Городской мотив

1.07.07г
Городской мотив

«К осоту тянулась нежная кашка,
            а он променял на простую букашку…
- Смотри! – поменяю на гордую кашку,
         если ты вспомнишь, что не букашка»
                (М.  М.)


Сбоку неожиданно пахнуло жасмином…, а пах он так вкусно и волнительно, что раз понюхав ветку счастья, не хотелось выпускать её из рук.
Они неторопливо шли, гуляя с Дарием по уже знакомым местам, и она неуловимым движением, раз за разом подносила ветку к носу, наслаждаясь запахом лета.
Дарий, остановившись у огромной жёлтой акации, поваленной штормовым ветром и перегораживающей поперёк дорогу, начал в остервенении сдирать с неё кору. Зубы у него были молодые, крепкие, и казалось, что он сейчас перекусит ветвь толщиною в руку:
- Дарий, остановись…, ты, кажется, думаешь, что если никто не хочет или не может убрать её с дороги, то это непременно сделаешь ты… да?!
Не обращая на неё внимания, он ещё более цепко вонзал свои зубы, и ей даже показалось, что он действительно смог бы перекусить ветку, если бы ему только дали такую возможность…
Так они и стояли, довольно долго ей не хотелось отрывать его от такого для собаки увлекательного занятия.
Неожиданно рядом остановилась пара, однажды она уже обратила на них внимание, когда шла по бульвару.
Из массы прохожих идущих в то время по тротуару, её взгляд почему-то выхватил именно их.
Оба были седы той белизной, которая кажется нереальной, она не отливает серебром, она светит белизной облака подсвеченного солнцем. Они тихо шли чуть шаркающей походкой, поддерживая друг друга под руки, прогуливаясь по тротуару, залитому солнцем, погода была удивительная: она была в меру тёплая, солнце не палящее уже несколько склоняющееся к вечеру и весьма располагающее к отдыху и расслаблению. Вечерний воздух был наполнен истомой. Она не смогла разглядеть их лиц и, решив, что это кто-то из их дома, такие картинки иногда встречались в хорошую погоду, она пошла дальше.
Сейчас они остановились рядом с ними, она узнала их сразу, пара была достаточно колоритной. Они стояли и улыбались, глядя на то, как Дарий расправлялся с деревом.
В этот раз она их разглядела и, улыбнувшись в ответ, сказала: – Щенок… зубы режутся…
Немного понаблюдав, они потихоньку пошли дальше. Несомненно, это были мать и сын, всё выдавало в них интеллигентов старой закваски, каких сейчас редко встретишь и, скорее всего они жили на одну пенсию. Хотя одежда и была серых нищих тонов, но была чистая и необношенная. Его седые волосы развивались белой давно не стриженной и необузданной копной, но лица были удивительно мягкими и с добрым взглядом, не тем озлобленным, который так часто можно встретить сейчас.
В их удаляющихся фигурах ей почудилось такое беспросветное одиночество, что у неё засосало под ложечкой  и захотелось плакать.
Несмотря на беды, наверняка, судя по их виду коснувшиеся их в полной мере, в них не было злобы и той раздражительности, которую теперь можно часто встретить в обществе… Но нет беды хуже, чем одиночество на старости лет…
Они так нежно и трепетно относились друг к другу, что это сквозило и в их походке, и в том, как бережно они поддерживали друг друга,  плотно прижимаясь телами.
Казалось, что им одиночество не грозит, они уйдут, и мать и сын, в один день и в один час…  Им уже нечего было делать в этом озлобленном мире…

              Любовь

В котловине гор у спокойного моря,
                улыбаясь, лежало вечернее солнце…
У скалистого берега,
                полоскалась неспешно вода.
Шалые птицы взмывали,
                купаясь в просторе…
их в объятья пытались заманить облака…
Воздушные змеи парили над яхтами, споря…
Шалели глицинии,
обхватив своей плетью роскошное тело,
                расцветала магнолия…
 А на крепкой груди загорелой Цецилии
       тучка каплями выжгла цветочки умело.
Затухало дневное веселье…,
              где-то песня…  пленительно зрела…
Дым костра заволакивал гибко и смело,
то, что день не позволил, а ночь не сумела…