Ремесло

                Ремесло

      Жанр телесериала с подросткового возраста привлекал внимание многих людей, не лишенных драматургических способностей. И они вообразили, что смогут  с легкостью зарабатывать написанием типовых диалогов очень большие деньги. Как обстояли дела в более цивилизованных странах, мало кто точно знал, но это знание в любом случае не помогло бы начинающим сценаристам, потому что жили они в России.
       Артем и Павел и не подозревали, с чем им придется столкнуться вплотную, когда они попытаются проявить себя в этом «бизнесе». Частично их предположения оправдали себя – никого на самом деле не волновало качество сценариев, важна была быстрота написания. Процесс поставлен «на поток». Это конвейер. Фабрика.
        Но как ни были они невзыскательны к себе, все же некоторые требования начальства их ошеломили: речь максимально нейтральная, как у роботов, никаких индивидуальных интонаций у персонажей. Даже в самых никчемных теленовеллах Латинской Америки все было не так. Но российская компания, в которой работали Артем и Павел, решила идти «своим путем».
        Им показали образец диалога, выглядело это так:
        «Отец: Сын, я должен поговорить с тобой.
        Сын: О чем ты собираешься поговорить со мной, папа?
        Отец: Тебе еще нет восемнадцати лет.
        Сын: Ну и что?
        Отец: То, что ты должен слушаться меня.
        Сын: Почему?
        Отец: Потому что ты мой сын, а я твой отец.
        Сын: Я не собираюсь слушаться тебя, папа.
        Отец: А почему ты не собираешься этого делать?
        Сын: Потому что я уже вырос, папа.
         Отец: Вот когда тебе будет восемнадцать лет, тогда по закону ты имеешь право делать что хочешь.
        Сын: Я и сейчас буду делать то, что хочу, несмотря на то, что мне нет восемнадцати лет».
         В серии – 40 сцен, написать ее надо было за три дня максимум, а желательно – побыстрее. Платили за это несколько сотен долларов. Друзья приободрились: казалось бы, ерунда какая, а деньги идут… Но оказалось, что это «муравейник». Желающих быстро и легко заработать - огромное количество, и никто не ждет очередных начинающих авторов с распростертыми объятиями. Дело было не в качестве. А в нежелании «делиться» с потенциальными конкурентами. Вовсе не надо было писать лучше и быстрее своих коллег, их это настораживало и злило. На этом «пятачке» толкались, отпихивая друг друга, авантюристы всех мастей. Всегда можно было найти предлог, чтобы «забраковать» написанное другими и объявить свои поэпизодные планы и диалоги – самыми приемлемыми и «форматными» для компании. И никто не стеснялся придираться наиабсурднейшим образом: персонажи назвали друг друга по имени (а зрители и так знают, как их зовут!), в реплике – 4 строчки, а не 3, что более желательно, согласно инструкции по написанию диалогов, изобретенной в компании. Эти правила разумно было применять только в отношении объема, но количество пунктов этого свода правил было таково, что любой из них годился, если надо было выбрать между несколькими вариантами той или иной сцены.
        Распорядок казался весьма странным и сумбурным – могли позвонить ближе к ночи и заявить, что завтра утром Артем или Павел должны «выдать» и поэпизодный план и диалоги, а это, как ни крути, в целом страниц 60. Вообще само разделение работы на «поэпизодники» и диалоги казалось неоправданной тратой времени. Потому что диалоги представляли собой практически пересказ поэпизодника, только немного другими словами.  Один автор писал, адресуя свои пожелания диалогисту: «Сцена 15. Маша ссорится с Аней и говорит ей, что больше не будет с ней дружить, а Аня признается, что украла у Маши брошку не потому, что она ей завидует, а потому что у нее клептомания, а это болезнь».  Другой просто переписывал это в виде разговора:
       «Маша: Я больше не буду с тобой дружить.
       Аня: Но почему?
       Маша: Это ты украла мою брошку! Воровка не может быть моей подругой. Не думала, что ты мне настолько завидуешь, у тебя же есть свои брошки.
       Аня: Да, это я украла твою брошку. Но я не воровка.
       Маша: Как это?
       Аня: Я клептоманка. А это не воровство, это болезнь».
       Не проще ли было сразу же перейти на диалоговое написание? Такой вопрос часто приходил в голову то Артему, то Павлу, но, видимо, были еще менее опытные авторы, для которых даже такой сценарный «шедевр» требовал труда. И еще следовало помнить об инструкции – а в ней был пункт, согласно которому перед написанием диалогов надо было изложить краткое содержание сцены в поэпизоднике, а он должен был быть оформлен так, как требовалось. И в результате – авторы получали вдвойне: с материальной точки зрения очень выгодно. Но поскольку разные люди писали поэпизодные планы и диалоги, один – одну серию, другой – другую, в целом это было крайне неудобно для всех. Потому что сумбурное изложение мыслей одного человека остальным приходилось буквально «расшифровывать». Золотое правило – если вы думаете, что все вас правильно поняли, значит, вы чего-то не заметили – в компании не учитывалось. Конвейер был крайне неразумно организован.
         Устав от этой мышиной возни, Артем решил заняться написанием книг по уже готовым сценариям. «Там точно не будет конкуренции», - подумал наивный парень. Деньги не такие уж и большие, а работы много. Он в рекордный срок переделал сценарий в книгу. Но возникли сложности с описанием персонажей – фотографии актеров ему так и не предоставили, а сочинять, как они выглядят, он права не имел. В этом не было никакой злонамеренности, обычная небрежность руководства. Но в издательстве решили, что появился шикарный предлог навязать «соавтора», который отберет половину гонорара. А он настолько устал от сидения у компьютера и считывания-перерабатывания тысячного количества сцен, что, узнав об очередных интригах, просто слег на нервной почве. Но в издательстве все-таки приняли решение в его пользу. Гонорар был полностью выплачен, но осадок остался от этой истории такой, что Артем заявил своему приятелю Павлу: «Больше – никогда, я с этим завязываю».
        Павлу повезло больше – ему в другом издательстве дали для изучения сценарии куда лучшего качества, написанные авторами не такой крупной, но более взыскательной компании. Перерабатывать их в книги было удовольствием, если бы не одно «но» - сроки. Проще сочинить тринадцать авторских листов за месяц, чем прочитать гигантский объем, переварить, запомнить все сюжетные ходы и воплотить на бумаге. Вникание в полеты чужой фантазии – это дополнительный и тяжкий труд. От этого Павел уставал больше, чем от, собственно, процесса написания. Но в издательстве благосклонно относились к результатам его деятельности, ценя его обязательность и корректность. К сожалению, платили не много, но и нервы никто не трепал. Единственное досадное обстоятельство – выплата гонорара за такую работу только через полгода. И заказы нерегулярные. Могли внезапно позвонить после нескольких месяцев молчания и сказать: надо срочно.
        Самым тяжелым для него жанром был фэнтезийный. Надо вникать в символику Толкиена и пытаться понять, что зашифровал тот или иной последователь Дэвида Линча, пытающийся создать «Русский Твин Пикс». С реалистическими сюжетами  - проще. Если количество серий было очень большим, то Павел подходил к своей задаче чисто арифметически: содержание одной серии должно занимать три страницы. Всего серий сто – значит, триста страниц. Излагать все события серии вовсе не нужно, из сорока сцен выбираются самые важные и значимые, а их не более 2-3, остальное – «вода», пустые разговоры, которые должны были занимать экранное время, но в книге просто лишние. Главное – следить за логикой повествования сценариста. И если она была ясна, то больших проблем не возникало. Читать режиссерский сценарий с массой технических подробностей и указаний было куда тяжелее, чем диалоги в чистом виде, а в некоторых компаниях предоставляли именно такой вариант.
         Со временем Павел «набил руку», заказчики оценили его старания. Артем с отвращением смотрел на груду распечатанных страниц.
        -  Не проще ли с монитора читать?
       - Глаза болят,  - отвечал Павел. Очки он не носил, хотя и страдал небольшой близорукостью.
        -  Лучше работать дворником – и устаешь меньше, и платят тебе регулярно.
        Павел вздохнул. На это ему было нечего возразить.