Ошен парковая

Ошен парковая.

  "Оушен парк-вэй". Океанский проспект. Он начинается почти от самого  океана, то самого Атлантического, пересекает  Брайтон то самый, знаменитый, спокойно и величаво почти протекает через весь Бруклин и  подводит прямо к Проспект парку.   
Несколько километров проходит эта улица и вдоль нее с обееих сторон тянутся парковые полосы. Утопающие в зелени, эти  в общем-то неширокие полосы вмещают в себя велосипедные дорожки, для любителей вело и пешеходных пробежек, скамейки, столы  с лавочками для любителей настольных игр.
В том месте,   где Оушен парк-вэй проходит район, где проживают религиозные евреи, по утрам и вечерам по велосипедным дорожкам гоняют мальчишки в кипах и с пейсами. А рядом с ними вышагивают спортивным шагом дамы в беретах и шляпах. Из под широких юбок видны спортивные кроссовки дорогих фирм. На ушах у них наушники, подключенные к MP-3. Лица их серьезны и сосредоточенны. Видно дамы  и во время спортивной ходьбы успевают слушать лекции . За игровыми столами молодые мамаши с малыми детками. Они ведут между собой оживленную беседу на английском языке успевая при этом кормить малышей из бутылок, одергивать заигравшихся мальчишек постарше и отвечать на звонки мобильных телефонов.
Но если вы пройдетесь по Ошен парк-вэй, то поймете, что во основном здесь проживают наши люди. Из России и Украины, из Ташкента и Баку и других городов нашей бывшей коммунальной квартиры. Они привезли сюда свои привычки и традиции, языки и культуру, смешали с местным калоритом и...  Что получилось? Что получилось, то получилось...
Здесь, по обе стороны проспекта, на лавочках и скамеечках сидят женщины  и обсуждают всех проходящих мимо, вспоминая  по одному всю их родню. Здесь же за игровыми столами проводятся соревнования по шахматам и нардам.  Рядом "за так" и на "интерес" режутся в карты и домино. Сами обитатели Оушен парк-вэй называют свою улицу Ошен Парковая. А местные, что пока еще попадаются в этом районе, называют ее Рашен парк-вэй.
Для стариков эта улица  место общения, где они чувствуют почти как на родной улице.
    - Сара, - зовет соседку приехавшая недавно из Баку Хана, - пойдем, посидим на Балаханской.
- Где-где? – улыбается та.
- Ну  на этой,- Хана морщит лицо,- ош с голубцами, Ошен парковой.
Им даже не нужно учить английский. Они прекрасно справляются и без него. Так они, по крайней мере, считают.
- А что, Арон Абрамович,- спрашивает один старичок со стуком выкладывая на стол костяшку   ,- вы таки смотрели тот апАртмент, что вам эта ваша рилэстейтерша показала? И что? Немало, конечно. А сколько бедрумов? Два? Ливингрум большой? Что вы говорите? А дайнингрум есть? Кичен удобный? А  клОзет? Так я вам вот что скажу: гоните ее подальше . Она вас дурит.
  - Хай, Софа Ильинична, далёко вы в такое время? Ах, у вас апойтмент к психиатору. А шо такое? Депрессия? А, понятно. Хотите получить эсэсай(социальная программа), а затем социальное жилье со всеми вытекающими. Жаль, что я не врач. Я  вам без всякой волокиты дала бы вам диплом психа.
Но Ошен парковая не только место общения для них, но и место где, можно спокойно посидеть, повздыхать, повспоминать прожитую там, за океаном жизнь, какой она у них была, а как правило, какой хотелось  чтобы была.
- Вы верите, Миша, как я жил там,-  говорит старик в панамке показывая тросточкой куда-то в даль.- Вы когда-нибудь были в моем городе? Нет? А жаль. Вам  каждая собака рассказала бы обо мне. Я , вы не поверите, был главным инженером завода. У меня же в подчинении шесть с половиной  тысяч человек было. И это только рабочих! А сколько технологов и инженеров! Меня ж все боялись, прямо тряслись как зайцы, когда я вызывал кого "на коврик". Да-да,- его светло-голубые, почти прозрачные глаза засветились,- Они говорили, что на коврик в моем кабинете они идут с большим страхом, чем на ковер в кабинет директора.
- Я, конечно, вам верю Самуиил,- второй старичок восточного типа с густыми усами и серой шляпой на абсолютно лысой голове закивал  в знак согласия. – У меня в Баку на центральной улице киоск был. – Он вдруг замахал одной рукой, словно отгоняя муху перед глазами,- Что я говорю киоск, - магазин! - Так вот, честное слово Самуиил, в конце дня мне оставалась целая пачка денег. Клянусь, даже в кошелек не помещалась.  А щас я старый человек, что мне надо? В кармане только фудстам. Хаматенет приходит  приготовит что-нибудь, уберет, как-нибудь. День прошел – хорошо.
Они, конечно же привирали немного. И завод, на котором работал Самуиил, был в несколько раз меньше, и работал он не главным, а рядовым инженером.
 Да и малюсенький киоск Михаила находился на окраине города. И после того как в конце дня он отстегивал всем нахлебникам из своего кошелька, домой доносил всего несколько бумажек.   
Но все это было сейчас неважно. Неважным было даже то, что на Ошен парковой были люди, которые жили с ними рядом там, на доисторической, и потому настоящая правда была тоже известна всем.
Несбывшиеся мечты, нераллизованные планы, выдавались здесь, на Ошен парковой, как неподлежащая сомнению истина. 
- Ты думашь вот я сейчас работаю хаматенет,- женщина предпенсионного возраста в соломенной шляпе что есть силы затрясла пластмассовым китайским веером, - и  каждая мымра из Шепетовки может мне сказать: " А ви знаете, что после вашего последнего прихода у меня трапочка пропала. Красивая такая трапочка, я их пачку  целую в 99-центовом магазине покупала?" Да чтоб она уже с собой в могилу взяла все свои трапочки!
А ведь у меня в Союзе своя домработница была. Вы Мусика моего спросите, он не даст соврать. У меня маникюр на руках месяцами держался! А здесь приходится вот так работать. А что делать? Надо же до пенсии дотянуть.
- Ой и не говорите, Мария, - ее соседка в черной с блестками шифоновой косынке, завязанной на лбу узлом, глубоко вздохнула. – Мы так там жили. Веришь, все мои платья, - для убедительности она подергала красными натруженными пальцами свое темное в  белую горошину китайское платье,- пахли шашлыком, сколько мы его ели. Не какой-нибудь как здесь турку-мурку(турку – индюшатина), или не дай Бог порк-морк(свинина), - настояший баранина! А здесь ходишь каждый дуру капризы выполняешь. Сегодня заставила меня всю квартиру убирать. Даже комнату дочки и внучки. Веришь, у ее внучки все нижний белье, неудобно говорить даже, по всей комнате разбросано. Такую девушку кто замуж возьмет, гразнулю? Мне что? Я убрала, на завтра хозяйка меня за это отпустила. Завтра хочу на внутреннем дворе ковры помыть. Мне наш супер(управдом) ключи обещал дать.  У меня знаешь какие ковры? Настоящей ручной работы. Большие деньги стоят. За ними уход как за ребенком надо.
  Все это была правда. Почти. Если не считать, что домработницей была спивашаяся соседка Лидуся, которую не держали ни на одной работе. За бутылку портвейна в и тарелку обеда два раза в неделю  она убирала у нескольких соседок.
 А шашлыком считался купленный подешевке на мясокомбинате бараний джиз-быз(внутренности) и баклажаны с помидорами на шампуре.
Здесь же, на Ошен парковой, проходят такие горячие политические обсуждения и споры, то даже знаменитый сын юриста не смог бы вставить ни единого слова. А какие предложения вносятся, что как бы  мы не ругали все свои правительства, иногда радуешься, что многие горячие головы не стоят у штурвала власти. Иначе куда мы сейчас заплыли бы неизвестно.
- Вы слышали: изральскую территорию опять обстреляли "Касамами"? Да что они там думают в ихнем правительстве? Да зашли танковой девизией, да "зачистили" бы пару-тройку деревень, чтоб и колючки от них не осталось. И не надо объявлять заранее по радио, чтобы население покинуло дома. К черту гуманизм! Все они в сущности террористы: и бабы, и старики, и дети. Одни их рожают, другие их науськивают, а третьи ими становятся. Так что же мелочиться?
- Как вы не понимаете, что это методы прошлого тысячелетия. Мы не должны опускаться до их уровня. Мы должны пропагандировать  всем недоразвитым странам другие, демократические методы. Ведь можно все добиться путем переговоров.
- А я вообще не понимаю, что это за дурацкий конфликт? Земли они хотят. Так отдайте уж им. Пусть успокоятся. Не стоит этот клочек земли столько пролитой крови. Я бы на месте Америки отдал бы израильтянам один из штатов. Да им и половины хватило бы. Пусть себе живут тихо, спокойно. А что земля святая или какая, ерунда все это. Словоблудие одно.
- Вот такие как вы, суки в ботах, нашу великую державу и профукали! Так отдайте вашу квартиру вашим соседям по лестничной клетке, пакестанцем. А сами убедите Дональда Трампа отдать вам один из его шикарных домов. У него же их много.
- Да вы не поняли.....
 Представляете сколько нужно было бы апельсинового сока, чтобы остудить этот накал страстей.
А сколько сплетен рождаются на этих лавочках и скамейках, скольким людям эти сплетни ломают судьбы!
И вот уже вы слышите как пожилая женщина отчитывая за что-то своего сына говорит:
- Ты хочешь, чтобы завтра обо мне вся Ошен парковая говорила?
 А бывает и наоборот: здесь находят своих будущих спутников жизни молодые, а иногда и не очень молодые, но очень одинокие люди.
 А скольких родных, знакомых и просто соседей, потерянных после коловорота эмиграций, браков и разводов и иногда просто превратнотью судеб, были найдены здесь буквально за полчаса.
Так  что же она Ошен парковая? 
Клуб настольных игр или сборище пикейных жилетов, бюро знакомств и находок или клубок сплетен, лавка древностей или корабль желания?
Сколько таких аллей и парков разбросаны по всему миру?
И сидят на малых и больших Рашен парковых наши люди смеются и плачут, спорят и мирятся, сплетничают и помогают друг другу. Они есть и в вашем городе, где бы вы ни жили, на каком государственном языке не говорили, на каком домашнем языке не говорили бы на кухне.
И не надо на них обижаться и тем более осуждать, ибо как бы успешно не интегрировали бы мы в новом обществе, чтобы до конца не ассимилироваться и не раствориться в нем нужно всегда помнить кто мы, откуда пришли.
И это поможет нам принимая новое не забывать старого. Ведь нам есть. что ждать и чем гордиться.