температурой увезли в больницу, из которой он уже не вышел. Пола в отсутствии друга ещё больше замкнулась. Вера Кадис, не найдя подхода к девочке, решила вернуть её тётке, тем более, что Пола осенью должна была пойти в школу.

     Пола уже забыла свою тётку, также как и та о ней. Бэт за всё время ни разу не навестила племянницу. Бэт с раздражением рассматривала худенькую девочку, которая в свою очередь настороженно, исподлобья наблюдала за изрядно располневшей тёткой.

     –  Славу богу, что ты пробудешь здесь пару недель. Иди в комнату и чтобы никаких фокусов. У меня сегодня вечером будут гости. Так вот, чтобы ты из комнаты не выходила. – В дверях Бэт обернулась и добавила, – Надеюсь, Вера тебя накормила обедом. А ужин я позже принесу тебе сама.

     Обстановка в комнате заметно изменилась – исчез шкаф с книгами, исчезли игрушки и другие детские вещи. Пола осмотрелась. Нигде не было ни одной фотографии её матери и отца. Зато в комнате ощущался стойкий запах сигарет, и на подоконнике стояло несколько пустых винных бутылок.

     Вечером в квартире собралась шумная компания. Через закрытую дверь Пола слышала громкую музыку, взвизгивание женщин, хохот мужчин. При отъезде, вместо обеда, Вера сунула в сумку с вещами девочки небольшую упаковку сока и бутерброд. Не дождавшись Бэт и ужина, девочка съела свой запас. Но этого было так мало. Она решила сходить на кухню. Но там оказалась пьяная парочка – мужчина тискал уже полураздетую вульгарно накрашенную девицу. Та, заметив в дверях ребёнка, сначала удивилась, но потом игриво поманила девочку к себе и что-то зашептала  своему кавалеру. Прежде, чем мужчина обернулся, Пола бросилась бежать. В своей комнате она выключила свет и спряталась за шторой. Вскоре она услышала хриплый голос Бэт. Но тётка не стала входить к ней, а просто закрыла комнату на ключ. Пола нашла в шкафе потёртый плед, устроилась в таком же потёртом кресле. Прислушиваясь к шуму за дверью, она тихо плакала…
                * * *
     – Мне на день рождение подарили фарфорового котёнка. – Ната взяла кошку на руки, поднялась с пола, подошла к полке, где стояли всякие её вещички. – Вот он. Правда, хорошенький. Только он холодный… и не живой.

     В это время за окном громыхнул гром. Девочка вздрогнула, обернулась, потом подошла к окну. Там она уселась на подоконник, устроив кошку у себя на коленях. Несколь-ко минут девочка молча, с грустью смотрела на разгул стихии.

     Утренние облачка сгустились до чёрно-серых туч. Из них вырывались зигзаги осле-пительных молний. На доли секунды вспыхивало белое зарево, а потом бухало с такой си-лой, что подвешенные на нитях к потолку кристаллики и колокольчики издавали мелодичный, но какой-то тревожный перезвон. Ветер бросал в стекло крупные капли, которые моментально сливались в ручеёк. Через эту бегущую воду картина за окном как бы искажалась, размазы-валась. Однако было видно, как под натиском ветра и воды гнутся деревья, а на асфальте пузырятся лужи. От очередного удара грома кошка привстала.

     – Как здорово, что я здесь. Какой дождище! Интересно, а где сейчас Ник? Ник… Мне же надо с ним вечером встретиться..! А если гроза не закончится? А как я отсюда выберусь?..
     Пола-кошка нервно оглянулась на дверь. Девочка не поняла волнение зверька и стала успокаивающе гладить кошку.
     – Ты боишься грозы? Я тоже не  люблю дождь, особенно осенний. На улице становиться пусто, холодно.
     В комнату зашла бабушка. – А, ну-ка, подружки, идите обедать.

     Хотя кошке была выделена приличная порция бульона и курицы, Ната выловила в своей тарелке ещё аппетитный кусочек мяса и незаметно бросила его на пол. Кошка уже прикончила свою порцию, подобрала дополнительный кусок, довольно потянулась, выгнув спину. Потом она запрыгнула на табурет и стала вылизываться.

     Гроза перешла в нудный, моросящий дождь, из-за чего гулять на улице было невозмож-но. Ната немного почитала книгу. Потом, глядя на спящую рядом кошку, сама устроилась рядом. Когда через какое-то время бабушка зашла в комнату внучки, то увидела, как ребёнок и зверёк уютно, прижавшись друг к другу, спали на диване. Бабушка улыбнулась:
     – Вот и ладно. Может это и к лучшему… Если только кошка не сбежит.

     Парочка проснулась, когда дождь уже закончился. Через поредевшее облака прогляды-вало солнце. Девочка взяла на руки кошку и пошла в зал к бабушке.

     – Ната, ты так и будешь всё время носить её на руках? Кошки – звери самостоятельные. Ей, может, уже и в туалет надо. Я в ванной коробку поставила. Иди, покажи ей.
     Девочка с сожалением отпустила кошку и направилась в ванную.
     – Мелани, пойдём со мной.
     К удивлению бабушки зверёк сразу же последовал за Натой. Потом девочка села рисовать, а кошка улеглась рядом на столе.
                * * *
     Пола вспоминала свои первые дни в школе-интернате, куда её сплавила тётка. В комнате, в которой ей предстояло прожить несколько лет уже было четыре девочки – одна  её возраста, остальные старше на год, на два. Девчонки приняли новенькую с интересом, который, правда, быстро угас, так как Пола держалась замкнуто. К новому коллективу, к новому распорядку девочка привыкала с трудом. Но это было не из-за тоски по родному дому, родственникам (как у многих детей из интерната). Свою тётку она просто боялась и не любила, и «тот» дом стал давно чужим. В интернате Поле не понравился строгий режим, который при этом за спиной у воспитателей то и дело нарушался воспитанниками. За каждый старшим подростком закреплялось шефство над младшим ребёнком. Но в большинстве случаев младшие становились как бы «слугами». Малыши, если  родственники присылали им гостинцы, подарки, были обязаны делиться, а точнее, отдавать всё старшему. Детям с родственниками жилось несколько легче. Старшеклассники дорожили своими подопечными, защищали их во всевозможных конфликтах.

     У Полы «старшая» – Лора оказалась некрасивым, низкорослым, туповатым и озлобленным подростком. А так как Бэт не считала нужным  что-то дарить племяннице,  то Лоре ничего не перепадало и это её злило. Так что она не только не защищала Полу, а сама третировала девочку. По выходным на завтрак или ужин воспитанникам давали пироги и фрукты. Первое время Пола сама  с удовольствием съедала вкусности, но Лора быстро втолковала подопечной что к чему… Из-за этого по воскресеньям и по праздникам Пола оставалась голодной. А дальше ещё хуже, Лора стала заставлять подопечную воровать у других и еду, и всякие мелкие вещички. Когда Пола отказывалась, то «старшая» её просто била. Жаловаться Пола не привыкла, да и толку в этом не было. Такие отношения были системой.

     Дети отдыхали и развлекались в игровых комнатах, где было немало кукол, плюшевых зверушек, настольных игр. Но все игрушки были уже изрядно потрёпанные. Пола как-то хотела взять себе одну куклу. Но к ней тут же подбежала другая девочка и заявила, что с этой куклой играет она, и чтобы Пола выбрала себе другую игрушку. В конце концов, Пола взяла себе непонятного зверя с оторванным хвостом и одним ухом. Этой невзрачной игрушке она стала доверять свои обиды и надежды.

     Уже зимой (был вечер) Лора поругалась со своей одноклассницей. И тут под её го-рячую руку  подвернулась Пола, которая тихо сидела со своим бесхвостым другом на по-доконнике и наблюдала за падающими снежинками. Лора, не долго думая, выхватила из рук девочки игрушку и выбросила её в форточку. Пола прижалась лицом к стеклу  с тревогой и отчаянием наблюдала, как её друг, кувыркаясь, падает в темноту. Потом она повернулась к ухмыляющейся Лоре и, молча, ударила её по щеке. В ответ Лора вцепилась в волосы малышке. Но Пола начала царапаться, пинала толстуху. Все её скопившиеся за годы обиды и ненависть выплеснулись в этой драке. Не смотря на боль, девочка не заплакала, а сопротивлялась молча. Возможно,  именно это удивило и испугало Лору. Она отпустила Полу и поскорее вышла из комнаты, правда при этом оглядывалась и шипела какие-то ругательства. Ещё пару раз между девочками возникали аналогичные стычки. К счастью или к несчастью последнее побоище увидела воспитательница. Лора стала выкручиваться и валить всю вину на малышку. В итого наказали их обоих, но после этого свою подопечную Лора оставила в покое, точнее, она ограничилась словесными выпадами.
                * * *
     Настенные часы отбили семь ударов. Кошка-Пола уже давно поглядывала то на часы, то на окно, то на дверь. Пола нервничала. Ей нужно было как-то выбраться на улицу и бежать в лес. Раздался дверной звонок.
     – Это мама пришла! – Пояснила Ната и помчалась открывать дверь.
     Кошка спрыгнула на пол и кинулась следом. В момент, когда дверь открылась, она проскользнула под ногами женщины на лестничную площадку и стала спускаться по ступень-кам. За спиной она услышала отчаянный детский крик.

     – Мелани! Мелани! Кисонька! Куда ты? Не уходи от меня!

     Кошка остановилась, оглянулась. В проёме в одном тапочке (другой в спешке слетел с ноги) стояла Ната,  прижимая к щекам ладошки. Рядом с ней стояла молодая женщина и с удивлением переводила взгляд с дочки на кошку. Ребёнок и зверёк несколько секунд смотре-ли друг на друга. К сожалению Ната не «слышала» мысли Полы.

     – Наточка, прости меня! Но мне очень нужно встретиться с Ником. Я обещаю, что потом я обязательно найду тебя. Мне надо идти. Не плачь. Я найду тебя.

     Кошка быстро спустилась по лестнице. Вечернее солнце уже не так жарило. Кругом было очень мокро.
     – Как странно! Мне – ребёнку, человеку нравилось бегать босиком после дождя по газону, по лужам. А сейчас я чувствую, как моей кошке это не нравится. – Рассуждала Пола, огибая очередную лужу. Она миновала клинику.
     В одном месте сквозь решётку забора она увидела серого красавца кота, который сидел у того самого клёна, на котором она вчера спасалась от его ухаживания.
     – А не подразнить ли мне этого кавалера? Кажется, он ждёт меня. – Лукаво подумала Пола. – Ого! Я уже начинаю привыкать, что я кошка. Я уже смотрю на мир её глазами.
                * * *
     В мокром лесу кошке было совсем не уютно. Шерстка быстро намокла и слиплась. Несколько раз кошка останавливалась и начинала вылизываться и отряхиваться. Но тут же человеческое «Я» подавало голос, что это занятие бесполезное, что на мокрость не надо обращать внимания. Лес после дождя преобразился. На траве и листве сверкали миллионы капелек алмазов. Воздух наполнился густым ароматом сырой земли, прелых листьев, раз-нотравья. Где-то в верхушках деревьев   цвиркали белки и, прыгая с ветки на ветку, стря-хивали новый водопад дождя.  Тут и там затренькали невидимые солисты птичьего племени.

     Кошка миновала поляну со стожками, заглянула в ельник. Мысленно она звала Ника, но тот не отзывался, а это означало, что его рядом  нет. Время от времени, чтобы лучше осмотреться, кошка вставала на задние лапы. Вот уже час она, как челнок сновала по лесу. Её белосножно-рыжая шерстка стала грязной. И только человеческая сущность Полы удерживала зверька в несвойственной для кошки среде.
     – Ну, где же ты, Ник? Или ты меня обманул? Но зачем
     Кошка-Пола вышла к ручью. Потом она перебралась в убежище. Но и там зайца-Ника не было. Поле стало тоскливо и захотелось заплакать. Она не знала, как выглядит Ник в образе человека. Может он совсем и не красивый парень, и если бы она встретила его среди людей, то, возможно, и не захотела бы с ним знакомиться. Они успели мысленно пообщаться всего лишь пару часов. Но почему-то ей был очень нужен этот заяц-Ник, ей был нужен Ник – человек. Большой мир оказался недружелюбным для Полы-девочки-девушки. Там у нёё не было друзей. Никто не хотел понять её.
                * * *
     В центре трансферации, куда направили Полу, с ней работала психолог Кира Шольц. Кира – женщина за сорок лет, с очень добрыми глазами и пышными формами. Но, видимо, эти форма сыграли отрицательную роль, так как она чем-то напоминала Поле Бэт. И как бы не старалась Кира быть с подростком ласковой и внимательной, Пола на контакт не шла. Девушка считала, что для психолога она просто очередная пациентка. И, вообще, к центу и ко всему, что там происходило, Пола относилась с подозрением.

     Последнюю свою кражу шоколада и орехов с кондитерской фабрики, где интернатовские девушки проходили практику, Пола совершила за два месяца до своего совершеннолетия, до окончания учёбы и проживания в интернате. Особого умысла и выгоды в этой краже не было. Просто Поле очень захотелось  наесться шоколада и накормить сладостями девчонок из своей комнаты. Возможно, девушку наказали бы по-интернатовски. Но тётка Бэт, которой сообщили о случившимся, настояла на серьёзном и строгом разбирательстве. Пола была уверена, что Бэт так поступила специально. В семнадцать лет опека тётки заканчивалась, и Пола могла сама распоряжаться деньгами матери и отца, а для Бэт доступ к банковскому счёту на этом бы был закрыт. Девушка, с которой Пола на время обследования в центре жила в одной комнате, пересказала ей подслушанный разговор Бэт с психологом. Тётка уговаривала Киру дать заключение, что Пола психически ненормальна, что Полу нужно лечить и дальше содержать в спецучреждении и что она – Бэт готова и дальше опекать свою племянницу.

     При личной встрече с тёткой Пола не выдержала. Притворные, слащавые уверения о заботе расплывшейся до безобразности Бэт, возмутили Полу. На неё нахлынули все обиды и унижения. От отчаяния девушка стала кричать, кинулась на тётку с кулаками. Прибежали медсёстры. Девушка  рыдала и не могла связно объяснить что к чему. Ей сделали успо-каивающий укол. Уже засыпая, Пола видела довольную улыбку тётки. А проходя мимо, Бэт злорадно прошипела:
     – Ну, ты, молодец. Прямо очень кстати раскричалась. И ты ещё приползёшь ко мне просить о помощи…

     Кира Шольц была хорошим специалистом. На сговор с Бэт она не пошла. А,  наоборот, старалась всячески помочь девушке справиться с комплексами.  Она и рекомендовала Полу на трансферацию, т.е. на временное подключение сознания человека к сознанию животного. Практика показала, что это наиболее действенный метод корректировки психики, самосознания.

     Первые опыты подключения сознания одного человека к сознанию другого человека выявили много минусов. У обоих испытуемых происходило как бы раздвоение личности, происходила или «психическая паника» или одно «Я» пыталось жёстко подавить другое «Я». В опытах с животными такого конфликта не возникало. Человек как бы оказывался в шкуре другого, в общем-то беззащитного и немого существа и мог видеть мир людей со стороны. Полученный опыт  жизни в новой среда обитания, иное поведение, незнакомые ощущения оказы-вали сильное влияние на характер, на психику человека. В ходе экспериментов выяснилось, что трансферацию нельзя проводить детям до 13 лет, т.к. ребёнок не мог контролировать ни своё сознание, ни сознание животного. Впрочем, к трансферации допускались не все подростки и взрослые. Выработанная система тестов позволяла достаточно точно определить гибкость, компромиссность психики и в тоже время определённую устойчивость, самооценку. Второе направление данных исследований сводился к выявлению животных-трансферов. Лучшими «контактёрами» оказались кошки, собаки, лошади, дельфины и некоторые птицы. Хотя для почасового «перевоплощения» использовались и другие животные. В мозг животного вживлялись несколько чипов, которые явля-лись приёма-передатчиками мозговых импульсов между человеком и животным. Человек на время трансферации находился в специальном боксе. К его голове и телу прикрепля-лись многочисленные датчики, а также подключалась система питания и система вывода шлаков из организма. За каждой парой трансферов вёлся монито-ринг, который обеспечивал по окончанию отведённого срока отключение человека от живот-ного. На тот случай, если человеку не нравилось «находиться в шкуре» данного животного или по каким-то иным причинам он хотел прекращения эксперимента, ему достаточно было мысленно послать кодовый сигнал.

     Часть животных содержалось в просторных  вольерах,  имитирующих естественную среду обитания, например – в виде небольшой усадьбы с домом, хозяйственными постройками, садом. На этих усадьбах в качестве трудотерапии днём работали пациенты реабилитационного центра, которые даже не догадывались, что среди многочисленных животных, за которыми они ухаживают, есть животные-трансферы. Некоторые животные-трансферы (птицы, дельфины, не домашние животные)  жили самостоятельно. Иногда такие животные погибали. В этом случае включался «маячок», по которому находили тело. Чипы извлекали для дальнейшего исполь-зования. Особенно «удачных» животных-трансферов клонировали. В любом случае из этических соображений  не допускалось проживание такого животного в обычной чьей-то семье.

     Кошка, которая стала трансфером Полы, должна была  жить в вольере. Но такова уж природа кошек – гулять, где захочет.  В те несколько часов между пробным и окончатель-ным подключением, зверёк нашёл лазейку и выбрался на свободу. На парковочной стоянке возле исследовательского центра кошка, испугавшись воя сирены, заскочила в открытые двери микроавтобуса. Этот транспорт довёз её до соседнего городка. Именно там к ней вновь подключилось сознание девушки. Пола была очень удивлена, поняв, что её напарница находится в бегах. Однако подавать кодового сигнала она не стала, а, наоборот, даже обрадовалась неожиданной ситуации. Ей всегда хотелось вырваться на волю сначала от тётки, потом из строгих рамок интернатовского быта. Компьютер очень точно подобрал эту пару трансферов. И та, и другая были молодыми особами, полные энергии, любопытства и отсутствия жизненного опыта.
                * * *
     Кошка хаотично металась по лесу. Около зарослей шиповника её остановил на-смешливый окрик:
     – Ей, дурёха! Чего разбегалась?

     Кошка-Пола покрутила головой, отыскивая источник замечания. Заяц-Ник сидел всего лишь в метре от неё на пне, обросшим молодой берёзовой порослью, которая хорошо скрывала его от посторонних глаз.

     – Чего-чего… Тебя искала! Пришла к ельнику, там тебя нет. Сходила за ручей на свалку. Я уж не знала, что и думать. Вон, вся вымокла и испачкалась.

     – О! Ты начала воспринимать себя кошкой. Ладно, не сердись.После дождя ни охотнику, ни его собаке в лесу делать нечего. Вот я и решил  побегать, навестил свою знакомую.
     При этих словах Пола почувствовала лёгкое раздражение, вроде ревности.
     – К зайчихе бегал? – Ехидно спросила кошка.

     Заяц скосил большие влажные глаза на мокрую, от того как бы облезлую кошку. Ник не знал, как выглядит эта девчонка и, вообще, ещё ничего о ней не знал, но почему-то ему уже нравилось общаться с этой кошкой-Полой.

     – К сожалению, зайчих здесь не встречал.  Хотя и в той жизни у меня не было подруг-девчонок. – С грустью добавил Ник. – Ну, что? Ты пообедала?

     – Да. Я познакомилась с маленькой девочкой. Она взяла меня… ну, кошку… домой, вымыла, накормила. Из-за частых болезней Ната не ходит в школу, занимается дома. И у неё нет друзей. Она так обрадовалась кошке. А я убежала. Мне её так жалко. Но нам же нельзя жить в семьях, и я хотела встретиться с тобой. – Пола смутилась и замолчала.

     – Тогда пошли ко мне. Давай наперегонки…

     Заяц перемахнул через берёзовую поросль и большими скачками припустил к ручью. Кошка бросилась следом. Поле казалось, что кошка летит над землей, так легко и стремительно прыгал зверёк. Однако с непривычки кошка быстро устала, да и лапкам  было не очень приятно опускаться на сучки, шишки, какие-то колючки. У ручья зверьки передох-нули и уже спокойно добрались до убежища.  В сухой прохладной пещерке кошка сразу начала вылизываться. Пола незаметно для себя уже начала ощущать себя и кошку как одно целое, она чувствовала на сколько неприятна мокрая шерсть.

     – Пока я привожу себя в порядок, расскажи, почему у тебя такой большой срок?

     Заяц медленно пережёвывал травинки. Ник медлил с ответом. Он ни с кем ещё не обсуждал эту тему.

     – Ты же знаешь, что в исследовательском центре  всех пациентов сначала обследуют, что многие комплексы, «болезни» души – это следствие болезни тела. Я тебе говорил, что ещё в интернате начал заниматься борьбой, ну, а это – всякие броски с вывертами, паде-ния, удары. Ну и приходилось просто драться без всяких правил. Месяца четыре назад, когда я занимался на спортивном тренажёре, у меня в спине стала возникать боль. Я ре-шил, что переусердствовал. Но в центе на УЗИ обнаружили, что у меня на позвоночнике опухоль.

     Ник замолчал. Кошка перестала вылизываться. Пола-кошка мысленно нахмурилась и подошла поближе. На душе у девушки стало как-то тревожно, опухоль – не чирей. Не уже ли Ник серьёзно болен?

     – Анализы показали, что это не злокачественная опухоль, но операцию делать не желательно, т.к. можно повредить нервы и тогда – паралич. Мне назначили лекарственную терапию, лечение различными токами. Но это всё медленный, длительный процесс. Так вот чтобы совместить полезное с приятным, срок трансферации мне продлили до месяца. Так что сейчас моё человеческое тело лечат в центре, а я в здоровом зайце бегаю по лесу и пере-воспитываюсь. Если на лечение не хватит месяца, то, возможно, мне продлят срок. Хотя я, наверное, пошлю кодовый сигнал. Я хочу бороться с болезнью сам, сознательно. И вообще, я хочу чувствоваться себя человеком. Мне кажется, что за эти несколько недель я стал совсем другим. Мне пошло на пользу увидеть мир другими глазами. Ты знаешь, я хочу пойти учиться дальше, поступить на биофак, чтобы  потом работать с «нашими меньшими братьями». А кем хочешь быть ты?   

     Кошка уже закончила умываться и лежала на боку.
     – Не знаю, я как-то ещё не думала об этом. После того как погибли мои родители и мне пришлось жить с тёткой, я мечтала поскорее вырасти и жить самостоятельно. Мои роди-тели были обеспеченными людьми, но их деньгами я могу пользоваться только после 17 лет. Осталось совсем немного ждать. Наверное, отправлюсь  путешествовать… Я почти не помню своих родителей.  Мне ещё не исполнилось 4-х лет, когда… Потом аж в Австралии отыскали сводную сестру моей мамы. По линии отца были какие-то очень дальние родственники. Я думаю, что когда тётка узнала про наши деньги, она и согласилась стать моей опекуншей.  Своих детей у неё не было, а меня она невзлюбила. Сначала она сбагрила меня в чужую семью, потом отдала в интернат,  сама же  развлекалась… Ух, как я её ненавижу! Представляешь, она выбросила все мои детские фотографии. Отец часто уезжал в длительные командировки. Я его больше знала по фотографиям и домашнему видио. А тётка всё уничтожила. Маму я иногда вижу во сне. Она у меня была красивая и очень любила меня.

     Пола замолчала. Рассказывая, она почему-то вспомнила рождественскую ёлку, которую Элен наряжала блестящими игрушками.  Сама Пола сидит на диване и вынимает из коробки такие сказочные шары. Шар выскользнул из рук девочки, упал на пол, но не раз-бился, а откатился под лапы к пуделю. Собачка была уже настолько старой, что равнодушно посмотрела на игрушку и продолжила спать… Возможно эту историю Пола пом-нила из-за фотографии. Этот и ещё три снимка были с ней, когда она жила в приёмной  семье. Пола, уезжая в интернат, положила их в свою сумку. Но уже в интернате, раскладывая вещи, она эти фотографии не нашла. Бэт тщательно уничтожала память о сводной сестре.

      Как давно это было и было ли вообще. Пола вздохнула. Ник не вмешивался в её воспоминания и терпеливо ждал продолжения рассказа.

     – А ещё я мечтала, как только получу деньги, то пойду в магазин и накуплю всякой еды, привезу её в интернат и устрою большой праздничный обед. Глупо? Да?
     – Нормальное желание.  А ты, наверное, и о принце мечтала?
     – Вот ещё! – Фыркнула кошка и Пола. – Принцев давно нет!
     – Но с мальчиками ты дружила?
     – В нашем интернате девочки и мальчики учились в раздельных классах. Мы только на переменках бегали вместе, ну и были совместные праздники, соревнования, для стар-шеклассников – дискотеки. Ко мне, там, клеилось несколько…
     – Ну, ты влюблялась, целовалась?
     – А чего тебя это так интересует? – Даже у кошки выражение глаз было хитро-подозрительное. – Ну… целовалась, когда играли в фанты. А влюбляться было не в кого! Одни глупые мальчишки. А у тебя девчонка была… есть?
     – По серьёзному – нет. В интернате среди малолеток дружба с девчонкой считалось слабостью. А потом… Я тоже ходил на дискотеки и играл в фанты. Мне нравилась одна девушка. Но как-то я увидел, как она целуется с моим одногруппником… За чем обманывать?
     Ник замолчал. Возникла  неловкая пауза. Кошка сразу стала вылизывать лапку. Заяц нашёл ветку и с удовольствием её схрумкал.
     – А, знаешь, когда я проходил обследование по  своей опухоли, то случайно узнал про одну девушку. В кабинете у врача на столе лежала папка с документами. Я подумал, что это мои документы. Врач ненадолго вышел. И я решил посмотреть, что на самом деле там написа-но. Но это оказалась карта обследования Лизы Вороновой. И там была запись, что у неё рак в последней стадии. А уже в центре трансферации, тоже случайно, я слышал разговор медсёстер. Из него я узнал, что Лиза лежит в одном из боксов, что она уже подключена к трансферу. Медсестра говорила, что ей очень жалко девочку, что она скоро умрёт, а ей всего лишь 14 лет и в конце добавила – «Хорошо, хоть напоследок налетается на свободе».

     На второй или третий день моего здесь пребывания я-заяц как сумасшедший носился по лесу. На полянке  среди листьев лежала морковка. И нет чтобы мне – человеку насторо-житься…Откуда взяться моркови в лесу? Мой заяц уже поскакал к лакомству. И тут над головой с резким карканьем пронеслась ворона, а я «услышал» отчаянный крик – «Стой! Нельзя! Это ловушка!» Я остановил своего зайца. Птица улетела. Потом я позна-комился с зайцем-Кимом. Вот он мне и рассказал, что эта ворона – трансфер, а её пара – Лиза Воронова. Вот так неожиданно я встретился с Лизой и она мне спасла жизнь.

     – Ворона! Мне кажется, я тоже с ней встретилась. – Пола задумалась, вспоминая не-давнее происшествие. – Два дня назад я забрела на территорию одной усадьбы. Вообще, моя кошка в бегах. И я, т.е. она, как и ты попала сюда случайно, приехала на машине. Кошка хотела есть, и направилась к дому. Вдруг на неё выскочил ротвейлер. Знаешь, как мы обе испугались! Такой пёс и человека бы загрыз, а уж маленькую кошечку проглотил бы целиком. Тогда тоже откуда-то вылетела ворона и я «услышала» слова «Беги. Я задержу пса!».  Кошка успела удрать. Значит, это Лиза спасла меня… ну, кошку!  Я тогда уди-вилась, но не поду-мала на ворону. Я так была ошарашена всеми событиями. Я раньше не предполагала, что бездомным кошкам так сложно жить. А сколько злых людей! А Лиза… Ты её нашёл, познако-мился?

     – Я расспрашивал о ней у Кима, но тот кроме  имени  ничего не знал.  Я видел не-скольких ворон. Но это были обычные птицы. Потом я всё-таки встретился с ней. Но Лиза не захотела дружить. Она объяснила, что для неё слишком поздно обзаводиться друзьями, что она не хочет сожалеть… А однажды мой зайка забрёл на территорию местной клиники. Начался дождь. В беседке от дождя укрылась ворона – Лиза. Вот тогда мы разговори-лись. Лиза рассказала, что она из России и с родителями проживала в небольшом селе, что у неё есть ещё два брата и сестра. Жизнь в деревне очень простая. Единственная школа находилась в районном центре – это в соседнем посёлке. Нередко ученики добирались туда и обратно пешком. А Лиза даже специально не ездила на автобусе – нравилось идти через рощу, полем. Уже маленькой девочкой она была романтической натурой. Иногда у Лизы возникали неприятные ощущения, слабость. Но она не жаловалась родителям. На зимних каникулах в восьмом классе она участвовала в лыжной гонке, где сильно простыла. Сначала девочку лечили дома. Но когда она начала откашливать кровью, её увезли в районную больницу. Потом для уточнения диагноза Лизу перевели в областную клинику, где и выяснилось, что у неё рак. Сделали операцию. Девочка вроде бы пошла на поправку. Но обнаружились мета-стазы. Её состояние быстро ухудшалось. В их город как раз приехала международная деле-гация врачей. После консилиума её родителям предложили лечение в нашем онкоцентре. Так Лиза оказалась здесь.

     Она обрадовалась, что теперь выздоровеет. Но дни шли. Ходить она уже не могла, только лежала в одноместной палате на втором этаже. В комнате стоял телевизор. Но она его не включала. Там показывали нормальную жизнь, здоровые люди... Ей было обидно, что это уже не для неё. Со своей кровати Лиза в окне видела только небо и верхушку ели. Сначала Лиза просто так  наблюдала за облаками и за вороной, которая летала туда-сюда, а отдыхать усаживалась на ветки ели.  Потом ей стало казаться, что птица знает о ней, смотрит на неё, когда сидит на дереве. Девушка стала разговаривать с ней, стала считать её своей подругой. Она не раз представляла себя тоже птицей, как она свободно долетает до облаков. Так что когда Лиза узнала о центре трансферации, то сама попросилась туда. Так появилась ворона-Лиза. Здесь она облюбовала самую высокую ель и подолгу, когда не нужно кормиться, сидит там. У ворон очень хорошее зрение. С верхушки далеко видно. Так вот на север, северо-восток до самого горизонта здесь тянется лес, на запад -  поля, холмы, на юге – город, но дома практически скрыты в зелени деревьев. Этот городок не-большой,  промышленности нет (зона отдыха, клиника), поэтому тихо, спокойно. Когда ворона занимает наблюдательный пост на ели, то Лизе кажется, что она совершенно одна. Вокруг  зелёный океан, где своя загадочная жизнь.  Всё так величественно. А себя она ощущает такой маленькой, микроскопической. И уже неважно, есть она или нет.  А вот этот нескончаемый лес он был сотни, а то и тысячи лет до этого и будет ещё тысячи лет. И теперь Лиза не боится умереть, потому что она – всего лишь пылинка, которая возникла всего лишь на секунду и скоро вернётся на небо, раствориться, соединиться с этим огром-ным и вечным миром.

      Ник замолчал. И он и Пола невольно представили себя  птицами, и как выглядит земля сверху. Нику уже довелось лететь на небольшом самолёте. Он тогда с интересом смотрел в иллюминатор. На небе ни облачка. Под крылом самолёта был хорошо виден ландшафт – поля, пересечённые дорогами, вдоль которых тянутся линии электропередач, несколько блюдец озёр и на горизонте город, где он должен был работать. А Пола видела аэросъёмки на уроках географии в интернате.

     Слушая рассказ о Лизе, о девочке, которая даже младше её, что у той не будет бу-дущего, Пола  задумалась о смерти. За свою жизнь она столько раз отчаивалась и даже го-ворила,  что лучше бы ей умереть. И только сейчас она поняла, насколько её причины были не серьёзными. Ну, осталась в очередной раз голодной, когда Лорка отобрала воскресный пирог. Ну, тётка её ненавидит, и вообще нет родного, близкого человека. Ну, в первый же день она порвала новое платье, полученное на свой день рождения. Как бы не было плохо, но Пола знала, что будет следующий день. А вот для Лизы…

      – Ты знаешь, моя кошечка за эти пять дней несколько раз чуть не погибла. Это было так ужасно и страшно. Я… я не хочу умирать. Если бы мне сказали, что мне осталось жить только месяц, я бы сошла с ума. Это так не справедливо! Правда?

     Пока Ник с Полой мирно общались, рассказывали друг другу о себе, в лесу появился охотник. К седлу лошади был приторочен мешок с подстреленным глухарём. На опушке мужчина придержал коня, присмотрелся к следам на влажной почве. После чего он удов-летворённо хмыкнул. Место было подходящим…
                * * *
             Уже в сумерках оба зверька выбрались из убежища и расположились на плоском, тёплом валуне. Ник, поддавшись новому, волнительному чувству, предложил своей не-ожиданной подруге   пойти посмотреть на звёзды. После дождя в лесу было прохладно. Над головой раскинулся шатёр из чёрного бархата изукрашенный россыпью сверкающих алмазов. Однако заяц эту красоту практически не видел. И вообще, чтобы посмотреть вверх, на небо, зверьку пришлось сесть на задние лапы столбиком. Кошка, как ночной хищник,  видела всё отлично и, даже более того, прекрасно различала скопления звёзд, по которым могла ориентироваться во время ночных вылазок.

          Заяц, привыкший в это время уже спать,   недовольно и настороженно вострил длинные уши, вслушиваясь в ночные звуки. Где-то хрустнула, обломилась ветка. Над па-рочкой пролетела сова. Зверьки невольно пригнулись. Запищали комары.

     – Лиза стихи пишет. – Прервал молчание Ник. – Не обычные стихи, а «белые». Вот, послушай.
              Из чёрной бездны летела маленькая звёздочка.
              Всего лишь секунду падала серебряная капля.
              А это было чьё-то счастье.

     – Звёзд много, но они так далеко. Наверное, поэтому счастье вроде бы и есть, но где-то там…Ты познакомишь меня с Лизой? Ой! Звезда упала. А я не успела загадать желание.
     – Ничего. Это не последняя… Давай, лучше вернёмся в убежище, а то комары закусают…
                * * *
     Кошка проснулась рано утром. Пола позвала Ника, но тот не откликался. Кошка вы-гнула спину, потянулась, зевнула. Снаружи тоже никого не было.
     – Ну, что за тип! Опять куда-то делся!
     Кошка выбежала наружу, снова потянулась, легко спрыгнула на траву.

     – Фу! Как мокро! – Зверёк потряс лапами. Мокрыми были не только земля, трава, но влага как бы висела в воздухе. Сама кошка вернулась бы в сухую нору и продолжила спать. Но Поле почему-то стало тревожно. Ей срочно захотелось увидеть зайца-Ника. Так что кошка-Пола пересекла ельник, перебралась через ручей.  Время от времени она оста-навливалась, осматривалась  и звала Ника. Лес потихоньку просыпался. Весело тренькали какие-то птички. Зверёк вышел на поляну. Впереди на дереве зацвиркали белки. Оттуда же раздался как бы детский плач и какие-то непонятные звуки. Кошка насторожилась, медленно, ползком обогнула куст шиповника. И тут она увидела зайца, и у неё от удивления округлились глаза. А через секунду зверёк мчался к сосне.

     К нижней толстой ветви дерева была примотана бечева – охотничья петля, которая намертво затянулась на задней лапе зайца. Как только заяц вступил в петлю, сработала растяжка, взметнув зверька на двухметровую высоту. От неожиданности заяц стал дёргать-ся, от чего петля затянулась ещё туже. В первые секунды Ник запаниковал вместе с зайцем.

     – Ну, так глупо попасться! Что же теперь делать?

     Ник уже понял. Что заяц не сможет освободиться самостоятельно. Ник чувствовал, как больно лапу его зайцу. Он попытался подавить звериное «Я», чтобы заяц немного успоколся.

     – Хоть бы Лиза прилетела… Пола ещё спит… Хотя, что они смогут сделать? Они же ворона и кошка!
                * * *
     Заяц висел вниз головой. От прилива крови у него покраснели глаза. И, тем не ме-нее, он заметил под собой в траве шевеление. На земле металась мокрая кошка.  Кошка приподнялась на задних лапах, вытянула передние лапы. Но заяц висел слишком высоко.  Кошка сжалась в комок, а потом резко подпрыгнула, снова пытаясь дотянуться до друга. Не помогло. В краткое мгновение прыжка, когда расстояние между зверьками сократилось, они оба уловили тревогу и напряжение друг друга.

     Ситуация так ошарашила Полу, что она не могла спокойно думать. Она просто знала, что должна помочь Нику-зайцу, что тому наверняка больно. В эту минуту заяц пронзительно закричал. Кошка испуганно присела.

     – Милый Ник, потерпи. Я что-нибудь придумаю. Да… Вот.. Надо забраться на дерево.

     Хотя в беду попал заяц, но Пола уже не отделяла Ника-человека от длинноухого зверька. Заяц снова жалобно вскрикнул. Кошка рванулась к стволу и полезла вверх. Однако её сил хватило на метр. Сила притяжения неумолимо тянула её вниз. Когти разжались, и зверёк стал падать. В обычной ситуации кошка при падении успела бы вывернуться и обяза-тельно приземлилась бы на лапы. Но сейчас человеческое возбужденное сознание практически полностью перекрыло звериное. И зверёк рухнул на бок, сильно ударившись о голые, искривлённые корни сосны. От удара у кошки перехватило дыхание. Она с усилием села.

     – Так. Ещё не хватало моей кошке что-нибудь сломать. Милая кошечка, ну, пожа-луйста, залезь на дерево. Кошки же хорошо лазают. Я не буду тебе мешать. Только залезь!

     Пола умоляла свою напарницу, при этом она лихорадочно вспоминала тренинги в центре, где её учили совмещать свои желания с естественным поведением животного. Пола мысленно расслабилась, давая кошке проявить свои природные способности. Кошка немного отбежала в сторону, сжалась в комок, затем стрелой помчалась к сосне и с разбегу прямо-таки взлетела метра на полтора. Далее, плотно прижавшись к стволу, кошка стала перебирать лапами, впиваясь когтями в кору. Так она одолела ещё метр. С каждым движением Пола чувствовала, как напрягаются мышцы животного, с каким возрастающим усилием зверёк сжимает когти, чтобы не сорваться. Кошка остановилась и посмотрела вниз.  Если бы под деревом была собака, то  кошка, как бы не устала, лезла бы дальше без всяких понуждений. Но сейчас у животного совершенно не было причин к восхождению, и мышцы стали расслабляться.

     – О, нет! Не останавливайся! – Пола представила лающего пса. Тут же кошка за-нервничала и ещё немного подтянулась. Но до сука, к которому была примотана бечева, оставалось ещё около двух метров. У этой старой сосны нижний ярус ветвей  располагался очень высоко.
      – Ну, давай, моя хорошая! Ну, пожалуйста! Ему же больно!

     Заяц снова жалобно вскрикнул и задёргался. Полу захлестнула волна жалости, и она мысленно рванулась к другу. Кошке передалось её волнение, и она полезла дальше. Выше, выше… Однако силы её были на пределе. И хотя кошечка была некрупной, ей с каждой секун-дой становилось труднее удерживать на маленьких коготках собственный вес. Если бы был хоть крохотный обломок сучка, где она могла бы передохнуть! Но ствол был идеально гладким.  Лапы зверька стала сводить судорога. Кошка снова остановилась. Пола от отчаяния заплакала.

          – Я прошу тебя, лезь! Осталось совсем чуть-чуть. Мы должны… Ты сможешь…

          Наконец кошка коснулась ветки и буквально без сил вползла на неё. Там она рас-пласталась и замерла в оцепенении. Передние лапы мелко дрожали.

          – Кисонька моя!    Пойдём к Нику.

          Кошка медленно, осторожно пошла по ветке, которая немного раскачивалась от рывков зайца. Бечева обматывала ветку тремя витками и фиксировалась специальным узлом. Человек мог просто потянуть за конец верёвки, и узел бы развязался. Но Пола про такие хитрости не знала, поэтому она попросила свою верную напарницу перегрызть бечеву. Кошка обнюхала верёвку. На счастье охотничья петля до этого хранилась  в сумке для трофеев и впитала в себя запах крови, дичи. Так что зверька не пришлось долго уговаривать. Однако из-за того что верёвка под тяжестью зайца натянулась и плотно прилегала к ветке, подсту-питься к ней было не просто. Кошке пришлось вывернуть голову совсем набок, чтобы достать бечеву резцами. Верёвка была свита из искусственных волокон, а потому была очень прочной. Зверёк жевал, тянул, снова жевал, но дело продвигалось медленно. Лопнуло несколько ниток. Кошка теряла интерес к бесполезному для неё занятию.  Пола прилагала все свои мысленные усилия, чтобы зверёк продолжал грызть верёвку. Кошка скосила глаза на затихшего зайца, потрогала лапой мокрую от слюны бечеву и снова стала жевать. Справа с громким чириканьем пролетела парочка  птичек. Кошка уловила их тревожное возмущение и, вытянув шею, навострив уши, стала всматриваться в ту сторону. Птички «сообщили» о том, что в лесу появился человек.

     Пола, уловив напряжение своей кошки, сразу догадалась – это охотник. Бечева была перегрызена только на половину. Надо спешить!
     – Господи! Как же так!? Не уже ли всё напрасно? Кисонька, быстрее! Ещё чуть-чуть!

     У кошки уже покраснели дёсны. Когда рвалась очередная нить, то она как бритва разрезала десну. Зверёк отпрянул, затряс головой. Рот моментально наполнился кровью. Пола почувствовала солоноватый привкус, боль и намерение кошки убежать. Пола запанико-вала и от отчаяния закричала:
     – Не уходи! Ник!.. Надо помочь…

     Мысленный порыв девушки, переживание за чужую жизнь  был настолько сильным, что собственные ощущения  у кошки оказались заблокированными и она, невзирая на боль и капающую кровь, с остервенением вгрызалась в верёвку. Нити лопались одна за другой. Заяц снова начал дёргаться, от чего  лопнули последние волокна и пленник рухнул на землю. Эти последние мгновения видела ворона. Птица стала пикировать на не-подвижно лежащего зверька, который от удара  окончательно потерял сознание. Пола вместе с кошкой находи-лась в каком-то оцепенении. У кошки мелко дрожала нижняя челюсть, и вся мордочка была в крови. От близкого шума крыльев  кошка вздрогнула и инстинктивно припала к ветке, насто-роженно провожая взглядом большую чёрную птицу.

     – Лиза! Ну, конечно  – это  Лиза! – Обрадовалась Пола. – Кисонька, хорошая моя, не бойся. Это  друг. Давай спускаться.
                * * *
     Ворона-Лиза в общем-то бесцельно летела к ручью. Сверху ей было видно, как на просеку выехал верхом на коне охотник, а немного сбоку от него рыскал сеттер. Ворона считала охотника своим врагом. Он несколько раз стрелял в неё из арбалета. Каким-то чу-дом, в последний момент птица уворачивалась от стрелы.
     – Надо предупредить Ника. – Последние дни ворона была в «отлёте». Лизе захоте-лось узнать, что за тёмная полоса на западе, за полями.  Там оказался сосновый бор, кото-рый пересекала довольно крупная река. Ворона отсутствовала два дня и вернулась накануне поздно вечером. Подлетая к ручью, птица заметила какое-то шевеление под старой сосной.  Снизившись, Лиза с ужасом увидела подвешенного зайца.

     – Боже! Он всё-таки попался! А что там делает кошка? Кажется это та самая –  бело-рыжая…

     В это время бечева лопнула, и заяц шлёпнулся на землю. Ворона-Лиза опустилась рядом. Она подёргала клювом зайца за ухо. Тот приоткрыл глаза, но взгляд был мутным.

     – Ник, Ник! Очнись. Сюда едет охотник, надо убегать.

     Заметив, что лапа зайца затянута верёвкой, птица стала ловко, но осторожно подде-вать петлю. Через пару секунд узел ослаб, и ворона стянула силок. Кровь стала поступать в лапу, от чего возникла сильная боль. Заяц задёргался и жалобно закричал.
 
     – Тише, ты! – Переполошилась Лиза. Она чувствовала боль зайца. – Нельзя кричать! Рядом охотник. Ник, ты понимаешь меня?  Надо быстрее отсюда сматываться. Ты можешь идти?

     Боль в лапе была жуткой, но Ник уже пришёл в себя и контролировал своего зайца.

     – Лиза, спасибо! Всё нормально. Там кошка-Пола. Она такая же, как мы. Вы спасли меня, т.е. моего зайку. Я сейчас… О, чёрт! На лапу не наступить. Ладно. Как-нибудь до-ковыляю до воды. А что с Полой?

     Заяц не мог посмотреть вверх. Ворона склонила голову на бок.

     – Кошка всё ещё сидит на дереве и смотрит на нас. У неё изо рта течёт кровь.
     – Она перегрызла верёвку. Бедняжка!

     Заяц сделал первый прыжок на трёх лапах. Зашатался, но удержал равновесие и за-прыгал дальше.

     Ворона взлетела на ветку сосны. Кошка было зашипела, но Пола успокоила её.
     – Привет! Я – Пола.
     – А я –  Лиза. Как ты себя чувствуешь?
     – Ничего. Я сначала перепугалась из-за Ника… Ну, из-за зайца. Он так кричал… С ним сейчас всё нормально?
     – Да. Видишь… Прыгнул. Ты спускайся. Сюда едет охотник. Я полечу, посмотрю, где он.
                * * *
     Кошка подошла к стволу, посмотрела вниз. Пола ощутила волнение зверька, даже страх. Высота была приличная, а кошка устала. И, вообще, для кошек спуск с дерева всегда был проблемой. Зверёк нерешительно потоптался, тронул лапой кору, потом рывком перенёс тело на ствол и завис на когтях. Спустившись на метр, кошка остановилась и посмотрела на землю. Ещё высоко, не прыгнешь. Она одолела ещё пару метров, когда на поляну выскочил сеттер. Пёс поводил носом, внюхиваясь в утренние лесные запахи. Кошка его не видела и продолжала медленно спускаться. У неё от напряжения начало сводить лапы. Пёс, уловив движение у сосны, рванул к дереву. Кошка снова остановилась и готовилась дальше  просто спрыгнуть. Но тут она услышала и увидела собаку. У неё сразу же напряглось всё тело. Инстинкт подсказывал кошке спасаться на дереве, т.е. снова лезть вверх. Страх перед заклятым врагом придал ей силы, и она стала подтягиваться. К несчастью, кусок коры под лапой отслоился. Уставшая кошка не успела зацепиться и стала падать. Хотя она и вывер-нулась, чтобы приземлиться на лапы, но коснуться земли она не успела. Сеттер в прыжке сбил зверька, навалился на него всем весом. Острые клыки сомкнулись на хрупкой шее кошки.  Зверёк отчаянно задёргался. Запах крови изо рта кошки ещё больше возбуждал пса, и он сильнее стиснул пасть и прокусил шкурку. Кошка стала задыхаться. Ещё несколько секунд она судорожно, хаотично молотила по воздуху лапами и замерла.

     Собака продолжала крепко удерживать добычу, когда на неё налетела ворона. Птица опустилась на спину сеттера и стала со всей силой долбить клювом по собачьей голове. Сеттер тут же разжал челюсти, вскочил и завертелся волчком, пытаясь сбросить разъярён-ную птицу. Ворона закружила над собакой, отвлекая, уводя её подальше от бесчувственного тела кошки.

     Заяц в это время с трудом выбрался на противоположный берег ручья. Собравшись с силами, он сделал большой, обманный прыжок в сторону, где и притаился за кустом ши-повника. Ник заставил зайца сесть столбиком и посмотреть на поляну. Он увидел, как  между деревьями, пытаясь схватить ворону, мечется пёс. А на сосне уже никого не было.

     – Где же Пола? И у ручья кошки нет. Куда она подевалась? Из-за лопухов толком ничего не вижу. О, чёрт! Лиза! Охотник! Улетай!
                * * *
     После того, как собака переключилась на ворону, кошка ещё какое-то время лежала без сознания. У неё на шее расплывалось красное пятно. С листа лопуха на окровав-ленную мордочку зверька стекли несколько капель росы. Кошка вздрогнула, тяжело, судо-рожно задышала, открыла глаза. Ещё не придя в себя окончательно, она попыталась встать. На трясущихся лапках кошка успела сделать несколько шагов, когда стальная стрела вонзилась ей под лопатку, разрезала острыми крыльями наконечника сердце и лёгкие, вышла через грудь, пригвоздив намертво к земле.
                * * *
     Пола, когда кошка, спускаясь с сосны, увидела собаку, не на шутку испугалась. Она чувствовала и усталость зверька, и его страх. Она ничего не успела обдумать, как кошка сорвалась и упала. В следующую секунду Пола почувствовала на шее боль и стала задыхать-ся.  В минуту смертельной опасности, инстинкт животного, ощущения погибающего зверька захлестнули и её сознание. В эти секунды она была только КОШКОЙ, и её тело испытывало ту же боль, у неё были те же реакции. Пола вместе с кошкой потеряла созна-ние…  Потом снова очнулась. Инстинкт самосохранения заставил её-кошку встать, бежать. За спиной она-кошка слышала надрывный лай собаки и тревожное карканье вороны. К ней-кошке вернулась ясность зрения, и она уже видела валуны у спасительного ручья. Но тут она почувствовала, как в спину впивается жгучая боль, как боль проникает всё глубже, охватывает все внутренности, парализует. В следующую секунду разорванное сердце последним толчком выплеснуло фонтаном горячую кровь в разорванное лёгкое. Сердце остановилось, но мозг ещё жил какое-то время. Пола чувствовала, как по её телу разливается как бы огненная волна, и эта волна потом как бы истекает из неё в какую-то чёрную бездну, как при этом невыносимая боль затухает и, наконец, наступает необыкно-венная лёгкость. Она «слышала», как из лёгких выливается кровь, наполненная пузырька-ми воздуха,  и как те лопаются. В первые секунды она ещё хотела сделать привычный вдох, сознание ещё «цеплялось» за тело, посылающее последние сигналы своего индиви-дуального существования.  Но вдруг Пола почувствовала себя ИНОЙ, у неё уже не было тела, а было только «ЧИСТОЕ СОЗНАНИЕ», стремительно летящее по лучу золотистого света.
                * * *
     Ник увидел, как охотник вскинул арбалет.

    – Он меня заметил! – У Ника внутри всё похолодело, а заяц уже намеривался спасаться бегством. Усилием воли Ник задержал своего ушастого напарника.  – О! Нет!!! По-ла!!! Прячься… Пола-а-а-а…

    Для Ника время и пространство как бы изменились, и он отчётливо видел летящую стрелу, как та настигает кошку-Полу, толкает, а затем припечатывает худенькое тельце к земле.  Окровавленная головка, с широко раскрытыми глазами полными ужаса, уткнулась в передние лапки, которые ещё дёргались, будто пытались унести свою хозяйку от смерти.

     Ник смотрел и не мог поверить в происходящее.

     – Этого не может быть! Нет, нет!!! Почему?..

     Ник и заяц застыли. Нику стало трудно дышать. В голове стало пусто, и в то же время, она будто наливалась свинцом.  И всё тело тоже будто каменело и наполнялось бо-лью. В следующую секунду его душа выплеснула нечленораздельный вопль. Заяц вздрогнул. Ник хотел броситься на тот берег и, вопреки всему, защитить, спасти Полу-кошку. Но тут он почувствовал, как кто-то крепко и больно ухватил за ухо его зайца.
                * * *
     С появлением охотника ворона-Лиза отстала от собаки и свернула в гущу деревьев. Облетев стороной, она оказалась за ручьем и опустилась на куст рядом с зайцем.  Заяц-Ник, находясь в ступоре, даже не заметил появления птицы.   Лиза тоже видела гибель кошки, и она тоже застыла в оцепенении.    В отличие от Ника, Лиза практически совсем не знала Полу-кошку, у неё не было душевной привязанности к этому зверьку-трансферу. И, тем не менее, Лиза, оказавшись на поляне вместе со своей вороной, сразу же, не разду-мывая, по мере своих возможностей стала помогать и зайцу-Нику и кошке.   
         
     Лиза уже свыклась с мыслью о своей скорой смерти и даже уже не боялась этого момента, а ждала его как освобождения от повседневных земных проблем, ждала встречи с ИНЫМ МИРОМ ВЕЧНОСТИ. И вот сейчас она видела смерть, она стала участницей сотворения смерти. Из-за большого расстояния, она не улавливала последние мысли и ощущения кошки-Полы. События этим утром разворачивались так стремительно и неотвратимо, что некогда было задуматься, проанализировать происходящее. Вот живая кошка бежит, а через мгновение она лежит уже недвижимая. И это было так странно… Всё  было совершенно очевидно и при этом совершенно непостижимо. Лиза была скорее удивлена, чем напугана, поэтому, уловив порыв Ника броситься  к кошке, она быстро пришла в себя и схватила зайца за ухо.

     – Стой! Нельзя! Ник, подожди, успокойся.

     – Успокоиться! Там же Пола! Она умирает! – Заяц крутил головой, пытаясь высво-бодить ухо. Ник был в отчаянии и ослабил контроль над зайцем. И тот ту же ударил птицу лапой. Ворона разжала клюв и упала в траву. Ник опомнился, заставил зайца сесть.

     – Лиза! Прости! Как ты?

     Ворона встряхнулась  и, на всякий случай заскочила на пень.
     – Ничего. Я понимаю… Только тебе – зайцу идти сейчас туда бесполезно. Она умерла. И там охотник. И… и ещё… Пола ведь жива. Это погибла только кошка.

     От последних слов Ника-заяца передёрнуло. И  Ник резко, даже грубо, но с отчаяньем крикнул:

     – Это не просто кошка! Это КОШКА-ПОЛА, мой друг. И она спасла МНЕ жизнь!

                * * *
     Охотник накануне вечером соорудил у сосны, где, судя по следам, любил бегать заяц, ловчую петлю. Этот заяц был каким-то слишком умным и никак не попадался в силки. Так что человек просто жаждал добыть хитрого зверя. Охотник заехал в лес рано утром, по росе. Резвый сеттер сновал по траве челноком, вынюхивая следы дичи. Собака убежала вперёд. Приближаясь к поляне, охотник услышал  жалобный скулёж, а потом надсадный лай собствен-ного пса. Выехав из-за деревьев, он увидел, как собака с остервенением кидается на воро-ну, которая и не думает улетать, а сама нападает и клюёт пса. И только при его появлении птица скрылась в ельнике. Охотник посмотрел на сосну. К его удивлению, петли на сосновой ветке не было. И тут ближе к ручью, в траве он заметил движение.  Сквозь крапиву и лопухи он толком не видел, кто там. Но кто же может быть в лесу, в этом месте? Это явно небольшой зверёк. У него грязно-коричневая шкурка. Конечно – это  заяц!  Мужчина поднял арбалет, прицелился и выстрелил. Проследив, как стрела настигла и пригвоздила животное, охотник довольно хмыкнул, слез с лошади и направился за трофеем.  Под листом лопуха оказалась кошка. Мокрая от росы шерсть слиплась, от чего зве-рёк выглядел совсем худым, невзрачным. Тощая шейка была темно-красной от медленно вытекающей крови. Охотник от злости выругался и пнул безжизненное тело. Потом наступил сапогом на кошку и резким движением выдернул стрелу. При этом острые крылья наконечника ещё больше разорвали мягкую плоть и вырвали небольшой кусок шкуры. Следом из открытой раны с бульканьем выплеснулась алая кровь.

     Охотник отдёрнул ногу, но на сапог всё же попало несколько кровяных брызг. Под-бежала собака. Свежая кровь притягивала пса. Мужчина заорал, замахнулся на ни в чём не повинного сеттера. Собака поджала хвост и отскочила в сторону. Уже больше не обращая  внимания на убитого зверька, охотник развернулся и, очищая на ходу стрелу, направился к лошади. Под ноги ему попались остатки ловчей петли. Мужчина поддел её стрелой, озада-ченно осмотрел обгрызенный окровавленный конец бечевы, сплюнул, вскочил в седло и, не оборачиваясь, покинул поляну.
                * * *
     Как только охотник скрылся за деревьями, заяц и ворона перебрались через ручей и направились к своей подруге. Кровь ещё вытекала из рваной раны, но она уже начала гус-теть и темнеть. Кровь истекала из полураскрытого рта. Некогда белоснежная шелковистая шёрстка сейчас стала грязно-красной, слипшейся. В открытых глазах вспыхивали искры, отражённого солнечного света. И в тоже время это были мёртвые, ничего не видящие глаза. Заяц оказался перед мордочкой кошки. И Ник, случайно заглянув в эти мистические зеркальца, с ужасом отшатнулся. И тут в нём что-то надорвалось, и он заплакал. Из глаз зайца потекли слёзы, из горла вырывались то жалобный свист, то стон. У вороны тоже ув-лажнились глаза. Птица сидела нахохлившись, опустив голову. Лиза чувствовала пережи-вания Ника, «слышала», как рыдает его душа. Ей и самой было очень жаль кошечку, жаль Ника и себя… Она тоже плакала.

     Над телом кошки зажужжала первая муха. Ник «тряхнул» головой.

     – Я не хочу оставлять её так.
     Заяц быстро заработал передними лапами, с ожесточением и упорством раздирая дёрн, корни растений. Вскоре была вырыта неглубокая яма. Ворона ухватилась клювом за шкуру и потянула кошку к яме. Заяц подталкивал тельце головой. Потом они, не сговариваясь, стали обламывать веточки с пушистой ёлки и прикрывать ими  кошку и уже поверх этого засыпали землей.

     Шоковое состояние у Ника уже прошло, но на душе было очень тоскливо. Он сознавал, что девушка Пола на самом деле жива и невредима. Но эта кошечка за эти дни стала для него как бы родной, настоящим другом.  Ник заметил неподалёку цветущий лилейник. Он попросил своего зайца сорвать этот цветок и принести на могилу кошечки. Ворона принесла в клюве ромашки.

     – Пола! Я обязательно тебя найду.
                * * *
     В центре трансферации параметры каждого пациента, необходимые для контроля за его физическим состоянием, выводились на общий дисплей в операторской. Экран дисплея был разграфлён будто шахматная доска. Каждая ячейка хранила сведения об одном пациенте. На экране высвечивались  основные  данные: давление, частота пульса, температура тела, некоторые химические характеристики крови. Если какой-то из этих показателей доходил до критически установленного, то в ячейке соответствующая строка заго-ралась оранжевым светом.  Если показатели переходили критический уровень, что озна-чало смерть человека или животного, то вся ячейка начинала мигать красным светом, и ситуация  дублировалась звуковым сигналом. Оператор уже в первом случае был обязан послать сообщение – вывести данные с ячейки на монитор в «дежурке», где посменно находилась бригада скорой помощи: врач и медсёстры.

     В дни, когда происходило подключение пациента к животному-трансферу или отключение от животного, в операторской дежурили опытные специалисты.  И в среду, и в четверг плановых включений-отключений не намечалось. Поэтому на дежурство назначили девушек-стажёров. Лену в 6 часов утра должна была сменить Айрин.  Лена обещала  отвезти мать в аэропорт. Девушка нервничала, т.к. Айрин, случалось, и опаздывала (про-сыпала). В 5.40 весь дисплей в операторской светился ровным бледно-голубым светом. Лена достала косметичку, подкрасила ресницы и губы, проверила почту на телефоне. Девушки договори-лись, что Айрин  придёт пораньше. Лена подошла к окну. Наконец она увидела как на площадке паркуется синяя машина Айрин. Взглянув на дисплей, она решила, что ничего не будет страшного, если она уйдёт прямо сейчас. Айрин доберётся в операторскую через несколько минут. А что может произойти за несколько минут  таким ранним утром, когда все нормальные люди и животные спят?

     Лена встретилась со сменщицей на ступеньках корпуса. В это время в ячейке № 14 загорелся оранжевый сигнал «Внимание!». Девушки перекинулись парой фраз. Лена без-заботно побежала к своей машине. Айрин решила подняться в операторскую (на  третьем этаже) не на лифте, а по лестнице. Когда она подходила к кабинету, она услышала при-глушённый дверью тревожный звуковой сигнал «Опасно!». Девушка стала лихорадочно доста-вать пропускную карточку-ключ. От волнения та выпала у неё из рук. Наконец она открыла дверь. Ячейка № 14 вся горела красным цветом.  В дежурство Айрин такое случалось впервые. Стажёрка перепугалась и вместо того, чтобы нажать кнопку связи с дежуркой, снова выскочила в коридор, намереваясь бежать до врачей. Но через несколько секунд она опомнилась, вернулась к дисплею и, наконец, нажала нужную клавишу. Далее, следуя инструкции, она послала сообщение в лабораторию и психологу, который работал с данным пациентом.

      (Лаборатория отвечала за животных-трансферов. Здесь животных выращивали, готовили к будущей роли, вживляли в мозг чипы и, в случае гибели животного, выезжали на место забрать погибшую особь для извлечения чипов.
     Присутствие психолога даже при плановом «отключении» было обязательным, т.к. «вернувшийся» к действительности пациент всегда испытывал стресс.)
                * * *
     Кира Шольц как раз была в центре и до окончания своего дежурства дремала в своём кабинете. На её мониторе высветилась информация, и запищал сигнал вызова.  Врач моментально очнулась и профессиональным взглядом сразу, целиком считала все сведения.
 
     «14 бокс – девушка семнадцати неполных лет – Пола. Послезавтра у неё кончается срок трансферации. Трансфер – кошка. Девушка не агрессивная, но и не слабовольная…»

     Кира быстро восстанавливала в памяти информацию и своей пациентке. Она включила режим «Возврата», чтобы посмотреть с какого времени и как стали меняться показатели физического состояния девушки.

     – Так. Вот резкое увеличение адреналина в крови… Участился пульс… А здесь на-чинается кислородное голодание. Потеря сознания. Что же с этой кошкой происходит? Так… очнулась, дышит… Интересно! Кодовый сигнал Пола не подаёт. Там явно серьёзная и теперь ясно, что смертельная ситуация. Однако девочка не бросает свою напарницу. Она с ней до конца! Я не ошиблась в тебе – Пола!

     Монитор снова загорелся бледно-голубым светом, что означало –  реанимация прошла успешно. Кира поспешила в 14 бокс.
                * * *
     Октябрь в этом году выдался дождливым. Ната только что отболела две недели, из-за чего не улицу её не выпускали. В дни, когда ей приходилось отсиживаться дома, она устраивалась на подоконнике и подолгу смотрела на детскую площадку. Бабушка, заглянув в комнату внучки, качала  головой, вздыхала – «Опять высматривает ту кошку. И что она в ней нашла? Кошка, как кошка. Вот другую кошку предлагали взять. Так не хочет. Уверяет, что Мелани к ней вернётся.»

     В пятницу, тёмные тучи начали светлеть, разорвались на отдельные облачка. Выглянуло солнце. Городок сразу же преобразился. Эта пора в осени была самой красивой – все деревья обряжались в золотые и пурпурные одежды, на клумбах дружно цвели всевозможных оттенков астры. Субботний день обещал быть тёплым и солнечным.

     Ната быстро закончила делать уроки. Ей сегодня наконец-то разрешили немного погу-лять. Во дворе она сразу обежала вокруг дома, проверила все укромные уголки, потом разочарованно уселась на качели. На предложение подружки Вики попрыгать в «классики», девочка отказалась. Ната изредка слабо раскачивалась и грустно наблюдала, как шумно и весело бегали и прыгали другие девочки. Между домами выехал красный автомобиль. Ната на секунду скосила на него глаза. Вчера эта машина также некоторое время стояла на том же месте. Тут девочка увидела, как из машины вышла невысокая стройная девушка в ярко-голубой куртке и расшитых замысловатым рисунком джинсах. Прямые белокурые волосы были аккуратно собраны в «конский хвост».

     Девушка направилась прямо к качелям. Ната почему-то заволновалась и неотрывно следила за приближающейся незнакомкой.

     –  Привет! Я Пола. А ты, Ната, видимо, снова болела? Тебя давно не было во дворе.

     Девочка удивлённо вытаращила глаза.

     –  Привет! А ты откуда знаешь, как меня зовут?
     Пола на секунду замешкалась, потом улыбнулась:
     –  А мне одна бело-рыжая кошечка рассказала. Помнишь такую?

     У Наты глаза округлились ещё больше. Она перестала раскачиваться. Разволнова-лась.

     –  Ты знаешь, где Мелани! Где она?

     Пола вздохнула, у неё увлажнились глаза. Но она быстро взяла себя в руки:
     – Видишь ли, у этой кошечки есть хозяин. Она тогда просто сбежала. Сейчас та семья далеко уехала. – На ходу придумывала Пола. У Наты от этих слов вытянулось лицо, опусти-лись плечи, и  она уже была готова  заплакать от разочарования. Девушка поскорее добавила:
     – Не расстраивайся! У меня для тебя подарок… – Пола сунула руку под куртку и вытащила оттуда маленького бело-рыжего котёнка. – Вот… Это… Это дочка той кошечки. Она её точная копия.

     Девочка с изумлением уставилась на пушистый комочек. Котёнок потянулся к ней мордочкой. Ната заглянула в две нежно-голубые бусинки лукавых глазёнок, и её сердечко тут же растаяло и учащённо заколотилось от радости. Она протянула руки и осторожно взяла малышку. Несколько секунд она рассматривала котёнка, потом поднесла его к лицу и, счастливая, уткнулась в шелковистую, мягкую шёрстку. Маленький шершавый язычок лизнул девочку в щёку.

     – Можно я назову её Мелани?
     – Ну, конечно! Заботься о ней. И она от тебя уже никуда не убежит.
     – Я её буду очень любить. Я… я побегу, покажу бабушке мою Мелани.

    Девочка побежала к дому, нежно прижимая к себе котёнка. Но через несколько метров остановилась, обернулась.

     – Спасибо, Пола! Если сможешь, то приезжай ко мне в гости. Я познакомлю тебя с мамой и бабушкой. И можно позвонить…
     –  Хорошо. Я отправлю тебе письмо на компьютерный адрес. Ну, беги и не болей больше.

     Пола с лёгкой грустью проводила девочку взглядом, потом вернулась к машине.

     – Я думаю, Ник, мы правильно поступили. Ты видел, как Ната обрадовалась! Теперь у неё есть верная подружка.

     Ник добродушно хмыкнул и посадил на колени Полы маленького бело-рыжего котёнка, второго клона той замечательной кошечки. Девушка ласково погладила зверька и прижала котёнка к лицу.
     – Хорошая моя!.. Ну, поехали.

     Ник завёл двигатель, аккуратно развернул автомобиль.

     – Ты ещё не придумала ей имя?

     Пола отрицательно качнула головой. Когда они выезжали из городка, через дорогу к лесу пролетела ворона.  Ник непроизвольно нажал на тормоз. Молодые люди, молча, смотрели вслед птицы.

     – Жалко, что я так, в общем-то, и не познакомилась с Лизой.

     – И мне очень жалко, что я не встретился с Лизой – человеком.  Тогда, в лесу… по-сле гибели… Сначала мы расстались, нам обоим было нужно побыть наедине, как-то успо-коиться, подумать… Днём мы снова встретились, долго общались. Лиза рассказывала о себе, о своей родной деревне, читала стихи. День выдался солнечный, тихий. То и дело громко, весело чирикали птички. Лес жил своей большой, вечной жизнью. И было так странно, как будто ничего не произошло. Да, мы приходим в этот мир всего лишь на миг.

     Ник задумался, вспомнилась поляна, ручей, прохладный полумрак ельника.

     – Потом мы встретились вечером… и на следующий день тоже. И больше ворона-Лиза не появлялась. То есть, вечером я видел птицу, но она ко мне не подлетела. И потом я видел ворону ещё  несколько раз, но она уже вела себя как обычная птица. И я понял, что Лизы больше нет. Мне стало совсем грустно. И ещё я понял, что хватит отсиживаться в шкуре зайца. Я хочу быть только человеком. Я попрощался со своим ушастым другом и послал условный кодовый сигнал. Очнувшись, я сразу же выяснил про тебя, что с тобой всё нормально, что ты уже вернулась в своё общежитие. И про Лизу выяснил… Её лёгкие не смогли больше функционировать. Так что аппарат просто отключили. Она умерла тихо и без боли. Просто заснула… навсегда.

     Ник снова замолчал. Потом тряхнул головой, обнял Полу.

     – Эй! Давай не будем грустить. Знаешь, какое было последнее Лизино стихотворение?
                Волна мечты ушла в пространство
                И, отразившись от звезды,
                Возникла в памяти моей лучами солнца!

     Пола положила голову на плечо Нику. Потом вытянула руки, приподняла котёнка.

     – Я знаю, как мы её назовём! Лиза!!! Да! Посмотри! Она, вон, какая хорошенькая.  И она – с нами! Лиза жива!

     Ник чмокнул Полу в щёку.

     – Очень хорошее имя. Да. И Лиза теперь будет с нами. Ну, а теперь, моя любимая жёнушка, поедем путешествовать. Мы теперь свободны и  независимы. И всё будет хорошо!