Смешно?

Жил-был поэт. Как водится, писал стишки, играл на гитарке, пил-любил, шарф на шее носил, хотел еще прикупить берет, да выяснилось, что таких, как он хотел в продаже больше нет. Работал - сметы писал, курил, куплеты вязал, мечтал, как все поэты, в облаках витал, считал, что так жить и надо.
В большеглазую девушку влюбился, первый раз водкой напился. Писал ей стихи бездарные рвал и плакал, бежал блевать в ванную, славы алкал. Чтоб положить к ногам ее, а ей было все равно, у нее все решено - поэты народ воздушный и, несколько, даже бездушный, стихами питаются сами и кормят близких филологическими азами, зачем ей это с такими глазами?
Поэт, прожив несколько лет, так и не был принят в литературный совет, не издал свой буклет, ничего не купил, ни на что не скопил, много пил и курил, про жизнь бесцветную всем говорил. А барышню свою большеглазую так и не разлюбил, о взгляд ее колючий сердце на куски разбил, считал, что так как он любит, никто никогда не любил.
В конце октября грянул гром, поэт перестал быть поэтом, стал купцом, открыл глаза и понял каким был глупцом. Теперь он продавал, взаймы давал, долги требовал, ни о чем не мечтал, ничего не писал, рифм не искал, а те, что нашел выбросил, никого не спросил, будто жук-носорог африканский его укусил. Стал толстокожим, на сома похожим, руки холодные, мокрые, волосатые, друзья все пузатые и усатые, девок много, все чтут его богом - он испоняет на бис любой их каприз. Так жил и помер, вот это был бы номер.
Но в конце октября грянул гром - поэт перестал быть поэтом, стал мертвецом. Вот так вот просто, сходил в магазин, веревку купил, покурил, стишок написал, еще покурил, устал, на табурет встал, глаза закатил, табуретку свалил, глаза выкатил, язык вытолкнуло, был поэт и нет, первый раз попал в заголовки провинциальных газет.
Яд отравил мою кровь
Имя ему любовь.
Такими вот бездарными стихами, он попрощался с нами. Кажется это смешно, но... всегда есть подлое но.