Не опоздать на рейсовый!

«Хоть бы не опоздать! Надо ж было мастеру меня остановить, будто завтра нельзя обсудить его дурацкие идеи. Теперь вот дежурная машина без меня уехала. Может, хотел, чтобы к себе позвала? Ой, ну никак он не нужен! Что за день незадачливый выдался, - думала Вера, спеша по дорожке через парк к автобусной остановке. – Утром начала шторы раздвигать – карниз упал. А теперь вот ещё моросить взялось…»
Неожиданно крепкая рука обхватила её за плечи, потащила с дорожки за кусты. «Господи, - промелькнула у Веры в голове отчаянная мысль, - и рейсовый автобус пропущу! Маршрутки сюда ночью не ходят, придётся под дождём ночевать!»
- Чего тебе надо? – взмолилась она. – Денег? Отдам я тебе кошелёк, только десятку на автобус оставь!
- Тебя надо, - ответил незнакомец, крепко прижимая к себе Веру одной рукой. Другой он пытался нашарить и расстегнуть пуговицы на её пальто.
- Меня? – ахнула Вера. – Тогда скорее на остановку бежим! Ко мне поедем. Неужели в нашем возрасте будем тут на дожде под кустами… но если пропустим рейсовый – точно, придётся на лавочке ночевать.
Она схватила мужчину за руку и потащила за собой. От растерянности он повиновался. Когда они, запыхавшись, подоспели к остановке, автобус уже тормозил. Быстро вскочили внутрь, Вера толкнула незнакомца на сиденье и сама села рядом. Переведя дыхание, стала краешком глаза разглядывать неожиданного попутчика. Лицо даже приятное, если бы не такое угрюмое и напряжённое.
«Приведу домой маньяка, - подумала она с запоздалым раскаянием. – А что было делать? Драться с ним в парке? А если правда - маньяк? Да ладно, дома хоть обнаружат скорее, не будет труп (если вообще найдут) валяться в морге».
- Наша остановка! – она поднялась, и мужчина послушно последовал за ней. Возле подъезда он нерешительно потоптался, но всё же вошёл, а на пороге квартиры вовсе остановился. Вроде бы даже собрался уйти.
- Ну ты даёшь, - засмеялась Вера, включая свет в прихожей, - в парке какой смелый был, а тут нерешительность напала. И я, выходит, уже не нужна?
Ещё немного поколебавшись, он всё-таки вошёл в квартиру. Огляделся по сторонам («Наверное, смотрит, нет ли кого дома», - догадалась Вера) и встал,  прислонившись к стенке.
- Снимай пальто, - сказала она, вешая своё в шкаф. – Да хоть познакомимся давай. Меня Верой зовут, а тебя?
- Виктор я.
«А голос даже приятный, - подумала Вера, - и что такого мужчину на плохое дело повело?»
Пока нежданный гость снимал пальто и ботинки, она успела достать из комода бельё, полотенце. Виктор заглянул в комнату и его взгляд сразу остановился на косо висевшем карнизе.
- Стала утром шторы раздвигать, он и слетел, - торопливо объяснила Вера, словно была необходимость оправдываться перед этим вовсе чужим ей человеком. – Кое-как гвоздь закрепила… потом позову кого-никого… Ты, давай, в ванную иди, я сейчас колонку включу, горячей водой помоешься, полегчает. Вот, всё чистое. Вася уж два года, как умер, а оно так и лежит. Отдать ношеное – неудобно и предлагать, а выбросить – рука не поднимается. Иди, не стесняйся. Пока моешься, я на стол соберу. После работы не ела ещё, умираю от голода.
Втолкнув Виктора в ванную, заспешила на кухню, будто и вправду гостя принимала. Мгновенно почистила картошку, и, пока ломтики румянились на сковородке, достала соления, очистила селёдочку. Даже бутылочку, из припасённых к какому-нибудь празднику, на стол выставила. Полный ужин собрала.
Виктор, войдя в кухню, аж головой покачал – не ожидал такого.
- Как вкусно пахнет-то, - сказал он, садясь за стол. – Пока Рая жива была, всегда с ней так ужинали.
Он помолчал немного, потом решился выговорить, что считал нужным:
- Ты прости меня…
- Ладно, - тут же прервала его Вера, - всякое бывает. Такого натворишь – потом диву даёшься. Садись, ешь, давай. И бутылочку открой, не я же разливать буду – мужское это дело.
Виктор разлил водку по рюмкам, сразу запотевшим.
- Ну, помянем наших упокойничков, - предложила Вера, - не чокаясь.
Они выпили и некоторое время молча с аппетитом ели.
- Нет, я должен всё-таки рассказать тебе, - начал опять Виктор.
- Нет, сначала за знакомство, - перебила его Вера, - тогда и рассказ проще пойдёт.
Действительно, после второй Виктор немного расслабился, как бы отмяк.
- Деток-то у тебя после жены не осталось? – спросила Вера.
- Нет. Да мы и прожили недолго. Понимаешь, загулялся я в парнях – всё не мог найти по сердцу. А Раю как встретил, так понял: на всю жизнь! Она худенькая была такая, бледненькая. А я хорошо зарабатываю. Возил её летом к морю, на фрукты - хотел, чтобы она окрепла… а, оказалось, зря я это делал. Но кто же знал-то? Её родители малышкой из Киева привезли в 87 году. Умерли они рано, но тесть от инфаркта, тёща – от инсульта. Кто про радиацию думал? А когда Рая сильно слабеть начала, кровь проверили, оказалось белокровие.
Вера уже вытирала слёзы. Жалость к чужой молодой женщине, собственные воспоминания сжимали горло.
- Давай ещё по одной, - сказала она и сама налила, не дожидаясь, пока Виктор выполнит эту мужскую обязанность.
- На лечение все сбережения ушли, - продолжал он, не закусывая. – Квартиру хорошую поменял на малосемейку ободранную в первом этаже. Всё продал, на что покупатели нашлись. Клетки ей надо было пересаживать. Вроде всё сделали, а не помогло. Угасла.
Уже оба вытирали слёзы. Салфетки Вера купить забыла, разорвала кухонное полотенце и одну половинку протянула Виктору.
- Женщины на меня глядели внимательно, только я поначалу видеть никого не хотел. Но уж больше года прошло. Зацепила меня одна. Стал вокруг ходить, она вроде не прочь. Пригласил к себе – посидим, мол. Не в кино же бегать. Да и кинотеатров теперь, считай, нет… она как пришла, огляделась: стены ободранные, мебель самая ветхая – что люди дали тогда на первое время … Понимаешь, Вера, и деньги-то сейчас есть, а руки ни к чему не лежат. Думал, приведу жену, вместе всё наладим, по-новому. А она, наверное, решила, что я пьющий или просто нищета заела. Даже за стол не села: «В таком сарае, - говорит, - не женщину принимать, а собутыльников только». И ушла, да дверью хлопнула. Такая обида меня захлестнула: ну, думаю, все они, бабы, корыстные. Только богатство им подавай! Ходил недели две, как в тумане, только эта обида сжигала, ненависть в душе поднималась… Вечером сегодня в парк забрёл, думал, честно говоря, удавиться. И верёвка в кармане припасена - так и лежит. Потом тебя увидел, и дурная мысль мелькнула: «И эту с собой уведу!»
- Вот видишь, - снова перебила Вера – а наоборот вышло, - я тебя увела!
- Да, сбила ты меня, усмехнулся Виктор.
Они открыли вторую бутылку, Вера разложила по тарелкам сваренные между делом пельмени.
- У меня тоже деток-то нет. Вася не хотел. Он болел диабетом. Говорил, что кто рано заболел, рано и умереть может. «Вдруг, - говорит, - помру, и одной тебе придётся дитя растить. Я, - говорит, - зарабатываю немного, ничего отложить не сможем, на что жить будете? Да и ребёнок может тоже больным родиться, врачи говорят». А хороший был, весёлый. Как гитару возьмёт, так у меня сердце-то и тает! Не могу забыть.
- А гитара есть? – спросил Виктор.
- Конечно. А ты умеешь играть?
- Играл. Пока не продал. А новую купить не собрался – настроения не было.
Вера принесла гитару.
- «Сплетая одиночества» знаешь? – спросила она.
Виктор кивнул и стал нежно перебирать струны, прислушиваясь к звучанию. А Вера смотрела на него и тихонько вытирала полотенцем слёзы, вспоминая покойного мужа. Наконец Виктор заиграл и начал:
- Мы, одиночества сплетая,
С тобою сделаем венок…
- И наша грусть-тоска растает, - подхватила Вера, -
И не вернётся на порог.
Дальше они выводили уже вместе:
Наши руки сплетём:
Ты – один, я – одна,
Если вместе идём,
То дорога видна.
Солнце греет нас днём,
Ночью светит луна,
Ведь теперь мы вдвоём,
Нам беда не страшна.
Эта старинная песня или, как ещё говорят, городской романс, как никакая другая подходила к их застолью, их неожиданному знакомству. Вере казалось, что она давным-давно знает этого человека с грубоватыми чертами лица и таким беззащитным, почти детским, взглядом. И когда Виктор, отложив гитару, встал и протянул ей руки, она, не задумываясь, поднялась и шагнула навстречу.

Утром Вера проснулась одна. Бельё, которое она давала Виктору, теперь лежало на стуле, аккуратно сложенное. «Значит, навсегда ушёл, - подумала она. – Ой, о чём это я! Жива осталась, и слава богу! Дура, конечно, но всё сделала правильно. Может, и правда, от плохого дела человека спасла».
Она тряхнула головой и стала собираться на работу. С ненавистью поглядела на еле державшийся карниз: «Хорошо, вчера шторы не задвинула. Но что теперь, так и придётся с открытыми окнами жить?» - с досадой подумала она. Бережно положила на место гитару. Вымыла вчерашнюю посуду, на ходу прихлёбывая чай. В прихожей посмотрелась в зеркало: «Да, только в тёмном парке мужиков завлекать. Вообще о себе забыла в последнее время. Тапочки – и то новые купить не соберусь».
Она с досадой швырнула тапки под вешалку и вышла из квартиры. На лестничной площадке постояла немного, огляделась и медленно пошла вниз.
День тянулся нудно и тяжело. И Вера была уверена, что вовсе не выпитое виной этому …
Мастера, который сунулся было со своими разговорами, отчитала так резко, что он потом только издали осторожно на неё поглядывал:
- Тебе только болтать языком, - выговаривала она. - По твоей милости меня чуть в парке не ограбили, могли и убить – ладно человек поблизости оказался, вспугнул бандитов.
Вечером дежурная машина доставила её к порогу. Вера устало поднялась по лестнице и стала отпирать дверь. Вдруг она что-то почувствовала и оглянулась. Несколькими ступеньками выше её площадки стоял Виктор, прижимая к себе потёртый портфель. Встретившись с ней взглядом, улыбнулся:
- У тебя карниз чуть держится, я инструменты принёс, поправлю, ладно?..