В ночь на Купалу

                В НОЧЬ НА КУПАЛУ


   Бажена гадала на травах. Выйдя на луг, она на ощупь сорвала то, что попало ей под руку и, не разглядывая, положила под подушку. Если утром там окажется больше двенадцати разнотравий, то к зиме состоится её свадьба со Святко.
   Всё смолкло вокруг, но она никак не могла уснуть. К этой ночи растения, набрав силу, готовы для снадобий и ворожбы, и, чтобы отвратить от дома несчастья, старые люди сейчас жгли в укромных местах колючий шиповник, крапиву и жесткие листья осоки. Самые же лихие, сняв с себя рубахи, до утренней зари будут рыть в лесной глуши целебные коренья.
   Завтра, в ночь на Купалу, Святко тоже отправится в лес, чтобы добыть волшебный цветок папоротника, который расцветает раз в году на один миг и тут же бывает похищен нечистыми духами. Но если человек сумеет обхитрить эту злую силу, то будет неслыханно богат, ибо станет ведать не только, где сокрыты богатства, но и как их достать.
   Чужие сокровища оберегаются сонмом духов, с которыми без волшебной силы никогда не сладить, и вместо выкопанных драгоценностей в руках у тебя могут оказаться черепки разбитого горшка или горсть разноцветных камешков. Волшебная сила цветка в том и заключалась, что внушала искателю и слово, и заговор, и действо, которые были сильней духов. Ведуны говорят, что каждый клад имеет свою душу и нередко сам выходит из земли мерцающим огоньком, только тотчас же он принимает самый нелепый вид.  До сих пор в селении помнили о нищенке, которой петух не давал прохода. Старуха, наконец, не вытерпела, стукнула его клюкой, а он взял да и рассыпался вмиг самоцветами, да золотом с серебром…
   Бажена вспомнила ещё и про Семага, что жил когда-то на краю села. Все посмеивались над ним, что не ищет он богатства, а он усмехался:
- Коли стою я того, то богатство само ко мне придёт.
   Как-то парни вздумали подшутить и закинули ему ночью в дом  дохлую скотину. Взялся он утром её выкидывать, а шкура лопнула, и по земляному полу раскатились
несметные сокровища…
   Летняя ночь коротка, и небо стало заметно светлеть. Бажена  подождала, пока все предметы стали ясно различимы, и, сбросив подушку, принялась разбирать травы. В ее руках оказалось пятнадцать разных растений…
   Весь этот день все готовились к ночному торжеству: в домах не осталось ни одного не убранного закоулка, ни одной грязной тряпицы.  Играющих детей тоже не было видно в этот день.
   Когда вечерняя заря догорела, Бажена с охапкой цветов вошла в дом. Огни в селении были затушены, однако никто не ложился спать. Тихо открывались двери, и люди в белых рубахах, как призраки, растворялись в ночи. То тут, то там хрустела ветка, раздавались шорохи, но нигде не слышалось человеческих голосов. В этот час между собой говорили только животные да травы, а деревья, путая людей, могли незаметно переходить с места на место. Все селяне устремились к реке. Здесь их ждало главное торжество и священнодейство – добыча Чистого Огня, после чего каждый сможет вопросить духов о своём будущем и получить ответ.
   В избе Бажену обдало смешанным  запахом увядающей листвы, смолы, коры и ещё не совсем просохшей влаги.  Банные веники, сломленные в этот день, обладают чудодейственной силой, если вплести в них по ветке берёзы, смородины, можжевельника, ольхи, липы, черёмухи, калины, ивы, рябины и цветы тех трав, что распустились к этой ночи. Бажена рассыпала свои букеты по столу и, выбрав крепкие стебли Иван-да-марьи, притулила их к притолоке. Теперь, если надумает недобрый человек приблизиться к дому, то желтый цветок громко заговорит с фиолетовым, и вор сразу свернёт в сторону, думая, что в доме люди.
   Одев выбеленную на долгих росах рубаху, Бажена заторопилась и, распуская волосы, выскользнула на крыльцо…
   На берегу широким кругом чернели собранные костры. Посреди них сидели старейшины, уже готовые приступить к священнодействию. Во всей округе не было ни одной искры старого огня, и от того, как родится новый, зависело будущее благоденствие года. Только от этого Чистого Огня свет и тепло домашних очагов будет почитаться священным. Он не должен угасать до следующего дня Купалы. И по колебанию его пламени можно будет предсказать и судьбу, и урожай. Перед ним станут произноситься заговоры. И он отгонит от дома всякую нечисть. Если бы кто решился залить чужой очаг, то стал бы для этой семьи смертным врагом, потому что потухшее в доме пламя – это верный признак скорой беды.
   Наконец самый старый и белый как лунь человек, воздев руки к небу, разомкнул уста:
- Ключ к моим словам, - произнёс он, - в небесной высоте, и никому, кроме меня, не отпереть этот замок. Огненный язык бога-громовика, сослужи службу великую, подари огненное пламя!
   И, погрузив длинное деревянное сверло в отверстие дубового бруса, он принялся вращать его. Все замерли, мысленно призывая божественный огонь сойти на землю. В этот миг даже облако, коснувшись края луны, придержало свой бег.
   И вот уже невидимая искра укрепилась на сухой былинке, её ловко приняли на смоляную спицу, затем перекинули на солому, от которой занялся валежник ближнего костра, и огни заплясали из рук в руки, оживляя людей и их голоса.
   Скоро у костра, который разгорелся первым, собрались те, кто уповал на чудо его очищающей силы. Проговорив заговоры, они сосредоточенно ждали знака, когда можно будет закончить ворожбу. И как только  хищное до поживы пламя распалось на двенадцать языков, в него полетели одежда и обувь страждущих больных.
   В другом – сжигали домашний хлам. И если огонь вдруг расцвечивался цветами радуги, люди ликовали, ибо те, кто палил свой скарб, знали, что так истребляются духи бед.
   Вокруг третьего костра столпилась молодёжь и, набросав можжевеловых веток, загадывали желания: если перепрыгнуть пламя так, чтобы его не коснуться, то задуманное непременно сбудется. Хотя огонь заметно потянулся вверх, желания придавали силу, и, подобрав подолы, девушки и парни словно летали над ним, только вслед им разметались искры.
   Незаметно подошло время чтить легкокрылого Купалу. В этот час ночи бог Лета и земных плодов витал над поверхностью рек и ждал приношений, из которых Утренняя Заря сплетёт нить и соткёт ему новую одежду.
   Жрец отделился от толпы и, вступив в воду, трижды возопил:
- Трава зелёная – знак божества! Мы должны её собирать и в мерцающем небе бога воспевать! За заботу о нас благодарить и жертву ему творить!
   Эхом отозвались  голоса селян, и вниз по течению неспешно поплыли охапки свежей травы и цветов, венки и плоды в плошках, Чистый Огонь на деревянных плотиках.
    Когда дары совсем исчезли из вида, так, что даже нельзя было заметить отблеска огней, все вернулись к кострам. Их пламя надо прокормить до утра, чтобы оно  угасло только с первыми лучами солнца.  Тогда год впереди будет мирным, ведь Чистый Огонь поднимется по солнечному свету  на Небо и станет оберегать людей не только в  их домах, но и разгонять ненастья в заоблачной дали. И снопы искр снова освещали молодежь, которая, украшая себя цветочными гирляндами, водила хороводы и пела песни…
   А Святко в то время пытал своё счастье.
   Как только затемнелось, он отправился в лес, загодя присмотрев, где растёт папоротник. Он знал, что цветок этот трудно даётся человеку, и земная нечисть так пугает смельчаков, что нередко их потом находят в лесу мёртвыми.
   Придя на место, Святко расстелил под листьями папоротника чистую скатерть и поскорее очертил вокруг себя черту. Он сел так, чтобы не спускать глаз с растения.
-  Ну, теперь мне не страшна никакая нежить! – храбрился он, - главное, что бы ни случилось, не покидать круг до восхода солнца.
   Стоило ему только расположиться, как свист и ветер прошли по лесу с одной стороны на другую и обратно. Что-то зашуршало, завыло вокруг него, но он сидел, не подымая глаз. Сквозь гам и крики иногда пробивались и ласковые голоса, которые манили его из круга, обещая без цветка показать, где хранится клад. Но Святко был неколебим, и чтобы отвлечься, стал думать о тайнах сокровищ.
 


 Исстари люди, опасаясь разбойников, вверяли свои богатства земле. Но случалось, что хозяин за сокровищем не возвращался. А где оно зарыто, никто из посторонних не знал. Вот такие-то клады и помогал добыть волшебный цветок папоротника. Бывало, богачи хоронили своё достояние вместе с зароком, что зарывают его «на столько-то голов». Это означало, что сокровища достанутся только тому, кто окажется уже сверх названного числа. То есть если закопает человек клад «на тридцать голов», то тридцать кладоискателям он принесёт смерть и в руки не дастся,  и только тридцать первого ждёт сказочная награда. Цветок папоротника снимал и это заклятие.
   Святко почувствовал, что тайное время близко и за несколько мгновений до перелома ночи увидел, как из куста показалась цветочная стрелка со светящейся почкой. Двигалась она, словно речная волна, колыхаясь и увеличиваясь. Ровно в полночь почка лопнула, и с треском огненный цветок вдруг высветил тьму. И в этот миг ему привиделось, что вкруг него замер не лес, а чудища с разинутыми ртами. Святко и сам сначала окаменел, но как только опомнился, набросил на родившееся чудо скатерть и сорвал цветок. Тут нечисть взвыла так яростно, что, оглушённый, он чуть не выронил из рук свою добычу. Тогда, чтобы подбодриться, он тоже закричал:
 - Прочь, злыднее племя! Не слушаю вас, прочь!
   И крепко зажмурил глаза. Он знал, что теперь  надо дождаться только утра. С первым криком петуха вся тьма духов смолкнет и, потеряв свою колдовскую силу, отлетит прочь. Поэтому он изо всех сил старался ни на что не смотреть и ни о чём не думать. И это ему удалось: он потерял счёт времени, а когда  приоткрыл глаза – вокруг было совершенно светло. Он заторопился и даже не заметил, что было не только светло, но и совершенно тихо, а в утреннем лесу должны петь птицы…
   Прижав к себе скатерть с цветком, Святко выскочил из круга, но не успел сделать и трёх шагов, как ночь обрушилась на него, а драгоценная ноша исчезла из рук…
   На реке в это время девушки водили хоровод, и одна из них с завязанными глазами раздавала подругам венки, сплетённые из самых разных растений. Свежие и пышные предсказывали будущее счастье и достаток. Увядшие – предупреждали о возможных невзгодах.
   Много девушек уже вышло из круга, когда в руках у Бажены оказался её долгожданный венок. Боясь взглянуть на него, она отошла в сторону и увидела, что сплетён он из золотистых метёлок зверобоя – цветов замужества и любви. Но жёлтые корзинки купав яснее слов сказали ей, что Святко не принесёт волшебного папоротника. Ведь стоит только сорвать купаву, как она тут же клонит свою солнечную головку. И её привядшие цветы большого богатства Бажене в будущем не сулили.