Улица

Я открыл дверь на улицу. Дверь громко захлопнулась за спиной. Пружина была очень жёсткая. Дверь была очень тяжёлая. Улицы не было. Улицы не было – не знаю, как можно это сказать по-другому. Просто не было. Ещё пять минут назад была, когда я выглянул в окно, чтобы посмотреть на термометр, прибитый к раме с внешней стороны. Кстати, было плюс десять – необычно тёплая погода для декабря. По крайней мере, для наших мест. За окном всё было, как обычно. Дети спешили в школу. Собачники выгуливали собак. Кошатники никого не выгуливали. Кошки гуляли сами.
Так вот, улицы не было. Я зажмурил глаза, потёр их кулаками до появления боли в глазных яблоках. До появления цветных пятен, волн, диагоналей. Кругов. Я медлил открывать глаза. Потом открыл. Улицы не было. Я развернулся. Резко развернулся. Хотел дёрнуть на себя ручку с силой, потому что дверь тяжёлая. Ручки не было. Двери не было.
По крайней мере, вместо двери было что-то. Плоскость. Прохладная плоскость. Без цвета. Я повернулся к плоскости спиной, встав лицом к тому, что раньше было улицей. Улицы по-прежнему не было. Не было форм, цветов, звуков. Не дул ветер, не двигался воздух. Не было ничего. Хотя, нет. Кое-что было. Запах. Странный запах, от которого было щекотно левому запястью и по коже бежали мурашки. Я не знал, что делать. Я не знал, можно ли идти, наступая на то, чего нет. Кроме того я не знал, куда мне идти. Я, ведь собирался куда-то. Я вышел с определённым намерением куда-то пойти. Но куда я мог идти теперь, спрашивается?
Внезапно посередине ничего возникло расплывчатое пятно желтоватого цвета. Послышался какой-то звук. Я забыл, как этот звук называется. Ах, да. Это смех. Звонкий. Да, звонкий детский смех! И вдруг всё начало возвращаться. Я в детстве, помню, печатал фотографии с негативных плёнок. Надо было закрыться в комнате, выключить свет, оставляя только красную лампу, которая не вредила изображению, и только тогда вынимать фотобумагу. Потом фотобумагу надо было класть под увеличитель – такой прибор с яркой лампочкой внутри и увеличительным стеклом, через которое изображение с негатива попадало на фотобумагу. Потом надо было считать: «раз, два, три…». Иногда: «четыре, пять, шесть…». А иногда: «растричпшетвосммнацать…». После этого надо было поместить прямоугольник фотобумаги в ванночку с химическим раствором. И под светом красной лампы на бумаге начинали постепенно проявляться контуры того, что было отснято на плёнке. Постепенно. Сначала появлялись бледные тени, потом всё более и более отчётливые объекты. Пока не проявлялось всё изображение полностью.
Зачем я это вспомнил? Потому что то же самое произошло и с улицей. Жёлтое пятно начало приобретать контуры. Это была маленькая девочка. Она бежала и смеялась. За ней бежала маленькая собачка и смешно тявкала. Чуть позади шла женщина, наверное, мама девочки. Они шли по улице. По улице. Весело чирикали воробьи. Мне пришлось посторониться – сзади из двери вышел сосед. Мы не поздоровались. В нашем подъезде редко соседи здороваются друг с другом. Мало кто знает друг друга – разве только те, что живут на одном этаже. Да и то не все.
Я огляделся и пошёл по улице. Шёл и внимательно рассматривал улицу. Внимательно рассматривал деревья, людей, окна домов, карнизы, кусты без листьев, ограду, лужи на потрескавшемся асфальте, скамейки, урны, фонари. Я шёл по улице. Хотя так и не вспомнил, куда собирался перед тем, как выйти из дома.