Фофан и золушка Продолжение следует

Глава 3


Очнулся я в больнице. Разбудил меня все тот же ежик, который копошился в моей голове.
 От этого мне было нестерпимо больно. Я открыл глаза, чтобы позвать на помощь тетю Валю, и увидел перед собой сосредоточенное и напряженное лицо Маргариты.
Взгляд ее был довольно странный. Она вроде бы смотрела на меня, но создавалось впечатление, что при этом она совсем не замечает меня, а с неподдельным интересом разглядывает ежика, который пытается спрятаться от ее пристального взгляда в отдаленных уголках моего сознания.
Однако как он не пытался укрыться, Маргарита все-таки подцепила его своими глазами и с остервенением потащила  наружу.
Ежик сопротивлялся изо всех сил, но, не выдержав напора, медленно пополз вперед, причиняя мне невыносимую боль, от которой в глазах рябило.
Потом вдруг  встал на задние ножки и, оскалив свои маленькие зубки, которые в считанные секунды превратились в клыки разъяренного зверя, приготовился к прыжку.
От боли и страха я закричал так сильно, что на мой крик сбежались все врачи и больные. Дверь резко распахнулась, и я вновь потерял сознание.
Когда очнулся, передо мной сидела тетя Валя и ласково гладила меня по голове, при этом тихо приговаривала:
- Теперь все будет хорошо, все будет хорошо. Я никому тебя не отдам. Мы уедем отсюда далеко, далеко и никто тебя не обидит.
Я боялся пошевелиться и открыть глаза. Мне казалось, что я сплю, и мне снова снится сон, но уже не кошмарный, в котором была Маргарита, а хороший, с ласковой и доброй тетей Валей.
- Никто, слышишь, никто и никогда не посмеет дотронуться до тебя пальцем, - продолжала она, и редкие, теплые слезы падали мне на лицо. От этого становилось щекотно и радостно на душе.
 Не знаю почему, но мне вдруг на мгновение показалось, что передо мной сидит моя мама, в горле запершило, от страха  потерять маму, я резко вскочил и, не открывая глаз, крепко обнял ее за шею и громко закричал:
- Мама, мамочка, дорогая, любимая, наконец, ты пришла за мной. Я знал, что ты меня любишь и обязательно заберешь отсюда.
Я целовал ее мокрое от слез лицо, а она безмолвно плакала и крепко, крепко прижимала меня к себе.
Так я нашел маму и спустя месяц мы уехали на ее родину, навсегда, как мне казалось тогда, расставшись и с Маргаритой и ежиком.
 Потом по неизвестным мне причинам мы неоднократно переезжали из одного города в другой и, наконец, остановились в этом городишке.
Создавалось впечатление, что мы от кого-то скрываемся.
Повзрослев, я не раз задавал маме этот вопрос, но она всегда шутила:
- Ну и фантазер ты у меня Петенька.
И приводила вескую причину наших переездов – мое здоровье.
Возможно, она была права. Но все-таки какая-то мистика стояла за этим.
Как только я жаловался маме на боли в голове и появлении ежика в моем сознании, мы тут же срывались с места и переезжали в другой город.
Так это действительно была твоя настоящая мама? - сквозь слезы прошептала Света.
- Да, это была моя любимая, добрая, родная мама, не биологическая, конечно, которая усыновила меня, вырастила и дала образование.
- А где она сейчас, - робко спросила Света.
- Ее уже нет. Она умерла два года назад, при довольно странных обстоятельствах. Я жил тогда еще в Москве, учился на последнем курсе института.
Фофан замолчал, устремив свой взгляд в пустоту, глаза его покрыла пелена мужских, редко проявляющих,  но глубоко печальных, искренне скорбящих слез.
Света смотрела на него, затаив дыхание, и ей казалось, что на всем белом свете у нее нет никого  роднее и ближе, чем этот рыжий, взъерошенный чудак.
Ей захотелось подойти к нему и пригладить его взлохмаченную рыжую шевелюру.
Невольно она приподняла руку и тут же опустила, заметив, как огонек гнева задрожал в его глазах.
Она смотрела на него, не отрываясь, и чувствовала, как огонек гнева превращается в пламя, в языках которого корчится незнакомая ей Маргарита.
- Если тебе будет от этого легче, открой мне свою боль, - слегка коснувшись его руки, прошептала Света.
Фофан встрепенулся от ее прикосновения, осторожно взял ее руку в свою и заговорил.
(Продолжение следует)