Второй шанс или самоубийцам посвящается
Смена кадра…
Сон это или явь, кто признается? Стою возле остановки, полной народу, а сзади кто-то обхватил за горло и душит, с каким-то садистским наслаждением втыкая нож глубже в плоть. Кричу, но хрипло, пытаясь позвать на помощь, потому, что нет сил освободиться от захвата. Понимаю, что те люди, стоящие на остановке, хоть и слышат меня, но в большинстве своём просто стоят, ожидая общественный транспорт, их это занимает гораздо больше, чем убийство, происходящее у всех на глазах. Но вот от толпы отделяются две незнакомые женщины, пытаются приблизиться, что-то хотят сказать, кричат, глаза полны ужаса, кажется, они тоже зовут на помощь… В моих же глазах уже темно, едва ли ещё чувствую утихающую боль от клинка…
Смена кадра…
Следователь показывает кому-то место преступления, слежу за ним, не отрываясь, вижу основательно заляпанную кровью местность, по всей видимости, не повезло бедолаге, которого так отделали… Тела нет, но вон по тому огромному пятну становится понятно, что исковерканное и расчленённое оно нашло своё пристанище именно там… Остались только пятна и куски… печень что ли? Говорю представителю закона, как бы, между прочим: «На запчасти то потом, наверное, разобрали, уже после того, как убили». И слышу, что он то же самое повторяет кому-то ещё, не мне, а своему напарнику, я для них уже невидим…
Смена кадра…
Выхожу из незнакомого подъезда, лишённый тяжести и даже посвежевший. Свободный? Ни капли привычной лени, а только жгучее желание двигаться, парить, идти куда-то по неслышному, но требовательному зову. Понимаю, обратно нельзя. Я умер. Меня нет там, но есть что-то оставшееся от меня уже здесь. Вокруг сумерки и редкие деревца, как будто двор между домами. Оборачиваюсь и смотрю, как на меня летит портрет, подобный тому, что в «вестернах» проходил бы под грифом «wanted», бумажка, мелкий плакатец с незнакомцем, в котором узнаю своего убийцу… Ловлю на лету и рву на части, находя в этом какое-то запоздалое удовлетворение. Спокойствие, бесчувственность, действия скорее машинальны, чем осознаны. Откуда-то с невидимого неба долетают снежинки, и тут подбегают они, двое… самые близкие, те, кого люблю больше всех остальных. Дрожащие, слабые, последние капли силы готовы вот-вот покинуть их тела, и я даже вижу, как покрываются инеем их лица…
- Сейчас, я поделюсь с вами своей силой, и вам станет легче, у меня её много…
- Не надо, она не поможет, - голос любимого человека слабеет и я понимаю, что сморозил глупость, они же живы, а я им мертвичинки предлагаю… во дурак, и как только язык повернулся?
– Мы попрощаться, - стараются даже улыбнуться, хотят, чтобы я не тревожился, но вижу, ждут, из последних сил ждут, что я им скажу на этом последнем свидании.
- Вы только не плачьте, хорошо? – повторяю я, понимая насколько бесполезно всё это, - и мать там, наверное, с ума сходит…
- Да, - просто отвечают они, - но ты скажи нам, кто? Ты только скажи, мы ведь всё равно найдём.
Помолчав, протягиваю обрывки портрета, который они сжимают в руках, удаляясь, исчезая, растворяясь в пространстве, пересекая границу миров.
Смена кадра…
Вот нужная мне квартира в сером бесцветном доме - «хрущёвке», на пороге незнакомая девушка, никакая, ничего не чувствую к ней, скорее любопытство, чем нечто большее. Приглашает войти, следую за ней. В прихожей большое зеркало, в которое стараюсь не смотреть, понимая, что ничего хорошего я там увидеть не смогу.
- Переодеться надо, - замечает она.
- Очень надо? – переспрашиваю, благодаря тому же зеркалу, обозревая на шее отвратительные шрамы, грубо заштопанные штатным патологоанатомом, - я в таком виде…
- Ничего, - успокаивает она, - у нас много таких, сейчас ещё подойдут.
- Ну как знаете, - считаю нужным предупредить я.
Новая одежда почти прозрачна и не скрывает моих кровавых достоинств, шея обнажена благодаря открытому вороту, лишний раз напоминая о том, какая незавидная участь меня постигла. Хотя, почему же, с другой стороны, незавидная? Я же умер раньше, чем начали потрошить моё тело…
Посреди тесного зала стол, еды нет, только выпивка на кипельно-белой скатерти. С интересом беру в руку бокал, чтобы поближе рассмотреть гравировку. Ну, конечно, а чего же я ждал? Портрет и даты жизни-смерти. Пригляделся, вроде не мои.
- Он сейчас придёт, - поясняет девушка монотонно, бесчувственно, и как-то умиротворённо, что ли.
- Хорошо, - соглашаюсь, - подождём немного.
Пытаюсь вспомнить, почему мы вместе здесь, и что нас может объединять, цинично предполагаю в итоге, что просто похоронены рядом, на одном участке.
- Ну что, пока ждём, может, выпьем? – предлагаю я своей собеседнице, пребывающей в лёгкой дымке грусти, хотя, правильнее это было бы назвать прострацией.
- Давай, - соглашается она, пододвигая стопку.
Наливаю водки и ей, и себе в подвернувшуюся посудину.
- У нас не принято чокаться, - отвечает она на моё привычное движение.
- Конечно, понимаю, - соглашаюсь я.
Хотя и думается, почему же нельзя, что мы, в конце концов, не можем и этого себе позволить? А водка как вода, толку с неё никакого, даже не жжётся, а противно и безвкусно льётся в горло, вата, безвкусная вата, а не водка.
Входят двое, молодые, такие же, как и мы с девушкой, привычно присаживаются за стол. Наливаем.
- А может, всё же чокнемся? – спрашиваю вновьприбывших, пытаясь пробудить задор в голосе, и понимаю, что не получается… нет его, задора то.
Мои собутыльники после некоторого колебания соглашаются, дружно устремляем руки со стопками друг к другу, чтобы столкнувшись тарой опрокинуть никакую водку сначала на соседа, а потом, скорее, по традиции, чем по надобности, себе в горло.
Смена кадра…
Лежу, уставившись в потолок, понимаю, что вот теперь-то я точно живой и плохо выспавшийся. С жадностью глотаю воздух, пытаясь, наверное, вместе с ним прогнать последний морок.
Это мой второй шанс? Пожалуй…
Свидетельство о публикации №208120400544
но так хочется пожалеть этого незнакомца, до боли в сердце хочется переживать за него и протянуь ему руку на встречу, чтобы второй шанс оказался светлее и чтобы для осуществления второго шанса была выбрана верная дорога.
Наверно, на этом самом месте, больше не стоит произносить каких то слов, только потому что мысли разбегаются в разные стороны, а писать о том, что я почувствовала, прочтя это произведение, просто не хватит сил.
С уважением, я
Елена Артемьева 06.12.2008 13:12 Заявить о нарушении